ХОГЭН МОНОГАТАРИ

СКАЗАНИЕ О ГОДАХ ХОГЭН

СВИТОК II

ГЛАВА 3.

О том, как потерпели поражение Новый экс-император и Левый министр

Иэхиро и Мицухиро прибыли к экс-императору и остановили своих коней в саду.

— Дворец охвачен огнём, — сказали они друг другу, — сражение уже прекратилось. Во всяком случае, государь должен быть здесь.

В то время, когда они так рассуждали, Новый экс-император изволил «потерять восток и запад» ¹, а Левый министр потерпел полное поражение.

— Как нам теперь лучше поступить? Иэхиро, извольте только помочь спасти нашу теперешнюю жизнь! — распорядился экс-император, и это было достойно сожаления.

Подозвав младшего советника 4-го ранга Наридзуми ², экс-император взял у него меч, после чего прикрепил его к своему поясу и сразу же сел [75] на коня. Курандо Нобудзанэ, сидя на крупе государева коня, обхватил августейшего руками. На крупе коня Левого министра сидел Наридзуми-асон.

— Теперь, — молвили они, — нужно куда-то ехать!

Когда государь решил, что направиться следует в сторону храма Трёх колодцев, Миидэра, он распорядился выезжать через восточные ворота и направиться на север. Сопровождал его, в основном, отряд под началом судьи ³.

Подозвав своих сыновей, Тамэёси распорядился:

— Воспользуйтесь оборонительными стрелами ⁴, предоставьте государю возможность отойти!

У братьев оставалось только пятьдесят всадников, а когда оставшиеся подумали, что теперь августейший уже отъехал далеко, им было приказано отправиться следом за государем, и они стали спасаться бегством. Правительственные войска нанесли по ним множество ударов, но и эти пятьдесят всадников являли собой силу немалую.

Из них позади всех оставался только один всадник, Хатиро Тамэтомо. Если кто-то приближался к нему, он, то и дело оборачиваясь назад, убивал его выстрелом из лука. И хотя в то же время он продолжал спасаться бегством, охотников гнаться за ним не оставалось. Ускакав уже далеко, Хатиро снова повернул и, прискакав назад, единственную оставшуюся у него стрелу со звучащим наконечником выпустил из лука, вонзив в опорный столб ворот Хосёгон-ин, Величественного Павильона Драгоценной Усадьбы, чтобы её могли видеть люди грядущих поколений.

Итак, Хатиро Тамэтомо расстрелял в этом сражении два колчана по 24 стрелы каждый, три колчана по 18 стрел и один колчан на 9 стрел; выстрелом из лука сбил звезду со шлема Ёситомо; не потребовалось ему и двух стрел, чтобы пробить коленную чашечку у Оба-но Хэйда. Ни одной стрелы он не выпустил напрасно. Кроме этого, не перечтёшь тех, кто лишился от его руки жизни. Значит, соперникам своим Тамэтомо не проигрывал, и всё-таки, жаль, что он спасался бегством, влекомый судьбою государя!

Благодаря ему, Новому экс-императору удалось отъехать далеко. Когда Левому министру случилось немного отстать от него, кто-то в него пустил стрелу, и стрела с белым опереньем вонзилась Левому министру в шейную кость. Наридзуми стрелу выдернул. Струя крови бежала словно вода из бамбуковой трубки. Светло-голубое охотничье платье каригину Левого министра окрасилось тёмно-красным. Сердце и душа его были в замешательстве; он бросил узду, не мог держать ноги в стременах и навалился на переднюю луку седла. Несмотря на то, что [76] Наридзуми некоторое время удерживал его на руках, да конь был норовист, хозяин ослабел и повалился наземь. Наридзуми, державший его на руках, тоже рухнул вниз.

Сикибу-но тайфу ⁵ Наринори соскочил с коня, боясь задеть коленями шею сановника, закрыл ему лицо рукавом и расплакался. Хотя министр ещё мог заставить свои глаза двигаться, произнести он не мог ничего, и его такая внушительная до тех пор внешность теперь выглядела так, словно не заслуживала внимания. Это не говоря уже о том, что был он слаб.

Ехавший впереди всех Иэхиро увидел это, а господина Хэй Маносукэ, который также находился в первых рядах, отозвали назад, в сторону Мацугасаки ⁶. Когда об этом сообщили, Тадамаса заметил:

— Какая неприятность! Теперь дела наши плохи.

Он уже собирался садиться на коня, чтобы теперь же повернуть назад, но уже перестал видеть, как можно до конца проделать весь путь, поэтому, войдя в ближайшую хижину, попытался прижечь рану моксой. Стрела торчала от основания левого уха к горлу. «Видно, стрела послана богами», — с изумлением подумал он.

В правительственных войсках из императорского дворца ничего этого не знали и войска направлялись к храму Энгакудзи в районе Кита-сиракава; курандо-дайфу Цунэнори послал за экипажем и поехал в сторону Сага ⁷. Отец Цунэнори, Акинори, искал настоятеля буддийского храма из горного поместья, но того не было, и он укрылся в маленькой хижине поблизости и оставался в ней до тех пор, пока не наступила ночь.

И ещё: когда Новый экс-император изволил прибыть на гору Исполнения Желаний, Нёисан ⁸, туда прискакали воины и сообщили, что господин Левый министр уже соблаговолил нанести удар.

— Ну, что это за жизнь! — воскликнул государь в крайнем недоумении, и тогда сопровождавшие его воины, которые услышали эти слова, почувствовали слабость.

Ехали осторожно, считая, что так и будет до самого храма Миидэра ⁹, а когда горы стали круче, воинам было велено сойти с коней и дальше подниматься пешим ходом. Когда воины смогли привыкнуть, они стали подавать государю руки, поддерживать его за поясницу и всячески помогать ему. В горах государь лишился чувств. Пока воины, потеряв представление о том, где восток, а где запад, мучились и страдали, прошло какое-то время, и государь пришёл в себя.

— Люди есть? — спросил он, и кое-кто, каждый по отдельности, назвали себя. Многие выстроились в ряд. Посмотрев на них, государь молвил:

— Да, людей нет. [77]

«Действительно, видимо, потемнело в государевых очах!» — так подумал каждый и отжал рукава от слёз.

— Вода есть? Не пить! — последовало высочайшее повеление, и никто из спасавшихся бегством ни на одно мгновение не задержался, но со стороны храма Миидэра, полного священнослужителей, прибыли люди с кувшинами для воды. Когда они прибыли, цвет лица у августейшего немного исправился. После этого Иэхиро вымолвил ¹⁰:

— Противник наверняка не догонит нас. Теперь можно немного расслабиться.

— Отныне, — заметил государь, — терпеть страдания никому не нужно. Куда спрятаться? Кто сможет нам помочь? В самом деле, исполняя государственную службу, всё делаешь безо всякой пользы для самого себя, только испытываешь неудобства.

В этих его словах почувствовалась слабость. Она вызвала у Его величества слёзы. Каждый держал в глубине души желание взглянуть, как выглядит государь, — и был преисполнен печали. Удерживая слёзы, люди на разные голоса говорили:

— Почему нельзя возвратиться во второй раз в ту жизнь, которую один раз уже пришлось посетить?! Так или иначе, в грядущей жизни вряд ли снова родится государем тот, кто сподобился быть им в настоящем. Не станет он также пылью и пеплом. Куда он сможет уйти, когда уйдёт от нас?

— Устремления ваши действительно верны, но почему же только я должен оказывать вам помощь, когда сами вы сдаётесь на милость напавшего на вас противника, сложив перед собою руки ладонями вместе? Те, кто сопровождает меня, будут сражаться. Думаю, что дела наши очень плохи! — говорил государь, плача и плача. При этом все воины также захлёбывались от слёз.

Они настойчиво заявляли о том, что должны прислуживать государю, сопровождая его, однако его величество снова и снова говорил, чтобы они не спорили, и спасался бегством, весь в изнуряющих его слезах. Государь, который передвигался, доверяясь луне и солнцу, не обращал внимания на неведомые горные дороги. А о Левом министре, который доверялся морям и горам, и говорить нечего. Он сделался подобен обезьяне, разлучённой с деревьями, неотличим от рыбы, поднявшейся на сушу. Он горько плакал, со слезами оглядываясь назад, озабоченный своим будущим и опечаленный тем, как будет отныне именоваться государь; бежал, куда несли его ноги, охвачен был унынием того грешника, который блуждает в промежуточном бытии ¹¹.

В этом положении Новый экс-император, хоть воины у него и были, изволил считать, что никакого прока от них и быть не может. Но, как и [78] следовало ожидать, после того как они разбрелись по сторонам, Его величество изволил остаться один-одинёшенек, и он почувствовал себя унылым и не связанным ни с кем. Теперь с ним были Иэхиро и Мицухиро, отец и сын. Взяв августейшего за руку, они сошли вниз, в долину, и там спрятали государя под хворостом. Отец с сыном оба укрылись в тени густых зарослей деревьев, росших неподалёку, о чём только не думая в глубине души!

Комментарии

1. «Потерять восток и запад» — то есть потерпеть сокрушительное поражение.

2. Наридзуми — возможно, лицо вымышленное, поскольку в разных списках сочинения значатся разные имена.

3. «Судья» — здесь: Рокудзё Тамэёси (см. свиток I, гл. 8, примеч. 1).

4. «Оборонительными» называли особые стрелы фусэгия, применявшиеся для поражения атакующего противника.

5. Сикибу-но тайфу — помощник секретаря, государственный чиновник 5-го ранга.

6. Мацугасаки — местность в столичном районе Сагёку.

7. Сага — местность на берегу реки напротив горы Арасияма в столичном районе Угёку.

8. Гора Нёисан находится в столичном районе Сагёку. Одна из 36 вершин в группе Восточных гор. Другие её названия — Нёигаминэ и Даймондзисан.

9. Миидэра (Ондзёдзи) — один из главных храмов буддийской секты тэндай на северо-западе провинции Осю. Располагал крупными отрядами вооружённых монахов.

10. Приведённые далее слова в разных редакциях памятника приписаны разным персонажам: Иэхиро, Тамэёси или «всем».

11. «Промежуточное бытие» (тюу) — в буддизме: состояние существа в то время, когда ещё не определена та форма, в которой оно будет рождено к новой жизни.