[№ I. Указ при восшествии на престол императора Момму]

Повелению великому,
повелению государя, что, как бог явленный,
великой страной восьми островов правит,
собравшиеся принцы, владетели, вельможи,
всех ста управ чиновники и народ Поднебесной,
все внимайте, — так возглашаю.

"С тех пор как деяния начались на Равнине Высокого Неба,
со времен предков далеких, доныне и впредь,
от одного к другому государевы потомки нарождающиеся
передают правление великой страной восьми островов.
И согласно наставлению, коим боги, на небе пребывающие,
дитя богов небесных наставляли, —
государыня [Дзито], дочь Ямато, что, как бог явленный,
великой страной восьми островов правит,
деяния на сем престоле высоком,
унаследованном от солнца небесного,
нам передала, на нас возложила.
И ее повеление великое,
досточтимое, высокое, широкое, крепкое,
мы приняли и в трепете пребываем.
И мыслим божественной сутью своей:
сию страну, обильную, Поднебесную,
обустраивать и выравнивать,
народ Поднебесной ласкать и миловать".

И сему повелению великому, государем возвещенному
все внимайте, — так возглашаю.

"И повелевается сим:
всех ста управ чиновники,
обильной страной в четырех направлениях правьте,
а также чиновные люди, во всех землях назначенные,
законы страны властью государевой установленные, исполняемые, [138]
без ошибок и нарушений [блюдите],
сердцем светлым, чистым, прямым, истинным
дела задумывая, задумывайте,
служите без лени и небрежения".

И сему повелению великому, изреченному
все внимайте, — так возглашаю.

"А люди те, что сие услышали и уразумели,
и усердно служить станут,
те, по службе своей,
пожалованы будут похвалой и повышением, я наградами", —

таково повеление великое, государем изреченное,
и все внимайте, — так возглашаю.

Комментарии

Прочитан в 17-й день 8-го месяца 697 г.

Император Момму, прежде принц Кару, правил с 697 по 707 г., наследовав своей бабушке, императрице Дзито, отрекшейся от престола и ставшей буддийской монахиней, сохранив за собой при этом определенную власть.

При императоре Момму был составлен кодекс «Тайхорё» (702-718), регламентировавший социальные и экономические структуры государства и задавший набор правовых норм [см. Свод законов. I, II, 1985; Воробьев, с. 192, 204 и др.; Мещеряков, с. 39-40].

Текст этого указа, как и многих других, исполняется глашатаем от имени императора, при этом личные местоимения чаще всего отсутствуют. Указание на деятеля может содержаться в глагольной форме, выражая социальный статус деятеля, тем не менее часто это указание, к сожалению, не заменяет ясно выраженных грамматических отношений. В случае определенно заявленного императорского «я» перевод дается в соответствующих личных формах глагола, если же речь ведет глашатай, то в его тексте потенциально содержится как августейшее «мы», так и естественное «он». Чтобы передать эту уклончивость, создающую особый стилевой тон, в соответствии с большей или меньшей определенностью текста меняется и регистр перевода.

Многие клише переходят в сэммё из норито, поэтому я пользуюсь уже найденным оборотом, не объясняя еще раз его смысл, как, например, в случае с императорским титулом «дитя Ямато». Однако я меняю перевод этого оборота в зависимости от того, мужчина или женщина находится на престоле, иначе пришлось бы императрицу именовать «сыном». Соответственно «бог явленный» превращается в богиню.

Трудности вызывает и перевод словосочетания ама-но хицуги, выражающего центральную концепцию престолонаследия. У разных исследователей оно понималось и как «наследование солнцу небесному», и как «череда дней небесных». Как и в норито (см. благопожелание великому дворцу, комм. 4), это выражение переводится как наследование солнцу небесному.

Существуют, как известно, варианты перевода некоторых сэммё на европейские языки: три сэммё в качестве образца приводит в переводе К. Флоренц в своей «Истории японской литературы», одиннадцать (в сокращенном виде) - Дж. Сэнсом в статье «Императорские указы в Сёкунихонги» и 62 - X. Цахерт в книге «Сэммё. Императорские указы в Сёкунихонги». Перевод первого указа, таким образом, уже был выполнен тремя превосходными знатоками, но, как и следовало ожидать, наиболее синтаксически витиеватая часть этого сэммё (дающая отсылку на мифологический прецедент) переведена у всех по-разному. Причина не только в том, что принципиально невозможно выстроить на ином языке эти громоздкие синтаксические блоки в порядке, адекватном старояпонскому. Дело еще и в том, что синтаксис сэммё порой настолько нестрог и открыт, что по-разному можно трактовать самое структуру и внутренние связи таких грамматических конструкций. Мой вариант представляет собой еще одну, четвертую трактовку этого фрагмента, начинающегося словами: «с тех пор как деяния начались...» и до слов «ласкать и миловать». Одну частность, вероятно, стоит пояснить - в этом периоде есть оборот амацуками-но мико нагарамо, который трудно поставить в однозначные отношения с целой фразой. Дж. Сэнсом понимает его так, что императрица Дзито передает власть «тем же способом, как это же совершало царственное дитя бога небесного» [Сэнсом, 1924, с. 10]. Флоренц считает это выражение атрибутом самой императрицы, которая есть «дитя богов небесных» [Флоренц, с. 63]. По Цахерту, это прямая речь императрицы, обращенная к Момму - «ты, дитя богов небесных» [Цахерт, с. 48]. Мне думается, что этот оборот может обозначать Ниниги-но микото, первого мифологического правителя, внука Аматэрасу и Такамимусуби, если исходить из устойчивого употребления сходного клише в норито. Вполне допустимо, что речь здесь идет о первом прецеденте передачи власти от Ниниги - его потомкам, но, может быть, имеется в виду более раннее событие - отречение от власти в пользу Ниниги его отца, Амэ-но Осихо-мими-но микото, бога, рожденного Сусаноо с помощью ожерелья Аматэрасу. Ведь первоначально именно Амэ-но Осихо мими-но микото должен был стать владыкой Японии, но он послал своего сына Ниниги вместо себя и показал тем самым пример отречения от престола, столь часто встречающегося потом в ранней истории японского престолонаследия. Кроме того, он еще раз воспроизвел распространенный мотив японской мифологии: сын берет на себя важную миссию, возложенную свыше на отца.

Поэтому мой вариант перевода того фрагмента текста, о котором идет речь, в схематическом виде, освобожденный от общих мест и эпитетаций, примерно таков: со времен предков и поныне престол передается от одного к другому, и передача престола, как тому учили боги еще своего сына (внука), теперь происходит от Дзито к Момму.

Как и во время исполнения норито, всякий раз, когда глашатай произносит слова то нору («так возглашаю»), присутствующие отзываются ритуальным возгласом, выражающим одобрение и согласие - оо! (старояп. вово!).