Праздник пиров на дорогах
(Митиаэ-но мацури)

Как то началось в Равнине Высокого Неба ¹,
говорю смиренно перед богами царственными,
коим хвалы возносят по изволению потомка царственного,
пребывающими преградой на восьми перекрестках великих,
подобно грудам камней священных.
 
Коли произнесу смиренно священные имена —
Ятимата-хико, Ятимата-химэ, Кунадо ² -
и хвалы вознесу,
то если духи, что из Нэ-но куни, Страны корней,
из Соко-но куни, Страны дна,
с грубостью, чуждостью вторгнутся, —
с ними согласие встречи, с ними согласие уст
отвратите.
Снизу духи грядут — низ оберегите,
сверху грядут — верх оберегите.
Ночным оберегом, дневным оберегом оберегите ³,
такие славословия возносим.
Посему дары драгоценные —
светлые ткани, блестящие ткани,
мягкие ткани, грубые ткани препроводим,
питие священное —
верхи сосудов высоко поднимем,
утробы сосудов наполним, в ряд выставим, [116]
и соком, и колосьями;
из того, что в горах и полях живет —
с мягкой шерстью, с грубой шерстью,
из того, что в Равнине Синего Моря живет —
с плавником широким, плавником узким,
вплоть до водорослей морских, водорослей прибрежных,
подобно горной гряде уложенные,
те дары драгоценные — вкусите покойно,
на восьми перекрестках преградой пребывая,
подобно грудам камней священных,
и век потомка царственного
твердой скалой, вечной скалой сохраните,
веком цветущим осчастливьте, — так говорю смиренно.
И чадам государевым, властителям и вельможам,
всех ста управ чиновникам,
и Великому Сокровищу Поднебесной спокойствие пошлите.
Для сего служитель богов
словами заклятия небесного, словами заклятия грузного
хвалы возносит, — так говорю смиренно.

Комментарии

Этот ритуал состоит в подношении угощения и даров духам на скрещениях четырех дорог вокруг столицы, соответствующих четырем пространственным зонам. Молитвенные слова при этом обращены не к духам, а к божествам, которые должны воспрепятствовать их проникновению в город, и это дало Камо Мабути основание подозревать, что в эволюции действа произошел какой-то сдвиг. Цугита считает, что духи, о которых идет речь, - духи эпидемических болезней, приходящие из Ёми-но куни, - в «Энгисики» неоднократно упоминаются праздники угощений на четырех углах столицы, связанные с изгнанием духов болезней. Чума и холера проникали в Японию вместе с иноземными кораблями из Китая, Индии, Юго-Восточной Азии, и соответствующая церемония была направлена на изгнание скверны и демонов болезни, возникающих при контакте с «чужеземными варварами», связанными в представлениях японцев с иным миром «по ту сторону моря». Среди праздников по случаю такого рода назовем праздник для богов на дороге гонцов из Китая, праздник для богов во время проводов чужеземца до границы, праздник препятствующих богов (саэ-но ками-но мацури).

Среди такого рода ритуалов есть праздники, в названии которых непосредственно формулируется цель ритуала как предотвращение болезней: праздник для духов болезней на четырех углах дворца и такой же - на десяти границах внутренних провинций.

Кроме праздника митиаэ-но мацури, проводимого Урабэ, существовал еще ритуал праздника четырех углов, четырех границ в рамках «пути инь-ян», первые письменные свидетельства о котором датируются серединой X в. Со временем праздник митиаэ стал проводиться вместе с ритуалом усмирения огня на четырех углах города.

Цугита отмечает даосское влияние праздника пиров на дорогах, и прежде всего в приношениях: помимо обычных - тканей, конопли, сакэ, раковин, рыбы, водорослей подносится также кожа (шкура) быка, кабана, оленя (свиньи), медведя. Ф. Г. Бок в переводе фрагмента «Энгисики», описывающего порядок проведения этого ритуала, называет вместо кабана обезьяну, что необъяснимо из текста [Бок, с. 86].

Примечательно неожиданное появление в ритуале шкуры медведя, хотя, разумеется, и бык даст основания для сближения с китайским этнографическим материалом. Медведь же непосредственно отсылает к новогоднему китайскому экзорцизму но (см. также коммент. к На-но мацури-но котоба), в котором главной фигурой, согласно «Чжоули», является экзорцист фансянши, ряженный в медведя, в маске с четырьмя золотыми глазами [Яншина,. с. 49].

Разумеется, апотропеические обряды по предотвращению эпидемических болезней широко бытовали в японской народной среде как отдельные действа и как составные элементы обрядов более общей направленности.

Обряды по предотвращению проникновения в поселение эпидемических болезней удержались в народной культуре до XX в. Н. А. Невский описывает обряд симэкири («отрезание [границы] веревкой»): между бамбуковыми шестами натягивают веревку, посередине которой прикрепляется амулет (фуда), связанный с праздником пиров на дорогах. После этого приступают к началу полевых работ (преф. Ибараки). В Тоно проводится так называемый весенний праздник (хару-но мацури). В первую декаду февраля в крестьянских домах готовят клецки данго. Изготовляют соломенных кукол, прикрепляют к ним флажки с надписью: «чествование всех вредных болезней весны», а затем вместе с клецками вешают кукол на дерево у ворот дома: дух болезни: съест предлагаемое угощение и удалится [Невский, 1971, с. 26].

Общую идею божеств, охраняющих проходы на дорогах от злых духов, Цугита возводит к каменному веку, напоминая также об айнских каменных, фаллических столбах, отпугивающих демонов на дороге.

Текст данного норито близок и к норито в праздник священных врат,. и к соответствующему фрагменту норито испрашивания урожая. Цугита полагает, что становление и оформление этих текстов имперского ритуала происходило в такой последовательности - сначала праздник врат (Микадо-но мацури), потом испрашивания урожая (Тосигои) и, на основе двух вышеперечисленных, - праздник пиров «а дорогах [Цугита, с. 362].

Это вполне вероятно, хотя не исключено, что фрагменты некоего клишированного ритуального прототекста послужили основой всех трех.

1. Как-то началось в Равнине Великого Неба... - Иными словами, ритуал; подношения угощения богам, охраняющим дороги от злых духов и болезней, является лишь воспроизведением мифологического прецедента на небесах.

2. Ятимата-хико, Ятимата-химэ, Кунадо - эти имена отсутствуют. в мифологических сводах.

Правда, в «Кодзики» есть не Ятимата (бог восьми перекрестков), а Тимата (бог перекрестков), рожденный, когда Идзанаки снимал хакама перед совершением ритуального омовения после возвращения из Ёми [НКБТ, 1970, с. 69]. В японской филологической традиции интерпретация Ятимата-хико и Ятимата-химэ следует гипотезе Хирата Ацутанэ (1776-1843), ученого школы Национальной науки. Эта гипотеза возводит богов Ятимата к мифу о преследовании Идзанаки его супругой, Идзанами, после того как он спустился за ней в страну мрака Ёми и нарушил наложенный ею запрет и посмотрел на нее (см. также комм. 1 к норито в праздник Хосидзумэ-но мацури). «...И добрался до подножия холма Ёмоцухирасака... Наконец его супруга Ид-занами-но микото и сама там его догнала. Тогда он загородил (хикисаэтэ) склон Ёмоцухирасака камнем, который могла сдвинуть тысяча человек (ти-бики-но ива)... Этот камень, который заградил (саяриси) склон Ёмоцухирасака, называют Тигаэси-но ооками (Великий бог, меняющий дорогу), и еще называют Саяримасу Ёмидо-но ооками (Великий бог, заграждающий дверь в Ёми)» [НКТБ, 1970, с. 67]. В одной из книг Нихонсёки также говорится, что имена этого камня - Ёмидо-ни саяримасу ооками и Тигаэси-но ооками [Синтэн, с. 188].

Вместе с Кунадо эти трое божеств именуются в традиции Саэ-но ками («боги преграды»), так как Кунадо трактуется исследователями как божество, тождественное Фунадо-но ками из того же мифа. В «Кодзики» Идзанаки перед омовением отбрасывает палку, из нее рождается божество Цукитацуфунадо-но ками [НКБТ, 1970, с. 69], в «Нихонсёки» то же самое [Синтэн, с. 188], только рождение из палки происходит еще на перевале Ёмоцухирасаха. В отождествлении Фунадо и Кунадо исследователи норито единодушны, однако сближение это, на мой взгляд, чисто функциональное, так как фонетический переход фунадо>кунадо или наоборот невозможен.

Более вероятной представляется связь этого божества из норито с другим фрагментом «Нихонсёки», где приводится такая версия: Идзанаки спускается в страну мертвых, где Идзанами, выйдя ему навстречу, говорит: «супруг мой, не смотри на меня», и внезапно делается невидимой. Кругом темно, Идзанаки зажигает свет и видит, что «Идзанами брюхата, и на ней сверху восемь видов духов грома. Удивившись, Идзанаки пустился бежать обратно, но все громовики вскочили и бросились в погоню». По дороге Идзанаки видит персиковое дерево и сначала отпугивает преследователей персиком, потом отламывает ветвь, бросает и говорит: «пусть громовики дальше этого не пройдут». Далее сказано: «это и был бог Фунадо. Раньше его имя было - Кунадо-но саэ-но ками (бог Кунадо преграждающий)» [Синтэн, с. 191]. Видимо, эти два божества некогда были сконтаминированы, но тождественными их считать не приходится.

3. Нижеследующий фрагмент напоминает норито в праздник Микадо кокай, что, наверно, естественно: в обоих случаях речь идет о заграждении дороги или входа для злых духов.