НИХОН СЁКИ

АННАЛЫ ЯПОНИИ

Небесный повелитель Вака-тараси-пико-но сумэра-микото. Государь Сэйму

НЕБЕСНЫЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ ОПО-ТАРАСИ-ПИКО-ОСИРО-ВАКЭ-НО СУМЭРА-МИКОТО. ГОСУДАРЬ КЭЙКО:

[1. Вступление на престол и назначение супруг]

Небесный повелитель Опо-тараси-пико-осиро-вакэ-но сумэра-микото ¹ был третьим сыном государя Икумэ-ири-бико-исати-но сумэра-микото. Его мать-государыня звалась Пибасу-пимэ-но микото и была дочерью Танипа-но митинуси-но опо-кими. На 37-м году правления государя Икумэ-ири-бико-исати-но сумэра-микото он был провозглашен наследным принцем.

Ему тогда был 21 год.

Весной, во 2-м месяце 99-го года государь Икумэ-ири-бико-исати-но сумэра-микото скончался.

Осенью начального года [правления нового государя], в день Цутиното-но у 7-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиното-но ми, наследный принц вступил на престол. И переменил поэтому название года на «первоначальный». То был год Каното-но хицудзи Великого цикла. ²

Весной 2-го года, в день Цутиноэ-но тацу 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиноэ-но тора, супругой государя была провозглашена Инаби-но опо-иратумэ из Парима.

В одном [толковании] сказано: ее звали Инаби-но ваки-иратумэ. [235]

Супруга родила двоих сыновей. Первого звали Опо-усу-но мико, второго — Во-усу-но мико. ³

В одном [толковании] сказано: супруга родила троих сыновей. Третьего из них звали Вака-ямато-нэко-но мико ⁴.

Эти Опо-усу-но мико и Во-усу-но мико родились в один день, из одной плаценты и были близнецами. Государь счел это странным и соизволил испустить крик в ступу [яп. усу] ⁵. Поэтому этих двоих принцев так и назвали Опо-усу и Во-усу — Большая Ступа и Малая Ступа. Еще одно имя этого Во-усу-но микото — Ямато-вогуна ⁶, а еще — Ямато-такэру-но микото ⁷.

С малых лет он замышлял ратные подвиги и, когда стал взрослым, то был громаден; рост его был в 1 дзё, силен он был необычайно и мог поднять трехногий чан.

Весной 3-го года, в день новолуния Каноэ-но ума 2-го месяца государь изволил отправиться в Ки-но куни и гадал, надо ли совершить обряды в честь всех богов Неба, всех богов Земли, и вышло, что это неблагоприятно. Тогда он отменил свое путешествие и послал совершать обряды Януси-осиво-такэво-кокоро-но микото.

В одном [толковании] сказано: его звали Такэви-кокоро.

Вот, вышел в путь Януси-осиво-такэво-кокоро-но микото, прибыл в Касипара, в Аби, и стал совершать там обряды богам. Он прожил там девять лет, взял в жены Кагэ-пимэ, дочь Уди-пико, дальнего предка Ки-но атапи, и родился у них Такэути-но сукунэ ⁸.

[2. Другие государыни и восемьдесят принцев и принцесс]

Весной 4-го года, в день Киноэ-но нэ 2-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-но тора, государь соизволил отправиться в Мино. Приближенные сказали ему: «В той стране живет одна девушка. Зовут ее Ото-пимэ. Собой как никто пригожа. Она — дочь Ясака-но ири-бико-но мико».

Решил государь взять ее в жены и отправился в дом Ото-пимэ. А Ото-пимэ, прослышав о государевом выезде, спряталась в бамбуковых зарослях. Тогда государь, желая, чтобы она пришла, поселился во дворце Кукури-но мия. Он пустил плавать в пруду карпа и утром и вечером смотрел на него и забавлялся. Ото-пимэ захотела посмотреть на резвящегося карпа, прокралась потихоньку поближе и стала смотреть на пруд. Государь тут же удержал ее и призвал к себе.

Подумала тогда Ото-пимэ: «Путь мужа и жены — установление, принятое и в давние времена, и сейчас. Однако мне он не подходит». [236] И сказала государю: «Нет у меня, недостойной, желания идти путем плотских сношений. Сейчас я не могла противиться воле государевой и пробыла недолго за пологом. Однако сердце мое тому не радо, да и внешностью я дурна. Долго служить при дворе не гожусь. А есть у меня, недостойной, старшая сестра. Зовется Ясака-но ири-бимэ. И лицом, и статью хороша, и устремления души самые чистые. Возьми ее в свой задний дворец».

Послушал ее государь. Призвал он Ясака-ири-бимэ и взял ее в супруги. Она родила семь мальчиков и пять девочек. Первого звали Вака-тараси-пико-но сумэра-микото, второго — Ипоки-ири-бико-но мико, третьего — Оси-но вакэ-но мико, четвертого — Вака-ямато-нэко-но мико, пятого — Опо-су-вакэ-но мико, шестую — Нуноси-но пимэ-мико, седьмую — Нунаки-но пимэ-мико, восьмую — Ипоки-ири-бимэ-но пимэ-мико, девятую — Каго-ёри-пимэ-но пимэ-мико, десятого — Исаки-ири-бико-но мико, одиннадцатого — Киби-но э-пико-но мико, двенадцатую — Такаки-ири-бимэ-но пимэ-мико, тринадцатую — Ото-пимэ-но пимэ-мико. ⁹

Еще одна супруга ¹⁰, Мидупа-но иратумэ, младшая сестра Миво-но уди-но ипаки-вакэ, родила Ипоно-но пимэ-мико.

Еще одна супруга, Икапа-пимэ, родила Каму-куси-но мико и Инасэ-ири-бико-но мико. Этот старший, Каму-куси-но мико, — первопредок Кинуки-но куни-но миятуко. Младший, Инасэ-ири-бико-но мико, — первопредок Парима-но вакэ.

Следующая супруга, Таката-пимэ, дочь Когото из рода Апэ, родила Такэ-куни-кори-вакэ-но мико. Это — первопредок Мимура-но вакэ в стране Иё.

Следующая супруга, Каминага-опотанэ из Пимука, родила Пимука-но соту-пико-но мико. Это первопредок Аму-но кими.

Следующая супруга, Соно-такэ-пимэ, родила Куни-ти-вакэ-но мико, Куни-со-вакэ-но мико и Тоё-то-вакэ-но мико.

В одном [толковании] сказано: [Куни-со-вакэ-но мико] звали Мия-ти-вакэ-но мико.

Старший, Куни-ти-вакэ-но мико, первопредок Минума-но вакэ. Младший, Тоё-то-вакэ-но мико, первопредок Пи-но куни-но вакэ.

Если посчитать всех вместе, то сыновей и дочерей у этого государя будет восемьдесят. Вот, за исключением Ямато-такэру но микото, Вака-тараси-пико-но сумэра-микото и Ипоки-ири-бико-но мико, остальные семьдесят с лишним получили [в удел] разные [237] страны-провинции ¹¹ и уезды, и государь распорядился, чтобы они туда отправились. Так что, те, кто теперь в разных уездах и провинциях именуется [титулом] вакэ, — это потомки тех отделившихся [вакэ] принцев и принцесс.

В том месяце государь узнал, что дочери Каму-понэ, куни-но миятуко страны Мино, старшая по имени Э-топо-ко и младшая по имени Ото-топо-ко, обе собой очень хороши, и послал туда Опо-усу-но микото, чтобы он посмотрел, каковы эти девушки лицом и обликом.

А Опо-усу-но микото тайно [сам] начал наведываться к обеим и вестей государю никаких не посылал. Рассердился тогда государь на Опо-усу-но микото.

Зимой, в день новолуния Каноэ-но тора 11-го месяца государь в паланкине возвратился из Мино и учредил столицу в Макимуку. Ее [обитель государя] именуют Пи-сиро-но мия.

[3. Поход государя на запад и предложение Каму-натусо-пимэ]

Осенью, в 7-м месяце 12-го года обитатели Кумасо ¹² восстали и перестали доставлять дань.

В день Цутиното-но тори 8-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киното-но хицудзи, государь соизволил отправиться в Тукуси.

В день Цутиноэ-но тацу 9-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-нэ, государь прибыл в Супа-но Саба. Посмотрев в южную сторону, он рек сановникам повеление: «В южной стороне поднимается множество дымков. Верно, там стоит враг».

Тогда там сделали привал и послали на разведку Такэ-мороки, предка Опо-но оми, Унатэ, предка Кунисаки-но оми и Натупана, предка Моно-но бэ-но кими.

А там была одна девушка по имени Каму-натусо-пимэ. Ее род был очень многочисленным, и она была главной предводительницей той страны. Узнав о том, что прибыли посланцы государя, она вырвала на горе Ситу-но яма дерево сакаки с корнями, к верхним ветвям прикрепила меч в восемь кулаков длиной, к средним ветвям — зеркало Ята-кагами, к нижним ветвям — яшмовое ожерелье восьми мер длиной. ¹³ Еще она восставила на носу своей ладьи белое знамя ¹⁴, пришла к государю и сказала так: «Прошу тебя, не воюй с нами. Среди моих сородичей никто тебе сопротивления не окажет. А за это мы тебе служить станем. Однако есть здесь еще и твои лютые враги. Одного их них зовут Панатари, он своевольно присвоил себе титул, в горах и долинах ему отозвались эхом, собрались люди и стоят теперь лагерем [238] в Капаками, что в Уса. Второго зовут Мимитари, это жестокий разбойник, часто нападающий на мирных людей. Этот стоит в верховьях реки Микэ-но капа. Третьего зовут Асапаги, он тайком собрал сторонников и стоит в верховьях реки Такапа-но капа. Четвертого зовут Тутивори-вивори, он живет, скрываясь у верховий реки Мидори-но капа, по обрывам и кручам гор и рек, и грабит людей. Все те места, где стоят эти четверо, хорошо укреплены. Все они назначают в начальники людей из своего племени и все говорят: ”Государеву приказу не последуем”. Прошу тебя, напади на них внезапно. Не пропусти [время]».

И тогда Такэ-но мороки со своими людьми сначала вызвал к себе сторонников Асапаги и пожаловал им красные одеяния, штаны пакама и разные диковины, а потом призвал троих еще не подчинившихся. Вот, собрали они свои шайки и пришли. Тут же всех их схватили и перебили.

А государь направился далее по дороге в Тукуси, прибыл в угодья Нагаво в стране Тоё-но мити-но кути ¹⁵, возвел временный дворец [яп. мия] и там остановился. Поэтому место это и назвали Мия.

[4. Сражение с племенем тутикумо в стране Опокида]

Зимой, в 10-м месяце государь прибыл в страну Опокида-но куни. Места здесь были просторные [яп. опо], привольные и красивые. Поэтому и назвали их Опокида — Просторное Поле.

Прибыл государь в селение Паями-но мура, и была там одна женщина. Звали ее Паяту-пимэ. ¹⁶ Была она предводительницей в той местности. Узнав, что государь пожаловал в своем колесном паланкине, она сама вышла ему навстречу и сказала так: «В этой горе есть большая пещера. Называется она Нэзуми-но ипая, Мышиная Пещера. Там живут двое тутикумо ¹⁷. Одного зовут Аво, Синий, другого — Сиро, Белый. Еще трое тутикумо есть в Нэгино, что в угодьях Напори, одного зовут Утисару, второго — Ята, третьего — Кунимаро. Все они от рождения очень сильны, и сородичи их многочисленны. Все они сказали: ”Мы государю не подчинимся”. Если ты захочешь, чтоб тебе их привели насильно, они наверняка соберут воинов и окажут тебе сопротивление».

Государь крепко осердился и двигаться дальше не мог. Вот, остановился он в селении Кутами-но мура, возвел временный дворец и остановился там. Созвал приближенных и, поразмыслив, так им сказал. И так рек: «Сейчас мы двинем в бой много войск и нападем [239] на тутикумо. Если они будут напуганы силой наших воинов и попрячутся в горах и лощинах, это принесет нам в будущем одни огорчения».

Вот, взял он камелии и сделал из них молоты, чтобы они могли послужить оружием. Отобрал самых отважных воинов, вручил им те молоты как оружие. И вот, прошли они горами, [дикие] травы [по пути] расчищая, напали на пещерных тутикумо, разбили их у верховьев реки Инаба-но капа и перебили все их войско. Хлынула кровь, и дошла [воинам] до колен. Потому люди того времени и назвали то место, где были сделаны молоты [яп. тути] из камелий [яп. тубаки], Тубакити. А место, где хлынула кровь [яп. ти], назвали Тида.

А когда было решено напасть на Утисару, то [войска] внезапно выступили и пошли по перевалу через гору Нэги-яма. Враги пускали в них сбоку стрелы с горы, [перерезая стрелами путь]. Стрелы летали перед воинами, подобно дождю. Тогда государь вернулся в Кипара и предпринял гадание в верховьях реки.

И вот, он выстроил войска и сначала напал на Ята в Нэгино и разбил его. Тогда Утисару решил, что на победу рассчитывать не приходится, и попросил о пощаде, обещая подчиниться. Однако прощение ему даровано не было. Тогда [все его сторонники] бросились в ущелье и погибли.

Государь с самого начала, собираясь напасть на врага, поселился в Опоно, в Касипаво. Там в поле был камень. Длина его была 6 сака, ширина — 3 сака, высота — 1 сака 5 ки. И государь принес обет укэпи, сказав: «Если суждено мне уничтожить тутикумо, то пусть, когда я сейчас ступлю на этот камень, он взлетит подобно листу дуба касипа» ¹⁸. Вот, ступил [яп. кувэ] он на камень [яп. иси], и камень тут же взлетел в небо, как [лист] дуба касипа. Потому и назвали этот камень Кувэси. Боги, которым государь молился в это время, были три божества — бог Сига, бог [рода] Моно-но бэ из Напори и бог [рода] Накатоми из Напори.

В 11-м месяце государь прибыл в провинцию Пимука-но куни, поставил временный дворец и там поселился. Эту обитель государя именуют Такая-но мия.

[5. Усмирение Кумасо и поход на Кюсю]

В день Хиното-но тори 12-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но ми, государь замыслил напасть на племя Кумасо ¹⁹. И вот, рек он повеление сановникам: «Слышал я, что в стране Со есть двое — Атукая и Сакая. Оба они — предводители кумасо. [240] Соплеменников у них бесчисленное множество, и зовут их Кумасо-но ясо-такэру — Восемь Десятков Молодцев Кумасо. Под их копье лучше не попадаться, так я слышал. Малым числом воинов этого врага не сломишь. Если же созвать много воинов, то ста родам [народу] это будет во вред. Надо как-то попытаться усмирить эту страну, без помощи копья и меча», — так рек.

А был там среди прочих один придворный, вот, выступил он вперед и говорит: «У этих молодцев кумасо есть две дочери. Старшую зовут Ити-пукая, младшую — Ити-кая. Обликом они воистину несравненны, духом воинственны. Предложи им богатые дары и позови под флаг, [отмечающий, где расположены твои войска]. А когда [кумасо] начнут разбираться и искать, напади внезапно и тогда, не проливая крови мечом, непременно одержишь победу над врагом».

«Согласен», — ответил государь. Вот, предложил он [девушкам] подарки и хитростью завлек к себе за полог. Призвал он к себе Ити-пукая и обманом сделал своей наложницей. Сказала она тогда государю: «Не горюй, что кумасо тебе не подчинились. У меня, недостойной, есть один хороший замысел. Но дай мне для этого одного-двоих из твоих воинов».

Вернулась она домой, изготовила чистого рисового вина сакэ и поднесла своему отцу. Тот охмелел и заснул. Тогда Ити-пукая перерезала тетиву на его луке. Тогда один из сопровождавших ее воинов вышел вперед и убил Кумасо-такэру.

Государь же возненавидел Ити-пукая за то, что она не почитала отца, убил ее ²⁰, а младшую сестру, Ити-кая, отдал миятуко страны Пи-но куни.

Летом, 5-го месяца 13-го года было завершено усмирение страны Со. Пошел тогда уже 6-й год с тех пор, как государь поселился во дворце Такая-но мия. Вот, была в той стране прекрасная девушка. Звали ее Мипакаси-бимэ. Призвал ее государь себе и сделал младшей супругой. Она родила Тоё-куни-вакэ-но мико. Это предок миятуко Пимука-но куни.

Весной 17-го года, в день Цутиното-но тори 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиноэ-но ину, государь отправился в угодья Кою-но агата, где изволил отдыхать на небольшом поле в Нимоно. Посмотрев на восток, рек он своим приближенным: «Эта страна обращена [яп. мукэ] прямо туда, где солнце [яп. пи] восходит». Потому и назвали эту страну Пимука. [241]

В тот день, взобравшись на большой камень на поле, государь затосковал о столице и такую сложил песню:

С той стороны,

Где милый дом родной,

Облака приходят, ввысь поднявшись.

Ямато —

Лучшая из стран.

Прекрасно Ямато,

Спрятанное меж гор,

[Окруженное горами, словно] зелеными плетнями

Во много слоев.

Те, в ком сила жизни крепка,

Воткните себе в прическу

Ветку белого дуба

С горы Пэгури,

Что [словно] соломенными циновками [устлана] ²¹ —

так спел. Эти песни именуются песнями тоски по родине.

Весной, в 3-м месяце 18-го года государь решил направиться в столицу, и вот он стал обходить дозором страну Тукуси и сначала пришел в Пинамори. А там, на берегу реки Ипасэ-но капа, собрались люди. Увидел их государь издалека и говорит приближенным: «Что это за люди там собрались? Уж не враги ли?» Послал он тогда двоих — старшего брата Э-пинамори и младшего брата Ото-пинамори посмотреть, что там такое. Вот, старший брат Э-пинамори вернулся и докладывает: «Все эти люди собрались, потому что Идуми-пимэ, кими Морогата, собирается устроить великую трапезу в честь государя и созвала всю свою родню». ²²

Летом 4-го года, в день Киноэ-но нэ 4-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуноэ-но ину, государь прибыл в угодья Кума-но агата ²³. В этом месте жили два брата Кумату-пико, старший и младший. Сначала государь призвал к себе старшего — Э-кума. Тот послушался государева посланца и пришел. Потом был призван Ото-кума. Однако тот на зов не явился. Тогда государь послал войска, и Ото-кума был убит.

В день Мидзуноэ-но сару государь по морю отправился на остров Косима в Асикита, и там устроили трапезу. Государь призвал Вобитари, предка Абико Яма-бэ, и повелел доставить ему студеной воды. В то [242] время воды на острове не было, и тот не знал, что ему делать. Тогда устремил он взгляд вверх, помолился богам Неба, богам Земли, и вдруг из прибрежного источника полилась холодная вода. Зачерпнул [Вобитари] воды [яп. миду] и поднес государю. Потому этот остров был наименован Миду-сима. А тот источник и по сей день находится на берегу острова Миду-сима.

В день новолуния Мидзуноэ-но тацу 5-го месяца ладья государя вышла из Асикита и достигла страны Пи-но куни. ²⁴ Солнце уже зашло. Ночь была темная, и они не знали, как подойти к берегу. Тут вдали показался огонек. Государь повелел гребцам: «Правьте прямо на огонек». Вот двинулись они в том направлении, и удалось им причалить. Спросил государь про то место, где огни горели: «Что там за село?» А местные люди ответили: «Это деревня Тоё-но мура, в угодьях Ятусиро-но агата». Еще спросил государь: «А чей это огонь?» Но хозяин огня не отыскался. И все тогда поняли, что не людьми был зажжен тот огонь [яп. пи]. Поэтому и назвали ту страну Пи-но куни. ²⁵

В день Мидзуното-но и 6-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното-тора, государь из угодий Таката-но агата отправился в селение Тамакина-но мура. Там он убил [человека из племени] тутикумо по имени Тутура.

В день Хиноэ-но нэ государь прибыл в страну Асо-но куни. Земли в этой стране простирались далеко, людей же не было видно. Спросил государь: «Есть ли люди в здешней стране?»

В это время явились два божества. Их звали Асоту-пико и Асоту-пимэ. ²⁶ Вдруг они превратились в людей и почтительно приблизились к государю, сказав: «Мы двое тут есть. Почему же [ты говоришь, что] людей нет?» Тогда эту страну наименовали Асо.

Осенью, в день Киноэ-но ума 7-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното-но у, государь прибыл в Микэ, что в Тукуси-но мити-но сири-но куни ²⁷, и остановился во временном дворце Таката. Было там упавшее дерево. Длина его была 970 тувэ. Чиновники ста управ ²⁸, ступив на это дерево, ходили по нему взад и вперед. И вот, люди того времени песней сказали так:

Ах, маленький мостик в Микэ,

Где утренний иней [тает], —

Придворные вельможи

Переходят, —

Маленький мостик в Микэ! ²⁹ [243]

Тогда государь спросил: «Что это за дерево?» Один бывший там старец ответил: «Это дерево кунуги. Прежде, до того, как оно упало, когда на него попадали утренние лучи, оно скрывало собой гору Кисима-но яма, когда на него попадали вечерние лучи, оно покрывало гору Асо-но яма». Рек на это государь: «Это дерево — древо [яп. ки, кэ] богов. Надо поэтому наречь эту страну Микэ-но куни» ³⁰, — так рек.

В день Хиното-но тори государь достиг угодий Ямэ-но агата, перешел гору Пуди-яма, обозрел Апа-но саки в южной стороне и рек: «Здесь громоздится множество горных пиков, и вид этот прекрасен. А обитает ли на этой горе божество?» Тогда Сару опо-ми, распорядитель угодий Минума-но агата, сказал: «Здесь есть богиня. Имя ее — Ямэ-ту-пимэ. Она обычно пребывает на этой горе». Отсюда и произошло название этой страны — Ямэ-но куни. ³¹

В 8-м месяце государь достиг деревни Икупа-но мура и там сел за трапезу. В тот день «мужи дубовых листьев» ³² забыли взять с собой чарки. Поэтому люди того времени нарекли то место, где [обнаружилось, что] чарки [яп. уки] забыты, — Укипа. Сейчас говорят Укупа, Мишени для Лука, но это неправильно. В древности простые люди, живущие в Тукуси, называли это место Укипа — от слова уки ³³.

Осенью 19-го года, в день Мидзуното-у 9-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-сару, государь тронулся из Пимука в обратный путь.

Весной 20-го года, в день Киноэ-но сару 2-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното-но ми, государь послал принцессу Ипоно-но пимэ-мико ³⁴ совершать обряды в честь Великой богини Аматэрасу-опо-ками.

Осенью 25-го года, в день Мидзуноэ-но ума 7-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каноэ-но тацу, государь послал Такэути-но сукунэ установить черты местности во всех землях к северу и к востоку и узнать о положении людей ста родов.

Весной 27-го года, в день Мидзуноэ-но нэ 2-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното-но уси, Такэути-но сукунэ вернулся из восточных земель и доложил: «Среди поселений в восточной стороне есть страна Пидаками-но куни ³⁵. И мужчины, и женщины в этой стране завязывают волосы в прическу в виде молота ³⁶, тела украшают узором ³⁷, и все весьма воинственны. Их всех называют эмиси ³⁸. Страна их плодородна и велика. Надо на них напасть».

Осенью, в 8-м месяце люди кумасо снова взбунтовались и сделали ряд вылазок через границу. [244]

[6. Победа Ямато-такэру над Кумасо]

Зимой, в день Цутиното-но тори 10-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиното-но тори, Ямато-такэру-но микото был послан напасть на Кумасо. Было ему тогда 16 лет.

И вот, сказал Ямато-такэру-но микото: «Я хочу взять с собой искусного лучника. Где можно найти человека, хорошо стреляющего из лука?»

Один человек ему ответил: «В стране Мино есть человек, который искусно стреляет. Его зовут Ото-пико-но кими».

Повелел тогда Ямато-такэру-но микото человеку из Кадураки, Мито-пико, чтобы тот доставил к нему Ото-пико-но кими. Вот, явился Ото-пико-но кими, приведя с собой Исиура-но ёкотати, а также Таго-но инаки и Титика-но инаки из Вопари. Все они стали служить Ямато-такэру и выступили в поход вместе с ним.

В 12-м месяце они добрались до страны кумасо. Разузнали все подробности и особенности той земли. А у кумасо был тогда великий предводитель. Звали его Тороси-кая. Еще звали Капаками-такэру. Он собрал всех своих многочисленных сородичей и собрался устроить пир. Тогда Ямато-такэру-но микото распустил свои волосы, принял облик юной девушки и разведал потихоньку, когда именно Капаками-такэру собирается пир устроить. Привязал незаметно меч к поясу под одеждой, пробрался в пиршественную залу и сел посреди женщин. Капаками-такэру, восхищенный красотой девушки, взял ее за руку, усадил с собой рядом, поднес чашечку сакэ, велел ей выпить и развлекался с нею.

Вот ночь спустилась, пирующих становилось все меньше. Капаками-такэру сильно захмелел. Тогда Ямато-такэру-но микото вынул из-под одежд меч и поразил Капаками-такэру в грудь. Тот, до того как погибнуть, стал биться головой об землю. И сказал Капаками-такэру: «Подожди немного. Я хочу тебе сказать кое-что». Тогда приостановил Ямато-такэру-но микото свой меч и стал ждать.

А Капаками-такэру сказал: «Ты, молодец [яп. такэру], из каких людей будешь?» Ямато-такэру-но микото в ответ: «Я — сын государя Опо-тараси-пико-но сумэра-микото. Зовусь Ямато-вогуна». Говорит на это Капаками-такэру: «Я — самый великий силач в этой стране. Никто из живущих не мог превзойти меня силой, и нет никого, кто мне бы не подчинился. Со многими я бился, но еще не встречал человека, подобного [тебе,] принцу. И вот я, недостойный, своими недостойными устами, благородным именем тебя нареку. Позволишь [245] ли мне это?» «Позволю», — ответил [принц]. Тогда тот сказал: «Отныне и впредь принца надлежит величать Ямато-такэру-но микото».

Не успел он договорить, как в грудь ему вонзился меч и убил его. Отсюда и произошло это имя — Ямато-такэру-но микото — и дошло до нынешних дней.

А потом [Ямато-такэру-но микото] послал Ото-пико с его воинами, и те перерезали всех воинов [Капаками-такэру], ни одного едока не осталось.

Вернулись они морским путем в Ямато, а когда достигли Киби, то перебрались через море Ана. Там было дурное божество ³⁹. Ямато-такэру-но микото его убил. А когда добрался до Нанипа, то убил дурное божество в проливе Касипа.

Весной 28-го года, в день новолуния Киното-но уси 2-го месяца Ямато-такэру-но микото доложил государю о том, что кумасо усмирены, сказав так: «Я, недостойный, благодаря [помощи] божественной души государя, собрал войска, внезапно напав, убил великого вождя кумасо и усмирил всю ту страну. Таким образом, западные земли уже покорены и сто родов живут безбедно. Кроме того, бог пролива Киби-но ана и бог пролива Касипа в Нанипа — божества с вредоносным сердцем. Они выдыхают ядовитое дыхание ⁴⁰, терзают путешественников, причиняют многие бедствия. Их я тоже убил и тем открыл пути по воде и посуху». Государь изволил хвалить Ямато-такэру-но микото за его доблесть и жаловал ему особые милости.

Летом 40-го года, в 6-м месяце, взбунтовались дикие племена на востоке и нарушили границу.

[7. Восточный поход Ямато-такэру-но микото. Ото-татиба-на-пимэ скрывается в морских волнах]

Осенью, в день Цутиноэ-но ину 7-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но хицудзи, государь рек вельможам повеление: «Неспокойно нынче в восточных землях, много там буйных божеств появилось. Эмиси тоже непокорны, и часто грабят народ страны [Ямато]. Кого нам послать на усмирение непокорных?»

Не знали придворные, кого послать.

И тогда, Ямато-такэру-но микото, говоря, сказал так: «Я уже истощил свои силы прежде, когда побивал [непокорных] на западе. Нынешнее поручение надо дать принцу Опо-усу-но мико».

Испугался тут Опо-усу-но мико, убежал и спрятался в траве. Послал государь за ним гонца, чтобы тот привел принца. И сказал тогда [246] государь принцу с упреком: «Ежели ты этого не хочешь, то станем ли мы посылать тебя насильно? Ведь ты еще не встретился с врагом, чего же ты так заранее испугался?»

Поэтому получил принц в удел Мино ⁴¹ и был послан туда управлять этой землей. Он — первопредок Мугэ-но кими и Мори-но ними, этих двух родов.

Тогда Ямато-такэру-но микото, издав воинственный клич, сказал: «Еще не прошло и нескольких лет с тех пор, как были усмирены кумасо, а уже снова взбунтовались восточные дикие племена. Когда же наконец установим мы великий мир? Немало я, недостойный, приложил сил [для усмирения западных земель] и утомился, но немедленно готов отправиться на усмирение непокорных».

Взял тогда государь секиру и вручил Ямато-такэру-но микото, ⁴² рекши: «Насколько я слыхал, эти восточные дикари неистовы по характеру своему и нападают внезапно. В их деревнях нет старост, в больших селах нет глав. Все они живут замкнутым миром, и все промышляют разбоем. Кроме того, в горах есть дурные божества, а в полях вредоносные демоны. Они чинят помехи на перекрестьях дорог, преграждают пути, всячески терзают людей. Среди восточных дикарей самые сильные — эмиси. Мужчины и женщины у них соединяются беспорядочно, кто отец, кто сын — не различается. Зимой они живут в пещерах, летом — в гнездах [на деревьях]. Носят звериные шкуры, пьют сырую кровь, старший и младший брат друг другу не доверяют. В горы они взбираются подобно птицам, по траве мчатся, как дикие звери. Добро забывают, но если им вред причинить — непременно отомстят. Еще — спрятав стрелы в волосах и привязав клинок под одеждой, они, собравшись гурьбой соплеменников, нарушают границы, или же, разведав, где поля и шелковица, грабят народ страны [Ямато]. Если на них нападают, они скрываются в траве, если преследуют — взбираются в горы ⁴³. Издревле и поныне они не подчиняются владыкам [Ямато]. Вот, смотрю я на тебя, что ты за человек, [и вижу] — ростом и телом ты могуч, обликом прекрасен. Силой велик, трехногий чан поднимаешь, доблесть твоя [разит врагов], как гром и молния. Там, куда ты лицом обращаешься, [врагу] места нет, если нападаешь, то непременно побеждаешь. Поэтому понятно, что хотя обликом ты мой сын, но на самом деле — бог-человек. Воистину, не означает ли это, что Небо сожалеет о том, что я не разумен, а страна не усмирена, и желает оно помочь, чтобы наследные деяния вершились и впредь и [247] чтобы дом владык страны не прекратил существования. И еще: эта Поднебесная — твоя. Ты — мой наследник. Прошу тебя — вглубь планы строй, вдаль мыслью лети, разведай, где неспокойно, узнай, где супротивники; когда будешь им острастку давать, примени угрозы, когда будешь миловать, примени добродетель, оружия не используя, заставь их самих подчиниться. И успокой буйных богов, искусную речь произнеся, изгони злобных демонов, оружием потрясая», — так рек.

Принял секиру Ямато-такэру-но микото, низко склонился в поклоне и сказал: «Когда я покорял запад, мощь государевой души была мне опорой, был при мне меч в 3 сака длиной, с которым я нападал на врагов в стране кумасо, и не обернулись еще двенадцать [зодиакальных] дней, как глава кумасо повинился. И вот я снова отправляюсь, заручившись помощью душ богов Неба, богов Земли, мощь у государя заняв, — загляну в те пределы; когда буду им острастку давать, то наставление о добродетели помнить буду, а если они не подчинятся, войско соберу и нападу». И он еще раз низко поклонился. ⁴⁴

Государь отрядил вместе с Ямато-такэру-но микото еще Киби-но такэ-пико и Опо-томо-но такэпи-но мурази, а Нанату-капаги назначил в повара.

Зимой, в день Мидзуното-но уси 10-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуноэ-но нэ, Ямато-такэру-но микото выступил в поход.

В день Цутиноэ-но ума он свернул с пути и помолился в храме Исэ. Попросил тогда [Ямато-такэру-но микото у своей тетки, жрицы храма] Ямато-пимэ-но микото ⁴⁵ разрешения [отправиться в дорогу]: «Сейчас, повинуясь повелению государя, я собираюсь идти на восток, чтобы наказать всех непокорных. Потому и обращаюсь за разрешением» ⁴⁶.

Достала тут Ямато-пимэ-но микото меч Кусанаги-но туруги ⁴⁷ и вручила Ямато-такэру-но микото со словами: «Будь осмотрителен, и пусть тебя никогда не застанут врасплох» ⁴⁸.

В тот год Ямато-такэру-но микото сначала добрался до Суруга. Враги, жившие в этом месте, для вида подчинились и солгали ему: «На этом поле водится много крупных оленей. Дыхание их подобно утреннему туману, ноги их — как ветки густой рощи. Отправляйся туда и поохоться на них».

Поверив их словам, Ямато-такэру-но микото отправился на поле охотиться. Враги же, замыслив убить владыку, разожгли огонь и подожгли поле. [248]

Под владыкой здесь разумеется Ямато-такэру-но микото ⁴⁹.

Понял принц, что обманут, достал кресало, высек огонь, и с помощью встречного огня смог избежать опасности.

В одном [толковании] сказано: меч Муракумо, который принц носил у пояса, сам собой высвободился и скосил [яп. наги] траву [яп. куса] возле принца. Так он смог избежать опасности. Потому и назвали тот меч Кусанаги — Косящий Траву ⁵⁰.

Сказал владыка: «Меня чуть не обманули». И тогда он все вражеское племя выжег [яп. яки] и извел. Потому и назвали то место Якиту.

Затем он отправился в Сагано, решил добраться до Камитупуса, увидел море и заклятие-котоагэ ⁵¹ вознес, сказав: «Это маленькое море. Через него можно перепрыгнуть [яп. пасири]».

Вот, вошел он в море, и тут же налетела буря, так что ладья владыки не смогла двигаться по волнам.

А была там среди сопровождающих принца одна девушка, [его наложница]. Звали ее Ото-татибана-пимэ ⁵². Была она дочь Осияма-но сукунэ из рода Подуми.

Вот, говорит она владыке: «Поднялся сильный ветер, катятся бурные волны, и ладье владыки угрожает гибель. Причиной этого наверняка сердце бога моря [Вататуми]. Прошу тебя, позволь мне, недостойной и низкорожденной, войти в море и заменить жизнь владыки на свою».

Только она договорила, как тут же, раздвигая волны, вошла в море. Сразу унялся свирепый ветер, и ладья смогла причалить к берегу. Потому люди того времени и нарекли то море Пасири-миду, Прыгучая Вода ⁵³.

А Ямато-такэру-но микото от Камитубуса изменил направление пути и вошел в страну Митиноку-но куни ⁵⁴. Для того на ладье владыки повесили большое зеркало ⁵⁵, морским путем он добрался до гавани Аси-но ура, пересек поперек бухту Тама-но ура и подошел к границе эмиси.

Глава вражеских эмиси, а также боги острова и боги страны собрались в бухте Така-но минато, чтобы оказать сопротивление. Однако, завидев издалека ладью владыки, они немедленно устрашились его мощи, поняли в душе своей, что победить им не суждено, побросали свои луки и стрелы в воду, склонились молитвенно перед ним и сказали: «Взглянули мы ввысь, узрели твое лицо и поняли, что ты не просто человек. Верно, ты божество? Поведай нам имя твоего рода».

Владыка, ответствуя, сказал: «Я — сын явленного бога». Тут все эмиси преисполнились трепета, подобрали свои юбки и стали раздвигать [249] волны и тащить ладью владыки к берегу. И сами повинились, сложив [как пленники] руки сзади за спиной.

Тогда Ямато-такэру-но микото простил их. Вождь их был взят в плен и стал слугой [Ямато-такэру-но микото].

Итак, эмиси были усмирены и Ямато-такэру-но микото из страны Пидаками-но куни отправился в обратный путь, прошел по суше в юго-западную сторону, дошел до страны Капи-но куни ⁵⁶ и остановился во дворце Сакавори-но мия. Разжег светильник и сел там за трапезу. В ту ночь спросил он своих приближенных [словами] песни:

Сколько ночей провел я [в пути],

Нипибари

И Цукуба пройдя? —

так спел. Однако никто из его приближенных ему не ответил.

А был среди них человек, который держал светильник. Подхватив окончание песни принца, он в продолжение сложил:

Наложились сутки друг на друга —

Ночей — девять ночей,

Дней — десять дней, ⁵⁷ —

так сказал. Владыка похвалил его и щедро наградил.

Пребывая в этом дворце, он пожаловал Такэпи, дальнему предку Опо-томо-но мурази, [род] Юкэпи-но томо.

И вот, сказал Ямато-такэру-но микото: «Все злокозненные эмиси повинились. Лишь в стране Синано-но куни и Коси-но куни кое-кто еще не покорился», — так рек, и из Капи отправился на север Мусаси и Камитукэ и добрался до северной части Усупи-но сака.

А Ямато-такэру-но микото все это время тосковал по Ото-татибана-но пимэ. Поднялся он по склону горного пика Усупи-но минэ, устремил взгляд на юго-восток, трижды вздохнул и сказал: «О, жена моя [яп. адума]!» Поэтому все земли к востоку от горы назвали провинцией Адума.

В этом месте владыка разделил дороги и послал Такэ-пико из Киби в провинцию Коси-но куни, чтобы тот разведал, крута или проходима местность в тех землях и подчиняются ли [двору] тамошние жители, а сам Ямато-такэру-но микото соизволил отправиться по дороге в Синано.

В тех краях горы высоки, долины глубоки, зеленые пики один над другим громоздятся, и, даже опираясь на посох, подниматься туда тяжело. Скалы там обрывисты, подвесные мостики непрямы, вершин — [250] многие тысячи, и лошадь не пройдет даже с ослабленными удилами. ⁵⁸ Но Ямато-такэру-но микото, пробираясь через дымы и преодолевая туманы, переходил через высокие горы.

Вот, добрался он до пика, почувствовал голод и там, в горах, сед за трапезу. Бог той горы вздумал помучить владыку, обернулся белым оленем и явился перед владыкой. Удивился тот и бросил в белого оленя стрелку чеснока ⁵⁹. Попал [чеснок] тому прямо в глаз и убил.

И тут же владыка дорогу потерял, как из этого места выбраться — не знает. Тут, откуда ни возьмись, прибежала белая собака, стала показывать, что поведет владыку. Пошел он за собакой и с ее помощью вышел в Мино. А Киби-но Такэпико [как раз] возвращался из Коси, и они встретились.

До всего этого многие из тех, кто переходил высоты Синано, попадали под дыхание бога, заболевали и умирали. Однако с тех пор, как принц убил белого оленя, если, переходя горы, жевать чеснок и натирать им людей, быков и лошадей, то под дыхание бога не попадешь.

[8. Смерть Ямато-такэру-но микото и Гробницы Белой птицы]

Вновь вернулся Ямато-такэру-но микото в Вопари, взял в жены Мизу-пимэ, дочь Вопари-но уди, остановился там на время и провел месяц. Узнав о том, что на горе Ибуки-но яма в Апуми живет злокозненное божество, он достал меч ⁶⁰, положил его на хранение в доме Мизу-пимэ и изволил отправиться с пустыми руками.

Когда он дошел до горы Ибуки-но яма, бог этой горы, оборотившись белой змеей, вышел на дорогу. ⁶¹ Ямато-такэру-но микото, не зная, что это хозяин-бог превратился в змею, говорит: «Эта большая змея наверняка гонец злокозненного бога. Если мне удастся убить хозяина-бога, то стоит ли возиться с его гонцом?» И он отшвырнул змею и пошел дальше.

Тогда бог горы вызвал тучи, и из них посыпался град. Пик заволокло туманом, в долине стало темным-темно, дороги не различить. Не может он двинуться ни вперед, ни назад, как выбраться — не знает. Вот, пробираясь через туман, пошел он напролом и в самом деле сумел выбраться оттуда. Однако он совсем потерял разум, словно сильно захмелел. Вот, оказался [яп. ви] он возле источника [яп. ви] у подножия горы, стал пить из него воду и очнулся [яп. самэ]. Потому и зовут этот источник Ви-самэ-га-ви, Источник, Оказавшись у которого, Очнешься. В этих местах впервые ослабло тело Ямато-такэру-но микото. [251]

Наконец он поднялся и вернулся в Вопари. Не заходя в дом Миязу-пимэ, он отправился в Исэ и пришел в Воту. В давние времена, в тот год, когда Ямато-такэру-но микото собрался в поход на восток, он останавливался на побережье Воту и сидел там за трапезой. Достал он тогда свой меч и положил под сосной, да и ушел оттуда, так про него и забыв. На этот раз он опять туда отправился, а меч там лежит по-прежнему. Тогда он так сказал словами песни:

О, сосна, [на мысе Воту],

Что прямо напротив Вопари!

О, сосна!

Апарэ!

Была бы ты человеком,

Я привязал бы тебе меч к поясу,

Шелковую одежду дал бы! ⁶² —

так спел. Дойдя до Обоно ⁶³, он сильно занедужил. Поднес он тогда храму бога [Исэ] всех эмиси, которых взял в пленники ⁶⁴. И послал Киби-но такэ-пико, чтобы тот передал государю слова принца: «Я, недостойный, получив приказ от Небесного двора, в дальних краях поверг восточных эмиси. Заручившись милостью богов, на государеву мощь опираясь, я заставил непокорных подчиниться и повиниться, а злокозненные божества сами по себе умиротворились. И вот я свернул кольчугу, собрал копья и, радостный, домой повернул. Желал я, чтобы наступил день и час, когда я смогу ответить за полученный приказ перед Небесным двором. Однако внезапно пришел Небесный приказ, и [как] быстро пролетает повозка с четверкой лошадей через трещину на дороге ⁶⁵, [так же коротка к человеческая жизнь]. И вот, лежу я один на заросшем поле, и не с кем мне словом перемолвиться. Однако стану ли я так сожалеть о потере тела? Горюю я лишь о том, что не суждено мне лицезреть государя».

И вот, скончался он на поле Нобоно. Было ему тогда 30 лет.

Как узнал об этом государь, лишился он сна на ложе своем, и яства уж сладкими не казались, днем и ночью стенал он, в слезах и горе бил себя в грудь. ⁶⁶ И вот, в великой печали стеная, рек он: «Сын мой, Во-усу-но микото, в давнее время, когда взбунтовались кумасо, еще не достиг возраста, когда волосы завязывают в узел, отправился в долгий боевой поход, потом все время при мне состоял, восполняя то, что я не успевал сделать. Потом заволновались дикие племена на востоке, и некого было послать для их истребления. Сожалея в душе [252] своей, я послал его в пределы вражеских земель. Не было дня, чтобы я не тосковал по нему. [Предаваясь этой печали,] утрами и вечерами я бродил взад-вперед, в ожидании дня его возвращения, и вот — что же за беда? что за вина? — внезапно я лишаюсь моего дитяти. Кому я теперь передам [в наследство] великие деяния?»

И он вельможам повеление дал, всем ста управам распоряжение послал, чтобы похоронили [Ямато-такэру-но микото] в гробнице на поле Нобоно, в стране Исэ-но куни.

А в это время Ямато-такэру-но микото обернулся белой птицей, ⁶⁷ вышел из гробницы и полетел в сторону провинции Ямато. Отворили приближенные его гроб, смотрят — а там остались лишь пустые погребальные пелена ⁶⁸, тела же нет.

Послали тогда гонца ему вслед, а он остановился в Котопики-пара, в Ямато. Тогда возвели в этом месте гробницу.

Но белая птица снова взмыла вверх, долетела до Капути и остановилась в селе Пуруити-но мура. И в этом месте тоже возвели гробницу. Поэтому люди того времени нарекли эти три гробницы Гробницами Белой птицы.

Он же взмыл высоко и поднялся в Небо, поэтому похоронили лишь пустые пелена ⁶⁹.

И вот, чтобы запечатлелось [на все времена] его доблестное имя, учредили род Такэру-бэ. Шел тогда 43-й год наследных деяний государя [Опо-тараси-пико-осиро-вакэ-но сумэра-микото].

Весной 51-го года, в день Цутиноэ-нэ начального месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуноэ-уси, [государь] созвал придворных вельмож и устроил пышную тризну, продолжавшуюся несколько дней.

А принца Вака-тараси-пико-но микото и [придворного] Такэути-но сукунэ в это время при Дворе не оказалось. Велел государь их призвать и вопросил, по какой причине их нет [вместе со всеми].

Те отвечают: «В дни этой пышной тризны сердца вельмож и чиновников ста управ отлетели в забвение и веселье, их нет в Поднебесной. А вдруг какой-нибудь безумец станет подглядывать в щели? Вот мы и стали на страже у ворот на случай какой-либо чрезвычайности». «Как это превосходно!» — рек тогда государь и одарил их особыми своими милостями.

Осенью, в день Мидзуноэ-нэ 8-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиното-тори, Вака-тараси-пико-но микото был провозглашен [253] наследным принцем. В тот же день государь назначил Такэути-но сукунэ «подданным стропил и опор». ⁷⁰

Тот меч Кусанаги, который в самом начале носил у пояса Ямато-такэру-но микото, сейчас находится в храме Атута в уезде Аюти в стране Вопари ⁷¹.

Тамошние эмиси, служившие при храме бога, днем и ночью затевали шумные ссоры, входили и выходили, совсем не соблюдая ритуальных правил. Сказала тогда Ямато-пимэ-но микото: «Эти эмиси не должны приближаться к храму», — так сказала, и тогда их собрали при дворе. Поселиться им было назначено у горы Миморо. И времени не прошло, а они стали срубать деревья на горе божества, шумели на всю округу, обижали народ. Государь, узнав об этом, дал повеление вельможам: «У этих эмиси, коих поселили у горы божества, сердца изначально грубы, и во внутренней стране с ними уживаться трудно. Поэтому переселите их, в согласии с их желанием, в удаленных [от столицы] землях».

[Эти эмиси] — предки нынешних Сапэки-бэ ⁷² в пяти провинциях — Парима, Сануки, Исэ, Аги и Апа.

Вначале Ямато-такэру-но микото взял в жены принцессу Путади-ири-бимэ-но пимэ-мико, сделал ее супругой, и она родила Ина-ёри-вакэ-но мико, потом [будущего] государя Тараси-нака-ту-пико-но сумэра-микото, потом Нуноси-ири-бимэ-но микото, потом Вака-такэру-но мико.

Этот старший, Ина-ёри-вакэ-но мико, — первопредок двух семейств: Инуками-но кими и Такэру-бэ-но кими.

Еще одна супруга, Киби-но анато-но такэ-пимэ, дочь Киби-но Такэ-пико, родила Такэ-капи-гоно-мико и Товоки-вакэ-но мико. Этот старший, Такэ-капи-гоно-мико, — первопредок Сануки-но ая-но кими. Младший, Товоки-вакэ-но мико, — первопредок Иё-но вакэ-но кими.

Еще одна супруга, Ото-татибана-пимэ, дочь Осияма-но сукунэ из рода Подуми, родила Вака-такэ-пико-но мико.

Летом 52-го года, в день Хиното-но хицудзи 5-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-но тацу, скончалась государыня-супруга Парима-но опо-иратумэ.

Осенью, в день Цутиното-но тори 7-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но у, государыней-супругой была провозглашена Ясака-но ири-бимэ-но микото.

Осенью 53-го года, в день новолуния Хиното-но у 8-го месяца государь рек придворным повеление: «Когда же, в какой день [254] перестану я скорбеть о возлюбленном сыне? Прошу вас — хотелось бы мне отправиться на охоту в ту землю, где упокоился принц Во-усу-но мико».

В том же месяце государев паланкин направился в Исэ, а затем, изменив направление, вошел в [земли] Восточного моря.

Зимой, в 10-м месяце государь достиг страны Камитубуса-но куни и по морскому пути добрался до бухты Апа-но минато.

В это время послышался клекот скопы ⁷³. Захотелось государю посмотреть, как выглядит эта птица, он остановил паланкин и вошел в море. Там он нашел раковины моллюска умуги ⁷⁴. И тогда отдаленный предок Касипадэ-но оми, по имени Ипака Мутукари, подвязал [рукава] тесемками из травы кама, разделал моллюска на кусочки и поднес государю. И государь похвалил достоинства Мутукари-но оми и пожаловал ему Касипада-но опо-томо-бэ.

В 12-м месяце, вернувшись из восточных земель, он остановился в Исэ. То место именуют Канипата-но мия.

Осенью 54-го года, в день Мидзуноэ-но тацу 9-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното-но у, государь вернулся из Исэ в Ямато и пребывал во дворце Макимуку-но мия.

Весной 55-го года, в день Мидзуноэ-но тацу 2-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиноэ-но нэ, принц Пико-сасима-но мико был назначен главой пятнадцати стран вдоль дорог восточных гор. Он — внук Тоёки-но микото. ⁷⁵

Однако, когда он добрался до села Анакупи-но мура в Касуга, его свалила болезнь, и он скончался. И сто родов в восточных землях горевали, что принц не дошел [до места назначения], тайком ото всех похитили тело принца и похоронили в стране Камитукэ-но куни ⁷⁶.

Осенью 56-го года, в 8-м месяце государь повелел Миморо-вакэ-но мико ⁷⁷: «Твой отец, Пико-сасима-но мико, не смог дойти до назначенного места и скоропостижно скончался. Так что теперь кому, как не тебе, править восточными землями».

И вот, Миморо-вакэ-но мико, получив государево повеление и желая совершить [назначенные] отцу деяния, отправился туда и взялся за правление, расторопно приняв нужные благие меры.

В то время племена эмиси как раз снова собрались бунтовать. Он поднял войска и разбил их сопротивление. Тогда главы эмиси — Аси-пури-бэ, Опо-папури-бэ, Топо-ту-кураво-бэ и другие — пришли к нему, стали биться головой, [до земли] голову опуская, вину свою [255] признали и все земли ему поднесли. И он простил всех, кто подчинился ему и наказал всех неподчинившихся. Поэтому долгое время в восточных землях не было никаких происшествий. И его дети и внуки до сих пор живут в восточных землях.

Осенью 57-го года, в 9-м месяце был вырыт пруд Сакатэ. А на дамбе посадили бамбук.

Зимой, в 10-м месяце по всем странам был разослан приказ об учреждении Та-бэ и миякэ ⁷⁸.

Весной 58-го года, в день Каното-но и 2-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното-но уси, государь отправился в страну Апуми-но куни и провел три года в Сига. Это место именуют Така-анапо-но мия.

Весной 60-го года, в день Каното-но у 11-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киното-но тори, государь скончался во дворце Така-анапо-но мия. Ему было 106 лет.

НЕБЕСНЫЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ ВАКА-ТАРАСИ-ПИКО-НО СУМЭРА-МИКОТО. ГОСУДАРЬ СЭЙМУ.

[1. Вступление на трон и первые приказы]

Небесный повелитель Вака-тараси-пико-но сумэра-микото ⁷⁹ был четвертым сыном государя Опо-тараси-пико-осиро-вакэ-но сумэра-микото. Его мать, государыня-супруга, звалась Ясака-но ири-бимэ-но микото и была дочерью принца Ясака-но ири-бико-но мико. Он был провозглашен наследным принцем на 46-м году правления государя Опо-тараси-пико-осиро-вакэ-но сумэра-микото. Ему было тогда 24 года.

Зимой 60-го года, в 11-м месяце государь Опо-тараси-пико-осиро-вакэ-но сумэра-микото скончался.

Весной начального года [правления нового государя], в день Цутиноэ-но нэ начального месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-но сару, наследный принц вступил на трон. Тогда шел год Каното-но хицудзи Великого цикла.

Зимой 2-го года, в день Мидзуноэ-но ума 11-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но тори, государь Опо-тараси-пико-осиро-вакэ был погребен в гробнице наверху дороги Яманобэ, в провинции Ямато-но куни. Государыню-супругу почтили, возведя ее в ранг великой государыни-супруги. [256]

Весной 3-го года, в день Цутиното-но у начального месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но тори, государь назначил министром [опооми] Такэути-но сукунэ ⁸⁰. С самого начала [получилось так,] что государь и Такэути-но сукунэ родились в один день. Поэтому [государь] одарял его особыми милостями.

Весной 4-го года, в день новолуния Хиноэ-но тора 2-го месяца государь отдал приказ: «Предшествовавший мне государь, Опо-тараси-пико-осиро-вакэ-но сумэра-микото, был наделен светом мудрости и доблестью бога, и получил [свой пост] в соответствии с предначертанным в скрижалях. Он соответствовал Небу, следовал человеческому [чувству], изгнал врагов, вернул [заблудших] на истинный путь. Добродетель присутствовала [повсюду], подобно тому, как [Небо] покрывает [Землю], а [Земля] принимает [Небо], Путь [Дао] способствовал сотворению-превращению. И среди подданных владыки во всей Поднебесной не было таких, чтобы не подчинились. Почему же было не успокоиться народу? Ныне же я унаследовал драгоценные деяния и непрестанно, даже среди ночи, душой болею. Но народ в беспрестанной смуте, и его дикую душу никак не исправить. Все это оттого, что в землях и уездах нет губернаторов и управителей, в угодьях и селах — старост. Отныне и впредь надо будет назначить в земли и уезды управителей, в угодья и села — старост. Выберите самых умелых и смышленых в каждой стране и назначьте главами провинций и уездов. Это и послужит оградой внутренних земель» ⁸¹, — так рек.

[2. Учреждение званий управителей и инаки]

Осенью 5-го года, в 9-м месяце по всем странам был разослан приказ, и в провинциях и уездах были назначены управители, а в угодьях и селах учреждены звания инаки ⁸². Кроме того, в знак отличия им были пожалованы щиты и копья.

И вот, провели границы по горам и рекам, разделяя провинции и большие села, [территории] деревень определили в соответствии с [дорогами, идущими] вдоль и поперек. ⁸³ И тогда восток и запад стали считаться «вертикалью солнца», юг и север — «горизонталью солнца»; [южная, солнечная] сторона гор, на которую приходится солнце, соответствующая началу Ё: [кит. ян], стала называться «личиной света», а [северная, теневая] сторона гор, на которую приходится тень, соответствующая началу Ин [кит. инь], стала именоваться «личиной спины» ⁸⁴. [257]

И сто родов жили в мире, и в Поднебесной ничего не приключалось.

Весной 48-го года, в день новолуния Каноэ-но тацу 3-го месяца наследным принцем был провозглашен Мивопи-тараси-нака-ту-пико-но микото.

Летом 60-го года, в день Цутиното-но у 6-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиното-но ми, государь скончался. Ему было тогда 107 лет. ⁸⁵

КОНЕЦ СЕДЬМОГО СВИТКА

Комментарии

1. Опо-тараси-пико-осиро-вакэ-но сумэра-микото — опо — «великий», тараси — «изобильный, имеющийся в достатке, в избытке», осиро — возможно, раскладывается на оси — «устрашающий, грозный», и сиро — «территория», вакэ — гонорифическое обозначение мужчины, широко использовалось в императорском роду и среди знати. До середины V века слово вакэ входило в имена четверых правителей — Кэйко:, О:дзин, Ритю:, Хансэй, часть тараси — в имена Кэйко, Сэйму, Тю:ай, Дзинго:. В японском имени Кэйко участвуют и вакэ, и тараси, поэтому есть основания предполагать, что он был родоначальником обеих линий правителей.

Кэйко: означает «блистательные деяния».

2. 71-й год по легендарной хронологии.

3. Опо-усу-но мико и Во-усу-но мико — принц Большая Ступа и принц Малая Ступа. Начиная с Кэйко:, сыновья и дочери правителя называются мико и пимэ-мико, что обычно, за неимением лучшего, переводится как «кровный принц» и «кровная принцесса». Титул микото более не применяется ко всем детям правителя и прилагается исключительно к тому из них, кто является наследником престола.

4. Вака-ямато-нэко-но мико — принц Молодой Корень-Сын Ямато.

5. Комментаторы НС—И приводят многочисленные примеры, свидетельствующие о тесной связи ступы для толчения риса с родами: в ряде местностей женщина должна была рожать, держась за ступу, в других местах муж роженицы в случае трудных родов должен был взвалить ступу на спину и обойти с нею дом, у некоторых айнских групп было принято, чтобы женщина при трудных родах прижимала живот к ступе. В преф. Аити, когда женщина впервые посещала с новорожденным родительский дом, она прежде всего должна была посадить младенца в ступу. Применительно к данному нарративу трудно реконструировать конкретную функцию ступы, очевидно лишь его этиологическое значение — обоснование имен двоих принцев.

6. Вогуна — отрок, еще не женатый молодой человек.

7. Ямато-такэру-но микото — Господин Удалец Ямато. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что слово Ямато записывается в К иероглифом с чтением ва, «японский», этот иероглиф был использован применительно к Японии в китайской хронике «Вэйчжи» (около 297 г.), первом письменном упоминании о Японских островах. В НС это имя записано иероглифами «солнце» + «источник», то есть Нихон, современное название Японии.

8. Имя Такэути означает Доблестный Придворный; суку-нэ, в противовес опо-нэ («старший брат») означает «меньший брат», то есть родившийся следующим после старшего. Этот персонаж олицетворяет верное служение, в К его родословная предстает с некоторыми изменениями по сравнению с НС. Одновременно сукунэ является одним из кабанэ (см. также коммент. 94 к первому свитку).

9. Из всех этих детей будущий государь — тот, кому в тексте сразу, уже при записи о рождении, приписан титул микото.

10. В ряде переводов это понятие понимается как наложница. Однако нередко сын от наложницы становился наследником престола, да и само положение наложницы при японском дворе отличалось от положения женщины в этой роли, например, в султанском гареме, поэтому здесь это слово переводится как «супруга» или «младшая супруга» (в отличие от «государыни-супруги»), тем более, что и сам иероглиф, выражающий это понятие, тоже имеет значение «супруга».

11. В первых, архаизированных свитках памятника, слово куни переводилось как «страна», и понятие это иногда означало всю (мыслимую составителями) Японию, иногда сушу в противовес морю, иногда территориальную единицу, наподобие нынешних префектур. Однако в НС очевидно присутствует хронологическая, стилистическая, идеологическая разнородность. По мере нарастания историзма и историцизма слово «страна» в значении «область» начинает ощущаться в переводе как некий анахронизм. Поэтому далее в тексте слово куни переводится как «провинция».

12. Кумасо здесь не название племени, а название местности на юге Кюсю (старое название острова — Тукуси, Цукуси), включающее две провинции, Кума и Со. Последние ныне являются частями преф. Кумамото и Кагосима. См. также раздел [5] в данном свитке.

13. Весь этот антураж напоминает сцену перед Небесной пещерой, куда сокрылась богиня Солнца Аматэрасу (см. первый свиток, раздел [7]). В НС—С высказывается мнение, что таким образом Каму-натусо-пимэ (часть Каму, «божественная», в ее имени свидетельствует о ее ключевой роли в исполнении ритуалов) выражает свое подчинение владыке Ямато, исполняя перед ним обряды, как перед богом. Аналогичная сцена есть и ниже, в свитке восьмом, раздел [2], когда таким же образом приветствуется правитель Тю:ай с последующим добровольным подчинением ему ряда территорий.

14. Белое знамя и на Дальнем Востоке означает капитуляцию, о чем свидетельствуют примеры из «Вэйчжи» и многих других китайских памятников.

15. Соответствует местности в нынешней преф. Фукуока.

16. Аналогичный сюжет имеется и в «Бунго-фудоки», где большое место отведено походу на Кюсю правителя Опо-тараси-пико, «правившего Поднебесной из дворца Хисиро, что в Макимуку» (см. ДФ69).

17. Относительно тутикумо (соврем. цутикумо) см. коммент. 12 к третьему свитку.

Упоминание об этих конкретных цутикумо есть в «Бунго-фудоки»: «Горное поле Нэги (южнее села Касивабара); в древние времена, царь, правивший Поднебесной из дворца Хисиро, что в Макимуку, отправился в поездку, то на этом поле жили три цутикумо, которых звали Утисару, Ята и Кунимаро. Царь хотел сам наказать разбойников и, прибыв на это поле, поблагодарил (нэги) всех воинов; поэтому горное поле и назвали Нэги» (ДФ69. С. 118).

18. Сходный сюжет имеется и в «Бунго-фудоки».

19. См. коммент. 12 к данному свитку.

20. Убийство отца — крайнее нарушение конфуцианского принципа почитания родителей. При этом сюжет об убийстве отца дочерью в НС не единичен — см. далее, в этом же свитке.

21. В третьей из этих песен выражение «устилать соломенными циновками» — представляет собой постоянный эпитет макура-котоба к слову пэ («слой», «ярус»), отсутствующему в тексте песни, но подразумевающемуся в нем, поскольку песня содержит топоним Пэгури, включающий это слово. Цутихаси Ютака считает, что песни о белом дубе исполнялись на обрядовых игрищах в горах (яма-асоби), и песня о ветке дуба — это песня-благопожелание, в ритуальной ситуации исполняемая пожилым человеком и адресованная молодым мужчинам с целью принести им здоровье и долголетие, поскольку таковы магические возможности белого дуба с горы Пэгури.

В К порядок песен иной — сначала идет вторая песня, потом третья, потом первая. К песням тоски по родине в К отнесены лишь вторая и третья, по поводу первой же написано, что это катаута. Катаута — древняя форма японской поэзии с силлабическим строем в 5-7-7 слогов.

Тематический жанр песен грусти по родине (синоби-ута) — по-видимому, сочетает элементы ностальгии с гимническим жанром хомэ-ута или самбика, «хвалебных» песен. Можно предположить, что в названиях жанров запечатлена не только тема и эмоциональная окраска песен, но и их мелодический тип, музыкальный характер. В ранних письменных памятниках можно обнаружить указания на то, что музыкальный тип древних песнопений играл важную роль и в обрядовой сфере, и в области становления классических форм поэзии. Музыкальный тип исполнения свидетельствовал о клановой принадлежности автора, служа чем-то вроде родовой метки, соотносился с магическими целями песни, общей тематикой и т. п.

22. Ритуальное угощение правителя означало знак готовности подчиниться ему.

Морогата — этот топоним упоминается в «Вамё:сё:». Вероятно, речь идет о местности, соответствующей нынешней юго-западной области преф. Миядзаки (о Морогата-но кими см. также свиток десятый, раздел [3]).

23. Местность в древней провинции Хиго (соврем. преф. Кумамото).

24. Аналогичные сведения есть и в «Хиго-фудоки».

25. Этот сюжет объясняет происхождение так называемых сиранупи (соврем. сирануи) — современные словари дают значение этого слова как «огни в море», «морской огонь». Иероглифически и этимологически это слово означает «неизвестный огонь»; имеются в виду бесчисленные огоньки в море неизвестной природы, наблюдаемые в этой местности до сих пор (север Кюсю, преф. Кумамото).

26. Как и во многих других сюжетах этого раздела, правитель Кэйко: имеет дело с духами — хозяевами мест, чьи теонимы совпадают с топонимами, или же, если идти по линии историзации мифологических событий (что свойственно японской комментаторской традиции), — с главами местности, жрецами культов этих земных божеств.

27. Тукуси-но мити-но сири-но куни — остров Кюсю (древнее Тукуси, Цукуси) был поделен на две части: ближайшая к столице называлась «Тику, что перед дорогой», дальняя — «Тику, что за дорогой», при этом слово тику — вариант произношения первого из иероглифов, составлявших древнее название Тукуси. Здесь речь идет о дальней части острова, древней провинции Тикуго, ныне южной части преф. Фукуока.

28. «Сто управ» — выражение из «Вэньсюань».

29. «Утренний иней» — Цутихаси Ютака считает этот оборот эпитетом макура-котоба к топониму Микэ. В слове «микэ» ми означает «священный», кэ Цутихаси этимологизирует как часть слова кэру («таять»), отсюда ассоциация с инеем.

30. В этом сюжете дается иное этимологическое обоснование происхождению топонима Микэ, поэтому, возможно, здесь произошла контаминация двух повествований.

Кармен Блэкер усматривает в этом повествовании отчетливый мотив мирового древа (Carmen Blacker. The Catalpa Bow. A Study of Shamanistic Practices in Japan. L., 1975).

31. Эти и множество других топонимов данного свитка зафиксированы и в «Вамё:сё:».

32. «Мужи дубовых листьев» (касипадэ) — придворная должность. Большие листья дуба использовались как блюда, на которые раскладывалось угощение.

33. Рассуждение о правильном смысле этого топонима есть и в «Тикуго-фудоки».

34. Выше в этом свитке, раздел [2] говорится: «Еще одна супруга, Мидупа-но иратумэ, младшая сестра Миво-но уди-но ипаки-вакэ, родила Ипоно-но пимэ-мико» — то есть дочь императора была отправлена в Исэ в качестве жрицы Аматэрасу.

35. Пидаками-но куни — буквально «страна, где солнце высоко видно». В норито этот эпитет прилагался к Ямато, здесь он, по всей вероятности, обозначает северо-восточные земли, описанные также в «Хитати-фудоки».

36. Описание такой прически встречается в «Ханьшу».

37. Речь идет о татуировке. Возможно, что это парафраз из китайского памятника «Чуньцю цяолян чжуань», в котором говорится: «[Царство] У — страна варваров. Они выстригают волосы и наносят узор на тело».

38. См. коммент. 26 к третьему свитку.

39. Комментаторы НС—И оставляют это место без комментариев, прочитывая иероглифы «дурное божество» как «буйное, непокорное божество». В НС—С эти дурные божества толкуются как боги преграды (сапэгами), которых называли дурными или злыми, если они начинали вредить.

40. «Дыхание» записано иероглифом, означающим в китайских текстах «пневма», «эфир», «дух» (яп. ки, кит. ци).

41. Мино — нынешняя преф. Гифу.

42. Вручение оружия означает назначение полководцем. Однако это, по всей вероятности, не боевое оружие. В К говорится: «Государь снова сказал Ямато-такэру-но микото: ”Усмири в восточной стороне непокорных божеств двенадцати дорог и людей, что не подчинились”, — и отправил его в путь, пожаловав ему копье в восемь пиро длиной из дерева пипираги» (К94—Т. 2. С. 71). Деревянное копье, как и секира в НС, очевидно, служили для отпугивания злых духов.

43. Неупорядоченность половых отношений и системы родства отмечается при описании варварских племен во многих китайских памятниках, в том числе, в «Вэйчжи», в разделе о народе ва (обитателях Японских островов). Зимовать в пещерах, проводить лето в гнездах на деревьях, носить шкуры и пить сырую кровь — эти выражения, по-видимому, почерпнуты из «Вэньсюань» и «Лицзи».

Интересно, что это описание представляет собой классический, чуть ли не архетипический текст идеологов националистической ориентации любого времени и места. Аналогичны представления нынешних европейцев о жизни дикарей, точно также, в 60-е годы XX века, представляли себе древнюю историю Европы африканские сторонники теории негритюда, утверждавшие, что европейцы жили в пещерах вместе с летучими мышами в то время, когда в Африке уже возникли университеты (см. на эту тему работы Н. Сосновского).

Как прежде, так и теперь признаками варварства и дикости считаются прежде всего отсутствие системы родства (то есть наличие другой, отличающейся системы), отсутствие построек и прочие признаки животного мира.

44. В К дана прямо противоположная версия отношений Ямато-такэру с отцом. Там Ямато-такэру с ранних лет предстает неистовым, сверхсильным, опасным и необузданным героем, который ненароком, желая, по приказу императора, «приструнить» старшего брата, вырывает ему конечности, заворачивает тело в плетенку и выбрасывает. Правитель отправляет его на усмирение варваров, потому что сам страшится его необузданности и хочет удалить от себя.

45. В версии К Ямато-такэру жалуется тетке: «”Верно, государь желает, чтобы я умер, велит он мне во что бы то ни стало разгромить дурных людей западной стороны. Только я вернулся и явился к нему, а он не дал и времени пройти — воинов со мной не отрядил, но велит немедля усмирить дурных людей на двенадцати дорогах восточной стороны. Как подумаю об этом, так и ясно мне, что хочет он моей гибели”, — сказал он это и горевал, и плакал. А когда собрался уходить, Ямато-пимэ-но микото пожаловала ему меч Кусанаги, а еще дала ему мешок, наказав: ”Если будет тебе угрожать опасность, развяжи этот мешок”, — так рекла» (К94—Т. 2. С. 71). То есть в тексте К Ямато-пимэ выступает как волшебный даритель и предок — чудесный помощник.

Применительно к НС эта встреча Ямато-такэру и Ямато-пимэ в комментариях к НС—С интерпретируется в том же смысле, как и частое наличие в одном сюжете и в одной местности двух героев или двух божеств, мужчины и женщины, с одним и тем же именем, к которому прибавлено пико (юноша) или пимэ (дева). Такие два персонажа совместно правят местностью, деля между собой практические и ритуальные функции (см. также коммент. 10 к третьему свитку).

46. В предыдущих случаях, выступая в поход, Ямато-такэру к ней за разрешением почему-то не обращался.

47. См. коммент. 129 к первому свитку.

48. В варианте К Ямато-такэру получает еще и волшебный мешок (см. выше, коммент. 45).

49. На протяжении описания этого восточного похода Ямато-такэру нередко именуется «царем», «владыкой» (яп. оо, кит. ван). Надо думать, этот титул применительно к Ямато-такэру на этом этапе звучал не вполне естественно, если переписчики сочли нужным вставить примечание, разъясняющее, о ком речь. Комментаторы подставляют к иероглифу ван чтение мико, «принц», предполагая, что так читали этот фрагмент в традиции.

50. По-видимому, это поздняя этимологизация архаического имени меча.

51. «Заклятие-котоагэ» — см. коммент. 71 к первому свитку.

52. Комментаторы НС—С считают, что данное повествование связывает мотив утопленника с мотивом плодов дерева татибана, привезенного из Вечной страны Токоё и связанного с вечной жизнью.

В «Хитати-фудоки» супруга Ямато-такэру носит имя Опо-татибана-пимэ-но микото.

В варианте К говорится: «Тут по волнам расстелились в восемь слоев камышовые циновки, в восемь слоев кожаные циновки, в восемь слоев шелковые циновки, на них она и спустилась. И бурные волны сами собой улеглись, и ладья смогла пройти. И тогда государыня спела такую песню:

О ты, государь, что тревожился обо мне,

Стоя в огне

На крохотном поле в Сагаму,

Которое огнем выжигали

В Сагаму, средь горных круч, —

так спела. И вот, через семь дней драгоценный гребень императрицы прибило к морскому берегу. Взяли этот гребень, возвели гробницу и туда его положили» (К94—Т. 2. С. 72). Не лишено вероятия, что в варианте К схождение героини в море означает брак с божеством моря.

53. Комментаторы идентифицируют это место как пролив Урага в Токийском заливе.

54. Современный район То:хоку, преф. Аомори.

55. Тем самым корабль Ямато-такэру стал равным императорскому по рангу.

56. Нынешняя преф. Яманаси.

57. Цутихаси Ютака в своих комментариях к этой песне высказывает утверждение, что отсчет новых суток начинался с момента захода солнца, поэтому сначала говорится о числе ночей, а затем — о числе дней. В этом есть определенная логика — с наступлением темноты день кончается, стало быть, тут же начинается новый.

58. Парафраз из «Вэньсюань».

59. Речь идет о зеленых стеблях съедобного растения, в старину называвшегося пиру. Оно обладает резким запахом, наподобие чеснока или овоща нира, употребляемого в пищу доныне. Ввиду сильного запаха, по-видимому, считалось средством отпугивания злых духов.

60. Речь идет о мече Кусанаги-но туруги. См. также коммент. 129, 138 к первому свитку.

61. Аналогичный сюжет имеется в «Ханьшу», раздел об императоре Гао: бог, «ставший змеей, очутился на дороге». В К в том же сюжете бог обращается в белого кабана.

62. По мнению Цутихаси Ютака, эта песня отражает старинные обряды, связанные с культом деревьев, на время которых к ветвям дерева привешивали ткани, одежду, лук и т. д. Возможно, что первоначально это была лирическая песня девушки, обряжавшей сосну в мужские одежды.

63. Подножие горного хребта Судзука в нынешней преф. Миэ.

64. Пленники поднесены в знак благодарности. В «Сю:кай» говорится, что Ямато-такэру одержал все свои победы благодаря чудесному мечу Кусанаги.

65. «Быстро пролетает повозка с четверкой лошадей трещину на дороге» — оборот из «Вэньсюань».

66. «Лишился он сна на ложе своем, и яства уж сладкими не казались» — парафраз из «У-чжи». «Днем и ночью стенал он, в слезах и горе бил себя в грудь» — выражение из «Мао ши», комментариев к китайской «Книге песен» («Шицзин»).

67. В К сказано, что он «оборотился птицей тидори в восемь пиро длиной».

68. Погребальные пелена соответствуют указаниям, содержащимся в «И ли», китайском сборнике обрядовых установлений, где говорится о погребальных одеяниях, сделанных из освященного полотна.

69. Примерно в том же виде этот сюжет содержится и в К. По-видимому, в его основе — распространенное в разных ареалах поверье, что после смерти душа человека обращается в птицу.

70. «Подданный стропил и опор» — метафорическое обозначение министра. Имеется в виду аналогия: подобно тому, как стропила и опоры держат дом, так этот главный подданный является опорой государства (дом и государство — привычное для Китая и Японии тождество).

71. В «Записях о происхождении Великого храма Атута» говорится, что храм был воздвигнут в 890 г. супругой Ямато-такэру Мияду-пимэ, которая поднесла храму его меч Кусанаги. Храм Атута (соврем. Ацута) имеется и в списке имен богов, приведенном в «Энгисики». Храм Ацута, разумеется, в более позднем архитектурном варианте, существует и сейчас на прежнем месте, которое теперь находится посреди г. Нагоя. См. коммент. 129, 138 к первому свитку.

72. Сапэки-бэ — род-корпорация, имя которого, сапэ, восходит к понятию сапэгами, «заграждающие боги». По-видимому, одно из покорившихся двору племен было использовано для охраны границ от внешних врагов.

73. «Скопа» — старояпонское название этой птицы — какуга, как сказано в «Ваме:сё:», нынешнее ее название — мисаго.

В аналогичном предании, записанном в «Такахаси-удзибуми» («Записях рода Такахаси») (Такахаси — род, ведавший столом правителя), говорится, что эту птицу захотела увидеть супруга правителя, однако посланный за птицей придворный не сумел ее поймать. Тогда на эту птицу было наложено заклятие — не подниматься на сушу, но всегда жить только в море.

74. Нынешние раковины хамагури. В «Такахаси удзибуми» говорится, что птицу поймать не удалось, и государыне был приготовлен для трапезы этот довольно крупный моллюск и рыба кацуо (разновидность тунца).

75. См. о нем свиток пятый, раздел [4].

76. Соврем. преф. Гумма.

77. Как говорится в «Синсэн сё:дзироку», «Новом перечне семей и родов», составленном в 815 г. и до сих пор служащим основным источником сведений о составе, структуре и мифических генеалогиях древней Японии, Миморо-вакэ — потомок Тоёки-но микото в третьем поколении.

78. Та-бэ — корпорация земледельцев. Миякэ — государственная (принадлежащая двору) кладовая риса, собранного на принадлежащих двору землях. Это же слово может указывать и на сами эти земли и обрабатывающих их крестьян.

79. Имя этого императора отличается от имени его отца только тем, что у отца имя начинается со слова опо («большой», «великий»), а у сына — со слова вака («молодой»). Это обстоятельство, а также само содержание свитка дает основания многим исследователям полагать, что фигура этого правителя — вымышленная.

Его посмертное имя — Сэйму (в ряде текстов читалось также как Сё:му) — примерно означает «исполняющий долг».

80. См. коммент. 8 к данному свитку.

81. Речь эта очень китайская и своим пафосом, и по стилистическим фигурам. Комментаторы усматривают в ней выражения и устойчивые словосочетания, встречающиеся в «Вэньсюань», «Цзиньшу», «Цзочжуань» и других классических китайских текстах.

82. В этом свитке, в разделе [6], звание инаки уже встречается, однако здесь говорится, что оно было учреждено при правителе Сэйму. По-видимому, речь идет о присвоении этого звания традиционным старейшинам административных единиц внутри провинции, к таким единицам относится, например, понятие агата, здесь переведенное как «угодья». После реформ Тайка вместо термина агата стал использоваться термин копори (коори), что принято переводить как «уезд».

Словом агата именовались, кроме этого, земли, на которых находились огороды, поставлявшие овощи непосредственно к столу правителя.

83. Эти критерии границ, по-видимому, заимствованы из «Ши цзи».

84. «Сторона гор, на которую приходится солнце», и «сторона гор, на которую приходится тень», — текстологи предлагают понимать это выражение, как «к югу от гор» и «к северу от гор». В тексте же противопоставление строится на основе терминов Ин-Ё: (он-е:): (кит. Инь-Ян), при этом южная, солнечная сторона, соответствующая началу Ё: [кит. Ян], получает наименование «личины света», а северная, теневая, соответствующая началу Ин [кит. Инь], именуется «личиной спины».

85. Однако по подсчетам на основе данных свитка ему должно быть 98 лет. В К говорится — 95 лет. Относительно места его захоронения см. начало следующего свитка.

(пер. Л. М. Ермаковой, А. Н. Мещерякова)
Текст воспроизведен по изданию: Нихон сёки - анналы Японии. Т. 1. М. Гиперион. 1997