Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

НИХОН СЁКИ

АННАЛЫ ЯПОНИИ

СВИТОК VI

Небесный повелитель Икумэ-ири-бико-исати-но сумэра-микото. Государь Суйнин

[1. Рождение и восшествие на престол]

Небесный повелитель Икумэ-ири-бико-исати-но сумэра-микото 1 был третьим сыном государя Мимаки-ири-бико-инивэ-но сумэра-микото. Его мать, супруга государя, звалась Мимаки-пимэ и была дочерью Опо-бико-но микото. Государь [Суйнин] родился во дворце Мидукаки-но мия на 28-м году государя Мимаки, в год Мидзуноэ-но нэ, в день новолуния Цутиното-но, и весной 1-го месяца. От рождения он выделялся своей прекрасной наружностью. Став взрослым, он обнаружил выдающиеся способности и благородные склонности; он следовал природе [Неба] и вверялся правде, никогда не отклонялся от истины. 2 Государь[-отец] любил его и всегда держал около себя. 24-х лет, согласно знамению, явленному во сне, он был провозглашен наследным принцем.

Зимой, в 12-м месяце 68-го года Мимаки-ири-бико-инивэ-но сумэра-микото скончался.

Весной начального года [правления нового государя], в день Цутиноэ-но тора 1-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиното-но уси, государь Мимаки-ири был похоронен в Верхней гробнице на дороге Яманобэ.

В день Мидзуното-но тори 11-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуноэ-но сару, почтили супругу государя, провозгласив ее великой императрицей-супругой. Шел тогда год Мидзуноэ-но тацу 3 Великого цикла.

Весной 2-го года, в день Цутиното-но у 2-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното-но хицудзи, Сапо-бимэ была провозглашена супругой государя. Она родила Помуту-вакэ-но микото 4. От рождения [этого ребенка] государь любил его и всегда держал около себя. И став взрослым, [этот ребенок] не говорил ни слова. [220]

Зимой, в 10-м месяце, столицу учредили в Макимуку. Ее [обитель государя] именуют Тамаки-но мия.

[2. Распря между Имна и Силла]

В том же году человек из Имна, Сонагаль-Чильчи, сказал: «Я собираюсь вернуться домой».

Как же так вышло, что он, прибывший ко двору в пору правления прежнего государя, до сих пор еще не вернулся на родину? Тут Сонагаль-Чильчи получил щедрые награды, а вану Имна было через него отправлено 100 штук тканого красного шелка.

Однако на дороге его перехватил человек из Силла и ограбил. С тех пор и началась распря между этими двумя странами.

В одном [толковании] сказано: во время правления государя Мимаки приплыл на ладье человек с рогами [туно] во лбу и высадился в бухте Кэпи-но ура в стране Коси. Потому это место зовется Тунуга.

Спросили его: «Из какой ты страны?» Он в ответ: «Я, недостойный, — сын правителя страны Кара, имя мое — Тоноа-Арасадын, еще одно имя — полководец Усаги-Аричильчи-Канки 5. Услышал я, что в стране Японии 6 есть государь-мудрец, и решил перейти в его владение. Когда я добрался до Анато, встретился мне человек из той страны. Звали его Итуту-пико. Сказал он мне: ”Я — государь этой страны. Кроме меня, государя нет 7. Поэтому никуда больше не ходи”, — так сказал. Однако я, недостойный, хорошенько этого самозванца разглядел, — никак он не может быть правителем. И вернулся обратно. Блуждал, не зная дороги, причаливал к разным островам и бухтам, по северному морю прошел, пересек страну Идумо-но куни и сюда добрался», — так он рассказал.

Как раз в это время государь [Су:дзин] скончался, так что он остался служить государю Икумэ-но сумэра-микото, и так три года прошло.

Государь спросил у Тоноа-Арасадын: «Хочешь ли ты вернуться в свою страну?» Тот в ответ: «Очень хотел бы». Тогда государь повелел Тоноа-Арасадын: «Если бы ты не блуждал в дороге, а сразу пришел бы сюда, ты мог бы послужить прежнему государю. Поэтому я меняю имя твоей родной стране, даю ей священное имя Мимаки-но сумэра-микото, и пусть оно будет именем твоей страны!» И пожаловал Тоноа-Арасадын красный тканый шелк и отправил его на родину. Отсюда и пошло название этой страны — Имна 8.

А Тоноа-Арасадын взял пожалованный красный шелк и положил его в деревенский амбар у себя в стране. Прослышали об этом люди из Силла, подняли солдат, пришли к тому месту, и все как есть забрали. Отсюда пошла распря между этими двумя странами.

В одном [толковании] сказано: [однажды], когда Тоноа-Арасадын еще жил в [родной] стране, он нагрузил на желтого быка лопаты и заступы и отправился в сторожку на поле. А желтый бык внезапно [221] куда-то исчез. Пошел [Тоноа-Арасадын] по следам, и привели они к деревенской управе. Случился там один старик, сказавший так: «Бык, которого ты ищешь, — вошел в усадьбу старосты деревни. И тут староста и все прочие подумали так: ”Судя по тому, чем навьючен этот бык, его явно собирались зарезать и съесть. Если явится за ним хозяин, надо будет отдать ему что-нибудь взамен”. И вот зарезали они быка и съели. Так что, если спросят они тебя — ”что ты хочешь взамен быка?” — проси сокровище. Скажи им только: ”Хочу получить божество, которое славят обрядами в этой деревне”».

Тут вдруг подошел деревенский староста и прочие с ним и спрашивает: «Что ты хочешь взамен быка?» [Тоноа-Арасадын] ответил, как научил его старик. А бог, которого там прославляли, был белый камень. Так что он получил взамен быка белый камень.

Вот вернулся он домой и положил камень у изголовья постели. А этот чудесный камень превратился в прекрасную девушку. Тоноа-Арасадын безмерно обрадовался и решил завязать с нею связь. Но когда ему пришлось отлучиться из дома, девушка исчезла. Удивился Тоноа-Арасадын и спрашивает у жены: «Куда девушка девалась?» А жена в ответ: «Ушла в сторону востока». Пошел он ее искать. Потом долго плыл по морю и попал в страну Ямато.

Девушка же, которую он искал, пришла в Нанипа и стала божеством храма Пимэ-госо 9. Потом добралась до Мити-но кути в стране Тоёкуни и там тоже стала божеством храма Пимэ-госо. Как сказано [в толковании], ее славят обрядами в обоих этих местах.

В 3-м месяце, весной 3-го года прибыл Амэ-но пипоко 10, сын вана Силла. Он привез одну яшму с толстыми крыльями, одну яшму с высокими ногами, одну блестящую красную яшму, один кинжал Идуси, одно копье Идуси, одно солнечное зеркало, одни медвежьи пимороки — всего семь вещей. 11 Их хранят в стране Тадима-но куни, они и являются божественными сокровищами.

В одном [толковании] сказано: Амэ-но пипоко приплыл на лодке и сначала высадился в стране Парима-но куни, в селении Сисапа. Государь послал тогда в Парима Опо-томо-нуси, дальнего предка Мива-но кими, и Нагавоти, дальнего предка Ямато-но атапи, и поручил им спросить Амэ-но пипоко: «Ты кто будешь? Из какой ты страны?» Амэ-но пипоко ответил: «Я, недостойный, сын вана страны Силла. Прослышал я, что в стране Японии есть государь-мудрец, поручил ему свою страну, и нижайше явился сюда». Вещи, которые он поднес, были: яшма с узкими листьями, яшма с высокими ногами, блистающая красная яшма, кинжал из Идуси, копье из Идуси, солнечное зеркало, медвежьи пимороки, меч Исана — всего восемь вещей. [222]

Тогда [государь] рек Амэ-но пипоко повеление: «Село Сисапа в стране Парима и село Идэса на острове Апади, в обоих этих местах ты можешь пребывать», — так рек. Амэ-но пипоко ответил: «Если будет на то Небесная милость, и если позволено будет мне, недостойному, высказать свои желания, то хотелось бы мне самому обойти все страны и выбрать место себе по сердцу».

Разрешил ему государь. И тогда Амэ-но пипоко поднялся к истокам реки Уди-капа, пришел в деревню Ана-но мура на севере страны Апуми-но куни и некоторое время там пожил. Потом покинул Апуми, прошел страну Вакаса-но куни, пришел в страну Тадима-но куни и там выбрал себе место для жилья. Гончары, что живут в селенье Кагами-мура страны Апуми, в долине, — подданные Амэ-но пипоко.

Вот, Амэ-но пипоко женился на Матаво, дочери Путо-мими, человека из Идуси в стране Тадима. У них родился сын Тадима-моросуку. У Моросуку родился сын Тадима-пинараки. У Пинараки родился сын Киё-пико. У Киё-пико родился сын Тадима-мори.

 

[3. Заговор принца Сапо-бико]

Осенью 4-го года, в день Цутиноэ-но сару 9-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиноэ-но ину, Сапо-бико, старший брат государыни по матери, замыслил заговор, желая покуситься на государев род. Улучил он момент, когда государыня отдыхала дома, и сказал ей: «Кто тебе дороже — старший брат или супруг?» Не зная, почему он задал такой вопрос, государыня ответила: «Старший брат мне дороже», — так сказала. Тогда он обратился к государыне с такими словами: «Если ты нужна кому-то из-за красоты твоего лица, то когда красота увянет, то и привязанность кончится. 12 Сейчас в Поднебесной много красавиц. Все они наперебой оспаривают внимание государя. Можешь ли ты вечно рассчитывать на свою красоту? Поэтому прошу тебя, пусть наследные деяния впредь перейдут ко мне. И если мы вдвоем будем освещать Поднебесную и надзирать за ней, высоко подушки вознеся 13 [и пребывая в безопасности], то и сто лет перешагнем. Так ведь будет лучше, правда ведь? Поэтому прошу тебя, соизволь ради меня убить государя».

И он вынул кинжал, который привязывался тесемками к поясу, и вручил государыне со словами: «Скрой этот кинжал в одежде, подкарауль, когда государь будет спать, и убей его, поразив в шею», — так сказал.

Государыня вострепетала, не зная, как теперь быть. Старший брат был преисполнен такой решимости, что отговорить его не стоило и пытаться. Вот, приняла она кинжал, и так как спрятать его было [223] некуда, она скрыла его в одежде. Верно, все же собиралась она разубедить старшего брата?

Зимой 5-го года, в день новолуния Цутиното-но у 10-го месяца государь отправился в Кумэ и пребывал во дворце Такамия. И вот как-то прилег он днем подремать, положив голову на колени государыни. До того времени у государыни не было случая исполнить задуманное, а тут ей пришло в голову, что вот как раз представилась возможность последовать замыслу старшего брата. Но покатились из ее глаз слезы и упали на лицо государя. Проснулся он и говорит государыне: «Приснился мне нынче сон, будто вкруг моей шеи обвилась маленькая, словно парчовая, змейка. А еще со стороны Сапо надвинулась буря и ливнем залила мне лицо. Что за знак сей сон несет?»

Государыня поняла, что отпираться бесполезно, распростерлась ниц в трепете и говорит: «Не смогла я, недостойная, воспротивиться воле старшего брата. Но пренебречь связью с государем тоже не могу. Если скажу всю правду, навлеку погибель на старшего брата. Если не скажу, [страна] храмов земли и зерна накренится. Поэтому переживаю я то страх, то горе. Падаю ли ниц на землю, смотрю ли вверх, непрестанно подавляю рыдания, иду ли вперед или назад, — плачу кровавыми слезами. Днем и ночью в тревоге, но не к кому мне воззвать. И вот сегодня государь уснул, положив голову мне на колени. Подумала я, недостойная, — если бы мой рассудок помутился, и я собралась бы выполнить волю брата, то сейчас, верно, можно было бы сделать это без всякого труда... Только мне это в голову пришло, как слезы сами собой покатились. Подняла я рукав, чтобы слезы утереть, но обильны они были, и с рукава на лицо государю скатились. Вот что нынешний сон означает. Маленькая, словно с парчовым узором змейка, — это кинжал, что у меня на хранении. А буря с дождем — это мои слезы», — так сказала.

Когда она договорила, молвил государь: «Ты ни в чем не виновата», — так сказал.

Поднял он воинов из окрестных угодий и отдал повеление Ятуната, дальнему предку Камитукэ-но кими, убить принца Сапо-бико. А Сапо-бико в это время войско собрал, сгреб рисовые стебли и сделал из них засаду. Разрушить ее было невозможно. Она называлась Инаки — Рисовая Крепость.

Новый месяц наступил — а он все не сдавался. Тогда государыня, печалясь, молвила: «Хоть я и государева супруга, но как же я смогу править Поднебесной, если из-за меня погибнет господин — мой [224] старший брат?» — так сказала и, взяв на руки сына, принца Помуту-вакэ-но микото, вошла в засаду брата. 14

Тогда государь собрал еще больше солдат, окружил со всех сторон засаду и сказал, обращаясь к тем, кто там внутри: «Немедленно верните государыню и принца!» Однако никто [из засады] не вышел. Тогда военачальник Ятуната высек огонь и поджег засаду. Тут государыня передала принца через верх засады в руки [посланцев государя] и стала просить прощения у государя так: «Я, недостойная, убежала в засаду брата потому, что надеялась — может, государь простит его ради своей недостойной служанки и дитяти. Однако прощения он не получил. Так поняла я, что виновата. Теперь мне, верно, свяжут руки сзади, [чтобы убить меня]. Остается мне только самой повеситься. Но хоть я и погибну, не забуду своей связи с тобой, государь, и твоей милости. Прошу тебя, вручи дворец, который я занимала, хорошей супруге. В стране Танипа есть пять женщин. Все они помыслами чисты. Это дочери владетеля Мити-но уси в Танипа.

Он внук Вака-ямато-нэко-опо-биби-но сумэра-микото, владетеля Мити-нуси, сын принца Пико-имасу. В одном [толковании] сказано: он внук принца Пико-ю-мусуми-но мико.

Возьми их во дворец, и так будет восполнено число дворцов для государевых жен», — сказала она.

Государь ее послушался. Тут огонь разгорелся, засада развалилась, и все воины пустились в бегство. А Сапо-бико и его младшая сестра погибли.

Государь же похвалил военачальника Ятуната за преданность и присвоил ему имя Ямато-пимука-такэ-пимука-пико-ятуната.

[4. Состязание Тагима-но Кувэбая и Номи-но Сукунэ. Новые супруги государя]

Осенью 7-го года, в день Киното-но и 7-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиното-но ми, приближенные донесли государю: «В селении Тагима есть доблестный муж. Зовут его Тагима-но Кувэбая. Он очень силен и способен [руками] ломать рога и выпрямлять крюки. И похваляется людям так: ”Во всех четырех сторонах света поищи — нет никого, кто мог бы со мной сравниться. Вот бы повстречать такого силача, чтобы померяться с ним силами — не на жизнь, а на смерть”».

Услышав это, государь повелел сановникам: «Узнал я, что Тагима-но Кувэбая — силач из силачей в Поднебесной. Нет ли все же кого-нибудь, чтобы с ним силами потягаться?» [225]

Один придворный на это говорит: «Довелось мне слышать, что в стране Идумо есть доблестный муж. Зовут его Номи-но сукунэ 15. Может, попробовать призвать его для схватки с Тагима-но Кувэбая?»

В тот же день послали Нагавоти, предка Ямато-но атапи, за Номи-но сукунэ. Вот, добрался Номи-но сукунэ из Идумо [в Ямато], и стали Тагима-но Кувэбая и Номи-но сукунэ силой меряться. Встали они друг напротив друга, и каждый ногой противника пнул. И Номи-но сукунэ сломал ребро Тагима-но Кувэбая, а потом ногой сломал [яп. вори] ему [кости] поясницы [яп. коси] и так убил его. 16

Тогда лишили Тагима-но Кувэбая его владений и отдали их Номи-но сукунэ. Поэтому в этом селе есть поле Коси-ворэ-та. А Номи-но сукунэ остался [при государе] и служил ему.

Весной 15-го года, в день Киноэ-но нэ 2-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киното-но у, были вызваны и помещены во дворец пять девушек из Танипа. Первую звали Пибасу-пимэ, вторую — Нубатани-ири-бимэ, третью — Матоно-бимэ, четвертую — Азамини-ири-бимэ, пятую — Такано-пимэ.

Осенью, в день новолуния Мидзуноэ-но ума 8-го месяца, Пибасу-пимэ-но микото сделали государыней, а трех ее младших сестер — супругами государя. И только уродливую Такано-пимэ государь распорядился отправить обратно. Устыдилась она, что ее отослали, и, добравшись до Кадуно, выпала [яп. оти] из паланкина и умерла. 17 Потому это место называют Оти-куни. Сейчас называют Ото-куни, но это неправильно.

Государыня Пибасу-пимэ родила троих детей мужского пола и двоих детей женского. Первого зовут Инисики-ири-бико-но микото, второго — Опо-тараси-пико-но микото, третью — Опо-накату-пимэ-но микото, четвертую — Ямато-пимэ-но микото, пятого — Вака-кини-ири-бико-но микото. Супруга Нубатани-ири-бимэ родила Нутэси-вакэ-но микото и Ика-тараси-пимэ-но микото. Еще одна супруга, Азамини-ири-бимэ, родила Икэ-пая-вакэ-но микото и Вака-асату-пимэ-но микото.

[5. Помуту-вакэ-но мико]

Осенью 23-го года, в день Хиното-но у 9-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиноэ-но тора, вельможам и сановникам было отдано государево повеление: «Принцу Помуту-вакэ-но мико от рождения исполнилось уже тридцать лет, и борода у него отросла на восемь кулаков в длину, но он все еще плачет, как малый ребенок. И [226] почему он ни разу ни слова не скажет? Хочу я поговорить с придворными, за него отвечающими», — так рек.

Зимой, в день Мидзуноэ-но сару 10-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киното-но уси, государь стоял перед своим великим дворцом, а Помуту-вакэ-но мико ему прислуживал. В это время пролетел в небе поющий лебедь. Принц посмотрел вверх, заметил лебедя и рек: «Что это такое?»

Увидел государь, что принц, глядя на лебедя, заговорил, обрадовался и отдал приближенным приказ: «Пошлите кого-нибудь, чтобы эту птицу поймали!» Тогда Амэ-но юка-патана, предок Тотори-но миятуко, сказал: «Я, недостойный, непременно ее поймаю».

И государь дал ему повеление: «Если ты поймаешь эту птицу, я тебя щедро награжу».

Вот, Амэ-но юка-патана, приметивший, куда полетел лебедь, отправился ему вдогонку, добрался до Идумо и там поймал птицу. А еще говорят, что ему удалось поймать ее в Тагима.

В день Киното-но хицудзи 11-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-но хицудзи, Амэ-но юка-патана поднес лебедя государю. Помуту-вакэ-но мико начал забавляться с этим лебедем и в конце концов смог говорить. 18

Поэтому Амэ-но юка-патана получил щедрую награду, ему был пожалован род, и он стал называться Тотори-но миятуко. Кроме того, были учреждены [ремесленные роды-корпорации] Тотори-бэ, птицеловов, Торикапи-бэ, птицеводов, и Помуту-бэ.

[6. Учреждение ритуалов в Исэ. Меч и копье Идумо]

Весной 25-го года, в день Киноэ-но нэ 2-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиното-но ми, [государь] отдал высочайшее повеление пятерым великим вельможам: Такэнуна-капа-вакэ, дальнему предку Апэ-но оми, Пико-куни-буку, дальнему предку Вани-но оми, Опо-касима, дальнему предку Накатоми-но мурази, Товоти-нэ, дальнему предку Моно-но бэ-но мурази и Такэпи, дальнему предку Опо-томо-но мурази, — рекши так: «Государь, мой предшественник, Небесный повелитель Мимаки-ири-бико-инивэ-но сумэра-микото, в своих деяниях был умен и мудр. Был он одарен талантами, всеведущ, себя всегда умалял, всегда стремился к чистоте сердца, замыслы строил осмотрительно, почитал богов Неба, богов Земли, обуздывал свои желания [ради народа], и каждый день во всем был умерен и сдержан. 19 Благодаря этому народ жил в достатке и довольстве, и Поднебесная [227] пребывала в спокойствии. Теперь наступил век моего правления, так могу ли я пренебрегать ритуалами в честь богов Неба, богов Земли?»

В день Хиноэ-но сару 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиното-но и, Великую богиню Аматэрасу-опомиками отделили от Тоё-суки-ири-бимэ-но микото и передали Ямато-пимэ-но микото.

Тогда Ямато-пимэ-но микото, в поисках места, где можно было бы успокоить [душу] Великой богини, дошла до Сасапата в Уда, потом, повернув обратно, вошла в страну Апуми-но куни, потом направилась на восток, в Мино, и дошла до страны Исэ-но куни.

И тут Аматэрасу-опомиками рекла наставление Ямато-пимэ-но микото: «Эта страна Исэ, где дует ветер богов, — страна, куда возвращаются волны из Токоё, Вечной страны, тяжелые волны. Страна отдаленная [от Ямато] и прекрасная. Здесь я желаю пребывать».

Тогда, в соответствии с наставлением богини, воздвигли ей кумирню в Исэ, а священную принцессу-жрицу поместили в верховьях реки Исузу-но капа. Эту [обитель жрицы для очистительных ритуалов] именуют дворцом Исо-но мия. Так что это первое место, куда Аматэрасу-опомиками спустилась с Неба 20.

В одном [толковании] сказано: государь приказал Ямато-пимэ-но микото стать посохом богини Аматэрасу-опомиками, и поднес ее богине. И Ямато-пимэ-но микото упокоила [душу] богини в Сики, под священным дубом, 21 и там ей служила. Однако потом, в соответствии с наставлением богини, зимой года Хиното-но ми, в день Киноэ-но нэ 10-го месяца, она перебралась во дворец Ватарапи-но мия 22 в стране Исэ. В то время Ямато-но опо-ками, Великий бог Ямато, вселившись в Опо-минакути-но сукунэ, такое наставление дал: «Во времена Великого Начала 23 такое было дано поручение: ”Пусть Великая богиня Аматэрасу-опо-ками правит Равниной Неба. А великий царственный внук пусть правит восемью десятками духов-богов в Срединной Стране Тростниковых Равнин. Я же самолично буду править всеми приказами великой земли” 24. Эти слова уже осуществились. Однако же прежний государь, Мимаки-но сумэра-микото, хоть и творил обряды в честь богов Неба, богов Земли, но не доискивался в подробностях до их корней, соизволив остановиться на ветвях и листьях. Потому жизнь того государя была краткой. Если же ты, внук царственный, сожалеешь о том, чего не сделал прежний государь, и будешь совершать обряды в благоговении, то твоя жизнь продлится долго, и Поднебесная будет пребывать в великом покое». Услышал государь эти слова и повелел Кука-нуси, распорядителю обряда «кука» 25, предку Накатоми-но мурази, погадать, кого назначить для отправления обрядов в честь Великого бога Ямато. В гадании открылось, что [надо назначить] Нунаки-вака-пимэ-но микото 26 .

Было тогда отдано высочайшее повеление: селение Анаси-но мура стало землей, [составляющей собственность храма] бога, а славить его было назначено на склоне Нагавока, в Опоти. Однако в то время Нунаки-вака-пимэ-но микото [228] уже высохла и ослабла телом и совершать службы не могла. Поэтому отправлять обряды было высочайшим повелением назначено Нагавоти-сукунэ, дальнему предку Ямато-но атапи.

Осенью 26-го года, в день Каноэ-но тацу 8-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиноэ-но тора, государь повелел Товотинэ-но опо-мурази из рода Моно-но бэ: «Мы часто направляем гонцов в страну Идумо-но куни и поручаем им разузнать про божественные сокровища 27 этой страны, однако толком еще никто нам ничего не доложил. Отправляйся-ка ты сам в Идумо и толком все узнай».

Вот, Товотинэ-но опо-мурази узнал все подробно про божественные сокровища и доложил государю. Тогда государь назначил его ведать божественными сокровищами.

Осенью 21-го года, в день Цутиното-но у 8-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но тори, управе по ритуалам 28 было отдано распоряжение гадать — надо ли подносить оружие как приношение богам, и вышло, что это будет благоприятно. Тогда в храмы всех богов поместили луки, стрелы и мечи. Затем было приказано заново определить земли и дворы, [составляющие собственность храмов] богов, и, назначив время, совершать обряды. Так что [обычай] подносить оружие богам Неба, богам Земли впервые возник в это время.

В тот год амбары находились в селении Кумэ-но мура.

[7. Отмена обычая «смерти вослед». Происхождение глиняных фигурок панива (совр. ханива)]

Зимой 28-го года, в день Каноэ-но ума 10-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиноэ-но тора, скончался единоутробный младший брат государя Ямато-пико-но микото.

В день Хиното-но тори 11-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиноэ-но сару, Ямато-пико-но микото был похоронен на склоне Мусано-ту-кисака. Тогда же собрали его приближенных и похоронили их стоймя заживо как ограду вокруг гробницы. В течение нескольких дней они еще были живы и днем и ночью стонали и рыдали. Потом к ним пришла смерть, и [их тела] начали гнить, и тогда собаки и вороны стали их терзать.

Государь, слыша их стоны, изволил скорбеть в сердце своем. И повелел вельможам: «Очень тяжело это, когда живые следуют за мертвым из преданности ему. Хоть этот обычай идет из старины, но если он нехорош, зачем же его придерживаться? Отныне мы думаем его пресечь» 29, — так рек. [229]

Весной 30-го года, в день Киноэ-но нэ 1-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиното-но хицудзи, государь повелел Инисики-но микото и Опо-тараси-пико-но микото: «Пусть каждый из вас скажет свое желание». Старший принц сказал: «Я хочу получить лук и стрелы». Принц-младший брат сказал: «Я хочу наследовать государю».

Тогда государь повеление рек: «Пусть будет по вашему желанию». И он пожаловал Инисики-но микото лук и стрелы, а Опо-тараси-мико-но микото повеление рек: «Ты непременно станешь моим наследником» 30.

Весной 32-го года, в день Цутиното-но у 7-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-но ину, скончалась супруга государя, Пибасу-пимэ-но микото.

(В одном [толковании] сказано: это была Пибасу-нэ-но микото.)

Пока собирались ее похоронить, прошло несколько дней. И государь рек вельможным сановникам: «Я уже и раньше понял, что путь следования [живых] за мертвыми нехорош. Как же нам поступить теперь, чтобы [отправить государыню] идти [по ее дороге]?» Тогда Номи-но сукунэ выступил вперед и сказал: «И впрямь нехорошо хоронить живых стоймя вокруг государевых гробниц. Стоит ли передавать [такой обычай] последующим поколениям? Задумал я дать одно поручение [своим слугам], позволь [мне поступить по моему замыслу]», — так сказал.

И вот, послал он гонцов, те скликали сотню людей из рода Пани-бэ, гончаров, из Идумо, 31 и сам он ими распоряжался. Взял глину и сделал множество фигурок в виде людей и лошадей и поднес их государю, говоря: «Отныне вместо живых людей этих глиняных можно ставить вокруг гробниц, и такой закон передать последующим поколениям». Государь был весьма обрадован и сказал Номи-но сукунэ: «Твой замысел и впрямь пришелся мне по сердцу».

Стало быть, впервые такие фигурки из глины [яп. пани] были поставлены [яп. татэ] вокруг гробницы Пибасу-пимэ-но микото. Поэтому эти вещи из глины называют панива, «глиняное кольцо». А еще называют татэмоно, «стоящие вещи». 32

И вот, государь огласил повеление: «Отныне и впредь вокруг гробницы непременно ставить такие фигурки. Людей не губить».

Государь много хвалил радение Номи-но сукунэ и пожаловал ему место, где формуют глину, и назначил его главой управы по гончарным делам. Поэтому прежнее имя его рода было изменено на Пази-но оми. Отсюда произошло это обыкновение — что люди Пази-но мурази [230] ведают захоронениями государей. А поименованный Номи-но сукунэ — первопредок Пази-но мурази.

Весной 34-го года, в день Хиноэ-но тора 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киното-но уси, государь изволил отправиться в Ямасиро. И приближенные тогда сказали ему: «В этой стране живет девушка, прекрасная собой. Зовут ее Канипата-тобэ. И облик ее, и стать хороши. Это дочь Ямасиро-опо-куни-но пути».

Взял тогда государь копье и такую принес клятву-обет укэпи: «Если суждено мне встретиться с той девушкой, то пусть явится чудесный знак по дороге», — так сказал.

Вот, достиг он до места, где был поставлен временный дворец на случай государева путешествия, и в это время в реке показалась большая черепаха. Поднял государь копье, чтобы пронзить черепаху, а она вдруг превратилась в белый камень.

Сказали тогда приближенные: «Думается, что это беспременно и есть чудесный знак».

Взял он Канипата-тобэ в жены и поселил в заднем дворце. Она родила Ипа-туку-вакэ-но микото. Это — первопредок Миво-но кими.

А до этого он взял в жены Карипата-тобэ из Ямасиро, и она родила троих сыновей. Первого зовут Опо-ти-вакэ-но микото, второго — Ика-тараси-пико-но микото, третьего — Итакэру-вакэ-но микото. Итакэру-вакэ-но микото — первопредок Исида-но кими.

Осенью, в 9-м месяце 35-го года Инисики-но микото был послан [государем] в страну Капути-но куни с повелением вырыть там пруды Такаси-но икэ и Тину-но икэ.

Зимой, в 10-м месяце государь повелел вырыть пруды Саки-но икэ и Томи-но икэ в Ямато.

В тот год всем странам [провинциям] было велено рыть пруды и оросительные каналы, числом в восемь сотен, поскольку [важнейшим] деянием было возделывание земли. И благодаря этому крестьяне богатели, а Поднебесная пребывала в великом покое.

Весной 37-го года, в день новолуния Цутиноэ-но тора 1-го месяца Опо-тараси-пико-но микото был провозглашен наследным принцем.

[8. Храм Исо-но ками и божественные сокровища]

Зимой, в 10-м месяце 39-го года Инисики-но микото, пребывая во дворце Удо-но капаками-но мия, что в Тину, изволил изготовить тысячу мечей. Их именуют мечами Капаками-но томо. Еще одно имя — Ака-пада-га-томо. Они были помещены в кладовой храма [231] Исо-но ками. После этого Инисики-но микото высочайшим повелением был назначен ведать божественными сокровищами храма Исо-но ками 33.

В одном [толковании] сказано: принц Инисики-но мико, пребывая в Удо-но капаками в Тину, призвал кузнеца по имени Канути и повелел ему сделать тысячу больших мечей. И тогда принцу Инисики-но мико было пожаловано десять родов-корпораций: Татэнупи-бэ, изготовителей щитов; Ситори-бэ, изготовителей узорных тканей; Каму-югэ-бэ, изготовителей луков [для подношений] богам; Каму-я-паки-бэ, изготовителей стрел [для подношений] богам; Опо-анаси-бэ, Пату-каси-бэ, Тама-сури-бэ, яшмоделов; Каму-осака-бэ, стражей оружейных складов; Пи-оки-бэ, Тати-паки-бэ. Тысяча этих больших мечей была помещена на хранение в деревню Осака-но мура, но впоследствии была перенесена в храм Исо-но ками.

И бог попросил тогда: «Назначьте ведать [этой кладовой человека] из рода Касуга-но оми, по имени Итикапа». И вот, отдал государь повеление, и Итикапа стал ведать [этой кладовой]. Он — первопредок Моно-но бэ-но обито.

Весной 87-го года, в день Каното-но у 2-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиното-но и, Инисики-но микото сказал своей младшей сестре, Опо-нака-ту-пимэ: «Я уже состарился. Не под силу мне ведать божественными сокровищами. Отныне ты должна стать их хозяйкой». Говорит тогда Опо-нака-ту-пимэ: «Я ведь женщина, и руки мои слабы. Смогу ли часто подниматься в Небесную кладовую богов?» Сказал на это Инисики-но микото: «Хотя кладовая богов высока, но я построю для кладовой богов лестницу 34. Уж тогда, верно, не будет это в тягость?»

Отсюда и произошла пословица: «Была бы лестница, тогда и до кладовой богов поднимешься».

Однако в конце концов Опо-нака-пимэ передала свою должность Товотинэ-но опо-мурази из рода Моно-но бэ, чтобы он надзирал за кладовой. Отсюда и пошло такое обыкновение — люди Моно-но бэ-но мурази ведают божественными сокровищами в храме Исо-но ками 35.

В древности, в стране Танипа-но куни, в селении Купата-но мура, жил человек. Звали его Микасо. И вот, этот Микасо держал в своем доме собаку. Имя ее было Аюки. Эта собака загрызла до смерти [дикого] горного зверя, называемого музина 36. А внутри этого зверя нашли ожерелье магатама из изогнутой яшмы в восемь мер. И поднесли государю. Сейчас эта яшма находится в храме Исо-но ками.

[9. Ама-но пипоко и божественные сокровища]

Осенью 88-го года, в день Цутиноэ-но ума 7-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиното-но тора, государь рек повеление придворным сановникам: «Слышал я, что те сокровища, которые принес с собой сын вана страны Силла, Амэ-но пипоко, когда впервые прибыл [232] сюда, сейчас хранятся в Тадима. Их изначально почитали люди той страны [Тадима], и вот они стали божественными сокровищами. Я хочу их увидеть», — так рек. В тот же день послали гонца — приказал государь Киё-пико, правнуку Амэ-но пипоко, отправиться за сокровищами. В согласии с государевым повелением, Киё-пико собственноручно доставил государю божественные сокровища. Были там: одна яшма с толстыми крыльями, одна яшма с высокими ногами, одна блистающая красная яшма, одно солнечное зеркало и одни медвежьи пимороки. И еще был один кинжал. Имя его было Идуси. 37 И Киё-пико внезапно решил не отдавать его государю, а спрятал его под одеждой, привязав к поясу.

Государь же, не зная, что Киё-пико хочет скрыть от него кинжал, решил вознаградить его и принес ему домой рисового вина. Киё-пико как раз в это время вынул клинок из-под пол одежды, и все тут открылось. Государь увидел и сам спросил Киё-пико: «Что это за клинок ты достал из-под одежды?» Киё-пико, поняв, что скрыть кинжал уже не удастся, признался: «Одно из сокровищ, что я тебе поднес». Сказал тогда государь Киё-пико: «Возможно ли, чтобы это божественное сокровище было от прочих отделено?» И Киё-пико вручил кинжал государю.

Все [сокровища] были помещены в священной кладовой 38. Однако потом открыли ее — смотрят, а кинжал сам по себе куда-то исчез.

Вот, спрашивает государь Киё-пико: «Тот кинжал, что ты поднес, куда-то исчез. Не в твой ли дом он перебрался?» Киё-пико отвечает: «Вчера вечером этот кинжал сам по себе очутился в доме твоего недостойного слуги. Однако утром он пропал».

Государь был поражен [сим чудом] и более поисков не предпринимал.

А потом этот кинжал Идуси каким-то образом достиг острова Апади-но сима 39. Островные жители сочли его богом и воздвигли для этого кинжала кумирню. Там его теперь и славят.

В древности был один человек. Он приплыл в страну Тадима-но куни на лодке. Спросили его: «Из какой ты страны будешь?» Он в ответ: «Я — сын вана страны Силла, зовусь Амэ-но пипоко». Вот, поселился он в стране Тадима, взял в жены Матаново, дочь Саки-ту-мими из той страны (в одном [толковании] сказано: его звали Саки-ту-ми, а еще в одном [толковании] сказано: его звали Путо-мими), и был рожден Тадима Моросукэ. Это — дед Киё-пико. [233]

[10. Тадима-мори и вечнозеленый плод]

Весной 90-го года, в день новолуния Каноэ-но нэ 2-го месяца государь отдал повеление Тадима-мори отправиться в Вечную страну Токоё-но куни искать плоды вечнозеленого благоухающего древа. Теперь это [дерево] зовется померанец Татибана.

Осенью 99-го года, в день новолуния Цутиноэ-но ума 2-го месяца государь скончался во дворце Матимуку-но мия. Было ему тогда 140 лет.

Зимой, в день Мидзуноэ-но нэ 12-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но у, он был похоронен в гробнице в Пусими, в Сугапара.

На следующий год, весной, в день Мидзуноэ-но ума 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното-но хицудзи, Тадима-мори прибыл из страны Токоё. Привез он плоды вечнозеленого благоухающего древа — восемь шестов, восемь связок [вместе с листьями].

Вот, загоревал, заплакал Тадима-мори: «Получив от Небесного двора повеление, отправился я в чужедальние края, тысячу ри по волнам ступая, через Слабые Воды [кит. Жо Шуй] переправился. Вечная страна Токоё есть сокровенная страна богов-бессмертных, не всякий может ее достигнуть. Пока я добирался туда и возвращался обратно, десять лет сами собой протекли. И не думалось, что сумею я преодолеть эти грозные волны, и когда-нибудь буду возвращаться назад. Однако же благодаря священным душам государей-мудрецов посчастливилось мне вернуться. Но государь уже скончался, и не могу я дать ему ответ. Хоть я, слуга недостойный, остался жив, но на что мне ныне [моя жизнь]?» 40 — так сказал.

Отправился он к гробнице государя, рыдал и стонал, и сам по себе умер. Узнав об этом, все придворные проливали слезы.

Тадима-мори — первопредок Миякэ-но мурази.

КОНЕЦ ШЕСТОГО СВИТКА


Комментарии

1. Икумэ-ири-бико-исати-но сумэра-микото — это имя однозначно не толкуется. Возможно, что Икумэ — географическое название, ири-бико — Юноша, Входящий (во дворец или храм), но это не слишком достоверно. Исати — буквально «многосчастливый».

Его китайское посмертное имя, Суйнин, означает «изливающаяся гуманность» (словом «гуманность» условно переводится китайский термин жэнь (яп. нин), который иногда переводят как «гуманность-человечность», «человеколюбие» и т. п.).

2. Парафраз из «Вэйчжи» и «Ханьшу» («Ханьских записей»).

3. «Год Мидзуноэ-тацу» — по-видимому, 29 г. до н. э.

4. В К о рождении Помуту-вакэ-но микото говорится: «Икумэ-ири-бико-исати-но микото, во дворце Тамагаки в Сики пребывая, управлял Поднебесной. Этот государь взял в жены Сапади-пимэ-но микото, младшую сестру Сапо-бико-но микото, и рожденное у них дитя — Помуту-вакэ-но микото. (Один столп.)» (К94—Т. 2. С. 59). Затем, когда Сапо-бико устраивает заговор против правителя, она прячется в хижине, будучи беременной, рождает там ребенка. Посланным за ней воинам удается схватить только ребенка. Далее следует текст: «И тогда государь повелел государыне: ”Имя ребенку непременно дает мать. И ты дай ему какое-нибудь имя”. И она ответила: ”Поскольку сейчас засада из риса горит, он народился в огне. Потому нареку его именем Помуту-вакэ-но мико”» (К94—Т. 2. С. 63). То есть часть по в имени Помуту-вакэ толкуется как «огонь». То обстоятельство, что имя ребенку дает мать, по мнению японских филологов связано с брачной системой цумадои, «навещание жены», при которой супруги жили раздельно, и ребенок воспитывался в доме матери. Разночтения в окончании имени между вариантами К и НС — мути или муту — толкуются в зависимости от того, как перевести это по — «огонь» или «колос».

Комментаторы НС—С склоняются все же к тому, что помуту означает «благородный».

5. Возможна связь этого имени и сюжета с фрагментом из корейской летописи «Самгук юса», второй свиток.

6. Здесь название японского государства впервые предстает не как Ямато, а как оно называется и сейчас — Нихон, Ниппон. Это название было введено в ходе реформ Тайка в соответствии с новым кодексом законов «Тайхо: рицурё:». Поэтому комментаторы подписывают к иероглифам все то же чтение Ямато, но переводчик полагая своей задачей как можно более точно перевести имеющийся в истории японской культуры текст, сохраняет верность оригиналу.

7. Комментаторы предполагают парафраз из «Лицзи»: «Конфуций сказал — на небе нет двух солнц, на земле нет двух государей», однако это сближение представляется натяжкой.

8. В древнеяпонском произношении корейское слово Имна звучит как Мимана. Разумеется, это этимология задним числом, как практически все этимологии в К, НС и «Фудоки». Корейская этимология слова Имна неясна.

9. Имя непонятно и вызывает множество кардинально противоречащих друг другу толкований.

10. Амэ-но пипоко — Солнечное Копье Неба. В «Когосюи» часть амэ в его имени записывается не иероглифом «небо», а иероглифом «море».

В первом свитке «Самгук юса» содержится повествование о том, как на восточном побережье Силла жили муж с женой, муж переправился в Японию и стал там правителем. Жена в его поисках тоже переплыла море, они встретились снова, и она стала его государыней-супругой. Такого рода записи в корейских летописях становятся основанием для предположения, высказываемого рядом авторов, что не Корея платила дань Японии, а, наоборот, Япония была зависимой частью Кореи, или что некогда было единое государство, включающее корейские и японские территории.

11. Что касается крыльев и ног яшмы, то, как пишут комментаторы, может быть, имелась в виду изогнутая яшма магатама, и так именовались ее края, что все-таки кажется натяжкой. Идуси — по данным «Вамё:руйдзюсё:» («Толковый изборник японских слов по видам»), первого китайско-японского иероглифического словаря, составленного Минамото Ситагау в 931—938 гг., это название уезда в стране Тамба.

Пимороки — см. коммент. 5 к пятому свитку. Почему они в данном случае «медвежьи» — непонятно, некоторые считают, что слово кума («медведь») в данном случае видоизмененное коми («бог»). В средневековом словаре «Бансё:мэй-гисё» [«Изборник слов десяти тысяч образов»] говорится, что слово пимороки может означать приношение божеству в виде мяса (подвешенного, быть может, к веткам дерева, служащего в качестве пимороки, временного обиталища божества).

Добавим, что часть ки в слове пимороки не может означать «дерево» (яп. ки), поскольку гласная «и» там другого фонетического ряда.

12. Парафраз из «Шицзи», свиток № 85.

13. Парафраз из «Ханьских записей».

14. В К этот сюжет представлен так: «А была государыня в то время в тяжести. Государь же не мог противиться мысли о том, что она в тяжести, да и любил он ее к тому времени уже три года. И вот собрал он воинов, но сразу не напал. И пока мешкал он, родилось дитя, что было в утробе» (К94—Т. 2. С. 62).

15. Это имя встречается в СН, где Номи-но сукунэ предстает как внук в 14-м поколении бога Амэ-но попи-но микото (см. коммент. 93 к первому свитку). В «Идзумо-фудоки» упоминается топоним Номи.

16. Примечательно, что к этой легенде традиционно возводится происхождение обычая устраивать при дворе обрядовые состязания по борьбе сумо. Начало этой традиции было положено в капитальном труде «Руйдзю:кокуси» («История страны в тематическом собрании»), составленном в 892 г. Сугавара Митидзанэ, выдающимся поэтом, ученым и каллиграфом, который был впоследствии канонизирован и до нынешних дней почитается во многих храмах под именем Тэммангу (см. о нем: Мещеряков А. Н. Герои, творцы и хранители японской старины. М., 1988. С. 147—164). Этот труд состоит из двухсот свитков, в нем представлены религиозные, генеалогические, политические, административные и другие аспекты жизни Хэйанского двора от НС до регистра времен правителя Монтоку («Монтоку тэнно дзицуроку»), всего пять временных исторических блоков (при этом «Сандай дзицуроку» [«Регистры трех правлений»] были приписаны гораздо позднее). Обычно к этому труду Сугавара Митидзанэ восходят все лексические и топонимические, а также многие содержательные комментарии позднейшего времени, вплоть до самых современных.

17. В варианте сюжета, представленном в К, отсылаются не одна, а две некрасивые сестры.

18. По мнению комментаторов НС—С, этот лебедь представляет собой носителя души героя, воссоединившись с которой он обретает речь.

В К преследование и поимка птицы не принесли желаемого результата. Как там сказано: «А ребенок этот не говорил ни слова, даже когда борода его отросла до груди на восемь ладоней. А как-то, услыхав крик высоко летящего лебедя, он впервые стал шевелить губами. Тогда был послан Опотака из Яманобэ... чтобы схватить ту птицу. Вот, преследуя птицу, этот человек... поймал ту птицу и доставил государю. <...> Государь ожидал, что если сын увидит ту птицу, то начнет говорить, но тот ничего не сказал, и вышло не так, как ожидалось.

Тогда государь опечалился и лег почивать, и во сне он был вразумлен — сказано ему было: ”Если выстроишь мне храм, подобный обители государевой, то дитя непременно заговорит”, — так было речено. Когда его вразумили так, он стал гадать высоким гаданием, вопрошая, какого же божества сердце говорило, и оказалось, что причина порчи его сына заключалась в сердце великого божества Идумо» (К94—Т. 2. С. 64). Сотворя соответствующие обряды перед этим богом, он избавляет сына от недуга.

В НС птица, приносящая избавление от беды, отыскивается именно в Идзумо. Вероятно, в этой связи небезынтересно будет сопоставить этот фрагмент с текстом благопожелания богов Идзумо: «И, как дань живая, — белый лебедь для забавы, и, как узорная ткань сидзу, пусть сердце государево тоже крепким станет...» («Добрословие богов от наместника земли Идзумо» — см.: Норито. Сэммё. С. 129).

19. Очевиден китайский лексический фон этой речи. Комментаторы усматривают в ней выражения из «Цзиньшу», «Ханьшу» («Ханьских записей», то есть «Записей династии Хань») и «Хоу ханьшу» («Записей Поздней Хань»).

20. «Первое место, куда Аматэрасу-опомиками спустилась с Неба» — то есть первый выстроенный для бога храм, куда бог нисходит во время обряда и где почитается его синтай («тело божества»). (См. также коммент. 53 ко второму свитку.)

Исо-но мия — священная обитель на берегу реки Исузу, близ внутреннего храма, посвященного Аматэрасу, где была поселена принцесса-жрица.

Как указывает известный японский историк Цуда Сокити, многие из топонимов упомянутые в связи с маршрутом Ямато-пимэ, возникли только после реформ Тайка.

На протяжении японской истории храм в Исэ постепенно приобретал все большую значимость. Аматэрасу была объявлена верховным божеством, и император Сё:му например, посылал в Исэ монаха Тё:ги, чтобы испросить у Аматэрасу разрешения установить изваяние Будды в храме То:дайдзи.

Имя Ямато-пимэ, по-видимому, в течение некоторого времени служило чем-то вроде титула или чина посвященной жрицы. На эту роль выбиралась одна из дочерей правителя или, в случае отсутствия таковой, одна из младших родственниц.

Как говорится в «Энгисики» («Уложениях годов Энги»), во времена Хэйан, перед тем, как избранная дочь правителя выезжала в храмы Исэ из столицы, на семи дорогах вокруг города проводились обряды изгнания скверны; если кто-нибудь во дворце (даже собака) умирал, то вновь проводилась церемония великого очищения, а отъезд откладывался. В день отъезда император втыкал жрице в волосы так называемый «прощальный гребень» со словами «в сторону столицы не оборачивайся» — считалось, что если она хоть раз обернется, царствующий правитель должен ждать скорой смерти. Последнее верование связано, вероятно, с тем, что из храмов Исэ жрица возвращалась во дворец только в случае смерти правителя, при котором была назначена.

Жизнь жрицы в храмах была строго регламентирована и подчинена разнообразным ритуалам. Интересно, что существовал список табуированных слов, вместо которых посвященная принцесса-жрица должна была употреблять эвфемизмы: Будду называть «средний ребенок», вместо слова «сутры» говорить «крашеная бумага», вместо «болезнь» — «отдых», вместо «могила» — «комок земли». В основном эти табуации связаны с болезнью и смертью (то есть скверной в архаическом понимании), а также с буддийскими реалиями (тем более, что похоронная обрядность со временем отошла в ведение буддийских монахов и храмов). (См. также Норито. Сэммё. С. 232-240.)

21. Сики — нынешний уезд Сики в преф. Нара. По-видимому, это то самое место в Касанупи (соврем. Касануи), где прежде обряды перед Аматэрасу совершала Тоё-суки-ири-бимэ-но микото, восставившая пимороки, то есть священное деревце, куда, как предполагалось, спускалась богиня во время ритуалов. Здесь также говорится о дереве (дубе). См. также свиток пятый, [2].

22. Ватарапи-но мия — в Исэ было два основных храма, Внутренний и Внешний. Первый был посвящен Аматэрасу-опоками, второй — Тоёукэ-но ками. Здесь речь идет о Внутреннем.

23. «Великое Начало» — выражение из «Чжоу и», означающее состояние мира непосредственно перед разделением Неба-Земли, когда «первоначальное ци» было единым.

24. Вероятно, бог объявляет, что берет на себя функции охранителя страны и будет выступать как genius loci. В последующем фрагменте излагается еще одна версия происхождения ритуалов, посвященных Великому богу Ямато (см. также сюжеты, записанные в свитке пятом, 6-й и 7-й годы правления императора Су:дзин).

25. Кука, кукатати, кукадати — ордалии кипятком с целью установления личности, правоты или невиновности обвиняемого, истинности показаний и т. п. Не совсем понятно, является в данном случае Кука-нуси именем собственным или должностью (скорее всего, эти понятия совпадают).

26. По-видимому, эта героиня, как говорится дальше, «высохшая и ослабшая телом», как-то связана или тождественна исхудавшей Нунаки-но ирибимэ-но микото с выпадающими волосами, персонажу параллельного сюжета о происхождении этих ритуалов в пятом свитке, [2].

27. Речь идет о магических предметах, которые принес с неба Такэ-пина-тэри и которые хранятся в храме Идумо (см. пятый свиток, 67-й год правления Су:дзин).

28. Комментаторы НС—С приводят любопытную выдержку из «Рё:-но гигэ», «Толкования к Кодексу Тайхо:рё:»: «Когда производится гадание, то сначала надо непременно начертать [вопрошаемое] на черепахе тушью, а потом жечь. Расположение [трещин-]знаков выявит [что-то из написанного] тушью. Это и будет ответом».

29. Об обычае «смерти вослед» говорится и в китайском памятнике «Вэйчжи» (III в.), в разделе, посвященном описанию Японии: «когда [правительница Пимико] скончалась, была возведена большая усыпальница... и более ста прислужников — мужчин и женщин последовали [за Пимико] в могилу»; в К сказано, что этот обычай был учрежден при императоре Су:дзин, однако существование этого обычая пока не подтверждается археологическими данными.

30. Это один из многочисленных в японской истории примеров минората, когда престол, пост, имущество и пр. наследует младший сын. По данным К и НС, почерпнутым из тех свитков, которые почитаются наиболее исторически достоверными, наследование младшего или среднего сына было обычной практикой, хотя часто в нарратив вводится повествование о причине, по которой страна должна перейти к младшему. Как правило, это рассказ о состязании в любой форме, включая ответ на вопрос отца (как разрешение трудной загадки), в котором побеждает младший. В ряде случаев и вовсе никакой аргументации не приводится.

По этнографическим данным, в японских деревнях вплоть до XIX века доминировал обычай наследования младшим сыном.

31. Глина берется из Идумо (Идзумо) прежде всего потому, что, согласно мифам, именно в Идзумо находился вход в страну мертвых, Ёми-но куни, поэтому и сама эта область ассоциировалась со страной смерти. Один из таких легендарных входов — пещера Иномэ, находящаяся недалеко от храма Идзумо-тайся, на берегу Японского моря, у самого обрыва, на краю рыбачьей деревушки.

32. Такие фигурки (соврем. ханива), изображающие воинов, лошадей, домашнюю утварь, животных и прочее, и поныне находят археологи в древних захоронениях.

33. Храм Исо-но ками был в те времена чем-то вроде государственного арсенала, и данный сюжет излагает версию происхождения этого установления.

34. Судя по сохранившимся от периода Яёи элементам строительных конструкций, лестница эта представляла собой толстую доску примерно в 1,5 м длиной, на которую были набиты четыре (или более) дощечки-ступеньки.

35. Храм Исо-но ками до сих пор считается родовым храмом рода Мононобэ.

36. Сейчас слово музина означает примерно то же самое, что тануки — «енотовидная собака». Средневековые словари приписывают этому животному разные зоологические признаки, так что это может быть и барсук, и пещерный медведь

37. Те самые сокровища, о которых говорится выше, — см. сюжет, записанный под 3-м годом правления в данном свитке.

38. Имеется в виду кладовая храма Исо-но ками.

39. В этом же свитке, раздел [2], говорится о том, что Амэ-но пибоко было пожаловано село Идэса на острове Апади (соврем. Авадзи).

40. Этот плач содержит выражения из «Ханьшу» и «Вэнь сюань». Примечательно, что В. Г. Астон счел этот фрагмент стихами и перевел как конец (стихи на китайском языке). Однако современная текстологическая традиция, по всей видимости, не принимает эту трактовку, да и, действительно, рифма в тексте отсутствует.

(пер. Л. М. Ермаковой, А. Н. Мещерякова)
Текст воспроизведен по изданию: Нихон сёки - анналы Японии. Т. 1. М. Гиперион. 1997

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.