НИХОН СЁКИ

АННАЛЫ ЯПОНИИ

Небесный повелитель Опо-патусэ-но сумэра-микото. Государь Ю:ряку

[1. Владыка Маёва]

Небесный повелитель Опо-патусэ-но сумэра-микото ¹ был пятым сыном государя Во-асадума-ваку-го-но сукунэ. Когда государь родился, то дворец заполнило Небесное сияние. ² Став взрослым, он превосходил людей силой и отвагой.

В 8-м месяце 3-го года государь Анапо, задумав погрузиться в горячие источники, отправился в Горный дворец. Дойдя туда, он изволил взобраться на башню и предался там удовольствиям. Велел подать рисового вина и затеял пир ³. И вот, когда на сердце его было легко и веселье дошло до высшего предела, он, переговариваясь с государыней, (ее звали принцесса Нагаси-пимэ, она была дочерью государя Изапо-вакэ. Еще одно ее имя — принцесса Нагата-но опо-иратумэ. Принц Опо-кусака, сын государя Опо-сазаки, взял ее в жены, и она родила ему владыку Маёва-но опо-кими. Впоследствии государь Анапо, поверив наветам министра Нэ-но оми, убил принца Опо-кусака и провозгласил принцессу Нагаси-пимэ государыней-супругой. Рассказ об этом содержится в свитке, посвященном государю Анапо) сказал ей шепотом: «Возлюбленная моя младшая сестра (по-видимому, такова древняя манера — обращаясь к жене, называть ее младшей сестрой? ⁴), ты мне очень близка, но я опасаюсь владыки Маёва». ⁵

Владыка Маёва, который тогда был ребенком и играл у подножия башни, услышал все, что было сказано.

Вот, государь Анапо, захмелев, заснул среди белого дня, положив голову на колени государыни. А владыка Маёва, подождав, пока государь заснет покрепче, зарезал его насмерть.

В тот день один из сановников двора (иероглифы его рода отсутствуют) прибежал к [будущему] государю ⁶ и сказал: «Государь Анапо убит владыкой Маёва».

Пораженный этим известием государь, не вполне доверяя старшим братьям, надел кольчугу, опоясался мечом, собрал войско и, сам став [344] во главе его, стал допрашивать о случившемся принца Ятури-но сиро-пико ⁷. Принц же, видя, что ему грозит гибель, молчал, не говоря ни слова. Тогда государь изволил вынуть меч и зарубил его.

И стал допрашивать принца Сака-апи-но куро-пико ⁸. Этот принц тоже понял, что ему грозит гибель и молчал, не говоря ни слова. Государь пришел в еще большую ярость.

И, поскольку он собирался убить владыку Маёва, то стал устанавливать суть и причины совершившегося [убийства]. Владыка Маёва сказал: «Моей целью не было занять престол. Я лишь хотел отомстить врагу за убийство отца».

Принц Сака-апи-но куро-пико ⁹, опасаясь, что он на подозрении, втайне сговорился с Маёва. И они, улучив момент, вместе сбежали и спрятались в доме великого министра-опооми Тубура-но опо-оми.

Государь послал туда гонца разузнать, как обстоят дела. Великий министр сказал гонцу: «Я слыхал, что, бывало, подданный в трудную минуту прятался в доме владыки. Но чтобы владыка прятался в доме подданного, — такого еще не видел. В самом деле, принц Сака-апи-но куро-пико и владыка Маёва в данное время, полностью доверившись сердцу своего недостойного слуги, сокрылись в его жилище. Могу ли я выдворить их?»

Тогда государь собрал еще больше солдат и окружил с ними дом великого министра. Великий министр же, выйдя во внутренний двор, потребовал, чтобы ему принесли [ножные шнуры с] колокольцами. Его жена, принеся ему колокольцы, печалилась и горевала, о чем сказала в песне:

Сын подданного,

Тканые штаны

В семь слоев надев,

Стоит во дворе,

Колокольцы поправляет.

Великий министр, закончив одеваться, подошел к воротам, где были осаждавшие, став на колени, поклонился и сказал: «Пусть на меня падет вина, но не могу послушаться твоего повеления. В старину люди говаривали: волю человека, даже низко рожденного, победить нелегко, и это очень подходит твоему недостойному слуге. Распростершись ниц, прошу тебя, великий владыка, — я поднесу тебе свою дочь, Кара-пимэ, и мое имение в Кадураки из семи домов как выкуп за вину». [345]

Государь вину не простил, а поджег дом и сжег его до основания. И великий министр, а также принц Куро-пико и владыка Маёва умерли в огне. А Нипэ-но сукунэ, Сака-апи-бэ-но мурази, обхватил тело принца руками, обгорел и тоже умер. Приближенные принца (их имена отсутствуют) собрали обгоревшие [останки], но где были кости [принца, где — придворного] — различить было трудно. Все сложили в один гроб и похоронили вместе на южном холме Тукимото (как читается [в этом названии первый] знак — так и не понятно, может быть, Туки?), в Ая, в Имаки ¹⁰.

Зимой, в день новолуния Мидзуното-но хицудзи 10-го месяца государь воспылал злобой оттого, что [покойный] государь Анапо прежде намеревался передать страну принцу Ити-но пэ-но осипа и доверить ему все последующие деяния; потому он послал гонца к принцу Ити-но бэ-но осипа, чтобы обманом заманить его на охоту, предложив развлечение в пустоши.

И велел гонцу сказать принцу так: «Кара-букуро, хозяин гор Сасаки в Апуми, говорит: ”Сейчас в пустошах Каяно, в Кутавата, что в Апуми, — полным-полно диких кабанов и оленей. Выставленные рога [оленей] похожи на ветви высохших деревьев. Сдвинутые ноги — как густая роща. Дыхание — как утренний туман”. Прошу тебя, принц, в прохладный месяц, когда начнется зима, подует холодный ветер, поохотимся в пустошах, повеселим сердце, поездим верхом, постреляем из лука».

Принц последовал приглашению и поехал с ним верхом. А государь Опо-патусэ прицелился из лука, пустил коня вскачь и нарочно крикнул: «Вон кабан!» — и пустил стрелу в принца Ити-но пэ-но осипа. Приближенный принца, Сапзки-бэ-но Урува (еще одно его имя — Накатико) обнял тело принца и был так перепуган, что чуть не задохнулся, что теперь делать — не знал. Он переворачивал тело, кричал громким голосом, метался от изножия к голове принца. Государь соизволил убить [и его, и] всех.

В том месяце принц Мима ¹¹, который всегда питал расположение к Мива-но кими Муса, решил отправиться к нему, чтобы поделиться своими мыслями. Неожиданно путь ему перерезало войско, и у колодца Ипави в Мива разыгралась жестокая битва. И времени не прошло, как принц был схвачен. Когда ему вчинили вину [и собирались казнить], принц, показав на колодец, произнес слова порчи: «Эту воду смогут пить только люди ста родов. Членам государева рода отсюда пить нельзя». [346]

[2. Вступление на престол. Назначение государыни и наложниц]

В день Киноэ-нэ 11-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуноэ-но нэ, государь отдал управам повеление возвести высокий престол в Асакура, что в Патусэ, и там взошел на престол. Так, в конце концов, он назначил место дворцу. Матори, из Пэгури-но оми, он провозгласил великим министром. Опо-томо-но мурази Муроя и Мэ из [рода] Моно-но бэ-но мурази получили титулы опо-мурази, то есть Великих мурази.

Весной начального года [правления нового государя], в день Мидзуноэ-нэ 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каноэ-ину, он провозгласил принцессу Кусака-но патаби-пимэ государыней-супругой.

Еще одно ее имя — принцесса Татибана-но пимэ.

В тот месяц были назначены три [новые] супруги[-наложницы] государя.

Первая его супруга [со времен, когда он был еще принцем], была дочерью Великого министра Кадураки-но опо-оми и звалась Кара-пимэ. Она родила государя Сирака-но такэ-пиро-куни-оси-вака-ямато-нэко и принцессу Вака-тараси-пимэ.

Еще одно ее имя — Таку-пата-пимэ.

Эта принцесса служила в святилище Великой богини в Исэ.

Следующая супруга была дочерью Киби-но ками-ту-мити-но оми и звалась Вака-пимэ.

В одной книге сказано: она была дочерью Киби-но кубоя-но оми.

Она родила двух сыновей. Старшего звали Ипаки-но мико. Младшего — Поси-капа-но вака-мия.

О нем говорится ниже.

Затем шла дочь Пукамэ, Вани-но оми в Касуга. Ее звали Вомина-гими. Она родила принцессу Касуга-но опо-иратумэ.

Еще одно ее имя — Така-паси-но пимэ.

Вомина-гими прежде была унэмэ. Государь изволил провести с ней ночь, и она понесла. И родила девочку.

Государь сомневался [в своем отцовстве] и не взял ее воспитание на себя. Когда девочка уже начала ходить, государь [как-то однажды] пребывал в большом зале дворца. Ему прислуживал Мэ-но опо-мурази из рода Моно-но бэ. Девочка как раз шла через двор. Мэ-но опо-мурази оглянулся на нее и сказал придворным: «Какая красивая девочка! В старину люди, бывало, говорили: ”Ты похожа на мать”. (Ныне смысл [347] этого присловья не ясен.) Чья это дочурка, что идет наискось через государев двор?» «Почему ты об этом спрашиваешь?» — сказал на это государь. Мэ-но опо-мурази ему в ответ: «Твой недостойный слуга увидел идущую девочку, и [подумал, что] обликом она очень похожа на государя».

Государь на это рек: «Все, кто ее видит, говорят это. Однако я провел [с ее матерью] всего одну ночь, и та оказалась беременна. Этого обычно не бывает. Потому-то у меня возникли сомнения». «А сколько раз за эту ночь государь соединился с ней?» — спросил Мэ-но опо-мурази. «Семь раз», — ответил государь. Тогда Мэ-но опо-мурази говорит: «Эта иратумэ с чистым сердцем служила государю в ту ночь. Почему так легко возникли у государя сомнения и так невзлюбил он эту чистую [девушку]? Я, недостойный, слышал о женщинах, которые беременеют сразу, — стоит им прикоснуться телом к мужским штанам пакама — и они уже беременны. Какие же могут быть основания для сомнений, если государь провел с ней всю ночь?»

И тогда государь отдал Мэ-но опо-мурази повеление, чтобы девочку провозгласили принцессой, а ее мать — супругой государя. Шел тогда год Хиното-но тори Великого цикла.

Осенью 2-го года, в 7-м месяце принцесса Пэкче Икэту-пимэ, вопреки воле государя, ее к себе призывавшего, вошла в любовную связь с Исикапа-но татэ.

В некоей книге сказано: это был Татэ, предок Исикапа-но комура-но обито.

Государь был крайне разгневан, он приказал Опо-томо-но муроя-но опо-мурази послать человека из Кумэ-бэ, чтобы тот привязал женщину за руки и за ноги к дереву, поставил ее на подставку, развел бы огонь и сжег ее.

В книге «Новый изборник Пэкче» ¹² говорится: «В год Цугиното-но ми на трон взошел Кэро ¹³. Государь ¹⁴ послал туда Арэнако, чтобы тот привез ему девицу благородного рождения. В Пэкче нарядили в красивые одежды дочь госпожи Муни, по имени Тякукэй и поднесли государю».

[3. Подношение людей для учреждения рода Сиси-пито-бэ]

Зимой, в день Мидзуното-но тори 10-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното-но хицудзи, государь изволил отправиться во дворец Ёсино.

В день Хиноэ-но нэ он отправился в Мимасэ. Отдав приказания горным управителям, яма-но тукаса, он отправился на охоту. Взбирался на многослойные горные пики, бродил по глухим зарослям. Прежде [348] чем упали тени, он поймал дичи 7-8 штук из [попавшегося] десятка. Всякий раз ему попадалось много добычи. Уже и птицы, и кабаны кончались. Повернули охотники и остановились отдохнуть в роще у источника. Плутали они по чащам и болотам, и надо было дать охотникам отдых, пересчитать повозки и коней.

И вот государь спросил у приближенных: «Приятно, поохотившись, затем велеть повару [разделать добычу и] приготовить еду. А вот ежели самим этим заняться?» Придворные сразу и не нашлись, что ответить. Тогда государь рассердился, обнажил меч и убил Опо-ту-но умакапи.

В тот день государь со свитой прибыли из Ёсино назад. Все жители провинции трепетали от страха.

Великая государыня и супруги государя, узнав о случившемся, преисполнились трепета и послали навстречу государю унэмэ по имени Пи-но пимэ поднести ему рисового вина. Государь, увидев, как прекрасно ее лицо и как изыскан облик, смягчившись, рек: «Отчего бы мне не хотеть увидеть твое прекрасное улыбающееся лицо?» И, за руку с ней, он проследовал в задний дворец.

Великой государыне он сказал: «Сегодня на охоте я поймал много птиц и кабанов. Хотел разделить мясо за трапезой [тут же, на месте] со своими министрами, но когда к ним обратился, ни один мне толком не ответил. Тут-то я и разгневался».

Великая государыня, поняв суть сказанного и желая успокоить государя, рекла: «Министры не поняли, что государь желает учредить род-корпорацию поваров мясной пищи и спрашивает их совета. Потому и не отвечали. Трудно им было ответить. Но и сейчас не поздно учредить этот род. Я первая скажу — глава рода виночерпиев хорошо делает мясные закуски. Прошу разрешения преподнести его государю».

Государь поклонился и, принимая дар, сказал: «Вот это хорошо. Не об этом ли говорят низкорожденные: ”Знатные друг друга понимают”».

Государыня, увидев, что государь доволен, преисполнилась радости. Желая преподнести ему и других людей, она сказала: «Прошу еще разрешения прибавить еще людей с моей кухни — Уда-но митобэ и Масакита Такамэ, и тогда можно будет учредить корпорацию людей, разделывающих мясо — Сиси-пито-бэ».

Потом Опо-ямато-куни-но миятуко прислал еще Агоко-но сукунэ и Сапо-но торивакэ и был учрежден род-корпорация Сиси-пито-бэ. Затем еще прислали людей от разных сановников оми, мурази, томо-но миятуко, куни-но миятуко. [349]

В том же месяце были учреждены Пуми-пито-бэ и Капаками-но тонэри-бэ. ¹⁵

Государь тогда [в день охоты] поступил по настроению. Ему часто случалось по ошибке, опрометчиво убивать людей. И в Поднебесной в сердцах говорили: «Это очень дурной государь». Он любил только Муса-но сугури-аво и Пакатоко, Пи-но кума-но тами-но тукапи, из рода Пуми-пито, писцов ¹⁶.

Летом 3-го года, в 4-м месяце Апэ-но оми Куними (еще одно его имя — Сикотопи) оклеветал принцессу Такупата-но пимэ ¹⁷ и Такэ-пико, Ипоки-бэ-но мурази, распорядителя купален новорожденных ¹⁸, сказав: «Такэ-пико вошел в связь с принцессой и сделал ее беременной».

Отец Такэ-пико, Кикою, узнав об этом слухе, стал опасаться несчастий. Он вызвал сына к реке Ипоки-но капа, будто бы желая расспросить его, и, внезапно напав, убил.

Государь, узнав об этом, послал гонца допросить принцессу. Принцесса сказала в ответ: «Мне ничего об этом не известно».

Потом же вдруг, взяв священное зеркало, принцесса соизволила отправиться к верховьям реки Исузу-капа, дождалась момента, когда людей поблизости не было, закопала зеркало в землю и удавилась. ¹⁹

Государь недоумевал, куда она исчезла, и велел, [хоть уже стало] темным-темно, искать ее повсюду, и к востоку, и к западу.

Вдруг в верховьях реки завиднелась радуга, очертаниями напоминающая большого змея, в 4-5 тувэ длиной. Стали копать в том месте, где начиналась радуга, и нашли священное зеркало. А неподалеку обнаружили тело принцессы.

Разрезали посмотреть, а в животе ее какая-то жидкость вроде воды. А в воде камень лежит.

Так Кикою смог удостоверить невиновность сына. Раскаиваясь в убийстве сына, он решил отомстить Куними, убив того. Куними же убежал и спрятался в храме бога Исо-но ками. ²⁰

[4. Гора Кадураки. Овод и стрекоза]

Весной 4-го года, во 2-м месяце государь охотился на горе Кадураки. Вдруг повстречался ему человек высокого роста. Подошел тот к государю и стал смотреть в глубину долины. Лицом и обликом тот человек очень напоминал самого государя.

Хотя государь понял, что перед ним бог, он его нарочно спросил: «Каких мест ты владетель?» Высокий человек отвечал: «Я — явленный бог. Сперва ты назови свое имя, а потом и я скажу». «Я — [350] Вака-такэ-но микото», — сказал государь. «Я — бог Пито-кото-нуси-но ками ²¹», — ответил на это высокий человек.

Вот отправились они дальше на охоту вместе, вместе кабана догоняли уступали друг другу — кому из лука выстрелить, скакали, держа лошадей голова к голове. Обращались друг к другу с учтивыми речами, как подобает мудрецам ²².

Тут солнце стало заходить, и охота кончилась. Бог изволил проводить государя и дошел с ним до реки Кумэ-но Капа. В то время все люди ста родов говорили: «Это добродетельный государь».

Осенью, в день Цутиноэ-сару 8-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното-но у, государь изволил отправиться во дворец Ёсино. В день Каноэ-ину он отправился на небольшую пустошь в верховьях реки. Отдал приказ распорядителю горы сесть на коня и гнать к нему кабана — государь хотел выстрелить в него собственноручно и ждал момента.

Вдруг, откуда ни возьмись, прилетел овод и укусил государя в руку. Тут же внезапно прилетела стрекоза, проглотила овода и улетела.

Государь обрадовался этому происшествию и повелел министрам: «Сложите песню, чтобы от моего имени воспеть эту стрекозу!» Однако никто из министров не осмелился сложить песню. Тогда государь рек вполголоса, как бы про себя:

«На пике Вомура,

В Ямато,

Кабан залег», —

Так кто-то

Нижайше донес!

В одной книге вместо «нижайше» сказано «государю великому».

Великий государь,

Это услыхав,

Уселся на свой стул,

Яшмой обвитый,

В одной книге вместо «уселся на свой стул» сказано «пребывал на своем стуле».

Уселся на своем стуле,

Узорной тканью обвитом.

Кабана поджидать

Буду я,

Эх-да кабана поджидать [351]

Стану я!

И вот в руку мне

Овод впился,

И вот того овода

Стрекоза проглотила!

И насекомое ползающее

Государю служит великому!

Твой, [о стрекоза,] облик примет

Страна Ямато, Акиду-сима, —

Стрекозиный Остров! ²³

В одной книге после слов «и насекомое ползающее» сказано следующее: «дам я имя стране Ямато, где просторно небо, — Стрекозиный Остров, Акиду-сима».

Так он воспел стрекозу, и то место назвали Акиду-но воно, Стрекозиная пустошь.

Весной 5-го года, во 2-м месяце государь соизволил отправиться на охоту на гору Кадураки. Вдруг прилетела диковинная птица. Размером она была с воробья. Хвост ее был длинен и волочился по земле. Вот она запела: «Бди! Бди!»

Внезапно из травы выскочил разъяренный вепрь и погнался за людьми. Охотники взобрались на дерево в страшном испуге. Государь отдал приказ приближенному в чине тонэри: «Даже неистовый вепрь, встретив человека, останавливается. Стреляйте в него из лука, а потом колите».

Тонэри же был из слабого десятка, изменившись в лице, он залез на дерево, и уже более не владел своими пятью чувствами ²⁴.

Вепрь подскочил к государю и уже готов был наброситься на него. Но государь пронзил его из лука и остановил, а потом пнул ногой и добил. Охота была прекращена. И государь принял решение казнить тонэри. Поняв, что его сейчас убьют, тонэри сказал в песне так:

О, ветка дерева пари,

На которую взобрался я,

Устрашившись рева

Того кабана,

Что убил

Государь мой великий,

Спокойно правящий!

Асэ-во! ²⁵ [352]

Государыня, услышав о случившемся, очень опечалилась, забеспокоилась и хотела остановить [казнь]. Государь же сказал: «Государыня не с государем заодно, она оборачивается на тонэри».

Государыня на это ответила: «Все люди Поднебесной будут говорить, что государь любит развлекаться охотой, интересуется добычей. А хорошо ли это? Сейчас из-за кабана государь собирается убить тонэри. Но тогда и государь будет подобен волку».

Государь соизволил отправиться обратно вместе с государыней в паланкине. Посреди [приветственных] возгласов «[Желаем государю] много десятков тысяч лет!» он сказал: «Вот это радостно! Все люди охотятся на птиц и кабанов. Я же, поохотившись, возвращаюсь домой, добыв много добрых слов», — так сказал.

[5. Полководец Пэкче]

Летом, в 4-м месяце владетель Касури-но киси в Пэкче (это ван Кэро ²⁶), узнав о том, как неожиданно была сожжена Икэ-ту-пимэ (она же Тякукэй-ипасито), все взвесил и сказал: «В прошлом мы поставляли [ко двору государя] девушек, которые служили в качестве унэмэ. Однако были нарушены правила поведения, и наше государство теряет [свое доброе] имя. Отныне лучше нам более девушек не преподносить».

И сказал своему младшему брату, полководцу (его именовали Конки): «Отправляйся в Японию и послужи государю».

Тот ответил: «Не смею ослушаться твоего повеления. Прошу тебя только — дай мне одну из твоих младших жен и отправь ее вместе со мной».

Касури-но киси дал ему в жены одну из своих супруг, которая была тогда беременна и сказал: «У этой моей жены срок беременности уже исполнился. Если роды наступят в пути, прошу тебя, посади ее [вместе с ребенком] на один корабль, и куда бы ты ни прибыл, из любого места немедленно пошли ее обратно». Обменялись они прощальными словами, и тот отправился к [японскому] двору.

В день новолуния Хиноэ-ину 6-го месяца та беременная жена, как и говорил Касури-но киси, родила дитя на острове [яп. сима, кор. сэма] Какара в Тукуси. Потому ребенка и назвали Сэма-киси. Полководец тут же отправил ребенка на корабле обратно в страну. Этот [ребенок —] ван Мурён ²⁷. А люди Пэкче зовут этот остров Нириму-сэма.

Осенью, в 7-м месяце полководец прибыл в столицу. У него к тому времени уже было пятеро детей. [353]

В «Новом изборнике Пэкче» говорится: в год Каното-но уси ван Кэро послал младшего брата, Коники-киси, в Ямато служить Небесному правителю. Таким образом он утвердил добрые отношения с государем-старшим братом.

Весной 6-го года, в день Киното-но у 2-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуноэ-нэ, государь отправился для развлечения в небольшое поле в Патусэ. Оглядывая горы и поля, он, вздыхая, проникнутый чувством, спел:

О, гора в Патусэ,

Что прячется [средь гор],

Выйду [из дома], пройдусь —

Ах, как она хороша!

Выбегу [из дома], пройдусь —

Ах, как она хороша!

О, Патусэ-гора,

О, как ее красе радуется сердце!

О, как ее красе радуется сердце! ²⁸

И тогда поле Воно назвали Мити-воно, поле Дороги.

[6. Ошибка Сугару]

В день Хиното-но и 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното-но ми, государь решил предложить государыне и младшим супругам-наложницам собственноручно собрать тутовые листья и заняться гусеницами шелкопряда ²⁹. Он отдал приказ Сугару (это имя человека) собрать со всей страны гусениц шелкопряда [яп. ко]. Сугару же по ошибке собрал младенцев [яп. ко] и поднес государю. Государь очень смеялся и, возвращая младенцев Сугару, сказал: «Вот и корми их сам!»

[Сугару] растил этих детей внутри дворцовой ограды. И ему был пожалован титул главы рода Типиса-ко-бэ-но мурази, рода Маленьких Детей.

Летом 4-го года из страны Курэ [китайское царство У] были присланы гонцы с данью.

Осенью 7-го года, в день Хиноэ-нэ 7-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-ину, государь повелел Типиса-ко-бэ-но мурази Сугару: «Я хочу увидеть облик божества холма Миморо ³⁰.

В одном [толковании] сказано: бога этого холма зовут Опо-моно-нуси-но ками. Еще в одном [толковании] сказано: речь шла о божестве склона Суми-сака в Уда.

Ты превосходишь всех силою. Отправляйся туда, поймай его и приведи». «Что ж, попробую поймать», — отвечал тот. [354]

Вот, поднялся Сугару на холм Миморо, поймал огромного змея и доставил государю. А государь к тому времени не прошел обрядов очищения. И вот змей заревел, подобно грому, глаза его зажглись багровым огнем. Государь перепугался, закрыл глаза, чтобы не видеть и спрятался в глубине дворца. Велел выпустить змея обратно на холм. И переименовал [холм], дав ему имя Икадути, Раскат Грома. ³¹

[7. Истории придворных из рода Киби-но оми]

В 8-м месяце один тонэри по имени Киби-но Югэбэ-но опо-зора ³² по внезапно возникшим обстоятельствам отправился домой, на родину. И Киби-но симо-ту-мити-но оми Саки-туя (в одной книге сказано — Куни-но миятуко по имени Киби-но оми Яма) удержал Опо-зора у себя на службе. Месяцы шли, а он все не отпускал того в столицу.

Государь послал за ним Мукэ-но кими Масураво. Прибыл Опо-зора ко двору и сказал так: «Саки-туя молодую девушку объявил принадлежащей государю, а взрослую женщину — своей принадлежностью и велел им драться между собой. Увидев, что девушка побеждает, он достал меч и убил ее. Потом взял маленького петушка и назвал государевым петушком, вырвал ему перья и обрезал крылья, а большого петуха назвал своим, привесил ему колокольчик, прицепил золотые шпоры и заставил петухов биться. Когда он увидел, что ощипанный петушок побеждает, он снова достал меч и убил его».

Услышав эти слова, государь послал войско Моно-но бэ из 30 человек, и Саки-туя и его чада и домочадцы числом 70 человек были убиты.

В тот год Таса, Киби-но ками-ту-мити-но оми, во время службы у дворца нахваливал товарищам Вака-пимэ, говоря: «Нет в Поднебесной женщины, что была бы лицом прекраснее, чем моя жена. В ней — высшие достоинства, она сочетает все добродетели. От нее исходит сияние, улыбка ее чиста, в ее лице соединены все прелести. Ей нет нужды белиться ”свинцовым цветком” или употреблять ароматы орхидейного масла. За [протекшие] века мало было женщин, что могли бы сравниться с ней. Ныне же лишь она владеет столь выдающимися достоинствами». ³³

Государь прислушался хорошенько, расслышал все и обрадовался. Решил он сам востребовать к себе Вака-пимэ и сделать одной из своих супруг-наложниц. И, назначив Таса губернатором в стране Имна, через некоторое время призвал к себе Вака-пимэ.

А когда Таса-но оми женился на Вака-пимэ, она родила ему [двоих сыновей] — Э-кими и Ото-кими. [355]

В другой книге сказано: имя жены Таса-но оми было Кэ-пимэ. Она была дочерью Тамата-но сукунэ, сына Соту-пико из Кадураки. Государь, прослышав, что она и лицом, и статью блистательно прекрасна ³⁴, убил ее мужа и сам к ней нахаживал.

Таса, уже добравшись до места назначения, узнал о том, что государь навещает его жену, и решил пойти в Силла, просить там помощи. В то время страна Силла не подчинялась Срединной Стране [Японии]. Тогда государь призвал младшего сына Таса-но оми, Ото-кими, а также Киби-но ама-но атапи Акаво, и повелел: «Отправляйтесь в Силла и нападайте!»

[8. Приезд мастеров Имаки]

В то время служил ему мастер Куван-ин-тири, из рода западных Ая ³⁵, ткачей узорных тканей. Вот вышел он и говорит: «В стране Кара есть множество мастеров искуснее твоего недостойного слуги. Надо призвать их сюда на службу».

Государь повелел министрам: «Раз так, то пусть Куван-ин-тири отправляется вместе с Ото-кими и прочими, узнает в Пэкче дорогу [до Силла], пусть вместе они доставят мой приказ и потребуют прислать ко двору искусных мастеров».

Вот, Ото-кими, получив приказ, собрал воинов, отправился, добрался до Пэкче и вошел в эту страну. А бог страны, оборотившись старухой, вышел к нему на дорогу. Подошел Ото-кими и стал спрашивать — далеко ли, близко ли до страны [Силла]. Старуха ему отвечает: «Еще день ³⁶ пути и доберешься».

Ото-кими подумал, что это далеко, и, не напав [на Силла], вернулся обратно. Мастеров Имаки, как дань от Пэкче, он собрал на большом острове ³⁷ и, под тем предлогом, что он ждет попутного ветра, оставался там несколько месяцев.

А Таса-но кими, [его родной отец,] [посланный] губернатором в страну Имна, радовался, что Ото-кими вернулся, не нападая [на Силла]. Он втайне послал человека в Пэкче, чтобы предупредить Ото-кими: «Разве у тебя такая крепкая шея, что ты собрался нападать на людей? Слышал я, что государь призвал к себе мою жену и родил от нее детей.

Об этом говорилось выше.

Сейчас, надо думать, мне грозят бедствия, поэтому я настороже. Ты, мой сын, отправляйся в Пэкче, и не сообщай ничего в Японию. Я же буду в Имна и тоже никаких вестей в Японию отправлять не стану». [356]

Жена же Ото-кими, Кусу-пимэ, была очень предана государству, строго соблюдала принцип владетеля-подданного. ³⁸ Ее верность была выше ясного солнца, ее правила были крепче, чем зеленая сосна. Этот заговор был ей ненавистен, и она тайком убила мужа, захоронила в комнате и затем, вместе с Ама-но атапи Акаво, поведя с собой искусных рукодельщиков-мастеров, предоставленных Пэкче, стала жить на большом острове.

Государь захотел узнать — почему Ото-кими до сих пор нет, и послал Питака-но киси, Катасипа, Коандзэн, чтобы они привезли какие-нибудь вести. И потом поселил [мастеров] в стране Ямато ³⁹, в селении Пирокиту-но мура, в Ато. Многие умерли от болезней. Поэтому государь распорядился, чтобы Опо-томо-но опо-мурази Муроя приказал Ямато-но ая-но атапи Тука, мастеров Имаки — Кау-куви из рода горшечников, Кэн-куви из рода седельных мастеров, Инсирага из рода художников, Дзяу-ан-на-кому из рода ткачей парчи, переводчика Во-са-сиу-ан-на и других — перевести и поселить в трех местах — Верхнее Момо-пара, Нижнее Момо-пара и Ма-ками-но пара ⁴⁰.

В одной книге сказано: Ото-кими, Киби-но оми, возвратился из Пэкче и привез оттуда ко двору род мастеров Ая, узорных тканей, род портных, шьющих из шелка и род поваров мясной пищи.

[9. Нападение армии страны Когурё]

Весной 8-го года, во 2-м месяце государь послал в страну Курэ [китайское царство У] Муса-но сугури Аво и Пинокума-но тами-но тукапи Пака-токо.

С тех пор как государь вступил на трон и доныне, вот уже восемь лет, страна Силла оказывала неповиновение, приводила всяческие отговорки и не доставляла дань. Поэтому, боясь гнева [государя] Срединной Страны ⁴¹, эта страна установила добрые отношения со страной Когурё. И поэтому ван Когурё, собрав сотню отборных воинов, послал их на защиту Силла.

Через некоторое время один из воинов Когурё вернулся на побывку на родину. Одного из людей Силла он взял с собой в качестве конюшего. И сказал ему потихоньку: «Вскорости моя страна завоюет твою страну»-

В одной книге сказано: вскорости твоя страна станет моей страной.

Конюший, услыхав эти слова, притворился, что захворал животом, и покинул службу, отстав [от своего хозяина]. В конце концов он сбежал обратно в свою страну и рассказал о том, что ему было сказано. [357]

Тогда ван Силла понял, что зашита со стороны Когурё была притворством, и послал верховых объявить людям страны: «Люди, убейте петухов, что держите в домах». Люди, поняв смысл сказанного, убили всех воинов Когурё, которые находились в стране. Только одному удалось спастись, он ускакал на лошади и тем спасся, убежал обратно в свою страну и там рассказал всем подробности случившегося.

Ван Когурё поднял войска и засел с ними в крепости Туку-сокуро-но саси.

В одной книге сказано: Туку-сики-но саси.

Начали они петь, танцевать и веселиться.

Ван же Силла, услышав, как воины Когурё ночью пляшут и поют на всю округу, понял, что армия врага вошла в Силла. Тогда он послал человека к вану Имна сказать: «Ван Когурё напал на мою страну. Он делает, что хочет, как будто флаги [свободно] полощутся. Положение страны более опасно, чем груда сложенных яиц ⁴². Невозможно исчислить продолжительность жизни человеческой — длинна она будет или коротка. Повергшись ниц, прошу я у японских властей дать мне в помощь военачальников ⁴³».

Ван Имна послал Касипадэ-но оми Икаруга, Киби-но оми Во-наси и Нанипа-но киси Акамэко на спасение Силла. Еще не дошли они до места, как их воины остановились. Еще не бились они с воинами Когурё, а все уже были в испуге. Касипадэ-но оми и прочие самолично старались подбодрить своих ратников.

[Касипадэ-но оми] отдал приказ подготовиться к внезапному нападению, чтобы стремительно продвинуться и начать сражение. Больше десяти дней так они с [воинами] Когурё сторожили друг друга. И вот, ночью, они прорыли землю в отвесном холме, сделали подземный ход, провели через него все свои тележки и затаились в засаде.

На рассвете [люди] Когурё решили, что войска Касивадэ покинули место. Двинулись вслед, и тут из засады выскочили воины, пешие и конные, перерезали [врагам] дорогу, и многих перебили.

Это отсюда идет вражда между этими двумя странами.

Эти две страны — то есть Когурё и Силла.

А Касипадэ-но оми и его спутники сказали [людям] Силла: «Вы, столь слабые, оказались лицом к лицу с сильным. Если бы не помощь войск правительства [Японии], вы были бы повержены. Благодаря этой помощи земля эта осталась принадлежать людям. Так стоит ли впредь противиться велениям Небесного двора?» [358]

Весной 9-го года, в день новолуния Киноэ-но нэ 2-го месяца Капути-но атапи Катапу и одна унэмэ были отправлены служить богу Мунаката ⁴⁴. Катапу уже добрался до священного алтаря и уже вот-вот должен был начать службу, как вдруг набросился на эту унэмэ.

Узнав об этом, государь сказал: «Разве не должен быть целомудренным человек, который служит божеству и молится ему о ниспослании счастья?» И послал Нанипа-но питака-но киси, чтобы тот убил [провинившегося]. Катапу же сбежал, и найти его не могли. Тогда государь послал Югэ-но мурази Тоёпо, тот объявил розыск по всем провинциям, уездам и угодьям и в конце концов отыскал [Катапу] в Ави-но пара, в уезде Мисима ⁴⁵, схватил и казнил.

[10. Нападение на Силла]

В 3-м месяце государь самолично решил дать бой Силла. Но бог предупредил государя: «Нельзя тебе туда отправляться». И в конце концов государь отменил свой выезд.

И вот, отдал он повеление Ки-но-во-юми-но сукунэ, Сога-но карако-но сукунэ, Опо-томо-но катари-но мурази, Вокапи-но сукунэ и прочим: «Силла расположена к западу от нас. На протяжении многих поколений эта страна была нашим подданным. И не бывало такого, чтобы они не являлись ко двору. Всегда доставляли они много дани. Однако с тех пор, как я стал владыкой Поднебесной, они не показываются в Тусима, скрывают свои следы вне Сапура, не дают возможности Когурё приносить нам дань, пожирают крепости Пэкче. И, более того, сами не являются ко двору и не подносят дани. У них дикие сердца, как у волчонка, что, наевшись, убегает прочь, но держится возле, когда голоден ⁴⁶. Вас, четверых вельмож, я назначаю полководцами. С войсками вашего владыки окружите их, нападите и накажите за их Небесные прегрешения».

Тут Ки-но во-юми-но сукунэ попросил Опо-томо-но муроя-но опо-мурази высказать государю его печаль: «Хоть твой недостойный слуга неумел и слаб, он почтительно принимает твое повеление. Однако сейчас моя жена находится у черты смерти. О твоем недостойном слуге позаботиться некому. Прошу тебя, светлейший, расскажи об этом в подробностях государю».

Опо-томо-но муроя-но опо-мурази все как есть передал государю. Услышав это, государь вздохнул с грустью и пожаловал Ки-но во-юми-но сукунэ придворную унэмэ Опо-сиама из нижнего Киби. И, наконец, отправил его в дорогу, подтолкнув повозку. [359]

Вот, добираясь до Силла, Ки-но во-юми-но сукунэ захватывал все уезды по дороге. Ночью ван Силла услыхал со всех четырех сторон стук барабанов [японских] воинов и понял, что страна Току ⁴⁷ уже полностью захвачена, и в замешательстве бежал с несколькими сотнями своих конников. При этом многие из них были повержены в схватке.

Ки-но во-юми-но сукунэ, преследуя их, убил военачальника врага прямо посреди его войска. Страна Току была покорена, но некоторые ее части еще сопротивлялись. Ки-но во-юми-но сукунэ снова собрал свои войска и соединился с Опо-томо-но катари-но мурази и другими. Собрав все силы воедино, они стали биться с оставшимися силами врага. В тот вечер Опо-томо-но катари-но мурази и Кино-воказаи-но кумэ-но мурази отважно бились и погибли в бою.

Прислуживавший Катари-но мурази человек из того же рода, по имени Тумаро, пришел в лагерь и стал разузнавать о своем хозяине. Не найдя его среди воинов, он спросил: «Где изволит пребывать мой хозяин, владыка Опо-томо?»

Люди ему говорят: «Твой хозяин вместе с другими погиб от руки врага». И показали ему, где лежало тело. Услышал это Тумаро, топнул ногой и сказал: «Мой хозяин уже мертв. Зачем же я останусь жить один?» И он отправился в стан врага и там тоже погиб.

Через некоторое время уцелевшие отступили сами. Правительственная армия сделала то же самое — то есть отошла. Главный же полководец, Ки-но во-юми-но сукунэ, заболел и скончался.

Летом, в 5-м месяце Ки-но опипа-но сукунэ, услышав о том, что его отец [Ки-но во-юми-но сукунэ] погиб, отправился в Силла, перехватил у Вокапи-но сукунэ конницу, пехоту и флот, которыми тот ведал, и установил особо строгие порядки.

А Вокапи-но сукунэ всей душой ненавидел Ки-но опипа-но сукунэ. И вот он поведал Карако-но сукунэ следующую ложь: «Опипа-но сукунэ сказал мне, недостойному: ”Скоро я заберу в свои руки и все те приказы, коими ведает Карако-но сукунэ”, — так он мне сказал. Поэтому прошу тебя — будь настороже». Так что между Опипа-но сукунэ и Карако-но сукунэ царила отчужденность.

А ван Силла прослышал, что из-за какой-то мелочи в японском войске началась рознь. Послал он тогда человека сказать Карако-но сукунэ: «Собираюсь я осмотреть границы страны. Прошу тебя сопровождать меня». [360]

Вот, Карако-но сукунэ со своими людьми выехали верхом в ряд. Добрались до реки, а там Опипа-но сукунэ поит свою лошадь. Тут Карако-но сукунэ выстрелил из лука в Опипа-но сукунэ и попал в заднюю перемычку седла. Пораженный, Опипа-но сукунэ обернулся увидел Карако-но сукунэ, пустил в него стрелу из лука, и тот упал. Свалился в среднее течение реки и умер.

Так что эти трое министров находились в распрях между собою, по дороге между ними случались всякие недоразумения, и они вернулись обратно, так и не дойдя до дворца вана Силла.

А унэмэ Опо-сиама вернулась в Японию в трауре по Воюми-но сукунэ. И вот сказала она, горюя, Опо-томо-но муроя-но опо-мурази: «Я, недостойная, не знаю, где его похоронить. Прошу тебя, погадай — какое место будет наиболее благоприятным».

Опо-мурази доложил [об этой просьбе] государю. Государь повелел Опо-мурази: «Великий полководец Ки-но воюми-но сукунэ подымал голову, подобно дракону, взглядом был подобен тигру, все вокруг видел в восьми направлениях. Он сражался с непокорными, усмирил четыре моря. И вот, тело его истощилось дальностью в десять тысяч ри, и жизнь его прервалась в трех странах Кара. ⁴⁸ Чтобы выразить нашу скорбь по нему, надо будет назначить распорядителей похорон. Ты ведь, министр Опо-томо, из одной провинции с министром Ки, вы соседи, и ваша связь длится издавна».

Вот, Опо-мурази, выслушав повеление государя, распорядился, чтобы Вотори, Пази-но мурази, возвел гробницу в селении Тамува ⁴⁹ и захоронил там тело. Опо-сиама тогда очень возрадовалась и, не в силах молча принять это, послала Опо-мурази рабов из Кара — Муро, Ямаро, Эмаро, Отомаро, Микура, Вокура, Пари и Муютари ⁵⁰. Это и есть та семья, что живет в селе Касимада-но мура в нижнем Киби.

Вокапи-но сукунэ тогда прибыл туда нарочно для того, чтобы сопровождать тело Ки-но воюми-но сукунэ. И остановился один в провинции Ту-но куни. Через Ямато-го-но мурази (какой это сейчас род — непонятно) он поднес Опо-томо-но опо-мурази зеркало Ята-кагами ⁵¹, в восемь ладоней в поперечнике, и стал просить его, говоря так: «Я, недостойный, непрестанно вместе с министром Ки служил Небесному двору. И потому прошу дозволения впредь служить в Ту-но куни».

Опо-мурази передал это государю, и тому было дано разрешение остаться в Ту-но куни. Так в Ту-но куни стали жить люди рода Ту-но оми. Отсюда пошло название рода — Ту-но оми. [361]

[11. Глиняный конь]

Осенью, в день новолуния Мидзуноэ-но тацу из провинции Капути-но куни донесли: «Дочь человека по имени Паку-сон из рода Танабэ-но пубито, в уезде Асука-бэ, замужем за Карё:, ⁵² Пуми-но обито, из уезда Пуруити. [Однажды,] узнав, что дочь родила, Паку-сон отправился в дом зятя на празднование, а потом в лунную ночь двинулся в обратный путь. У гробницы Помута ⁵³ на холме Итибико-но вока он повстречал всадника на красном коне. Этот конь время от времени свивался [в кольцо] и взмывал ввысь, подобно дракону. И вдруг он взлетел высоко-высоко, подобно дикому гусю. Он был странной формы, облик его был удивителен и прекрасен. Паку-сон подошел поближе, вгляделся и захотел сам владеть таким конем. Пришпорил своего пегого конька, поскакал с тем голова в голову, морда к морде. Однако красный конь подскочил и исчез, словно пылинка, пропал из виду с невиданной скоростью. Пегий конек отстал, и скакать тому вдогонку и думать было нечего. Но всадник на скакуне понял желание Паку-сон, он остановился и обменялся с ним конями, на чем они распрощались и расстались.

Паку-сон, обрадованный, что ему достался такой скакун, поспешил домой и поставил коня в конюшню. Расседлал, задал ему корму и лег спать. На следующий же день красный конь превратился в глиняную лошадку. Подивился Паку-сон, вернулся к гробнице Помута поискать [своего коня], — и впрямь, его пегий конек стоит там посреди лошадей из глины возле гробницы ⁵⁴. Взял он его, а на то место положил глиняную лошадку».

Осенью 10-го года, в день Цутиноэ-нэ 9-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киното-но тори, люди [рода] Муса-но сугури Аво, прибыли в Тукуси, привезя дань от Курэ [китайское царство У] — двух гусей. Этих гусей загрызла собака Минума-но кими.

В другой книге говорится: этих гусей загрызла собака Тукуси-но минэ-но агата-нуси Нэмаро.

Минума-но кими перепугался и расстроился, но смолчать не решился и поднес государю десять крупных диких гусей и при них птичников, прося простить ему его прегрешение. Государь прощение даровал.

Осенью, в день Каното-но тори 10-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киното-но у, птичники, пожалованные Минума-но кими, были поселены в двух местах — селах Кару-но пурэ и Ипарэ-но пурэ.

Летом 11-го года, в день новолуния Каното-но и 5-го месяца из уезда Курумото провинции Апуми-но куни поступило известие: «На [362] побережье Танаками живут белые бакланы». Государь повелел учредить там Капасэ-но тонэри ⁵⁵.

Осенью, в 7-м месяце объявился человек, сбежавший из страны Пэкче. Назвался Куви-син. Еще говорят, будто этот Куви-син был из страны Курэ [китайское царство У]. От него произошли люди рода Сакатэ-но яката-маро, Ипарэ-но курэ-но котобики, музыкантов, играющих на цитре кото.

[12. Птичники, Тори-капи-бэ, и плотники]

Зимой, в 10-м месяце собака одного человека из Уда загрызла птицу, находившуюся в ведении Птичьего приказа, и птица сдохла. Государь был рассержен, велел сделать татуировку на лице этого человека и включить его в род-корпорацию Тори-капи-бэ, птичников.

А тогда было двое работников — один из провинции Синано, а другой — из провинции Мусаси.

Вот они говорят между собой: «Эх, у нас в провинции птиц наваливают друг на друга, словно небольшой могильный холмик получается. Днем едят, вечером едят, а все равно остается. Сейчас государь сделал татуировку на лице человеку из-за одной-единственной птицы. Очень он своеволен. Дурной владыка».

Государь, услыхав это, велел им собрать гору птиц. На месте они этого сделать никак не могли. И тогда их тоже по повелению государя отдали в Тори-капи-бэ.

Летом 12-го года, в день Цутиното-но у 4-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиноэ-нэ, Муса-но сугури Аво и Пи-но кума-но тами-но тукапи Пакатоко были посланы в Курэ.

Зимой, в день Мидзуноэ-но ума 10-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но тори, государь отдал приказ плотнику Тукэ-но мита (в одной книге сказано — Винабэ-но мита, но это, скорее всего, ошибка), чтобы впервые было построено высокое здание.

Вот, Мита забрался на это высокое здание и бегал там во все четыре стороны, словно летал. А была тогда одна унэмэ из Исэ, посмотрела она на верх здания, стало ей страшно, что плотник там снует, она упала лицом вниз и опрокинула еду, которую несла государю.

Государь решил, что этот Мита набросился на унэмэ, и приказал Моно-но бэ казнить его.

А в это время государю прислуживал Пада-но сакэ-но кими. Решил он объяснить государю, что произошло, под звуки цитры кото. Вот, положил он кото перед собой и, наигрывая, сказал: [363]

«Поля в Исэ,

В Исэ,

Где [дует] ветер богов,

Пышно цветут,

Пять веков — их цветенье.

И пока не истекло это время,

Пусть и моя жизнь продлится, —

Чтоб государю великому

Я мог верно служить!» —

Так говорит плотник.

Ах, злосчастный плотник!

Государь понял, что говорят ему звуки кото, и простил вину.

Весной 13-го года, в 3-м месяце Патанэ-но микото, пра-правнук Сапо-бико, тайно вошел в связь с унэмэ Яма-но бэ-но Косимако. Узнав об этом, государь передал его для разбирательства Моно-но бэ-но мэ-но опо-мурази. Патанэ-но микото искупил вину, [отдав] четырех коней и восемь мечей. А потом сказал в песне:

Ради Косимако,

Из Яма-но бэ,

Нисколько не жаль мне

Восьми добрых коней,

Которыми прежде гордился.

Мэ-но мурази, услышав это, доложил государю. Государь велел Патанэ-но микото доставить все его имущество ⁵⁶ под дерево татибана в окрестностях рынка Ка-но итибэ, в Вэга, на всеобщее обозрение. А потом пожаловал Моно-но бэ-но мэ-но опо-мурази село Нагано-но мура в Вэга ⁵⁷.

Осенью, в 8-м месяце стало известно, что Аяси-но вомаро, человек из Мивикума, провинции Парима, обладает редкой силой и храбростью, творит, что хочет, вершит всяческие злодеяния. Он грабит людей на дорогах, не дает пройти и проехать. Задерживает торговые ладьи, все у купцов отнимает. Не следует законам страны, не вносит податей и налогов.

Тогда государь послал Опоки, Касуга-но воно-но оми, в сопровождении сотни воинов, готовых биться насмерть, и дал им факелы, с которыми они окружили дом [Аяси-но вомаро] и подожгли. Тут вдруг из пламени выскочил белый пес и погнался за Опоки-но оми. Величиной он был с лошадь. Но Опоки-но оми нисколько не дрогнул. Он выхватил меч и зарубил пса. И пес принял прежнее обличье Аяси-но вомаро. [364]

Осенью, в 9-м месяце плотник Винабэ-но манэ, сделав из камней подставку, обтесывал на ней топором доски. И хотя обтесывал весь день до вечера, ни разу не промахнулся и не повредил лезвия. Государь, отправившись к этому месту, удивившись, спросил: «Ты что, никогда не попадаешь случайно по камню?» «Я никогда не промахиваюсь», — отвечал Манэ. Тогда государь созвал унэмэ, заставил их снять одеяния и в одних набедренных повязках прилюдно затеять борьбу сумапи ⁵⁸. Манэ тут на время прекратил работу, глазея на них, а потом снова принялся обтесывать доски. И по невниманию промахнулся и повредил лезвие. Государь обвинил его, сказав: «И откуда взялся такой человек? Отвечает мне наобум, развязно, с лживым сердцем, не страшась моей особы...» И приказал Моно-но бэ казнить его в поле.

А был там еще один плотник, которому стало очень жаль Манэ, и он сложил песню, сказав в ней так:

Зачерненный шнурок,

Что привесил плотник из Винабэ,

Злосчастный плотник!

Эх, пропадет шнурок!

Если не будет того плотника,

Кто его тогда привесит? ⁵⁹

Государь, услышав эту песню, тоже пожалел плотника, почувствовал раскаяние и, вздыхая с грустью-досадой, сказал: «Чуть было не потерял человека!»

И отрядил гонца с объявлением о помиловании, посадил его на черного коня из Капи ⁶⁰ и велел скакать к месту казни, остановить ее и огласить прощение. Вот так были развязаны веревки, которыми был связан плотник. И была сложена еще такая песня:

Черный конь из Капи,

[Черный], как тутовые ягоды,

Если бы тебя оседлали,

[И на это ушло бы время],

Простился бы с жизнью!

Ах, черный конь из Капи! ⁶¹

В одной книге вместо «простился бы с жизнью» говорится «не успел бы тот вовремя».

Весной 14-го года, в день Цутиноэ-тора начального месяца года, когда новолуние пришлось на день Хиноэ-но тора, Муса-но сугури Аво и его спутники, вместе с посланцем из Курэ [китайское царство [365] У], бросили якорь в Суминоэ, привезя с собой искусных мастеров, посланных ко двору Курэ, — а именно, ткачей Ая и ткачей Курэ, а также швей по шелку Э-пимэ и Ото-пимэ.

В том месте сделали дорогу для гостей из Курэ, пустив ее через дорогу Сипату-но мити.

В 3-м месяце был отдан приказ оми и мурази встречать посланцев из Курэ. Поселили людей Курэ в Пи-но кумано-но. Поэтому это место зовется Курэ-пара, Поле [людей из] Курэ. Швею Э-пимэ отдали служить божеству Опо-мива-но ками. Ото-пимэ сделали главой рода-корпорации швей Ая-но кину-нупи-бэ. А портные-ткачи Ая и Курэ стали предками рода-корпорации Асука-но кину-нупи-бэ и Исэ-но кину-нупи.

[13. История Нэ-но оми]

Летом, в день новолуния Киноэ-ума государь пожелал встретиться с людьми из Курэ [китайское царство У] и спросил министров, одного за другим: «Кого будет лучше назначить им в сотрапезники?»

«Лучше всего Нэ-но оми», — ответили министры, все как один. Государь распорядился тогда, чтобы Нэ-но оми присутствовал за столом.

И вот, устроили пир гостям из Курэ в Таканоки-но пара, в Исо-но ками. А государь потихоньку послал одного тонэри, чтобы тот посмотрел, как там все устроено. Тонэри, вернувшись, доложил: «У Нэ-но оми на голове драгоценный головной убор, весьма изысканный и великолепный. И все говорили: ”Он надевал его и прежде, когда принимал послов”, — так мне сказали».

Государь захотел сам посмотреть на этот убор и призвал оми и мурази прийти ко дворцу одетыми так же, как во время приема послов. Государыня, [увидав их в этой одежде,] взглянув на небо, тяжко вздохнула, пролила слезу и казалась опечаленной. «Почему ты изволишь плакать?» — спросил государь. Государыня, спустившись с ложа ⁶², ответила: «Этот драгоценный убор когда-то давно мой старший брат, принц Опо-кусака, поднес мне в то время, когда, по повелению государя Анапо ⁶³, отдавал меня, недостойную, государю. Потому-то я и заподозрила Нэ-но оми, и ненароком уронила слезу и опечалилась».

Услышав это, государь удивился и разгневался. Приступил с допросом к Нэ-но оми. Тот в ответ: «Смерти, смерти достоин твой недостойный слуга за его ошибку». Государь повелел тогда: «Пусть дети детей и внуки внуков Нэ-но оми, на протяжении восьми десятков поколений, не входят в число министров двора». [366]

И решил казнить его.

Нэ-но оми же убежал и спрятался, добрался до Пинэ, там выстроил укрепление из рисовой соломы, устроил засаду и стал сопротивляться. В конце концов он был убит войсками. Государь же отдал повеление всем управам, и дети и внуки Пи-но оми были разделены надвое, одна часть их стала простыми людьми в роду-корпорации Опо-кусака-бэ, и они были переданы государыне. Оставшаяся часть была пожалована распорядителю угодий Тину-но агата, где они были назначены таскать мешки.

Затем, отыскав потомка Пи-кака, Нанипа-но киси, ⁶⁴ государь пожаловал ему титул, сделав его Опо-кусака-бэ-но киси. О людях [рода] Пи-кака говорится в свитке государя Анапо.

Уже когда все успокоилось, Вонэ-но оми, как-то, лежа ночью, сказал кому-то: «Замок государя вовсе не прочен. Вот замок моего отца — крепок».

Вонэ-но оми — сын Нэ-но оми.

Государю передали эти слова, и он послал человека осмотреть дом Нэ-но оми. Оказалось, все так в точности и есть. Тогда того схватили и казнили. Отсюда это и пошло — потомки Нэ-но оми стали Сакамото-но оми.

[14. Люди Пада и род-корпорация Ая]

В 15-м году Оми и Мурази разделили людей рода Пада и стали использовать их каждый по своему усмотрению. Они совершенно вывели этих людей из-под власти Пада-но миятуко. И Сакэ, Пада-но миятуко, очень из-за того горюя, пошел служить [непосредственно] при государе.

Государь его жаловал своими милостями. И повелением государя люди Пада были [снова] отданы владетелю Пада-но сакэ-но кими. Тогда кими в ответ на это привел с собой искусных мастеров 180 родов и поднес государю подать в виде [обычного] шелка и шелка высшего сорта, так много, что весь Небесный двор заполнил. И ему был пожалован титул рода — стал он зваться Утумаса.

В одном [толковании] сказано: стал он зваться У-тумори-маса, потому что его подношения были друг на друга наложены [яп. тумэри] в большом количестве.

Зимой 16-го года государь отдал повеление сажать шелковицу в тех провинциях и угодьях, каковые благоприятны для шелковичных деревьев. Он также снова разделил и переселил людей Пада и велел им принести подать. [367]

Зимой, в 10-м месяце государь повелел: «Созвать людей рода Ая-бэ и назначить управителя рода, Томо-но миятуко». [Управителю] был пожалован титул атапи.

В одном [толковании] сказано: на самом деле это роду Ая-но оми был пожалован титул, и они стали атапи.

Весной 17-го года, в день Цутиноэ-тора 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиното-но уси, государь отдал приказ людям рода Пази-но мурази: «Доставить чистую посуду для государевых утренних и вечерних трапез». И тогда Акэ, предок Пази-но мурази, поднес государю своих подданных из села Кусаса-но мура провинции Ту, сел Ути-но мура и Фусими-но мура провинции Ямасиро, села Пудиката-но мура провинции Исэ, а также тех, кто жил в Танипа, Тадима и Инаба. Название этому роду-корпорации было дано Нипэ-но пади-бэ ⁶⁵.

Осенью 18-го года, в день Цутиноэ-сару 8-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиното-но и, Усиро-но сукунэ и Мэ-но мурази, оба из [рода] Моно-но бэ, были отряжены в Исэ убить Асакэ-но иратуко.

Асакэ-но иратуко, услышав о приближении войск, устроил засаду в Аво-пака, в Ига, чтобы дать сражение. Он гордился тем, что сам изрядно умеет стрелять из лука и потому сказал солдатам явившегося войска: «Может ли кто-нибудь сравниться мастерством с Асакэ-но иратуко?»

Он выпустил стрелу и она пробила двойную кольчугу. Все воины были устрашены. Усиро-но сукунэ не решился двинуться в наступление. Так они выжидали друг напротив друга два дня и ночь.

И тут Моно-но бэ-но мэ-но мурази сам обнажил меч, велел Тукуси-но моно-но бэ Опо-воно-тэ взять щит, ринуться с криком в гущу войск и идти вместе вперед.

Асакэ-но иратуко издалека увидел их и пустил стрелу, пробив щит и двойную кольчугу Опо-воно-тэ. Стрела вонзилась в тело на один ки. Опо-воно-тэ закрыл щитом Моно-но бэ-но мэ-но мурази. И тогда Мэ-но мурази схватил Асакэ-но иратуко и убил его.

И Усиро-но сукунэ, вне себя от стыда, что не справился, семь дней ничего не докладывал государю.

Государь спросил у прислуживавшего ему сановника: «Почему Усиро-но сукунэ не является с докладом?» Был там человек по имени Сануки-но тануки-но вакэ, он вышел вперед и сказал: «Усиро-но [368] сукунэ струсил и два дня и одну ночь не мог схватить Асакэ-но иратуко. Тогда Моно-но бэ-но мэ-но мурази, поведя за собой Тукуси-но кику-но моно-но бэ Опо-воно-тэ, схватил Асакэ-но иратуко и убил его».

Услышав это, государь разгневался. И забрал у Усиро-но сукунэ род-корпорацию Ви-тукапи-бэ, которой тот владел, пожаловал ее Моно-но бэ-но мэ-но мурази.

Весной 19-го года, в день Цутиноэ-но тора 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиноэ-но тора, приказом государя был учрежден род-корпорация Анапо-бэ ⁶⁶.

[15. Падение столицы Пэкче]

Осенью 20-го года ван Когурё послал многочисленное войско, которое напало на Пэкче и погубило эту страну. Уцелели немногие, и они собрались в Пэсу-ото. Провиант уже истощился, и там царило глубокое уныние.

Тогда главный военачальник Когурё сказал вану: «У [людей] Пэкче — необычная душа. Всякий раз, когда я их вижу, я невольно теряюсь. Боюсь, что их снова станет много. Прошу разрешения покончить с ними».

«Этого делать не стоит, — сказал ван. — Я слышал, что страна Пэкче находится в ведении страны Японии, и эта связь очень давняя. И ван этой страны ездил [в Японию] и служил там Небесному повелителю. Об этом известно в соседних государствах четырех [сторон света]». И дальнейшие боевые действия были отменены.

В «Записях о деяниях Пэкче» говорится, что зимой года Киното-но у правления вана Кэро большое войско Когурё явилось и семь дней-семь ночей осаждало великую крепость ⁶⁷. В конце концов ван был вынужден сдаться и потерял Вирё ⁶⁸. Повелитель страны, государыня-супруга и принцы — все попали в руки врага. ⁶⁹

Весной 21-го года, в 3-м месяце государь узнал, что Пэкче разгромлена армией Когурё, и дал вану Мунджу Кому-нари ⁷⁰, чтобы оказать помощь. Все люди того времени говорили: «Народ страны Пэкче погиб, они горевали, собравшись в Пэсу-ото, но благодаря поддержке государя эта страна вновь возродилась».

Ван Мунджу был младшим братом матери вана Кэро ⁷¹. В «Нихон куки», «Старых записях Японии» ⁷², говорится: Комунари было пожаловано вану Модэ ⁷³. Но это, верно, ошибка. Комунари — это отдельное селение в уезде Аро-сита-кори страны Имна. [369]

Весной 22-го года, в день новолуния Цутиното-но тори начального месяца года принц Сирака-но мико был провозглашен наследным принцем.

Осенью, в 7-м месяце сын Мизуноэ-но урасима ⁷⁴, человека из Тутукава уезда Ёза провинции Нанипа, удил с лодки рыбу. Вдруг ему попалась огромная черепаха. Она превратилась в девушку. Сыну Урасима она очень понравилась, и он взял ее в жены. Они вместе вошли в море. Добрались до страны Токоё ⁷⁵, встретились там с горными мудрецами. Рассказ об этом — в другой книге ⁷⁶.

Летом 23-го года, в 4-м месяце опочил ван Пэкче Мунгын ⁷⁷. Среди пятерых сыновей принца Кон-ки ⁷⁸ государь ⁷⁹ выбрал второго, вана Модэ ⁸⁰, хоть и юного, но обладавшего рассудительностью, и призвал его во дворец. Самолично погладил того по голове и отдал великодушный указ, назначавший Модэ ваном. Пожаловал ему также оружие, пять сотен воинов из провинции Тукуси и послал управлять страной. Это и есть ван Тонсон.

В тот год приношения от страны Пэкче были больше обычного.

Тукуси-но ати-но оми, Ума-капи-но оми и их спутники на военных ладьях напали на Когурё.

[16. Завещание государя]

Осенью, в день новолуния Каното-но уси 7-го месяца государь изволил захворать. Он огласил указ, которым распоряжение наградами и наказаниями, ведение больших и малых дел — все поручалось наследному принцу.

В день Хиноэ-нэ 8-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каноэ-ума, болезнь государя обострилась. Он попрощался со всеми ста управами, стоная и печалясь, всем пожал руки. Скончался он в великом дворце.

А [перед тем], обратясь к Опо-томо-но муроя-но опо-мурази и Ямато-но ая-но тукаса-но атапи, огласил указ-завещание ⁸¹: «Ныне воистину мир стал единым домом, на десять тысяч ри вдаль [видны] дымки [очагов] ⁸². Сто родов в спокойствии слушаются правителя, четыре окраинных варвара ⁸³ покорены. Думаю, что такова Небесная воля, — чтобы страна пребывала в покое. Я же стремился употребить все силы души моей, покоя не зная, радел каждый день — все для блага ста родов. Оми, мурази, томо-но миятуко каждый день приходили ко двору, в надлежащие сроки собирались управители провинций и управители уездов. Почему же бы им не следовать повелениям, отдавая этому все силы? По установлениям, [наши отношения] — [370] государь-подданный, а [если сказать по сердцу], то — отец-сын. Прошу вас — пусть с опорой на мудрость и силы оми и мурази радуются сердца людей и внутри [в столице] и вне, и пусть Поднебесная вечно пребывает в спокойствии и веселье. Не думал я, что болезнь моя так обострится, и я отойду в Токо-ту-куни ⁸⁴. Однако таков удел наш в человеческой жизни. Что же тратить на это слова? Однако и в столице, и на окраинах одежда и головные уборы еще простоваты. Просвещение и вершение государственных дел еще не удовлетворительны. Когда я говорю и думаю об этом, то погружаюсь в угрюмость. Я давно уж миновал пору юности. И не могу сказать, что жизнь моя была короткой. Сила в моих жилах и духовная сила исчерпаны — потому что все мои деяния с самого начала были направлены не на мое собственное благо. Я лишь стремился содержать сто родов в спокойствии и сытости. Вот так оно все получилось. Переймет ли кто-нибудь из моих детей и внуков мои устремления? Ведь Поднебесной надо подчинить все свои деяния и мысли. Вот принц Посикапа — он лелеет в душе своей супротивные, дурные помыслы, в деяниях его нет дружества [по отношению к братьям]. В старину люди, бывало, говорили: никто не знает подданного лучше государя, никто не знает сына лучше, чем его отец. Даже если Посикапа решит править совместно [с братьями], он непременно повсюду повергнет в стыд оми и мурази, вольет отраву в народ. Сто родов боятся столь дурного потомка, а хороший потомок как раз подходит для бремени великих [наследных] деяний. Хотя все это касается моего дома, было бы неразумно это скрывать. Вельможи опо-мурази расширили и увеличили число податных управ, наполнили ими страну. Наследный принц, которому предстоит занять пост государя, известен своей человечностью и сыновней почтительностью. Он способен в своих деяниях воплотить мои мысли. И если он совместно [с братьями] будет управлять Поднебесной, то что тогда мне впадать в угрюмость, даже если и придется вскорости умереть?»

В одной книге говорится: «Принц Посикапа-но мико дурен характером и буен сердцем, таковым и известен в Поднебесной. Что, если, к несчастью, после моей кончины он и впрямь погубит наследного принца? Вас, чиновников податных управ, сейчас чрезвычайно много. Употребите все свои силы. Не допустите насилия».

В то время Киби-но оми Восиро, командовавший войсками, победившими Силла, отправился в провинцию Киби и зашел в свой дом. Впоследствии пять сотен эмиси, которых он привел с собой, узнав, что государь скончался, стали говорить между собой: «Государь, [371] захвативший нашу страну, уже скончался. Так что нам нельзя терять время». И вот, они собрались в шайку и вторглись в соседние уезды.

Восиро тогда покинул свой дом и около Саба-но минато, встретив их, дал сражение, стреляя из лука. Однако некоторые из них подпрыгивали, другие бросались ниц, и ловко избегали стрел. В конце концов стрелять уже было бессмысленно.

Тогда Восиро стал щипать пустую тетиву [как струну]. ⁸⁵ И обе части шайки — и те, что подпрыгивали, и те, что бросались ничком на землю, оказались застрелены из лука на морском берегу. Оба колчана со стрелами уже были пусты.

Восиро подозвал лодочника и попросил его раздобыть стрелы. Лодочник перепугался и убежал. Тогда Восиро поставил лук стоймя и, держа его за верхний край, спел в песне так:

Восиро,

Что по дороге в бой ввязались!

Пусть на Небе

И не знают об этом,

Хочу, чтобы в родной стороне

Про то услыхали! ⁸⁶

Так он допел и сам убил многих. Преследуя [эмиси], он добрался до Уракакэ-но минато в провинции Танипа и там, настигши их, поразил всех.

В одной книге сказано: преследуя их, он добрался до Уракакэ и послал людей разгромить [эмиси].

КОНЕЦ ЧЕТЫРНАДЦАТОГО СВИТКА

Комментарии

1. Опо — «великий», Патусэ — название местности вблизи г. Сакураи преф. Нара. Смысл китайского имени этого правителя складывается из значений двух иероглифов — «мужественный» и «управлять», «властвовать». Об этом императоре есть упоминания в «Сун шу», «Наньци шу» и «Лян шу». По-видимому, в период с 477 по 502 г. он четырежды посылал посольства к разным дворам правителей Южной династии.

2. То же самое говорится о нем в «Гукансё» (об этом историческом памятнике XII в. см.: Мещеряков А. Н. Древняя Япония: культура и текст. М., 1991. С. 187—207).

3. «Пир» — яп. тоё-но акари, «пышная яркость», при этом под «яркостью» имеется в виду выступающий на щеках румянец от съеденного и выпитого.

4. Оставляя сейчас в стороне вопрос о том, наблюдался ли в Японии инцест и когда именно он был запрещен, скажем лишь, что во времена составителей НС и позже обычай называть жену или возлюбленную словом имо («младшая сестра») был, судя по поэтическим текстам, вполне распространен.

5. В К Анапо говорит, что боится того, что Маёва, когда вырастет, узнает, что его отец пал от руки Анапо и убьет его в отместку (К94—Т. 2. С. 190).

6. Будущий правитель Ю:ряку.

7. Старший единоутробный брат будущего правителя.

8. Еще один единоутробный брат.

9. В К Опо-патусэ зарывает этого принца живьем в землю.

10. Точное местоположение этого предполагаемого захоронения не установлено.

11. Младший единоутробный брат только что убитого принца.

12. «Новый изборник Пэкче» — речь идет о «Пэкче синчхан».

13. Кэро (яп. Капуро). В СС говорится, что еще его называли Кынгэру, имя его было Кёнса, он был старшим сыном вана Пию. Датировка НС опять ошибочна, — согласно СС, Кэро взошел на престол в 455 г.; по НС, составители которого опирались, вероятно, на датировку «Нового изборника Пэкче», получается, что это был 429 или 489 г.

14. Имеется в виду правитель Японии.

15. Пуми-пито-бэ (соврем. фубито) — род писцов, Капаками-но тонэри-бэ — род-корпорация, содержащая и обеспечивающая продуктами род придворного Капаками.

16. Комментаторы НС—И полагают, что оба выходца из Кореи — ханьского происхождения.

17. См. выше, раздел [2]. Эта принцесса стала жрицей храма Исэ.

18. Титул этого человека неясен. Комментаторы полагают, что он, быть может, был главой рода-корпорации, обеспечивающей принцессе кормовое пожалование.

19. Средневековые толкователи расходились во мнениях — закопала принцесса священное зеркало Аматэрасу или свое собственное зеркальце.

20. Выше также не раз встречались случаи, когда персонажи искали прибежища в храме. Храм Исо-но ками — см коммент. 140 к первому свитку.

21. В этой местности (ныне г. Кацураги в преф. Нара) многие храмы посвящены божествам Идзумо — Опо-намути, Кото-сиронуси, Адисуки-така-пиконэ и др. По-видимому, Пито-кото-нуси представляет собой вариант бога Кото-сиронуси (см. коммент. 157 к первому свитку). Тот замещал действие словом, этот же — Хозяин (нуси) Одного Слова (пито-кото), то есть божество, которое распоряжается событиями, обходясь при этом одним словом.

Разумеется, это толкование предположительно и основано на версии этого сюжета в К, где бог сам объясняет этимологию своего имени: «”Я — бог слова. Плохие дела решаю одним словом, хорошие дела решаю одним словом. Я — Великий бог Пито-кото-нуси в Кадураки”. Тут государь испугался и сказал: ”Мне страшно. Я не знал, что моего великого бога можно увидеть”». Интересно, что в К одежда и поведение спутников божества — зеркальное отражение правителя и его спутников: «В это время с другой стороны горы поднимались люди. Они походили на сопровождающих государя: их одежды и облик были таковы, что их было невозможно отличить от сопровождающих государя. Увидев их, государь спросил: ”Кроме меня в стране Ямато нет государя. Что это за люди?” Ему ответили так же, как он спросил. Государь пришел в страшную ярость и натянул лук, и его сопровождающие натянули луки. Тогда и те люди тоже натянули луки...» (К94—Т. 2. С. 197—198).

22. Судя по иероглифу, речь идет о китайском понятии горного отшельника, который, удалясь от людей и питаясь туманами и дымками, ведет жизнь даосского мудреца. Далее в свитке аналогичные китайские мотивы встречаются в сюжете об Урасима.

23. Стул, о котором говорится в песне, видимо, переносной табурет со спинкой и короткими, сантиметров двадцать, ножками (дизайн такого стула был заимствован из Китая). На нем сидел в засаде правитель во время охоты на диких зверей.

«Ползающими насекомыми» (папу муси) тогда называли змей и сороконожек. Так, в «Благопожелании великому дворцу» («Оото-но хокаи», см.: Норито. Сэммё. С. 107) говорится: «В той земле, где дворец великий распростерт, — до предела, где корни скал подземные, — для нижних вервий пусть не будет беды от насекомых ползающих». В данном фрагменте НС в число этих ползающих попала стрекоза — по-видимому, ради укрупнения масштаба события.

Акиду-сима, поэтическое название Японии, здесь предстает и как результат этиологического мифа, и, ниже — как название пустоши в Ёсино. Вероятно, основой все же послужило это географическое название — в нагаута «Манъё:сю:» № 36 Какиномото-но Хитомаро в связи с августейшим выездом в Ёсино пишет: «На поле Акиду, где облетает сакура, в провинции Ёсино дворец распростерся...» Почему название этой местности послужило метафорой всей Японии — непонятно. Во всяком случае, данный сюжет представляет собой одно из объяснений.

О названии Японии как Акиду-сима говорится еще в свитке третьем, повествующем о легендарном первоимператоре Дзимму (см. также свиток первый, раздел [4], миф о рождении острова Акиду-сима и коммент. 29 к первому свитку; коммент. 35 к свитку второму; свиток третий, раздел [8] и коммент. 65 к свитку одиннадцатому).

24. «Пять чувств» — согласно буддийским представлениям, у человека есть так называемые «пять корней» — глаза, уши, нос, язык и тело. «Пять корней» рождают «пять чувств» — радость, гнев, любовь, страх и злобу. Это выражение встречается в китайской классике, например, в «Вэньсюань».

25. Дерево пари ныне называется ханноки, японская ольха, Alnus Japonica, Sieb. et Zucc.

«Рев кабана» — перевод условный, слово утаки переводится как «рев» В соответствии с комментаторской традицией, однако некоторые выражают сомнение по этому поводу.

Как указывает Цутихаси Ютака, этот сюжет по сравнению с К — явная авторская переделка. Там сказано: «Однажды государь взошел на вершину горы Кадзураки. И тут появился большой кабан. Государь выпустил в него звенящую стрелу. Кабан разъярился и стал пыхтеть. Государь убоялся этого пыхтения и взобрался на ольху. Потом пропел так: ”Убоявшись пыхтения // Кабана, // Раненого кабана, // Правящий с миром // Наш государь // Скрылся в ветвях — // Взобрался на ольху, // Что растет на холме”» (К94—Т. 2. С. 197).

То есть в версии К на дерево залезает сам Ю:ряку и складывает песню, восхваляющую спасительную ветку. Однако обращение к ветке дерева в варианте этой песни в НС, как пишут комментаторы НС—И, непонятно и не соответствует этой версии сюжета, поскольку здесь эта песня — что-то вроде последнего слова осужденного на казнь.

«Спокойно правящий» (ясумисиси) — постоянный эпитет макура-котоба к слову «государь» (подробнее см. коммент. 65 к свитку одиннадцатому).

Асэ-во — припевка (так называемое хаяси-котоба). Первоначально, согласно словарю «Дзидайбэцу кокуго дайдзитэн», это слово, по-видимому, было обращением девушки к парню во время обрядовых песнопений утагаки и значило «мой старший братец».

26. См. коммент. 13 к данному свитку.

27. В СС генеалогия вана Мурёна представлена иначе — он выступает как второй сын младшего брата внука Кэро, то есть он не сын Кэро, а один из внучатых племянников. Он вступает на трон после вана Модэ, в 502 г. Описываемые события по хронологии НС датируются 461 г., что, видимо, ошибка. Относительно рождения Мурёна на японском острове в СС никаких данных не приводится.

28. «Что прячется средь гор» (комарику-но) — постоянный эпитет макура-котоба к топониму Патусэ. Это так называемая песня восхваления горы, соответствующая ритуалу «смотрения на горы» или «любования горами» (ямами, по модели ханами — «любование расцветшей сакурой» и т. п.). С горами и смотрением на них тесно связаны и погребальные песни-плачи «Манъё:сю:».

29. В установлениях «Лицзи» говорится: «В период поздней весны императрица отправляется в тутовые [рощи] на востоке и собственноручно занимается гусеницами шелкопряда». О сборе императрицей тутовых листьев на корм гусениц шелкопряда говорится и в «Хань шу».

Как свидетельствует из песен «Манъё:сю:», в эпоху Нара в Японии, в день Мыши после Нового года было принято дарить министрам изукрашенную метелку для уборки пола в помещении, где содержался шелкопряд.

30. Речь идет о божестве горы Мива, Опо-моно-нуси-но ками (см. также коммент. 153 к первому свитку). Териоморфный облик этого божества, равно как и связь его с рисовым вином сакэ устанавливаются по данным и К, и НС (см. свиток пятый, раздел [2] и коммент. 13 и 23 к пятому свитку).

31. Это повествование в довольно различающихся версиях дается также в НР и «Сяку нихонги» (см. НР95. С. 35—36).

По всей видимости, уже со времен Хэйан существовали две разные точки зрения относительно того, что именно было переименовано — холм или придворный Сугару, ранее получивший титул Типиса-ко-бэ-но мурази, — в текстах того времени зафиксированы оба варианта.

32. Род происходил из Киби (соврем. преф. Окаяма).

33. Вся эта речь представляет собой парафразы из «Вэньсюань». «Свинцовый цветок» — разновидность белил.

34. Это выражение тоже заимствовано из «Вэньсюань».

35. «Западные Ая» — общее название разных родов, пришедших с материка и поселенных в Капати.

36. Из других источников восстанавливается иероглиф «месяц», более соответствующий сюжету, чем «один день».

37. «Большой остров» — это выражение толкуется по-разному, вплоть до того, что речь идет о некоей корейской территории. Комментаторы НС—И полагают, что подразумевается провинция Бидзэн (соврем. Окаяма).

38. Выражения из «Вэньсюань».

39. Здесь под Ямато имеется в виду не провинция, а вся страна в целом.

40. Сейчас это место соответствует селению Асука в уезде Такэти округа Нара.

41. «Срединная страна» — здесь Япония, текстологи подписывают японское чтение микадо, то есть «священные врата [рода правителя]», иными словами императорский дом.

42. Это, разумеется, очередной китаизм. Источник не определен, но поскольку этот же оборот встречается в сходном контексте и в СС («Нависшая над страной опасность была больше, чем ”у кучи сложенных яиц”» — см. СС95. С. 163), надо думать, эта пословица заимствована из древнекитайской истории, может быть, из «Ши-цзи».

43. Предполагается, что Имна была заморской территорией Японии, поэтому обращение к ее властям означало обращение к японскому двору.

44. Мунаката — см. коммент. 54 к свитку десятому.

45. Окрестности г. Ибараки в Осакском округе.

46. Выражение из «Цзо чжичжуань», средневековых комментариев к «Чуньцю».

47. «Страна Току» — о точном местоположении этой страны ничего не известно.

48. Цитата из китайской классики, источником могли послужить разные книги, начиная с «Вэйчжи».

49. Ныне это в округе Осака, уезд Сэннан, квартал Мисаки.

50. Вероятно, эти люди были в самом низу социальной организации еще у себя на родине, потому что, как говорят комментаторы, источники не дают оснований считать, что захваченные жители других стран становились в Японии рабами. Перечисленные в этом абзаце имена их уже звучат по-японски.

51. Ята-кагами — «большое зеркало». См. также коммент. 112 к первому свитку.

52. Паку-сон и Карё: — имена выходцев с материка, однако китайские они или корейские, трудно сказать наверняка. Оставляем их в японском произношении. Нижеследующая легенда тоже представляется непосредственно заимствованной из какого-то источника, однако из какого — непонятно.

53. Речь идет о могильном кургане правителя О:дзин. Как уже говорилось, предположительно, это один из больших курганов, расположенных к юго-востоку от Осака, в провинции Кавати.

54. О происхождении глиняных фигурок панива (соврем. ханива) см. свиток шестой, раздел [7], а также коммент. 32 к нему.

55. Этот род стал заниматься разведением бакланов, которые использовались для ловли рыбы с лодок.

56. Под движимым имуществом понималось, вероятно, поголовье лошадей и быков, запасы риса и прислужники-рабы.

57. Нагано ныне относится к провинции Кавати.

58. Теперь это слово произносится как сумо — вид традиционной борьбы.

59. «Зачерненный шнурок» — вероятно, плотницкий инструмент, применявшийся для отвеса и проведения линий на дереве. Автор песни, как видно, хочет сообщить правителю о высоких профессиональных качествах плотника, выразив степень его мастерства этой метафорой.

60. Трудно судить, славились ли кони из Капи (Каи, соврем. Яманаси) еще до реформ Тайка или приобрели популярность потом.

По данным «Энгисики», по всей стране тогда были учреждены почтовые станции, лошадей для них правительство покупало у крестьян. Цена на них колебалась в зависимости от региона. Были установлены три группы районов со своими ценами, причем Капи попало в самую низкую третью группу. Однако возможно, что в некоторые периоды до этого районирования цен лошади из Капи ценились выше — упоминания о закупке для императора черных коней из Капи встречаются в других ранних памятниках, например, в «Житии Сё:току-тайси» («Сё:току-тайси дэнрэки»).

61. «Черный, как тутовые ягоды» (нубатама-но) — постоянный эпитет макура-котоба к вещам, непроглядно черным, таким, как «ночь», «волосы» и пр.

Авторство этой песни вызывает разные догадки — то ли ее спел правитель, то ли, что более вероятно, — как и предыдущую, другой плотник, или же обобщенный автор («люди того времени»).

62. Ложе находилось на возвышении.

63. Имеется в виду правитель Анко:.

64. См. коммент. 38 к свитку тринадцатому.

65. То есть род изготовителей керамической посуды (пади) для мясных и рыбных блюд.

66. Вероятно, род, увековечивающий имя правителя Анапо, то есть Анко:.

67. «Великая крепость» — имеется в виду древняя столица Пэкче Хансон.

68. По мнению М. Н. Пака, комментатора СС95, Вирё — это область или маленькое государство, бывшее под властью Пэкче.

69. Относительно этих событий хронология НС и корейских источников практически совпадает — расхождение всего в год, хотя комментатор СС пишет, что датировка НС и «Летописей Силла» ошибочна.

70. В СС есть запись: «Зимой, в 10-м месяце, столицу перевели в Унджин» (см. СС95. С. 165). В НС говорится не о крепости Унджин, а, предположительно, о реке Ун, что звучит в японской передаче как Кому-нари (нари — корейское слово «река» в японском произношении). Контекстуально, однако, правомочно будет предположить, что японскому правителю приписана возможность даровать Пэкче новую столицу-крепость взамен утраченной.

71. В СС ван Мунджу — сын вана Кэро.

72. Единственное упоминание этого источника.

73. См. ниже, коммент. 80.

74. Легенда об Урасимо Таро, женившемся на морской царевне, — одна из наиболее популярных в Японии. Она представлена более полно в «Танго-фудоки» и песне «Манъё:сю:» (X свиток) и в большом числе памятников периодов Хэйан, Муромати, Эдо (включая драму Тикамацу). В XX веке этому сюжету отдали дань Кода Рохан, Симадзаки Тосон, Мори Огай и др. Исследований об этом сюжете тоже огромное количество, из последних приведем в качестве любопытного примера исследование юнгианца Каваи Хаяо об Урасима как архетипе вечного юноши (Hayao Kawai. The Japanese Major Motifs in the Fairy Tales of Japan. Dallas, Texas, 1988).

75. Слово Токоё (см. также коммент. 108 к первому свитку) здесь подписано к китайскому иероглифическому биному Пэнлай, обозначающему легендарную гору на острове в Восточном море, обитатели которой бессмертны.

76. Что имеется в виду под «другой книгой» — непонятно.

77. По-видимому, имеется в виду ван Самгын, старший сын вана Мунджу, вступивший на престол в 478 г. по хронологии СС. В китайской летописи «Ляншу» упоминание об этом ване отсутствует.

78. Этот принц, военачальник, был некогда отправлен в Японию (см. выше, раздел [5] этого свитка), и у него, по данным, приведенным в том же разделе, потом родилось пятеро детей.

79. То есть правитель Японии.

80. Модэ (яп. Мата), согласно СС, — ван Тонсон. Там сказано: «Звали его Модэ (иногда называют Мамо). [Он] был сыном Конджи, младшего брата вана Мунджу. По отваге не было ему равных».

81. Этот указ-завещание представляет собой видоизмененную цитату из «Суйшу», свиток об императоре Гао-цзи.

82. Некоторые авторы понимают это выражение как «дымы и огни войн далеко», но это представляется маловероятным. Дымки, поднимающиеся над равниной, — обычный образ благоденствующего народа.

83. «Четыре окраинных варвара» — соседствующие в четырех направлениях племена, то есть все вокруг покорены.

84. Токо-ту-куни — «страна дна», предполагаемое японское чтение китайских иероглифов тайцзянь, означающих «великий», «большой» + «постепенно», «мало-помалу». Это выражение употреблялось для обозначения опасного для жизни состояния.

85. Щипля тетиву лука и извлекая звук, Восиро отгоняет злых духов и призывает богов. Лук часто выступал как инструмент шамана в сообщениях с миром духов; как торимоно («предмет в руке») он использовался для привлечения богов в ритуале каму-асоби (см. также: Ермакова Л. М. Речи богов и песни людей. С. 137—148). Это толкование данного фрагмента сюжета представляется вполне закономерным и разделяется большинством филологов. Однако Цутихаси Ютака в данном случае встает на рационалистическую позицию, утверждая, что таким мистическим образом перебить солдат двух вражеских армий — это уже чересчур, и что, щипля тетиву лука, Восиро просто производил отвлекающий маневр, а потом неожиданно для врага использовал два колчана запасных стрел, и это о запасных стрелах говорится, что они кончились.

86. В этой песне есть по крайней мере одно загадочное место, переведенное оборотом «на Небе». Японское слово амо, записанное иероглифами в фонетической функции, толкуется всеми по-разному. Поскольку один из фонетиков означает «мать», то и комментаторы НС—И, и Иноуэ Мицусада понимают эту песню как «пусть мать моя не узнает, но хочу, чтобы узнали на родине». Цутихаси Ютака прочитывает слово амо как ама, «небо», интерпретируя Небо как характерную для китайских, и, соответственно, японских текстов метафору (в самом деле, довольно частую), замещающую понятие дворца правителя или самого правителя.

(пер. Л. М. Ермаковой, А. Н. Мещерякова)
Текст воспроизведен по изданию: Нихон сёки - анналы Японии. Т. 1. М. Гиперион. 1997