НИХОН СЁКИ

АННАЛЫ ЯПОНИИ

Небесный повелитель Анапо-но сумэра-микото. Государь Анко:

НЕБЕСНЫЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ ВО-АСАДУМА-ВАКУ-ГО-НО СУКУНЭ-НО СУМЭРА-МИКОТО. ГОСУДАРЬ ИНГЁ: ¹

[1. Вступление на престол]

Небесный повелитель Во-асадума-ваку-го-но сукунэ-но сумэра-микото был младшим братом по матери государя Мидупа-вакэ-но сумэра-микото. С младенчества до обретения мужской прически он был добр и скромен. Когда он достиг зрелости, то тяжело заболел и потерял способность передвигаться.

Весной 5-го года, в начальном месяце, скончался государь Мидупа-вакэ-но сумэра-микото. Тогда приближенные посоветовались между собой и сказали: «Ныне имеются двое детей Опо-сазаки-но сумэра-микото — Во-асадума-ваку-го-но сукунэ и Опо-кусака. И Во-асадума-ваку-го-но сукунэ, старший сын, следует принципу человечности и почитания родителя».

И, избрав благоприятный день, они преклонили колена и стали вручать ему печать правителя. Во-асадума-ваку-го-но сукунэ отклонил их, сказав: «Мне [не благоприятствует] Небо, долгое время я тяжко болею и не способен ходить. Желая излечиться, я сам, втайне от всех, никому ничего не говоря, увечил свое тело, чтобы совладать с болезнью, однако никаких перемен не произошло. Потому-то прежний государь часто говорил мне: ”Ты болен, и тем не менее по собственной воле так себя увечишь. Может ли быть большее противоречие принципу почитания родителя? Даже если ты проживешь дольше, тебе все равно [329] не получить наследный престол”. И два государя, мои старшие братья, всегда презирали меня, называя глупцом. Всем придворным это должно быть известно. Поднебесная же — огромный сосуд. Пост государя предполагает великие деяния. Быть отцом-матерью народа — служба, требующая ума и мудрости. Как же можно назначать на этот пост глупца? Изберите заново мудрого правителя и ему поднесите [священные регалии]. Я же решительно не подхожу».

Придворные вельможи поклонились и сказали: «Место государя не должно долго пустовать. И нельзя уступать Мандат Неба. Ныне, если великий повелитель будет задерживать время, идти против всех и не принимать поста, то мы, недостойные, боимся, что не будут выполнены чаяния народа. Просим тебя, великий повелитель, хоть и тяжек этот труд, все же вступи на пост Небесного повелителя» ².

Ответил им Во-асадума-ваку-го-но сукунэ: «Тяжело бремя управления святилищами предков и храмами земли и злаков ³. Я тяжело болен и поэтому не гожусь». Вот так он отказался и не поддавался на уговоры.

Тогда все вельможи сказали ему твердо: «Мы, недостойные, все взвесили и считаем, что ты, великий повелитель, более всего подходишь для того, чтобы управлять святилищами предков и храмами земли и злаков. Даже десять тысяч живущих в Поднебесной все считают, что это будет хорошо. Просим тебя, великий повелитель, дай свое согласие».

Зимой 1-го года [правления будущего государя], в 12-м месяце супруга [Во-асадума-ваку-го-но сукунэ], Опо-нака-ту-пимэ-но микото из Осисака, с болью сердца видя, как бродят взад-вперед горюющие придворные, сама доставила принцу воду для омовения рук и подошла к нему. И сказала так: «Великий повелитель, вот ты все отказываешься и не принимаешь поста. Престол пустует, и так идут годы и месяцы. Придворные, министры и начальники управ не знают, что делать. Прошу тебя, последуй всеобщему желанию и все же вступи на престол».

Принц же, упорствуя в своем решении, по-прежнему не соглашался и потому в ответ промолчал. Опо-нака-ту-пимэ-но микото преисполнилась трепета и, не зная, как удалиться, продолжала прислуживать ему в течение последующих 4-5 периодов времени ⁴.

А дело было зимой, и дул жестокий холодный ветер. Вода в чане, которую поднесла Опо-нака-ту-пимэ-но микото, перелилась через край и заледенила ей руки. Она, не в силах выдержать холод, оказалась уже почти при смерти. [330]

Принц, обернувшись, был поражен [ее видом]. Он поднял ее на ноги и сказал: «Наследный пост — тяжкая забота. Так просто к ней приступить я не в состоянии. Поэтому до сих пор не соглашался. Однако теперь я начинаю видеть смысл в просьбе придворных. Почему бы мне в конце концов и правда не согласиться?»

Тут Опо-нака-ту-пимэ-но микото, снизу взглянув на него, обрадовалась и сказала придворным: «Принц соизволил согласиться на просьбу придворных. Поднесите ему регалии государя».

Придворные, несказанно обрадовавшись, в тот же день, низко склонившись, поднесли ему печать правителя. Принц же сказал: «Все вы, придворные и министры, ради блага Поднебесной просите меня [занять престол]. Что же я буду упорствовать и отказываться?» И вступил на престол.

Шел тогда год Мидзуноэ-но нэ Великого цикла. ⁵

[2. Проступок Тукэ-но куни-но миятуко]

Весной 2-го года, в день Цутиното-но тори 2-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиноэ-сару, Осисака-но-опо-нака-ту-пимэ-но микото была провозглашена государыней-супругой. В тот день для государыни, [чтобы увековечить ее имя], был учрежден род-корпорация Осисака-бэ.

Государыня родила принца Кинаси-но кару, принцессу Нагата-но опо-иратумэ, принца Сакапи-но куро-пико, государя Анапо-но сумэра-микото, принцессу Кару-но опо-иратумэ, принца Ятури-но сиро-пико, государя Опо-патусэ-но вака-такэ-но сумэра-микото, принцессу Опо-татибана-но опо-иратумэ и принцессу Саками-но пимэ.

А в прежние времена, когда государыня еще следовала [указаниям] своей матушки и жила в [родительском] доме, она однажды прогуливалась в саду. А по дороге, [что шла мимо ее дома], следовал Тукэ-но куни-но миятуко ⁶. Он был верхом и, заглянув через изгородь, насмешливо сказал государыне: «Хорошо ты устроила свой сад!» И еще сказал: «А ну-ка, сторожиха, сорви мне луку ⁷!» Государыня сорвала лук и дала всаднику. А потом спросила: «Зачем ты попросил этот лук?» «Когда буду переходить горы, то стану отгонять им оводов».

Государыня тогда заключила в душе своей, что слова всадника неучтивы и сказала ему: «Я не забуду того, что было сказано».

И вот, став государыней-супругой, она сразу же разыскала того человека, что тогда ехал верхом и попросил луку, и, напомнив ему о давнем проступке, решила его казнить. [331]

Тут человек, просивший лук, ударился лбом о землю и стал молить: «Моя вина и впрямь заслуживает смертного наказания. Но я же не мог знать в тот день, что ты изволишь быть такой высокой особой!» Тогда государыня отменила ему смертную казнь и понизила в ранге его семью, дав кабанэ инаки ⁸.

Весной 3-го года, в день новолуния Каното-но тори начального месяца послали гонца в Силла за хорошим лекарем.

Осенью, в 8-м месяце прибыл лекарь из Силла. Ему было приказано вылечить болезнь государя. Не прошло много времени, как в болезни наступило облегчение. Государь обрадовался, щедро наградил лекаря и отправил на родину.

[3. Проверка подлинности родов и семей посредством испытания кипятком]

Осенью 4-го года, в день Цутиното-но уси 9-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каното-но ми, государь отдал повеление: «Во времена правителей глубокой древности народ знал, где чье место, имена [ранги] родов состояли в порядке. С тех пор, как я занялся наследными деяниями, прошло уже четыре года. Верхи и низы в распре, сто родов неспокойны. Одни, совершив оплошность, теряют свой род. Другие же, напротив, вдруг ни с того ни с сего притязают на высокое звание. И все это оттого, что мы этим не занимались. Хоть я и не умудрен, но как же не выправить этот беспорядок? Вы, сановники и министры, обдумайте все это, примите решение и доложите мне».

Все сановники и министры сказали: «Если высокий государь восполнит утраченное, выправит исказившееся и определит [порядок] родов и фамилий, то мы, недостойные, готовы за это жизнь свою положить». И все его поддержали.

В день Цутиноэ-сару было речено повеление: «Сановники, главы ста управ, управители всех провинций, — все говорят о себе — ”мы — потомки владыки”, или ссылаются на чудо, говоря, что они ”спустились с Неба”. Однако с тех пор, как проявились-разделились три начала ⁹, миновали десятки тысяч лет. Отдельные роды разделились и появилось множество семей. Узнать о них правду — затруднительно. Поэтому пусть люди всех родов и семей совершат омовение и очищение и пройдут испытание кукатати ¹⁰ — погружением руки в кипяток».

И вот, на склоне Кото-но магапэ-но саки, на холме Умакаси-но вока был поставлен котел с кипящей водой, всех привели туда и [332] велели пройти испытание и сказали при этом так: «Тот, кто говорит правду, останется невредим. Если солжет, то непременно пострадает».

Это и именуется кукатати. А еще — кладут в котел грязь и варят. Туда засовывают руку и погружают в грязь. Или же раскаляют топор до цвета пламени и кладут на ладонь.

И вот, все надели шнуры из бумазеи и стали подходить к котлу и проходить испытание. И все, за кем была правда, остались невредимы, а лгавшие ошпарились. И тогда, [увидев это], те, кто лгал [о своем происхождении], испугались и заранее отступили, не двигаясь вперед, [к котлу]. Вот так были определены роды и семьи, и впредь лгавших уже не было. ¹¹

[4. Тамата-но сукунэ]

Осенью 5-го года, в день Цутиното-но уси 7-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиноэ-но нэ, произошло землетрясение ¹².

А до него государь приказал Тамата-но сукунэ, внуку Соту-пико из Кадураки, заняться могари — ритуалами временного захоронения государя Мидупа-вакэ-но сумэра-микото ¹³.

Вечером в день землетрясения государь послал Асо, Вопари-но мурази, узнать, в каком состоянии дворец, где проведено временное захоронение. И вот все собрались и все были налицо, не было только Тамата-но сукунэ.

Асо доложил: «Тамата-но сукунэ, ведающий дворцом могари, на месте могари не появлялся».

Снова послал государь Асо в Кадураки искать Тамата-но сукунэ.

А Тамата-но сукунэ на самом деле в тот день собрал мужчин и женщин и устроил пирушку. Асо обо всем подробно известил Тамата-но сукунэ. Сукунэ, опасаясь неприятностей, вручил Асо в дар коня. А сам тайно подстерег Асо на дороге и убил его. И скрылся в окрестностях гробницы Такэути-но сукунэ ¹⁴.

Узнал об этом государь и велел призвать Тамата-но сукунэ.

Тот, ожидая худшего, надел под одежду кольчугу и явился к государю. А краешек кольчуги высунулся из-под его одежд.

Государь, желая удостовериться, [что это и впрямь кольчуга], велел придворной даме в чине унэмэ по имени Вопарида поднести тому рисового вина. Унэмэ [вблизи] хорошо разглядела кольчугу и доложила государю. Государь уже снарядил воина, чтобы убить Тамата-но сукунэ. Но тот сбежал и скрылся в своем доме. Тогда государь послал туда воинов, они окружили дом, схватили Тамата-но сукунэ и убили его. [333]

Зимой, в день Киноэ-сару 11-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-но ину, государь Мидупа-вакэ-но сумэра-микото был похоронен в гробнице Мими-но пара ¹⁵.

[5. Сотопоси-но иратумэ]

Зимой 7-го года, в день новолуния Мидзуноэ-ину 12-го месяца в новом дворце был устроен пир. Государь собственноручно изволил играть на цитре кото. Государыня, поднявшись, изволила станцевать. Окончив же танец, она не произнесла полагающихся вежливых слов.

А в то время был обычай — на пиру танцующий, окончив танец, должен был повернуться к главному месту и сказать: «Я подношу тебе девушку» ¹⁶.

И государь сказал государыне: «Почему ты упустила полагающиеся слова?»

Государыня, вострепетав, снова поднялась и исполнила танец. И после этого сказала: «Я подношу тебе девушку».

«Кого же ты мне подносишь? Я хочу узнать имя ее семьи», — сказал государь. Выхода не было, и государыня сказала: «Младшую сестру твоей недостойной служанки, по имени Ото-пимэ».

Ото-пимэ была несравненно хороша и обликом и статью. Восхитительный цвет [ее тела] просвечивал и сиял даже сквозь [яп. топоси] одежду [яп. со]. Поэтому люди того времени звали ее Сотопоси-но иратумэ ¹⁷. Помыслы государя были устремлены к Сотопоси-но иратумэ. Потому он и заставил государыню поднести ее ему.

Государыня же, зная об этом [его желании], все никак не хотела произносить принятых слов.

И вот государь, обрадованный, на следующий же день послал гонца к Ото-пимэ.

А Ото-пимэ в то время еще во всем следовала веленьям своей матушки и жила [в родительском доме] в Саката, в Апуми. Опасаясь [противоречить] воле государыни, она не пришла на зов. Он призывал ее вновь и вновь — семь раз призывал. Она же твердо отказывалась и не шла к нему.

Тут государь уже не радовался. И отдал приказ одному придворному, Накатоми-но икату-но оми: «Хоть я призываю к себе девушку, поднесенную мне государыней, — ее младшую сестру, — однако она не идет. Отправляйся-ка ты, и если приведешь ее сюда, я тебя щедро награжу».

Получив приказ государя, Икату-но оми отправился в путь. Завернув еду в сверток и спрятав под одежду, он добрался до Саката ¹⁸. [334] Лег лицом вниз в саду Ото-пимэ и сказал: «Призываю тебя по приказу государя».

Ото-пимэ отвечала: «Как же смела бы я ослушаться приказа государя? Но боюсь нарушить волю государыни. Так что пускай я недостойная, погибну, но не приду».

Икату-но оми сказал ей на это: «Я, недостойный, получил приказ от государя и должен непременно тебя привести. И государь сказал, что если ты не придешь, то это будет моя вина. Чем получить самое страшное наказание, лучше умру в твоем саду».

И семь дней он лежал в саду лицом вниз. И хотя ему приносили еду и питье, он ничего не принимал. Тайком ел то, что было спрятано у него под одеждой.

Тогда Ото-пимэ стала думать — вот я, опасаясь ревности государыни, ослушалась приказа государя. И если теперь государь лишится своего преданного слуги, это тоже будет моя вина.

И, рассудив так, отправилась вместе с Икату-но оми. Дошли они до Касуга в Ямато и остановились поесть у Итипиви. Ото-пимэ самолично поднесла Оми сакэ и тем его утешила.

Оми в тот же день прибыл в столицу. Ото-пимэ он поместил в доме Ямато-но атапи Агоко, отправился к государю и доложил ему обо всем. Государь чрезвычайно обрадовался, похвалил Икату-но оми и щедро наградил.

Однако государыня была недовольна. Поэтому Ото-пимэ не приближалась ко дворцу, ей была выстроена палата отдельно, в Пудипара ¹⁹.

Услышав об этом, государыня, возревновав, рекла: «Уж много лет прошло с тех пор, как я, впервые завязав волосы [в прическу взрослой женщины], живу в твоем заднем дворце. Не чрезвычайная ли это жестокость, государь? Сейчас я должна родить, нахожусь между жизнью и смертью. Почему же сегодня вечером государь непременно собирается идти в Пудипара?»

Сказавши так, она в конце концов ушла сама, подожгла палату для родов и приготовилась умереть. Узнав об этом, государь сильно испугался и сказал: «Я приношу извинения!» Тем он утешил чувства государыни.

Весной 8-го года, во 2-м месяце, государь изволил отправиться в Пудипара. Втайне от всех он изволил проверить, как живет Сотопоси-но иратумэ. В тот вечер Сотопоси-но иратумэ, горюя втихомолку о [335] государе, была одна. И, не зная о том, что он к ней пожаловал, спела в песне так:

Мой милый

Верно, придет этой ночью.

Не о том ли знак —

Паучок сасаганэ,

Что трудится, [паутинку ткет]? ²⁰

Государь, услыхав эту песню, преисполнился радости. И в песне рек:

Сколько ночей тщетно желал я

[Провести с тобой], распустив

Парчовые шнуры

С мельчайшим узором.

Но лишь одна ночка [дана нам]! ²¹

На следующий день государь, увидев у колодца расцветшую сакуру, спел так:

Прекрасны цветы!

Как люблю я эту сакуру,

Так и тебя люблю.

Жаль, что не мог я любить тебя раньше,

Любимая моя! ²²

Государыня, узнав об этом, снова сильно возревновала. Тогда Сотопоси-но иратумэ сказала ей: «Я, недостойная, желала бы находиться вблизи государева дворца, днем и ночью зреть облик владыки. Но ведь государыня — моя старшая сестра. Из-за меня непрестанно изволит ревновать государя. Из-за меня страдает. Поэтому я прошу разрешения жить отдельно от дворца владыки и быть вдалеке от него. Может быть, этим я смогу хоть немного успокоить ревность государыни?»

И государь велел построить дворец в Тину, в Капути ²³, и поместить там Сотопоси-но иратумэ. Поэтому он часто стал ездить на охоту в пустоши Пинэ.

Весной 9-го года, во 2-м месяце государь изволил отбыть во дворец Тину.

Осенью, в 8-м месяце государь изволил отбыть в Тину.

Зимой, в 10-м месяце государь изволил отбыть в Тину.

Весной 11-го года, в день Хиноэ-но ума 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но у, государь изволил отбыть в Тину. И Сотопоси-но иратумэ спела так: [336]

О, если б вечно

С тобою встречаться могла я!

Так часто, как

Водоросль к берегу прибивает,

У моря, где ловят китов. ²⁴

Сказал тогда государь Сотопоси-но иратумэ: «Пусть никто другой не услышит этой песни. Узнает государыня, и возревнует не на шутку». Потому люди того времени и назвали прибрежные водоросли нанорисо-мо, «водоросли не-говори-свое-имя».

А до этого Сотопоси-но иратумэ жила в Пудипара. Государь отдал тогда повеление Муроя-но мурази из [рода] Опо-томо: «Мне досталась недавно прекрасная дева. Она — младшая сестра государыни по матери. Думается мне, что никого я так не любил в сердце своем. Хотел бы я, чтобы ее имя передалось последующим поколениям, но как бы это сделать?» Муроя-но мурази, в соответствии с приказом государя, доложил [свое предложение] и получил согласие. И всем куни-но миятуко, управителям провинций, было поручено учредить для Сотопоси-но иратумэ род-корпорацию Пудипара-бэ.

[6. Человек из рода ама]

Осенью 14-го года, в день Киноэ-нэ 9-го месяца, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но уси, государь изволил охотиться на острове Апади. В то время в горах и долинах было полным-полно больших оленей, обезьян и кабанов. Они вздымались внезапно, подобно пламени, шумели, как мухи. Однако вот уже и день кончился, а ни одного кабана поймать еще не удалось. Тогда охота была прекращена, и стали проводить гадание. Бог острова, наводя порчу, сказал: «Это из-за моей воли ничего нельзя поймать. Есть на дне моря Акаси белая жемчужина. Если мне поднесут эту жемчужину, я дам вам поймать кабана».

Призвал тогда государь людей ама из разных мест и повелел им обшарить морское дно у Акаси. Но море было глубоко, и достать до дна они не могли.

А был тогда один человек [из племени] ама. Звали его Восаси. Родом он был из селения Нага-но мура в провинции Апа. Превосходил он всех прочих ама. Вот, обвязал он поясницу веревкой и пошел по дну морскому. Через некоторое время выходит и докладывает: «Там, на морском дне, лежит огромная раковина апаби. Оттуда исходит сияние». Тут все говорят ему: «А жемчужина, которую просит бог острова, она-то есть в утробе апаби?» [337]

Снова вошел он в воду поискать. И вскоре Восаси всплыл на поверхность, держа в руках огромную раковину апаби. И тут дыхание его пресеклось, и он умер на волнах. Тогда бросили веревку, чтобы измерить глубину моря, оказалось — 60 пиро.

Открыли раковину — а там и в самом деле жемчужина. Размером с плод персика.

Поднес ее государь богу острова и стал охотиться. Убил много диких кабанов. Только горевал он, что Восаси, войдя в море, там и погиб. И государь приказал сделать ему могилу и устроил ему пышные похороны. Эта могила сохранилась до сих пор.

[7. Принцесса Опо-иратумэ]

Весной 23-го года, в день Каноэ-нэ 3-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-ума, наследным принцем был провозглашен принц Кинаси-но кару. Облик его и стать были восхитительны. Все, кто его видел, не могли не любить его. Прекрасна собой была и принцесса Кару-но опо-иратумэ, его младшая сестра по матери. И наследный принц всегда желал соединиться с Кару-но опо-иратумэ. Но молчал, боясь, что это будет скверное преступление. Но любовь переполнила его душу, и он уже чуть не умирал. И тогда он подумал — чем вот так погибать, без смысла и попусту, что ж, пускай это будет преступление, но могу ли я еще терпеть? И тайно посетил ее. И страдания несколько облегчились. И тогда он спел:

Поле разбил я

В горах распростертых.

Высоко в горах

Под землей провел

[Невидимый людям] желоб с водой.

Вот так же плакал я,

Невидимо для людей,

Плакал по жене,

Плакал втихомолку.

Только этой ночью

Смог я прикоснуться

К жене, о которой плакал! ²⁵

Летом 24-го года, в 6-м месяце похлебка государя превратилась в лед. Пораженный, государь велел гадать, отчего это произошло. Гадавший сказал: «В доме есть нарушение [в отношениях мужчин и женщин]. ²⁶ Верно, родственник [по ночам] навещает родственницу». [338]

А был тогда человек, который сказал: «Наследный принц Кинаси-но кару навещает принцессу Кару-но опо-иратумэ». Стали вникать — оказалось, что так оно и есть. Так как принц был провозглашен наследником престола, вину ему вменить было нельзя. ²⁷ Тогда принцессу Опо-иратумэ отправили по воде в Иё. И принц тогда сказал песней так:

Государыню великую

Изгнали на остров.

Но непременно вернется она —

Ведь много ладей!

Пусть не трогают моей постели!

Это только говорится — «Постель»!

Пусть не трогают моей жены! ²⁸

И еще спел так:

О, дева Кару,

Летящая по небу, [как дикий гусь]!

Если так горько плакать,

Непременно люди услышат.

Стану плакать тайком,

Как голубь на горе Паса! ²⁹

[8. Смерть государя. Ошибка посланца Силла]

Весной 42-го года, в день Цутиноэ-нэ начального месяца, когда новолуние пришлось на день Киното-но и, скончался государь. Он был тогда в преклонном возрасте.

Ван Силла, узнав, что государь скончался, был поражен горем и прислал восемьдесят кораблей с данью и восемьдесят музыкантов. Все эти корабли встали у Тусима и провели траурную церемонию. Потом еще раз провели траурный ритуал, когда прибыли в Тукуси. Когда же причалили к Нанипа, то все надели белые одежды из конопли. Поднесли всю дань, выставили всяческие музыкальные инструменты и, пока двигались от Нанипа к столице, то причитали, то исполняли [соответствующие случаю] песни и танцы. Так они в конце концов прибыли во дворец могари, где временно был погребен государь.

Зимой, в 11-м месяце посланцы Силла отбыли назад, завершив срок траура. Один же человек из Силла очень полюбил горы Миминаси и Унэби, расположенные в окрестностях столицы. Вот, добрался он [339] до склона Котопики-но сака, оглянулся и сказал: «Ах, Унэмэ, ах, Мими!»

А он не обучался местному языку. Поэтому-то по ошибке назвал гору Унэби — «унэмэ», а Миминаси — «мими». А человек из [рода] Ума-капи-бэ в Ямато, сопровождавший людей Силла, услыхав эти слова, решил, что, верно, тот человек из Силла наведывался к какой-нибудь придворной даме в ранге унэмэ. И вот он вернулся и доложил принцу Опо-патусэ-но мико ³⁰.

Принц задержал всех посланцев Силла и учинил дознание. Тогда человек из Силла сказал: «Я не соблазнял никакой унэмэ. И говорил только о тех двух горах, что расположены вблизи столицы». Так ошибка разъяснилась, и всех отпустили.

Люди же из Силла, рассердившись, с тех пор уменьшили размеры дани и число кораблей.

Зимой, в день Цутиното-но у 10-го месяца, когда новолуние пришлось на день Каноэ-ума, государь был похоронен в гробнице Нагано-но пара ³¹.

НЕБЕСНЫЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ АНАПО-НО СУМЭРА-МИКОТО. ГОСУДАРЬ АНКО:

[1. Смерть принца Кинаси-кару-но мико]

Небесный повелитель Анапо-но сумэра-микото ³² был вторым сыном государя Во-асадума-ваку-го-но сукунэ-но сумэра-микото.

В одном [толковании] сказано: он был третьим сыном.

Мать его звалась Оси-сака-но опо-нака-ту-пимэ-но микото. Она была дочерью принца Вака-нукэ-пу-мата-но мико. Государь скончался весной начального месяца 42-го года.

Зимой, в 10-м месяце погребальные ритуалы были завершены. В то время наследный принц был нрава необузданного и часто развлекался с женщинами. Среди людей о нем шла дурная слава. Придворные отказывались ему служить. Все переходили к принцу Анапо.

Тогда наследный принц решил напасть на Анапо и втайне собрал воинов. Принц Анапо тоже поднял войско и решил сражаться. Это с тех пор пошло [различие] — «стрелы Анапо» и «стрелы Кару». ³³

Наследный принц, увидев, что министры ему не служат и сто родов сопротивляются, скрылся из дворца и спрятался в доме Опо-мапэ-но сукунэ из рода Моно-но бэ. Принц Анапо, узнав об этом, [340] окружил этот дом со своими воинами. Опо-мапэ-но сукунэ вышел к воротам ему навстречу. Тогда принц Анапо в песне сказал так:

Забегите-ка

Под навес ворот

С железным запором,

Что принадлежат

Большому-малому сукунэ ³⁴.

Постоим там, дождь переждем!

Опо-мапэ-но сукунэ ответил в песне:

Если отвязался и пропал

Колоколец с ноги

Придворного —

Суматоха среди придворных.

Так что берегись, простой человек! ³⁵

А потом сказал принцу: «Прошу тебя, не убивай наследного принца. Твой недостойный слуга сам с ним посовещается».

И в конечном счете наследный принц умер по собственной воле в доме Опо-мапэ-но сукунэ.

В одном [толковании] сказано: он был отправлен по воде в провинцию Иё.

[2. Вступление на престол. Смерть принца Опо-кусака]

В день Мидзуноэ-ума 12-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиноэ-но ми, Анапо-но мико вступил на престол. Его супругу почтили, провозгласив государыней-супругой. Столицу перенесли в Исо-но ками. Она [обитель государя] именуется Анапо-но мия.

В то время принц Опо-патусэ решил дать ему в супруги дочерей государя Мидупа-вакэ.

Имена этих принцесс ни в одних записях не отысканы.

Принцессы же все вместе на это ответили: «О, владыка, о тебе идет слава необузданного человека. И если ты вдруг разгневаешься, тот, с кем ты встретился утром, вечером оказывается казнен, а тот, кого ты видел вечером, часто казнен наутро. Мы не отличаемся красивой наружностью. И чувства наши безыскусны. И если наши поступки или слова хоть на немного, с кончик волоска, разойдутся с твоими желаниями, что же будет [с нами], если ты приблизишь нас к себе? Поэтому мы не можем повиноваться отданному повелению». И они все уклонялись от предложения и так и не согласились. [341]

Весной начального года [правления нового государя], в день новолуния Цутиноэ-тацу 2-го месяца государь задумал выдать за принца Опо-патусэ принцессу Пата-би-но пимэ, младшую сестру принца Опо-кусака.

Нэ-но оми, предок Сакамото-но оми, был нарочно послан, чтобы от имени государя спросить: «Хочу я попросить тебя, чтобы ты отдал за принца Опо-патусэ свою младшую сестру». Принц Опо-кусака ответил: «В последнее время я тяжело болею, и нет мне излечения. Я ныне подобен человеку, который погрузил свои вещи на ладью и ожидает начала прилива. Однако смерть есть наш удел, о чем же тут жалеть? Мне же смерть тяжела лишь потому, что осиротеет моя младшая сестра Пата-би-но пимэ. Теперь я узнаю, государь, что тебе не ненавистна ее безобразная внешность, и ты намерен пополнить ею число водорослей воминамэ ³⁶. За это я перед тобой в огромном долгу благодарности. Почему же мне не повиноваться твоему повелению? Чтобы удостоверить тебя, что намерения мои искренни, я поднесу тебе свое сокровище — головной убор, именуемый ”осики-но тама-кадура”» ³⁷.

В одном [толковании] сказано: именуемом «тати-кадура». Еще в одном [толковании] сказано: именуемом «ипаки-кадура».

И я дерзостно посылаю тебе этот головной убор с присланным тобою твоим министром, Нэ-но оми. Прошу тебя принять этот недостойный и низкий дар и считай его знаком моего обещания».

А Нэ-но оми, увидев этот головной убор, был восхищен его великолепием и подумал — солгу-ка и выдам его за свое собственное сокровище. И обманул государя, сказав: «Принц Опо-кусака не послушался твоего повеления. Он сказал твоему недостойному слуге так: ”Ведь мы одного рода, как же могу я выдать замуж свою младшую сестру?”»

И, оставив себе головной убор, он присвоил его, не отдав государю. Государь поверил навету Нэ-но оми. Разгневанный, он поднял войско, окружил с ним дом Опо-кусака и убил принца.

А в то время принцу Опо-кусака служили отец и сыновья Пи-кака, из рода Нанипа-но киси ³⁸.

Все они оплакивали безвинную кончину принца — отец обнял принца за шею, а двое сыновей обхватили ноги — и все причитали: «Государь ты наш, как это печально, что ты безвинно погиб! Мы трое, отец и сыновья служили тебе при жизни, так подобает нам последовать за [342] тобой и в смерти!» И все они перерезали себе горло, приняв смерть рядом с телом принца. Все воины тут пролили слезы.

Супругу принца, принцессу Накаси-пимэ, забрали оттуда и поместили во дворце государя. Государь сделал ее одной из своих супруг. И в конце концов призвал Пата-би-но пимэ и выдал за принца Опо-патусэ. Шел тогда год Киноэ-ума Великого цикла.

Весной 2-го года, в день Цутиното-но тори начального месяца года, когда новолуние пришлось на день Мидзуното-но ми, государыней-супругой была провозглашена принцесса Накаси-пимэ. Государь ее очень полюбил. А еще до этого Накаси-пимэ-но микото родила от принца Опо-кусака великого владыку Маёва-но опо-ки-ми. Ради матери его вина была ему прощена. И он вырос в государевом дворце.

Осенью 3-го года, в день Мидзуноэ-тацу 8-го месяца, когда новолуние пришлось на день Киноэ-сару, государь был убит владыкой Маёва. Подробности содержатся в свитке, посвященном государю Опо-патусэ.

Через 3 года государь был похоронен в гробнице Пусими, в Сугапара ³⁹.

КОНЕЦ ТРИНАДЦАТОГО СВИТКА

Комментарии

1. Судя по иероглифу, в японском имени правителя Во означает «муж», «мужчина». Если же отвлечься от написания, то Во может означать и «маленький». Асадума — название местности, вакуго означает «юный сын». Имя Ингё: состоит из двух иероглифов — «правда» (или «прощение») и «почтительность».

2. Ряд иероглифических сочетаний этой речи представляют собой заимствования из «Ханьшу» и «Хоу ханьшу».

3. «Святилища предков и храмы земли и злаков» — этот распространенный иероглифический оборот традиционно читается комментаторами, в отвлечение от смысла иероглифов, японским словом куниипэ, буквально «дом страны», то есть «страна», «государство». Выражение это заимствовано из «Ханьшу» и далее часто встречается в сходном контексте.

4. В соответствии с китайскими установлениями, сутки с весеннего равноденствия до осеннего были разделены на 100 периодов. Летом, вокруг летнего солнцестояния, дневное время состояло из 60 периодов, ночное — из 40; зимой, вокруг зимнего солнцестояния, наоборот, то есть дневное — 40 и зимнее — 60. Один период суток, таким образом, составлял около 15 минут, стало быть, супруга будущего правителя находилась при нем час с небольшим.

5. То есть 412 г.

6. О местности Тукэ см. коммент. 71 к свитку одиннадцатому.

7. Арараги (соврем. нобиру) — лук японский, Allium nipponicum Franch. et Sav.

8. В свитке одиннадцатом, раздел [7], уже рассказывалось об одном инаки в Тукэ. Здесь излагается предание о том, как управители этой местности (миятуко) потеряли этот высокий ранг (кабанэ) и с тех пор все они должны были состоять лишь в ранге инаки.

9. Имеется в виду китайская триада Небо-Земля-Человек.

10. См. коммент. 19 к свитку десятому.

11. Эта мера правителя Ингё: получила высокое одобрение последующих поколений. О ней рассказано и в предисловиях к К, и в «Синсэн сё:дзироку», и в «Частных записях эры Ко:нин» («Ко:нин сики», ранний период Хэйан, 810—824), как о важном и мудром решении, устранившем обман и установившем порядок.

12. Первое упоминание о землетрясении в японских источниках.

13. Имеется в виду предыдущий правитель Хандзэй.

14. Окрестности нынешнего г. Госэ в преф. Нара. Там имеется могильный курган в 238 м длиной, в задней, круглой его части помещен каменный гроб. В этом кургане были найдены глиняные изображения ханива в виде оружия, утвари и т. п. Легенду о происхождении этих фигурок см. в свитке шестом, раздел [7].

15. См. коммент. 75 к свитку одиннадцатому.

16. В «Сяку нихонги» говорится: «Ни прежде, ни теперь о таком обычае никто и не помышлял. Верно, только в то время такое было».

17. В принципе, это имя традиционно было принято читать как Сотопори (соврем. Сотоори). Однако сейчас комментаторы признают справедливость лингвистических аргументов в пользу варианта Сотопоси.

18. Нынешний уезд Саката в преф. Сига.

19. Местонахождение этого дворца Пудипара (соврем. Фудзивара) достоверно не устанавливается. По мнению Цутихаси Ютака, это другое название современной местности Оохара в уезде Такэти.

20. Сасаганэ — то же, что паук. Первоначально это слово, видимо, представляло собой постоянный эпитет макура-котоба к слову «паук» (яп. кумо). Ряд комментаторов (в частности, НС—И) считают, что саса-га-нэ значит «корни тростника саса», и весь оборот, сасаганэ-но кумо мог значить что-то вроде «паук, ткущий паутину в корнях тростника». Цутихаси Ютака категорически возражает против такого объяснения. По его мнению, верования в паука, как в добрую примету, были заимствованы из Китая и распространились из образованных придворных кругов. Саса в этом выражении означает не тростник, а «счастье», «удача», поэтому в данной песне паук ткет свою паутину не у земли, а, наоборот, у карниза крыши, суля семейное счастье. Соображения Цутихаси Ютака основаны, в частности, на пятистишии «Кокинсю». Там это выражение дается в форме сасагани, где гани это кани, «краб», — животное, тоже приносящее, по японским поверьям; удачу.

«Этой ночью» (яп. ёпи) — первая половина ночи.

21. Комментаторы расходятся в отношении того, о какой ночи говорит император — о предстоящей или о бывшей единожды в прошлом, и хочет ли он сказать, что наконец дождался встречи или выражает сожаление, что после этой единственной ночи они опять не увидятся.

22. «Прекрасны цветы!» (панагупаси) — постоянный эпитет макура-котоба к слову сакура.

В этой песне правитель выражает огорчение по поводу того, что не мог встретиться с девушкой раньше, как не мог раньше любоваться цветами только теперь расцветшей сакуры.

23. Окрестности нынешнего г. Сакаи к югу от Осака.

24. Цутихаси Ютака полагает, что речь идет о бурой водоросли, саргассах. Во многих песнях «Манъё:сю:» обыгрывается поэтическое название этой водоросли в составе омонимической метафоры.

25. «Поле» — имеется в виду заливное рисовое поле. «Распростертые» (перевод условен) — постоянный эпитет макура-котоба к слову «горы». Для орошения этого поля, говорит принц, я закопал в землю не видный людям желоб. Подобно этому лились его слезы — втайне от людей.

26. Это понятие и его формулировка заимствованы из китайских источников. В Китае оно встречается в «Чжоули», уложениях Танского времени и т. д.

27. В К история любви принца оказывается достоянием молвы уже после смерти правителя Ингё:, когда принц должен был взойти на престол. Тогда все отворачиваются от принца Кару, он бежит, его хотят захватить силой. В конце концов принц и принцесса кончают собой — по-видимому, первый пример двойного самоубийства влюбленных в японской культуре, разработанный потом, в частности, во многих лирических драмах Тикамацу Мондзаэмон (1653—1724), написанных для театра Но.

28. Эта песня есть и в К94—Т. 2. С. 187-188, и в НС. Там на корабле ссылают принца, а принцесса остается на месте. Поэтому в песне принц говорит о себе — «я вернусь». Соответственно, выражение опокими в НС толкуется как «великая государыня», в К — «великий государь».

«Пусть не трогают моей постели» — вероятно, речь идет о поверье, что если человек покидал дом, уходя в путешествие, нельзя было скатывать, передвигать, трогать его ложе, чтобы путешествие было безопасным и он мог бы вернуться. Очевидно, что эта просьба имела смысл только в случае с вариантом сюжета К, когда принц отправлялся в ссылку, а дама его сердца оставалась при дворе.

29. «Летящий по небу» (амадаму) — постоянный эпитет макура-котоба к слову кари («дикий гусь»). Кари созвучно Кару — названию селенья, расположенного к востоку от горы Миминаси, где родилась принцесса. От слова кари далее в виде противопоставления развертывается основная метафора песни — нельзя громко плакать, пусть мой голос будет подобен тихому воркованию голубя на горе Паса (эта гора находится в 4 км к югу от горы Кару).

30. Сын правителя Ингё:, будущий правитель Ю:ряку.

31. В Кавати, к юго-востоку от Осака, расположена группа больших могильных курганов (кофун).

32. Анапо — топоним в провинции Ямато, нынешняя преф. Нара.

33. Различие между этими двумя типами стрел не установлено. Некоторые считают, что речь идет о стрелах с железными или медными наконечниками.

34. «Большой-малый сукунэ» — не вполне понятное выражение. Некоторые комментаторы считают, что имеются в виду два человека, другие — что «большой» — величальный эпитет к слову сукунэ.

35. В те времена, отправляясь на бой или в путешествие, подвязывали длинные штаны у колена шнурами, чтобы легче было двигаться. К этим шнурам, по-видимому, подвешивался колокольчик.

36. Воминамэ — буквально «женская водоросль». Имеется в виду водное растение нимфоидес (соврем, яп. асадза), Nymphoides peltata Prith. et Bend. Вероятно, сам этот троп — заимствование из китайской «Книги песен» («Шицзин»), где в одной из песен встречается это выражение, обозначающее придворную даму.

37. Возможно, что это сокровище — высокий головной убор, напоминающий корону с прикрепленными и торчащими вертикально вверх украшениями в виде веток дерева, выполненными из золота или позолоченной меди. Такие уборы в больших количествах обнаруживаются при археологических раскопках курганов на территории древнекорейского государства Силла.

38. Потом этот род стал именоваться Нанипа-но мурази и Нанипа-но имики. Как говорится в «Синсэн сё:дзироку», в «Разделе о кланах правой части столицы», Нанипа-но мурази — потомки вана Когурё:.

39. В «Общем перечне усыпальниц императорского рода» (Рё:бо ё:ран. Издательство императорской канцелярии. Токио, 1934) утверждается, что эта гробница находится в квартале Хорайтё: г. Нара.

(пер. Л. М. Ермаковой, А. Н. Мещерякова)
Текст воспроизведен по изданию: Нихон сёки - анналы Японии. Т. 1. М. Гиперион. 1997