ЗАПИСИ О ЯПОНИИ

НИХОНГИ

Историческая хроника «Нихонги» о знакомстве японцев с буддизмом

«Нихонги» (или «Нихон сёки») - «Записи о [стране] Восходящего Солнца» - древнеяпонская «летопись», составленная в начале VIII в. авторским «комитетом» под руководством принца Топэри. Памятник состоит из тридцати свитков, написан на так называемом камбуне ¹ и охватывает события с мифической «эры богов» до 697 г.

«Нихонги» созданы но образцу китайских династийных хроник. В период становления па островах раннефеодального государства японцы широко заимствовали китайские достижения в науке, технике, культуре и т. д. В Китае с давних времен было развито летописание, и неудивительно, что в глазах образованной японской аристократической элиты династийные хроники стали одним из атрибутов цивилизованности. Вполне естественно поэтому, что правители молодого и набиравшего силу государства захотели иметь собственные летописи. Таким образом, составление «Нихонги» было государственным мероприятием, и задачу которого входило реконструирование схемы исторического процесса в Японии в виде хронологической последовательности правдоподобных, с точки зрения авторов, событий. Судя по всему, Топэри и его подчиненные стремились, несмотря на признание Китая учителем, показать изначальное могущество и величие Японии, ее, так сказать, непровинциальность. Кроме того, «Нихонги» должны были идеологически закрепить победу императорского дома в борьбе с местными кланами и «переосмыслить японское прошлое в интересах императора и его окружения в VIII в.» ².

Одна из основных сюжетных линий летописи - история распространения на Японских островах буддийской религии. Буддизм в течение почти 12 столетий (до начала XVII в.) был в Японии господствующей идеологией. В «Нихонги» описывается появление его в стране, превращение в официальную идеологию, становление буддийской церкви. Более того, при внимательном рассмотрении сообщений памятника, касающихся буддизма, окалывается, что перечислением фактов и рассказами о внедрении этой религии в японское общество второй половины VI-VII вв. дело отнюдь не ограничивается.

Некоторые историки, изучавшие «Нихонги», пришли к выводу, что дух летописи «далек от китайских исторических концепций и еще более - от [119] буддийских» ³. Т. Барроу, а вслед за ним и другие авторы, в частности М.В. Воробьев, утверждают, что в «Нихонги» отсутствуют мрачные концепции буддизма о наступлении «третьего века», который для буддизма представлялся быстрой деградацией человеческого общества ⁴. Однако в действительности буддийская линия «Нихонги» самым непосредственным образом связана с концепцией «третьего века» (Т. е. «века конца Закона»).

Буддизм представлен в летописи в качестве учения, гарантирующего расцвет японского государства во время всеобщего упадка, который переживает мир в «век конца Закона». Эта точка зрения составителей памятника отражала специфическое осмысление ими роли буддизма в танском Китае на рубеже VIII в. и, кроме того, вытекала из генеральной задачи - закрепить в официальных исторических анналах победу буддийской религии в Японии. В конечном счете буддийская линия определила концепцию исторического процесса, представленную в «Нихонги».

Первое сообщение о проникновении буддизма на острова появляется в девятнадцатом свитке летописи в записи, датированной десятой луной 13-го года правления императора Киммэя (552 г. по европейскому летосчислению). Данное сообщение считается традиционной версией «передачи Закона Будды», так называемой кодэн, и она-то несет основную функциональную нагрузку в построении концепции истории государства Ямато со второй половины VI до конца VII в. В это сообщение «Нихонги» включено знаменитое послание правителя средневекового корейского государства Пэкче Сонмона японскому императору с восхвалением буддизма. Однако установлено, что «записка» Сонмона не могла принадлежать кисти корейского царя, а сочинена позднее, во время составления летописи, судя по всему, монахом Додзи (ок. 670-744) ⁵. Далее оказалось, что «записка» Сонмона и вся запись о «передаче Закона» представляют собой почти полностью набор цитат и перифразов из буддийской литературы, прежде всего «Сутры золотого света» в переводе И Цзина ⁶.

Однако встает вопрос, какую цель преследовали составители «Нихонги», помещая вымышленную запись под 552 г., тем более что они вполне могли осознавать все вытекающие из этого несуразности. Обратим внимание на следующие моменты.

Апология буддизма строится не только на прославлении буддийского учения и обещаниях его адептам различных благ, но и на дискредитации самого почитаемого мудреца Древнего Китая - Конфуция. Собственно, примечателен не столько сам факт пренебрежительного отношения к Конфуцию, сколько то, что оно было выражено в официальной исторической хронике. В «записке» Сонмона ни словом не упоминается Китай как посредник в распространении буддизма на восток от Индии. Нить протягивается от родины учения к корейским государствам, минуя Китай, а затем и до Японских островов. А ведь Китай традиционно считается учителем Японии.

По традиции, зафиксированной в буддийских текстах, после «ухода» Будды Шакьямуни из «человеческого мира» его учение переживает три «века», делящихся на пять периодов по 500 лет. В «век истинного Закона» (первые 1000 лет) еще сохраняется чистота учения. В «век подобия Закона» (вторые 1000 лет) следуют букве учения, но суть его уже забывается. В «век конца Закона» (последние [120] 500 лет) воцаряется абсолютное неведение буддийских истин, что вызывает всеобщий упадок.

Согласно подсчетам буддийских ученых того времени, 552 год - первый год пребывания мира в «веке конца Закона». Дата эта появилась в результате споров между китайскими буддистами и даосами о приоритете их учений. Одним из даосских аргументов о «вторичности» буддизма по отношению к даосизму было утверждение, что Лао-цзы в VI в. до н. э. ушел в Индию «обращать варваров [в свою веру]» и стал там Буддой. В свою очередь, буддисты конструировали собственную версию, доказывающую, что Будда жил до Лао-цзы. В VI в. буддийский монах Тань Уцуй, использовав несохранившиеся сочинения «Чжоушу ицзи» и «Хань фабэнь нэйчжуань», высчитал, что пребывание Будды в человеческом мире приходится на 1029-950 гг. до н. э. Эта дата с небольшими вариациями (на один-два года в ту и другую сторону) стала общепризнанной, и 95 (или 949) год стал считаться точкой отсчета для определения времени наступлений того или иного «века Закона».

Причины провозглашения буддистами наступления «века конца Закона» в той или иной стране крылись в социально-политических кризисах, которые данная страна переживала. В Китае особенно сильное ощущение его прихода охватило буддистов в периоды династий Северная Вэй (386-536) и Северная Чжоу (557-581), где в V-VI вв. буддийская церковь подверглась жестоким гонениям, оставившим глубокий след в среде ее приверженцев.

В конце VII в. китайская императрица У Хоу попыталась создать новую династию, используя буддийскую церковь и опираясь на ее поддержку. К «Сутре о великом облаке» (кит. «Даюань-цзин») был составлен комментарий, в котором утверждалось, что У Хоу - земное воплощение бодхисаттвы Майтрейи. Согласна буддийским воззрениям, Майтрейя явится в мир «возродить Закон», Т. е. императрица представлялась спасительницей человечества. В период ее правления положение буддийской церкви в Китае значительно укрепилось. Династия Чжоу просуществовала до 705 г. После отречения У Хоу буддизм постепенно начал сдавать позиции, испытывая притеснения властей.

Итак, с одной стороны, наблюдался расцвет буддизма, прежде всего в виде политической доктрины, легшей в основу деятельности государственной власти, с другой - нестабильность обстановки. Кратковременность успеха У Хоу обостряла у буддистов ощущение общего упадка, что, несомненно, стимулировало распространение идей о «веке конца Закона».

История буддизма в Японии, запечатленная в «Нихонги», объективно противостояла истории китайского буддизма того же времени. Додзи как бы отталкивался от Китая как негативного примера. Очевидно, Китай в глазах японского монах в известной мере дискредитировал себя как «хранитель Учения». Может быть поэтому в «записке» Сонмона ничего и не говорится о его роли посредника в распространении буддизма на восток от Индии.

В начале VIII в., когда составлялись «Нихонги», буддизм в Японии уже явно приобрел черты государственной религии, пользовавшейся самой широкой поддержкой императорского двора и аристократии. Из текста летописи следует, что, появившись на островах сразу же после наступления «века конца Закона», успешно выполнил свою миссию: государство не только не развалилось, но, наоборот, добилось процветания, стабильности и могущества. Таким образом, буддизм представлялся гарантом должного бытия человеческого мира (а значит, и государства) в «век конца Закона». Следует еще раз подчеркнуть, что эта идея являлась генеральной установкой всего «авторского комитета», занимавшегося составлением летописи. Если посмотреть на записи в «Нихонги», касающиеся буддизма, то история этой религии в Японии в VII в. - цепочка блистательных побед. Конфуцианство же в глазах составителей «Нихонги», очевидно, не представлялось идеологией, способной привести японское государство к расцвету. Таково, как нам кажется, исключительно важное значение записи о знакомстве японцев с буддийской религией.

Изучение «Нихонги» европейскими японоведами началось в конце XIX в. Тогда же появляются комментированные переводы памятника на европейские [121] языки: сначала на немецкий - К. Флоренца ⁷ и почти одновременно на английский - У. Астона ⁸. Оба ученых были блестящими знатоками японской культуры, жили и работали в Японии (К. Флоренц - в Токийском университете, У. Астон - в посольстве Великобритании). Их переводы до сих пор считаются классическими, несмотря на несколько устаревший и местами выспренний язык и встречающиеся неточные эквиваленты японским реалиям (что было обусловлено общим уровнем развития европейского японоведения в то время).

На русский язык отрывки из «Нихонги», в частности запись от 552 г., опубликованы в «Хрестоматии по истории средних веков» ⁹. Однако перевод сообщения о «передаче Закона» сделан с пропусками и, строго говоря, представляет собой скорее близкий к тексту пересказ подлинника. Специфические выражения заменены более простыми ¹⁰, включены отсутствующие в оригинале слова ¹¹, допущена непоследовательность в употреблении терминов и т. д. ¹². Ко всему прочему этот перевод-пересказ страдает неточностями ¹³.

Предлагаемый перевод выполнен по авторитетному изданию памятника в серии произведений классической японской литературы ¹⁴. Мы учитывали также английскую версию У. Астона.

Комментарии

1. Яп. камбун - досл. «китайские письмена». Китайские язык и письменность распространялись в Японии как органический и существеннейший компонент китайской культуры, успешно внедрявшейся в японское общество. Поскольку по своему строю китайский и японский языки резко отличаются друг от друга, со временем была выработана система значков, указывающих порядок чтения иероглифов в соответствии с требованиями японской грамматики. Произношение иероглифов также получило японскую огласовку. Если необходимо было передать звучание японских слов (имен, географических названий, текстов песен и т.п.), иероглифы использовались как фонетические знаки. Камбун не потерял значения после изобретения японских азбук и расцвета литературы на японском языке. Вплоть до середины XIX п. на нем писались многие юридические документы, исторические и философские сочинения. В средневековой поэзии был распространен жанр канси, Т. е. стихи японских поэтов на китайском языке.

2. М. В. Воробьев. Япония в III-VII вв. М., 1980, с. 7.

3. Там же, с. 6; см. также: Nihongi. Chronicles of Japan from Earliest Times to A.D. 697. Vol. II. Rutland-Tokyo, 1975, p. VI.

4. M. В. Воробьев. Указ. соч., с. 6-7; Nihongi. Chronicles of Japan..., p. VI.

5. Адзиа буккё си. Нихон хэн (История буддизма в Азии. Япония). Т. I. Токио, 1972, с. 55.

6. Полное название перевода И Цзина *** (кит. «Цзиньган цзуйшэ ванцзин», яп. «Конкомё сайсё окё»), Т. е. «Всепобеждающая царь-сутра золотого света». «Сутра золотого света» в VIII в. стала в Японии одной из «главных» сутр. Входила в число трех «сутр, защищающих страну». Распространение и авторитет этой сутры в японском буддийском мире и в светской среде стимулировали официальное санкционирование изготовления ее копий и проведения публичных толкований доктрин, в ней заключенных. Версию И Цзина, как полагают, привез из Китая в 718 г. Додзи, и она скоро вытеснила более ранние переводы. Говоря об этой сутре, мы имеем в виду текст И Цзина.

7. Первоначально К. Флоренц опубликовал перевод свитков, в которых отражены события VII в. [К. Florenz. Nihongi oder Japanische Annallen. Teil III (Geschichte Japans im 7. Jahrhundert). Supplement zu den «Mitteilungen der Deutschen Gesellschaft fuer Natur und Voelkerkunde Ostasiens», 1892-1896]. В 1903 г. он переиздал эту часть «Нихонги» в переработанной виде. В 1901 г. вышел перевод К. Флоренца «мифологической» части хроники (К. Florenz. Japanische Mythologie, Nihongi, Zeitalter der Goetter, nebst Ergaenzungen aus alten Quellenwerken. Supplement zu den «Mitteilungen der Deutschen Gesellschaft...», 1901). Наконец, в 1919 г. был издан уточненный полный перевод памятника вместе с учетом практически всех основных японских комментариев летописи (см.: К. Florenz. Die historischen Quellen der Shinto-Religion. Goettingen, Leipzig, 1919).

8. Перевод У. Астона впервые вышел в 1896 г. (W. G. Aston. Nihongi. L., 1896) и с тех пор периодически переиздается. У. Астон, как и К. Флоренц, опирался на классические японские комментарии памятника и при подготовке текста к печати учел замечания своего немецкого коллеги.

9. Это отрывки из свитков X, XIV, XVIII, XIX, XXII, XXV, XXIX (Хрестоматия по истории средних веков. Т. I. M., 1961, с. 123-135).

10. Например, вместо «послал Хиси из Западного округа и тальсоля Ноиса Чхикье и других» в Хрестоматии: «послал Киси и двух других человек из западной провинции» (Хрестоматия... Т. I, с. 127).

11. Например, «государь Чжоу-гун» (Хрестоматия... Т. I, с. 127), хотя в оригинале просто «Чжоугун».

12. В одном месте «государь Ямато» (Хрестоматия... Т. I, с. 127) (заметим, что в оригинале этих слов нет), в другом - тэнно (Там же, с. 128) (Т. е. «император»), причем нигде не сказано, кто такой тэнно.

13. В частности, Чжоу-гун не был «государем».

14. Нихон котэн бунгаку тайкэй (Серия японской классической литературы). Т. 68. Токио, 1974.