ВЕЛИКОЕ ЗЕРЦАЛО

О:КАГАМИ

СВИТОК II

ЛЕВЫЙ МИНИСТР ФУЮЦУГИ

Сей министр был третьим сыном министра Утимаро. Его досточтимая матушка была дочерью Асукабэ-но Натомаро. Шестого ранга высшей ступени. Он состоял высшим сановником шестнадцать лет, в чине министра — шесть лет. Он был августейшим дедом Тамура [Монтоку]. И по этой причине в семнадцатый день седьмой луны третьего года Кадзё: (850 г.), в год старшего металла и коня он посмертно стал Великим министром дайдзё:дайдзином. Его называли министром Кан-ин. У сего министра, кажется, родилось одиннадцать сыновей ¹. А сколько было дочерей, — доподлинно не ведаю. ² Однако и императрица-мать хаха кисаки императора Тамура. и посмертно удостоенный [чина] Великого министра дайдзё:дайдзина Нагара, и господин Великий министр дайдзё:дайдзин Ёсифуса [Тю:дзинко:], и господин Правый министр Ёсими — все они родились от одной матери.

ВЕЛИКИЙ МИНИСТР ЁСИФУСА [ТЮ:ДЗИНКО:]

Сей министр был вторым сыном Левого министра Фуюцуги. Он стал Великим министром дайдзё:дайдзином в девятнадцатый день второй луны первого года Тэнъан (857 г.). В девятнадцатый день четвертой луны того же года удостоился Первого ранга низшей ступени. Было ему пятьдесят четыре года. Император Мино: [Сэйва] приходился ему внуком, и потому в год возведения [императора] на престол он был высочайшим указом назначен регентом сэссё: и получил годовые титулы и ранги ³. В восьмом году Дзё:ган (866 г.) стал канцлером кампаку. Было ему шестьдесят три года. После смерти его называли посмертным именем Тю:дзинко:. Еще его называли министром Сиракава и министром Сомэдоно. Сей министр, приходясь дядей императору Монтоку. отцом Великой императрице-матери тайк:тайго: Мэйси и дедом императору Сэйва, возвысился до ранга Великого министра дайдзё:дайдзина и ранга трех императриц дзюсангу: ⁴. Императорским указом ему были пожалованы годовые титулы и ранги, он также был регентом сэссё:, канцлером кампаку, занимал и другие (должности], и так на протяжении пятнадцати лег. Высшим сановником он был, по всей вероятности, лет тридцать, и двадцать пять — в чине министра. Сей князь был первым из Фудзивара Великим министром дайдзё:дайдзином и регентом сэссё:. Счастливая судьба! [56]

Он также хорошо слагал японские песни. Многие из них есть в “[Собрании] старинных и новых [песен Японии]” ⁵. “Прежний Великий министр [в собрании] — это о нем. Из множества его песен по одной можем мы судить, сколь утешен и счастлив он был, сочиняя. Созерцая цветы вишни стоящие в вазе перед его дочерью, императрицей Сомэдоно, так сложил:

Промчались годы.

Старость уже на пороге...

Но взгляну на цветы —

И как ни бывало

Сожалений о быстротечности лет.

Так он сравнил императрицу с цветами. В тот день, когда его хоронили в Сиракава, господин Сосэй ⁶ сложил так:

Потоки кровавых слез

Обагрили воды

Сиракава, Белой реки.

“Белой” прозывалась она,

Лишь покуда был жив господин.

Все люди, должно быть, знают эти песни, так что напрасно я их повторяй, но это в тон рассказу. Как жаль, что у человека, столь обласканного судьбой, не было сыновей! Его брат, средний советник тю:нагон Нагара видно, сильно был раздосадован, когда [Ёсифуса] так вознесся над ним да и люди мира считали это удивительным; но именно его [Нагара] процветают ныне. Так что, в конце концов, он — всем на удивление — оказался победителем.

ПРАВЫЙ МИНИСТР ЁСИМИ

Сей министр был пятым сыном министра Фуюцуги. Его досточтимая матушка приходилась также родительницей министру Сиракава [Тю:дзинко:]. Он находился в чине министра одиннадцать лет, посмертно удостоен Первого ранга высшей ступени. Его называли министром Ниси Сандзё:. Он сподобил Дзё:дзо:, монаха дзё:гаку ⁷ читать за него молитвы. Он был из тех, на кого снизошло чудо, благодаря [чтению молитвословия] “Тысячерукой богине Каннон” ⁸. Ничего толком не знаю о дочерях сего министра. Одна из них во времена Мидзуно: [Сэйва] была высочайшей наложницей нё:гу. Его сын назывался старшим советником дайнагоном, господином Цунэюки [Токицура]. Двое сыновей [Токицура], имея Пятый ранг, закончили карьеру на невысоких должности: один был помощником начальника лекарственного управления тэнъяку-но сукэ, другой — начальником ведомства внутридворцовых дел тономори-но ками. Думаю я, причина их низкого положения в том. что младший брат превзошел старшего — господина среднего советника тю:нагона [Нагара], чьи потомки впоследствии так процвели. [57]

Сей средний советник тю:нагон был старшим сыном министра Фуюцуги.

Его матушка приходилась также родительницей министру Сиракава [Тю:дзинко:] и министру Ниси Сандзё: [Ёсими]. Он состоял высшим сановником тридцать лет. Во времена монаха-императора Ё:дзэй по той причине, что император приходился ему дедом, в первый месяц первого года Гангё: (877 г.) посмертно удостоился чина Левого министра Первого ранга высшей ступени, следом — посмертно удостоился чина Великого министра дайдзё:дайдзина. Его называли министром Бива ⁹.

Сей господин имел шестерых сыновей, и всех их превосходил министр Мотоцунэ.

ВЕЛИКИЙ МИНИСТР МОТОЦУНЭ [СЁ:СЭНКО:]

Сей министр был третьим сыном среднего советника тю:нагона Нагара. Во времена императора Дайго дочь сего министра была императрицей кисаки и императрицей-матерью хаха кисаки двух государей: монаха-императора Судзаку и императора Мураками. Досточтимая матушка сего министра, императорская наложница фудзин ¹⁰ Отохару, посмертно удостоенная Первого ранга высшей ступени, была дочерью посмертно удостоенного рангом Великого министра дайдзё:дайдзина Фусацуги. Когда монах-император Ё:дзэй взошел на престол, он был высочайшим указом возведен в чин регента сэссё:, был ему сорок один год. В годы Кампё: ¹¹, в двадцать первый день одиннадцатого месяца третьего года Нинна (887 г.) он стал канцлером кампаку. Скончался в возрасте пятидесяти шести лет, посмертное имя ему нарекли — Сёхэнко:. Он состоял высшим сановником двадцать семь лет, а в должности министра — двадцать лет и более десяти лет правил миром ¹². Люди мира называли его министром Хорикава ¹³. Августейшая матушка государя Комацу [Ко:ко:] и матушка сего министра приходились друг другу родными сестрами. Так что он с детства близок был с государем Комацу [Ко:ко:]. На Большом приеме дайкё: ¹⁴, который давал министр Ёсифуса — в старину на Большие приемы непременно приглашались принцы крови, присутствовал и [принц Токиясу] ¹⁵; на Больших приемах всегда подавали фазаньи ножки, и вот как-то так случилось, что почетному гостю [министру] забыли подать угощение. Прислужник при столах взял то, что стояло перед принцем, и торопливо поставил перед почетным гостем. Каково было принцу?! Он тихо загасил стоящий перед ним светильник. Сей министр [Сё:сэнко:] был в то время в малых чинах и наблюдал все это издали: “Какой очаровательный жест!” — бесконечно восхищался он. Присутствовал он в Зале советов при караульне, когда обсуждалось, что монах-император Ё:дзэй [58] должен отречься ¹⁶. Министр То:ру. Левый министр, отличавшийся редким честолюбием, страстно возжелал занять трон:

— О чем мы спорим? Если вы ищите ближайшего отпрыска императора, то вот есть я, То:ру. — так он сказал, а министр [Сё:хэнко:] на это ответил:

— Разве случалось такое прежде, чтобы потомок императора взял себе родовое имя, служил простым придворным и взошел на престол?

В том, что говорил То:ру, были свои резоны, но победило мнение министра [Сёхэнко:], и на престол взошел государь Комацу [Ко:ко:]. Потомки государя [Ко:ко:] правили долго, и потомки министра правили вместе с ними и из поколения в поколение назывались августейшими опекунами. Думаю я, они еще в прежнем рождении обменялись обетами. Когда министр скончался, то в ночь его похорон на горе Фукакуса-но яма, горе Густой Травы, помощник епископа со:дзу Сё:эн ¹⁷ сложил:

На сброшенную цикадой

Пустую хрусткую кожицу

Взгляну и утешусь... Воскури, о гора

Фукакуса, Погребальные дымы. ¹⁸

И еще человек, которого звали Канцукэ-но Минэо ¹⁹, сложил:

О, если б душою

Обладали деревья вишни

В долинах горы Фукакуса, —

Нынче весной

Зацвели б они черным цветом.

Эти песни вошли в “[Собрание] старинных и новых [песен Японии]”. Резиденциями [Сё:хэнко:] были дворец Хорикава-ин и дворец Кан-ин. Дворец Хорикава-ин использовался для парадных приемов и важных событий, а дворец Кан-ин — для дней удаления от скверны моноими ²⁰, люди посторонние туда не допускались, иногда господин отправлялся туда в сопровождении самых близких друзей. Дворец Хорикава-ин расположен в красивейшей местности. Как живописно в дни Больших приемов смотрелись экипажи гостей рядом с дворцом! Экипаж почетного гостя ставили на восточном [берегу реки], а быков на мосту привязывали к шишечкам на столбах; экипажи знатных сановников стояли на западном берегу — какое великолепие! Я полагал, что не будет уже такого места, где экипаж почетного гостя ставили бы отдельно от других, однако дворец Кая-индоно ²¹ затмил [Хорикава-ин]; я думал, в столице только дворец Рэйдзэй-ин всегда будет единственным, раскинувшимся на четыре проспекта. Но время идет, и то, что казалось непревзойденным, превзойдено.

Сей министр Сё:сэнко:, приходясь дядей императору Ё:дзэй, во времена государя Уда получил тот же ранг, что и три императрицы, те же годовые титулы и ранги; он приходился дедом монахам-императорам Судзаку и [59] Мураками. Не стоит и говорить, что в мире к нему относились с почтением. У него было четыре сына. Старший сын — Левый министр Токихира, второй сын Левый министр Накахира, четвертый сын — Великий министр дайдзё:дайдзин Тадахира, — так сказал [Ёцуги]. Сигэки изменился в лице, он окинул взором лица людей, сидевших в отдалении, сказал:

— Тэйсинко: [Тадахира] был [моим], старца, господином, почитаемым, словно драгоценная яшма, — и стал горделиво обмахиваться веером, а на лице его появилось особенно забавное выражение.

[Ёцуги]:

— Третий сын назывался господином Канэхира, он скончался в Третьем ранге нижней ступени управляющим ведомства внутридворцовых дел ку-найкё:. По правде говоря, он должен был бы занять высокое положение, ведь его матушка была дочерью принца Тадаёси, главы ведомства церемоний сикибукё:. Сих трех министров люди называли “Три брата Хира”.

ЛЕВЫЙ МИНИСТР ТОКИХИРА

Сей министр был старшим сыном министра Мотоцунэ [Сёхэнко:]. Его досточтимая матушка была дочерью принца Санэясу, главы палаты цензоров дан-но ин ²² Четвертого ранга. Во времена императора Дайго, он, совсем еще юноша, состоял в чине Левого министра. Министр Сугавара ²³ состоял в чине Правого министра. В то время государь [Дайго] был еще весьма юн годами ²⁴, и высочайшим указом Левому и Правому министрам было предписано управлять миром; в то время Левому министру [Токихира] было всего двадцать восемь-двадцать девять лет. Правому министру [Сугавара] было пятьдесят семь-пятьдесят восемь лет. Когда они совместно правили миром, Правый министр [Сугавара] талантами и ученостью превосходил всех в мире, он отличался непревзойденной мудростью в суждениях. Левый министр [Токихира] был и годами моложе, и талантами уступал. Правый министр [Сугавара] пользовался особой милостью государя, и Левый министр [Токихира] до того на это досадовал — а это, наверное, было предопределено в прежнем рождении, — что возвел на Правого министра [Сугавара] напраслину, и в двадцать пятый день первой луны четвертого года Сё:тай (921 г.) тот был назначен заместителем главы управления Западных земель [Дадзайфу:] гон-но соти и сослан. Всех многочисленных детей сего министра — а дочери были замужем, сыновья занимали должности и ранги в соответствии с годами и достоинствами сослали в разные края. Как печально!

Маленький мальчик и девочки тосковали и плакали, и тогда уж и двор изволил разрешить: “Маленьким детям препятствий не чинить” Повеление государя [Дайго] было необычайно суровым, и потому [взрослых] сыновей разослали по разным местам. С грустью вспоминая их, сосланных в разные края, и созерцая цветы сливы. [Сугавара так сочинил]: [60]

С восточным ветром

Привей мне свой аромат,

О, сливы цветок.

Пусть нет хозяина дома,

Но весну забывать не гоже. ²⁵

А еще он отправил государю Тэйдзи [Уда]:

Уподоблю изгнанника

Белопенной стремнине потока.

Вас же, мой господин,

С запрудой сравню,

Что потоку путь преграждает.

Горько сокрушаясь о том, что его неправедно обвинили, [Сугавара] вскоре принял постриг в Ямадзаки. По мере того, как столица отдалялась, он все сильнее печалился и страдал от одиночества.

Брел по дороге,

А взоры вспять обращал,

Силясь подольше видеть

Хоть макушки деревьев у дома,

Где вас оставил. ²⁶

Достигнув земли Харима, остановился переночевать в одном местечке под названием станция Акаси, и китайское стихотворение, что сложил при виде изумленного и печального лица начальника станции, — очень грустное:

К чему удивляться, смотритель,

что, мол, времена изменились:

Расцвет и паденье от веку —

чередой, как весна и осень. ²⁷

Вечером он прибыл в Цукуси. Все повергало его в грусть и одинокую печаль, он увидел где-то там в отдалении поднимающийся дымок:

Когда опустится вечер,

Легкий дым,

Что колеблется над горою и полем,

Огнем полыхнет

От моих стенаний.

Глядя на летящие облака:

Едва увижу: летят из-за гор.

Вспять возвращаясь.

Тени тех облаков,

Что когда-то уплыли от дома, —

Как оживает надежда. [61]

Ведь не может не рассеяться лживый навет, должно быть, надеялся он. Светлой лунной ночью:

Глубже морской пучины

Глубь чистого сердца...

Но до самого дна

Луна его высветить может, —

Как мелководье. ²⁸

Эта песня поистине превосходна! И вправду, такое чувство, будто солнце и луна ярко высветили [глубины сердца].

Поистине, [Ёцуги] мог не только громогласно рассказывать о событиях государственной важности в Поднебесной, но и необыкновенно легко и свободно читал разные [японские] песни и [китайские] стихи; люди, что смотрели и слушали, в смятении чувств, доходящем до изумления, не сводили с него глаз. И те люди, что понимали истинные причины вещей и событий, придвигались поближе, и вид у них был такой, будто они не посторонние, а и они видят и слышат, [Ёцуги же], увлекшись, продолжал рассказывать, словно нитки сучил, и это было поистине редкостное [зрелище]. Сигэки заливался слезами, он был поглощен [рассказом Ёцуги]:

Ворота того дома, где [Сугавара] жил в Цукуси, он затворил крепко-накрепко. Хотя дом старшего управляющего дайни ²⁹находился в отдалении, он все-таки видел черепицу высоких строений, а еще поблизости был храм Каннон, и он мог слышать, как звонит колокол, и потому сложил [китайское] стихотворение:

Взглянул на город и увидал

лишь блеск черепичных крыш;

А в храме всеблагой Гуаньинь

лишь колокол услыхал.

Знатоки древности говорят, что эти строки превосходят китайское стихотворение из “Собрания сочинений” Бо Цзюй-и ³⁰:

Колокол в храме Утраты Любви

слышу, припав к изголовью;

Снег на далекой вершине Сянлу

вижу, откинув полог

А еще, когда в том же Цукуси в девятый день девятой луны ³¹ он любовался хризантемами, то припомнил Праздник хризантем кику эн ³² во дворце, событие, которое происходило [ровно год назад] в тот же вечер девятой луны, еще во время его пребывания в столице Император удостоил высочайшей похвалы китайское стихотворение, что сложил министр [Сугавара], и пожаловал ему одежды. Поскольку и в Цукуси он взял их с собой, то, глядя на них, он все более и более переполнялся воспоминаниями и потому сложил: [62]

В минувшем году в эту же ночь

служил при дворце Цинлян ³³.

А нынче — стихи об осенней тоске,

безлюдье, смута в душе.

Одежды, пожалованные тогда,

и посейчас со мной.

С глубоким почтением, что ни день,

смакую их аромат.

Этим китайским стихотворением восхищались многие ценители. Сочинения его не рассеялись, то, что он сложил в Цукуси, было записано и заключено в один том под названием “Последующее собрание” ³⁴.

Так же и японские песни, что он писал от случая к случаю, сами собой становились известны всем в мире. Когда [я], Ёцуги, был молод, то, поскольку меня до глубины сердца опечалила эта история, я ловко завел дружбу с недоучившимися школярами из университета. Подносил им мешочки, наполненные пищей, и коробочки, набитые едой. Ходил к ним и смог научиться [этим песням], но дух мой до крайности одряхлел, и потому я все перезабыл. Помню только кое-что из этого, — так сказал. А слушатели с глубоким чувством говорили:

— Ах, какой же вы тонкий ценитель поэзии! Нынешние люди не знают подобной тяги к учению.

[Ёцуги]:

— А еще шел дождь, и [Сутавара], погрузившись в раздумья:

Не от ливня ли проливного.

Что не оставил под небом

Сухого места, —

До нитки вымокли и не сохнут

Мои одежды? ³⁵

Он скончался там же, и [дух его] перебрался в Китано, где за одну ночь вырастят множество сосен: нынче [это место] называется храм Китано-мия ³⁶; [Сугавара] стал живым божеством-ками, и даже государь изволил его навещать. И августейше благоговел перед ним. Место его пребывания в Цукуси получило название “святилище Анракудзи” ³⁷ и сделалось столь влиятельным, что настоятель бэтто:, местная управа содзи и прочие назначались императором ³⁸.

Императорский дворец горел и несколько раз перестраивался. Однажды — это было во времена монаха-императора Энъю: — плотники гладко обстругали рубанком потолочные доски и ушли: вернувшись на следующий день, они увидели: потолочные доски, обструганные накануне, словно закоптились. Поднялись по лестнице и обнаружили, что их за ночь жучки источили. И такие появились письмена: [63]

Что бы ни построили —

Сгорит дотла.

И эта напасть продлится,

Покуда не стихнет боль

В груди Сугавара. ³⁹

Говорили, это сложил сам Китано. Итак, сей министр [Сугавара] жил в Цукуси и скончался в двадцать пятый день второй луны третьего года Энги (903 г.), младшего брата земли и змеи, было ему пятьдесят девять лет. После этого прошло всего семь лет, и Левый министр Токихира скончался в четвертый день четвертого месяца девятого года Энги (909 г.). Было ему тридцать девять лет. Одиннадцать лет он был в чине министра. Его называли министром Хон-ин ⁴⁰. Скончалась также и дочь сего министра Токихира. высочайшая наложница нё:го ⁴¹, и его внук, наследный принц, владелец Весеннего павильона, и старший сын, старший военачальник дайсё: Хатидзё: — господин Ясутада.

Сей военачальник жил в Хатидзё:. а оттуда путь во дворец весьма неблизкий; все мне доподлинно не известно, но знаю, что зимой пекли [для него] одну большую лепешку-моти ⁴² и две маленькие, и эти лепешки он прикладывал к телу, словно нагретые камни; когда же они остывали, то маленькие — одну за другой, а большую, переломив пополам, — бросал слугам при экипаже. Куда уж предусмотрительнее!

И в те времена люди любили разные удивительные истории, такие, что сохранялись на слуху, а то ведь никто не стал бы их пересказывать. Когда сей господин [Ясутада] заболел, за него возносили самые разные молитвы и читали у его изголовья Сутру Будды Исцеляющего ⁴³; [однажды монахи] высокими голосами [пели]; “Иваюру Кубира дайсё:...” “Тот, кого называют старшим военачальником Кубира...”, а ему почудилось, что прочли “Варэ-о кубиру” “Задуши меня” ⁴⁴. С испугу он преставился: поистине пагубно подействовали эти слова — пусть они и из сутры! — на человека, одержимого злым и коварным духом. Можно сказать, что так предопределено было в прежнем мире, но слова, произнесенные как раз в нужный момент, обладают чудесной силой котодама.

Брат его, средний советник тю:нагон Ацутада ⁴⁵, тоже скончался. Был он искусен в японских песнях ⁴⁶, на пути музыки также непревзойден. Покинул сей мир, и после этого всякий раз перед музыкальным празднеством во дворце, коли обстоятельства мешали явиться некоему Хиромаса, чиновнику Третьего ранга, и за ним посылали со словами: “Сегодняшнее музыкальное увеселение не состоится [без вас]”, старые люди сетовали: “Как печален конец света! ⁴⁷ Когда средний советник тю:нагон Ацутада был жив, никто, начиная с государя, и подумать не мог. что этого [Хиромаса] Третьего ранга следует высоко ценить в нашем мире на пути [музыки]”.

Среди трех-четырех особ, коих представляли прежнему принцу-наследнику ⁴⁸ в качестве супруги, была и дочь министра Хон-ин [Токихира]. [Дочь] [64] Хон-ин скончалась. Та, которую называли служительницей императорской опочивальни тю:дзё:-но миясудокоро, позже стала госпожой Северных покоев принца Сигэакира, главы ведомства церемоний сикибукё:, матерью жрицы храма Исэ сайгу: ⁴⁹ и тоже со временем скончалась. Она отличалась большой скромностью. Любовно печалилась о Прежнем принце. Услыхав, что Таю: ⁵⁰ видела его во сне, сложила и послала ей:

Пускай ненадолго,

А ты обрела утешенье.

Мне и во сне

Не дано его лицезреть —

Вот и тоскую.

В ответ Таю::

Сама любовь

Разве не утешенье?

Но не утешает даже во сне...

Впрочем, сон —

Это сон — и только.

Еще одна нынешняя служительница императорской опочивальни миясу-докоро ⁵¹ — это дочь государственного советника сайсё: Харуками. Наутро после свидания средний советник тю:нагон Ацутада, тогда младший военачальник сё:сё:, был отправлен с посланием ⁵². После смерти принца она вышла замуж за сего среднего советника тю:нагона, и он бесконечно любил ее, но не знал, что станется с ним, и сказал ей: “Мне суждена короткая жизнь. Я непременно скоро умру. И ты после этого выходи замуж за Фуминори”, — а Фуминори, глава налогового ведомства мимбукё:, был наместником ками провинции Харима и служил управляющим в доме каси ⁵³ [Ацутада]. Когда же она ответила: “Это немыслимо”, — он сказал: “Мой дух явится, чтобы удостовериться. И обещания я не нарушу”. Поистине так все и случилось.

Среди сыновей [Токихира] министр Акитада. рожденный дочерью старшего советника дайнагона Минамото Нобору, достиг [чина] Правого министра. Эту должность он занимал шесть лет, но не совсем был похож на [министра], и — выезжал он или оставался дома — вел себя несообразно с достоинством министра. Во время своих выездов он не высылал слуг вперед. Изредка немногочисленные слуги следовали за экипажем. Иногда не случалось и четырех сопровождающих. Голоса впереди идущих слуг звучали редко и тихо. Он не мыл руки в лохани. В комнате под лестницей набирал воду маленьким черпаком из бадейки на полке и. когда рано утром прислуга за все приносила горячую воду, выходил и без помощи слуги мыл руки. Во время трапезы ему подавали самую простую, а не надлежащую посуду: но, несмотря на такую скромность, в официальных случаях, когда он пребывал в императорской резиденции или в управлении ставил подпись на документах, он смотрелся (настоящим министром). И может быть, наградой за [65] подобную жизнь оказалось то, что сей министр, единственный из семьи, дожил до шестидесяти лет. Он давал Большие приемы в доме, занимавшем четвертую часть квартала ⁵⁴. Его называли министром Томи-но Ко:дзи. Все остальные сыновья [Токихира] не прожили дольше тридцати-сорока лет. И причина сего не проста, несомненно, — это обида Китано.

Дети Сигэсукэ, начальника Правой дворцовой охраны ухё:эфу-но коми, сына министра Акитада, — это нынешний помощник епископа со:дзу Синъё, настоятель бэтто: храма Миидэра, помощник епископа со:дзу Фуко: и помощник настоятеля гон-бэтто: храма Ямасина ⁵⁵, — сии господа, видно, были люди праведные. Среди многочисленных детей среднего советника тю:нагона Ацутада был [начальник] личной императорской охраны коноэ Сукэ... [Сукэмаса] дальше не помню... Сей господин принял постриг и возродился в раю ⁵⁶. Сын сего Будды — это помощник епископа со:дзу Монкэй из Ивакура ⁵⁷. Дочь Ацутада была госпожой Северных покоев старшего советника дайнагона Бива. Потомки сего министра, слышал я, не жили долго из-за вины [Токихира] — навета государю, ужасного злодеяния. Это так, но он обладал замечательной мудростью Ямато ⁵⁸.

[Император] Энги [Дайго] установил законы, но и они не смогли унять [тягу] людей к безмерной роскоши; сей господин [Токихира] в одеждах, нарушающих установления, разодетый пышнее некуда, прибыл во дворец; в Зале приемов [Дворца Чистоты и Прохлады Сэйрё:дэн] государь [Дайго] посмотрел в небольшое оконце, и на лице его отразился гнев. Он послал за главой архивариусов куро:до-но то: и выговорил ему: “Существуют строгие предписания по поводу роскоши. Левый министр [Токихира], пусть он и первое лицо, но предстал разряженным с непозволительной роскошью, это предосудительный поступок. Велите ему немедленно уехать!” Получив повеление, [глава архивариусов] испугался: “Что-то теперь будет?” — и, трепеща, передал ему слова [государя], но тот воспринял это с почтением и испугом, запретил сопровождающим слугам расчищать дорогу впереди и поспешно удалился. Впереди идущие слуги сочли, что так себя вести не подобает. Итак, он закрыл ворота дворца Хон-ин на один месяц, не появлялся из-за бамбуковых занавесок, а когда приходили люди, говорил: “Получил строгую отповедь государя...” — и не выходил навстречу, — так обуздали в мире [тягу] к роскоши. Но втайне ходил слух: к такой уловке прибегли, чтобы отучить [придворных] от роскоши, и государь действовал в согласии [с министром Токихира].

[Токихира] отличался редкой смешливостью и не умел сдерживаться. Уж коли начинал смеяться, то совершенно терял себя. В то время он правил вместе с Китано [Сугавара]; когда [Токихира] не соглашался с разумными доводами, — а что говорить, он был важной особой - Левым министром, [Китано] думал: “Следовало бы поступить по-своему, но как ему перечить?” “Непонятно, как поступить, когда сей министр принимает неправильное решение”, — так он сетовал, а некий письмоводитель си ⁵⁹ [66] сказал: “Пустое! Я могу его остановить”. [Китано возразил]: “Тебе не подобает такое. Тут уж ничего не поделаешь”, — и разное прочее говорил, а тот в ответ: “Вот увидите!”

Когда [Токихира] в присутственном месте управлял, [жалуя и назначая], громким голосом обсуждал и постановлял, сей письмоводитель си вставил документы в держатель для бумаг ⁶⁰ и, подавая их сему министру с намеренно преувеличенно-почтительным видом, так громко испустил ветры, что министр, не в силах взять бумагу — руки у него затряслись, — рассмеялся и смог произнести только: “На сегодня хватит. Полагаюсь на Правого министра”. Теперь министр Сугавара мог управлять [государством] как душе угодно. А еще Китано сделался громовником, и очень страшно гремел громом и сверкал молнией, и, казалось, молнией ударит прямо во Дворец Чистоты и Прохлады Сэйрё:дэн, и министр Хон-ин [Токихира] выхватил большой меч и, глянув гневно, молвил:

— И при жизни ты был ниже, чем я. Божество ты, или принадлежишь сему миру, — но сегодня ты непременно мне покоришься. Иначе и быть не может!

— Единожды [прогрохотал гром] и стих, — так говорили люди. И все же стих он не потому, что сей министр был великим человеком, а благодаря беспредельной власти государя — [Митидзанэ] чтил установления о правильном и неправильном.

ЛЕВЫЙ МИНИСТР НАКАХИРА

Сей министр был вторым сыном министра Мотоцунэ. Его матушка приходилась также родительницей министру Хон-ин. Он тринадцать лет находился в чине министра. Его называли министром Бива. Детей у него не было. Это сей господин сложил [песню], что вошла в “Собрание Исэ” ⁶¹:

Цветок мисканта —

Любовь к тебе —

В глубинах сердца

Распушился метелкой.

А ты с другим, не со мной.

Хоть он и приходился старшим братом Тэйсинко: [Тадахира], но на тридцать лет позже стал министром, и когда он наконец стал им, господин Великий министр о:кио:и-доно [Тэйсинко:] в радости сложил песню:

Рано ли, поздно ли —

Вот наконец расцветают

Сливы цветы.

Но кто и когда

Косточку в землю бросил? ⁶² [67]

Вскоре этими цветами он украсил себя и радовался в тот день, когда они со [старшим братом] сравнялись в чинах. Во время Большого приема во внутренних покоях [своего дворца] ⁶³ он покинул почетное место, и с его души снята была тяжесть, которая долгие годы лежала на сердце; они испытывали друг к другу добрые, истинно братские чувства. У сего князя господина [Накахира] было поистине справедливое сердце. Все это слышали и знали, [поэтому] умолкаю.

ВЕЛИКИЙ МИНИСТР ТАДАХИРА [ТЭЙСИНКО:]

Сей министр был четвертым сыном министра Мотоцунэ. Его досточтимая матушка была также родительницей министра Хон-ин и министра Бива. Сей министр в двадцать первый день девятой луны восьмого года Энтё: (930 г.) был императорским указом назначен регентом сэссё: и в одиннадцатую луну четвертого года Тэнгё: (941 г.) — канцлером кампаку. Сорок два года он был высшим сановником, в чине министра — тридцать два года ⁶⁴, правил [как регент сэссё:] — двадцать лет. Он получил посмертное имя Тэйсинко:. Его называли Великим министром дайдзё:дайдзином Коитидзё:. Он приходился дядей монахам-императорам Судзаку и Мураками. У него было пятеро детей, в одно время — он был в чине Великого министра дайдзё:дайдзина, а его старший сын министр Санэёри был в чине Левого министра, его называли Оно-но мия. Второй сын был Правым министром Моросукэ, его называли [господином] Кудзё:. Четвертый сын был известен как старший советник дайнагон Мороудзи. Пятый сын также был Левым министром Моромаса, его называли господином Коитидзё:. Сии четыре сына один за другим были Левыми и Правыми министрами, советниками нагонами, и слава их была велика. Одна из дочерей была служительницей императорской опочивальни миясудокоро бывшего наследного принца.

И поныне сохранились каменные плиты на улице Кагэю-но Ко:дзи к югу от [дома] Коитидзё:, по которым три министра обычно ступали, [навещая отца]. Из почтения к пресветлым божествам Мунаката ⁶⁵, они выходили из экипажей на перекрестке То:-ин или на перекрестке Косиро, и, я слышал, дорога была вымощена камнем [на случай] дождя. Как правило, прохожие в этом квартале не появлялись. Сейчас здесь простой люд, проезжая на лошадях — цок-цок — из повозках, гремит бесцеремонно, что, кажется мне, вряд ли пристало подобному месту — ведь тут следы прежних времен... Мы, старцы, и сейчас там не ходим — разве по самой крайности. Вот нынче из-за болей в пояснице пришлось, да и то постарался стороной миновать каменные плиты. Даже оступился в ужасную грязь на южной стороне, вот, всю обувку испачкал, — сказал [Ёцуги] и вытянул [ногу].

“Хотелось бы [иметь] что-нибудь в память о собственных предках, но из всего в мире дом Коитидзё: в этом смысле наименее подходящ. Человеку [68] нужен дом, чтобы там рождались дети и чтобы там умирали [старики], но зачем ему дом, из которого все равно придется когда-нибудь переезжать?! ⁶⁶ К тому же постоянный неослабный страх [от присутствия божества]”, — так, я слышал, изволил говорить господин, Вступивший на Путь, ню:до:-доно [Митинага]. [Серьезная] причина! К сему [господину] Тэйсинко: божества наяву обращались с речью: “Мы страдаем оттого, что вы выше нас чином”, — говорили они, и [Тэйсинко:] подтвердил, что это неловко, и доложил при дворе, и божества получили повышение в чине.

Сей господин [Тэйсинко:] — не помню, при каком государе, но, кажется, это произошло при Энги [Дайго] или монахе-императоре Судзаку, — направлялся по дороге, где располагался Зал советов в караульне ⁶⁷, чтобы огласить указ императора, и, проходя за занавесями Южного дворца Надэн, ощутил присутствие злого духа — тот дотронулся до наконечника ручки большого меча. Как странно! Тут [Тэйсинко: наткнулся] на руку, густо заросшую шерстью, с когтями длинными, как лезвие ножа; “Демон!” — испугался он, но подавил страх и не подал виду, что испугался. “Кто это удерживает направляющуюся в совет с императорским указом особу?! Отпусти, а то плохо будет!” — вскричал он, выхватив большой меч и схватив демона за руку; и тот в страхе вырвал руку и исчез в северо-восточном направлении. Думаю, происходило это ночью. Рассказы о деяниях сего господина печальнее и благороднее, чем о деяниях других господ!” — сказал [Ёцуги], внезапно заговорив плачущим голосом и несколько раз прочистив нос. Не знаю, как на самом деле, но люди говорили, что он родился семимесячным. Он скончался в одиннадцатый день восьмой луны третьего года Тэнряку (949 г.). Посмертно удостоен Первого ранга высшей ступени. Был ему семьдесят один год.

ВЕЛИКИЙ МИНИСТР САНЗЁРИ [СЭЙСИНКО:]

Сей министр был старшим сыном министра Тадахира. Его называли министром Оно-но мия. Досточтимая матушка его была дочерью монаха-императора Кампё: [Уда]. Он состоял в чине министра двадцать семь лет, целых двадцать лет был правителем Поднебесной ⁶⁸ — регентом сэссё: и канцлером кампаку. Посмертное имя — Сэйсинко:. Превзошел всех на пути японских песен, многие вошли в “Поздний изборник” ⁶⁹. И в сердечном благородстве не находилось ему равных, люди почитали его образцом. Никогда не выходил с непокрытой головой на южную сторону дома Оно-но мия, ибо оттуда ясно виднелись криптомерии Инари ⁷⁰. “Божества могут увидеть меня нарушающим правила учтивости”, — говаривал он с большим почтением. Если же иногда забывал, то в страхе прикрывался рукавом.

Дочь сего министра скончалась, будучи высочайшей наложницей нё:го. Хорошенько не помню, но, кажется, это произошло во времена Мураками. Слышал я, что и сын его, родившийся от дочери министра Токихира, [69] которого называли младшим военачальником сё:сё: Ацутоси, скончался раньше своего отца-министра. [Отец] как раз сильно горевал, когда из Восточной стороны Адзума, не зная еще о кончине сына, прислали ему коня, и тогда министр [Сэйсинко:]:

Вот и сыскалась земля,

Где не ведают люди

О горе моем.

Отправлюсь туда, на Восток,

Чтобы приют обрести. ⁷¹

— Это очень печально, — сказал [Ёцуги] и отер глаза.

— Детское имя у министра было Усикаи, Погонщик Быков, и поскольку это так, то домашние, обращаясь к погонщикам быков, называли их всех усицуки, “слугами при быках” ⁷².

У младшего военачальника сё:сё: Ацутоси был сын, старший управляющий дайни Сукэмаса — в мире искусный мастер каллиграфии. В гавани, откуда он направлялся по окончании службы в столицу через землю Иё, поднялась ужасная буря: поверхность моря взволновалась, задул страшный ветер. Когда [буря] чуть поутихла, собрался он, было, ехать, а тут опять непогода. И так день за днем. Он очень досадовал, а на свой вопрос, получил ответ: “Это проклятие божества”. Как же мог он избежать проклятия? И привиделся тут ему страшный сон: явился мужчина замечательно достойного вида и сказал:

— Буря сия, налетающая что ни день, — дело моих рук. Во всех святилищах висят доски с надписями, в моих святилищах их нет, а так бы хотелось. Дюжинный каллиграф мне не нужен, вот и подумал, не соизволите ли вы? Жаль было счастливую возможность упускать, потому и задержал вас.

— Назовите ваше имя? — сказал [Сукэмаса], и тот ответил:

— Я старец, что живет на берегу моря в Мисима ⁷³.

Во сне ему стало страшно, а когда пробудился, испугался еще больше. Погода стояла светлая и ясная, словно и не было многих дней непогоды, ветер дул в нужную для переправы в Иё сторону, и они достигли цели, будто на крыльях. [Сукэмаса] несколько раз совершил омовение в горячем источнике, основательно очистился душой и телом, надел парадное платье, что пристало дню ⁷⁴, и вскоре в присутствии божества святилища сделал надпись, и, призвав жрецов, велел ее повесить. Выполнив все по форме, вернулся домой без всякого страха. Все, вплоть до самой последней лодки, благополучно добрались до столицы. Люди восхваляют наши дела — это нам в удовольствие, а уж если божество так горячо умоляет — тем более. Как же торжествовал в душе [Сукэмаса]! Приблизительно с этого времени слава его как первого в Японии каллиграфа все росла и росла. И надпись в святилище Рокухара Мицудзи ⁷⁵ сделана сим старшим управляющим дайни. Так, сия надпись и надпись в святилище Мисима сделаны одной рукой. Что до его характера, то о нем было известно, что он ленивец и чуточку недотепа. [70]

Покойный канцлер кампаку [Мититакэ], что был между [двумя канцлерами — Канэиэ и Митинага], строя дворец Хигаси Сандзё: ⁷⁶. повелел расписать раздвижные перегородки сё:дзи стихами и картинами и сему старшему управляющему дайни повелел сделать надпись на цветной бумаге, натянутой на деревянные рамы. Конечно, все было бы прекрасно, если бы он пришел и сделал надпись до того, как собралось множество людей: явились близкие друзья господина канцлера кампаку, высшие сановники, придворные и другие; он же заставил себя ждать, пока солнце не поднялось высоко, и, сдается мне, не очень-то вежливо было так опаздывать. Он был смущен, но надпись сделал, и, когда уходил, получил женское платье в награду за труды. Не хотелось брать, но и отказаться было нельзя, и ему пришлось, накинув платье на плечо, удалиться, растолкав людей — сия оплошность произошла из-за его легкомыслия. Все думали: “Если бы он пришел и сделал надпись, пока все было тихо, ничего бы не случилось”. Он и сам так думал. Но были и такие, кто осуждали господина [Митиканэ]: “Подобным образом пристало обходиться разве что с мастером низкого звания”, — говорили они.

Дочь сего старшего управляющего дайни стала госпожой Северных покоев у начальника Правой привратной охраны уэмон-но ками, двоюродного брата отца — Ясухира, и матерью господина Цунэто:. Она была мастерицей каллиграфии и не уступала старшему управляющему дайни [Сукэмаса]. Младшая сестра старшего управляющего дайни [Дадзайфу:] была госпожой Северных покоев у министра Хо:дзю:дзи ⁷⁷. Из ее дочерей — одна стала во времена монаха-императора Кадзана высочайшей наложницей нё:го Коки-дэн; другая — госпожой Северных покоев у среднего советника тю:нагона, Вступившего на Путь, ню:до: ⁷⁸. Еще один сын — управляющий двора таю: нынешней императрицы тю:гу: назывался главой кё: Таданобу ⁷⁹. Третий сын господина Оно-но мия приходился родным братом младшему военачальнику сё-сё: Ацутоси, дослужился до начальника Правой привратной охраны уконоэ-но ками, он был известен как Тадатоси.

У сего господина было трое сыновей от дочери Масубуна, наместника ками земли Харима. Старший господин Такато: умер, будучи старшим управляющим дайни [Дадзайфу:]. Второй, по имени Ясухира, дослужился до среднего советника тю:нагона и начальника Правой привратнои охраны уконоэ-но ками. Его сыновья — это господин Цунэмити, нынешний начальник Правой личной императорской охраны удайсё:, другой — господин Сукэхира, близкоприслу-живающий дзидзю: и государственный советник сайсё: ⁸⁰, заместитель управляющего гон-дайни двором нынешней императрицы-матери ко:тайго: ⁸¹. Сын сего господина Тадатоси был усыновлен своим дедом, министрам Оно-но мия, который называл его Санэсукэ и очень ласкал. “Санэ” — иероглиф из имени сего министра [Санэёри]. Именно сей господин называется нынешним Правым министром Оно-но мия, и, сдается мне, нрав имеет престранный.

Сей министр, печалясь о своей бездетности, усыновил племянника, государственного советника сайсё: Сукэхира. Позже придворная дама родила [71] ему сына, господина Рё:эна, монаха и дворцового священника губу. А еще дочь, которую называли Кагуяхимэ ⁸²; ее, видимо, родила дама, прислуживавшая [в его доме]. Ее матушка — это дочь молочной матери государственного советника сайсё: Ёритада. Госпожа Северных покоев [Санэсукэ] была высочайшей наложницей нё:го у монаха-императора Кадзана и дочерью министра церемоний сикибукё: Тамэхира. После того, как монах-император [Кадзан] принял постриг, говорят, о ней подумывал и средний военачальник тю:дзё: Митинобу, а услыхав, что ее навещает сей господин [Санэсукэ], средний военачальник тю:дзё:, послал ей [песню]:

Способна ли радость

Глубоко сердце затронуть?

Вот горе прямо в плоть проникает,

Пронзает сердце

До самой глуби. ⁸³

Сия высочайшая наложница нё:го прислуживала господину. Сию особу [Кагуяхимэ] поместили в комнате за занавесями на помосте ⁸⁴ в покоях восточной стороны дворца Синдэн в Оно-но мия и преданно ухаживали. Интересно, кто станет ее женихом?

Господин [Санэсукэ] втайне имел немалое состояние: по сути, он унаследовал все многочисленные богатства и поместья покойного господина Оно-но мия. Он построил великолепный дом. Флигели, главный дом, галереи — самые обыкновенные, но на юго-востоке возвышался Главный храм мидо: (все четыре стены по три гэна ⁸⁵, в галереях — кельи для монахов дома губу). В бане врыты в землю два огромных чана, и не было дня, чтобы не курился дымок над крышей. В Главном храме — множество [статуй] золоченых Будд, а во всех вместилищах для подношений — постоянно не менее, чем по тридцать коку риса ⁸⁶. К Главному храму ведет дорога от пруда, что напротив дома, подальше — расчищена поляна, высажены цветы четырех времен года и алые клены. Можно переправиться к храму и через пруд на лодке. И другого пути, кроме описанных, нету.

[Там служили] монахи — люди высокой учености или чтецы сутр ⁸⁷, наставники секты Истинного слова Сингон ⁸⁸. [Санэсукэ] снабжал их летней и зимней одеждой, наделял мерами риса, а они возносили молитвы во искупление его грехов и для процветания добродетелей, а еще молились за благополучие барышни. Строительство сего дворца Оно-но мия велось от зари до зари, и днем там обычно не трудилось менее семи-восьми плотников. Если где в мире и стучали топоры, так это в храме То:дайдзи ⁸⁹ и в сем дворце! Это ли не знак того, что великий господин дед [Сэйсинко:] его отличил!

Мы слыхали, правда, что есть и [еще один] сын, это нынешний наместник ками провинции Хо:ки по имени Сукэёри. Говорят, у них с барышней разные матери, но кто его мать — не ведаю. [72]

ВЕЛИКИЙ МИНИСТР ЁРИТАДА [РЭНГИКО:]

Сей министр был вторым сыном министра Оно-но мия Санэёри [Сэйсин-ко:]. Его досточтимая матушка, супруга министра Токихира, приходилась родительницей также и младшему военачальнику сё:сё: Ацутоси. В чине министра он находился девятнадцать лет, канцлером кампаку был девять лет и стяжал успех в сей жизни. Поскольку он жил к северу от Сандзё: и к востоку от Ниси-но То:ин, называли его господином Сандзё: ⁹⁰. Когда монах-император Итидзё: взошел на престол, [Рэнгико:], не будучи в родственных отношениях [с новым государем], оставил должность канцлера кампаку. Он назывался просто господином Великим министром о:кио:и-доно и жил один во дворце Сидзё:-но мия ⁹¹. Бывший заместитель правителя Западных земель [Дадзайфу:] гон-но соти Такаиэ, внук первого человека [своего времени кампаку Канэиэ] жил на широкую ногу, поскольку приходился зятем господину Рокудзё: [Сигэнобу], он постоянно ездил верхом по проспекту Ниси-но То:ин.

Кто-нибудь иной выбрал бы другую дорогу, но [Такаиэ] направлял своего коня туда, где жили Великая императрица о:кисаки [Энеи] ⁹² и Великий министр дайдзё:дайдзин [Рэнгико:]. И хотя это не нравилось господину Великому министру о:кио:и-доно [Рэнгико:], что он мог поделать?! Захотелось ему посмотреть, как выглядит этот мимоезжий, поглядел он через решетчатое окно в северной галерее у средних ворот — тот скакал на горячем ретивом коне с развевающимися завязками воротника и впереди него двадцать-тридцать слуг в разноцветных платьях ⁹³ громкими криками расчищали ему путь. Скользнув взглядом по дому, [Такаиэ] натянул поводья, высоко поднял веер и проехал мимо; [Ёритада] оскорбился, но жаловаться было бесполезно, и потому он сказал только: “Пустой человек!”. Что еще сказать о столь беспримерной грубости?

По правде говоря, поскольку дочь господина Рокудзё: [Сигэнобу] была старшей женой наместника соти и среднего советника тю:нагона [Такаиэ] и дочерью матери господина Сандзё: [Рэнгико:], то [Такаиэ] приходился внуком [Рэнгико:]. И потому ему следовало чаще наведываться к нему, чем к другим, и осведомляться о здоровье.

Сей министр Ёритада [Рэнгико:], хоть и был первым среди людей, но являлся во дворец в обычной одежде. Когда же он намеревался докладывать [государю], то являлся в церемониальном платье хого ⁹⁴. Служил [государю] в Зале приемов ⁹⁵. Стоя за ширмой, на которой [перечислены] были годовые церемонии ⁹⁶, докладывал через дежурного архивариуса куро:до и получал поручения. А еще прибывал он только тогда, когда государи [Энъю:, Кадзан] изволили появляться в Зале демонов ⁹⁷ и призывать его. А все потому, видимо, что он, будучи канцлером кампаку. не состоял в родстве с государем.

От дочери принца Ёакира, покойного главы ведомства дворцовых служб накацукасакё:, родились у него две дочери и сын. старшая барышня была [73] высочайшей наложницей нё:го во времена монаха-императора Энъю:, и в одиннадцатый день третьего месяца пятого года Тэнгэн (982 г.) поднялась до ранга императрицы и стала называться средней императрицей тю:гу:, было ей двадцать шесть лет. Сына у нее не было. Называли ее принцессой Сидзё:-но мия. О ней говорили как об особе изящной и превосходной во всех отношениях. И в добрых делах, и в молитвах она следовала Закону [Будды]. К ежегодным сезонным чтениям сутр ⁹⁸ она не относилась с пренебрежением, как к рутине; устраивала так, чтобы двадцать монахов в течение четырех дней были прекрасно поселены в обустроенных кельях, могли помыться в бане и питаться надлежащей постной пищей; ее попечением их снабжали множеством необходимых вещей. Она, также облачившись в чистые одежды и беспредельно очистившись, сама одаривала монахов — прежде выразив им свое почтение — подходящими дарами. Когда помощник епископа со:дзу Эсин отправился собирать подаяние ⁹⁹, в столице все собрались и приготовили замечательную постную пищу, а сия императрица велела чеканить ему из серебра красивейшую чашу для еды ¹⁰⁰, тогда помощник епископа со:дзу сказал: “Слишком напоказ — неприлично”, — и прекратил сбор подаяния.

Другая дочь [Ёритада — Сиси] была высочайшей наложницей нё:го во времена монаха-императора Кадзана, она, кажется, живет монахиней у императрицы Сидзё:-но мия. Говорят, нынешний старший советник дайнагон и ревизор адзэти господин Кинто: ¹⁰¹ — единоутробный брат императрицы [Сидзё:-но мия] и высочайшей наложницы нё:го [Сиси]. Непревзойден он был на пути поэзии, ведь он доводился внуком Оно-но мия [Сэйсинко:]. Считался замечательным, утонченно благородным человеком. Его дочь была госпожой Северных покоев у нынешнего министра двора найдайдзина [Норимити], она год за годом рожала детей и в прошлом году в первом месяце скончалась, и старший советник дайнагон, позабыв обо всем, бесконечно оплакивал ее кончину.

Был и еще один сын, старший ревизор Левой ревизионной канцелярии садайбэн господин Садаёри; среди молодых придворных он, кажется, — самый утонченный и искусный в поэзии. Его матушка, госпожа Северных покоев — высокородная особа: дочь Девятого принца-сына Мураками и дочери господина Матиоса, младшего военачальника сё:сё:, Вступившего на Путь, ню:до:, То:номинэ [Такамицу]. Супруга господина министра двора найдайдзина [Норимити] и сей господин ревизор бэн [Садаёри], таким образом, связаны кровными узами и весьма родовиты. Ах, сей господин старший советник дайнагон [Кинто:] однажды высказался опрометчиво. Когда его младшая сестра Сидзё:-но мия впервые, сделавшись императрицей, отправилась во дворец по проспекту [Ниси] То:ин, то проехала мимо дворца Хигаси Сандзё:. То-то и великий господин. Вступивший на Путь, о:ню:до:-доно [Канэиэ], и ныне покойная высочайшая наложница нё:го [монаха-императора Энъю: — Сэнси], да и старший советник дайнагон, ревизор адзэти [Кинто:] почувствовали себя уязвленными ¹⁰². Старший брат императрицы, пребывая в прекрасном расположении духа, придержал коня и, заглянув в дом, вопросил: [74]

— Когда же сия высочайшая наложница нё:го [из дома Хигаси Сандзё:-ин — Сэнси] достигнет ранга императрицы?

И все в семье, начиная с господина [Канэиэ], разгневались, но поскольку они знали, что у [Сэнси] имеется [сын] принц-наследник [будущий монах-император Итидзё:], то окрепли духом. И даже люди посторонние, слышал я, говорили:

— Это все пустые слова.

Когда монах-император Итидзё: взошел на престол, то высочайшая наложница нё:го [Сэнси] стала императрицей ¹⁰³ и вошла во дворец, и тогда старшему советнику дайнагону [Кинто:], помощнику управителя [дворца императрицы] кэй-но сукэ, некая дама из экипажа помахала веером и сказала:

— Приблизьтесь, хочу вам кое-что сказать. Он спросил.

— Что такое? — и приблизился, а госпожа Син-но Найси ¹⁰⁴ выглянула из [экипажа] и спросила:

— Где же ваша сестра, бездетная императрица?

[Позднее господин Кинто:] рассказывал.

— Она помнила случившееся много лет назад. Я и сам осуждаю себя за те слова, так что она вправе говорить мне колкости. Глубоко чувствую опрометчивость сказанного тогда.

Но поскольку характер он имел утонченно-благородный, то более этого дела не касались, все закончилось намеком сей Найси.

В один год господин, Вступивший на Путь, ню:до:-доно [Митинага], отправился на увеселительную прогулку на лодках на реку О:игава; он поделил все лодки на Лодку китайских стихов, Лодку музыки и Лодку японских песен и усадил в них гостей, сообразуясь с их талантами; когда же прибыл господин старший советник дайнагон [Кинто:], то господин, Вступивший на Путь, ню:до:-доно [Митинага], спросил:

— В какую лодку изволит сесть старший советник дайнагон? И тот ответил:

— Пожалуй, в Лодку японских песен. И так сложил:

Ветер студеный

Яростно задувает с горы Огура.

Вся природа надела

Парчовое одеяние

Из алых кленовых листьев. ¹⁰⁵

Так он мастерски сложил, а ведь всего-то на вопрос отвечал! Вот что он сам изволил говорить.

Следовало бы мне сесть в Лодку китайских стихов. Если бы я сложил такое же китайское стихотворение, то слава моя превзошла бы все. Ах, как досадно! Когда господин спросил: “В какую?”, я последовал велению сердца, — [75] так, я слышал, передавали. Превзойти всех в каком-нибудь деле — замечательно, но отличиться на многих путях — такого не бывало и в древности.

Министр [Рэнгико:] скончался в двадцать шестой день шестой луны первого года Эйсо (989 г.), посмертно был удостоен Первого ранга высшей ступени, его называли Рэнгико: О потомках сего министра уже было сказано.

ЛЕВЫЙ МИНИСТР МОРОМАСА ¹⁰⁶

Сей министр пятый сын министра Токихира, был известен как министр Коитидзё:. Его досточтимая матушка приходилась родительницей и господину Кудзё: [Моросукэ]. В чине министра состоял три года. Был перемещен на должность Левого министра после того, как господина Ниси-но мия [Та-каакира] сослали в Цукуси. Люди передавали, что все беспорядки, случившиеся потом, произошли из-за навета сего министра Коитидзё:. После этого он не прожил и года, ходили слухи, что виной тому — проклятие [Такааки-ра], но не знаю, правда ли это.

Его дочь, высочайшая наложница нё:го Сэнъё:дэн ¹⁰⁷ [Хо:си] во времена Мураками, собой была удивительно хороша. Когда она направлялась во дворец и ей подавали экипаж, то сама она уже сидела внутри, а волосы все тянулись до самого столба во внутренних покоях ¹⁰⁸. Передавали, что если прядь ее волос положить на бумагу Мити-но куни ¹⁰⁹, то не останется ни единого просвета. Уголки ее глаз были немного приопущены, и это делало ее еще прелестней. Государь [Мураками] изволил быть в расцвете своей любви к ней и так сложил:

И здесь, средь живых,

И после смерти,

В мире ином,

Птицами станем,

Крыло — одно на двоих.

И в ответ высочайшая наложница нё:го [Хо:си]:

Осень настанет,

И если не переменятся

Листья-слова,

Я тоже не изменюсь, и будем

Сросшимися ветвями. ¹¹⁰

Услыхав, что она знает наизусть “[Собрание] старинных и новых [песен Японии]”, государь, чтобы испытать ее, спрятал книгу и. не показывая высочайшей наложнице нё:го [Хо:си], начале [Предисловия] “Песни Ямато...” ¹¹¹ и прочитал начальные слова [песен], попросив досказать остальное, и она все прочитала совершенно точно — и Предисловие, и песни. Отец ее [Моромаса], услыхав об испытании, облачился в парадные одежды, обмыл руки и велел повсюду читать сутры и сам возносил молитвы, вкладывая в них [76] всю душу. Государь, бесконечно любя ее, усердно давал ей уроки игры на тринадцатиструнном кото ¹¹², в чем сам был весьма искусен; стало, впрочем, известно, что когда скончалась императрица-мать ко:го: монаха-императора Рэйдзэй [Анси], его любовь заметно ослабела. Он изволил говорить:

— Когда я вспоминаю, как неприязненно относилась к ней покойная императрица, я испытываю сильную горечь и досаду.

Сия высочайшая наложница нё:го [Хо:си] родила одного сына-наследника, которого называли Восьмым принцем [Нагахира]. Был он собою пригож, но ходили слухи, что умом, напротив, совершенно слаб. В ряду сущих в мире мудрых правителей в Китае называют государей Яо и Шуня ¹¹³, а в сей стране — Энги и Тэнряку. Энги — это прежний государь Дайго, а Тэнряку — это прежний государь Мураками. Удивительно, что сын сего государя [Мураками] и внук министра Коитидзё: [Моротада] изволит быть таким слабоумным.

Старший брат его матери, высочайшей наложницы нё:го, назывался старшим военачальником Левой [императорской охраны] садайсё: Наритоки, он скончался в двадцать третий день четвертой луны первого года Тё:току (995 г.), в год младшего брата земли и овна, было ему пятьдесят пять лет. Считали, что сей старший военачальник дайсё: [Наритоки] даже превосходит своего отца министра тяжелым характером и еще больший сумасброд. Ко всему еще и тщеславится почем зря. Прислуживал государю, когда тот изволил учить госпожу его младшую сестру [Хо:си] игре на кото, и со слуха сам тоже [научился]. Считал себя — да и люди считали так же — искусным на сем пути; впрочем, обычно бывал не в настроении и соглашался играть, только когда случалось какое-нибудь важное событие и после усиленных уговоров, но и тут расщедривался на одну-единственную сыгранную в лад мелодию.

— Уж очень тщеславится! — говорили люди.

Подарки, что ему подносили посетители, выставлял в саду перед [домом], ночью он убирал их в кладовую для даров, а днем опять выносил в сад, и так до тех пор, пока следующие посетители не делали новых подношений — все это выглядело слишком уж напоказ. Приходившим он давал понять: вот, мол, как бывает. Полагал, что делает все точно как те, кто соблюдает старинные обычаи. Считал свое поведение необыкновенно глубокомысленным, но люди-то почитали его никчемным.

[Наритоки] уговорил своего племянника Восьмого принца [Нагахира] дать Большой прием; будучи любителем вина, он надумал развлечься, напоив гостей, и хорошенько все объяснил [Восьмому принцу]:

— Если высшие придворные соберутся рано уходить, останови их любезными словами “побудьте еще немного”.

Слабоумный, нет ли, но принц, устраивающий большое собрание — это казалось так необычно, что явилось множество гостей. Прекрасный был прием в старинном стиле! Но в тот же день происходили дела государственные, и когда гости заторопились расходиться, принц вспомнил:

— Да, ведь Наритоки велел мне кое-что сказать! [77]

Он часто посматривал в сторону старшего военачальника дайсё: [Наритоки] и, когда тот сделал ему знак глазами, весь раскраснелся и, не умея быстро сказать ни слова и вдруг испугавшись чего-то, с удивительной силой стал хватать гостей за церемониальные платья, так что оборвал один рукав. Все придворные, рассаженные строго по ранжиру вплоть до самых последних, начали переглядываться, с трудом сохраняя спокойствие, лица их исказились и покраснели, они под предлогом неотложных дел поторопились удалиться.

Господин, Вступивший на Путь, ню:до:-доно [Митинага], еще молодой придворный, сидел на самых задних местах, откуда не очень-то хорошо видно было. Передавали его рассказ о случившемся как о забавном происшествии тех времен:

— Я разглядел только улыбки на лицах гостей.

Старший военачальник дайсё: [Наритоки], побледнев, сказал с досадой:

— Зачем я только уговорил принца дать этот Большой прием, лучше было научить его говорить.

Все знали, принц поистине — человек необычный, и никто не осуждал его, что же до сего господина [Наритоки], то говорили:

— Он прекрасно знал, что принц не в своем уме, незачем было все это устраивать. Ведь тот предстал в неприглядном виде перед множеством гостей, которые все видели и слышали!

Для него, пользовавшегося в мире репутацией человека большого и здравого ума, подобные пересуды были унизительны.

Госпожа Северных покоев сего господина [Наритоки] была дочерью старшего советника Нобумицу дайнагона Бива. У нее были две дочери и два сына. Одна дочь [Сэйси] была высочайшей наложницей нё:го у монаха-императора Сандзё: в пору, когда он был наследным принцем, владельцем Восточного павильона, ее называли Сэнъё:дэн, она была в самом расцвете. Родила четырех принцев и двух принцесс наследному принцу, владельцу Восточного павильона, монаху-императору Сандзё:. Через год после того, как наследный принц взошел на престол, в двадцать восьмой день четвертой луны первого года Тёва (1012 г.), она стала императрицей, ее называли императрицей-матерью ко:тайго:.

А другая дочь [Наритоки] после смерти отца по своей воле всего года два-три пробыла старшей супругой четвертого сына монаха-императора Рэйд-зэй, называемого принцем-наместником соти-но мия [Ацумити] ¹¹⁴. Когда же принц обратил свои чувства на Идзуми Сикибу ¹¹⁵, разочарованная, вернулась в дом Коитидзё: ¹¹⁶ и с тех пор, говорят, совершенно обеднела и живет в несказанно стесненных обстоятельствах.

Императрица-мать ко:тайго: [Сэйси] относилась к сему господину [Наритоки] с почтением. Во времена, когда принц Ацуакира, единственный сын сей императрицы, назывался главой ведомства церемоний сикибукё:, в двадцать девятый день первой луны пятого года Тёва (1116 г.) монах-император Сандзё: отрекся от престола, и сей глава ведомства церемоний сикибукё: стал [78] наследным принцем, владельцем Восточного павильона, было ему двадцать три года. Все считали, что [подобный выбор] имеет под собой разумные основания, но он всего два года пробыл [наследным принцем] и не ощутил вкуса к такой жизни; когда он был просто принцем, он привык развлекаться на тысячу ладов, четко размеренная жизнь наследного принца оказалась слишком церемонна. Он размышлял о том, чтобы как-нибудь покончить с такой жизнью, и говорил императрице-матери ко:тайго: [Сэйси]:

— Так жить не желаю.

А она этому с самого начала воспротивилась и все твердила:

— Это неслыханно. Нечего и обсуждать.

Не зная, что и думать, она отправила известие господину, Вступившему на Путь, ню:до:-доно [Митинага]; когда же тот изволил прибыть, подробно поведала ему обо всем. Когда [принц] объявил ему:

— Думаю сложить с себя сан [наследного принца] и просто вести спокойную жизнь, — тот сказал:

— Нет, этого я ни в коем случае не могу допустить. Вы, что же, решили положить конец роду монаха-императора Сандзё:? Постыдное и печальное деяние! Дело, видимо, в том, что внушили вам подобное намерение злые духи, которые полностью завладели [еще вашим дедом], монахом-императором Рэйдзэй. Вам следует помнить об этом и остерегаться.

— Пусть так, но я не раз желал постричься в монахи, ничего другого мне не остается, — сказал [наследный принц].

— Вы так далеко зашли, я и не знаю, что вам сказать. Нам следует обратиться во дворец, — промолвил [Митинага], и [принц] очень обрадовался. Господин [Митинага] прибыл во дворец, и какие же чувства должна была испытывать Великая императрица тайго: [Дзё:то:мон-ин], выслушав его?!

В точно таком же случае с наследным принцем, владельцем Восточного павильона, все думали о принце-главе ведомства церемоний сикибукё: [Ацу-ясу], а монах-император Итидзё: сказал:

— Не вижу у него надежных сподвижников, крепких духом, и потому наследным принцем станет нынешний [Го-Итидзё:].

И произошло так, как уже было ¹¹⁷, все было решено, и в пятый день восьмой луны первого года Каннин (1117 г.) в возрасте девяти лет Третий принц был возведен в сан наследного принца, владельца Восточного павильона, и в двадцать восьмой день восьмой луны в третий год Каннин (1119 г.) в возрасте одиннадцати лет прошел обряд Покрытия главы. Прежнего наследного принца, владельца Восточного павильона, называли отрекшимся Коитидзё:. Слов нет, чтобы описать счастливые обстоятельства нынешнего наследного принца, владельца Восточного павильона. Думали, что дело так и завершится, но не знали, что именно об эту пору.

Отрекшийся Коитидзё: был первым, отрекшимся по своей воле. Кажется, начиная с сего принца, от сана наследного принца отреклись всего девятеро ¹¹⁸. Среди них был монашествующий наследный принц [Савара], когда [79] он скончался, то стал называться Посмертно возведенным в сан Великим императором [Суто:], его почитали как святого в шестидесяти землях. И при дворе признавали его, [опасаясь его проклятия], ему [на могилу] подносили дань — часть первого урожая риса. С одной стороны, на такое решение отрекшегося [Коитидзё:] оказала сильное воздействие судьба его светлости [Митинага], а еще большее — вмешательство духа главы ведомства церемоний сикибукё: Мотоката, — так сказал Ёцуги. А слуга добавил:

— Довольно разумно. Однако происходило все совсем иначе. Кое о чем я прекрасно осведомлен.

Ёцуги сказал:

— Допускаю, очень может быть. С удовольствием выслушаю сейчас же, что передавали люди. Я люблю слушать об обычаях прежних времен и старинные истории.

[Слуга] понял, что возбудил интерес:

— Истинное положение вещей таково: все было прекрасно при жизни монаха-императора Сандзё:. После того как он скончался, то [с отрекшимся Коитидзё: все стало совсем не так, как] с обычными в мире наследными принцами, владельцами Восточного павильона; никто из придворных не приходил к нему, не занимался с ним музыкой и поэзией, не обхаживал его, не вел с ним приятных разговоров. В часы уединения ему нечем было развлечься, он предавался воспоминаниям о лучших временах и обстоятельствах и витал в облаках; пока был жив монах-император Сандзё:, являлись также и придворные монаха-императора, его посланцы сновали туда-сюда, и [принц] пользовался вниманием и имел множество удовольствий. Монах-император скончался, и в мире появился страх, [люди] почему-то боялись даже ходить по Большому проспекту [мимо дома отрекшегося], соблюдали предосторожности, и потому челядинцам при дворе наследного принца затруднительно стало служить ему, — что же говорить о том, как чувствовали себя низшие слуги! Служители из управления дворцового порядка не прибирали по утрам, и потому двор совершенно зарос травой — такая жизнь совсем не подобала [принцу]. Те, кто изредка посещал его, распускали в мире слухи:

— Мы слышали, что и господин [Митинага], и Великая императрица-мать тайго: [Дзё:то:мон-ин] сокрушаются о таком положении Третьего принца [Ацуакира]. “А если во дворце [у Го-Итидзё:] соизволит родиться принц, что тогда? Если бы мы только смогли прежде того возвести [Ацунага] в сан наследного принца, владельца Восточного павильона”, — такие ходили слухи. “Видимо, насильно лишат сана [наследного принца]”, — и другое говорили. А ведь не все здесь было правдой. Поскольку [принц] считал, что вряд ли это в самом деле возможно, услыхав об этом, пришел в волнение и не мог успокоиться. “Чем быть насильно лишенным сана, лучше самому отречься”, — думал он. Также “Господин [Митинага | намерен прекрасно обращаться с ним и предлагает ему в супруги госпожу хранительницу Высочайшего ларца [80] микусигэдоно, [дочь] госпожи Такамацу [Канси] ¹¹⁹”, — так говорили, но, как это бывает обычно со слухами, люди мира утверждали самое разное.

Императрица-мать ко:тайго: [Сэйси], выслушав все это, очень обрадовалась, а наследный принц, владелец Восточного павильона, понял, что хоть и хорошо бы [жениться на Канси], но паче чаяния он совершит это, труднее ему будет жить по своей воле, так что не может он оставаться наследным принцем, владельцем Восточного павильона. Говорили, [Ацуакира] дал знать императрице-матери хаха кисаки [Сэйси], что, мол, “не согласен”. Она же возражала ему и увещевала его:

— Это совершенно невозможно. Если правда все то, что касается госпожи хранительницы Высочайшего ларца микусигэдоно, то тебе непременно следует стремиться к [женитьбе]. Отрекаться же не следует ни в коем случае.

Утверждая, что все это происки злых духов, она повелела вознести молитвы. Как же могли люди мира знать, о чем [Ацуакира] постоянно думает в глубине сердца? “Ходят слухи, что после отречения наследный принц собирался попросить [господина, Вступившего на Путь, ню:до:-доно] “отдать ему в жены госпожу хранительницу Высочайшего ларца микусигэдоно”, — так говорили, и когда приближенным господина [Митинага] стало известно об этом, он подумал: “Если и вправду он по велению сердца выступит с таким предложением, не знаю, как и отвечать”.

Наследный принц, владелец Восточного павильона [Коитидзё:], решился наконец [сложить с себя сан], а после того попросить в жены хранительницу Высочайшего ларца микусигэдоно, но ясно было, что дело это неосуществимое и неразумное. Императрице-матери ко:тайго: [Сэйси] [наследный принц] ничего не сказал, а, пребывая в тех же чувствах, решил сообщить новость господину [Митинага], и, поскольку подходящего человека не случилось, послал архивариуса куро:до к господину заместителю управляющего двором императрицы гон-таю: [Ёсинобу] единственно потому, что тот жил на перекрестье улиц Сидзё:бо:мон и Ниси-но То:-ин, поблизости от дворца [принца] ¹²⁰.

Когда [Ёсинобу] нежданно-негаданно предложили:

— Навестите, пожалуйста, дворец, — [Ёсинобу], удивившись, спросил:

— Зачем зовут?

— Нужно поговорить об одном деле.

[Ёсинобу] подумал: “Это то, о чем ходят слухи. Не может быть, чтобы он отрекся. Наверное, речь идет о хранительнице Высочайшего ларца микусигэдоно”. И не смея принять решение в одиночку, [Ёсинобу] сказал:

— Я удивлен и немедля нанесу визит, но сначала хочу посоветоваться с министром [Митинага].

И он в первую очередь отправился к господину [Митинага].

— Такие и такие известия от наследного принца, — сказал он, и тогда господин [Митинага] тоже удивился и стал размышлять: “Чего же он хочет?” Ему в голову пришла та же мысль, что и господину таю: [Ёсинобу]: [81] “Он, конечно, хочет просить [в жены] хранительницу Высочайшего ларца микусигэдоно, и ответить отказом будет неловко. Пойти ему навстречу нельзя, поскольку обстоятельства его — весьма сомнительны. А еще, как говорят люди мира, быть того не может, чтобы он решился сложить с себя сан наследного принца”, — так подумал.

— Принц столь убедительно просит, что не прийти невозможно. О чем бы он ни стал говорить, следует выслушать то, что он намерен сказать, — сказал [Митинага].

К тому времени, как [Ёсинобу] прибыл [ко дворцу принца], стемнело. У караульни находились экипаж и свита господина Левого министра [Акимицу], и [Ёсинобу] с досадой подумал, с чего бы это. Но поскольку назад повернуть не мог, то вошел в Зал приемов и попросил архивариуса куро:до доложить о своем прибытии.

Тогда тот ответил:

— Тотчас нельзя доложить — господин министр перед его светлостью.

[Ёсинобу] огляделся: в саду густо разрослась трава, и Зал приемов выглядел бесконечно обветшавшим, совсем не так, как тому подобает в доме наследного принца, владельца Восточного павильона.

Господин министр удалился, [архивариус куро:до] доложил о [Ёсинобу], и [принц] перешел в трапезную. Когда он пригласил [Ёсинобу], тот вошел. [Принц] изволил сказать:

— Подойдите поближе. Вы не имели обыкновения навещать меня, и мне неловко было утруждать вас, но есть одно дело, о котором следует сообщить министру [Митинага], и поскольку не случилось человека, которого можно было бы послать передать ему это, а вы живете поблизости, решился просить вас передать ему письмо. Вот его суть: “Пребывание в сане наследного принца, владельца Восточного павильона, отвечает моим заветным желаниям, однако я не мог не испытывать робости при мысли о том, что нарушу повеления покойного монаха-императора [Сандзё:]. По размышлении, я решил, что преступно будет оставаться тем, кто я есть. Далеко простирается будущее государя [императора Го-Итидзё:]. ¹²¹ Мне не дано знать срок моего пребывания в сане и свою судьбу в бренном мире. Освободившись от обстоятельств, я утолю свои чувства, став подвижником [на Пути Будды], отправлюсь в паломничество и спокойно буду по своей воле предаваться благочестивым занятиям; мне будет мучительно тяжело, если обо мне станут вспоминать только как о бывшем наследном принце. Было бы желательно получить звание отрекшегося инго ¹²², годовые титулы, ранги и прочее. Что вы на это скажете?” Это и передайте [господину].

[Ёсинобу] почтительно повиновался и удалился. Поскольку была уже глубокая ночь, он отправился к господину [Митинага] рано утром, но не смог поговорить с ним, ибо тот облачался в парадные одежды, чтобы ехать во Дворец. Было шумно оттого, что собралась толпа посмотреть на его выход, по большей части — свитская челядь [Ёсинобу] решил передать послание в [82] тот момент, когда господин будет садиться в экипаж, а покуда занял место у решетки в угловой комнате Главного дома. Рядом оказался глава налогового ведомства мимбукё: Минамото [Тосиката] ¹²³. Он спросил:

— А вы почему здесь?

Поскольку от господина [Тосиката] нечего было скрывать, то [Ёсинобу] ответил, переменившись в лице:

— Я пришел по делу, но толпящаяся челядь помешала мне передать послание.

Сей господин [Тосиката] удивился и сказал:

— Раз известие важности необыкновенной, извольте немедленно сообщить. А по прибытии во дворец людей будет еще больше, и вам уж точно не протолкаться.

Согласившись, [Ёсинобу] приблизился к тому месту, где находился [Митинага], и тот, сердцем чувствуя, о чем пойдет речь, проследовал в угловую комнату и спросил:

— Вы навещали наследного принца?

Тот подробно рассказал о ночном разговоре, и [Митинага], конечно, понял, что дело это серьезное. Он обрадовался, что [принц] сложит с себя сан, поскольку весьма затруднялся принуждать его к этому. Он подумал: “Это прежде всего счастливая судьба Великой императрицы-матери тайго: [Дзё:то:мон-ин]!”

Посоветовавшись с господином главой налогового ведомства мимбукё: [Тосиката], [Митинага] сказал:

— Пусть совершит это как можно скорее. Нет необходимости выбирать благоприятный день. Стоит немного замешкаться, он передумает и [заявит]: “Не желаю слагать с себя сан”. Что вы на это скажете?

Тот согласился и заглянул в месяцеслов: сегодняшний день не был неблагоприятным. Тут прибыл и господин канцлер кампаку [Ёримити] и принялся уговаривать их, чтобы они поторопились, [Митинага] сказал:

— Как бы то ни было, но в первую очередь следует сообщить Великой императрице тайго: [Дзё:то:мон-ин].

Поскольку она пребывала во дворце, то сразу к ней и отправились. Когда господин изволил сообщить ей: так, мол, и так, — женскому сердцу, думаю я, это принесло еще большее счастье. Затем двинулись к наследному принцу, владельцу Восточного павильона [Коитидзё:]. Поскольку господин [Митинага] явился в сопровождении своих сыновей, да в окружении сановников и придворных, что всегда состояли в его свите, выход его был шумным и многолюдным.

Должно быть, на сердце у принца, пребывавшего в ожидании, хотя он и принял решение, было неспокойно. Людям, не знавшим намерений [принца], — при том, что его никто не навещал, — казалось загадочным вчерашнее появление господина среднего военачальника Второго ранга тюдзё: [Ёсинобу]: еще более изумлены они были в этот день, когда придворные [83] прибыли такой толпой, будто [канцлер кампаку] направляется к святилищу Камо с бегущими впереди разгоняющими народ челядинцами. Те же, кто были хоть немного посвящены в дела [принца], думали, что речь пойдет о событиях приятных: “Видно, будут совещаться о хранительнице Высочайшего ларца микусигэдоно”, — и похоже было на то. Те же, кто совершенно ничего не знал, в сердце своем опасались: “Не случилось ли чего с государем [Го-Итидзё:]”.

Такие мысли приводили в сердечный трепет — ведь это было бы куда как прискорбно. Даже матери-императрице хаха кисаки [Сэйси] не дали знать. Она сочла весьма странным, что у дворца государя так шумят, и послала узнать, но дорога, по которой обычно ходили придворные дамы, оказалась закрыта. Хотя [принц] твердо решил: “Поведаю господину [Митинага] обо всем, о чем думал с давних пор”, — но когда настал момент осуществить задуманное, он, как и следовало ожидать, заволновался в сердце своем о том, что его ждет. Когда же [принц] стал держать речь перед господином, то совсем оробел: тогда повторил сказанное накануне, но вкратце. Господин в ответ спросил его: “Как вы пришли к такому решению?” [Митинага] иначе взглянул на сокрушения его сердца, и пролил несколько слезинок и со словами: “Раз уж вы решили, то сегодня благоприятный день”, — и совершил отречение.

Сейчас же были учреждены [при дворе] службы отрекшегося [принца], сделано множество новых назначений. В службах отрекшегося сохранили тех же чиновников и архивариусов куро:до, [что состояли при нем как при наследном принце]. Главой управления [двора принца] бэтто: стал управитель двора средней императрицы гон-таю: [Ёсинобу], он спустился вниз и вознес благодарность ¹²⁴. Едва все дела устроились. [Митинага] удалился.

Когда господин [Митинага] еще находился [у принца], произошло нечто достойное сожаления: неизвестно каким путем пожаловала придворная дама от матери-императрицы хаха кисаки [Сэйси]. Дама, словно не понимала, что ее изволит ясно видеть [Митинага], собою была весьма неказиста, дрожала как осиновый листок и промолвила прерывающимся голосом:

— Как вы могли так поступить?

На что [господин] изволил сказать: “Печально, и вместе с тем забавно”. Точно не известно кто был императорским посланцем ¹²⁵. Все произошло так внезапно, что неведомо, какие дары [были преподнесены принцем посланцу]. Так рассказывал слуга.

[Ёцуги добавил]:

— Именно господин [Митинага] изволил позаботиться о дарах — раз уж Дело зашло так далеко, мог ли он медлить?

[Слуга продолжил]:

— Когда снимали посты ночной службы огня ¹²⁶ и караульную стражу, нашлись люди, что не в силах были перенести [это зрелище] ¹²⁷. Тем более можно представить себе, какие чувства испытывали императрица-мать ко:го:-но мия [Сэйси], госпожа высочайшая наложница нё:го Хорикава ¹²⁸ и другие, [84] что лелеяли большие надежды [о будущем наследного принца]. Люди в мире говорят, что госпожа высочайшая наложница нё:го сложила песню на случай:

О, как ошибались

В наших думах-надеждах!

Думали, к облачному колодцу

Ввысь, в небо, потянется

Дым сигнальных костров. ¹²⁹

Но вряд ли это было возможно. Чтобы сложить столь выдающуюся песню, необходимо обдумать ее сюжет. [Такие строки] могли бы позже сами собой всплыть в сердце, но как суметь сочинить такое сразу, на публике, как о том передают люди?! — воскликнул [слуга].

Старец [Ёцуги] тихо-тихо прошептал:

— Поистине, такое часто случалось, как мы слышали, и в старину, во времена, когда происходили важные события.

[Слуга]:

— После того как [Митинага] принудил [принца] сложить с себя сан, он принимал его как зятя, и люди говорили: так сложилось, что ему оказывали самый теплый прием и поистине этого было достаточно, чтобы порадовать его. Когда подавали кушанье, [Митинага] находился в трапезной и самолично вытирал столик и посуду, пробовал пищу, не отравлена ли. Он подносил ее к проему в ширмах-сё:дзи и передавал придворным дамам, находился совсем рядом, когда подавали на стол в Зале приемов, и следил, чтобы не случилось оплошностей. Печально, что все это тешило тщеславие [принца]. В то время даже не помышляли о том, чтобы [ныне] покойного принца [Ацуясу], главу ведомства церемоний сикибукё:, сделать [наследным принцем]. Неловко, когда говорят без толку о делах ныне живущих людей, другое дело, если речь идет о делах старины.

[Ёцуги сказал]:

— Тот, кого называли принцем-главой ведомства церемоний сикибукё: [Ацуясу], был старшим сыном покойного монаха-императора Итидзё:. Сего принца с давних пор называли принцем-наместником [земель Дадзайфу:] соти-мия, он наследовал чин главы ведомства церемоний сикибукё: после отрекшегося Коитидзё:, а место наследного принца оставалось свободным, и он оставил должность наместника соти и назывался главой ведомства церемоний сикибукё: Когда он во второй раз не сделался наследным принцем, владельцем Восточного павильона ¹³⁰, а наследным принцем, владельцем Восточного павильона стал [Ацуёси], он так предавался скорби, что скончался, после этого главой ведомства церемоний сикибукё: стали называть следующего после Коитидзё: второго принца крови синно Ацунори. А еще следующего третьего принца крови синно Ацухира называли принцем — [главой ведомства] дворцовых служб накацукаскё:, следующего четвертого называли принцем крови синно Мороакира, он с юных лет принял постриг, и, кажется, стал любимым учеником епископа со:дзё храма Ниннадзи ¹³¹ [85]

Из двух принцесс, младших сестер сих принцев одна, [То:си], во времена монаха-императора Сандзё: покинула столицу и стала жрицей святилища Исэ сайгу:, а после возвращения в столицу у нее была связь с господином Митимаса Третьего ранга ¹³², прозванным “грубияном”. Монах-император Сандзё:, в то время недомогавший, скорбел об этой связи. [Позже] она стала монахиней, а затем опочила. Нынешняя первая принцесса [Сиси] еще жива.

Барышню старшего военачальника дайсё: [Наритоки] Коитидзё: называют нынешней императрицей ко:го: [Сэйси]. Во времена монаха-императора Сандзё: ее решили возвести в сан императрицы, но в недавнем прошлом не случалось, чтобы возводили в сан императрицы дочь старшего советника дайнагона, и потому ее отец старший советник дайнагон [Наритоки] был посмертно удостоин чина Великого министра дайдзё:дайдзина; тогда-то ее и возвели в сан императрицы. О, счастливая императрица!

Один из ее братьев — близкоприслуживающий дзидзю:, Вступивший на Путь, ню:до: [Сукэто:]; другой брат — нынешний глава ведомства по делам казны, о:куракё: господин Митито:. А еще один брат — это Вступивший на Путь, ню:до:, принявший постриг Иё [Тамэто:]. Другая дочь ¹³³ [Наритоки — супруга принца крови синно Ацумити] находилась в весьма затруднительном положении. Когда [некий] человек захватил унаследованную ею от отца, старшего военачальника дайсё: [Наритоки], выделенную ей часть земли в О:ми, она не знала, что делать, и до такой степени обнищала, что дошла до полного забвения приличий: говорят, как-то ночью пришла пешком в Главный храм Амидадо: ¹³⁴ и подала прошение.

Господин [Митинага] возносил молитвы перед [образом] Будды в храме Амидадо:, а была уже глубокая ночь, и потому, опершись о подлокотник, он немного задремал и к своему неудовольствию почувствовал чье-то присутствие возле собачьей решетки ¹³⁵, присутствие женщины. Она тихонько спросила: “Можно к вам обратиться?” Господин подумал, что ослышался, но слова повторялись снова и снова, и он сообразил, что здесь и вправду кто-то есть. Это казалось странным, и он спросил:

— Кто здесь? Она ответила:

— Я такая-то и такая-то, пришла с прошением.

И хотя это показалось ему весьма и весьма странным, господин пожалел ее и не стал прогонять, а спросил:

— Что случилось?

И тогда она со словами: “Может быть, вы уже изволите знать это дело?” подробно изложила ему свои обстоятельства, и господин преисполнился сочувствия:

— Конечно, все слышали об этом. Насколько мне известно, дело это возмутительное. Я незамедлительно распоряжусь передать [человеку из О:ми], чтобы он отказался от своих притязаний. Но самой появляться здесь вам не подобает. Следовало попросить кого-нибудь вступиться за вас. Скорее возвращайтесь домой, — так соизволил сказать. [86]

— Именно к этой мысли я возвращалась снова и снова, но не оказалось никого, кому я могла бы доверить говорить от своего имени, и я пришла, в надежде, что вы пожалеете меня. Хотя и очень робела, но вы так ко мне отнеслись, что никогда не смогу вас отблагодарить

Похоже, она плакала, почтительно сложив руки, и казалась такой несчастной и жалкой, что и господин [Митинага] тоже изволил разрыдаться. По дороге назад, когда она проходила мимо людей у Больших Южных ворот ¹³⁶, некий господин ¹³⁷ задержал ее, и это был бессердечный поступок. Когда потом господин [Митинага] узнал об этом, он опечалился, и очень надолго лишил того господина своего расположения. Земли, по поводу которых она обращалась с прошением, навсегда без [права] обжалования [другой стороной], перешли во владение сей дамы, и имение ее стало еще много обширнее, чем прежде — и это было прекрасно. Люди все, как один, одобряли ее:

— Обеднеть до такой степени значит уже ничего не стыдиться, и прекрасно, что она, собравшись с силами, обратилась прямо [к Митинага].

Были и такие, кто думал иначе. Человек, что задержал ее у Больших ворот, был отцом старшего помощника таю: ведомства церемоний сикибукё: Минамото Масанари.

Комментарии

1. У сего министра, кажется, родилось одиннадцать сыновей. — В Сомпи буммяку, То:ин Кинсада (1350-1419) сказано, что у Фуюцуги было восемь сыновей.

2. А сколько было дочерей, — доподлинно не ведаю — В Сомпи буммяку говорится о двух дочерях.

3. ...получил годовые титулы и ранги (нэнкан нэнкю:) — То есть получил право выдвигать каждый год весной и осенью кандидатов на должности в различные ведомства и претендентов на ранги, и, следовательно, возможность собирать с них дань обычно этим правом пользовались члены императорского рода императрицы родственники императора по материнской линии, достойные приближенные императора

4. ранга трех императриц дзюсангу — То есть было установлено равенство в доходах и привилегиях с тремя императрицами (дзюсангу , или дзюнсангу) — Великой императрицей-матерью (матерью предыдущего императора) тайко:тайго императрицей-матерью (матерью ныне правящего императора) ко:тайго и императрицей-супругой ко:го. Обычно такую привилегию получали дед императора по материнской линии (в рассматриваемую эпоху это были Фудзивара) и свекр императора.

5. “[Собрание] старинных и новых [песен Японии]” — название знаменитой императорской антологии классической поэзии X в. в жанре вака (японской песни) кокинвакасю или сокращенно Кокинсю:; в разделе “Весна” (ч. 1) есть одно стихотворение Ёсифуса Русский перевод А. А Долина см Кокинвакасю Собрание старых и новых песен Японии. Свитки I-VI. Т. 1. М., 1995 С. 64.

6. Господин Сосэй (ум. ок. 990 г.) — крупнейший поэт антологии Кокинсю:, мирское имя — Ёсиминэ Харутоси, сын Хэндзё:.

7. Дзё:дзо:, монах дзё:гаку (891-964) — монах секты Тэндай. Некоторые комментаторы (Сато Мацумура) считают упоминание его имени ошибкой, поскольку Ёсими умер до рождения Дзё:дзо. Термин дзё:гаку означал число монахов, определенное для службы в государственном храме, позже употреблялся как титул.

8. “Тысячерукая богиня Каннон” (Сэндзю дарани) — молитвословие (санскр. дхарани) на санскрите, воспевающее богиню милосердия Каннон (санскр. Авалокитешвара кит. Гуань-инь).

9. Министр Бива — так называли Фудзивара Нагара по наименованию резиденции Бивадоно, которая располагалась к югу от Коноэ о:дзи и к востоку от Муромати о:дзи. Позже принадлежала Фудзивара Митинага и его дочери Кадзуко.

10. Императорская наложница фудзин — наложница третьей категории, всего их могло быть три, они выбирались из дочерей сановников Третьего ранга.

11. Годы Кампё: (889-897) — приходились на правление императора Уда, в монашестве этого императора называли Кампё: хо:.

12. ...более десяти лет правил миром. — Точнее — пятнадцать, с восемнадцатого года Дзё:ган, когда Мотоцунэ стал регентом, прошло пятнадцать лет.

13. ...называли его министром Хорикава. — Хорикава-ин — резиденция Мотоцунэ в столице Хэйанке, расположенная к югу от Нидзё: и к востоку от Хорикава, около берега речки Хорикава. В этой резиденции, кроме Мотоцунэ, жил Канэмити, его зять император Энъю: и принц Акимицу.

14. Большой прием дайкё: — проводился ежегодно в первую луну года по поводу назначения министров императором, наследным принцем Левым и Правым министрами, на эти приемы приглашались почетные гости управляющий Западными землями, Великий министр и т.д.

15. ...присутствовал и [принц Токиясу] — будущий Император Ко:ко:.

16. ...когда обсуждалось, что монах-император Ё:дзэй должен отречься. — Император Ё:дзэй страдал душевной болезнью.

17. Помощник епископа со:дзу Сё:эн (827-901) — поэт из рода Ки; епископ со:дзё: — высший духовный иерарх, сан, соответствующий. Второму придворному рангу, помощник епископа со:дзу — второй по важности духовный иерарх, впоследствии этот сан имел четыре ступени.

18. “На сброшенную цикадой...” — Это стихотворение в жанре вака вошло в антологию Кокинсю:. Смысл стихотворения в том, что цикада, сбросив кожу, продолжает жить, а Мотоцунэ, тело которого, по обычаю, было сожжено, оставил по себе только одно воспоминание — дымок погребального костра.

19. Канцукэ-но Мипэо — в О:кагами урагаки утверждается что человек с таким именем жил в эпоху Дзё:ва (834-848) и что такое родовое имя носили потомки божества Тоёкиирихико-но микото

20. Дни удаления от скверны моноими (ими-но хи), или омоноими — синтоистский обычай ритуальных запретов в эти дни, которые определялись гаданием, запрещалось покидать дом, есть мясо, веселиться, видеть других людей и читать письма следовало скрыться за занавесками и ширмами, а на куске бумаги написать “моноими” и приколоть к рукаву или прическе, целью такою обычая было очиститься перед богами от скверны и избежать беды.

21. Дворец Кая-индоно — резиденция Фудзивара Ёримити занимала два квартала с севера на юг и два — с востока на запад. На западе от него была дорога Хорикава Ко:дзи.

22. Глава палаты цензоров дан-но ин (или дандзё:-но ин) — палата цензоров была предусмотрена кодексом Тайхорё:, исправляла упущения, пресекала несправедливость во дворце и вне его, облагораживала нравы, главами палат ин назначались особы Третьего ранга, принцы крови

23. Министр Сутавара — Сугавара Митидзанэ (845-903). Род Сугавара происходил из известного древнего рода Хадзи, члены которого производили керамику ханива. В роду было много ученых и писателей, они принимали участие в составлении императорских антологий китайской поэзии, преподавали в придворном университете Митидзанэ был выдающимся поэтом, писал японские песни — вака и китайские стихи в жанре ши (собрание “Собрание мириад листьев дома Сугавара”, Канкэ Манъё:сю:), а также исторические сочинения Монах-император Уда, назначив его в 899 г. Правым министром, замыслил противопоставить Митидзанэ растущему влиянию Фудзивара, но Токихира сумел убедить восшедшего на престол императора Дайго, что Уда замышлял вместо него посадить на престол своего сына принца Токиё, и Сугавара был сослан на Цукуси (ныне о. Кю:сю) на должность управителя Западных земель — Дадзайфу. Воспоследовавшие несчастья рода Фудзивара приписывались мести духа Сугавара Митидзанэ. Дух его почитался как божество грома, а затем как божество — покровитель литературы и науки Тэмман Тэндзин. Комплекс храмов в честь бога Тэммана в столичном районе Китано был основан в 947 г., значительно расширен в 959 г. и получил название Китано Тэммангу:, или Тэммагу: (так же стали называть и самого Сугавара Митидзанэ), занимает почетное место в иерархии храмов, находился под покровительством императора, кроме того, в 919 г. был основан храм Китано Тэммангу и на Кю:сю:, месте его ссылки. После смерти Сугавара Митидзанэ, дабы умилостивить его дух, ему были дарованы прощение и высокие придворные ранги.

24. ...государь [Дайго] был еще весьма юн годами... — Император Дайго родился в первом году Нинна (885 г), значит, в четвергом году Сё:тай ему было семнадцать лет.

25. “С восточным ветром..” — Это стихотворение-вака вошло в антологию “Собрание японских песен, не вошедших в прежние антологии”, (Сю:и вака сю:) (раздел “Весна”, ч. 16). В переводе В.Н. Марковой оно звучит так

Пролей аромат

Лишь ветер с востока повеет.

Слива в саду!

Пускай твои хозяин далеко.

Не забывай весны!

26. “Брел по дороге...” — Это стихотворение также вошло в антологию Сю:и вака сю:.

27. “К чему удивляться, смотритель...” — Китайское стихотворение в жанре ши Сугавара Митидзанэ. По мнению некоторых комментаторов, это поэтический экспромт.

28. “Глубже морской пучины...” — Это стихотворение вошло в антологию “Новое собрание старинных и новых японских песен”, Синкокинсю:; комментаторы оценивают его как одно из наивысших достижений Сугавара Митидзанэ. Смысл его в том, что лучи луны проникают вглубь до самого дна моря. Так же до самого дна высвечивается и неповинное сердце Митидзанэ. Некоторые комментаторы усматривают в этом стихотворении буддийские коннотации.

29. Старший управляющий дайни — в управлении Западных земель — Дадзайфу: назначался из числа чиновников Пятого ранга; главой управления был всегда принц крови, но его обязанности обычно исполнял дайни или заместитель принца гон-но соти.

30.“Собрание сочинений” Бо Цзюй-и — имеется в виду “Собрание сочинений почтенного Бо”, Бо-ши вэньцзи, китайского поэта Бо Цзюй-и (Бо Лэ-тянь, 772-846).

31. Девятый день девятой луны — в этот день устраивают Праздник хризантем (тё:ё:), император дает прием во дворце Сисиндэн; на приеме сочиняют китайские стихи и пьют “хризантемовое” (с лепестками хризантем) вино.

32. Праздник хризантем кику эн — прием во дворце по поводу Праздника хризантем в девятый день девятой луны; один из пяти придворных приемов в году (госэтиэ, госэкку). См. также коммент. 31.

33. Дворец Цинлян — китайское название Дворца Чистоты и Прохлады Сэйрё:дэн.

34. “Последующее собрание” — речь идет о собрании стихов Сугавара Митидзанэ: “Последующее собрание дома Сугавара”, Канкэ косю:, 903 г. или “Последующие заметки дома Сугавара”, Канкэ косо:, 905 г.

35. “Не от ливня ли проливного...” — В этом стихотворении имеет место прием какэкотоба, то есть игра омонимов: обыгрывается слово нурэгину, что значит и “промокшие одежды”, и “ложные наветы”; одежды промокли от слез.

36. Храм Китано-мия — см. коммент. 2 к данной главе.

37. “Святилище Анракудзи” — храм на Цукуси (ныне о. Кю:сю:), место захоронения Сугавара Митидзанэ, нынешний храм Тэммангу:.

38. Настоятель бэтто:, местная управа содзи и прочие назначались императором. — Настоятель храма — это главный священник; местная управа — имеется в виду причт храмовых монахов — все они назначались из столицы.

39. “Что бы ни построили...” — Эта вака много раз цитировалась в средневековых сочинениях; здесь обыгрываются омонимы (прием какэкотоба) мунэ — “крыша”, “грудь” и ита[ма] — “щели между досками”, “боль”.

40. Министр Хон-ин — так именовали Левого министра Токихира (871-909) по названию его резиденции Хон-ин, расположенной к северу от Цутимикадо и к востоку от Хорикава.

41. Дочь сего министра Токихира, высочайшая наложница нё:го — Хо:си, наложница императора Уда, называлась еще Кё:гоку-но миясудокоро и Томиноко:дзи-но миясудокоро как наложница высшего ранга, имеющая детей. См. коммент. 51 к данной главе.

42. Лепешка-моти, или мотии — рисовая лепешка, имеющая ритуальное значение.

43. Сутра Будды Исцеляющего (Якуси кё:) — читалась у постели больных, в данном случае у изголовья.

44. “Варэ-о кубиру” “Задуши меня” — здесь игра слов; умирающий не расслышал и понял вместо: Иваюру Кубира дайсё: — “Тот, кого называют старшим военачальником Кубира” Варэ-о кубиру — “Задуши меня”.

45. Средний советник тю:нагон Ацутада (906-943) — сын Токихира.

46. Был он искусен в японских песнях... — Ацутада признан одним из тридцати шести гениев японской поэзии.

47. Как печален конец света! — В эпоху Хэйан считалось, что надвигается конец эпохи Конца Закона, длиною в 10.000 лет (санскр. маппо, яп. ё-но суэ); конец света знаменуют падение нравов и веры, бунты, кровопролития.

48. Прежний принц-наследник — принц Ясуакира (909-923), сын императора Дайго; он рано скончался, не успев взойти на престол.

49. Жрица храма Исэ сайгу: — Великая жрица Великого храма Исэ — Исэдайдзингу:, этот храм был посвящен богине Солнца Аматэрасу О:миками, клановому божеству императорского рода.

50. Таю:, или Таю:-но ними — нянька принца крови Ясуакира, выдающаяся поэтесса; ее стихи-вака вошли в антологию “Позднее составленное собрание японских песен”, Госэн вакасю:.

51. Служительница императорской опочивальни миясудокоро — так называли наложницу императора или наследного принца в ранге нё:го, у которой были дети или которая пользовалась особенным расположением.

52. На утро после свидания... был отправлен с посланием. — По обычаю, мужчина, вернувшись домой после любовного свидания, должен был непременно послать стихотворение своей даме, а она должна была сразу же ответить. Посланцами августейших особ бывали чиновники высоких рангов.

53. Управляющий в доме каси — мажордом, или дворецкий, в резиденции принца крови или особы Первого ранга.

54. ...в доме, занимавшем четвертую часть квартала. — Это был довольно скромный дом для министра, задававшего приемы; дома знати обычно занимали целый квартал.

55. Храм Ямасина, или Ко:фукудзи — храм рода Фудзивара в г. Нара, крупнейший храм эпохи Хэйан; назывался Ямасина (Ямасинадэра) по наименованию первого родового храма, возведенного в 669 г. в Ямасина (провинция Ямасина). Оттуда родовой храм был перенесен в провинцию Ямато, и в последний раз он был перенесен в Нару Фудзивара Фухито в 710 г.

56. ...принял постриг и возродился в раю. — О том, что сын Сукэмаса возродился в раю, узнали из снов [McCullough. P. 102]. Возрождение в раю Будды Амиды, в Чистой Земле Западного мира, в следующем рождении — цель буддистов-амидаистов.

57. Помощник епископа со:дзу Монкэй из Ивакура — со:дзу — второй по старшинству сан в духовной иерархии; Монкэй из Ивакура (968-1047), или Монкё: — внук Токихира, настоятель храма Дайундзи в Ивакура.

58. Мудрость Ямато (Ямато дамасии) — иначе: душа Ямато, то есть Японии, противополагалась китайской учености (Кара дзай).

59. Письмоводитель си — должность в Государственном совете, в одной из ревизионных канцелярий — Левой или Правой; в каждой было по одному письмоводителю (садайси и удайси), это были чиновники Шестого ранга.

60. Держатель для бумаг — подставка длиной в 1,5 м, на которой письмоводитель подавал бумаги высшему должностному лицу, в данном случае Левому министру Токихире.

61. “Собрание Исэ” (Исэгасю:) — собрание стихотворений придворной дамы Исэ, дочери наместника провинции Ямато Фудзивара Цугикадзэ, наложницы императора Уда, в юности Накахира любил ее; выдающаяся поэтесса антологии Кокинсю:.

62. “Рано ли, поздно ли...” — Это стихотворение-вака из антологии Синкокинсю:, здесь Тадахира говорит о своем отце Мотоцунэ.

63. Во время Большого приема во внутренних покоях [своего дворца] — этот прием был дан в ознаменование назначения Накахира канцлером в 936 г.

64. ...в чине министра — тридцать два года — в тексте ошибка: в ранге министра Тадахира находился тридцать шесть лет — с четырнадцатого года Энги: (914 г.) по третий год Тэнряку (949 г.).

65. Пресветлые божества Мунаката — три богини-покровительницы торговли (Тагорихимэ, Тагицухимэ, Итикисимахимэ); Мунаката их именовали по названию места (современная провинция Фукуока). Пресветлыми божествами называли синтоистских богов-ками.

66. ...зачем ему дом, из которого все равно придется когда-нибудь переезжать?! — Чтобы избежать осквернения божеств из близлежащего храма.

67. Зал советов в караульне — помещение, где собирались высшие сановники для обсуждения государственных дел; находился в караульне личной императорской охраны Левой стороны, к востоку от дворца Сисиндэн.

68. ...целых двадцать лет был правителем Поднебесной — Санэёри был министром с третьего года Тэнряку (949 г.), регентом стал всего за три года до кончины.

69. “Поздний изборник” — краткое название антологии Госэнсю:, полностью — “Позднее составленное собрание японских песен” (Госэн вака сю:) вторая императорская антология (951 г.).

70. Инари — известное синтоистское святилище в столице, посвящено божеству Пяти злаков — Богу обильного урожая; криптомерии — священные деревья божества Инари.

71. “Вот и сыскалась земля...” — Это стихотворение-вака вошло в антологию Госэнсю:, в Эйга моногатари (“Повесть о славе”, XI или ХП в.) и другие произведения.

72. Усицуки, “слуга при быках” — то есть слуга, состоящий при быках; детское имя носили до обряда Покрытия главы (гэмпуку).

73. Старец, что живет на берегу моря в Мисима. — В Мисима, в провинции № (современная префектура Аити), находится святилище О:ямадзуми дзиндзя, старец Мисима — божество из этого храма.

74. Парадное платье, что пристало дню (хи-но сокутай). — Это полное парадное платье, которое полагалось носить в торжественных случаях.

75. Святилище Рокухара Мицудзи — святилище секты Сингон, посвященное одиннадцатиликой богине милосердия Каннон; расположено к югу от Годзё: и к востоку от реки Камогава.

76. Дворец Хигаси Сандзё: — резиденция регентов и канцлеров; Фудзивара Канэиэ значительно расширил ее до Хигаси Сандэё: — Минами-но ин, затем она принадлежала сыновьям Канэиэ — Мититакэ и Митинага, позже потомкам Митинага; в этой резиденции родился император Итидзё:.

77. Министр Хо:дзю:дзи — Фуцзивара Тамэмицу (942-992), сын Моросукэ, стал Правым министром в 986 г., канцлером в 991 г. Получил имя Хо:дзю:дзи по названию наиболее влиятельного в эпоху Хэйан храма Хо:дзю:дзи, построенного под эгидой Тамэмицу, возможно, в честь его дочери.

78. Средний советник тю:нагон, Вступивший на Путь, ню:до: — Фудзквара Ёситика (957-1008), сын Корэмаса, заместитель среднего советника гон-тю:нагона с 985 по 986 г. Принял постриг после отречения своего племянника, императора Кадзана.

79. Управляющий двора таю: нынешней императрицы тю:гу:... Таданобу. — Нынешняя императрица — это Иси, а управляющий ее двора — это Фудзивара Таданобу (967-1035), сын Тамэмицу, влиятельная особа при дворе, знаток придворного этикета, талантливый писатель.

80. Государственный советник сайсё: — так назывались высокопоставленные чиновники, входившие в состав Государственного совета; наряду с санги, занимались государственными делами наравне с министрами и старшими советниками дайнагонами. Сайсё: и санги обычно были людьми выдающейся учености.

81. Нынешняя императрица-мать ко:тайго: — Кэнси (994-1027), вторая дочь Митинага, императрица-супруга императора Сандзё:.

82. Кагуяхнмэ — буквально ((Лучезарная дева” — такое же имя носила волшебная девочка из другого мира, которую старик Такэтори нашел в коленце бамбукового дерева в (Повести о старике Такэтори” (Такэтори моногатари, IX или начало X вв.). Полное имя — Наётакэ Кагуяхимэ — Лучезарная дева, стройная, как бамбук (перевод имени принадлежит В. Марковой).

83. “Глубоко ли ты...” — Это стихотворение-вака вошло в антологию “Собрание поэтических цветов” (Сикасю:).

84. Комната за занавесями на помосте — в помещении устанавливался помост, который с четырех сторон был огорожен занавесями,

85. Гэн — равен 1,8 м.

86. Коку — мера объема риса, равная 180 л.

87. Чтецы сутр (дзико:дзя) — монахи, ежедневно читающие установленную часть сутры, обычно — Лотосовой сутры.

88. Секта Истинного слова Сингон — буддизм секты Сингон отличался синкретическим характером, близок был к синтоистским верованиям, ему свойствен был мистицизм [Горегляд, 1975. С. 148-149].

89. Храм То:дайдзи — крупнейший буддийский храм Японии в г. Нара. в нем находится гигантская статуя Будды.

90. Господин Сандзё: (Сандзё: доно) — так называли Фудзивара Ёритада в отличие от монаха-императора Сандзё:-ин, поскольку он жил к северу от проспекта Сандзё:.

91. Дворец Сидзё:-но мия — находился к югу от проспекта Сидзё: и к востоку от Ниси-но Тонн, резиденция Ёритада называлась дворцом, поскольку там жила его Дочь Дзюнси, ставшая императрицей.

92. Великая императрица о:кисаки [Энеи] (972 998) — супруга императора Кадзана, позже супруга Санэсукэ.

93. ...слуги в разноцветных платьях — цвет одежды для слуг низшего разряда без рангов не был установлен.

94. Церемониальное платье хого — придворное парадное платье верхняя одежда с широким рукавом, следующее по рангу за полным парадным платьем сокутай.

95. Зал приемов (дэндзё:) — помещение для аудиенций во Дворце Чистоты и Прохлады Сэйредэн.

96. Годовые церемонии — список придворных церемоний и ритуалов был начертан на шелковых ширмах, стоявших у главного входа в Зал приемов.

97. Зал демонов (они-но ма) — помещение в юго-западном конце Дворца Чистоты и Прохлады Сэйре дэн, рядом с залом для аудиенций. На стенах его было изображено божество, покоряющее демона.

98. Ежегодные сезонные чтения сутр — чтения сутр проводились с 729 г. два раза в год во вторую и в восьмую луну по четыре дня, в эру Дзе ган (859-877) чтения проводились четыре раза в год. Около ста монахов являлись во Дворец Чистоты и Прохлады Сэйре дэн и читали сутры, например, Сутру Великой Мудрости (Цайханнягё: ).

99. Когда помощник епископа содзу Эсин отправился собирать подаяние... — со дзу — духовный ранг, следующий за епископом со дзё:, Эсин, или Гэнсин (942-1017) — адепт учения о Чистой Земле, получил имя Эсин по названию своей резиденции Эсин-ин в Ёкава на горе Хиэйдзан, автор авторитетного религиозного сочинения, в котором изложены основы амидаизма “Собрание принципов, необходимых для рождения в Чистой Земле” (О:дзё:ё:сю).

100. Чаша для еды — здесь чаша для подаяния

101. Адзэти Кинто: — адзэти — временный чиновник, призванный разъезжать по провинциям и проверять действия местных властей, адзэти отбирались из особо доверенных чиновников Фудзивара Кинто (966-1041) — сын Ёритада, заметная фигура при дворе, выдающийся поэт, сочинял и японские песни, и китайские стихи, влиятельный литературный критик и теоретик поэзии

102. ...почувствовали себя уязвленными. — Канэиэ и его дочь Сэнси считали, что все почести должны достаться им, поскольку Сэнси родила будущего императора Итидзе — единственного сына правившего императора Энъю.

103. ...высочайшая наложница нё:го [Сэнси] стала императрицей... — Сэнси стала императрицей-супругой ко:тайго во втором году Канна (986 г.), приняв постриг, получила монашеское имя Дзё:то:мон-ин по названию дворцовых ворот.

104. Госпожа Син-но найси — неизвестно, кто она, найси — придворное звание, вошедшее в состав имени, служительница. Отделения дворцовых прислужниц (най-си-но цукаса), придворная дама.

105. “Ветер студеный...” — Это стихотворение-вака с небольшими изменениями вошло в разные антологии, например, в Сю:исю:.

106. Моромаса — это сочетание иероглифов имеет также чтение Моротада

107. Высочайшая наложница нё:го Сэнъё:дэн — Хо:си (ум в 967 г), дочь Моротада, любимая наложница императора Мураками

108. ...волосы ее тянулись до самого столба во внутренних покоях. — Столб во внутренних покоях — это поддерживающая потолочные перекрытия колонна в центре опочивальни, то есть у Хо:си были необыкновенно длинные волосы, что очень ценилось по канонам красоты того времени. Портреты персонажей, в нашем понимании, в сочинениях эпохи Хэйан отсутствовали, внимание сосредоточивалось исключительно на волосах и костюме.

109. Бумага Мити-но куни — Мити-но куни — общее название для нескольких отдаленных северных, провинций Иваки, Ивасиро, Рикудзэн, Муцу, знаменитых выделкой толстой белой бумаги, изготовляемой из коры дерева маюми. Такую бумагу подкладывали под волосы, чтобы проверить их густоту бумага не должна была просвечивать сквозь пряди

110. “Осень настанет...” — Это стихотворение-вака, как и предыдущее, написано по китайским мотивам (две птицы с одним крылом и одним глазом и два дерева с одной общей веткой), содержат аллюзии на поэму китайского поэта Бо Цзю-и (772-847) его хорошо знали в Японии под именем Бо Лэ-гянь (Хаку Ракутэн). В его “Песне о бесконечной тоске” (кит. Чан хэнь гэ) повествуется о любви императора Сюань-цзуна (правил с 712 по 756 г.) и его наложницы Ян Гуй-фэй.

111. “Песни Ямато...” (Ямато ута ва) — такими словами начинается знаменитое Предисловие поэта Ки-но Цураюки (?-945) к антологии Кокинсю.

112. Тринадцатиструнное кото (онсо:-но кото) — старинный щипковый инструмент.

113. Государи Яо и Шунь — Яо (ок. 2297-2179 г. до н.э.), Шунь (ок. 2179-2140 г.до н.э.) — легендарные совершенномудрые государи китайской древности, служившие для конфуцианцев на всем Дальнем Востоке образцом гуманного и мудрого правления.

114. Принц-управитель соти-но мая [Ацумити] — принц-управитель Западных земель Дадзайфу Ацумити (981-1007), сын императора Рэйдзэй, управителем стал, сменив своего брата Тамэтака, известен как возлюбленный прославленной поэтессы Идзуми Сикибу.

115. Идзуми Сикибу (род. в 967 г) — выдающаяся писательница и поэтесса эпохи Хэйан, автор “Дневника Идзуми Сикибу” (Идзуми Сикибу никки, начало XI в.), дочь О:э Масамунэ, наместника провинции Этидзэн, и супруга Татибана Митисада, наместника провинции Идзуми, возлюбленная принцев Тамэтака и Ацумити, придворная дама императрицы Сё:си. История соти-но мия рассказана в Идзуми Сикибу никки и в Эпга моногатари.

116. Дом Коитидзё: — резиденция рода Фудзивара, местонахождение ее не совсем точно определено, видимо, находилась к югу от Коноэ и к западу от Хигаси-но То ин Ей владели последовательно регенты и канцлеры рода Фудзивара, начиная с Фуюцуги, во время правления Митинага она принадлежала Наритоки и его дочери, императрице Сэйси и ее сыну, принцу Ацуакира.

117. И произошло так, как уже было... — То есть, то же самое произошло раньше, когда думали о принце Ацуясу, что у него нет надежных сподвижников.

118. ...начиная с сего принца, от сана наследного принца отреклись всего девятеро. — H. McCullough, вслед за Сато Кадзуо, а также Ямагива считают, что отрекшихся принцев было пятеро (Фунадо, Осабэ, Савара, Такаока, Цунэсада), и девятка — это ошибка переписчика, так как курсивные формы иероглифов “пять” и “девять” похожи [McCullough P. 118].

119. Госпожа хранительница Высочайшего ларца микусигэдоно, [дочь] госпожи Такамацу [Канси] — придворная дама высокого ранга, обычно дочь министра, носительница одного из высших придворных звании, возглавлявшая мастерские в покоях Высочайшего ларца во дворце Дзе гандэн, где шились и хранились наряды императора и его супруг, Канси (999-1025?), дочь Митинага и его второй супруги Мэйси, позже наложница Коитидзё:-ина Госпожой Такамацу называли супругу Митинага Мэйси, так как дом се отца Минамото Такаакира назывался Такамацу, после его смерти Мэйси была удочерена споим дядей, принцем Мориакира.

120. ...тот жил на перекрестье улиц Сидзё:бо:мон и Ниси-но То:ин, поблизости от дворца [принца]. — Комментаторы считают, что здесь ошибка, видимо, речь идет о Сандзё:бо:мон, поскольку принц Ацуакира жил, видимо, в доме Хорикава, рядом с резиденцией Ёсинобу.

121. Далеко простирается будущее государя [императора Го-Итидзё:]. — То есть речь идет о том, что малолетнего императора Го-Итидзё: (ему в то время было десять лет) ожидает славное будущее.

122. Отрекшийся инго — отрекшийся император ин, или экс-император; позже (с 1087 г.) институт инсэй, отрекшихся императоров, послужил основой новой системы управления, стремившейся вырваться из-под власти регентов. Такое наименование давалось по названию дворца, где ныне жил отрекшийся член императорской семьи.

123. Глава налогового ведомства мимбукё: Минамото [Тосиката] (960-1027) — сын Такаакира. брат второй жены Митинага Мэйси, глава налогового ведомства с 1020 г.

124. ...он спустился вниз и вознес благодарность — за назначение на должность.

125. Императорский посланец — в данном случае — вельможа высокого ранга посылался к новому принцу с известием о возведении его в сан наследного принца, тот же должен был его отдарить, но в суматохе это важное событие прошло незамеченным.

126. Посты ночной службы огня (хитакия) — устанавливали на территории императорского дворца, в резиденциях принцев крови, императриц и прочих членов императорской семьи; это — переносные палатки, где темными ночами караульные жгли огонь. Комментаторы отмечают, что о назначении таких постов известно мало.

127. ... нашлись люди, что не в силах были перенести [это зрелище]. — То есть не могли стерпеть, что отрекшийся принц лишается привилегий.

128. Высочайшая наложница нё:го Хорикава — Энеи (ум. в 1019 г.), дочь Акимицу, первая супруга принца Ацуакира [Коитидзё:ин], носила имя Хорикава по названию своей резиденции.

129. “О, как ошибались...” — В этом стихотворении-вака Энеи оплакивает отречение наследного принца от престола; кумой — поэтическое обозначение “небес” (буквально “колодец облаков”), в переносном смысле — императорский дворец. Фонема “и” в слове омои — “думы” (в антологии Госюмсю:) написана знаком “хи” — “огонь”, таким образом, продолжается аллюзия с огнями ночных постов, которая далее поддержана словом кэбури — “дым”.

130. Когда он во второй раз не сделался наследным принцем, владельцем Восточного павильона... — То есть когда Ацуакира сложил с себя сан, и наследным принцем, владельцем Восточного павильона, стал принц Ацуёси.

131. Храм Ниннадзи — главный храм секты Сингон, основан в четвертом году Нинна (888 г.); епископ Ниннадзи это Сайсин (954-1030), выдающийся религиозный деятель своего времени.

132. Господин Митимаса Третьего ранга (9337-1054) — сын Корэтика, известный поэт.

133. Другая дочь — это дочь Наритоки, супруга принца крови Ацумити.

134. Главный храм Амидадо: — храм, основанный Митинага в 1020 г. рядом с резиденцией Цутимикадо, назывался Хо:дзё:дзи, это главный павильон храмового ансамбля, посвященный Будде Амиде, где были помещены девять его статуй; носил также названия Мурё:дзю-ин, Накагава Мидо:, Мидо:. К востоку от Главного храма находились скромные покои Митинага. В 1022 г. был возведен Золотой павильон Кондо:.

135. Собачья решетка (инуфусэги) — так называли решетку в храме, огораживающую статую Будды.

136. Большие Южные ворота — речь идет о Южных воротах храма Хо:дзю:дзи.

137. Некий господин — это отец Минамото Масанари — Минамото Цунэто:, чиновник невысокого ранга и известный поэт.

Текст воспроизведен по изданию: О:кагами - Великое зерцало. СПб. Гиперион. 2000.