Документы венецианского сената

1. 1473 г. 21 июля

Прошло уже два года, ¹ как верный наш секретарь, ² Иоанн Баптиста Тривизано, был послан в Россию, ³ чтобы оттуда — при посредстве Иоанна Баптисты Вульпе, начинателя этого дела ⁴ — он отправился к татарскому хану ⁵ с целью склонить [261] последнего предпринять поход во Фракию ⁶ против турок. Сделать это, судя по словам упомянутого Иоанна Баптисты Вульпе, будет нетрудно.

Но когда наш секретарь приехал в Москву, Вульпе воспрепятствовал ему и задержал его, чтобы он не отправлялся к татарскому хану; ⁷ он — Вульпе — даже оставил нашего секретаря в виде полузаложника ⁸ в Москве, а сам поехал в Италию и вернулся оттуда (в Москву) вместе с супругой ⁹ светлейшего русского великого князя. Однако, вследствие коварства или, вернее, вероломства папского [262] легата (генуэзца по происхождению), ¹⁰ поступки эти были открыты; оба (Тривизан и Вульпе) были схвачены и задержаны по подозрению в преступлении оскорбления величества, причем их жизни угрожала явная опасность. ¹¹

Хотя теперь известно, что Иоанн Баптиста, наш секретарь, уже выпущен — по разрешению великого князя — из тюрьмы, но все же он содержится под стражей, чтобы не мог уйти не уплатив некоторых расходов. Об этом рассказал приехавший оттуда виченцский гражданин Антоний Гислард. ¹² [263] Поэтому необходимо позаботиться об освобождении вышеупомянутого нашего секретаря.

В связи с этим было внесено предложение, чтобы на письмо светлейшего великого князя русского, ¹³ оглашенное в сенате, был дан вежливый ответ и чтобы было сообщено об истинной сущности дела, затеянного с целью нанести вред туркам, общему врагу всех христиан, но отнюдь не его высочеству, как и новому из христианских государей. В письме надо употреблять всевозможные добрые и дружественные слова, такие, которые покажутся сенату подходящими, чтобы добиться освобождения упомянутого секретаря.

С письмом (от сената) следует снарядить особого, достаточно опытного посла и позаботиться о деньгах, чтобы он (Тривизан), отпущенный оттуда и будучи в высшей степени осведомленным о всех тех делах, мог собраться (в путь) и возвратиться (к нам). Представ перед сенатом, (Тривизан доложит), выполнимо ли (намеченное) предприятие, и тогда совет обсудит все, как найдет нужным, принимая во внимание общее положение вещей. (Голосование):

За — 121

Против — 1

Воздержались — 0

2. 1473 г. 20 ноября

Несколько времени тому назад в Россию был послан наш секретарь, Иоанн Баптиста Тривизан, для попытки побудить татарского хана идти [264] против турок. После длительного пребывания в Москве этот Иоанн Баптиста был обвинен перед великим князем и оказался под подозрением в том, что, имея общение и деловую связь с татарами, затеял подкупить их (для действий) в ущерб великому князю. ¹⁴ Иоанн Баптиста Тривизан был задержан вместе с Иоанном Баптистой Вульпе, первым, кто выдвинул и предложил ¹⁵ это скифское предприятие. ¹⁶ [265] О его, Тривизана, аресте тогда писал нам — очень мягко и вежливо — сам великий князь. В совете было принято решение ответить великому князю и направить посла с деньгами для освобождения упомянутого секретаря и возвращения его на родину.

Но теперь ожидается, что Антоний Гислард — некогда посол по упомянутому делу и спутник вышеназванного секретаря вплоть до Москвы ¹⁷ — вернется из Неаполя. ¹⁸ По его новому донесению и по сведениям от других итальянцев, которые в этом [266] году возвратились из тех областей ¹⁹ (= из России), выясняется, что это предприятие, а именно — скифский поход, не только возможен, но далее мог бы оказаться легким и удобным. Поэтому сейчас складывается следующее: если Антоний согласится, ²⁰ а великий князь даст пропуск, то Антоний сможет отправиться с этим нашим секретарем к татарскому хану и выполнить все, что мы раньше приказывали.

Ничто не должно быть оставлено неиспробованным для того, чтобы нанести урон нашему врагу, особенно же недопустимо пренебрегать этим именно предприятием. С небольшими затратами можно было бы попытаться сделать и то, что вообще необходимо — и уже некогда было постановлено в этом совете ²¹ — относительно освобождения упомянутого секретаря. По этому поводу было внесено предложение написать великому князю московскому и [267] объявить ему, что вышеназванный Иоанн Баптиста (Тривизан) был назначен нами послом не только не для оскорбления или нанесения каким-либо образом вреда (великому князю), но, вернее, для освобождения его от всякой обиды со стороны татар: ведь мы стремимся отдалить их от его страны и отвести их в области, соседние с Евксином, и в Валахию ²² в целях подавления общего врага всех христиан, захватчика Восточной империи, которая — в случае, если не будет наследников мужского пола — по праву принадлежала бы его высочеству через его светлейший брак. ²³

К упомянутому великому князю обращается настоятельная, просьба, чтобы он соизволил предоставить нашему секретарю (Тривизану) и Антонию Гисларду всю возможную помощь и проявил бы свою благосклонность в том, что касается их безопасного перехода к татарскому хану с целью попытаться склонить его к походу против турок. ²⁴ [268]

Иоанну Баптисте (Тривизану) поручается, чтобы он — в случае соизволения и милостивого согласия великого князя — как только сможет скорее отправился вместе с Антонием Гислардом к упомянутому татарскому хану и, подав ему верительные грамоты, после положенных приличествующих и общих слов, соблюдая обряд и обычай того народа, призвал бы и воспламенил хана двинуться походом против турок, естественного и злейшего врага татар: чтобы вообще он (Тривизан) обратился (к хану) также и со всеми другими речами — как некогда [269] уже было ему поручено, ²⁵ которые необходимо добавить, по решению сената, для пользы дела.

Если же великий князь московский не пожелает согласиться на поездку его (Тривизана) к упомянутому хану, то, прибегнув еще раз ко всяческим попыткам и не получив тем не менее возможности — ввиду нежелания великого князя — отправиться (послом к хану), пусть в таком случае возьмет (Тривизан) надлежащее милостивое разрешение и возвратится к нам.

Таковы поручения ²⁶ Антонию Гисларду. Кроме того ему будут даны два куска золотой парчи на две одежды: один кусок надо отвезти великому князю московскому, другой — татарскому хану. Еще следует снабдить (Антония) деньгами, по усмотрению сената, и немедленно отправить его. (Голосование):

За — 146

Против — 2

Воздержались — 3

3. 1473 г. 4 декабря

Письмо великому князю московскому Ивану III от венецианского сената

Светлейшему и могущественнейшему великому князю русскому ²⁷ — Антоний Гислард, наш [270] верный гражданин, передал нам на днях письмо вашего высочества. Хотя оно касается обстоятельства немного неприятного, тем не менее — полное обходительности и особенного к нам благоволения — оно было для нас весьма приятно и радостно.

Чрезвычайно огорчает нас, что Иоанн Баптиста Тривизан, наш секретарь, оказался на подозрении у вашего величества, как будто он приехал, или был послан нами, ради того, чтобы причинить волнение и неудобство вашему государству. Это всегда было не только чуждо нашим намерениям, но противно им и противоположно. Ведь мы неизменно желаем сохранить всех христиан и печемся об их благополучии. Если же мы поступаем по отношению ко всем христианам одинаково и без всякого различия, единственно во имя христианства, то насколько же вполне правдоподобно должно это быть по отношению к друзьям, связанным (с нами) любовью и союзом?

Мы всегда считали ваше высочество лицом славным и знаменитым и ставили его в ряд первых наших друзей, которых надлежит и ценить, и почитать. Все, что случилось с нашим секретарем, мы полагаем относящимся больше к превратной фортуне или к чьей-то ложной информации, чем к (злой) воле. Мы очень хорошо видим, насколько милостиво и доброжелательно — уже после того, как укрепилось в умах подозрение о столь важном преступлении, — ваше высочество обращалось с ним (с Тривизаном), по причине и признания нашего государства, и уважения к нему. Мы особенно обязаны благородному достоинству вашего высочества и приносим ему свою глубочайшую благодарность за проявленные милосердие и мягкость к нашему [271] секретарю и приписываем это дружественному к нам отношению.

Поистине — (пишем мы с целью), чтобы ваше высочество знало всю правду — послали мы упомянутого нашего секретаря не для того, чтобы каким-либо образом, в связи с татарским ханом, вызвать что-нибудь затруднительное или опасное для вашего государства и для ваших дел, а потому, что побуждаемые письмом упомянутого яснейшего хана [мы стремились], чтобы он, если можно, отвел и удалил от ваших границ и ближайшего с ним соприкосновения свои войска, стоящие по соседству с вашим государством, избавив вас от связанных с этим действий и тягот; чтобы он повел эти войска через области, примыкающие ²⁸ к Средиземному морю, а именно к той его части, которую называют Евксином, или Великим морем, ²⁹ к берегам Дуная, для подавления (турок), общего врага всех христиан, захватчика Восточной империи, которая — в [272] случае, если в императорском доме не будет потомка мужского пола — принадлежала бы светлейшему вашему господству по праву вашего благополучнейшего супружества. ³⁰

В этом и состоит единственная и самая истинная причина прихода в земли вашего высочества упомянутого нашего секретаря. Если же он пошел дальше (своих полномочий) за столь длительный отрезок времени, который он провел в ваших владениях, и если, быть может, он вел себя не совсем благоразумно или доверительно с вашим высочеством, то не следует подозревать здесь какое-либо злое намерение, но скорее объяснить или недостаточным опытом, или какой-то другой — возможно, необходимой — причиной, смысл которой нам неизвестен.

Мы продолжаем настаивать на нашем предложении и желании, чтобы Иоанн Баптиста (Тривизан) совершил свой путь к татарскому хану, имея целью убедить его и побудить двинуться походом по вышеуказанному пути против турок как для вашей защиты, так и для спасения всех остальных христиан.

Мы считаем нужным послать к вашему высочеству упомянутого Антония (Гисларда), нашего верного гражданина и посла по этому делу, и мы [273] сильнейшим образом хотим, чтобы он отправился к упомянутому татарскому хану вместе с нашим секретарем (Тривизаном) в качестве его спутника и участника в исполнении наших поручений.

И поэтому мы, со всем рвением и старанием, просим ваше высочество соизволить обеспечить им обоим не только переход (в Орду), но — в знак особого к нам благоволения — оказать им также всяческую помощь, совет и участие, чтобы они могли выполнить почетнейшие наши поручения и наладить и довести до конца столь превосходное дело всего христианского мира. Поступив так, ваше высочество не сможет сделать ничего более угодного Богу, ничего более соответствующего своему имени и славе, ничего более приятного и радостного нам, вашим преимущественным друзьям.

Если же не удастся склонить ваше высочество (к выполнению нашей просьбы), — чему мы не верим, потому что не знаем никаких причин, отчего бы ваше высочество не смогло этого сделать, — то в таком случае мы просим об одном: освободить упомянутого нашего секретаря (Тривизана) от стражи и от подозрения и позволить ему в неприкосновенности вернуться к нам.

Наше открытое письмо для безопасного прохода ваших послов по всем нашим владениям вместе с небольшим даром — знаком нашего расположения и любви — мы посылаем с упомянутым Антонием Гислардом. Ему мы поручили подробно изложить все, касающееся предприятия в отношении турок. Да будет угодно вашему высочеству без сомнения доверять его словам. [274]

4. 1473 г. 4 декабря

Письмо Иоанну Баптисте Тривизану от венецианского сената

Иоанну Баптисте Тривизану, нашему секретарю в Московии.

Трудности и опасности, в которые ты попал в связи с нашими, а также с твоими собственными делами, особенно тревожат нас (сейчас), потому что поистине никогда так, как теперь, не желали мы более упорно и жадно, чтобы ты предпринял путешествие к татарскому хану. Нам стало известно, что (именно сейчас) крайне легко без особых усилий (организовать) поход хана против турок через Валахию. Это ясно и из твоих писем, и из сообщений многих других лиц, которые подтверждают эту возможность.

Поэтому мы позаботились об Отправке к светлейшему великому князю нашего верного Антония Гисларда с письмом, копия которого прилагается к настоящему письму к тебе. Мы не сомневаемся, что, узнав правду, светлейший великий князь освободит тебя и предоставит тебе (пропуск на) проезд, а также проявит необходимую благосклонность, потому что отвлечение и удаление этого народа от его границ не может не доставить его государству исключительной безопасности и освобождения от постоянного страха и от нападений.

Наше намерение и желание состоят в том, чтобы ты, освобожденный и отпущенный упомянутым светлейшим государем, в сопровождении Антония Гисларда, отправился как можно скорее к яснейшему татарскому хану. Ты представишь ему наши верительные грамоты (их ты получишь вместе с этим [275] письмом) и преподнесешь кусок золотой парчи (его мы посылаем с Антонием, и он подобен другому, который мы также передали Антонию для преподнесения светлейшему великому князю). После приветствий по обряду и обычаю того народа — с чем ты, как мы слышали (и нам было приятно слышать это!), весьма хорошо ознакомился и к тому же вполне привык к их речи и нравам — ты приступишь к основному в тот момент, когда ты найдешь это удобным. Заявив о нашей чрезвычайной благосклонности к его высочеству (хану) и о нашем почитании и уважении его имени и славы, напомни затем о непримиримой ненависти между татарами и турками, причем не только напомни, но (речами своими) зажги и, в меру своего умения, воспламени (хана)! Нарисуй перед ним победу великолепную, богатую добычей, славную и совершенно несомненную. Ведь после того как светлейший государь Узун Хасан в этом году сломил и ослабил турецкие силы, ³¹ войска, которые еще остались у турок, будут в дальнейшем крайне заняты войной, хотя они уже изнурены усилиями могущественного Узуна, и нами, и другими христианскими государями. Таким образом, все турецкие владения в Европе открыты и уже готовы стать вернейшей добычей татарского хана в случае, если он придет в Валахию [276] через области, прилежащие к Евксину, и, перейдя Дунай, вступит во Фракию.

Уговори и убеди — насколько будет возможно — его высочество (хана) и весь его народ, что этот поход, сулящий огромную славу, (чреват) наживой и несметными богатствами. Ничего не пропусти из того, что только можно сказать, представить себе и выразить относительно величия славы хана, пользы и легкости (похода), наслаждения и упоения свободой от (угрозы) постоянного врага.

Это и есть наша цель и наше пожелание. Это и составляет основу твоей миссии.

Ты уже обдумал это предприятие, и тебе может и должно быть известно все, что окажется необходимым для достижения желаемого. Поэтому употреби все благоразумие и всю изобретательность, воспользуйся практикой и опытом, которые ты приобрел в течение долгого пребывания среди такого народа и в результате общения с ним. ³² Надо, чтобы из твоего искусства — да сделает оно тебя достойным постоянной хвалы и нашей благодарности — получились плоды (полезные) и для нашего дела, и для дела всех христиан.

Если по ответу, который будет тебе дан, ты поймешь, что яснейший хан готов слушать и размышлять об этом походе, оставайся при нем, чтобы непрерывно иметь наблюдение и побуждать его. Мы согласны, чтобы у тебя задержался Антоний Гислард (если он найдет это необходимым), но в таком случае немедленно отправь одного или несколько посланцев с письмами, в которых ты опишешь [277] состояние и положение вещей, а также сообщишь о том, какие питаешь надежды.

Если яснейший хан попросит о чем-нибудь, что мы имеем возможность сделать, — так как мы готовы выполнить все, что только возможно, — обещай ему, а нам напиши и объясни, чтобы мы могли тебе ответить.

Если ты сочтешь более полезным, чтобы Антоний, превосходно обо всем осведомленный, приехал к нам с твоим письмом, то мы согласны и на это, ты же — в случае благоприятного ответа (хана) и надежды (на успех) — оставайся на месте и жди указаний.

Если же ты поймешь, что хан не расположен к этому предприятию и что дух его не поддается убеждению и остается неподвижным, иначе говоря, что наше дело невозможно, то в таком случае возьми милостивое разрешение (на выезд) и возвращайся к нам вместе с Антонием.

Если светлейший великий князь русский не пожелает даровать тебе пропуск для прохода (в Орду) — хотя, как нам кажется, этому трудно поверить — и ты никакими способами не сможешь попасть к хану другой дорогой, то в таком случае, освобожденный и отпущенный великим князем, отложив путешествие к татарам, возвращайся к нам.

Комментарии

1. В официальном документе венецианского сената соблюдена точность дат: Тривизан прибыл в Москву 10 сентября 1471 г. (Моск. свод. С. 292); следовательно, он уезжал из Венеции в июле 1471 г. С этого времени протекло два года, как сказано в начале документа.

2. Секретарь — чин служащего при венецианском сенате, исполняющего поручения в области внешней политики. Секретарь рангом ниже посла, но может исполнять важные поручения международного порядка.

3. В латинских текстах документов и в итальянском тексте хроник (например, в Венецианских анналах Доменико Малипьеро) всегда употребляется форма «Russia» (v. G. Giraudo. Op. cit.).

4. Ввиду значительной роли Иоанна Баптисты Вольпе в политике между Москвой и Венецией обращаем внимание на определение его в венецианском документе: он был «первым двигателем», то есть начинателем, зачинщиком «этого дела» (татарского похода на Францию) – primus motor huius practice.

5. Ахмед, хан Большой Орды (ок. 1460-1480).

6. Судя по указанию на Фракию, венецианцы имели в виду поход во всяком случае за Дунай и даже к самому Константинополю.

7. Ср. Моск. свод, с. 292 о действиях Ивана Фрязина, сумевшего задержать Тривизана в Москве. Сведения в летописи и свидетельство венецианского документа совпадают.

8. Неясно, почему венецианцы сочли выжидательное положение Тривизана в Москве в течение времени с 16 января 1472 г., когда Вольпе уехал из Москвы в Рим за Софьей Палеолог, и 12 ноября 1472 г., когда он вернулся в Москву, положением «полузаложника», semiobses. Вероятно, Тривизан ни в скрытом, ни тем более в явном смысле не был оставлен заложником, но Вольпе находил более перспективным устраивать с татарами дело о походе на турок после бракосочетания Ивана III и Софьи Палеолог: тогда можно было бы, по мысли Вольпе, сильнее заинтересовать московского великого князя в планах отвоевания у турок захваченных ими земель Восточно-Римской империи.

9. Софью Палеолог, еще не венчанную с Иваном III, уже называют супругой, uxor, потому, что она в Риме была обручена со своим будущим мужем, которого представлял Иван Фрязин. Софье уже пришлось пережить подобную церемонию, когда летом 1466 г., вскоре по приезде из Анконы в Рим, ее обручили с неким «архонтом» из рода «Паракиолов». Об этом событии известно только по хронике Георгия Франдзи (IV, 22), где употреблены термины, определяющие богослужение, которое сопровождает акт обручения: be ton mnestron bieroligia (Scriptores byzantini. T. V. 1966). Cp. Sophocles E.A. Greek Lexicon of the Roman and Byzantine periods (from 146 В. С to A. D. 1100), New York, 1887, s. v. ta mnestra.

10. Венецианцы постоянно не ладили, а то и враждовали с генуэзцами, главными их соперниками по торговле в Константинополе и в портах Черного моря в XIV-XV вв. До 1475 г. Генуя сохраняла свои позиции в Каффе, но Тана, где сильнее генуэзцев были венецианцы, уже потеряла свое значение после 1453 г. Папский легат Антонио Бонуомбре, прибывший вместе с Софьей Палеолог в Москву 1472 г., был генуэзцем, епископом на Корсике, подчинявшейся Генуе.

11. Перечисленные факты вполне сходятся с фактами, упомянутыми в Московском своде и в Софийской Второй летописи.

12. В Московском своде Антоний Гислард (или Джисларди) называется Антоном Фрязиным. В Софийской Второй летописи он назван «брат Фрязинов Онтон».

13. Здесь вполне определенно говорится о том, что Иван III отправил в Венецию письмо по поводу Тривизана. По-видимому, это отразилось в Софийской Второй летописи (с. 197), где приведены разгневанные слова московского великого князя, с возмущением обращающегося к дожу («Что тако сотвори? С меня честь сняв!»). Это послание Ивана III венецианскому сенату не найдено. Вероятно, оно относится к январю 1473 г., так как 26 января 1473 г. ушли из Москвы папский легат и его спутники, которых Иван III задержал после своей свадьбы на 11 недель и которые хлопотали о том, чтобы великий князь списался с дожем относительно арестованного Тривизана. Надо думать, что они понесли в Италию письмо Ивана III дожу Николо Трону.

14. В первом постановлении сената от 21 июля 1473 г. сказано, что в Москве обвинили Тривизана в оскорблении величества (crimen lese maiestatis), во втором постановлении от 20 ноября 1473 г. преступление Тривизана определено как намерение подкупить татар в ущерб великому князю (conducendi illos [tartaros] ad damna sua).

15. Как и в первом постановлении, подчеркнута инициатива Вольпе в деле вовлечения татар в поход против турок. Он назван primus motor — первым двигателем и propositor — первым, внесшим такое предложение.

16. В византийских источниках татары нередко называются скифами (по примеру древнегреческих писателей, сообщавших о настоящих скифах в причерноморских степях). В Венеции до XV в. сохранилась эта манера даже в официальных документах. Здесь «скифское предприятие», «скифское дело» — sciticum (sic) negotium, «скифский поход», «скифское движение» — motus scythorum (рядом с искаженным правильное написание).

17. Речь идет об описанном в Московском своде посольстве Антона Фрязина, пришедшем в Москву 10 сентября 1471 г. С ним в Москву явился и Тривизан (Моск. свод. С. 292).

18. Джисларди, опытный дипломат, известный в Москве, мог, конечно, поехать с дипломатическим поручением и в Неаполитанское королевство, тем более что король Фердинанд I интересовался положением дела обороны от турок. Здесь о Гисларде вскользь сказано, что он «вернется из Неаполя» — rediret ex Neapoli, по-видимому, из Неаполя в Италии. Однако следует заметить, что в Венеции Неаполем постоянно называли один из венецианских портов восточного Пелопоннеса, античную Навплию на берегу Арголидского залива. Правда, и в документах, и на средневековых картинах Навплия — Неаполь почти всегда именуется «Неаполем в Романии»: Neapolis Romanie, Napoli di Romania. См.: Documents inedits, relatifs a I'Histoire de la Grece аи Моуеп Age, publies par С. N. Sathas. T. I. 1880. Doc. 161, 173, 185, 192, 194; T. Ill, 1882. Doc. 735, 743, 798, 839, 854, 954. См. также венецианский портолан XVI в. с изображением Пелопоннеса в приложении к первому тому названного издания.

19. Интересно, что венецианский документ отмечает обычное, очевидно, явление — поездки итальянцев в Россию.

20. После того как в венецианском сенате было принято решение направить посла с известным поручением в какую-либо страну, намечались кандидаты на этот пост. В связи с этим в сенате практиковалось правило, по которому каждый кандидат имел право отказаться от такого поручения, особенно если оно касалось отдаленной страны и поездки, сопряженной с трудностями и опасностями. Поэтому в постановлениях сената после записей о результатах голосования по поводу решения о посольстве отмечалось согласие или отказ выдвинутых лиц. Например: Oratores electi: ser Franciscus Michael refultavit, ser Jacobus de Medio refutavit, ser Carharinus Zeno acceptavit (Cornet. 1885. Doc. 13. P. 24, a. 1471, Mart 7).

21. Это — ссылка на постановление от 21 июля 1473 г.

22. Здесь намечен путь, по которому должны были двинуться татары — Причерноморье, Нижний Дунай.

23. Здесь впервые высказана изобретенная в Венеции (не без хитроумия Вольпе) «приманка» для Ивана III — овладеть Константинополем или быть наследником Восточно-Римской империи в силу брака с Софьей Палеолог. Следует обратить внимание на констатацию венецианской дипломатией положения с «восточно-римским наследством».

24. По этой части постановления венецианского сената можно судить о большой точности сообщений русских источников — Московского свода и Софийской Второй летописи. Перед отправкой Гисларда в Москву с посланием сената Ивану III в предшествовавшем этому посланию постановлении от 20 ноября 1473 г. говорится о просьбе к великому князю московскому представить венецианскому послу и Тривизану (если он будет освобожден, в чем сенаторы были уверены и что и случилось) всю возможную помощь (ut omne possibile prestat auxilium et favorem), а также обеспечить им безопасный переход к хану Ахмеду (quo ad imperatorem tartarorum securi transire possint). В Московском своде (с. 301-303) при описании прихода Антона Фрязина (Гисларда) в Москву 25 апреля 1474 г. передана просьба дожа, чтобы великий князь выпустил Тривизана «из нятья», «подмог его всем» и «отпустил к царю Болшиа Орды Ахмату». Те же три пункта просьбы повторены в ответе Ивана III дожу, судя по содержанию поручения послу Семену Толбузину: «Ивана Тривизана из нятья выпустил, и подмогши ему всем, отпустил к царю Ахмату в Болыпу Орду». Не менее точна Софийская Вторая летопись, которая передает просьбу дожа, принесенную Антоном Фрязином великому князю: «чтобы князь велики нелюбие отдал, посла бы его (Тривизана) отпустил в Орде, а что будет на подкруту бы еси ему дал»; в дальнейшем летопись сообщает, что сделал великий князь «по Онтоновым речам»; «отпусти его, а с ним толмача и дьяка отпусти, и седмьдесят рублев дасть ему».

25. Напоминание о «комиссии», официальном поручении от сената, которая была дана Тривизану еще в 1471 г., когда он направлялся в Москву.

26. Данным постановлением намечается содержание «комиссии», которая будет написана как руководство Гисларду в его посольстве в Москву.

27. Это текст того послания Ивану III, которое решено отправить в Москву после получения письма от московского великого князя (littere illustrissimi domini ducis Russie), как сказано в постановлении венецианского сената от 21 июля 1473 г. Ответ Ивану III был послан позднее, так как Гислард, которого намечали отправить послом в Москву, был в отъезде, и в Венеции ждали его возвращения из Неаполя.

28. Примечательно, что здесь отражено весьма давнее, восходящее к античным географам представление о Черном море (Евксине, или Великом море — mare Maius) как части в системе Средиземного моря. К этой системе относили Мраморное, Черное и Азовское моря, соединенные проливами со Средиземным морем.

29. Вставка слова proximiores, предполагаемого определения к слову provincias, по-видимому, пропущенного в издании Корне, сделана нами соответственно тексту послания сената от того же 4 декабря 1473 г. (Приложение II, 4), где есть выражение «per partes Euxino proximiores».

30. В этом послании Ивану III венецианцы пытаются внушить ему интерес и стремление к отвоеванию Восточно-Римской империи. Мысль о принадлежности империи великому русскому князю, как мужу восточно-римской царевны, формулирована в постановлении сената от 20 ноября 1473 г.

31. Действительно, 10 августа 1473 г. при Эрзинджане произошло крупное сражение между войсками правителя Персии Узун Хасана и войсками Мухаммеда II. Решительную победу одержали турки, но венецианцы убеждают Ивана III, — который мог быть осведомлен (через татар) о результате сражения, — что тем не менее турецкие силы «сломлены» и «ослаблены».

32. Эти слова указывают, что Тривизан бывал у татар, знал их обычаи, быть может, даже мог понимать их язык.

Текст воспроизведен по изданию: Русь, Италия и Византия в Средневековье. СПб. Алетейя. 2000