СБОРНИК ГРАМОТ

I. Снимок c одного из писем, посланных господином Дожем Генуи.

Велелепному и могущественному мужу господину Бартоломею Градонику, милостию Божею Дожу Венеции, Далмации, Кроации и владетелю четвертой части и половины всей Римской империи, другу своему любезнейшему и брату, Симон Буканигра, тою же милостию Дож Генуезцев и народа этого защитник, здравия и умножения благих ycпехов желает. Письма от любезного вашего братства, недавно представленные нам канцлером вашим Коррадом де Креденциа, а также и жалобы его о некоторых безчинствах, совершенных против ваших сограждан Анфреоном Пассием, бывшим консулом нашим в Тане, и товарищами его смутили не только нашу душу но и сердце всех наших сограждан, особенно потому, что наше и граждан Генуезских желание есть, поступать с вашими везде любезно, братски и доброхотно, карая преступления и соблазны в обществах нашем и вашем, на благоденствие коих злые люди стараются посягать. Цель наша есть ненарушимо пребывать с вами в тесном союзе и любезном братстве на славу Богу к чести обоих обществ и к пользе и изобилию купцов. Знайте, что мы поcле того, как мудрый муж Николин де Фраганеско, натариус ваш и синдик, предстал пред нами лично, при нем же избрали торжественно нашего консула, для исполнения консульской должности в Тане, изустно изложив ему наше намерение касательно этого дела, а также и о том, чтобы ни одно наше судно к странам Романии не подходило. В тоже время мы уполномочили означенного консула и подтвердили ему с лицами, недавно отплывшими на наших галерах, употреблять все меры к прекращению соблазнов и несогласий и к водворению братской любви, поддерживая ее взаимною устойчивостью и добровольными услугами, так чтобы ваши и наши враги возбуждались бы более к горести, а для друзей порождались бы радости из радостей. И если кто из наших к этой земле пристанет, буде правитель, буде частная особа, того так наказывать, чтобы не только разрушать всякую пользу, могущую произойти от преступления, но страхом наказания воздерживать других от желания нарушать право. Прося ваше велелепие и братство быть уверенным, что вышеупомянутая жалоба огорчила нашу душу и сердца наших граждан, мы надеемся, что вы, по воле Господней, убедитесь в нашей искренней к вам привязанности из самого дела, и увидите сколь мы расположены ко всему, [185] что относится к братской любви и ко взаимному нашему благоденствию.

Дано в Генуе двадцать четвертого дня, тысяча триста сорок второго года.

Liber commemorialis Venet. III. fol. 656

II. Договор, заключенный с теми лицами, которые посылались к Джанибеку.

1343 года, 3-го дня, месяца Ноября, 12-го индикта. Благородные и мудрые мужи Симонет Дандуло, Марк Лауредано, Резинус Контарено, Иоанн Маврогено и Иоанн Градонико, почтенные граждане города Венеции, заключили по поручении Дожева правительства, с мудрыми мужами Николаем Райнерио, из улицы С. Mapии Магдалины в Венеции, и Цанаки Барбазелла, из улицы С. Маргариты в Венеции, следующее условие:

Во первых, помянутые Райнерио и Барбазелла отправятся с одним только слугою [186] и на собственном их иждивении чрез Лоллео (Орду?) в Тану, ускоряя сколько можно путь свой, и прибыв на место, сами представят Дожевы грамматы, и исполнят в Тане все поручения, которые будут на них от Дожева правительства возложены.

Окончив это дело, они отправятся прямо в местопребывание Хана или императора Чани-бека, где бы он ни находился, и вручат ему грамматы Дожевы, и употребят возможные старания для точнейшего исполнения возложенных на них от Дожева правительства поручений.

А за всю дорогу и за все вышесказанное, вышеименованные господа обязуются выдать от имени дожа Николету Райнерии и Цанакию Барбазелле, прежде их отправления из Венеции в путь, сорок лир Веницейских, из общественной Веницейской казны, с тем условием, что представят за означенные деньги то обеспечение, которое потребует правительство.

И ежели случится, чего однакоже да избавит Бог, что кто нибудь из них пропадет или умрет на пути, то проживший да исполнит и совершит данное им обоим поручение. Если же в следствие какого либо случайного препятствия, означенные Райнерий и Барбазелла не в состоянии будут исполнить возложенного на них дела, тогда останется в воле правительства вознаградить их за труды и расходы, [187] понесенные ими, предоставляя им часть полученных ими денег. Остальную же часть обязуются они возвратить в казну. Но ежели смерть не допустит их привести данного поручения в исполнение, тогда они к возвращению денег отнюдь не обязаны.

Ежели же они оба, по воле Божией, достигнут своего назначения и узрят хана, тогда обязываются ходатайствовать у него о выдаче охранительной грамматы для послов, каких Дожево правительство намеревается к нему отправить. В случае получения помянутой грамматы, один из них немедленно возвратится в Венецию, а другой отправится в Тану, и сохраняя при себе ханскую граммату, будет ожидать там или прибытия послов, или иного распоряжения правительства. Тот, коему достанется жить и ожидать в Тане, должен получать кроме определенных уже денег, по четыре дуката в месяц за все то время, что он прослужит правительству свыше своего товарища, считая срок службы со дня прибытия его в Тану по возвращении из Орды.

Ежели который нибудь из обоих товарищей пропадет или умрет на пути, а другой достигнет хана и получит от него охранительную граммату, тогда ему должно возвратиться в Тану и остаться там как сказано выше. На место же товарища, коему следовало отправиться в Венецию, он пошлет на свой счет гонца с донесением, [188] описывая нам все, что он совершил.

Сверх того он уведомит также, при случай, нашего Байла, пребывающего в Константинополе, о всем что слышал и сделал, касательно данного ему от правительства поручения.

1344 г., последнего числа Апреля, я Рафаинус, нотарий управления, по приказанию Правительства, означенные обеспечения возвратил и отметил, ибо помянутые Николай Райнерий и Иоанн Барбазелла счастливо совершили путь свой.

Liber commemor. Venet. IV fol. 143

III. Тысяча триста сорок четвертого года.

В присутствии вашем велелепный Дож Венеции, и пред вашим советом, мы Коррадус Цигала посол Дожа и Общины Генуезской, излагаем следующее:

Так как в прошлом году были убиты, пленены и ограблены в Хазарии, области принадлежащей Джани-беку, многие из ваших Венецианских, а также многие из наших Генуезских купцов с их товарами, то желая совещаться о средствах к получению мира и спокойствия от означенного хана, дабы впредь в его владениях как вы Венециане, так и мы Генуезцы могли бы торговать и вести дела по прежнему порядку, предлагаем вам от имени [189] Дожа города Генуи и его совета, а равномерно и всей общины нашей устроить это дело к большей пользе и чести обеих сторон. Ежели вы на наше предложение согласны, и готовы действовать на деле, то мы от имени Дожа и общины Генуезской обещаем, для достижения предположенной цели, избрать те средства и пути, которые окажутся удобными для обеих сторон, зная несомненно, что мы снабжены на этот конец достаточным полномочием, в чем вы и сами можете в надлежащее время убедиться.

Liber Commemorialis Venet IV. fol. 165

V. Образец некоторых граммат Генуезского Дожа, касательно событий, случившихся с Генуезцами в Kипре.

Велелепному и благородному мужу господину Андрею Дандоло, Божиею милостию Дожу Венеции, Далмации и Кроации, властелину четвертой части и половины всей Римской империи, брату любезнейшему, Иоанн де-Мурта, тою же милостию Дож Генуезский и защитник народа желает постоянства в счастии и благих успехов.

Пришедшего от вашего лица отличного мужа, Николая де-Фраганеско, нотария синдика и посла вашего мы видели, приняли его с радостию, и выслушали со вниманием [190] все, что он нам, по представлении доверительных грамот, изустно сообщил. Дело идет о трех предметах: 1) Он говорил от вашего имени, что на острове Кипре, попущением врага рода человеческого, расстраивающего мир и тишину, произошла между вашими и нашими какая то ссора, среди которой от съезжавшегося народа произошли незаконный дела, совершились преступления, и что для избежания впредь подобных случаев, вы намерены ввести между вашими такой порядок, чтобы вновь ссор не происходило. При этом случае он предложил нам принять и с нашей стороны такие же меры. 2) Он сообщил нам, что некоторые из Генуезских купцов, пребывающих в Кафе, производитъ торговлю, как в самом города, так и во владениях Хана Джани-бека, вопреки условиям и союзу существующими между вами и нами, причиняя этой торговлею нам обеим вред, и подавая пагубный пример, который требует непременно, чтобы с нашей стороны были приняты меры, сообразные долгу чести. В третьих, он жаловался на запрещение, сделанное нашими Генуезскими согражданами, жившими некогда в Трапезунте, вашим согражданам, перестроить и укрепить рвами одно здание, определенное служить убежищем вашим купцам и всем Христианам против вторжения неверных.

Все донесения вашего синдика мы [191] выслушали, поняли и в следствие их препровождаем вам в ответ: 1) о споре или драке в Кипре мы слышали с величайшим прискорбием, и желая жить с вами в мирном и братском согласии, располагая также и народ наш к избежанию подобных случаев, мы приказали коммиссарам нашим, туда отправившимся разгласить, чтобы никто впредь не дерзал подыматься на обиду другого, а старался напротив того усмирять споры, дабы каждый жил в мире.

В следствие наших внушений, мы надеемся, что и вы с вашей стороны к тому же миролюбию расположите и ваших сограждан. На вторую просьбу, относящуюся до тех, которые нарушали наш союз в делах империи Хазарской, мы уверяем вас во имя Божие, что это нарушение сделано вопреки данному от нас по этому предмету указу, мимо нашего участия и одобрения.

Но когда это дело дошло чрез вашего синдика до нашего сведения, не только наша душа но и сердца других наших сограждан горько смутились. И для того, чтобы вы убедились в невинности нашей и в прискорбии души нашей, мы и отправляем к нашим поверенным в Кафу приказание розыскать преступников, и поступить с ними строго для примера другим, и в доказательство искреннего нашего расположения в пользу вашу. Погрешившие не избегнут тяжкого наказания, и все прочее [192] относящееся до союза нашего сохранится ненарушимо. Относительно последней, т. е. третьей статьи. мы скажем в ответ, что вероятно велелепие ваше, а также и ваша община запомнят, как блаженной памяти государь император Алексий Трапезунтский, тому уже будет 45-ть лет, а может быть и более, из уважения к милостивым распоряжениям государей Императоров предшественников своих, в пользу нашу благосклонно уступил общине Генуезской ту землю, на которой вы намереваетесь сделать эти окопы, т. е. рвы, что все и явствует из публичных документов, писанных по гречески и по латыни, снабженных императорскими золотыми печатьми и скрепленных рукою публичного нотария в урочище Арзерум, в сказанной империи Трапезундской. Поеле того мы получили подтверждение вышепомянутых прав от наследников его в сказанной Империи и даже от ныне владычествующего Императора именем ручательство, что, по Божьим и человеческим законам, та земля, на коей ваши люди намерены строить окопы, принадлежит нам и общине нашей Генуезской, хотя ваш синдик и оспаривает наши доводы, утверждая, будто бы эта земля есть ваша.

Но в доказательство искренности, которую мы к вам питаем, а равномерно и для сохранения ваших и наших сограждан от нападения Агарян, мы с удовольствием [193] дозволяем вам укрепить рвами и другими средствами ту пустую землю, о коей идет дело, для безопасности верных, исповедывающих римско-католическую веру. Однако от этого дозволения не должно произойти какого либо вреда правам нашим и Генуезской общине, и не следует толковать его как сделанную вам уступку, ибо права обеих сторон имеют оставаться непрекосновенны. Снисхождение наше имеет целию возрастание взаимной между нами любви, как мы и сказали вашему синдику, от коего можете об этом подробнее узнать. С нашей стороны приказано уже нашим людям в Трапезунте не препятствовать более продолжению вышеупомянутых рвов и окопов. Ежели ваш синдик и не отправился скорее отсюда, то да извинят нас обстоятельства, которые по несчастию долгое время стесняют нас. Дано в Генуе, 1344 года 19-го Февраля.

Liber commemorialis Venet. IV. fol. 21

V. Акт о союзе, заключенном Венецианскою общиною с одной стороны чрез Марка Лaypeaно, назначенного на этот конец полномочным от правительства, а с другой стороны Коррадом Цигалла, полномочным Генуезским.

Во имя Божие, аминь.

Так как неожиданных образом, в недавнем времяни, были во владениях хана [194] Джани-бека, и в Тане, пленены, убиты и ограблены многие Венецианские купцы, а равномерно и многие Генуезские граждане, лишились в тоже время в означенных местах их имений и товаров, то светлейший Венецианский Дож Андрей Дандоло почел за блого совещаться торжественно с советом своим о выкупе пленных граждан, и об удовлетворении их за понесенные убытки. Подражая его примеру, светлейший Генуезский Дож Симон Буканигра рассматривал также в своем совете дело о выкупе и удовлетворении уведенных в плен Генуезцев, и находя, что соединенные силы будучи крепче сил разрозненных, пожелал, для лучшего успеха в этом деле, заключить между обоими общинами взаимный союз. На этот конец, снесясь с советом своим, он уполномочил мудрого мужа Коррадо Цигалла, гражданина города Генуи, быть представителем и полномочным общины Генуезской при светлейшем Доже и при общине Венецианской, для совещания и соглашения с ними о всем, что ему полномочному покажется нужным и полезным совершить и исполнить, как в деле об убытках нанесенных лицам и собственностям Генуезцев и Венециан в областях Джани-бека, для взыскания с хана Татарского и владетеля Хазарии, так и относительно общего посольства, имеющего отправиться к самому хану Джани-беку, для взыскания с [195] него удовлетворения за убытки им причиненые Венецианским и Генуезским купцам.

Все означенное явствуя вполне из доверительной грамматы данной помянутому Корраду Цигалле, писанной рукою Берта Мазурия, публичного нотария священной Империи Римской, и канцлера светлейшего Дожа Генуезского, лета 1344, индикта 11-го, июня 2-го, и мною нижеподписавшимся нотарием виденной и прочтенной, светлейший Дож Венеции, вместе с советом своим избрал, постановил и определил от себя и от имени общины Веницейской, благородного мужа Марка Лауредано гражданина Венеции, и прокуратора церкви св. Марка, полномочным для совещания от Венецианской общины с помянутым полномочным Генуезским о всем изложенном в доверенности данной ему Марку Лауредану, писанною рукою Рафаила-де Каризинис, публичного нотария, властию Императора определенного, и дьяка Венецианского Догата, 1344 года, индикта 12-го, июня 17-го дня, и мною нижеподписавшимся нотарием виденной и прочтенной.

А по тому, вышепомянутый Коррад Цигалла, полномочного славного и могучого Симона Буканигры, Божиею милостию Дожа Генуезского, на основании данной ему полной мочи, а Марк Лауредан, уполномоченный светлейшим Дожем Венеции Андреем Дандоло, по силе данной ему от Дожа и общины Веницейской доверенности, имея надлежащую [196] власть совещаться, заключать, подписывать и исполнять все, что будет ими условлено по тому делу, о коем ведутся переговоры, непринужденно, в полном знании дела, и держась сколько можно ближе к смыслу и виду данных им полномочий, торжественно условились и обоюдною подписью укрепили следующие о взаимном союзе статьи: 1) Благородные мужи Марк Руццини и Иоанн Стено, назначенные послами от Дожа и общины Венецианской к хану Джани-беку, отправятся до места названного Кафа, и там соединятся с двумя послами, определенными к тому-же хану от светлейшего Дожа Генуи Симона Буканигры, и получив от хана те грамматы, или обеспечения, которые покажутся им достойными доверия, и достаточными для прикрытия их, и для успешного содействия в порученном им деле, они отправятся во имя Христово, в дальнейший путь, и единодушно, и согласно достигнут и предстанут пред лице хана Джани-бека. Первым их попечением будет настоятельно требовать освобождения и выкупа лиц находящихся в плену у Татар, а также и возвращения товаров, вещей, и собственностей, похищенных у Венецианских и Генуезских купцов. Имение, товары и вещи, принадлежащие Венецианам, будут, в случае их выдачи, доставлены Венецианскими послами их личному правительству, а пожитки, товары и вещи, отнятые у [197] Генуезцев, доставятся, в случае их возвращения из рук Татар, чрез Генуезских послов в Генуу. Ежели же помянутым послам не удастся прямым ходом получить обратно товаров, вещей и пожитков, похищенных Татарами, а Генуезские или Венецианские послы успеют посредством сделки исходатайствовать от Хана выдачи похищенного, или части его, то каждая из пострадавших сторон должна в отношении к потерянному имуществу принять участие в выкупе, согласно с торговыми обычаями. Денежные же суммы, которые имеют за причиненные убытки причитаться, должны быть между Венецианскими и Генуезскими купцами распределенными по равномерности. До отъезда своего в обратный путь, послы приложат общее и единодушное старание об утверждении между ними и Ханом мира, любви и доброго согласия.

Заключенный союз должен продолжаться год, начиная с 1-го будущего июля месяца, и оканчивая 1-мъ июлем следующего года. По истечении назначенного срока, договаривающиеся стороны будут свободны по прежнему, касательно взаимных их отношений, и обратятся в тоже положение, в коем находились до заключения союза. Ежели случится, чего да избавит Бог, что обоюдные послы цели своей не достигнут, и Хан откажется решительно от всякого удовлетворения, тогда послы обязаны [198] возвратиться в Кафу, и ожидать там удобного случая для возобновления переговоров с Ханом и заключения с ним условия, соответствующего цели и пользе обоих общин. Но если послы Генуезские, находящиеся теперь в Орде, сами собою или посредством своих личных поверенных будут иметь доступ к Хану, и вступать с ним в переговоры, а пребывающие в Кафе по распоряжению Генуезского правительства начальники узнают, что переговоры длятся и надлежащего условия с Татарами не заключено, то они обязаны дать немедленно знать вышепомянутым послам пребывающим в Орде, о заключенном вновь между Венециею и Генуею союзе о прекращении дальнейших с Ханом переговоров, и об удержании себя от всякого частного ходатайства, несогласного с определением союзного акта. А ежели переговоры хотя и не достигли еще удовлетворительного заключения, но доведены уже послами до такой степени, что прекратить их невозможно, тогда предоставляется Генуезским послам право довершить свое дело, не взирая на заключенный с Венециею союз. В таком случае, когда дойдет до сведения Венецианских послов, по прибытии их в Кафу, о заключенном между Генуезсцами и Ханом Джани-беком договоре, им равномерно предоставится право вступить с своей стороны в сношения с ханом, для исходатайствований от него тех [199] условий, который покажутся им самыми выгодными для общины Венецианской. Генуезцы же принимают на себя обязательство, где-бы они не находились, в Кафе, или во владениях Хана, помогать Венецианам в их переговорах с ханом, как словом, так и делом. Обязуются также вышепомянутые полномочные торжественным взаимным договором в продолжении союза, отдельно от общего сведения и соизволения обоих доверившихся сторон, во владениях Хана, ни торговать, ни в условия и сделки не вступать.

В заключение, благородный муж Коррад Цигалла, полномочный велелепного Генуезского Дожа Симеона Буканигры, и Марк Лауредан, полномочный знаменитого Дожа Венеции, условились: все вышеизложенное как вместе, так и в особенности хранить ненарушимо, обещая полномочный Венецианский от имени правительства своего ни правом, и ни делом, ни лично, ни посредством других, ни прямо, ни косвенно, правительству и общине Генуезской не вредить; но все условные статьи соблюдать свято и ненарушимо, под опасением пени в десять тысяч дукат золотом, которая пеня будет взыскиваться при всяком нарушении договорных условий в течении одногодичного времяни, определенного быть законным сроком настоящему союзу. С своей стороны полномочный общины Генуезской [200] Коррад Цигалла обещал в той же силе, ни общине, ни правительству Венецианскому, ни прямо, ни косвенно, ни собою, ни чрез других вреда не наносить, под опасением той же пени в десять тысяч золотых дукатов. И присягнули полномочные Генуи и Венеции и душею своею, что как господа Дожи, так и общины их уполномочившие, будут с величайшею точностью исполнять, все вышеизложенные условия.

В большее обеспечение для каждой из договорившихся сторон, оба полномочные, по данной им власти, отдали один другому под залог все животы и собственности их взаимных общин, до полного удовлетворения убытков, расходов и пеней, означенных в настоящем акте, обещая друг другу где-бы ни случилось, и во всяком месте, вносить вышепомянутые пени, и платить с избытком за причиненные убытки и обязаны они также не прибегать ни к какой отговорке (exceptio) (В юридическом отношении слово exceptio имеет различные приложения: в смысле; пространном exceptio значит всякое оправдание, приносимое ответчиком в суде, и лишающее иск его силы.

Exceptio late accepta, denotat omnem in judicio factam defensionem, qua intentio actoris vel ipso jure, vel ob aequitatem eliditur.

В собственном, т. е. в тесном смысле, под словом exceptio разумеется определение, признающее недействительным такой иск, который по общим началам права хотя и законен, но почитался незаконным в отношении к лицу, против коего предпринимался. Strictiori vero eodemque proprio sensu, exclusionem actionis ex regulis juris generalibus iustae, sed tarn en ex hypothesi speciei obvenientis, iniquae adversus cum quo agitur. Следовательно, отвергая всякую отговорку и изьятие, полномочные подчиняли себя безусловно взаимному иску) или [201] изьятии по случаю могущих представиться взаимных исков, ни к обману (Dolus malus значитъ притворство, обман. Dolus est, vel obscure loqvi, vel obscure dissimulare. Non videtur esse, in loco, quod dolo adversari illatum est. Но вот лучше объяснение понятия, сопряженного с выражением dolus malus. Оно извлечено из сочинения французского правоведа Iourdain, изданнаю под заглавием “Diversae juris regulae” Dolus malus fit calliditate e fallacia, et quoties circumscribendi alterius causa agitur, et aliud agi simubatur”), ни отказываться привиллегиею суда (В XIV столетии существовала в Европе для духовных, дворян и почетных лиц третьяго состояния привиллегия судиться себе равными. Кавалляри в известной своей книге, Iustitulines juris canonici, говорит: "Ex veteris disciplinae regulis clerici omnes sive maioris sive minoris, etiamsi qui sine ordine erant in canone, item monachi et manaselriae fori privilegio utenbuntutur". Рунде, издавший прекрасную книгу о Германском праве, говоря о подсудности дворян, объясняется следующим образом: “der zweyte personliche Vorzug aller edrlleute ist der, welchen sie in anshaung ihrec gerichts standee geniesen: Wo von der grund in den Ostdeutschen grundsatze bei der gerichts-Verfassung liegt, dass ein jidder von seines gleichen gerichtet werzug ist indessen fast uderall auch den Honorationen des dritten standee gemeinworden”.

Из Новогородской и Псковской судных граммат явствует, что и у Русских существовала разнообразность подсудности. Вольные города имели особую судебную власть, духовенство также особую. Касательно общего суда между светскими и духовными, Псковская Судная граммата содержитъ следующее: “судить наместнику владычню. Аже поп, или диакон, или противу чернеца или черницы; а будет оба непростые люди церковные, ино не судить князю, ни посаднику, ни судиям не судить, занеже тот суд владычня наместника. А будет один человек простый истец мирянин, а не церковный человек с церковным, то судить князю и посаднику с владычным наместником вопчи, тако-же и судьим”. См. Опыт истории Российских законов, Рейца. Стр. 228), ни вызывать без причины или по несправедливой [202] причине (Condictio значило у Ульпинана требовать из суда возвращения вещи, или удовлетворения. Condictio incerti, иск по неопределенному или не ясному долгу. Condictio ex scripture, иск, основанный на письменном документе), ни ссылаться на праздничные дни, ни требовать приведения в первобытное состояние, ни подавать апелляции, и отказались они от всех прав, как канонических, так и гражданских общих и духовных, обычных, и муниципальных, которыми как они полномочные, так и их общины могли-бы воспользоваться для нарушения настоящего условия.

Совершен в благополучном граде Венеции, пред престолом святого апостола и евангелиста Марка. Лета по Рождестве Господа 1344-го, Индикта 12-го, дня 18-го месяца июня, в присутствии вызванных свидетелей Иоанна Брагадина, Марка Градениго, сына покойного Николая Градениго, Николая Поллано Венецианских граждан, и Вильгельма Санта-Винцентия живущего в Пере, Агапита Марцелло, Петра Вивалдия Генуезских граждан, Оберта де-Пексано нотария и канцлера Дожа и общины Генуезской и других. [204]

Liber commemoriallis Venel IV. fol. 166

VI. Акт о союзе, заключенном Генуезцами касательно Кафы.

Во имя Святой и нераздельной Троицы Отца и Сына и Духа Святого аминь, и [205] Преславной Матери Приснодевы Марии, блаженного Марка апостола и евангелиста, блаженного Лаврентия и всего Небесного Чина.

Для чести, славы велелепных господ: господина Андрея Дандуло, Божею милостию Венеции, Далмации и Кроации Дожа, владетеля четвертой части и половины всей Римской империи, общества и людей Венецианских, и господина Иоанна де Мурты, Божиею милостию Дожа Генуезцев, общества и людей Генуи, и для спокойствия мира, благоволения и любви, которые бы, Божиею властию всегда и счастливо продолжались, аминь.

Так как между Ханом Джани-беком вождем неверных Татар и подчиненными ему сановниками, областными правителями, и вассалами с одной стороны, и купцами, Венецианскими и Генуезскими с другой, попущением диавола, врага рода человеческого, дело свое неправедно творящего, произошли несогласия, заблуждения и соблазны нескончаемые даже неслыханные, коих следствием были насилия, отнятия благ временных и похищения вещей и убытки, убиения тех и чего более да не будет, гибель душ и лиц христианских, кои содержатся в тюрьме и во власти вышепомянутого вождя Агарян, ужаснейшая потеря. И так как, если не употребить в этом несчастии нужного вспоможения, то оно может обратиться не только в тяжкое зло и опасность для христиан Венецианских и Генуезских, но [206] даже в поношение римско-католической веры, то желая употребить для сей болезни врачевания по Евангельскому слову: паси овцы моя, не дои, не стриги, сам Господь повелел; благородный и мудрый муж, господин Марк Дондуло, сын господина Марка, гражданин Венеции: полномочный вышепомянутого велелепного господина Дожа и общества Венецианского, имея на нижеследующий полный, подробный достаточный и общий указ, как явствует из публичного документа, написанного и скрепленного рукою моею, Рафаила де Карезинис нотapиyca, 1345 года, Индикта 13-го, двадцать первого дня, настоящего месяца июля; от имени и от лица господина Дожа и общества Венецианского и всех и каждого из городских и окружных жителей Венеции с одной стороны; и благородные мужи Бенедикт Финаморн гражданин Генуи, и Конрад де Креденция, нотариус и канцлер Дожа и общества Генуи, как явствует из публичного акта, написанного и скрепленого рукою Роландина де Манаролия нотария и канцлера общества Генуи, 1345 года, Индикта 12-го, по обряду Генуи 2-го дня июля, здесь мною нижеподписавшегося нотариусом, виденного и читанного от имени и от лица вышесказанного общества Генуезского, с другой стороны: согласились и признали себя согласившимися, в качестве полномочных на союз, долженствующий [207] благополучно продолжаться от ныне, до калленд ближайшего месяца Апреля, со всеми условиями, во всех Формах, с обязательствами, сбеспечениями и обещаниями нижеследующими, и о которых ниже говорится. При заключении этого союза, состояли подписавшие его благородные мужи, Марк Лауредан, Бенедикт де Молино прокураторы святого Марка, Визин Контарено, Райнерио де Мусто и уже помянутый Марко Дандуло, уполномоченные на это дело от Дожа, совета и общества Венецианского, и вышепомянутые господа Бенедикт Фенамори и Конрад де Креденция послы полномочные Дожа и общества Генуи, и отказались помянутые употреблять злоумышление, ложный предлог, иск без причины, отговорку из злого умысла для того, чтобы вышепомянутый союз не состоялся и дело не пошло бы надлежащим ходом; и отреклись они также от всяких законных предлогов для опровержения и уничтожения условленного. В тоже время Марко Дондоло, полномочный Дожа и общества Венецианского, и Бенедикт Финамори и Конрад де Креденциа, полномочные Генуезские, обязались между собою торжественно, от имени своих доверителей, в течении настоящего союза до календ ближайшего месяца Апреля, отдельно не совершать и не позволять совершения какого либо условия и договора с Ханом Джани-беком или его сановниками, или чиновниками [208] второстепенными, или даже с его наследником, в случае его смерти, исключая того случая, в котором последует благоизволение, в согласие обеих сторон, так что помянутый мир с ним может и должен быть заключен не иначе, как со взаимного одобрения обеих сторон. И во весь условленный срок настоящего союза, не может никто из помянутых сторон, ходить, приставать, плавать, с вещами или товарами на кораблях или без оных, а также посылать или переправлять вещи, или товары в какие либо страны, или в места подвластные помянутому Хану Джани-беку, или лежащие в его владениях, кроме Кафы, и оттуда на запад до Перы, считая доступными все места, находящиеся между Кафою и Перою. В эти же места, в Кафу, а оттуда в Перу и на запад можно помянутым сторонам, и каждой из них ходит, приставать и плавать на корабли вооруженном и невооруженном, и также торговать и свободно производить торговлю, как ввозя, так и вывозя вещи, товары и съестные припасы по сколько они хотят и сколько позволит удобство корабля, вещей и товаров, в продолжении настоящего союза. И не может ни одна из вышепомяных сторон ни под каким предлогом, исключая Кафы, ни ходить, ни приставать, ни плавать, с товарами на кораблях или без оных прямо или окружными путами на восток или в Тану, или вообще [209] в места, принадлежащие Джани-беку, т. е. его владению подвластные, не может также ни торговлю там производить, ни позволять чтобы другие производили. И в знак величайшей любви и расположения к Венецианам вышепомянутые Бенедикт и Конрад полномочные Дожа и общины Генуезской, от имени своих доверителей согласились и соглашаются, чтобы в продолжение настоящего союза Венецианские граждане и подданные с вещей и товаров провозимых ими в город Кафу, не платили ни пошлин, ни потребительных налогов (cabellis), ни подвергались-бы ни каким другим взысканиям, или платежам, которые в том месте взимаются; так что ни сами Венециане не могут быть понуждаемы к платежу какой либо пошлины, ни вещи, ни товары их не должны быть отягчаемы оными, а да будут свободны и изьяты от них во все продолжение настоящего союза. А так как может породиться сомнение или вопрос о том привезены ли в положенный срок вещи или товары Венециан к помянутому городу Кафе, или нет, может явиться сомнение, в течение ли союза куплены или обменены Венецианами в городе Кафе от неверных Татар, Монголов или Сарацинов и от других лиц, как христианских так и неверных вывозимые ими товары, или не по окончании ли уже настоящего союза оные сделки совершены, так как может породиться вопрос [210] имеют ли Венециане право вывести эти вещи пользуясь льготами, определенными союзом; то для яснейшего предуведомления, и для отвращения недоумений помянутые полномочные Генуезского общества согласились дозволить в этом случае Венецианским купцам как за вещи и товары ими в город Кафу ввезенные или в нем выгруженные, так и за товары вывозимые, или деньги за проданные вещи приобретенные, ни пошлин, ни платежа не взыскивать, но оставлять в таком положении и при таких условиях, как будто бы настоящей союз не окончился. По окончании же настоящего союза, обе стороны должны быть, и оставаться в своем первоначальном положении и всему исключая вышепомянутого, оставаться по прежнему; так что чрез настоящий союз ни одна сторона не приобретает и не теряет права на что либо. А для того, чтобы между этими сторонами, т. е. между обществами Венецианским и Генуезским сохранилась и далее бы приумножилась искренность и взаимная любовь, о которой апостол Павел непрестанным гласом возвещает; вышепомянутые Бенедикт Финамори и Конрад де Креденциа полномочные Дожа и общества Генуи, для блага и мира помянутых сторон захотели и согласились: чтобы в продолжение времени предстоящего союза, общество Венецианское могло и чтобы ему позволено было избрать, послать и иметь в сказанном [211] городе Кафе одного консула или байла, который должен управлять Венецианами там живущими, или временно бывающими и все денежные и гражданские споры, которые между Венецианами возродятся, знать и разрешать, и решения свои приводить в действие, так как байлу покажется лучше и полезнее. А поелику достойно и справедливо желать, чтобы там, где мирная любовь и чистая привязанность процветают, можно было бы видеть это из самого дела; то чтобы Венецианские купцы могли пребывать и жить в сказанном городе Кафе без затруднения, пользуясь законным равенством и не отягчаясь излишними и несправедливыми издержками за дома и магазины, которые будут ими у жителей Кафы нанимаемы, то для сего вышепомянутые полномочные обеих сторон согласились и взаимно друг другу обещали, чтобы в помянутом городе Кафе консул общества Генуезского и байл Венецианский избрали бы двух добрых купцов с чистою совестию и хорошим именем, одного Генуезца и одного Венецианца, непричастных в деле помянутых домов и магазинов, и поручили бы им оценивать означенные дома и магазины и назначать за них платы; и какую плату эти два купца положат и определят, такую и взыскивать, а никак не более. Хозяевам же сказанных домов и магазинов запретить запрашивать более определенной цены, а консулам и [212] чиновникам Генуезским, которые там будут, поставить в обязанность смотреть за тем, чтобы плата бралась по решении и по оценке означенных двух оценщиков, не принимая никакой отговорки в течении настоящего союза. Кроме того, так как с распространением коварства людей, род людской должен быть подчинен закону и правосудию, то и признается необходимым, что неправедно действующие должны быть наказаны; для сего вышепомянутые полномочные по данной им от доверителей их власти, согласились охотно, что если которая нибудь из сказанных сторон, по дерзновению или понуждаемая духом злобы и неправды будет нарушать условия союза, хотя, плавая или торгуя, кроме сказанного города Кафы, на востоке и в Тане; то со всяким и со всеми туда плавающими, в противность настоящему союзу поверенные и чиновники той общины, коей такой или таковые принадлежат, должны поступать, как с возмутителем или с возмутителями, с непокорным или с непокорными и вероломными врагами; и всякого, таким образом противудействующего, наказать и отобрать имение его в казну той общины, которой он принадлежит. И о всем вышесказанном и ниженаписанном вместе и о каждом в особенности, вышепомянутые стороны и полномочные их договорились, согласились и взаимным формальным условием подтвердили; вникать, [213] выполнять, сохранять, и заставить других вникать выполнять и сохранять все и каждое из вышепомянутого и нижеследующего и ни в чем не противодействовать, ни правом, ни делом, ни по какой причине, ни каким способом, ни прямо, ни косвенно, ни под каким предлогом; но все и каждое ненарушимо сохранять под страхом пени в 10-ть тысяч дукатов золотых, с вознаграждением убытков, издержек, барышей за каждую неисполненную статью, и эта пеня столько раз будет взыскиваться за каждую нарушенную статью от нарушившей ее стороны, сколько раз последует нарушение. Взысканная пеня должна поступать той стороне, которая свято хранит договор. А заплачена ли пеня или нет, взыскано или нет, тем не менее, все каждое из выше и ниже написанного, да останется в своей силе. Также поклялись полномочные и каждый из них жизнию сказанных гг. Дожей и самых обществ, прикасаясь попеременно к письменам святых Божиих евангелий пред главным алтарем, церкви святого блаженного Марка в сохранении и в подтверждении всего вышесказанного, обещая, что все оное будет действительно исполнено, как сказано выше. И в обеспечение обещанного вышесказанные полномочные отдали взаимно под залог все животы и собственности обеих общин до полной уплаты пеней и удовлетворения причиненых убытков, [214] владея животами противной стороны, до тех пор, пока виновная сторона не внесет определенной пени, и не вознаградит за убытки той из договорившихся общин, которая исполнила свято условия.

Обещались полномочные между собою взаимно, т. е. один другому вносит определенные пени и платы как в Венеции, так и в Генуе или Кафе, или где бы ни случилось, и отказались от привиллегий суда, от дней праздничных и непраздничных, от права требовать приведения в первобытное cocтояниe, от иска и апелляции и вообще от всех прав как канонических, так и гражданских, общих и частных, обычных и муниципальных, и всяких других, посредством которых сказанные полномочные или их общины могли бы нарушить или не исполнить настоящего союза. В заключение повелели помянутые полномочные, чтобы о настоящем союзе было сделано несколько образцов одного и того же содержания. Совершено в Венеции, в церкви блаженного Марка апостола и евангелиста, пред главным алтарем; лета по Рождестве Господа нашего Иисуса Христа 1345, Индикта 13-го, 22-го дня месяца июля, в присутствии благородных и мудрых мужей господ Марка Лауредана, Бенедикта де Молино прокураторов святого Марка, Paйнерио де Муста, Петра Чиурано, Людовика Витала и Марка Чиурано всех граждан Венеции [215] и других свидетелей сюда призванных.

Я, Рафааил де Карезини, публичный нотариус, определенный императорскою властию и дьяк догата Венецианского присутствовал при вышепомянутом и скрепил. [216]

Liber commemorialis Venet. IV. fol. 243-248

VII. Титул повелителя Татар и бeeв Таны (1349 года)

Превосходительнейшему и славнейшему господину Джани-беку, Хану ханов благополучному повелителю Татар и всех стран восточных; достопочтенейшему владыке моря, высоко превознесенному, Андрей Дандуло и проч. здравия, чести и славы приумножения.

Светлейшей и превосходнейшей государыне Тайталу-катун, достопочтеннешей повелительнице Татар; Андрей Дандуло, здравия и совершения всех благ желает.

Также могущественным сановникам Ахмету, Сараю, Калонтаю, Хуртша-баши, Янгел-бею, Усеину, Кордаю, Амчама-улану. Андрей Дандуло и проч.

Отличному и могущественному мужу Сика-бею, владыке Таны, возлюбленному другу, здравия и уверение искренней любви.

Велелепному и могущественному господину Мега-бею, высокопочтенному [217] сановнику светлейшего государя повелителя Татар, своему уважаемому другу, здравия со всяким веселием и честию.

Commemorialis liber. IV. fol. 372

 VIII. Копия одного письма, посланного господину Дожу Венеции господином Дожем Генуи.

Любезнейший друг и брат. Нам памятно что мы уже два раза к велелепному и любезному братству писали о неудовольствии и прискорбии нами ощущенном по прочтении ваших писем и по услышании что Конрадин де Креденция, наш канцлер, изустно сказал нам о преступлениях, сделанных Афреоном Паксием в Тане. По истине, душа наша была этим много возмущена; а желая исправить это, послали мы туда на наших галерах, консула Бельтрамина Мерела, нашего возлюбленного гражданина, дав ему указ и поручение, по которым братство и любезное согласие между нашими и вашими наперед, не только должно умножиться, но и бывшие беспорядки наказаться и исправиться так, чтобы радости друга преисполнялись радостями, а врага нашего и вашего достигли бы до величайшей скорби. В следствие чего напоминаем вашему велелепию, чтобы и вы поручили вашему консулу, т. е. байлу, которого пошлете в те страны, снестись с нашим консулом, как мы это и своему поручили, с данным [218] при том повелением прекращать повод ко всяким обидам и разделение между вашими и нашими так, чтобы братство поддерживалось взаимными согласиями и услугами, во славу Божию, и для выгод всех купцов.

В заключение писем сообщаем вашему братству приятные вести, полученные нами из общества Пизанского, о преобразовании города Лукки.

Дано в Генуе 12-го июля.

Симон Боканигра, Божиею милостию Дож Генуезцев и того же народа защитник.

Liber commemorialis Venet. III. fol. 66

IX. Копии с некоторых писем, которые господин Дож Генуезцев и совет Генуи, послали подесту Неры и консулам Кафы и Таны для исполнения сказанного декрета.

Вождь Генуезцев и проч..... и совет и проч.... намереваясь жить по братски и в мире с велелепным братом нашим господином Дожем Венеции и с его гражданами и подвластными ему, и начавшийся Божиим покровительством мир поддерживать нужными средствами и взаимным доброжелательством, мы обнародовали и утвердили настоящий декрет и предостережение и повеление наше, а для того, чтобы тех, коих любовь к Богу и к общему благу не отдалят от зла, обуздывали бы по крайней мере строгость законов: повелеваем [219] под страхом нашего негодования и милости, это наше повеление исполнять, и вместе с тем побуждать других к исполнению, поражая нарушителей оного наказанием им назначенным. А так как нас побудило к сему повелению тяжкая нам и неприятная жалоба вышепомянутого велелепного брата нашего господина..... Дожа и общества Венецианского, об известных происшествиях, случившихся в прошедшем году, бывших им во вред, а с нашей стороны и со стороны общества Генуи показавших явную обиду и оскорбления в отношении к ним, учиненные известными Генуезцами или выдающими себя за Генуезцев, соблазненными дьявольским наущением в Taне, стране Хазарии; то хотим, поручаем вам и повелеваем, против всякого виновника в драке, в смятениях, в убийствах и в других оскорблениях, там совершенных, поступать как можно согласнее, с долгом справедливости и нашей чести и по долгу нашего общества, давая нам знать обо всем, что исполнится из вышесказанного.

Дано в Генуе, в 4-й день Февраля.

Liber commemor. Venet. VI. fol. 329

X. Oпpeделение и предписание данное Дожем и обществом Генуезским, во избежание cоблазнов в Taне.

Во имя Господа, аминь. Лета от Его Рождества тысяча триста шестьдесят первого, первого Февраля, по Генуезскому счислению [220] тринадцатого Индикта; превосходительный и велелепный Симон Буканигра милостию Божиею Дож Генуезцев и защитник народа, наместник и адмирал императорский, для сохранения любви, благорасположения и мира между велелепным господином Иоанном Дельфино, тою же милостию Дожем Венеции и проч... и обществом Венецианским с одной стороны, и между им же господином Дожем и обществом Генуезским с другой, и во избежание соблазнов между обеими сторонами, вместе с своим советом, торжественно и согласно во всех отношениях с законами постановил, повелел и решил: написать от имени своего письма и присовокупить их к наказам, данным Генуезскому консулу в Тане и байлу пребывающему в Константинополе и всем консулам и сановникам своим в империи Хазарской, настоящим и будущим: чтобы эти консула, байлы и сановники, властию и в силу предписания данного им теперь самым Дожем и обществом Генуезским, обнародовали в Тане, в Константинополе и во всем Хазарском царстве: что всякий Генуезец, и считающийся Генуезцем, должен с Венецианами и с теми, кои за Венециан почитаются, жить в мире, спокойно, в добром братстве, благорасположении и в искренней любви, и воздерживатся от взаимных ссор и драк. А если, от чего да избавит Бог, произойдет спор или драка между [221] Генуезцами и Венецианами или между почитающимися за Генуезцев и Венециан, то ни один Генуезец или считающийся за Генуезца не должен трогаться с места и браться за opyжиe, или бежать туда, где происходит смятение, не имея на то ясного позволения или приказания со стороны консула или сановника или байла Генуезского, который теперь там находится, или со временем будет находиться в Тане, в Константинополе и во всем царстве Хазарском. А если какой Генуезец, или почитаемый Генуезцем поступит против сказанного выше, или против чего нибудь из вышесказанного, тот самым таковым действием, подпадает пене в 200 дукатов золотых за каждое упущение, из собственных своих денег. Наложение же наказания денежного или личного, смотря по свойству и по положению лиц зависит от консула, сановников и байла Генуезских, которые находятся или со временем будут находиться в вышепомянутых местах. Кроме того, если нанесено будет смертоубийство или поражение Венецианам, или тем, кои считаются Венецианами, то консул, сановники и байл Генуезские, которые находятся или со временем будут находиться в Тане, в Константинополе и в царстве Хазарском обязуются наложить наказание личное, или денежное, как следует по закону и по величине преступления. Впрочем, в [222] помянутом случае драки или ссоры между Венецианами и Генуезцами, или между почитаемыми за Венециан и Генуезцев, консул или сановники Генуезские, которые находятся или будут находиться в Тане, обязуются приложить общее усилие с консулом и чиновниками Венецианскими, там же находящимися, для прекращения спора или драки. Этому же примеру должны следовать и Венецианские сановники во всем Хазарском царстве. А если ссора или драка произойдет в Константинополе, или в Пере, то байл Венеции, пребывающий в Константинополе, вместе с правителем Перы, должен стараться, чтобы драка или ссора прекратилась, подвергая суду и наказанию виновных, и на основании настоящего определения и предписания с сохранением между обеими договорившимися сторонами взаимной привязанности и благорасположения. И обязуются вышепомянутые консул, сановники и байл Генуезские, которые находятся или будут находиться в Тане, Константинополе и во всем царстве Хазарском, по долгу присяги и под страхом потерять благоволение вышепомянутого Дожа и общества Генуезского исполнять изложенное с точностью: подвергаясь, означенные консулы и сановники, кроме вышесказанных пеней, тем наказаниям, к которым будут от Дожа и общины Генуезской приговорены.

Совершено в Генуе, на площади [223] Дожева дворца, где собирается совет, в присутствии нотариусов и канцлеров вышепомянутого Дожа и общества Генуезскаго: Леондара де Монте, Альда Юрисперита, Петра де Реца и Гeoргия де Клаваро.

Я, Рафаил де Гуаско де Монелия, нотариус и канцлер вышепомянутого велелепного Дожа и общества Генуи, при вышепомянутом присутствовал и записал.

Liber commemorialis Venet, VI, fol. 327

XI. Декрет и повеление, данное господином Дожем и обществом Beнеции, во избежание соблазнов в Taне.

Во имя Христа, аминь. Лета от Его Рождества тысяча триста шестьдесят первого, тринадцатого дня Генваря; превосходительный и велелепный Иоанн де Дельфино, милостию Божиею Дож Венеции, и проч... Для сохранения любви, мира и благорасположения, которые под Божиим покровом да продолжатся вечно, между превосходительным и велелепным господином Симоном Буканигрою, тою же милостию Дожем Генуезцев и защитником этого народа [224] предводителем морских сил и наместником императорским и с самым обществом Генуезским с одной стороны, и между им же господином Дожем и обществом Венеции с другой, и во избежание соблазнов и обид, между вышепомянутыми сторонами, вместе с своим советом торжественно, и согласно во всем с законами, постановил, повелел и решил: написать предписания и присовокупить их к наказам, данным Венецианскому консулу в Тане, и байлу в Константинополе и всем консулам своим в Хазарском царстве, настоящим и будущим, чтобы эти консулы, байл и сановники, властию и в силу декрета от самого господина Дожа и общества Венеции, данного им теперь, обнародовали в Тане, в Константинополе и во всем Хазарском царстве, что всякий Венецианин, и считающийся за Венецианина, должен с Генуезцами и с теми, кои Генуезцами считаются, жить мирно, спокойно, в добром братстве, благорасположении, в искренней любви, и воздержаться от взаимных ссор и драк. А если, от чего да избавит Бог, произойдет спор или драка между Венецианами и Генуезцами, или между считающимися за Венециан и Генуезцев, то ни один Венецианин, или считающийся за Венецианина, не должен трогаться и браться за оружие или бежать туда, где происходит смятение, без ясного позволения и приказания со стороны [225] консула или сановника и байла Венеции, которые теперь находятся или со временем будут находиться в Тане, Константинополе и во всем Хазарском царстве, а если какой Венецианин, или почитаемый за Венецианина, поступит против вышесказанного, тот, самым таковым действием уже подпадает пене в 200 дукатов золотом, за каждое упущение из собственных его денег. Наложение же наказания денежного или личного, смотря по положению и по свойству лиц, зависит от консулов, сановников и байла Венецианского, которые находятся, или со временем будут находиться, в вышепомянутых местах. Кроме того, если нанесено будет человекоубийство или поражение Генуезцам, или тем, кои считаются Генуезцами, то консул, сановники и байл Венеции, которые находятся или со временем будут находиться в Тане, Константинополе и в Хазарском царстве, обязуются приложить наказание личное, или денежное, как следует по закону, смотря по обширности преступления. Впрочем, в помянутом случае драки или ссоры между Венецианами и Генуезцами, или между принимаемыми за Венециан и Генуезцев, консул и сановники Венеции, которые находятся или будут находиться в Тане, должны и обязуются соединиться с консулом и сановниками Генуезскими там пребывающими, и стараться, чтобы спор или драка прекратились; подобно [226] этому должны поступать консулы и сановники Генуезские во всем царстве Хазарском. А если ссора или драка произойдет в Константинополе или в Пере, байл Венецианский, находящейся в Константинополе вместе с правителем Перы должны стараться, чтобы драка или ссора прекратилась преследуя и наказуя виновных, согласно с настоящим определением и предписанием, сохраняя между обеими сторонами взаимную любовь, привязанность и благорасположeние. И обязуются вышепомянутые: консул, сановники и байл, которые находятся, или будут находиться в Тане, Константинополе и во всем царстве Хазарском, под страхом потерять благоволение вышепомянутого господина, господина Дожа и общества Венецианского исполнять вышепомянутое с точностию, а кроме вышепомянутых пеней, сами консулы, сановники и байлы будут наказываемы властно вышепомянутого господина Дожа и общества Венеции.

Совершено в Венеции, в Дожевом дворце, в присутствии благоразумных мужей и нотариусов Амадео де Бонгвадани, Варфоломея Урсо, Петра Якобинн и Георгия де Бонгвадани, свидетелях нарочно призванных. Для большей верности, вышепомянутый Дож призвал свидетелей чрез меня нижеподписавшегося нотариуса, и скрепил свинцовою висячею печатью. [227]

Liber commemor. Veneti VI. fol. 317

XII. Копия с писем, отправленных от Генуезского Дожа в Кафу, с предписанием вознаградить нас за взыскания, коими нас подвергли в Кафе.

Славный и превосходительный друг, а также и брат любезнейший. Письма ваши приняли с искреннею любовию и, вполне поняв содержание их, не мало были оскорблены; ибо по истине, главное наше намерение есть жить с вами и вашими в любви и братстве; а по тому отвечаем вашей предусмотрительной дружбе, что с первым судном, идущим в Кафу, прикажем письменно правителю нашему, там находящемуся, за несправедливое взыскание, сделанное с ваших, положить вам должное и достойное удовлетворение, а с вашими, как в Кафе, так и в Готфии обращаться братски и с любовию; для того, чтобы чистая любовь, которая между вами и нами до сих пор пребывала братски, могла сохраняться. За сим остаемся расположенными и готовыми на все приятное вам.

Дано в Генуе 2-го Августа.

Гавриил Адорно, Божиею милостию Дож Генуезцев и проч.... и совет двенадцати старейшин, избранных городом Генуею. [228]

Liber commemorialis Venet. VII. fol. 95

XIII. Копии с писем Дожа и совета старейшин Генуи, посланных властям и правителям в остров Хиос (Chio) и всяким наместникам своим.

Дож Генуи и проч., и проч., и проч.

Совет старейшин.

Любезнейшие! приказываем вам сей час и без всякого замедления возвратить и свободно отпустить велелепному брату, господину Дожу Венеции, или кому, вам, напишет и прикажет чрез свои письма, пред сим взятый галиот Марина Марипера Сильвестром де Марини, со всеми вещами, товарами, снастями и грузом, найденными в нем и нагруженными в Латаки (Leihia), Сирии и других местах, кроме острова Кипра. А если какая нибудь из вещей продана, или как нибудь отчуждена, то велите: заплатить цену ее той особе, коей вышеупомянутый велелепный Дож Венеции прикажет, не взирая ни на какие другие наши грамматы и запрещения, или другие какие либо препятствия, как от нашего общества, т. е. Генуи, так и других лиц. Beщи же и товары, нагруженные в Кипре, удержите при себе и пришлите к нам в Геную, на первом удобном корабле.

И обо всем, что сделаете из вышеупоманутого, сей час же напишите нам в ответных письмах.

Дано в Генуе, тысяча триста восемьдесять третьего года, девятого дня июня. [229]

Liber commem. Venet. VIII. fol, 193

XIV. Копии с писем, посланных. Дожу Венеции великолепным г. Дожем и советом старейшин Генуезских, о возвращении галеаццы (Галеацца, судно, превышавшее величиною галеру и соответствовавшее древней quinqueremis) Марипетры.

Славный и велелепный, любезнейший брат. Многие письма от вашего велелепного братства получили и благосклонно вникнули в то, что Томазий Бонинконтра, нотариус (письмоводитель) вашего правительства нам ясно изложил, по делу об одной галеацце, состоявшей под начальством Марина Марипетра, гражданина и подданного Венецианского и взятой Силвестром де Марини, гражданином нашим, и о взыскании Марка Захарии, Иоанна Серводио, Hepия де Бонавентуры и Прима, называвшего Рагоцци Венецианских граждан, коих товары и богатства были, как говорят, отняты и задержаны нашим консулом и коимисарами города Кафы, не смотря что по правилам общего мира, взаимные обиды должны были прекратиться. Приняв вашу просьбу в рассмотрение, мы отвечали Томасу Бонинконтру и вашему братству сообщаем, что помянутый Марин Марипетро плавал на вышепомянутой галеацце, против правил утвержденного между вами и нами мира, к месту и порту Херинис (Под словом Херинис разумеется вероятно Херина (Cerina) город, лежащий на северном берегу острова Кипра), показывая тем большое [230] недоброжелательство и презрение к вышесказанному миру, в следствие чего нашими законоведами и советом нашим подано было мнение: за противодействие вышепомянутому миру подвергнуть его Марипетро надлежащей пени, и мы надеемся, что ваше братство признает наказание виновного справедливым. Впрочем мы повелели освободить и передать вашему братству, или кому оно прикажет, самый галиот со всеми вещами найденными в нем и с товарами нагруженными в Латаки (Leihia) в Сирии, и в других странах, вне острова Кипра. Также все товары, помянутых Венециан, задержанные консулом и коммисарами нашими в Кафе, чрез наши письма повелеваем возвратить вашему велелению или кому оно прикажет, рассчитав, что эти товары взяты в Кафе три дня после того как неприязненные действия должны были перестать, но наши начальники в Кафе были в неведении о заключении мира. Мы же с нашей стороны расположены теперь и всегда ненарушимо сохранять помянутый мир и желаем с вашим велелепным братством жить дружно и братски.

Поручая господину Томасу, послу и вестнику вашему засвидетельствовать пред вами о тщательной заботливости и величайшей привязанности нашей к вам, просим [231] от всего сердца ваше братское велелепие извинить нас за медленность в отдаче требованных объяснений. Эта неисправность произошла от некоторых гражданских смут и других препятствий, случившихся в нашем городе, после его прибытия.

Леонард де Монтальдо, Божиею милостию вождь Генуезцев и совет пятьнадцати мудрых старейшин.

Дано в Генуе, тысяча триста восемьдесят третьего года, июня девятого дня.

Liber commemorialis Venet. VIII. fol. 192

XV. Копия с писем господина Дожа и совета Генуи, посланных к консулам массарам (Masseriis, подь этим словом подразумевались чиновники, заведывавшие общественными доходами. См. Oderico, lettere Ligustiche, стр. 162) и обществу город Кафы, настоящим и будующим возлюбленным нашим.

Дож Генуезцев и проч. и совет старейшин.

Любезнейшие! по прочтении писем, и по тщательном исчислении дней, после которых должны прекратиться, согласно содержанию мирного условия и договоров, оскорбления между обществами Венеции и нашим и подданными сих обществ, мы узнали о похищении товаров, принадлежавших нижеименованным купцам и гражданам Венеции, задержанных вами в Кафе после законного срока по незнанию с вашей стороны о вышеупомянутых мире и договорах. Желая, чтобы мир и договор вышеупомянутые с нашей и вашей стороны твердо и ненарушимо сохранялись, хотим и повелеваем вам: вещи эти возвратить без [232] всякого ущерба и без замедления времени велелепному брату, любезнейшему господину Дожу Венеции и тем особам, коим он повелит чрез письма свои, особенно прибавляя, чтобы вы с вышеупомянутым велелепным любезнейшим братом господином Дожем Венеции и его гражданами и подданными жили и обходились так, как с нашими возлюбленными братьями и друзьями дружно и по братски.

Имена тех, коим принадлежат вещи и товары вами задержанные суть, следующие: сер Марк Захария, сер Иоаннин Серводио, сер Петр, названный де Бонавентура, и сер Петр, называющаяся Paroccio, граждане Венеции.

Дано в Генуе, тысяча триста восемьдесят третьего года, июня девятого дня.

Liber commem. VIII. fol. 194

XVI. Копия с писем господина Дожа и совета Генуи, посредством которых просят они, чтобы наши удерживались от плавания к землям и местам, принадлежащим Татарам.

Славный и велелепный любезнейший брат!

Давно надеясь иметь с Соркатом (Соркат, Старый Крым) мир, и обнадеженные послами повелителя Хазарии видеть его скоро заключенным, мы избегали от нанесения обид Татарам, ожидая покойно заключения мира. Но недавно с [233] прискорбием узнали из писем наших правителей, пребывающих в восточных наших владениях и писанных двадцатого Января, что вышеупомянутые послы, прибегая к ложным притворствам и обычным обманам, отдаляются от совещания о мире и лишают нас надежды видеть его заключенным. Теперь нам необходимо восстать войною против Татар и вступить в их земли для нанесения им большего урона. Но так как нам известно, что гром войны часто и невинным вредитъ, не по обдуманному намерению, но по воле необузданного Марса, которому если кто предался, не легко избегает преступлений, решились просить ваше велелепие, соблаговолить предостеречь ваших сограждан, дабы они в продолжении войны не ходили лично и не посылали бы, через других, вещей и товаров своих в какую либо землю или места, принадлежащие Татарам, и которым мы можем нанести вред, и воздерживались бы от пребывания в помянутых местах. И таким образом вернее избегнём повода ко всяким соблазнам между подданными нашими и вашего велелепного братства, с которыми желаем соединиться вечною любовию. Нашими же восточными землями предлагаем нашим подданным воспользоваться для их выгоды и удобства.

После чего соблаговолите передать нам чрез настоящего гонца ваш ответ, [234] который, надеемся, будет соответствовать нашим дружеским к вам чувствам.

Дано в Генуе, тысяча триста восемьдесят седмого года, последнего дня Мая.

Liber commem. Venet. VIII. fol. 302

XVII. Копия с писем Дожа и общества Генуи, писанная в ответ Венецианскому Дожу о том, чтобы Генуезцы воздерживать от плавания к землям и местам, принадлежащим Татарам.

Славный и велелепный брат любезнейший. Грамматы ваши, писанные 10-го дня текущего месяца июня, мы получили сего дня и вняв их содержанию, вашему велелепному братству отвечаем, что капитану, консулу и чиновникам нашим, недавно отплывшим в Кафу, дали повеление, соответственно дел, которые у нас теперь на востоке происходят. И так, как всегдашнее желание нашего сердца есть отстранять все то, что может породить повод к соблазнам, то и просим ваше братство устроить так, чтобы ваши Венециане не появлялись в местах и землях, принадлежащих врагам нашим Татарам, после того как мы против них выступим, ибо этим вышепомянутые Венециане могут вредить сами ceбе против нашей воли и желания. И неудивительно славный брат. Ибо ты и сам знаешь, что военная ярость, свирепствующая без рассуждения, не распознает друзей между врагами, низвергая все своим [235] вихрем. Желаем, чтобы ваши так вели себя в этом случае, как желали ли бы они видеть нас поступающими в оном.

Дано в Генуе, тысяча триста восемдесят седьмого года, восемнадцатого июня.

Liber commem. Venet. VIII. fol, 303

XVIII. Форма письма, данного консулу Таны и капитану галер, и содержащего в себе повеление не позволять перевозить Сарацинов с места на место; письма эти переданы тайно. Первый получил его господин Людовик Контарено, консул Таны.

Мы узнали, что некоторые из наших граждан и подданных иногда вывозят и перевозят суда (Под словом testa разумеется род легких морских судов, принадлежавших мусульманам) Сарацинов и людей империи Татарской, из стран Хазарии и моря Таны к противоположным странам Турции, т. е. с места на место, с их богатствами, что легко может произвести соблазны, и не приносит нашим большой пользы.

Согласно с данным нам правом, пишем вам от своего имени и от совета нашего, чтобы вы тайно имели над сим тщательный надзор и попечение, а если [236] узнаете искусным образом что нибудь о подобных проступках, то помешайте, да не делается это отнюдь ни кем из наших. Во всяком случае поступайте как только можно осторожнее, не обнаруживая ваших действий. И для лучшего исполнения вышеупомянутого постановляем, что вы в тайне имеете право предписывать и налагать пени, взыскивать их и брать другие предостережения так, как вам покажется согласнее с нашим намерением, ведя себя так в этом деле, чтобы могли заслужить нашу похвалу.

Дано восемнадцатого дня марта, Индикта второго, тысяча триста девяносто четвертого года.

Подобно тому как сделано было сер Леонарду Кальбо, консулу Таны, подобная и капитану галер в Романии.

Liber commeinorialis VIII. fol. 309

Текст воспроизведен по изданию: О соперничестве Венеции с Генуей // Записки Одесского общества истории и древностей, Том IV. 1860