№ 3

№ 125

Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая Государыня Императрица и Самодержица Всероссийская, Государыня Всемилостивейшая

Мятеж в городе Генуе дошел до самаго верхняго степени. Прибыл куриер с зело противными ведомостми, по которым оказалось, что начало оного, конечно, не произошло от ундер-офицерских ударов тростью, данных генуежскому работнику, но концертован был с Франциею, и что несколко тысяч человек [120] генуэжского крестьянства из гор по малому числу утайкою в город прокрались и до времяни тайно пребывали, пока оказатся и с городскою чернью соединится время пришло. А тогда уже здешних солдат отчаянно в городе аттаковали и после великаго с обеих сторон урону их вон выбили.

Граф Улфелд, у котораго я вчера обедал, експликовал себя сицево, что генерал Ботта посылал к бунтующим спрашивать, чего требуют, и понеже домагались, чтоб здешних солдат, которыя однеми городскими воротами владели, вывесть, то он для пресечения мятежа на сие и поступил. И новую капитуляцию для переду учинить хотел. Только ж мятежники ворота, отобрав, заперли, но скоро, паки отворя, на здешних после обеда за городом напали. Но от полковника Бутлера храбро отбиты. При котором случае был урон с обеих сторон немалый. И понеже многолюдный бунт не переставал, то он на завтрее с досталными людьми ретировался. За которыми мятежники без всякого порядку на подобие татар на некоторое разстаяние гнались и по одному, и по два, более на ветр, стреляли. Почему видно, что глав и офицеров не имеют, и когда здешния в марше обретающиеся полки приспеют, то городом, который и так фортификацей не имеет, лехко овладеют. Здесь де пребывающий генуежский посланник приежжал к нему и казал журнал о начале и происхождении того мятежа, в котором все клонится к оправданию Сената, что оный народа унять не мог. Еже де во свое время окажется.

Приехал такожде один священник на почте, который сказывает, что мятежники Сенат низложили и новаго дожа из между себя выбрали. Но на такия де ведомости полагатся нелзя. Паче де всего противно, что произошла от того мятежа остановка в посылке тежелой артилерии в Прованс, ибо де генерал Браун, хотя к бою полевой имеет доволно, то, однакож, город Антибес позади долго оставлять неприлично. А без тяжелой артилерии (сколь малыя укреплении ни имеет) оный взять нельзя. Чего ради по нужде посылается на то место тежелая артилерия из Савоны.

Спрашивал я того министра, подлинно ль французское судно во знак сигнала (как на пред сего доносил) к Генуе приходило. Но он того не признал. А в публике здесь носится, что здешния в Генуе и вне потеряли до 600 человек, и в том числе також де пленныя находятся. Императрица ¹ де в присылке сюды дожа поступится изволила. К тому ж у Ея Величества Сенат выпросил, чтоб иметь по прежнему в городе свой гарнизон, ибо де есть ли войдет немецкий, то их волность и имя республики исчезнет, и не будут в состоянии положенную контрибуцию собирать. Которая императрицына милость неблагодарно и на зло употреблена. Иной де государь поступил бы было жесточае. И ныне, когда городом овладеется, то не останется более место ко умеренности. Еще ж обрист-крикс-комисар граф Хотек ² имеющую в собрании знатную сумму денег принужден в городе оставить. И многия офицеры багаж свой потеряли.

Прибыл сюды уже тому восмой день принц Элбеф, Лотаринской фамилии ³, из Лотаринского ж города Барледука с французским пашпортом, котораго долго получить не мог. И взъехал публично на Лотаринский двор, построенный [121] императором ⁴ за несколко лет до своего избрания для министров и партикулярной канцелярии. По той причине люди о обстоятелствах неизвестныя, стали шептать, что, может де быть, прислан за делом примирения. Чего нет. И более кажется, что приехал сюды доживать, есть бо лет 70 с некоторым лишком. И велми немощен. Еже в первый вечер оказалось, что, когда принцесса Шарлота, императорская сестра ⁵, его ужинать позвала, то, во дворец приехав, из кареты выходя, сиятику возчувствовал и возвратится принужден был. Император потом его инкогнито навещал. Но и сие окроме одно[й] фамилной любви иного ничего не значит.

В протчем сие [с] глубочайшим рабским респектом прекращаю.

Вашего Императорского Величества всеподданнейший раб А. Ланчински.

Из Вены. 13 декабря 1746.

P. S. Носится по городу слух, что мятежный в Генуе народ выбрал в дожи одного портного мастера. Что есть ли правда, то гистория велми похожа на один неаполский бунт, когда во свое время народ выбрал главой своей мнимой республики мелкой рыбы продавца Масанелля ⁶, который после малых дней своего пьяного правления опоен, с ума сошел, и убит. О подлинности осведомится не время, понеже ныне настоит канун праздника Рождества Христова по новому календарю ⁷. [122]

АВПРИ, ф. 32, оп. 32/1, 1746, д. 4а, л. 169-171 об.

Комментарии

1. Мария-Терезия (1717-1780), с 1740 г. эрцгерцогиня Австрии, с 1741 г. королева Венгрии, с 1743 г. королева Богемии, с 1745 г. супруга императора Священной Римской империи.

2. Хотек Иоганн-Непомук-Карл (1704 или 1705-1787), граф, обер-крикс-комиссар, с 1746 г. фельдмаршал-лейтенант, с 1748 г. фельдцейхмейстер австрийской армии.

3. Эмануэль-Мориц Лотарингский (1677-1763), принц д'Эльбеф, с 1748 г. 5-й герцог д'Эльбеф и пэр Франции, с 1710 генерал-фельдвахтмейстер, с 1718 г. фельдмаршал-лейтенант австрийской армии.

4. Франц I Стефан (1708-1765), с 1729 г. герцог Лотарингский, с 1737 г. великий герцог Тосканский, с 1745 г. император Священной Римской империи, с февраля 1736 г. муж Марии-Терезии, дочери австрийского императора Карла VI.

5. Анна-Шарлотта (1714-1773), принцесса Лотарингская, родная сестра императора Священной Римской империи Франца I Стефана, позднее аббатиса Ремиремонтская.

6. Мазаниелло или Томмазо Аниелло д'Амальфи (1620-1647), бедный рыботорговец из Неаполя. 27 июня (7 июля) 1647 г. призвал горожан, возмущенных испанским налоговым гнетом, к восстанию, которое быстро охватило весь Неаполь. Толпа штурмом овладела дворцом вице-короля, а утром 28 июня (8 июля) — арсеналом. Здания тюрем, налоговых контор и дома богатых откупщиков были разграблены, их содержимое — бумаги и имущество — сожжено. Действиями вооруженного народа руководил Мазаниелло, правда, советуясь практически по всем вопросом со старым знакомым и убежденным борцом за автономию Неаполя Джулио Дженоино, в юности юриста, а после двенадцати лет заключения в тюрьме, принявшего сан священника. Неудачная попытка покушения на Мазаниелло 30 июня (10 июля) сделала его авторитет непререкаемым. Однако со дня примирения народа с вице-королем и личной встречи с ним поздним вечером 1/11 июля Мазаниелло, у последнего началось «головокружение от успехов». Появились высокомерие и тщеславие, участились акты самодурства даже по отношению к ближайшим сораникам и родственникам, а порой вождь впадал в невменяемое состояние. Влияние опытного Дженоино, ставшего главой казначейства, сошло на нет. В итоге, Мазаниелло утратил доверие большинства, как революционной партии, так и неаполитанцев. И тогда 6/16 июля 1647 г. группа заговорщиков с согласия, как официальной (вице-король Аркос), так и революционной (Дженоино и капитаны кварталов) власти застрелила Мазаниелло в Кармелитской церкви, после чего обезглавила. Впрочем, памятуя о заслугах убитого, в ночь с 7/17 на 8/18 июля народ устроил ему торжественные похороны в той же Кармелитской церкви (Бондарчук B. C. Неаполитанская революция 1647-1648 гг. М., 1994. С. 18-22, 34-86).

7. Реляция № 125 получена в Санкт-Петербурге 1/12 января 1747 г. (АВПРИ, ф. 32, оп. 32/1, 1746, д. 4а, л. 171 об.).