ДЖОРДАНО БРУНО ПЕРЕД СУДОМ ИНКВИЗИЦИИ

(КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ СЛЕДСТВЕННОГО ДЕЛА ДЖОРДАНО БРУНО)

ОТ РЕДАКЦИИ

В первом выпуске “Вопросов истории религии и атеизма” (1950) были опубликованы материалы судебного процесса Джордано Бруно — главным образом относящиеся к венецианскому периоду. Ниже публикуемое, впервые на русском языке, “Краткое изложение” существенно дополняет предыдущую публикацию. Подготовка настоящей публикации, перевод, вступительная статья и комментарии принадлежат А. X. Горфункелю.

17 февраля 1600 г. в Риме был сожжен на костре великий итальянский философ-материалист Джордано Бруно.

Более двух с половиной столетий обстоятельства процесса и самой казни Бруно не были известны. Материалы архивов венецианской и римской инквизиции не были доступны для исследователей. Пользуясь этим, апологеты католической церкви пытались отрицать даже самый факт сожжения великого мыслителя. В 1885 г. была опубликована книжка Т. Дедуи “Трагическая легенда о Джордано Бруно”, автор которой утверждал, что сожжено было лишь изображение Бруно, а сам он кончил дни в доминиканском монастыре ¹.

Однако, несмотря на противодействие церковных властей, усилиями исследователей была постепенно восстановлена подлинная картина процесса Джордано Бруно. В период революции 1848—1849 гг. временно оказались доступными архивы инквизиции в Венеции и в Риме. В 1867—1889 гг. основные материалы были опубликованы. Так стали известны протоколы допросов Джордано Бруно в Венеции, материалы о выдаче Бруно в Рим и некоторые из постановлений римской инквизиции по делу Бруно. В 1925 г. было дополнительно опубликовано еще 26 декретов римской инквизиции.

Тем не менее известные до недавнего времени материалы не позволяли во всей полноте восстановить ход процесса Джордано Бруно. Сравнительно хорошо был известен венецианский процесс, от которого сохранились все основные документы. С необходимой полнотой были освещены в опубликованных ранее документах вопрос о передаче Бруно в распоряжение римской инквизиции, а также обстоятельства его казни.

И только следствие по делу Джордано Бруно в Риме получило отражение лишь в неполных и чрезвычайно кратких постановлениях инквизиции. [350]

По существу весь ход следствия с осени 1593 г. до 1599 г. не был известен исследователям. Неясно было, чем вызывалась длительная затяжка процесса. Документы венецианской инквизиции, содержавшие сообщения о покаянии Бруно, явно противоречили его поведению в Риме, особенно накануне казни. Это вызвало даже подозрение — не были ли протоколы венецианской инквизиции сфальсифицированы церковниками ².

Только публикация в 1942 г. воспроизводимого ниже в русском переводе нового документа о процессе Джордано Бруно, содержащего краткое изложение следственного дела за 1592—1597 гг. ³, позволила восполнить наиболее существенные из пробелов в наших сведениях о последних годах жизни философа. Стало известно, что уже в тюрьме Бруно явился жертвой еще одного предательства — на него был подан донос одним из соседей по камере, подтвержденный и другими заключенными. Это обстоятельство дало инквизиции дополнительные сведения для обвинения Бруно. В 1948— 1949 гг. Л. Фирпо опубликовал дополнительно ряд кратких постановлений инквизиции по делу Бруно и новые материалы о передаче Бруно из Венеции в Рим ⁴.

В мае — июне 1886 г. один из хранителей Ватиканского архива Грегорио Пальмьери обнаружил рукопись, содержащую материалы процесса Джордано Бруно. Папа Лев XIII предписал хранить в строжайшей тайне даже самый факт ее открытия. Рукопись была передана в личное распоряжение папы, и никакие сведения о ней не просочились за стены папской канцелярии. Так ценнейшие архивные документы о великом итальянском философе были скрыты от науки.

Лишь в 1925 г. история этой находки стала известна ватиканскому архивариусу Анджело Меркати, который только в 1940 г. обнаружил ее в материалах личного архива папы Пия IX.

Рукопись представляла собой сборник материалов инквизиции. Среди разного рода записей, сведений о еретиках и еретических книгах, о процессах инквизиции особенный интерес представили 59 страниц (листы 202— 231), содержащие краткое изложение следственного дела Джордано Бруно.

Этот важнейший документ был опубликован Меркати в 1942 г. Необходимо отметить, что издание его имело цели, весьма далекие от стремления к установлению истины. Католические историки стремятся использовать эту публикацию для доказательства “законности” процесса, правомерности расправы над Джордано Бруно, для доказательства его “виновности”. Апологетов католической церкви привлекло во вновь обнаруженном документе обвинение Бруно в “отступничестве” от веры, в выступлениях против догматов религии и церковных обрядов.

Каково же действительное научное значение найденного документа?

Как стало известно из сохранившихся кратких записей в постановлениях инквизиционного трибунала, “Краткое изложение следственного дела Джордано Бруно” (название дано издателем) было составлено по распоряжению кардиналов-инквизиторов в 1597 г.

Очевидно, составление его было начато до конца марта 1597 г., когда имел место семнадцатый допрос Джордано Бруно; в главах, излагающих пункты обвинения, приводятся показания Бруно на первых шестнадцати [351] допросах, и лишь впоследствии на полях были внесены дополнения к статьям 26 и 29 (о троице и о множественности миров) на основании текста протоколов семнадцатого допроса.

16 марта 1598 г. на заседании инквизиции было доложено, что составление “Краткого изложения” завершено. Один из экземпляров этого документа, переданный асессору инквизиции Маттео Филонарди, и был обнаружен Меркати.

Приведенные в 261 статье “Краткого изложения” данные были систематизированы составителем по 34 главам (нумерация статей “Краткого изложения” в рукописи отсутствует и дана А. Меркати) в соответствии с пунктами обвинения, за исключением трех последних глав.

Внутри глав сведения изложены в определенном порядке: вначале отрывки из доносов Мочениго, затем его показания на допросах, показания венецианских книгопродавцев Чотто и Бертано, донос и показания Челестино и показания других соседей Бруно по камере в венецианской тюрьме; в конце приведены в отрывках или в изложении показания Бруно.

“Краткое изложение” было составлено на основании подлинного следственного дела Джордано Бруно, состоявшего из документов как венецианской, так и римской инквизиции. Судьба подлинных документов до сих пор окончательно не выяснена.

Составитель “Краткого изложения” всякий раз (за исключением нескольких статей) указывает листы следственного дела, с которых сделаны выписки и содержание которых кратко изложено в соответствующей статье (эти ссылки в настоящем переводе опущены). На основании этих ссылок можно сказать, что следственное дело Бруно к осени 1597 г. состояло не менее чем из 295 листов.

В “Кратком изложении” широко использованы основные материалы следственного дела. Здесь цитируются и излагаются доносы Мочениго (первый донос — в статьях 1, 24, 41, 65, 82, 101, 133, 178, 198, 216, 242; второй — в статьях 190, 243; третий — в статьях 2, 25, 201), его показания на допросах в Риме (первый допрос — в статьях 3, 4, 5, 6, 26, 42, 66, 83, 102, 150, 155, 168, 179, 191, 202, 245; второй — в статье 206), протоколы допросов Чотто в Венеции (статьи 7, 246) и в Риме (статьи 8, 9, 208), допроса Бертано-(статья 10), донос Челестино (статьи 43, 57, 72, 84, 110, 117, 124, 130, 136, 158, 169, 180, 218) и его показания на допросе (статьи 11, 27, 44, 58, 73, 85, 103, 111, 118, 125, 137, 145, 159, 170, 181, 192, 209, 219, 247, 248), показания Франческо Грациано на допросах (первый допрос — в статьях 12, 47, 60, 76,-88, 112, 120, 127, 131, 139, 151, 162, 221, второй— в статях 13, 14, 48, 61, 67, 77, 89, 98, 105, 113, 121, 128, 140, 146, 152, 163, 173, 182, 203, 222), показания Маттео де Сильвестрис (первый допрос — в статьях 15, 49, 62, 78, 90, 106, 141, 147, 174, 183, 223, второй — в статьях 16, 50, 63, 68, 79, 91, 107, 142, 148, 164, 175, 184, 193, 199, 204, 224), Франческо Вайа (статьи 45, 46, 75,. 87, 161, 172), Джулио де Сало (статьи 59, 74, 86, 104, 119, 126, 134, 138, 160, 171, 220).

Особое место в “Кратком изложении” занимают извлечения из показаний самого Джордано Бруно на допросах в Венеции и в Риме: первый допрос— статьи 153, 226: второй допрос — статьи 69, 210, 227, 228; третий допрос — статьи 28—31, 92, 108, 229, 230; четвертый допрос — статьи 17— 20, 32—36, 51—53, 70, 135, 157, 185, 200, 205, 215, 231; пятый допрос — статьи 37, 38, 71, 186, 194, 195, 211—214, 217, 232; шестой допрос — статья 233;. седьмой допрос — статьи 235—237; восьмой допрос — статьи 39, 40; девятый допрос — статьи 21, 22, 64, 80, 81, 225; десятый допрос — статьи 54— 56, 122, 123, 129, 176, 177; одиннадцатый допрос — статьи 187—189; двенадцатый допрос —статьи 93, 109, 114—116, 149, 154; тринадцатый допрос — статьи 23, 132, 165—167: четырнадцатый допрос — статьи 94—97, 251; пятнадцатый допрос — статьи 196, 197; шестнадцатый допрос — статья 207; семнадцатый допрос — приписки на полях к статьям 26 и 29. Кроме того, [352] еще пять статей (99, 100, 143, 144, 156), несомненно извлеченных из показаний Бруно на допросах в Риме, относятся к каким-то из 8—16 допросов, но не имеют точных ссылок ни на номер допроса, ни на листы следственного дела. Статьи 252—261 содержат изложение письменных показаний Джордано Бруно по основным вопросам его философии. Восемь статей (234, 238—241, 244, 249, 260) являются делопроизводственными записями, содержащими существенные данные о ходе процесса.

Научное использование нового документа о Бруно невозможно без решения вопросов о его полноте и достоверности сообщаемых им сведений.

“Краткое изложение” по своему объему составляет не более десятой части следственного дела, на основании которого оно было составлено. Но это не значит, что в нем отражена лишь десятая часть материалов, имевшихся в распоряжении инквизиции. В протоколах допросов немало места занимали вопросы инквизиторов и их собственные высказывания по ходу допроса. В протоколах допросов свидетелей содержались опущенные составителем “Краткого изложения” сведения о самих свидетелях. Часть текста следственного дела занимала переписка по ходу следствия, формулы актов. Поэтому следует учесть, что действительный объем материалов, прямо относящихся к содержанию обвинения, занимал в тексте следственного дела значительно меньше тех 295 листов, на которые ссылается составитель “Краткого изложения”.

Сопоставление с известными ранее материалами процесса Джордано Бруно позволяет судить о степени полноты “Краткого изложения”.

Доносы Мочениго, особенно первый, широко использованы составителем; можно с уверенностью сказать, что ничто существенное из этих доносов не было им опущено.

В меньшей степени были использованы показания Чотто и Бертано, в основном благоприятные для обвиняемого. Из них извлечены лишь краткие упоминания о том, что Бруно слывет неверующим.

Показания самого Джордано Бруно на семи допросах в венецианской инквизиции использованы составителем “Краткого изложения” более или менее широко. Приведены все показания Бруно по вопросам богословия и философии, особенно из протоколов третьего, четвертого и пятого допросов; из остальных допросов извлечены преимущественно сведения биографического характера, данные часто в кратком изложении.

Таким образом, известные нам по другим источникам материалы венецианской инквизиции изложены с достаточной полнотой. Нет никаких оснований предполагать, что составитель при отборе материалов римской инквизиции исходил из каких-либо иных принципов.

С большой подробностью изложен донос Челестино и показания свидетелей. Гораздо менее подробно изложен несравненно более ценный для историков материал показаний Джордано Бруно на допросах в Риме.

Если семь венецианских допросов, занимавших в следственном деле всего 20 листов, изложены в 50 статьях “Краткого изложения”, то 9 римских допросов, занимавших около 50 листов, изложены в 42 статьях, а о семнадцатом допросе говорится лишь в двух примечаниях на полях.

Допросы в Риме касались двух основных разделов обвинения. Прежде всего Бруно были предъявлены выдвинутые Челестино и подтвержденные показаниями других свидетелей обвинения в богохульстве, высказываниях против культа святых, Христа, богородицы и т. п. При этом инквизиторы, несомненно, приводили показания свидетелей, пытаясь таким путем уличить обвиняемого. Все эти обвинения Бруно начисто отвергал. Доказательства обвинения, приводившиеся инквизиторами в ходе допросов, были опущены составителем “Краткого изложения”, а ответы Джордано Бруно переданы с предельной лаконичностью.

Вторая группа обвинений касалась некоторых богословских вопросов и основных положений философии Джордано Бруно. По этим пунктам [353] Бруно был допрошен еще в Венеции. Инквизиторы в Риме вновь и вновь возвращаются к этим вопросам, добиваясь от него отречения от своих взглядов. Немалое место в протоколах допросов могла занимать ожесточенная полемика инквизиторов с заключенным, не представлявшая интереса для составителя “Краткого изложения”. В протоколе четвертого допроса формулировка вопросов и возражения инквизиторов занимают до 40% текста. Нечто подобное могло иметь место и в протоколах римских допросов Бруно.

Джордано Бруно на допросах в Риме продолжал отстаивать твои философские взгляды, излагал их и приводил обоснования. Поэтому показания Бруно в Риме не представляли интереса для составителя “Краткого изложения”. Он приводит только те из них, которые значительно дополняют прежние.

По той же причине весьма скудно отражена в “Кратком изложении” наиболее интересная для нас часть следственного дела — письменные показания и объяснения Бруно. И здесь составитель более чем краток. По важнейшему пункту — о множественности миров — он просто ссылается на предыдущие показания Бруно.

20 января 1600 г. на заседании инквизиции в присутствии папы Климента “был вскрыт, но не прочтен” мемориал Джордано Бруно, содержавший изложение его взглядов. Инквизиторы в учении Бруно видели основание для обвинения, аргументация их не интересовала. Это нашло отражение и в “Кратком изложении”.

И все же, при всех пробелах по сравнению с погибшим полным текстом следственного дела, “Краткое изложение” сохраняет значение исторического источника, содержащего ценнейшие данные.

Не менее важен вопрос о достоверности сведений, сообщаемых “Кратким изложением”, вернее – источниками, которыми пользовался его составитель.

Доносы Мочениго вызывали сомнение у исследователей. Казалась невероятной смелость суждений Бруно в беседах со столь чуждым ему человеком. Новые материалы позволяют окончательно решить этот вопрос. Донос Челестино и показания других соседей по камере в венецианской тюрьме важны не столько тем, что подтвердили доносы Мочениго, сколько тем, что подтвердили представление о том, с какой откровенностью держался Бруно со своими собеседниками. Записи парижского библиотекаря Котена о разговорах с Бруно также свидетельствуют о его полной откровенности. Ни в тюрьме, ни на воле он не считал нужным скрывать своих убеждений. Характер пропагандиста новой философии брал верх над соображениями осторожности и безопасности.

Лучшим подтверждением достоверности показаний свидетелей является их полное соответствие сочинениям Бруно, которые не были известны никому из соседей по камере и с которыми к тому времени не успели еще ознакомиться инквизиторы. Разумеется, следует учитывать отдельные пре увеличения, вызванные заведомо враждебным отношением к Бруно таких доносчиков, как Мочениго и Челестино, или такого свидетеля, как Грациано. Кроме того, в ряде случаев свидетели, в силу своего невежества, плохо понимали высказывания Бруно по философским вопросам и искажали их.

Серьезные сомнения вызывало изложение в протоколах инквизиции показаний Джордано Бруно. Действительно, в протоколах седьмого венецианского допроса содержится текст покаяния и отречения Бруно. Между тем все, что нам известно о поведении Бруно в Риме, его непреклонность, вплоть до костра, в отстаивании своих взглядов — все это наводило на мысль о фальсификации этого места протоколов.

Новые материалы объясняют это противоречие.

В Венеции перед Бруно была реальная перспектива сравнительно легкого наказания — ссылки в монастырь. Ни одно из обвинений, выдвинутых Мочениго, не было подтверждено ни одним из свидетелей. Сам Бруно [354] отверг все обвинения, касавшиеся богохульства и высказываний о Христе и т. п., признался в сомнениях относительно троицы и твердо отстаивал свои философские взгляды. Произведения Бруно почти не были известны. Если бы процесс этим завершился, дело могло бы кончиться сравнительно легко для обвиняемого. Он пошел на формальное покаяние, касавшееся лишь его “образа жизни”, т. е. бегства из монастыря, снятия монашеского одеяния, несоблюдения постов и т. п. Разумеется, текст этого покаяния не принадлежит Бруно — это казенная официальная формула, которую обвиняемый повторял вслед за инквизитором.

В Риме положение существенно изменилось. Доносы Мочениго были подтверждены доносом Челестино и показаниями соседей по камере. В распоряжении инквизиторов были все основные произведения Бруно, в том числе антирелигиозный памфлет “Изгнание торжествующего зверя”. От него требовали теперь полного отречения от дела его жизни — от его философии.

Не фальсификация протоколов, а различие обстановки в Венеции и в Риме объясняет противоречия в поведении Бруно. К тому же неясно, для чего могло понадобиться инквизиторам искажение позиции Бруно на процессе. Явно не для того, чтобы обмануть судей инквизиционного трибунала. Инквизиция предпочла бы — и в действительности предпочла — казнить нераскаявшегося “еретика”, чем оправдать “виновного”, выдав его за раскаявшегося. Весь дальнейший ход следствия, протоколы римских допросов и постановления инквизиции по делу Бруно показывают, что инквизиция не удовлетворилась формальным покаянием Бруно в Венеции, не признала его и не принимала во внимание, требуя отречения по всем пунктам его мировоззрения.

* * *

Новый источник о процессе Джордано Бруно дает в распоряжение исследователей:

во-первых, новые биографические данные о Бруно, особенно интересно сообщение о мотивах вступления молодого Бруно в монастырь;

во-вторых, возможность, привлекая известные ранее материалы и опубликованные в 1948—1949 гг. Л. Фирпо отрывки из протоколов римской инквизиции, восстановить с достаточной полнотой весь ход инквизиционного процесса;

в третьих, дополнительные сведения для изучения мировоззрения Джордано Бруно. Показания Бруно содержат ряд мыслей и аргументов, развивающих и подтверждающих философские положения, известные нам из его сочинений. Сопоставление диалогов, поэм и трактатов Бруно с его показаниями на процессе позволяет опровергнуть утверждения Ольшки и других авторов о том, что Бруно якобы в последние годы жизни отошел от материализма и впал в мистику.

При изучении показаний Бруно на процессе необходимо учитывать обстановку, в которой ему приходилось излагать и отстаивать свои взгляды. Ему приходится вести спор с инквизиторами, доказывать свою правоту, опровергать возражения. В показаниях на допросах он шире, нежели в философских сочинениях, использует богословскую аргументацию и терминологию, ссылается на произведения “отцов церкви” и авторитет Библии. Но и здесь для него Библия не является “божественным откровением”, источником абсолютной истины, как для богословов; он ссылается на библейские тексты, используя их для борьбы с богословием.

Особый интерес представляют содержащиеся в “Кратком изложении” сведения об атеизме Джордано Бруно. Если философские его взгляды полно и точно отражены в его сочинениях, то атеистические свои воззрения он не мог пропагандировать открыто. Атеизм пронизывает его [355] произведения, но в философских сочинениях Бруно, как правило, не касается церковных обрядов, специальных вопросов веры, догматики и т. п. Даже в таких антирелигиозных памфлетах, как “Песнь Цирцеи”, “Тайна Пегаса с приложением Килленского осла” и “Изгнание торжествующего зверя”, Бруно вынужден был прибегать к аллегории, правда, весьма прозрачной. В частных же разговорах его атеистические взгляды находили наиболее яркое выражение. Это было известно и раньше, из дневника парижского библиотекаря Котена и из доносов Мочениго. Теперь мы находим новые подтверждения этого в свидетельствах соседей Бруно по камере в венецианской тюрьме. Отрицание догмата троицы, отрицание божественности Христа, высказывания Бруно о богоматери, о Моисее, о святых, о поклонении иконам и реликвиям святых, о мессе, о молитвеннике, его презрение и ненависть к невежественному духовенству, к монахам, богословам, отрицание всякой религии—все это говорит о ярко атеистическом характере мировоззрения Джордано Бруно.

Наконец, “Краткое изложение” позволяет воссоздать мужественный и героический образ Джордано Бруно — человека.

Страстный пропагандист “новой философии”, остроумный полемист, не считающий нужным скрывать свои взгляды, преисполненный презрения к невежеству и суеверию,— он издевается над предрассудками и наивной верой своих соседей по камере, смеется над их молитвами, прерывает их песнопения, высказывает смелые мнения о церкви и религии, о святых и о Христе. Таков Бруно — “враг всякого закона, всякой веры”, как с гордостью говорил он о себе словами Ариосто.

Вот он подводит к окну тюремной камеры заключенного, чтобы объяснить ему бесконечность вселенной и рассказать о множестве миров. Мы видим его в споре с наиболее образованными соседями по камере — монахом Челестино и учителем Грациано. Спор идет об основных вопросах философии Ноланца, о вечности мира и бесконечности вселенной. Мы узнаем яростного спорщика, провозглашавшего истины новой философии с кафедры Тулузы и Сорбонны, Оксфорда и Виттенберга. И здесь он верен себе, он не прекращает борьбы, начатой много лет назад в Неаполитанском монастыре и приведшей его к изгнанию, странствиям по дорогам Европы, поставившей на карту его жизнь. Пропагандист, увлеченный озарившими его сознание идеями, стремящийся донести их до каждого, с кем свела его судьба,— объяснить, убедить, без оглядки, без страха, невзирая на опасность,— таков Джордано Бруно, “пробудитель спящих умов”, возвещающий “философию рассвета”, как говорил он о себе и о деле своей жизни.

Мы видим Бруно и в минуту человеческой слабости. Он знает, что его предали Мочениго, Челестино, Грациано, Франческо Вайа, Маттео де Сильвестрис, Джулио де Сало. Ему сообщают о новом обвинении, связанном с толкованием псалмов. Имени обвинителя не называют. Он говорил об этом сам не помнит с кем, не то с Грациано в Венеции, не то с Виаларди в Риме. Теперь эти разговоры кажутся ему преднамеренной провокацией. Доведенный до отчаяния, озлобленный нескончаемым предательством людей, деливших с ним тяготы инквизиционной тюрьмы, он обвиняет обвинителей, рассказывает о еретических взглядах тех, кто донес на него, и оговаривает, наряду с Грациано, ни в чем не повинного перед ним Виаларди. Впрочем, для них это не имело последствий.

Мы видим и другого Бруно — сильного и мужественного, ведущего многолетний неравный спор с инквизицией. Здесь необходимы выдержка и упорство. Его пытаются поймать на противоречиях, ему задают провокационные вопросы. Перед лицом судей, в руках которых находится его жизнь, он смело отстаивает свои взгляды. Ни палачам инквизиции, ни богословам — иезуитам, ни духовнику, ни папе не удалось его сломить. [356]

Католические историки утверждают, что на процессе Бруно речь шла не о научных и философских вопросах, не о бесконечности и вечности вселенной, а о вопросах богословия и религии; что его судили не как мыслителя, а как беглого монаха и отступника от веры. Издатель “Краткого изложения” Анджело Меркати писал, что на процессе Бруно “речь идет о предметах законной компетенции святой службы, об истинах веры и связанных с ними доктринах, которые ничего общего не имеют с наукой или с тем, что выдается за науку, даже тогда, когда является (плодом) богатой воображением фантазии...” “Церковь могла, должна была вмешаться — и вмешалась; документы процесса свидетельствуют о его законности... Если приходится констатировать осуждение, то основание его следует искать не в судьях, а в обвиняемом” ⁵. Вторя Меркати, историк-иезуит Луиджи Чикуттини заявляет: “Способ, которым церковь вмешалась в дело Бруно, оправдывается той исторической обстановкой, в которой она должна была действовать; но право вмешаться в этом и во всех подобных случаях любой эпохи является прирожденным правом, которое не подлежит воздействию истории” ⁶.

Все эти апологетические утверждения имеют целью оправдать расправу инквизиции над Бруно. Меркати и Чикуттини совершенно произвольно трактуют содержание “Краткого изложения” и всего процесса Джордано Бруно. Действительно, в “Кратком изложении” содержится немало обвинений Бруно в богохульстве, кощунстве, выступлениях против духовенства, папы, монахов, церковных имуществ ⁷, поклонения святым, почитания икон, реликвий и т. д. и т. п. Но дело решает не арифметический подсчет. Важным является то, что обвинения, касающиеся философских и научных вопросов, занимают значительное место в “Кратком изложении”. Бруно допрашивали и относительно его взглядов на вечность мира, и о бесконечности вселенной, и о множественности миров. Только по этим вопросам от него требовали письменных объяснений. В заключительной части процесса инквизиторы рассматривают сочинения Бруно, спорят с ним, требуют от него новых и новых объяснений — речь опять-таки идет о вопросах философии Бруно.

Обвинения, касавшиеся философских и научных взглядов Джордано Бруно, были безусловно доказаны. Помимо доносов и показаний свидетелей имелись гораздо более существенные доказательства — собственные показания Бруно (а он на процессе не отрекся от своих взглядов) и его философские произведения.

Последний этап процесса сводится к попыткам инквизиторов добиться от Бруно отречения от своих взглядов, используя все средства, включая прения с богословами и камеру пыток. Но выбор был сделан давно: “Смерть в одном столетии дарует бессмертие в веках”,— пророчески писал Бруно за много лет до процесса. [357]

В переводе на русский язык “Краткое изложение следственного дела Джордано Бруно” ⁸ появляется впервые.

Перевод сделан по изданию: A. Mercati. Il sommario del processo di Giordano Bruno. Citta del Vaticano, 1942.

Язык “Краткого изложения” представляет известные трудности для перевода. Синтаксис — особенно в разделах, содержащих показания Бруно по богословским и философским вопросам,— чрезвычайно сложен. Разделение громоздких периодов на удобочитаемые фразы в ряде случаев произведено переводчиком.

Перевод показаний Бруно на первых семи допросах в ряде случаев отличается от уже опубликованного перевода этих протоколов, сделанного В. С. Рожицыным (см. “Вопросы истории религии и атеизма”, М., 1950, стр. 333—387). Это объясняется отчасти тем, что составитель “Краткого изложения” сокращал и изменял используемый им текст протоколов, отчасти — расхождением переводчика настоящей публикации с В. С. Рожицыным в толковании отдельных мест текста.

В работе над переводом и комментированием “Краткого изложения” переводчик имел возможность пользоваться советами и помощью профессора М. А. Гуковского, которому и выражает глубокую признательность.

А. Горфункель

Комментарии

1 T. Desdouits. La legende tragique de Jordano Bruno. Comment elle a ete fermee, son origine suspecte, son invraisemblance. Paris, 1885, p. 20.

2 В. С. Рожицын. Джордано Бруно и инквизиция. М„ 1955, стр. 305.

3 A. Mereati. Il sommario del processo di Giordano Bruno, con appendice di documenti sull eresia el inquisizione a Modena nel secolo XVI. Citta del Vaticano, 1942.

4 L. Firpo. Il processo di Giordano Bruno. Napoli, 1949.

5 A. Mercati. Указ. соч., стр. 6—7, 13, 52 .

6 L. Cicuttini. Giordano Bruno. Milano, 1950, Cтp. 46. Publicazioni dell' Universita Cattolica del Sacro Cuore. Nuova serie, voi. XXXI.

7 В литературе высказывалось мнение, что важнейшей причиной осуждения Бруно были его выступления против монастырских имуществ (М. А. Дынник. Вступительная статья к книге Д. Бруно. Диалоги. Госполитиздат, 1949, стр. 24). Но это обвинение буквально тонет в процессе, о нем мало говорится в “Кратком изложении” и совсем не заходит речи на последней — решающей — стадии процесса. К тому же оно содержалось только в доносах Мочениго.

8 В статье Ю. Я. Когана “Историческое значение Джордано Бруно” (введение к монографии В. С. Рожицына “Джордано Бруно и инквизиция”. М., 1955), где упоминается этот документ, ошибочно указан год издания публикации (1947 вместо 1942).