СТАТЕЙНЫЙ СПИСОК КОНСТАНТИНА СКОБЕЛЬЦЫНА

(1573-1574 гг.) ¹

Отчет русского гонца К. Скобельцына о его миссии при дворе римского (германского) императора Максимилиана II сохранился в составе “Датских дел” Посольского приказа; “Цесарские дела” (памятники сношений с Империей) за весь период с 1519 по 1576 г. до нас не дошли. Тем больший интерес приобретают “Дела Датские”, содержащие немало материалов по истории русско-германских отношений этого периода.

Статейный список Скобельцына содержится в “Датцкого двора книге № 2” ЦГАДА (ф. 53) на л. 145-153. Статейному списку Скобельцына предшествует отчет о приеме императорского гонца Магнуса Паули (л. 26 об.-107); после списка Скобельцына помещен отчет о вторичном приеме Магнуса и другого гонца — Вестфалуса (л. 162-217). Среди материалов, относящихся к миссии Паули, содержится известный рассказ о Варфоломеевской ночи (л. 30 об.) и замечания Ивана Грозного по поводу этого события (л. 65-65 об.). Включение этих материалов по истории русско-германских отношений в состав “Датских дел” объясняется, по-видимому, тем, что сношения между Иваном IV и императором начались в 70-х годах при посредничестве датского короля (л. 8-10, 17-18, 23-26) и самые посольства осуществлялись через датскую территорию. Можно предположить, что в таких случаях в Посольском приказе для облегчения приказного делопроизводства “списки” дублировались и включались параллельно в разные “дела” — “Цесарские” и “Датские”.

Статейный список Скобельцына является ценным источником по истории международной политики Русского государства во второй половине XVI в. Миссия Скобельцына имела место в период ожесточенной борьбы за престол, в которую оказались втянутыми крупнейшие державы — Германская империя, Франция, Турция. Русская политика в период “польского бескоролевья” 1572-1576 гг. на первый взгляд может показаться противоречивой и непоследовательной: выставленный в качестве одного из кандидатов на польский престол, Иван IV сперва согласился на это предложение, но затем уклонился от активного участия в избирательной борьбе ². Но непоследовательность эта — кажущаяся. Чтобы понять смысл тактики Ивана Грозного, следует иметь в виду, что польский престол отнюдь не был главной целью русской внешней политики тех лет. Война за Прибалтику, начатая царем в 1558 г., не была завершена; турецко-крымские нападения конца 60-х — начала 70-х годов чрезвычайно затруднили дальнейшее ведение Ливонской войны. Избрание русского царя на [309] польский престол не разрешило бы возникших трудностей: уже в ходе первых переговоров с польско-литовской радой обнаруживалось, что избрание Ивана IV королем не означало бы слияние Речи Посполитой с Русским государством; власть царя над Польшей, Литвой и польской Ливонией была бы столь же номинальной, как власть польских королей. А между тем, не гарантируя разрешения основных задач, поставленных в Ливонской войне, избрание Ивана IV на польский престол сделало бы неминуемой ту войну на юге, которая и без того угрожала Руси: султан, не желавший, чтобы польская корона досталась “государю столь могущественному, храброму и воинственному”, прямо грозил войной в случае избрания царя ³. Трудное положение, в котором оказался Грозный, едва ли облегчилось бы, если бы он просто устранился от избирательной борьбы в Польше: престол достался бы одному из его соперников и после прекращения “бескоролевья” все прежние трудности возникли бы с новой силой. Необходимо было найти такое решение вопроса, при котором Иван IV нейтрализовал хотя бы часть своих соперников и вместе с тем достиг основных целей, поставленных в Ливонской войне.

Основными соперниками в борьбе за польский престол были эрцгерцог Эрнест Габсбург и французский принц Генрих Валуа; кандидатуру французского принца поддерживал турецкий султан. Из донесений своих дипломатических агентов в Турции, Крыму и на Западе царь хорошо знал, как сильно нуждаются европейские противники султана, и особенно “цесарь”, в русской помощи. Миссия Магнуса Паули летом 1573 г. лишний раз подтвердила это обстоятельство. Предложив Ивану IV союз против султана и французского принца, императорский гонец поставил заодно вопрос о разделе Речи Посполитой, т. е. об уступке Литвы и польской Ливонии Русскому государству.

Предложения императора, переданные через Паули, во многих отношениях оказывались приемлемыми для Ивана IV. К этому времени царь уже отошел от активной борьбы за польский престол: ему нужно было обеспечить за собой Ливонию и западно-русские земли Литвы. Французский кандидат не имел в его глазах никаких преимуществ над габсбургским, тем более что агент Генриха в Польше Дансэ выступил с резкими антимосковскими декларациями, обещая, что его государь отвоюет у царя Ливонию ⁴. Наоборот, заявления Паули в ходе переговоров не оставляли никаких сомнений в том, что ради достижения польской короны, ради получения русской помощи против Турции император готов отказаться от своей прежней антирусской позиции в ливонском вопросе и пожертвовать своими северными вассалами — представителями распавшегося ордена. Паули заверил Ивана IV, что император не велел “держати” в своем государстве ливонцев Таубе и Крузе, изменивших царю, он сочувственно отозвался (от имени “цесаря”) об образовании вассального Ливонского королевства под русским протекторатом, именуя главу этого государства “королем Магнусом” и т. д. ⁵

Обеспечение русской власти над Прибалтикой — вот основная цель дипломатии Ивана IV во время Ливонской войны. Разумеется, что для достижений этой цели царь не собирался втягивать Россию в серьезную войну с Турцией. Но поддержка габсбургского кандидата еще не означала войны с султаном, а на особенно благоприятное развитие русско-турецких отношений в те годы все равно не приходилось рассчитывать. У Ивана IV были, таким образом, основания с вниманием отнестись к заявлениям, переданным через Паули. Однако Паули был не послом, а лишь гонцом императора; предложения его носили не вполне официальный характер. Необходимо было выяснить степень серьезности предложений Максимилиана II и заодно разведать международную обстановку. Для этой цели Иваном IV и был послан в конце 1573 г. гонец [310] Константин Скобельцын. В наказе, данном этому гонцу, ему поручалось “проведывать”, каковы отношения “цесаря” с Францией и другими западноевропейскими государствами, узнать, пропущен ли французский принц (слухи об избрании которого на польский престол уже доходили до России) через германскую территорию в Польшу, насколько реальна перспектива войны между Империей и Турцией ⁶.

Значение статейного списка Скобельцына заключается, прежде всего в тех известиях о международных отношениях в Европе, которые удалось собрать русскому гонцу. Скобельцын сообщил о “войне великой за веру” во Франции (прежде русские знали лишь о Варфоломеевской ночи как о единичном проявлении “безчеловечества” французского короля, а не как об эпизоде религиозных войн) ⁷, о судьбе шотландской королевы Марии Стюарт, которая “у Ангилейской королевы сидит”.

Хотя исход “первого бескоролевья” в Польше был ко времени приезда Скобельцына уже известен (гонец сообщил, что “цесарь” пропустил Генриха Валуа “на Литовское королевство”), но из его списка можно было уже видеть перспективы нового “бескоролевья”. Скобельцын сообщил, что “францовского королевича на Литовском королевстве добре не любят — могли бы, де, видети Литовское королевство за Московским государем...”; сообщал он и о серьезных противоречиях между “цесарем” и его союзниками, с одной стороны, и Францией и Турцией — с другой. Реальность этих перспектив обнаружилась в ближайшие годы, когда началось “второе бескоролевье” и вновь завязались переговоры между Германской империей и Русским государством (миссия Кобенцля — Принца и Сугорского — Арцыбашева).

Но материалы списка Скобельцына свидетельствовали и о другом — о крайней непрочности и временности русско-германского сближения. “Цесарь” не хотел даже признать царского титула Ивана IV, и настойчивому гонцу пришлось добиваться переделки уже выданной ему императорской грамоты. Во время вторичного приезда Магнуса Паули возникло даже целое дело о “непригожем” поведении Скобельцына в Германии. Русского гонца обвиняли в том, что он говорил о “цесаре”: “...на языке у него сладко, а у сердца горько”; в ответ на угрозы пожаловаться “цесарю” гонец будто бы сказал даже: “Я де плюну на вашу жалобу” и т. д. ⁸ Иван IV заявил, что он возлагает опалу на Скобельцына, но остался недоволен и поведением принимавших его лиц ⁹. Царь несомненно понимал, что за “бездельными враками” дипломатов скрываются достаточно серьезные противоречия между политикой обеих государств.

Кроме материалов по истории международных отношений 70-х годов XVI в., список Скобельцына содержит интересные данные о странах, через которые проезжал гонец, в частности о Ливонском государстве Магнуса.

Статейный список Скобельцына, публикуемый в настоящем издании впервые, воспроизводится с сохранением орфографии подлинника, но с упрощениями, допускаемыми для документов XVI-XVII в. “Правилами издания исторических документов” [М., 1969].

Я. С. Лурье

А се список дал государю Костянтин Скобелцин.

Лета 7081-го август в. (В рукописи пропуск) По государя царя и великого князя Ивана Васильевича приказу посылан Костянтин Скобелцин к брату его к Максимилияну к цесарю Римскому ¹⁰.

Восмьдесят перваго году месяца августа в первый на десят день по ехал из Новагорода. И велел государь быти у короля Арцымагнуса ¹¹ в Каркусе ¹². И короля Костянтин встретил в Вильяне ¹³ месяца августа [311] 26 день, /л. 145 об./ а король едет в Полчев ¹⁴, и цесарева человека взял Магнуса Павлуса ¹⁵ с собою в Полчев. А Костянтину велел дожидатись в Вильяне цесарева человека Павлуса и Кашпира толмача и немець-проводников Анца Теска с товарыщом.

И месяца сентября в 4 день приехали из Полчева от короля цесарев человек Павлус и Кашпир толмачь в Вильян, и Костянтин поехал с ними в Каркус того же дни. И приехав в Каркус, королевские немцы и цесарев человек Павлус и Кашпир толмач учали Костянтину говорити: “Здесе, де, у нас вести сказывают, стерегут на дороге нас, и нам, де, проехати вместе всем совсем немочно. И ты, де, Костянтин, поедь один с толмачем в немецком платье, да с тобою проводники, Анца с товарыщом, а людей своихь и рухлядь оставь /л. 146/ здесе у нас, в Каркусе, у цесарева человека у Павлуса да у Индрика Бушмана, и мы, де, и людми твоими и рухлядью промыслим, к тебе в Ригу вместе с собою”.

И Костянтин учал говорити:

— Без людей мне ехати немочно для государя и для моей нужи. А король Арцымагнус приговорил и вам приказал передо мною: велел мне с собою взяти два человека для нужного проезду, и мне без людей ехати немочно.

И они учали говорити: “Какова учинитца поруха государьскому делу, и ты ся того не запирай: то с станетца не от нас — от тебя, что ты нас не слушаешь”.

И Костянтин для государьского дела, оставя людей и рухлядь в Каркусе у цесарева человека у Павлуса да у Индрика у Бушмана, а сам поехал с Кашпиром с толмачем да з двема немчины в Ригу сентября в 5 день, а в Ригу приехал /л. 146 об./ сентября в 7 день.

И назавтрее пришли х Костянтину Кашпир толмачь да королевской немчин Анц Теск: “Жит, де, здесе, тебе, Костянтин, нелзе и цесарева человека Павлуса и людей их и рухлядь дожидатися немочно — потому что здесе о тобе и о цесареве человеке заказ, чтоб вас однолично не пропустити, и ты здесе не мешкай и поеди за море; а корабль мы приговорили”.

И Костянтин учал говорити:

— С чем мне ехати за море? Люди мои и рухлядь и что есть денег — все осталося в Каркусе!

“И мы, де, о том пошлем человека з грамотою в Каркус; чтоб цесарев человек Павлус и Индрик Бушман в Ригу не ездили, а промышляли бы собою и людьми твоими и рухлядью на Пернов ¹⁶. А которые у тебя денги в сумках, четыреста ефимков, и те б сумки Павлус взял к себе блиско. А съезжался бы /л. 147/ с тобою цесарев человек Павлус в Дацкого земле”.

И из Риги Костянтин на корабль сел сам-друг с Кашпиром с толмачем сентября в 10 день.

А в Дацкой земле приехали на переуз морскую на Зунт ¹⁷ в городок в Нелшенер сентября в 20 день. А рухлядь прислали к Костянтину в Дацкого землю, в Нелшенерь октября в 9 день с рижским немчином с Хертом, которого из Риги послали з грамотою в Каркус. А людей Костянтиновых сослали на Русь. А сумки з деньгами взял с собою цесарев человек Павлус и проехал к цесарю прямо, не заезжая х Костянтину, в Датцкую землю. И жил Костянтин в Датцкой земле в Нелшенере городке от двадесятого числа сентября до осмаго числа декабря.

И того дни приехал от Датцкого короля толмачь. Индриком зовут, и велел Костянтину /л. 147 об./ ехать в Копнагав ¹⁸. И у короля Костянтин у Датцкого ¹⁹ был генваря в 6 день, и грамоты от государя подал и речь говорил. А ис Копнагава король Дацкой отпустил Костянтина к цесарю генваря в 20 день и проводника и подводы и корм по своей земле дал до Мекольборского князя земли ²⁰, а к Мекольборскому князю дал грамоту.

И Мекольборский князь дал проводника до курферста арцега князя Августа ²¹, а подвод и корму не дал. А князь арцег Август дал [312] проводника и подводы до Ческие земли, до цесаревы области, до города до Праги.

И х Праге едучи, февраля в 14 день встретил цесарева человека Павлуса, а он едет от цесаря. И Костянтин учал ему говорити:

— Рухляди мое и коробья, да чемодан ко мне пришла. А сумки, де, ты с денгами оставил /л. 148/ у себя.

И Павлус сказал у себя сумки Костянтиновы, а денег в них сказал только полтораста ефимков, а полтретья ста ефимков утаил, не сказал их у себя, да утаил две пищали долгие, да корд, да рубашку, да портки, да полотно.

И в Прагу приехал Костянтин февраля в 16 день. А ис Праги поехал к цесарю февроля в 16 день. А цесарев человек Павлус поехал ис Праги вместе с Костянтином. А ис Праги подвод, ни корму до Бедны ²² не дали по цысареве области.

А в город Ведну приехал к цесарю февроля в 22 день. И в двадесятьчетвертый день февроля прислал цесарь пристава, сына боярского Анца от Фомборха и корму велел довати довольно. И февроля в 27 день приехал от цесаря дворянин его Арьруберт ахмаистр ²³ менших детей цесаревых. И от цесаря Костянтину говорил:

“Как, деи, тебя бог милует? /л. 148 об./ Здорово ли еси ехал дорогою? И с чем еси от государя своего к цесарю прислан?”.

И Костянтин сказал:

— От государя нашего к цесарю грамоты и речи, и как увижю очи цесарские, и цесарю то будет введомо (Так в рукописи).

И марта в 7 день сказал Костянтину пристав: “Сегодни, деи, быти тобе у цесаря”. И того ж дни приехал тот же Арруберт, которой приезжал преж сего спрашивати о здоровье, и привели за ним аргомак оседлан нарядной и под крытьем. И говорил Костянтину: “Цесарь де тобе велел быти у себя”.

И Костянтин приехал к цесарю и здоровье государьское сказал и грамоты цесарю подал. И цесарь отвечал:

“Здоровье, деи, твоего государя слышю, и мне то за честь, а грамоты, де, вычту, что в них писано, и тебе ответ учиню”.

И марта в 21 день приехал тот же Арруберт, меньших детей цысаревых /л. 149/ ахмаистр, а за ним привели аргамак же, как и преж, и говорил Костянтину: “Цесарь, деи, велел тобе быти у себя”.

И Костянтин к цесарю приехал. И цесарь учал говорити:

“И грамоты, де, есмя государя твоего, брата своего, вычал и вырозумел яз к собе гораздо, и любовь государя твоего слышю к себе великую. И яз хочю против его любовь учинити, как было у деда нашего сь его дедом и у отца нашего сь его отцом ²⁴. И яз хочю и ноипаче того учинити — против его любви со фторицею, и ты то скажи государю своему. А иное будет писано в листе”.

И маия в 7 день прислал цесарь х Костянтину грамоту з боярином своим, с Пряинорем (?), и учал Костянтину говорити: “Во се, деи, от цесаря ко государю твоему грамота, и ты ее повези. А тебя, деи, Костянтина, цесарь жалует против твоих поминков — /л. 149 об./ чепь золоту”.

И Костянтин говорил цесареву боярину Пряинеру:

— Яз прислан от государя своего, царя и великого князя, к цесарю, а нынече меня отпущаешь ты, боярин цесарской. И яз видел у государя своего, царя и великого князя, как отпущал к брату своему, к Максимилияну цесарю человека его Павлуса Магнуса, и государь наш приказывал ему изустно к цесарю которые подобают речи и отпустил его от своей государские руки. А мне государю своему что сказати приехав — что я на отпуске цесарских очей не вижю?

И боярин цесарев учал говорити: “Здеся, де, то у цесаря не ведетца; а твои речи цесарю скажю”. [313]

И толмач государской Кашпир немчин прочел на грамоте подпись и надписи: написано “пресветлейшему князю, государю Ивану Васильевичю, самодержцу Руской земли и великому князю /л. 150/ Володимерскому, Московскому и Ноугородцькому и иных, нашему доброму другу”. И Костянтин послал по цесарева дворянина, Михайлом зовут, Чернович, которой у цесаря толмачил. И Михайла х Костянтину приехал, и Костянтин ему учал о том говорити, что он от цесаря толмачил, и Костянтину имя царское говорил, как государю нашему, царю и великому князю, пригож, а на грамоте написано не так, как он Костянтину сказывал цесарево слово: на подписи на грамоте царского имени не написано. — И мне ее взяти непригоже, да и то не ведетца, что мне, великого государя, царя и великого князя гонцу, не видев цесаревых очей, да ехати ко государю своему.

И Михайло Чернович учал клясти великою клятвою: “Яз, деи, тебе говорил то слово, что мне цесарь говорил — что цесарь хочет учинити со фторицею любовь против царя и великого князя /л. 150 об./ любви. А то, деи яз цесарю розкажю, что в грамоте написано, и что ты говорил, и речи твои скажю все цесарю”.

И после того цесарь Костянтину велел быти у себя. И Костянтин приехал к цесарю, и цесарь учал (Вписано над строкой) говорити:

“Грамоты, деи, государя твоего, брата своего вычел и вразумел их к себе гораздо, и любовь его слышю к себе великую. И яз хочю против его любви учинити со фторицею. А ты как будешь у своего государя, и ты царю и великому князю, брату нашему, поклонись. А что еси говорил Михайлу Чернович, что на грамоте подпись написана не гораздо, и яз грамоту велю взяти и написати, как подобает брату нашему царю и великому князю”.

И грамоту у Костянтина взял дияк цесарской Котлорон. И после того приехал х Костянтину тот же Пряинер цесарев боярин: “С тем, деи, листом посылает цесарь своего человека Клемфента немчина да и /л. 151/ Павлуса Магнуса с ним же отпущает, потому его и с тобою не отпустит”. А Костянтину говорил цесарев боярин Пряинер: “Ты, де, поеди к своему государю с теми речми, что тебе цесарь изустно приказывал”.

И Костянтин после того не ехал неделю, просил отписки. И пришол х Костянтину цесарев дьяк Котларон, да привел с собой подводы и телеги: “Прислали, деи, меня к тебе ахмоистр Иван Трауца, да боярин Пряинер; да и подводы и телеги к тебе прислали и проводника. А велели тебе ехати к своему государю. А с листом, деи, цесарь, отпущает своих людей”.

И Костянтин учал говорити:

— Чтоб мне велел цесарь ехати вместе с своими людми.

И дьяк отказал: “Цесарские, де, люди едут возле литовского рубежа; тебе, деи, /л. 151 об./ туды не проехати. А ты поеди своею дорогою, которою еси приехал, и пристав с тобою, и подорожная грамота дана”.

И Костянтин и поехал.

А что про тамошние вести проведал, и то собе записал. Шпанской король и папа римской и виницеяне с цесарем в крепком докончанье и друг другу помогают ²⁵. А Фрянцуской ныне в миру, а не в крепком докончанье, а Турскому великой друг и пишет ему собе отцом; и брата его цесарь пропустил на Литовское королевство, /л. 152/ не хотя воеватися с Француским, и от Турского про то войны же чаял ²⁶. А виницеяне с Турским в докончанье. А Ангилейская королевна с цесарем в дружбе. А в Шкотцкой земле короля нет, ни королевы: королева Шкотцкая изымана, а у Ангилейской королевны сидит, а которого она князя взяла себе в короля место и, землею его излюбя, посадили на королевство, и того она же велела убити. А прижила с ним сына, а ныне пяти лет, и того ныне берегут приятели — ждут его, каков выростет, пригодитца ли на королевство ²⁷. А с Турским у цесаря перемирья еще полтора года. А [314] цесарь дает Турскому с Угорские земли /л. 152 об./ на год три тысячи талерей, да по двожды на год (Вписано над строкой) посылает с поминки по двенатцати телег с суды серебреными и з залотыми, с мяхкою рухлядью с узорочного ²⁸.

А у Францовского с своими людми война великоя за веру ²⁹. А преж того, сказывают, казна великоя была у короля, и как учал воеватца с сьвоими людми, и он, деи, казну поистощил, и которые у него были наемные люди иных земель, и те от него многие порозъехалист. за то, что им не сполна наем дает.

А про Литовского короля говорят во всех землях, в Датцкой, и в Неметцкой, и в Чешьской, и в Муравской, и в Цысарской державе: францовского королевича на Литовском королевъстве добре не любят — могли бы, деи, видети Литовское королевство за московским государем или сына государьского на Литовском /л. 153/ королевстве ³⁰.

А у цысаря служивые люди, которые служат на пенезях дети боярския; и драванты и дряби скучают от найму: иным два годы наем не давывал — казны, сказывают, мало у цесаря, что людей приезжих и всяких государских детей у него живет мьного на ноуке и на послуге у него, и у него казны им росходитца много.

ЦГАДА, ф. 53 (Датск. двора), кн. 2, л. 145 — 153.

Комментарии

1. Вступительная статья написана Я. С. Лурье, ему же принадлежит подготовка к паданию текста статейного списка К. Скобельцына, комментарии составлены Н. А. Казаковой. За помощь в сверке подготовленного текста с рукописью составители выражают признательность А. Л. Хорошкевич.

2. Ср.: Лурье Я. С. Новые данные о посольстве Сугорского и Арцыбашева в 1576 г. — ИЗ, 1948, т. 27, с. 293-294 и 298-300; Он же. Известие о Варфоломеевской ночи в русских “Посольских делах” XVI в. — В кн.: Вопросы истории религии и атеизма. М., 1958, сб. 6, с. 216-230; Он же. Донесения агента императора Максимилиана II аббата Цира о переговорах с А. М. Курбским в 1569 году. — АЕ за 1957 год, М., 1958, с. 451-460; Дербов Л. А. К вопросу о кандидатуре Ивана IV на польский престол. — Учен. зап. Саратовского гос. ун-та, 1954, т. 39, с. 207-212.

3. Charriere Е. Negociations diplomatiques entre la France et le Levant. Paris, 1846, t. 1, p. 232.

4. Форстен Г. В. Балтийский вопрос. СПб., 1893, т. 1, с. 618-619, 622.

5. ЦГАДА, Датск. двора книга № 2, л. 47об.-48об.

6. Там же, л. 84-89.

7. Лурье Я. С. Известие о Варфоломеевской ночи в русских “Посольских делах” XVI в., с. 224-227.

8. ЦГАДА, Датск. двора книга № 2. л. 180об.-182об.

9. Там же, л. 189об, — 199.

10. Максимилиан II Габсбург, император Священной римской империи германской нации (1564 — 1576).

11. Речь идет о брате датского короля, герцоге Магнусе, провозглашенном Иваном IV королем созданного им в Ливонии вассального государства.

12. Каркси (Каркус) — ливонский замок.

13. Вильянди (Феллин) — город и замок в Ливонии.

14. Пыльтсамаа (Полчев) — местечко в Ливонии.

15. Магнус Паули, гонец императора Максимилиана II к Ивану IV.

16. Пярну (Пернов) — город.

17. Зунд (Зунт) — морской пролив.

18. Копенгаген (Копнагав) — столица Дании.

19. Король Дании, Фридрих II (1534-1598).

20. “Мекольборского князя земля” — Мекленбургское герцогство.

21. Август, курфюрст Саксонский (1553-1586).

22. Вена (Ведна) — город.

23. “Дядька” (воспитатель), передача немецкого термина “der Achtmeister”.

24. Максимилиан II, выражая желание “любовь учинити” с Иваном IV и напоминая о “любви”, существовавшей между их дедами и отцами, имел в виду дружественные контакты, установившиеся между Россией и Империей в княжение Ивана III и царствование Максимилиана I и продолжавшиеся при Василии III и Карле V (Максимилиан I был прадедом Максимилиана II, а Карл V — его дядей).

25. Здесь речь идет об Испании и ее союзниках — римском престоле, Венецианской республике, Империи, входивших в группировку стран, где в XVI в. победила феодально-католическая реакция.

26. Характеризуя международное положение Франции, К. Скобельцын отмечает состояние “мира”, но не “крепкого докончания” между Францией и Империей (они соперничали между собой, стремясь к гегемонии в Европе) и дружественных отношений Франции с Турцией (с Турцией Францию связывали интересы торговли, и, кроме того, французкое правительство рассматривало Турцию как противовес Империи). Русский гонец сообщает также о том, что император, желая избежать осложнения в отношениях с Францией и Турцией, пропустил через свои владения брата французского короля принца Генриха Анжуйского, избранного в 1572 г. на польско-литовский престол.

27. Шотландская королева Мария Стюарт, претендовавшая на английский трон и связанная с католическим лагерем, вызвала недовольство протестантской части дворянства Шотландии и бежала в Англию, где была заточена английской королевой Елизаветой Тюдор. Слухи обвиняли Марию Стюарт в убийстве ее мужа лорда Дарили. Рожденному от брака Марии Стюарт с Дарнли сыну Якову (будущему королю Шотландии Якову VI и Англии Якову I) было во время описываемых событий 5 лет, и он находился в Шотландии.

28. После битвы при Мохаче 1526 г., в которой турецкие войска разбили венгерские, большая часть Венгрии вошла в состав Турецкой державы, меньшая вынуждена была подчиниться Габсбургам. Но императоры уплачивали со своих венгерских владений дань турецким султанам, о чем и сообщает К. Скобельцын.

29. Имеются в виду гражданские войны во Франции во второй половине XVI в., принявшие форму религиозной борьбы между католиками (короли Франции были католиками) и гугенотами (протестантами).

30. Отмечая непрочность положения на польско-литовском престоле Генриха Анжуйского, К. Скобельцын передает исходившее будто бы от ряда европейских дворов пожелание видеть на престоле Великого княжества Литовского Ивана IV или его сына. В действительности речь шла о маневре габсбургской дипломатии, предлагавшей Ивану IV проект раздела Речи Посполитой: Литва должна была перейти под власть русского царя, Польша — императора.

И. А. Казакова