Письмо Марсилио Фичино к Павлу Миддельбургскому, которое мы публикуем ниже в русском переводе, вызывает у исследователей культуры Возрождения большой интерес ¹. Такое внимание к нему вполне понятно, так как, несмотря на небольшие размеры, этот документ является одним из наиболее интересных и до некоторой степени загадочных памятников своей эпохи. Все же в историографии это письмо Фичино не получило должного самостоятельного рассмотрения и по большей части привлекается в качестве попутного иллюстративного материала для характеристики того времени, в которое оно было написано. В некоторых работах предпринимаются попытки проанализировать содержание письма, но делается это лишь в связи только с какой-нибудь одной, чаще всего не главной для письма, проблемой. Так, в работе Г. Ливейна «Миф о Золотом веке в эпоху Возрождения» это письмо анализируется предельно сжато, только с точки зрения развития мифологического сюжета: Фичино, горячий почитатель Платона, соединил четыре исторических века по периодизации Гесиода с четырьмя видами человеческих дарований, о которых писал Платон ². Единственное, что говорит Ливейн по существу концепции — «он (Фичино. — О. К.) не имел колебаний в оценке дарования своего собственного века» ³, — совершенно не раскрывает ее содержания.

Это письмо привлекается также в исследовании Л. Шастеля, посвященном истории легенды о Золотом веке правления [321] Медичи ⁴. Однако мы не можем согласиться с Шастелем в том, что высокая оценка современности в письме Фичино к Павлу Миддельбургскому послужила отправным пунктом для создания апологетического мифа, подхваченного далее Вазари, о Золотом веке жизни Флоренции в период правления Козимо и Лоренцо. В этом письме нет открытого восхваления дома Медичи. Фичино подчеркивает выдающуюся роль культурных достижений Флоренции, что еще не дает нам оснований усмотреть в этом скрытую апологетику правившего городом семейства, поскольку Фичино не ограничивает расцвет культуры только одной Флоренцией. Характерно, что Фичино был не единственным, кто среди итальянских гуманистов второй половины XV в. прославлял выдающиеся успехи Флоренции в области культуры: до Фичино эта идея была высказана Дж. Ручеллаи и Ал. Ринуччини ⁵, причем последнего трудно заподозрить в симпатиях к Медичи.

О письме Фичино к Павлу Миддельбургскому упоминает в своей фундаментальной работе по истории флорентийской Платоновской академии А. Делла Торре ⁶. Однако у Делла Торре это письмо рассматривается лишь как еще одно свидетельство того, что Фичино серьезно увлекался пением под аккомпанемент орфической лиры и что он очень гордился возобновлением этой античной традиции ⁷.

Письмо датировано 1492 г. и адресовано известному астроному и математику Павлу Миддельбургскому. В нем Марсилио Фичино, прославленный гуманист, глава Платоновской академии во Флоренции, дает оценку современной ему эпохе с помощью своеобразной интерпретации мифа о Золотом веке. Унаследованный от античности миф о Золотом веке был хорошо известен и широко распространен в эпоху Возрождения, но, по справедливому замечанию Ал. Чоранеску, его классическое содержание становится в этот период лишь простым литературным мотивом ⁸. Фичино в этом отношении не является исключением: представление о Золотом веке, согласно античной традиции, как о лучшей поре в жизни человечества, он применяет для характеристики своего времени.

Называя современность Золотым веком, Фичино далек от того, чтобы рассматривать предшествующую историю как последовательное развитие тех начал, которые привели человечество [322] в конце концов к теперешнему Золотому веку — как бы высшему этапу развития ⁹. По контексту письма можно понять, что Золотой век — не только современное состояние человечества, но уже был некогда, а именно в античности, в эпоху высокого расцвета культуры. И поэтому возвращение античности Фичино рассматривает как условие осуществления Золотого века в современности. (Но, как увидим ниже, Фичино не сводит сущность своей эпохи к реставрации античности.) Эту идею Фичино ясно формулирует в «Аллегорическом письме о Золотом и иных веках» к Якомо Антикварио: «И чем же иным, мы думаем, является восстановление древности, если не возвращением того Золотого века, который таким счастливым был в то время, когда правил Сатурн» ¹⁰. Можно было бы сказать, что в основе исторических взглядов Фичино лежит представление о круговороте истории с периодическим повторением отдельных ее ступеней. Однако представление Фичино о Золотом веке по своей сути наполнено не историческим, а этико-эстетическим содержанием. Здесь мы имеем дело с использованием древнего мифа в качестве символического образа, которым гуманист выражает свою идею расцвета культуры как реализацию высших потенций, заложенных в природе человека.

Действительно, в более раннем письме к Якомо Антикварно Фичино почти полностью сводит Золотой век, Сатурновы царства, к понятию «Золотой жизни» под руководством созерцательного разума, которую он обозначает именем Сатурна ¹¹; иные виды человеческой жизни, протекающие под эгидой практического разума, гнева и наслаждения, он обозначает именами Юпитера, Марса и Венеры и соответственно их называет (серебряная, железная и свинцовая) ¹². В этом письме смысл Золотого века заключается в достижении человеком этического совершенства, так [323] как созерцательная жизнь, согласно Фичино,- самая совершенная из всех. Таким образом, здесь Золотой век понят как жизнь под руководством созерцательного разума, но последний есть не что иное, как лучшая часть высшей потенции души — разума. Этот век наступает только тогда, когда в обществе правит мудрость (которая приобретается в результате деятельности созерцательного разума, и поэтому является как бы проявлением последнего). И в этом смысле нужно понимать следующее место: «Я надеялся, что должен вернуться Золотой век, необходимость появления которого предсказал Платон, когда [по его словам] соединятся в одном и том же человеке власть и мудрость, так как высшая власть соединена с высшей мудростью». Эти слова были написаны Фичино в «Речи от имени христианской паствы к папе Сиксту» ¹³, чтобы убедить папу прекратить войну против Флоренции. Именно здесь Фичино впервые употребил понятие «Золотой век». Определение его совпадает с последующими в той части, которая предполагает в качестве непременного условия Золотого века господство мудрости, обеспечивающей в соединении с властью нравственное совершенство общественной и индивидуальной жизни.

Если в письме к Якомо Антикварно Золотой век рассмотрен как реальность этического совершенства человеческой (и в этом случае как бы тоже «золотой») жизни под руководством созерцательного разума, то в публикуемом письме к Павлу Миддельбургскому Золотой век символизирует расцвет культуры, понятой как результат творческой деятельности человека. Это находит свое выражение в том, что Золотой век определяется как период небывалого расцвета лучших человеческих дарований, что проявилось, как пишет Фичино, в «великих открытиях сего века», причем эти дарования, как в предыдущем письме совершеннейшая жизнь, названы «золотыми» дарованиями. Это на первый взгляд произвольное употребление термина «золотой» для обозначения всякого совершенства имеет свою логику: действительно, дарование, или врожденное свойство, не является у Фичино чем-то далеким от понятия созерцательного разума и в противоположность последнему чем-то сугубо индивидуальным для каждого человека: Напротив, умственное созерцание истины, которая есть надмировой ум, и тем самый приобщение к мудрости является, по Фичино, непременным условием всякой совершенной творческой деятельности, а в контексте данного письма — проявления всех «золотых дарований». Золотой век — символ наиболее полного осуществления человеческих потенций, что проявляется как в совершенствовании собственной жизни, так и в реализации высоких творческих способностей, присущих человеческой природе. [324] Таким образом, символический образ Золотого века самым теснейшим образом связан у Фичино с его учением о человеке. Концепция достоинства человека и безграничности его творческих способностей являлась сущностью гуманистического учения о человеке и предопределяла оптимистическую направленность гуманистического мировоззрения. Это нашло отражение в том, что Фичино воспринимал современность как Золотой век.

Но формирование такого мировоззрения и соответственно такого восприятия современности можно объяснить лишь характером самой эпохи. Переворот во многих областях искусства и научной мысли, проявившийся особенно наглядно к концу XV в., породил в гуманистических кругах веру в великое предназначение и бесконечные способности человека ¹⁴, осуществление которых видели в современных культурных достижениях. Эта вера или, лучше сказать, признание человеческого всемогущества, отразились наиболее полно в разработке концепции человека — универсального творца, как бы бога на земле. Поэтому, рассматривая успехи самых различных искусств и наук своей эпохи как реализацию выдающихся дарований, Фичино тем самым разделяет гуманистическую веру в универсальные творческие потенции человека.

Но почему Фичино обращает внимание на результаты только духовной практики человека, в них видит реализацию выдающихся дарований и свою характеристику Золотого века ограничивает успехами в области духовной культуры человечества? Вероятно, потому что именно в разуме (высшей и лучшей части души) он видел основу достоинства, всемогущества и совершенства человека. И, следовательно, подходящим мерилом оценки характера эпохи для него могли быть только достижения в области духовной культуры, причем понятые прежде всего как раскрытие врожденных способностей человека. Поэтому Золотой век здесь не только является характеристикой реальной эпохи с ее действительно выдающимися достижениями, но и символизирует одновременно идеальный образ человеческой жизни, при этом понятой не только как индивидуальная человеческая жизнь.

По структуре письмо Фичино к Павлу Миддельбургскому состоит из трех частей: краткого введения с определением его [325] понимания Золотого века и ссылкой на исторические источники; основной части, в которой Фичино конкретизирует это понимание, и концовки, в которой он прощается со своим адресатом.

Интересным представляется проследить, как Фичино подбирает материал в основной части, где он конкретно говорит о тех великих открытиях человеческого гения, благодаря которым стало возможным называть его время Золотым веком. В первую очередь Фичино перечисляет культурные достижения, которые были осуществлены во Флоренции. Затем он упоминает изобретение книгопечатания, таблицы немецкого астронома Региомонтана и астрономические усовершенствования Павла Миддельбургского — три достижения, связанные с Германией, откуда родом адресат. Но в момент написания письма Павел Миддельбургский находился на службе у герцога Урбинского Гвидобальдо да Монтефельтро, поэтому затем Фичино отмечает как достижение успехи урбинских герцогов в военном искусстве. Таким образом, немного упрощая, можно сказать, что в духе современного ему литературного этикета Фичино относит великие открытия своего времени к Флоренции, Германии и Урбино, с которыми прямо связана жизнь и деятельность автора письма и адресата. В этом мы можем узнать характерные черты гуманистического эпистолярного стиля.

Среди великих достижений, в которых он видит признаки Золотого века, Фичино перечисляет как заново открытые античные достижения культуры, к числу которых гуманист относит и воскрешение платонизма, чему посвятила свою деятельность возглавляемая им Платоновская академия во Флоренции ¹⁵, так и современные, осуществленные впервые открытия в области культуры. И это очень показательно в том отношении, что Фичино никогда не сводил сущность своей эпохи лишь к освоению античного наследия, хотя его деятельность была полностью этому [326] посвящена. Фичино рассматривал успехи своего времени в плане продвижения человеческого духа на пути реализации своих потенций, и воскрешение античности в этой связи являлось лишь частью этой работы. Поэтому в письме Фичино к Павлу Миддельбургскому тщательно перечисляются все, открытые заново или впервые, культурные достижения современности от изобретения книгопечатания до возвращения к древнему искусству игры на орфической лире, ибо в то время, когда культура выступала для человека эпохи Возрождения самодовлеющей и определяющей сферой жизни, любое явление культурной жизни для Фичино имело значение и каждое из них в равной мере создавало духовный облик его эпохи, который он пытался запечатлеть в этом письме.

ПОХВАЛЫ НАШЕМУ ВЕКУ КАК ЗОЛОТОМУ ВЕКУ, ПОТОМУ ЧТО ОН ПОРОЖДАЕТ ЗОЛОТЫЕ ДАРОВАНИЯ. ПРЕВОСХОДНОМУ МЕДИКУ И АСТРОНОМУ ПАВЛУ МИДДЕЛЬБУРГСКОМ ¹⁶

То, что некогда поэты сочиняли относительно четырех веков, т. е. свинцового, железного, серебряного и золотого ¹⁷, наш Платон перенес в книгах «Государства» на четыре вида человеческих дарований, говоря, что, по природе, дарованиям одних людей присущ свинец, других — железо, третьих — серебро, четвертых — золото ¹⁸. Итак, если мы должны называть какой-нибудь век золотым, то это, без сомнения, такой век, который всюду порождает золотые дарования. И тот не усомнится, что таков наш век, кто захочет рассмотреть великие открытия сего века. Этот наш век, как Золотой век, вернул к жизни почти уже угасшие свободные искусства, т. е. грамматику, поэзию, ораторское искусство, живопись, скульптуру, архитектуру, музыку, древнее искусство распевать стихи под аккомпанемент орфической лиры ¹⁹: и все это, [327] что у древних почиталось, но было уже почти утрачено, — во Флоренции. [Этот век] соединил мудрость с красноречием, и последнее наилучшим образом он явил в Федериго Урбинском ²⁰, словно в Палладе; и его сын ²¹, и зять ²² унаследовали его доблести. Я также думаю, мой Павел, что ты усовершенствовал астрономию ²³. Во Флоренции же из мрака было извлечено на свет учение Платона ²⁴. В Германии в наше время изобрели станки для печатания книг и, кроме того, таблицы, с помощью которых можно тотчас же определить вид неба на будущее время ²⁵; следует упомянуть также о флорентийском устройстве, имитирующем ежесуточные движения небес ²⁶. Теперь эти немецкие таблицы, аккуратно отпечатанные, наш Микелоцци ²⁷ вам везет, чтобы преподнести их вашему славному герцогу ²⁸. Ведь дар небесный достоин небесного государя. Достоин также, как я думаю, быть принятым тобой, созерцателем небесных явлений. Достоин, наконец, чтобы вы нас похвалили.

Прощайте. XIII сентября 1492 г. Марсилио Фичино.

Комментарии

1. См.: Levin Н. The Myth of the Golden Age in the Renaissance. London, 1970, p. 38; Данилова И. E . О категории времени в живописи средних веков и Раннего Возрождения. — В кн.: Из истории культуры средних веков и Возрождения. М., 1976, с. 166; Горфункель А. X. Гуманизм и натур — философия итальянского Возрождения. М., 1977, с. 17.

2. Levin H. Op. cit., р. 38.

3. Ibid., р. 38.

4. Chastel A. Vasari el la legende Mediceenne. — In: Studi vasariani. Atti del Convegno Internazionale per il IV Centenario della prima edizione dollo Vile del Vasari. Firenze, 1952.

5. См.: Монье Ф. Опыт литературной истории Италии. Кваттроченто. СПб., 1904, с, 288.

6. Delia Torre A. Storia del'Aсademia Platonica di Firenze. Firenze, 1902. p. 789.

7. Ibid.

8. Cioranescu Al. Utopie: coсagne et l'age d'or. — Diogene, 1971, № 75, p. 90.

9. Следует отметить, что современник Фичино, флорентийский художник Пьеро ди Козимо, формулирует идею прогресса как развитие от первобытного животного состояния человека каменного века к «Царству Вулкана и Диониса», Золотому веку, однако он видит опасность, следующую за дальнейшим развитием человечества, на той ступени, когда человек отрывается от природы. Пьеро ди Козимо в отличие от Фичино и большинства других современников лишен оптимизма в оценке современного состояния общества, ибо полагает, что человек уже преступил этот опасный предел своего развития. Анализируя концепцию Золотого века у Пьеро ди Козимо, Панофски приходит к выводу, что «такое отношение (к прогрессу человечества и современности. — О. Я.), не имеющее себе равного в Раннее Возрождение, может быть объяснено только психологически» (Panofsky Е. The Early History of Man in Two Cycles of Paintings by Piero di Cosimo. — In: Studies in Iconology. New York, 1939, p. 65).

10. Epistole Marsilii Ficini Florentini. Venetiis, 1495, lib. VII, p. 139.

11. Здесь понятие «Золотой век» (в оригинале «золотые века») лишено значения исторического периода, которым оно обладало в древнем мифе, и поэтому точнее его можно передать как «золотые (в смысле «прекрасные») времена» (Epistole..., lib. VII, p. 139).

12. Ibid

13. Ibid., lib. VI, p. 112.

14. Концепция достоинства человека была подробно разработана в философии Фичино. Он писал: «Бог создал людей не для малых дел, но для великих, [ибо] люди не удовлетворяются малыми делами, но стремятся к великим. Напротив, он создал их для бесконечных деяний, которые они нашли на земле в бесконечности природы» (Epistole.... lib. V, p. 99). Расцвет человеческих способностей и талантов в современности, проявляющийся в достижениях культуры, подчеркивали и другие флорентийские гуманисты, старшие современники Фичино: М. Пальмьери, Дж. Ручеллаи. Ал. Ринуччини. См.: Монье Ф. Указ. соч., стр. 289.

15. Этот нюанс письма Фичино к Павлу Миддельбургскому превращается в основной мотив письма Эджидио да Витербо к Марсилио Фичино. Эджидио, августинский монах, разочаровавшись в аристотелевской философии, которую он изучал в Падуанском университете, был обязан Фичино своим приобщением к платонизму, почитателем и ревностным защитником которого он вскоре стал (Garin Е. Storia della filosofia italiana. Bari, 1966, vol. 1, p. 424-425). В своем письме он связывает наступление Золотого века с воскрешением и освоением платоновского наследия, т. е. с философской деятельностью Фичино. Эджидио пишет: «Считаем, что Марсилио Фичино послан [нам] божественным провидением, чтобы ясно показать, что тайное богословие Платона полностью согласуется с нашими святыми установлениями и предвосхищает их. Это мой Марсилио, — Сатурновы царства, Золотой век, столько раз возвещенный Сивиллой и пророками, это те времена Платона, в которые он предсказал полный расцвет своего учения» (Supplementum Ficinianum / Ed. Р. О. Kristeller. Firenze, 1937, vol. 1, p. 316). Важно подчеркнуть в этой связи, что у самого Фичино нет и намека на такое исключительное место его открытий среди тех, о которых он пишет в своем письме.

16. Павел Миддельбургский (1455-1534) — математик, астроном и медик, в 1492 г. в качестве астронома и лейб-медика находился при дворе Гвидобальдо да Монтефельтро, герцога Урбинского, в 1494 г. — епископ в Фоссомброне.

17. Фичино подразумевает рассказ Гесиода о смене человеческих поколений (Гесиод. Работы и дни. М., 1927, с. 43-45). Однако он неточно передает их чередование и название. По Гесиоду, вначале следует золотое поколение людей, затем серебряное, медное и, наконец, железное.

18. Платон. Государство, 415-a-d. В этом письме Фичино вольно интерпретирует рассказ Платона, допуская такую же, как и в отношении Гесиодова предания, неточность в названиях.

19. В этих словах непосредственно отразилось увлечение Фичино и некоторых его друзей по Платоновской академии игрой на лире и пением под ее аккомпанемент, а также интерес гуманиста к античной орфической традиции.

20. Федериго да Монтефельтро — правитель Урбино с 1444 по 1482 г., в 1474 г. получил от папы титул герцога, знаменитый итальянский кондотьер, покровитель гуманистов и художников.

21. Гвидобальдо да Монтефельтро — сын Федериго, герцог Урбинский с 1482 по 1508 г.

22. Джованни делла Ровере — племянник папы Сикста IV, префект Рима, синьор Синигалии, участник некоторых военных предприятий Федериго да Монтефельтро, был женат на его дочери Джованне.

23. О деятельности Павла Миддельбургского в области астрономии, кроме того, что сообщается в этом письме, известно также, что он выступил на Латеранском соборе с предложением о частичной реформе юлианского календаря.

24. Фичино подразумевает свою деятельность в качестве переводчика и комментатора Платона и неоплатоников.

25. Вероятно, Фичино имеет в виду «Таблицы» немецкого астронома Региомонтана, изданные в Аугсбурге в 1492 г.

26. Речь идет о Сфере.

27. Бернардо Микелоцци — друг Фичино, гуманист, собиратель древних рукописей, поэт. С 1512 г. советник папы Льва X. В 1516 г. получил сан епископа Форли. Умер в 1519 г.

28. Гвидобальдо да Монтефельтро.

Текст воспроизведен по изданию: Письмо Марсилио Фичино о золотом веке // Средние века, Вып. 43. 1980