АНТОНИН ФЛОРЕНТИЙСКИЙ

ПРОПОВЕДНИК И ЕГО ДУХОВНЫЕ ДОЧЕРИ

Будущий архиепископ Антонио Пьероцци (1389-1459) родился во Флоренции, в незнатной пополанской семье. В небольшом монастыре в Кортоне прошли лучшие годы его молодости. Своими учителями он считал «дорогого друга», святого Лоренцо да Рипафратта из Пизы, а также Джованни Доминичи, приора доминиканского монастыря Санта Мария Новелла во Флоренции и будущего кардинала Рагузского, авторитет которого чтил до конца своих дней. Доминичи, имевший основательное теологическое образование, наставлял учеников и паству также в делах практического богословия, которым посвятил значительную часть своей жизни сначала в Венеции, затем в родном городе, способствуя основанию новых монастырей и инициируя многотысячные покаянные процессии. Джованни Доминичи и Антонин Флорентийский тесно общались с представителями интеллектуальной среды, творцами ренессансной культуры — Колюччо Салютати, Поджо Браччолини, Леонардо Бруни, Никколо Никколи ¹. Антонин дружил с Лоренцо Ридольфи и Аньоло Пандольфини, близкими к кругу гуманистов. В 1446 г. Антонин, ² по настоянию флорентийской Синьории, подкрепленному личной просьбой Козимо Медичи Старшего, был назначен папой Евгением IV архиепископом города на Арно. Образованного монаха в городе уважали за твердость убеждений: «Раз создав мнение о каком-либо предмете, он его уже не менял, но стоял на том постоянно» ³. [332]

Антонин, судя по всему, не пренебрегал репрезентативными формами практического богословия. Современники высоко оценивали их; так, если следовать комментариям биографа Веспасиано да Бистиччи флорентийский архиепископ «...отличался знанием не только теологии умозрительной, но и теологии практической — знал, как надо исповедовать и проповедовать» ⁴.

Во всяком случае, Веспасиано почти с восторгом описывал явно нарочитую бедность архиепископа, граничащую с нищетой:

«Он был непритязателен в быту. В его келье стояла обычная монашеская койка и стул из старого дерева, небольшой обеденный стол, на котором он писал свои труды... Он всегда разъезжал на маленьком ослике, которого ему дали из монастыря Санта Мария Новелла... У него не было ни одной своей книги, даже его записная книжка являлась общемонастырской. Если он имел нужду в книгах, ему доставляли их из библиотек Сан Марко или Сан Доменико... Когда ему сшили приличную его сану богатую рясу, то он сначала приказал укоротить ее на два пальца, затем надел на какого-то монаха, забрав себе его лохмотья. Все принадлежащие ему вещи были оценены в 120 лир».

С особым умилением Веспасиано заявлял, что архиепископ распорядился вернуть ослика в конюшню монастыря и ухаживать за ним до его смерти. «Он не имел никакого груза за душой, и никакая страсть не смущала его дух» — отмечал биограф, повествуя о праведной кончине архиепископа. Умирая, Антонин распорядился передать родным, которые были небогаты и во многом нуждались, что у него нет никакого своего имущества, все принадлежит бедным ⁵. Правда, время от времени он выдавал в виде подаяния небольшие суммы трем племянникам, убедив при этом одного из своих богатых родственников передать по завещанию все имущество монастырю вопреки интересам собственной семьи.

Столь же образцово-показательным выглядит под пером Бистиччи и смирение архиепископа. Когда папа издал бреве о его назначении, то, зная нрав будущего главы флорентийской церкви, он предписал ему занять должность под угрозой отлучения. Антонин скрывался в лесу от папского легата, а когда тот с большим трудом разыскал его, то монах твердил: «Это — самая дурная новость, хуже [333] которой быть не может». Затем он опять укрылся в маленьком монастыре под Фьезоле, куда горожане долго ходили его уговаривать занять пост, а он твердил, что хочет только одного — «прижаться к земле». Архиепископ не позволял себе «выходить из образа» в течение всего периода его пастырского служения.

Скрывалось ли за демонстрируемой непритязательностью и строгим аскетизмом стремление обладать высоким авторитетом и престижем в обществе? Бистиччи сообщал о том, как архиепископ «исправлял нравы»: «Одним своим видом устыжая разряженных женщин и праздных молодых людей, он, не говоря ни слова, много раз обходил вокруг их сборищ, не спуская с них глаз», пока веселые компании не рассеивались. Обычным гражданам и беднякам он демонстрировал свою доступность: его двери никогда не охранялись, любой человек мог войти к нему и говорить с ним ⁶. Антонин понимал, что за власть над умами надо платить. Впрочем, еще при жизни о нем было сложено много новелл и анекдотов, в которых быль путается с легендами, так что теперь нелегко их разделить.

В любом случае, деятельность флорентийского доминиканца несводима к поддержанию внешних форм проявления благочестия. Книги архиепископства и другие официальные документы свидетельствуют о недюжинной энергии, упорстве и методичности Антонина в практике благотворительности. В частности, он создал для службы беднякам общество «Добрых людей Сан Мартино». Веспасиано да Бистиччи вряд ли польстил своему герою, приписывая ему почти нищенский образ жизни. Традиционно доходы архиепископства делились на 4 части: одна предназначалась епископу, другая — служителям церкви, третья — поддержанию порядка в священных местах, четвертая — для бедных, однако Антонин распорядился выделять неимущим и ⅔ своей доли. Правда, милостыня подавалась не только «Бедным Христа», но и некоторым небольшим и небогатым обителям и церквям: монастырю в Пистойе, где обитал его друг Лоренцо де Рипафратта, монастырю в Кортоне, где вырос архиепископ, женской общине Санта Лючия в дистретто Пистойи ⁷, церкви Сан Лоренцо, госпиталю при монастыре Санта Мария Новелла и некоторым другим. Он покровительствовал восстановлению маленькой церкви в одном из приходов Фьезоле, хотя иной раз сурово [334] выговаривал ее священнику за приверженность к крепким напиткам и несовместимые с истинным благочестием речи ⁸. В конце 1448-1449 гг., когда уже в шестой раз с начала века во Флоренции вспыхнула эпидемия чумы, архиепископ отказался покинуть город и сам ходил за больными. Но главная его заслуга состояла в том, что он убедил Синьорию выделить 3 000 флоринов из государственного бюджета для помощи населению во время бедствия, в последствии он добивался субсидий и от папы ⁹. Следует отметить, что Антонин не затевал крупномасштабного строительства, в отличие от некоторых своих предшественников. В счетных книгах архиепископства отмечены лишь не очень значительные расходы на перестройку и украшение капеллы епископского дворца, и на оплату заказа некоторых миниатюр в Сан Марко ¹⁰.

Одних лишь церковных добродетелей было бы недостаточно для того, чтобы заслужить признание и уважение опытных в торговле и банковском деле флорентийцев. Этот «столп Ордена доминиканцев», помимо того, что в совершенстве управлял делами епископата, «был очень опытен и сведущ в светских делах»: к нему обращались за советами в хозяйственных сделках и при составлении завещаний, высоко ценили его труд «Сумма контрактов честных и бесчестных», который, по утверждению Бистиччи, «был известен во всем христианском мире» ¹¹.

В период своего архиепископства Антонин нечасто и лишь на короткое время покидал Флоренцию, призываемый папами в Рим, как правило, в тех случаях, когда требовалось прибегнуть к его познаниям в каноническом праве. Но он, несомненно, стремился оказывать влияние на флорентийскую политику. Его отношения с Козимо Медичи отличались сложностью, хотя длительное время архиепископ — духовный отец города и глава правящей олигархии явно стремились поддерживать видимость согласия, и им это удавалось. Позиции Антонина определились после 1450 г., когда во Флоренции вновь обострилась борьба партий, а Медичи почувствовали настойчивое давление усиливающейся оппозиции. Но и тогда архиепископ не высказывался открыто против Козимо. Но его [335] сентенции, направленные на неукоснительное соблюдение имеющихся законов и всех республиканских институтов и древних свобод, очень мешали проведению реформ, способствующих усилению власти медичейской партии. Например, заявления такого рода:

«Каждое правительство должно управлять в границах своей компетенции, и, как во многих других местах, так и во Флоренции, те, которым вменено в обязанность следить за соблюдением статутов города..., должны выполнять это скрупулезно, в противном же случае они впадут без сомнения в смертный грех. Вмешиваться в правосудие, тогда как на это имеются специальные должностные лица — смертный грех. Также Синьоры превышают свою власть, когда они не позволяют на Советах свободного голосования, когда силой и настойчивостью они заставляют голосующих показывать свои бобы. Они совершают тяжкий грех, когда они посягают на свободу города.» ¹².

Сохранились краткие и сдержанные аннотации в протоколах Советов 1450 г., свидетельствующие о попытках Антонина влиять на избирательную политику:

«По отношению к тому, что говорил епископ, мы извещаем, что Синьория учредила комиссию из четырех человек, которые будут изучать древние и современные уставы города. Вследствие этого необходимо будет обратиться с просьбой к архиепископу, чтобы он постарался сохранять терпение» (протокол от 17 апреля 1450) ¹³.

Во всяком случае, к середине 50-х годов прежние избирательные законы были практическим полностью восстановлены. Оппозиция праздновала успех, но сумки были уже наполнены именами сторонников Медичи. Веспасиано да Бистиччи сообщал, что Антонин много раз приходил в Синьорию, укорял, обличал и взывал к совести, защищая флорентийскую свободу и республиканские традиции, держал речи перед горожанами. Своей собственной рукой, чтобы не подставлять никого из секретарей под удар, он писал воззвания, которые развешивал на воротах церквей:

«Мы постановляем под страхом полного отлучения и вечного проклятия подавать всегда бобы тайно, секретно, не показывая их никакой персоне: тот, кто будет действовать иначе, не [336] сможет получить персонального отпущения своих грехов. Таким способом невозможно усмирить гнев Божий, это скорее средство возбудить его, чтобы он наслал на нас чуму и все несчастья. Если кто-то сорвет это писание с ворот церкви, будет отлучен и осужден к исправлению по нашей воле. 26 июля 1458. Архиепископ Флоренции написал эту грамоту своей собственной рукой» ¹⁴.

Известно, что представители Синьории также неоднократно наносили ему визиты, сопровождающиеся прямыми угрозами: «Мы лишим Вас архиепископства!». В ответ он смеялся:

«О, слава Богу, я этого и хочу, и вы меня очень обяжете, сняв эту тяжкую ношу с моих плеч! Я уйду в Сан Марко, в мою милую келью, ключ от которой всегда со мной, и там, в святом мире я закончу мои дни. К счастью, мне не нужно лучшего, и ничто другое для меня так не ценно!» ¹⁵.

Есть некоторые основания полагать, что за ним было установлено наблюдение. Однако Антонин не предложил проекта политических реформ и не выступил в качестве идейного вдохновителя оппозиции, как через 40 лет попытается сделать Савонарола. Козимо Медичи, в свою очередь, осторожно избегал крайних мер в отношении главы флорентийской церкви, ограничиваясь увещеваниями, предупреждениями и слежкой.

Став архиепископом Флоренции, Антонин, как и его наставник Джованни Доминичи, обращал особое внимание на духовные запросы не только монахинь, но и светских женщин, представительниц респектабельных и элитарных слоев города. Об этом свидетельствует, помимо большого числа писем, ряд трактатов, специально для них написанных. В 1440 г. он посвятил Джиневре Кавальканти, вдове Лоренцо Медичи, трактат «Наставление в христианской жизни». Другой его труд «Опус о добром образе жизни» (1450) ¹⁶ сохранился в двух копиях, сделанных рукой Антонино. Одна из них предназначалась Дианоре деи Торнабуони, другая — ее сестре Лукреции. Духовные наставления были обращены к молодым, замужним и имеющим детей женщинам. [337]

Сестрам Торнабуони было неведомо, что им предстоит стать матерями двух выдающихся мужей и государственных деятелей (оба получили прозвище «Великолепный»), возглавивших в последствии непримиримо враждебные политические направления. В 1447 г. их обеих выдали замуж. Дианора стала супругой Томмазо де Содерини, поддержка которого в значительной мере обеспечила власть в руках сыновей Пьеро Медичи. А ее сыну Пьеро де Содерини было предназначено возглавить оппозицию Медичи на последнем этапе борьбы за республику в качестве известного пожизненного гонфалоньера справедливости Флоренции (1501). Сыновья Дианоры учились у Марсилио Фичино, один из них стал епископом Вольтерры. Ее младшая сестра Лукреция была выдана замуж за сына Козимо — Пьеро де Медичи («Пьеро-Подагрик»); их сыном стал Лоренцо Великолепный ¹⁷. Лоренцо уже был рожден, когда Антонин посвятил Лукреции, не достигшей еще тридцати лет, копию своего труда. Женщины читали и воспринимали наставления архиепископа. Дианора писала, что пытается воплотить все, «о чем вещал наш Святой (Антонин Флорентийский), не пренебрегая ни одной заботой, как необходимой мирской, так и духовной, в делах по дому, помогая бедным и открывая двери всем несчастным» ¹⁸. Эти знатные дамы отличались сравнительно высокой степенью образованности и культуры. Лукреция была известна своими религиозными стихами — Laudi, в которых она выражала благочестивое воодушевление. О незаурядном уме и воле свидетельствуют ее письма, адресованные к мужу и сыну Лоренцо Медичи, который вынужден был в значительной степени по желанию матери жениться на Клариче Орсини ¹⁹. Дианора и Лукреция, будучи замужем, с благословения архиепископа некоторое время собирали у себя по пятницам молодых женщин для религиозных бесед и наставлений, которые иногда произносил сам Антонин. Правда, взамен он, видимо, настаивал на том, чтобы богатые и знатные дамы и девицы регулярно вносили пожертвования для бедных ²⁰. Дианора Содерини оказала значительную [338] материальную помощь своей подруге Анналене дʼАнгвилара при организации монашеской женской общины ²¹.

Хотя Антонин учился у сурового и аскетичного Доминичи, склонного, особенно в начале церковной карьеры, к проявлениям фанатизма и мистическим порывам, он чуждался ригористических крайностей, проповедуя скорее формы благочестия повседневного, «монотонного и отрепетированного» ²². Речи Антонина, обращенные к образованным женщинам из высокопоставленных семей, отличались сдержанностью, тонкостью и своеобразным изяществом. Он стремился вести подопечных по пути духовного развития, приобщая к более возвышенному строю мыслей. Используя доступные им аллегории, проповедник указывал возможности для религиозно-духовной сублимации в обычном течении повседневной жизни:

«Мы не только предаемся земным делам: я тревожусь за свою паству, ты — за рожденных тобой детей, при этом мы как будто не думаем о божественных вещах и не созерцаем их, но даже во всепоглощающих мирских заботах мы должны искать и можем находить Бога. ... Когда адский ястреб преследует тебя на земле безнадежности, испытывая нерадивостью, досадой, скукой в добрых делах, взлетай в высоту надежды, в размышления о божественном милосердии. Когда тяжкий труд творить добро прискучит тебе, подними глаза разума к небу, где всегда сохраняется невыразимая радость, содержащаяся и в кратком земном деянии...» ²³.

Флорентийский архиепископ, несмотря на занятость, поддерживал переписку с вдовами — упомянутой Джиневрой де Медичи, Анналеной дʼАнгвилара, Диодатой дельи Адимари ²⁴.

Анналена дельи Малатести в равной степени отличалась как знатностью происхождения, так и несчастьями, которыми ее испытывала судьба на мирском поприще. Она родилась в 1426 г. от брака Галеотто Малатести, графа Вальдоппио и Кьюзерколе, и Марии Орсини. Рано осиротев, она обрела опекуна в лице Аттилио ди [339] Вьери Медичи, своего родственника по материнской линии. Анналена воспитывалась в его доме до 1439 г., когда Козимо Медичи выдал ее замуж за Бальдаччо дʼАнгиари (дельʼ Ангвилара), прославленного кондотьера, капитана флорентийской пехоты, ценимого за его храбрость и ловкость, но также известного своими преступлениями. Этот авантюрист с жесткой волей за свои подвиги был пожалован в 1437 г. титулом гражданина Флоренции, получил палаццо в Ольтрарно и освобождение от всех налогов. Три года спустя, в сентябре 1441 г., Бальдаччо был убит прямо в палаццо Синьории по подозрению в государственной измене ²⁵. Анналена осталась одна с ребенком двух лет, почти лишенная средств к существованию, ибо все имущество Бальдаччо было конфисковано. С помощью брата ей удалось вступить во владение своим приданым, а затем, не без поддержки Козимо Медичи, ей вернули и дом мужа, где она воспитывала сына Гвидантонио, умершего в 1450 г.

Со времени смерти мужа юная вдова в возрасте шестнадцати лет стала собирать вокруг себя неимущих женщин и девушек, которые хотели вести благочестивый образ жизни, и вознамерилась создать монашескую общину. Точно известно, что архиепископ Антонин поддерживал ее замысел, хотя и не участвовал персонально в деле организации этого монастыря. Папа Николай V дал им между 1450 и 1452 гг. разрешение на устройство сообщества терциарий-доминиканок при монастыре Санта Мария Новелла, а через 3 года (1454) папа Каликст III удостоил чести стать настоящей монашеской общиной во главе с Анналеной, разместившей сестер в своих домах. Антонин не переставал оказывать им покровительство и даровать [340] привилегии: предоставил право публичной молитвы и колокольного звона, добился, чтобы они не подчинялись никакому высшему церковному лицу, кроме архиепископа Флоренции ²⁶.

Диодата дель Ландо, младшая дочь флорентийского нотариуса, вышла замуж за Бальдиначчо дельи Адимари, представителя одной из наиболее старых фамилий флорентийской аристократии. Видимо, Антонин стал ее духовным наставником сразу же после ее замужества ²⁷. Он относился к ней с особым теплом: только ее он называл уменьшительным именем Дада, обычно без прибавления фамилии. Судя по пассажам первых писем, в юности Диодате было свойственно некоторое легкомыслие, ее вопросы к архиепископу отличались наивностью и простодушием. Направляемая к серьезному образу жизни, она постоянно нуждалась в духовном утешении и поучениях и жадно требовала их. Если епископ не находил свободного времени, а просьбы становились слишком настойчивыми, то он отправлял Даде только короткие утешительные записочки. Его духовная дочь взрослела в испытаниях и бедствиях, обычно посылаемых судьбой замужним женщинам ее времени: один за другим умирали рожденные ею дети, рано скончался муж, не все ладилось в отношениях со старшим сыном, которому мать, вопреки его желанию, прочила церковное поприще. 19 писем, адресованных Диодате дельи Адимари, свидетельствуют, что Антонин не только стремился поддерживать ее при всех трагических обстоятельствах, но возвышать строй ее мыслей и обуревавшие душу эмоции. Он советовал ей некоторые благочестивые книги для чтения; соглашался с ее рекомендациями в пользу одного из монахов; интересовался ее мирскими делами. Иногда, очень редко, архиепископ поверял истории своей собственной жизни, в частности, рассказывая о благодарности, питаемой к министру ордена, покровительствующему ему на первых порах «в среде прегордых львов, прежестоких медведей, хищных волков и грязных свиней» ²⁸. Очевидно, Диодата и сама испытывала потребность в том, чтобы утешать и проповедовать, поскольку стала собирать вокруг себе небольшой кружок набожных женщин. Антонин поощрял методичное и спокойное, без мистических порывов, благочестие в религиозных беседах и совместных молитвах женщин. [341]

Архиепископ — доминиканец, как и другие представители церкви, теснейшим образом связанные с городской средой, в практической деятельности вынужден был непосредственно реагировать на ее духовно-религиозные запросы, не только сам вступая, но и организуя диалог между различными слоями населения, не исключая маргиналов и женщин. Особенно женщин, поскольку есть основания полагать, что они сами гораздо активнее мужчин тянулись к тому, чтобы стать объектами религиозного наставничества и поучения, в большей степени нуждались в «духовных отцах». Антонин не являлся новатором в своем обращении к дамам из знатных семей, составляющих городскую элиту, продолжая опыт своих предшественников, в частности, Джованни Доминичи. C другой стороны его стремление вести вверенные ему женские души по пути внутреннего самоусовершенствования, прививая привычку к самоконтролю и вкус к некоторой рафинированности эмоциональной сферы в обыденной жизни, не шли вразрез с запросами его времени, а более чем соответствовали им. Современными исследователями, хотя и с большой долей осторожности, выявлены некоторые новации в воспитании и образовании представительниц высших и богатых слоев городского общества, заметные особенно со второй четверти XV в. К ним можно отнести найм домашних наставников и наставниц для образования девочек в семье, учителей пения, танцев и хороших манер для развития светских навыков ²⁹. Кроме того, укрепилась традиция «serbanza» — «сохранение» в монастыре: временное помещение девушек для обучения и воспитания в женские обители ³⁰. В свете этих новых веяний духовно-религиозные наставления флорентийского архиепископа приобретали особую актуальность. [342]

Комментарии

1. Prati P. Giovanni Dominici e lʼumanesimo. Napoli, 1965. В частности, автор приводит факт о том, что по просьбе Салютати доминиканский приор составил Комментарии к «Писанию» для флорентийского Студио.

2. Антонин был канонизирован в 1523 г. папой Адрианом VI.

3. Bisticci V. Vite di uomini illustri del secolo XV. Firenze, 1859. Р. 176.

4. Ibid.

5. Bisticci V. Op. cit. P. 184-185.

6. Ibid. P. 176-178.

7. Morçay R. Saint Antonin. Archevêque de Florence (1389-1459). Paris, 1914. P. 173.

8. Ibid. P. 74-75.

9. Ibid. P. 178

10. Любимым мастером архиепископа Антонина был художник Фра Анджелико.

11. Bisticci V. Op. cit. P. 175-178.

12. Выдержка из Хроники Антонина Флорентийского, цит.: P. 254-255.

13. Извлечение из регистров Советов, цит.: Morçay R. Op. cit. Р. 256.

14. Ibid. P. 261. Текст Воззвания Антонина дан в приложении к этому изданию: Appendice. III. 1.

15. Bisticci V. Op. cit. P. 184.

16. Santo Antonino. Opera a ben vivere. Per cura di M. Cellini. Firenze, 1858.

17. Lenzi M. L. Donne e madonne. Lʼeducatione femminile nel primo Rinascimento italiano. Torino, 1988. P. 40.

18. De Palermo F. Prefazione // Santo Antonino. Opera a ben vivere P. XLII-XLIV.

19. Tornabuoni L. Lettera prima del 28 marzo 1467 // Tre lettere di Lucrezia Tornabuoni a Piero deʼ Medici ed altri lettere di vari conscitanenti al matrimonio di Lorenzo il Magnifico con Clarice Orsini. Firenze, 1859.

20. Morçay R. Op. cit. P. 192.

21. Da Palermo F. Proemio // Santo Antonino. Opera a ben vivere. Firenze, 1858. P. XXXI-XXXIII, XXXVIII.

22. Lenzi M. L. Op. cit. P. 40.

23. Santo Antonino. Lettera quinta: Della vita attiva e contemplativa // Lettere di santʼ Antonino, arcivescovo di Firenze. Firenze, 1859. P. 89, 92.

24. Santo Antonino. Lettere di santʼ Antonino, arcivescovo di Firenze. Firenze, 1859.

25. Это одна из самых темных криминальных историй Флоренции XV в. Вопрос о том, какую роль в этих событиях сыграл Козимо Медичи, так и остался открытым. Во время войны с Висконти кондотьер дʼАнгвилара прославился в битве при Ангиари (1441), в которой флорентийское войско победило. Бальдаччо открыто обвинял в предательстве другого флорентийского капитана Бартоломео Орландини, избранного в конце 1441 г. гонфалоньером справедливости, который и произвел расправу над кондотьером. Жестоко израненный кинжалами, Бальдаччо выбросился из окна Палаццо на площадь (от этого, видимо, и наступила смерть). По приказу гонфалоньера труп был обезглавлен. Нашлись свидетели, подтверждавшие, что перед тем, как войти в палаццо, дʼАнгиари разговаривал с Козимо, который советовал ему смело идти на аудиенцию. Подозрения против Медичи не были доказаны. Бальдаччо, однако, был лучшим другом Нери ди Джино Каппони, негласного главы начавшей формироваться антимедичейской оппозиции. См.: Jorcin A. Les Medicis. Lausanne, 1969. P. 83-84; Vannucci M. I Medici. Una famiglia al potere. Roma, 1987. P. 71-72.

26. Morçay R. Op. cit. P. 184-187. Полагают, что эта община сестер-доминиканок просуществовала до XX в. См.: Jorcin A. Les Medicis. Р. 84.

27. Ibid. P. 187.

28. Morçay R. Op. cit. P. 188.

29. Black R. Humanism and education in Medieval and Renaissance Itali: tradition and innovations in latin schools from the twelth to the fifteenth century. Cambridge, 2001. P. 41-44; Idem. École et société à Florence aux XIV et XV siècles (Le temoignage des ricordanze) // Annales: Histore, Sciences Sociales 59 annee, № 4, juillet-ajut 2004.

30. Zarri G. Monasteri femminili e città (secoli XV-XVIII) // Storia dʼItalia. Annali. 9. Torino, 1986; Penco. G. Storia del monachesimo in Italia dalle origini alla fine del medioevo. Roma, 1961; Milano, 1983; Milano, 1995; Albuzzi A. Il monachesimo femminile nellʼ Italia medioevale // Dove va la storiografia monastica in Europa? Temi e metodi di ricerca per lo studio della vita monastica e regolare in età medievale alle soglie del terzo millenario. Atti del Convegno internazionale. Brescia-Rodengo, 2000. A cura di Giancarlo Andenna. Milano, 2001. Р. 133-137, 155-162.

Текст воспроизведен по изданию: Проповедник и его духовные дочери // Диалог со временем, Вып. 23. 2008