РАТХИС

ЗАКОНЫ КОРОЛЯ РАТХИСА

LEGES RATCHIS REGIS

Начало законов, которые установил господин король Ратхис (Ratchis)(I)

Именем нашего Господа Иисуса Христа нам вместе с нашими судьями показалось справедливым перед лицом Господа и во здравие нашей души и всех наших, чтобы как богатые, так и бедные (homines potentes et pauperes) не утомлялись бы при требовании своего права (Р. Х. 745 или 746).

1. Каждый судья должен ежедневно находиться в суде (cottidie in iudicium residere) в своем городе, но пусть обманом не сажает других вместо себя и не склоняет к иного рода бесполезности (vanitatem), но сам лично заседает и чинит всем суд, не получая от любого человека плату, как уже донесли через писаное послание; кто присудит иначе, лишится своей судейской должности. Но, если какой судья откажет совсем в правосудии своему ариманнину, богатому или бедному (arimanno suo, diviti aut pauperi), или какому угодно человеку, должен лишиться своей должности (honorem) и уплатить во дворец короля свой вергельд; также должен уплатить тому, кому отказал в правосудии, как содержится на страницах эдикта. Поэтому мы и говорим [об этом] со свидетельством уже Господа, ибо мы не можем в любом случае или по [любому] слуху (ad orationem) [всегда лично] выступать, ни повсюду разъезжать на коне ради [уменьшения] ропота многих людей. С тем мы устанавливаем и желаем то, чтобы каждый судья это делал, в чем мы не усматриваем оскорбления Господа. Также мы желаем, чтобы сами судьи говорили точно так же об этом своим скульдахиям, или сотникам, или местным управителям (ad sculdahis aut centinos aut ad locopositos), либо тем, которых имеют поставленных ниже себя, чтобы и они равным образом совершали, и [те] пусть обещают своему судье, как и сами судьи нам обещали, что нам и тем будет спокойствие и награда в душе (tranquillitas et mercedes in anima). Однако же, кто не исполнит или не сделает то, о чем выше читается из [постановления] в текущий день Мартовских Календ, и к нам придут многочисленные порицания, [так мы устанавливаем] сначала, что [тот], из судебного округа которого придет к нам человек, не получивший удовлетворения в своем праве, пусть знает, что будет лишен нами судейской должности и не сможет [с помощью] никаких патронов добиться отмены лишения своей судейской должности и [117] уплаты нам и тому, кому отказал в судебном праве, как было нами установлено выше, так как мы знаем, что он не является ни Господа, ни нашим верным и не выступает за спасение этой земли, но, как мы сказали, пытается идти против Господа и нас.

2. Если же какой ариманнин или какой-либо человек не пойдет прежде к своему судье и не добьется от своего судьи правосудия, но придет затем к нам для получения решения по своему делу, уплатит самому своему судье пятьдесят солидов. Поэтому мы всем приказываем, что каждый, имеющий дело, должен вернуться в свой город к своему судье и объявить свое дело своему судье; и если не добьется правосудия, тогда пусть приходит в наше присутствие. Однако же, если кто осмелится прийти [к нам] раньше, чем пойдет к своему судье, уплатит [тот], у кого будет откуда уплатить, пятьдесят солидов; [о том же,] кто не будет иметь, откуда взять уплачиваемый штраф, мы приказываем, чтобы того побили [палками]. С тем мы хотим, чтобы каждый шел бы к своему судье и получал судебное решение сообразно с установлениями закона.

3. Мы также желаем, чтобы никакой человек не осмеливался брать [на себя] донесение или ведение дел другого, кроме как с удостоверения [в том] своего судьи, вести дело вдовы или сироты (orphano). Но, кто осмелится, как мы [уже] сказали, докладывать или вести дело своего сотоварища (conliberto), уплатит свой вергельд, [из него] половину королю и половину своему судье. И если судья, перед которым будет проводиться иск, допустит совершение [этого] или согласится [на это], уплатит королю свой вергельд.

4. Итак, мы желаем и устанавливаем то, что каждый ариманнин, когда выступит [в поход] на коне (caballicaverit) со своим судьей, должен иметь щит и копье и при таком [вооружении] скакать с самим. И если должен будет прийти ко дворцу со своим судьей, пусть совершает равным образом. Это же мы для того желаем, чтобы так происходило, так как находятся незнающие лица, [не ведающие, как нужно поступать,] когда до них дойдет [слух] или когда получат от нас или от [властей] того округа, где должен происходить поход, указание (mandatum). Если же кто осмелится сделать иначе, уплатит своему судье двадцать солидов, но [если] не потребует тот судья, ариманнин которого будет медлить это исполнить, [от него] вышесказанного нами, уплатит во дворец короля свой вергельд. Об оружии же, сделанном из железа (de ferratura quidem) и из другого [материала], или о конях так должно решаться, как мы уже прежде научили нашим приказанием.

Начало пролога господина короля Ратхиса (Р. Х. 746) (II)

К нам приходят постоянно от Иисуса Христа и спасителя нашего (salvatoris nostri), благодаря заботе (providentia) которого мы достигли вершины господства, для решения предписания; [поэтому] мы предусмотрели установить то, о чем [мы] решили с сострадательной помощью (auxiliante misericordia) самого и нам подданного того рода, [118] то есть католической веры (fides catholice) и любимых Господом Лангобардов. Славнейший и превосходный король Ротари, правитель этого рода Лангобардов, воодушевленный Господом, поместил, а также изменил законы и пресек [тем самым] королевским распоряжением (regalis studio) все распри и раздоры злодеев (dissensiones malorum); но вместе с тем также установил, чтобы все его преемники, которые, воодушевленные Господом, обличат дикость и жестокость (aspera et dura), [снисходили бы] к мягкости и милосердию (ad mollitiem et pietatis). Далее, его преемник, наипревосходнейший король Гримоальд, тщательно, а также бдительно рассмотрел необходимость каждой [главы] и [те], которые были более лучшими для пользования, исцеления и прекращения [дурного], добавил. После этого же славнейший и почитатель ортодоксальной веры (orthodoxus fideli cultor), а также того рода управитель (gubernator) и, состраданием всемогущего Господа, наш воспитатель (nutritor), Лиутпранд, – отличный и превосходный [и] самый наимудрейший из всех властитель, – заботясь о делах Господа и пребывая в ежедневных заботах (cotidianis vigiliis), украшенный истинным целомудрием и воздержанием (omni pudicitia et sobrietate), заслуженных от Господа, достойно извлек, вдохновленный самим, все [нужные главы] и [вместе] со своими Лангобардами и судьями утвердил на страницах эдикта. Поэтому, [опираясь] на заботу нашего искупителя (redemptoris), я, с божественной помощью, Ратхис, наипревосходнейший и отличный властитель, на второй год моего правления, в дни Мартовских Календ, четырнадцатым индиктом, с судьями нашего, то есть Лангобардов, рода, как из всех пределов Аустрии, так и [из] Нейстрии или Тусции, утвержденных нашими предшественниками, тщательно осмотрели [прежние постановления] и нашли, что некоторые должны быть там [более] справедливыми и очищенными [от погрешностей]. Так как дурные люди, [а именно] те, которые вредят Господу, более рассчитывают в этом мире на наживу, нежели чем думают об искуплении [от грехов] душ своих, и не перестают притеснять человеческим коварством (per humanam astutiam) бессильных и нуждающихся (debiles et egenos), и поэтому мы знаем, что из-за совершающихся грехов многие люди нерачительно и вынужденные [к тому] человеческой жадностью (humana cupiditate) шли на клятвопреступление в тех делах, о которых постанавливал на страницах эдикта славный король Ротари, [а именно]: из-за возникшего среди кредитора, должника и поручителя спора, на каких условиях был дан заклад, и должник в этом случае отрицал условия, [в связи с чем] тому было позволено оспаривать само условие путем принесения клятвы или через поединок. Но нам и нашим судьям, а также приближенным Лангобардам показалось справедливым, чтобы это клятвопреступление было пресечено.

Конец пролога [119]

5. Если кто в будущем в присутствии короля, или судьи, или свободных лиц даст каким-либо образом заклад и затем тот, кто дал заклад, пожелает отрицать, что при таком условии давал заклад, но тот, кто примет заклад, возбудит судебный иск, пусть не имеет разрешения, если [дело] произойдет среди свободных лиц, достойных доверия, принести клятву [в том], что не давал заклад при таком условии; но пусть, как заново упомянет судья, который присудил [ранее о том], или засвидетельствуют (testificaverint) люди, в присутствии которых давал сам заклад, так лишь решают и верят свидетельству тех. Так как должно выполняться соглашение (stantia), заключенное кем-нибудь перед свободными людьми, и ни в коем случае нельзя отказываться от той причины, которая, действительно, велика, [так как] укрепляется закладом и присутствием свободных лиц. Если же не будут [присутствовать] при даче самого заклада такие люди, которые достойны доверия, тогда пусть решают так, как установлено самим королем Ротари.

6. И опять мы вспоминаем, как постановляет прежний эдикт о свободных женщинах, которые соединяются браком (copulantur) с рабами: что, если когда будут обнаружены, возвращаются в рабство (servitio). Но, так как король Гримоальд установил о тех, которые в течение тридцати лет проживали бы свободными, чтобы не возвращали [тех] в рабство, но исключая владения королевских дворов, для которых господин король Лиутпранд установил, что право собственности простирается до истечения шестидесяти лет, мы с тем определяем: если кто из женщин, которые соединились браком с рабами и в течение шестидесяти лет проживали на свободе, действительно будут найдены, пусть никто не осмеливается [их] самих, или сыновей либо дочерей их, или рожденных от них, возвращать в рабство, но пусть пребывают в своей свободе, как проживали [до того] в течение шестидесяти лет. Если же осмелится на самом деле чей-либо раб взять в жены ариманну (arimanna), так пусть присудят (iudicium detur) о том так, как содержится на страницах прежнего эдикта.

7. Если какой-либо Лангобард пожелает сделать какого-нибудь человека своим рабом или альдием и придет сам объявить [о том] ко двору, и отнесет [затем] тому полученное от короля приказание [в том], чтобы сделал [так], как он прикажет, или пусть придет для получения самого приговора в присутствие короля или судьи, но тот откажется и, охваченный бешенством, будет того бить или, ненароком, убьет, что было, как мы ныне узнали, совершено во грехе, уплатит во дворец свой вергельд. И если сам человек останется в живых и станет рабом или альдием, лишится [лангобард] того [человека] вместе с его добром, и сам или сыновья самого пусть пребывают на свободе; но, [если] будет он [еще] свободным, пусть уплатит [лангобард] королю свой вергельд, если нанесет тому побои, и уплатит тому, как свободному человеку. Однако же, если убьет по той причине (pro hoc capitulum), о которой читается выше, уплатит за гибель того равно и свой вергельд за дерзость королю; если же [этим лицом] окажутся альдий или раб, лишится [лангобард права] на их сыновей и вещи и уплатит во дворец свой вергельд. [120]

8. Ибо едва не всеми замечено, что ныне из-за дурной жадности (per prava cupiditatem) люди присягают в грамотах по продаже, которые заключаются по принуждению, чтобы [те], которые составляют саму грамоту и владеют вещами, не получали бы полной цены [за них]; но сами покупатели клянутся [при этом], что уплатили полную стоимость. Нам и нашим судьям показался противным тот случай, когда не желающий по своему убеждению (pro opinionem suam) приносить клятву терпит без причины ущерб, так как должен отдать что-либо взамен своей клятвы, и потерпевшие ущерб лица, помимо того, втягиваются в спор о том, что [они] могут взять из какого-либо [добра] их за принесение самой клятвы. Поэтому мы определяем, что если кто-нибудь будет составлять грамоту о продаже кому-либо какой угодно вещи и [та] будет написана общественным писцом (scrivane publica) или подкреплена [свидетельством] достойных свидетелей (testibus idoneis), и, как сам продавец, так и свидетели, распишутся или приложат руку к самой грамоте, и запишут в самой грамоте, что [продавец] принял установленную ими стоимость; если затем будет обвинен покупатель, что не выплатил полностью стоимость самой [проданной вещи], пусть не приносит по этому поводу клятвы, но лишь, так как сам тому обещал под залогом [уплату], пусть сам [и] привлечет к ответственности своего поручителя.

9. Если какой судья либо какой угодно человек осмелится направить без приказания короля своего посла в Рим (гота), Равенну (rauenna), Сполето (spoleti), Беневент (beneuento), Францию (francia), Баварию (baioaria), Алеманнию (alamannia), Рецию (ritias) или Аварию (auaria), будет подвергнут он смертной казни и добро его конфискуется (animae suae incurrat periculum, et res eius infiscentur).

10. Итак, мы знаем, что в различных городах дурные лица поднимают мятежи и заключают союзы (zauas et adunationes agendum faciebant) для выступления против своего судьи. Но мы так устанавливаем, что, если в будущем соберется какой-либо человек с четырьмя, пятью или большим числом лиц, говоря, что не будет действовать по воле своего судьи, о которой тот сказал ему на законном основании, или не явится к своему судье в доверии на чье-либо покровительство (confidens in alicuius patrocinio) и других пожелает к себе привлечь, чтобы они совершали равным образом, уплатит [так], как прежний эдикт содержит о мятеже (seditionem) против своего судьи. Если же пожелает говорить что-либо по делу короля, позволено тому прийти ко дворцу, и если истинность [обвинения], против кого он говорил, докажет, пусть будет [тот], против кого доказали, осужден и получит приговор (sententiam) сообразно с достоинством дела, какой содержит прежний эдикт, но, если не сможет доказать истинность [обвинения], будет вручен в руки того со своими вещами, и [тот] совершит с ним, что пожелает. Если же, впрочем, кто-либо перетерпит насилие или от своего судьи, или от другого человека, и судья откажется вынести решение и, что возможно, будет оказывать давление через своих дружину, родичей или друзей или [даже потребует] вознаграждения и присудит не по закону, пусть тогда придет ко [121] дворцу [и] провозгласит о [перенесенном] им насилии. В случае доказательства, не вчиняется тому, который жаловался, [обвинения в заключении] союза, но сам судья уплатит свой вергельд, [из него] половину королю и половину тому, кому отказал в праве, и должности своей лишится. Но, если тот ариманнин лжет, и обвиняет хитростью, и, прежде чем прийти в суд к своему судье, явится ко дворцу, уплатит, если будет иметь, из чего платить, пятьдесят солидов, [из них] половину королю и половину своему судье. Но, если окажется такой человек, у которого нечем будет платить, пусть он подвергнется наказанию, чтобы сам стал лучше и другие не осмеливались это совершать.

11. Если кто осмелится выступать в присутствии короля или судьи за другого или оправдать [того], исключая, если король или судья дадут разрешение о вдове либо сироте, либо о таком человеке, который не может [сам] вести свое дело, уплатит свой вергельд, [из него] половину королю и половину тому, против кого возбудил иск. Но, если случайно [окажется] такое лицо, которое по простоте (per simplicitatem) не знает, как вести свое дело, пусть приходит ко дворцу, и если король или судья увидят, что это действительно так, тогда должны дать тому человека, который вел бы дело самого. Однако же, если судья это утвердит, исключая эти случаи, и не исправит [то, что постановил], также сам уплатит равным образом свой вергельд королю. Но, если какой-либо свободный человек вступит в зависимость от газинда короля либо его верного и судья, которому он подчиняется, будет стараться того хитростью, за то, что сам вступил в зависимость от другого, притеснить и присудить тому хитростью не по закону, так что [тот] не сможет, возможно, добиться от своего судьи справедливости, пусть тогда уплатит судья, как читается выше, и тот, в послушании которого он находится (in cuius obsequio est), пусть имеет дозволение вести его дело до вынесения решения по закону, однако так, что прежде пусть идет в суд к своему судье, чтобы найти у него право.

12. Нас известили, что имеются некие дурные лица, которые пытаются в нашем дворце выведать наши тайны (secretum), чтобы либо через доверие, либо от охраны (per dilicioso aut per hostiario) или других лиц выведать что-либо обманом и тайком (per captiosae aut absconsae) о том, что мы предпринимаем, и сами [лица], которых спрашивают, насколько те могут знать, передают или разглашают наши тайны и выносят также сведения за пределы страны. Но нам кажется, что [тот], кто осмелится совершить такое дело, не прав в своей вере, но рассматривается, как пребывающий под подозрением в дурном деле.

Поэтому мы постановляем, чтобы тот, кого в будущем поймают при таком деле, – как [тот], кто послал [на это], так и [тот], кого посылают [для совершения этого], – подвергнется смертной казни и имущество его будет конфисковано, так как [Священное] писание (scriptura) говорит: "Добром является укрывание тайны короля, открывать же дела Господа (opera Dei) – почитаемо". [122]

Главы, которые установил король Ратхис в кратком предписании (in breve) (III)

Пролог

Те, которые написанные содержатся выше, пусть будут записаны в эдикт; следующие же две нижние главы мы предусмотрели установить в кратком предписании.

13. Это же мы предусмотрели установить, чтобы наши границы (marcas), охраняемые Христом, должны находиться в таком порядке и под неусыпной заботой (vigilantas), чтобы наши враги (inimici nostri) и нашего рода не смогли направить через них отряды (sculcas) или принять ушедших беглых (fugacis), а также, чтобы никакое лицо не смогло бы проникнуть через те без знака или письма короля. Поэтому каждый судья должен порученные ему границы окружить, как сам, так и при помощи представителей местной власти (locopositos) и своих охранников (clusarios), такими охраной и заботой (tale studium et vigilantiam), чтобы никакой человек не смог бы выйти [за пределы] без знака или письма короля. И когда подойдут для прохода через наши заставы (clusas) странники (peregrini), которые предполагают идти в Рим, должен тех тщательно опросить, откуда они, и если узнает, что просто пришли, пишут судья или страж заставы (clusarius syngraphus) собственноручно послания, отмечают восковой печатью (sigillum), на которой ставят свой знак, чтобы сами затем показали бы знак нашим послам, которых мы учредили [для проверки личностей]. После этого должны наши послы дать им предписание для поездки в Рим и, когда будут возвращаться из Рима, пусть [также] получат удостоверение, отмеченное перстнем со знаком короля (signo de anolo regis). Если же узнают, что посылают обманом своих послов, пусть направят тех к нам и доложат нам само дело. Однако же, который судья промедлит это совершить, ссылаясь на [свое] отсутствие, либо случится, что кто-либо сбежит с ведома самого, будет подвергнут [он] смертной казни и имущество его конфискуется. Но, если отважится клясться, что это произошло не по его разрешению, будет свободен от обвинения, однако за отказ, если он даже оправдается, уплатит во дворец свой вергельд. Также мы то придаем, чтобы каждый судья беспокоился о наказании [за это] в своем судебном округе в пределах Тусции, дабы никакой человек не смог без воли короля или знака тут странствовать (transire); и если будет узнано, что разъезжал здесь без приказания либо знака и не оправдается, уплатит свой вергельд.

14. О газиндах же наших [мы] так [решили] установить: никакой судья, так как мы должны наших газиндов защищать, не должен противостоять тем. И если [они] совершат что-либо не по закону с ариманнином и тот обратится к своему судье, пусть судья либо письменно, либо собственноручным устным [указанием] предостерегает нашего газинда, чтобы присудил бы сам, а если сам не знает, [каким образом] присудить, пусть призовет прочих из того же места сотоварищей (conlibertus), которые знали бы, какое вынести решение, и судит о самом деле по закону и выносит свой судебный приговор [123] (iudicatum), [но таким образом,] чтобы сам ариманнин не обременялся; но прежде того пусть остерегает, как сказано, и пусть никто не осмеливается без нашего приказания совершать ни наложение ареста (per wifa) путем вынесения судебного приговора (per pugneraciotiem) [на имущество], ни взятие под залог [того же имущества]. Если же сам газ инд медлит вынести приговор и присудит не по закону, заставит [тогда] судья его выполнить право тому же ариманнину, но при условии, что [судья] будет действовать не хитростью души, ибо [тогда] сам судья потеряет свою судейскую должность и сам газинд должен будет заменить самого судью. Однако, если затем тому [ариманнину] покажется, что [газинд] судил не по закону, пусть придет с самим приговором в наше присутствие.

Текст воспроизведен по изданию: Законы лангобардов. Обычное право древнегерманского племени. (К раннему этногенезу итальянцев). М. Наука. 1992