ЛИУТПРАНД

ЗАКОНЫ КОРОЛЯ ЛИУТПРАНДА

LEGES LIUTPRANDI REGIS

Начало года пятнадцатого (Р. Х. 727) (IX)

А именно, мы предусмотрели уже истолковать те изменения в книге древнего эдикта, которые, мы полагаем, угодны Господу и добрым людям: и еще раз опять мы предусмотрели вместе с нашими судьями и прочими нашими верными Лангобардами приписать в дни Мартовских Календ, на пятнадцатый год нашего, под защитой Господа, правления, десятым индиктом, в книгу эдикта [решения] по тем [делам], по [приговору] о которых ранее возникало сомнение, потому что одни желали судить по обычаю (per usum), другие выносить [собственный] приговор. Но ныне будет лучшим, чтобы клался предел притеснению наших подданных (nostri subiecti); и каково среди нас появилось из всех одно согласие, так лишь и должно [оно] [93] пребывать в будущем. Сначала мы предусмотрели установить в защиту христианского и католического закона (pro christianae et catholicae defensione legis), чтобы никто не осмеливался отойти от христианской веры (a fide Christi), но прочно мы можем иметь в нашей жизни защиту, а также милосердие Господа.

84. Если кто, не испытывающий благоговение перед Господом, уйдет за предсказанием будущего (pro aruspicis) или получением какого-либо ответа (responsis) от самих к колдунам или колдуньям (ad ariolus aut ad ariolas), уплатит в святой дворец половину своей, как будет оценен, если того бы кто-нибудь убил, стоимости и сверх того исполнит по каноническим требованиям покаяние (agat penitentiam secundum canonum instituta). Так же и кто поклоняется (adoraverit) дереву, о котором сельские жители верят, будто свято, и к тому же источникам или совершит святотатство или заговоры (sagrilegium vel incantationis), уплатит равным образом в святой дворец половину своей цены. И если кто-нибудь, зная колдуна или колдунью, их не откроет или утаит тех, которые к самим ходят, и не откроет, подвергается вышенаписанному штрафу. Кто же пошлет к самим колдунам или колдуньям для получения от тех какого-либо ответа своего раба или рабыню и будет доказано, подвергнется вышенаписанному штрафу. Если же раб или рабыня уйдут без согласия своих господ, но только по собственному разумению, к колдуну или колдунье равным образом для получения какого-либо ответа, должен тогда их господин продать тех за пределы страны. Но [если] отказывается их господин сделать это, подвергнется [он] вышеназванному штрафу.

85. Если какой судья или скульдахий, как [и] салтарий или декан, из [того] места, где обретают колдуны или колдуньи, оставит в течение трех месяцев без внимания поиск и сыск тех и будут [они] найдены другими людьми, уплатит тогда каждый за свое место половину своей цены, как выше читается. И если станет очевидным, что судья или скульдахий, салтарий или декан знают [то место], где пребывают сами колдуны или колдуньи, и тех [все же] не осудит, или примет [от них] воздаяние (premium), или из мягкосердечия или сообразно какому злому духу тех отпустит, уплатит тогда он полностью свой вергельд в святой дворец. Однако же, если [они] будут изысканы или найдены судьей без уведомления скульдахия, имеет тогда сам судья власть продать тех за пределы страны и получить себе, а также иметь [полученную за них] сумму, но, если будут найдены скульдахием, возьмет из самой [полученной] суммы половину судья и половину скульдахий. Найдут декан или салтарий самих колдунов или колдуний либо вышеописанных безбожников (sagrilecus) и донесут своему скульдахию, имеют тогда себе сам салтарий или декан, [а именно тот], кем [те] будут найдены, из самой суммы третью часть, и две части пусть возьмет сам скульдахий. Итак, мы позаботились и предусмотрели [установить] таким образом, чтобы каждый судья и скульдахий посылали бы предупреждение [о том], чтобы ни мужчина, ни женщина [больше] совсем не занимались бы и доныне не имели бы таких несказанных проступков (пес dicenda opera), и если на этом остановятся, не будут проданы [за пределы страны]. Однако же, если после [94] самого предупреждения (preconem) будут найдены совершающими такие дурные дела (malis operibus), подвергнутся вышеописанному штрафу. И так мы хотим, а также приказываем, что любой скульдахий или салтарий, а также декан должны поклясться на божьем святом Евангелии своему судье, чтобы не показывали никакого пренебрежения к этому делу, так как будет справедливым, раз доколе не осмеливались показывать пренебрежение к нашим делам или утаивать от нас [тех], которые выступали или научали бы против нас, [то] тем более не должны оказывать пренебрежение в исследовании дела Господа, которое является наиболее важным.

86. Если кто обнаружит чужого коня, [наносящего] ему ущерб, и, согласно [постановлению] прежнего эдикта, отведет [того] под запор и выполнит то постановление, которое раньше определил эдикт, так пусть будет приговор (iudicium) об этом деле, как славной памяти король Ротари установил. Однако же, если осмелится учинить над самим конем что-нибудь большее, чем содержит прежний эдикт, но с самим конем не случилось ничего плохого, уплатит за саму недозволенную дерзость сообразно с достоинствами коня половину суммы, в которую будет оценен сам конь, и вернет самого коня невредимым (sanum) его хозяину. Но если же погибнет или будет изранен сам конь, уплатит так, как читается [об этом] в прежнем эдикте, и сверх того уплатит, как выше [было установлено], за саму недозволенную дерзость.

87. Если кто договаривается о каком-нибудь деле с чужим рабом, альдием или зависимым (cum pertinentem) без сведения [об этом] их господина, о чем не содержится в прежнем эдикте, – и будет доказано, что растратил [раб, альдий или зависимый] добро своего господина, вернет добро тогда [тот], кто принял его, и принесет клятву, что более этого не брал у того. Затем их господин пусть делает со своими рабом или альдием, что ему будет угодно.

88. О беглых рабах; мы прежде уже приписали эту главу, но не сказали, в частности, в течение какого срока должен заниматься поисками того [беглого] его господин, чтобы совершить привлечение [его] к судебной ответственности [тем], кто того поймает. Ныне же мы так предусмотрели, что если [беглый] будет [находиться] в Беневенте или Сполето (in Beneventum aut in Spoleti), имеет его господин срок в три месяца. Что если будет в пределах Тусции, имеет срок в два месяца; если же по эту сторону Альп [=Апеннин], имеет для розыска срок в один месяц; и пусть привлекает его к судебной ответственности [тот], кто его поймает, как своего раба.

89. Если кто пожелает дать своей супруге что-либо в качестве меты, так нам кажется законным, что тот, кто является судьей, должен дать, если пожелает, на сумму не более четыреста солидов и, если решит, – менее. Остальные же знатные лица (novelis homenis) должны давать на сумму в триста солидов; но пожелает какой-либо другой человек [дать] менее, как решит, [совершает]. И сама мета пусть дается и оценивается на деньги сообразно с достоинством вещи (sub aestimatione fiat data et adpretiata), чтобы ни в какие времена не явились бы о том обвинение или спор. [95]

90. Если кто владеет незаконно (malo ordine) чужими вещами, домами или землями, скотом или зависимыми и будет уличен в том по закону, справедливости и судебному приговору и изгнан, не принуждается далее за то еще платить, только вернет плоды и службы за прошедшее время, поклявшись, что [столько насчитывают] от того дня, когда ему было принесено и доказано обвинение.

91. О писцах мы предусмотрели [установить] то, что [, если] кто из них будет писать грамоты, пусть пишет не иначе, нежели как указано в самих законах или по закону Лангобардов (ad legem Langobardorum), что легко доступно и почти каждому знакомо, или римлян (sive ad Romanorum), но пусть не пишет вопреки лангобардскому или римскому законам. Ежели не будут знать [, как писать,] пусть спрашивают других; и если не смогут знать совершенно сами законы, пусть не пишут сами грамоты. И кто осмелится сделать иначе, уплатит; исключая, если что-либо среди сограждан обговорил, свой вергельд. Но пожелает кто-либо решать дело не на основании своего закона, и оговорят условия (convenentias), и заключат между собой согласие, и утвердят [это] обе стороны единогласно, не будет это совершено вопреки закону, так как обе стороны заключили [это] добровольно; и тех, кто напишет такие грамоты, пусть не рассматривают как виновных. Однако же [то], что относится к порядку наследования, пусть пишут на основании закона. И то, что приписано в прежнем эдикте о [наказании за написание] фальшивой грамоты, так пусть [и] пребывает.

92. Если какой свободный человек, ведущий на чужой земле на условиях либеллярного договора хозяйство (in terra aliena resedens livellario nomine), совершит убийство и убежит, имеет тогда тот, на чьей земле обитал убийца, срок для поимки самого человека в один месяц, и если того найдет, позволено ему захватить самого человека, даже в случае, будь он свободный, и передать в руки того, кому он нанес ущерб убийством. Не сделает [он] этого, должен отдать половину из всего движимого имущества, исключая хозяйственные постройки (tectoras), которые имел сам убийца на самом дворе. Не пожелает сам, кто владеет землей, и это сделать, должен [тогда он] отдать саму землю тому, кому нанесен ущерб убийством, в пользование на основе либеллярного договора. Таким образом, отдать, как он заключил [договор] с тем [лицом], которое совершило самоубийство. Однако владелец земли властен совершить из этих трех установлений [свободный] выбор, [и] пусть изберет из них, какое пожелает, одно.

93. Если кто осмелится послать для принесения клятвы женщину, девушку или монахиню (mulierem aut puellam aut religiosa femina), которые находятся под мундиумом другого, уплатит ее мундоальду солиды – числом пятьдесят и во дворец солиды – числом 50.

94. Если кто осмелится увести чужую свободную (frea) без согласия ее мундоальда из дома, где [она] проживала, и отведет в другое место, уплатит тот, кто был во главе, за недозволенную дерзость ее мундоальду солиды – числом 80. И если с самим будут свободные люди, каждый уплатит за себя 20 солидов; рабы же оплачиваются [96] вместе с уплатой своего господина. Однако же, если тот человек, который выведет свободную из дома, где [она] обитала, окажется свободным и возьмет [ее] себе в жены, уплатит так, как установил в прежнем эдикте славной памяти король Ротари.

95. Если какой-либо свободный человек облачает свою рабыню по причине набожности и целомудрия (pro religionis et munditiae causa) в духовное одеяние, так как тот, по обычаю этой земли (sicut consuitudo terrae istius), должен отвезти в святые места вклад или дар (oblationem), и греховным образом случится, что какой-либо человек возьмет ее в жены, разлучаются, где бы тех ни найдут, и сам, кто возьмет ту в жены, уплатит ее господину 40 солидов; та же возвращается к прежнему состоянию. Если же кто-нибудь обесчестит ту (adulteraverit), которая находилась бы вдали, уплатит равным образом ее господину солиды – числом 40. Так как прежний эдикт устанавливает уплату штрафа за обесчещенную рабыню из того же народа (de gentile ancilla) в двадцать солидов, будет справедливым все же, чтобы за божью рабыню (de Dei ancilla) удваивался штраф. При всем том мы так устанавливаем, что если будет доказано пресвитером или иным священнослужителем (per presviterum aut alium sacerdotem) дело, каким образом сама монахиня приняла [духовное] одеяние, не предъявлялось бы какому-нибудь лицу ложно придуманное обвинение (calomnia profigmento), но лишь [при установлении] точной истины, а до тех пор, пока не будет приведено обоснованное доказательство, само наказание не должно так налагаться.

Это же все, что мы только приписали в настоящей книге эдикта, если далее возникнет [какое-либо] дело, должно так решаться, как ныне мы обдумали установить: какие [дела] возникли ранее, пусть так [и] решаются, как было прежнее установление.

Конец 15 года

Начало года шестнадцатого (Р. Х. 728) (X)

Мы уже позаботились внести те многие изменения в книгу древнего эдикта, которые мы предусмотрели для здравия души (pro salute animae) и спасения нашего рода; итак, ныне подобным образом рассмотренные [дела], о которых мы знаем, что [они] являются справедливыми, согласно [учению] Господа, снова [мы установили] записать, чтобы среди наших верных не возникали ни клятвопреступления, ни ссоры (пес periuria, пес iurgia), вместе с нашими судьями, а также верными Лангобардами, в настоящее время, в дни Мартовских Календ, на 16 год нашего, под защитой Христа, правления, 11 индиктом. Мы призываем в свидетели Господа, [что сделано] не для требования ложной славы или людской хвалы (non pro aliqua vana gloria aut laude humana), но в угоду Господу всемогущему и избавление от ошибок наших подданных.

96. Если кто передаст что-нибудь [для решения] своего дела судье или какому-нибудь местному чиновнику (locopositus), а также верному короля (fidelis regi) и при жизни того потребует назад, указывая, [97] что не свободен от обязательства, пусть выполнит тому, по прошествии каких бы многих лет не отыскал, обязательство. Однако же, если предъявит иск после смерти его детям или наследникам, так мы устанавливаем [в этом случае], что, если предъявит иск, взывая к королю или обратившись через таких лиц, которым можно верить, при жизни отца, и истина будет доказана, в чем предъявил иск, но справедливости не сможет найти, пусть предъявит его сыновьям или наследникам по закону [и своему] праву, если в течение года после смерти отца сможет повторно доказать свое [притязание]. Все же, если не сможет доказать свое негодование (suam reclamationem) и пройдет годовой срок, даже [в случае] предъявления [им] иска не будет иметь он красноречия для повторного обвинения детей или наследников; более того, он должен удовлетвориться. Так как наш предшественник Ротари таким образом установил о залоге, данном под клятву, и поручителях, что по истечении годового срока нерадивая сторона теряет свое дело; и, согласно этому, нам явилось, что тот, кто потребует разбора дела без [внесения] залога и [выставления] поручителей, пусть не имеет красноречия по истечении годового срока для [требования] возобновления дела.

97. Если кто обвинит чужого из-за его раба или альдия, что тот якобы совершил кражу, убийство или что-либо дурное, и предъявит тому иск при жизни самого раба или альдия, а также выступит против него, должен удовлетворить, как только будет обвинен, его притязания. Однако же, если пока раб был жив, не предъявил его господину иска, но лишь после смерти самого раба или альдия предъявил его господину, чтобы [тот] удовлетворил его притязания, [так] мы постановляем, что пусть не имеет никакого красноречия требовать [своего удовлетворения], не предъявив иска при жизни раба или альдия его господину. Так как мы считаем несправедливым в случае, если [он] не сможет привлечь к ответственности самого раба или альдия, чтобы тому было принесено удовлетворение.

98. Если чей-либо раб уведет рабыню другого, и господин рабыни отпустит ту на свободу, и совершит amund (haamund) или продаст ту, и [тот], кто ее купит, отпустит коварно [ее] на свободу, но сам раб пребывает в рабстве, лишится она своей свободы и будет рабыней короля (ancilla regis); сам же, кто отпустит ее на свободу, уплатит королю такой же другой [рабыней] или стоимость, сколько сама пожелает, так как участвовала в сговоре. Сам же раб пусть будет во власти своего господина и саму рабыню выкупит господин раба за сумму, как будет сама оценена, или поступит [так], как сумеет добиться этого у короля.

99. О мальчике в несовершеннолетнем возрасте наша милость с нашими судьями или прочими Лангобардами постановляет, что как не может дать [что-либо] из своих вещей другому лицу, пока находится в несовершеннолетнем возрасте, так [и] не может, прежде чем не достигнет законного возраста, дарить королю, так как по этой причине были многие споры (contentiones).

100. Никому не позволено облачить в [духовное одеяние] женщину (mulierem), проживающую где-либо под его мундиумом. И если сама, ранее истечения годового срока, выразит свою склонность [98] совершить это, пусть идет во дворец короля и говорит его милости о своем желании и, опрошенная или дознанная в любви королем, облачается с его разрешения в духовное одеяние. Если же кто осмелится до истечения годового срока совершить это без разрешения короля, уплатит королю свой вергельд и мундиум над женщиной или ее собственные вещи переходят во власть дворца. [Мы говорим это о том,] кто стремится по причине [возврата] отданных на откуп денег или вековой жадности (logrum pecuniae vel seculi cupiditatem), однако же не из любви к Господу или устремления своей души к всепрощению это совершить в связи с тем, что после смерти ее мужа, пока свежа [душевная] боль (dolor), может [тот], как пожелает, направить ее душу. Но придет она в себя, и возродится ее плоть, и впадет в прелюбодеяние, что очень дурно, станет [та по этой причине] и не монахиней (monacha) и не может быть [, как прежде, женщиной] светского состояния (laiga). И если другой какой-либо человек, который не имеет над ней мундиума, осмелится это сделать, уплатит свой вергельд в святой дворец и сама со своими вещами пусть будет во власти своего мундоальда.

101. Если какая женщина облачится в духовное одеяние или по тем причинам, которые были описаны выше в главах, пожелает пойти в монастырь, оставит [она] сыновей или дочерей, которые находятся под ее мундиумом, вступит в монастырь с третьей долей из собственных вещей и, после ее вступления, пусть пребывает в самом, куда она вступкпа, монастыре. Если же не будет иметь сыновей или дочерей, может, если пожелает, с половиной из своих вещей вступить в монастырь, и после ее отречения [от светского образа жизни] (post eius decessum) пусть находится половина [добра] во власти монастыря. Однако же [, если] пребывает [она] в [своем] доме, имеет власть присудить из своих вещей за спасение своей души или [же] кому пожелает третью долю; две же из ее вещей доли переходят под власть того, кому принадлежит мундиум над ней.

102. Если какой Лангобард будет иметь одного законнорожденного ребенка мужского пола или одну либо более законнорожденных дочерей и наступит [его] смерть прежде, чем отдаст ту замуж (ad maritum tradat), пусть имеет власть присудить, если пожелает, своей дочери, составив дарственную грамоту, четвертую долю из своего добра [и], если присудит, пусть [это решение] будет прочным. Но будет иметь двух законнорожденных сыновей и одну или более дочерей, присудит, если пожелает, седьмую долю из своего добра; если же более будет иметь сыновей, по этому числу (per hanc rationem) пусть рассчитывает. Выдаст отец тех замуж еще при своей жизни, учредит о них, как пожелает, сообразно с законом.

103. Никому не позволено по какой угодно причине присудить своей супруге из своих вещей более, чем дал ей в день помолвки, согласно страницам прежнего эдикта, в качестве меты (metphio) и моргенгаба; и что даст сверх – незаконно.

Конец 16 года [99]

Начало года семнадцатого (Р.Х. 729) (XI)

Также мы уже позаботились внести в книги древнего эдикта те изменения, которые, мы знаем, угодны Господу и полезны для успеха (expedivilia) нашего рода, но ныне же мы также предусмотрели [установить], а именно – приписать, из-за настоящих затруднений, которые возникают среди людей, [решения,] о коих доказано, что они являются приличными. Итак, мы устанавливаем, а также определяем об этих делах, [о которых решено] в дни этих Мартовских Календ, двенадцатым индиктом, на семнадцатый год нашего, божьей милостью, правления, так должно приниматься решение (iudicium); однако пусть [то], что было установлено лишь прежде, не принимается в расчет. Так как нами с нашими судьями как из Аустрии и Нейстрии, так и из пределов Тусции, а также с нашими прочими верными Лангобардами, так решено, а именно – во-первых:

104. Если чей-либо раб, имея законную жену, приведет, помимо той, другую рабыню, уплатит господин раба, как устанавливает эдикт об обесчещении, тому, рабыню кого взял затем [раб]. Сама же рабыня за недозволенную дерзость получит такое наказание в присутствии господина раба от своего господина, чтобы другая рабыня не осмеливалась бы это делать.

105. О тех, кто ранее был рожден от недозволенного брака, и им законнорожденные их братья добровольно дали часть добра, мы так устанавливаем, что если тому [незаконнорожденному] его законнорожденные братья добровольно дадут часть, она так и должна оставаться и не должны лишать того наследства. Однако же не может отец установить тех незаконнорожденных наследниками ни посредством обряда thinx, ни через какие-либо происки. И с тем мы предусмотрели это установить, чтобы любой человек, который желает, брал бы [себе] законную жену, а не заключал бы недозволенного союза. Если же не будет братьев, но есть ближайшие родичи, которые могут наследовать законным образом, и умолчат об этом, пусть молчат, [как] и прежде, и пусть не предъявляют против тех, которые владеют [добром] в течение тридцати лет, обвинений, указывая, что [те] должны быть лишены наследства; но как владели в течение тридцати лет, пусть владеют [и далее].

106. Если кто пожелает взять в жены чужую или свою альдию, сделает ту истинно свободной (widerbora), как содержит эдикт о рабыне. Однако же [у того], кто будет иметь женой ту без [совершения] самой процедуры [отпуска на свободу] (sine ipsa ordinatione), не будут сыновья, которые родятся из этого [союза], законнорожденными, но [останутся] незаконнорожденными.

107. Если много лиц заключат между собой договор, занеся [его] в грамоту (cartolam convenentiae), и установят платеж; затем же один, двое, трое или более [лиц] захотят отойти от выполнения самого договора или прекратят уплату, пусть каждый внесет в качестве своей доли (per caput) уплату, о которой договаривались, целиком. Так как все утвердили единогласно и никто не принуждал тех заключать такой договор, уплатят в качестве своей доли с тем, [100] что нарушили договор об уплате, который добровольно заключили между собой.

108. Если кто опишет имущество поручителя или своего должника и тот откажется выкупить сам залог и не оплатит того в течение двенадцати дней, пусть тогда тот, у которого находится залог, если в качестве него будут взяты раб или рабыня, стережет того, чтобы не совершил побега, и принуждает тех работать на себя как своих собственных раба или рабыню. И сверх того дозволено тому во второй раз, так что будет [уже] залог двойной, нежели составляет долг, описать имущество. Если же должник или поручитель опять откажутся в течение тридцати дней выкупить залоги, лишаются заклада и не имеют никакого права для предъявления обвинений. Произойдет [если] это в пределах Тусции, имеет срок [должник для выкупа залога] в шестьдесят дней; но, если же насчитывается свыше шестидесяти дней, равным образом лишается самого залога; [и] сверх того пусть имеет власть [тот], кто опишет имущество, требовать решения своего дела по закону.

109. Если кто получит разрешение описать у своего должника или поручителя упряжных (domitus) вола или коней и опишет, и откажется должник или поручитель выкупить в течение двенадцати дней свой заклад, имеет власть отвести тех как своих собственных [к себе] и распоряжаться [ими]; если же [скот] погибнет, пусть с того не спрашивают. Однако же, если будет обвинен [в том], что увел по вредности души (iniquo animo) более, чем ему предназначено, животных, оправдывается только один перед тем на Евангелии. Если же медлят [должник и поручитель] в течение тридцати дней [и проживают] по эту сторону Альп [=Апеннин] или в течение шестидесяти дней [и проживают] по ту сторону Альп [=Апеннин] выкупить [залог] и не выкупят, мы полагаем, что пусть присуждается, как мы установили выше о рабе или рабыне, также и о конях или быках, золоте или серебре (aurum vel argentum), одежде, посуде из меди или железа (aeramenta, ferramenta), мелком скоте, либо каком угодно предмете, отданном в залог (sicut superius de servo aut ancillam, ita et de cavallus vel boves, aurum vel argentum, vestimenta, aeramenta, ferramenta aut animalia minuta vel quolibet pignus fuerit).

110. Если кто держит [у себя] в качестве залога раба или рабыню и [раб] совершит воровство либо убийство, либо какое угодно дурное дело, пусть не предъявляют иск собственному господину, но лишь тому, кто того держал [у себя], так как после того, как уведет в качестве уплаты своего долга, так должен следить [за тем], чтобы не смог совершить что-либо дурное. Если же речь идет о рабыне и сам, кто возьмет [ее] в качестве заклада, или его раб, обесчестит ту прежде предписанного установления, которое выше мы положили в тридцать или 60 дней, уплатит за само прелюбодеяние господину, который имел ее рабыней; по истечении же установленного срока в 30 или 60 дней будет [она] во власти того, кто взял [ее] в качестве заклада, если сам, кто имел ее [рабыней], откажется [ту] выкупить.

111. Если кто, [тайно] сговорившись, захватит раба или альдия другого, говоря, что якобы поймал у себя при воровстве или нашел [101] молчащего ночью в своем дворе, и вскроется сам сговор, и будет выявлена точная истина, уплатит сам, кто осмелился, придумав такое, захватить того, тому, кто является господином раба или альдия, [столько,] сколько он должен уплатить, если бы захватил того без сговора или обмана (absque conludium aut fraudem), то есть [как платится] за само воровство, по которому предъявил бы обвинение, в восьмикратном размере и за недозволенную дерзость – 40 солидов. И если не обвинит в воровстве, но лишь скажет о тихом проникновении в свой двор, уплатит, если будет доказан сам сговор, 40 солидов.

112. О девушке, о которой мы прежде уже сказали, что в двенадцать лет можно [ту] на законном основании выдать замуж, мы устанавливаем таким образом, что можно [ту] выдать замуж на законном основании не по наступлении, но по прошествии самих двенадцати лет. Мы говорим ныне об этом с тем, что по этой причине мы знали многие жалобы и нам открылось, что неверно дело, прежде истечения полных двенадцати лет.

113. Если какой Лангобард пожелает одарить своих сыновей, хорошо ему служивших, разрешается одарить, но таким образом, что если будет иметь двух сыновей, третьей долей из своего имущества того, кто ему будет хорошо и, сообразно с постановлением Господа (secundum Deo obediens), послушно служить. Если же будет иметь трех, позволено одарить, кого пожелает, четвертой долей; но будет иметь четырех сыновей, воздаст пятую часть; и будет иметь пять сыновей – шестую часть; и если будет иметь шесть – седьмую; и более будет иметь, обдумывает сообразно с этим числом, так как тот, кто является отцом, всегда имеет право (vicorem), в силу которого его сыновья должны прямо, как мы сказали, быть ему преданно послушными; и если все будут тому хорошо служить, пусть получают равные доли (aequalitatem) из имущества отца. Но, что возможно, приведет какой-либо [отец] вторую или третью [женщину] какжену [в свой дом] и будет иметь сыновей как от прежнего, так и от последующего [брака], не властен [он] одаривать тех – последующих, – с матерью которых живет, при жизни самой, и не говорить, что [это дарение] в таком смысле было бы якобы совершено из-за самой женщины, лишь по смерти женщины может отец составить распоряжение, как выше читается. Так как мы считаем, что очень велика должна быть действительная причина, по которой человек может одарить и вознаградить своего сына, который тому наиболее хорошо служил, ежели мы видим, сообразно с воззрениями Господа, рабов, которые хорошо служат, одаренных и вознагражденных своим господином, нежели иных, которые не служили верой и правдой.

114. Если девушка без согласия родичей тайно (absconse) выйдет замуж и ей не будет ни дана, ни обещана мета, и случится, что сам муж умрет прежде, чем примет над ней мундиум, будет спорно [право] на саму женщину [и] не должна затем [она] требовать уплаты меты от наследников умершего, так как, не обращая внимания на согласие своих родичей, вышла замуж и потеряла [в связи с этим покровительство тех,] которые могли бы представлять ее право. [102]

115. Если кто будет владеть на основании фальшивой грамоты какой-либо движимой или недвижимой вещью и будет доказано, что обладал этой вещью на основании фальшивой крепости (monimen falsum), пусть не защищает это [добро] как свое владение на основании тридцати истекших лет и не препятствует тому, кому [эта] вещь принадлежит по закону, но лишается самой вещи, которой обладал на основании фальшивой грамоты, однако с условием, как мы сказали, если будет доказано; и тот забирает само добро, кому прежде должно было принадлежать по закону.

116. Если кто обменяет поле, луг или лес (commutaverit terram arvam aut pratum vel silvam) и тотчас возделает и возведет постройки (aedificium), либо огородит участок, либо разобьет виноградник, и затем придет третье лицо, которое скажет, что это место принадлежит ему, но тот, кто вручил [этот участок,] не сможет защитить от обвинения того [, кто его принял,] пусть заберет обратно свое добро, которое дал, и оплатит сверх того тот, кто далее не смог защитить, сам ущерб тому во столько, во сколько будет оценено [то], что там же затем наработал или соорудил; и то мы установили как о сличении, так и об обмене. Это же мы говорим о тех делах, по которым люди не писали грамоты по обмену или продаже (cartolam commutationis aut vinditionis); по которым же записываются и показываются грамоты, так должны совершаться, как читается в самой грамоте.

Конец XVII года

Начало года девятнадцатого (Р. Х. 731) (XII)

Не перестают постоянно тревожить наше спокойствие (clementiam) суеверные и пустые споры в то время, как наш ум (animus) направлен на пресечение дурных раздоров, в связи с чем наши судьи и прочие Лангобарды нашли правильным, как и ... когда нами были установлены другие перемены, так и ныне мы предусмотрели в текущий девятнадцатый год нашего правления, в дни Мартовских Календ, четырнадцатым индиктом, [кое-что] убрать и [кое-что] утвердить на страницах этого эдикта, чтобы так, если только возникнет какой-нибудь спор, описанный в тех главах, которые добавлены ниже, решалось и определялось.

117. Если подросток до истечения восемнадцати лет, которые мы установили для совершеннолетнего возраста, пожелает совершить помолвку или соединиться с женщиной, имеет власть и договариваться о мете, и вручить моргенгаб сообразно с содержанием эдикта, а также отдать [что-либо] в залог, выставить поручителя и написать, если пожелает, на это дело грамоту; и пусть [тот], кто выставит поручителей, или писец, который напишет на это дело грамоту, не несут для себя из-за этого ущерба, так как мы с тем постановили об этом возрасте детей, чтобы они не несли ущерба или убытка в своем добре. Однако же об этой связи, которая позволена Господом, мы говорим так, как она должна следовать. [103]

118. Опять мы напоминаем [о том], что мы установили с нашими судьями: кто убьет свободного человека, лишится всего своего имущества. Ибо ныне живущие лица потребовали, чтобы родичи того, которого случайно погубят каким-нибудь ядом [и] который умрет в своей постели, смогли бы предъявлять обвинения, как установлено древним обычаем, [но] нам видится, что обвинение должно быть тяжкое, чтобы человек потерял все свое имущество путем поражения на поединке со щитом [в руке]. Поэтому мы предвидели установить, что, если, действительно, возникнут такие обвинения, по которым желает это [лицо] потребовать за смерть своего родича доказательства [вины] в убийстве того ядом путем поединка для присуждения того [штрафа], который указан нами, как и в прежнем эдикте [читается], пусть подтвердит на Евангелии (per euangelia firmit), что требует решения [таким путем] самого дела не хитростью души, но лишь по определенному на то подозрению (non asto animo causam ipsam querat, nisi quod certa ei sit suspectio), [тогда] пусть имеет власть потребовать [к ответу] путем поединка, как прежде было [установлено] обычаем. И если того, кому было предъявлено обвинение или кого потребовали к camphionem, победят, пусть не лишается всего своего имущества, но оплатит того [убитого] согласно качеству лица, как раньше было установлено законом об уплате. Так как мы сомневаемся, действительно ли эта [победа] является приговором Господа (de judicio Dei), и от многих мы выслушали, что [они] проиграли незаконно путем поединка свое дело; но мы не можем из-за обычая нашего рода Лангобардов запретить само постановление (propter consuitudinem gentis nostrae Langobardorum legem ipsam vetare non possumus).

119. Если кто захочет сосватать (sponsare) свою дочь или сестру, властен [это сделать,] кому пожелает, но свободному человеку, как устанавливает прежний эдикт. Однако же после того, как обручит ее, не может отдать ее замуж по истечении срока в два года другому человеку. И если осмелится кому-либо дать или сама невеста захочет порвать [с женихом], уплатит ее жениху [столько], сколько заключили между собой об уплате, как читается на страницах прежнего эдикта; [и] пусть уплатит сверх того во дворец короля свой вергельд. Тот же, кто осмелится взять ее, уплатит равным образом во дворец свой вергельд; и если осмелится взять ту, которая уже просватана (disponsata est) другому, без согласия отца или брата, уплатит ее жениху двойную мету, как содержит прежний эдикт; во дворец короля пусть уплатит свой вергельд. Отец же или брат, которые не были единогласны в таком деле, свободны [от обвинения]. Сама же девушка, которая осмелится совершить это по своей воле, если ей должна была причитаться какая-нибудь доля из [добра] родичей, лишится своей доли и идет без претензий и без доли из вещей своих родичей, и те пусть наследуют, которые могут наследовать по закону; не могут отец или брат, охваченные каким-либо злым духом, что-либо дать или оставить наследство, так как в роду нашем ее право на требование имущества считается недействительным, поэтому мы хотим это [право] удалить, чтобы исчезли разногласия (inimicidias) и не возникала бы файда. Если же, о чем отсутствует [установление в эдикте], [104] после совершенной помолвки среди таких ее родичей исчезнут раздоры, [но] среди пришедших возникнет какое-либо дело, из-за которого последует убийство от самих родичей, по причине чего возникнет среди них жестокий раздор (duritiam), и [все же] захотят [ту девушку] дать или взять [в жены], уплатит [та] сторона, которая откажет [в этом], как они установили [ранее], так как нехорошо [то], что кто-нибудь должен отдать свою дочь, сестру или родную туда, где обнаружится вражда по причине убийства.

120. Прежний же эдикт содержит [установление] о чьей-либо полностью свободной (frea), что [тот], кто обращался с ней дурно (male tractaverit), лишится мундиума над ней, но [эдикт] не указывает, каким является дурное обращение (mala tractatio). Поэтому мы предусмотрели сказать, что является самим дурным обращением, а именно если ту морил голодом (fame negaverit), или не дал сообразно с качеством имущества платье или обувь (vestimentum vel calciamentum), или осмелился отдать ту в жены рабу или альдию другого, или бил ту жестоко (battederit turpiter) [; исключая,] если она ребенок, [и ее] за честный навык в женских работах (pro honesta disciplina ostendendum muliebre opera) или за стремление к дурному [бил] как свою собственную дочь для очищения [от ошибок], и если ту принуждал к несказанному делу (in indicibilem operam) или если с ней прелюбодействовал, – все это, кто осмелится совершить, мы называем дурным обращением. К тому же мы добавляем, пусть не осмеливается выдавать ту без ее воли замуж за несвободных людей, так как очень дурным видится обращение, если [она] возьмет на самом деле в мужья того, кого сама не желает. С тем мы устанавливаем, что если нанесет ранения и удары или обесчестит, уплатит той же женщине, как содержит прежний эдикт, и лишится над ней мундиума.

121. Если кто в будущем будет найден безнравственно (turpiter) обращающимся с чужой женой, а именно: если касался руками ее груди или живота (in seno aut pectum) или безнравственно другого места, которого может [касаться] лишь с согласия самой женщины, и [это] будет доказано, уплатит [тот], кто совершил это дурное, свой вергельд мужу этой женщины. Если же дело не будет доказано, но только лишь кто-нибудь обвинит из подозрения чужого [в дурном обращении] со своей женой, позволено тому, кто предъявил иск, потребовать самого человека на поединок, или к принесению клятвы, как пожелает. Но [, если] сама женщина будет согласна в этом недозволенном деле, ее муж имеет власть наказать ее либо физически, либо продав, куда захочет, однако пусть не убивают [и] не наносят ей телесных повреждений (sematio corporis). Впрочем, возможно, будет такой свободный человек, который не будет иметь, откуда взять средства для уплаты штрафа, тогда представитель местной власти (puplicus) должен отдать того в руки ее мужа и он пусть мстит, наказывает и предъявляет тому иск, но не убивает и не наносит телесное повреждение. Если же чужие альдий или раб осмелятся совершить это дурное со свободной женщиной, уплатит тогда их патрон 60 солидов мужу женщины и отдаст ее личность в руки того. Но совершат это дурное, о чем выше написано, чужие раб или альдий по воле [105] своего господина и будет доказано, что сам господин был согласен [в этом], уплатит, как выше [указывалось], свой вергельд, но так, что сам раб передается [в счет] уплачиваемого штрафа. И если не будет доказано дело о согласии его господина, оправдывается тогда сам господин раба или альдия путем принесения клятвы со своими законными соприсяжниками, что не был единогласен в [совершении] дурного, и будет оправдан; далее поступают так, как мы предусмотрели или установили о рабе или альдие.

122. Если какой ничтожный человек (miser insipiens homo) осмелится обручить (sponsare) женщину, имеющую мужа, будь сам муж той больным или здоровым, о чем нам возвещено такое дело, и будет доказано, уплатит сам, кто это совершит, свой вергельд ее мужу; и сама пусть примет на себя такую вину, о которой мы сказали выше в связи с той женщиной, которая позволила обращаться с собой безнравственно.

123. Если кто, охваченный безумием, нанесет побои свободному человеку, или свободной женщине, или девушке, которые прибегут на раздор, где бранятся настоящие [лица], и будут нанесены из-за самих побоев тяжелые [увечья], как недавно мы слышали было совершено, уплатит половину стоимости, как если бы того убил, самого мужчины, и за женщину подобным образом, как если бы убил ее брата, половину стоимости; кроме того, если нанесет побои или ранения, уплатит, как читается в прежнем эдикте.

124. Если кто изобьет альдию или альдия, раба или рабыню и из-за побоев будут нанесены тяжелые [увечья], уплатит господину или патрону тех половину стоимости, как если бы тех убил; кроме того, уплатит за побои или ранения так, как читается в прежнем эдикте.

125. Если кто злобно или высокомерно (malitiosae et per superbia), что мы знаем было совершено, осмелится уколоть или ударить свободную женщину или девушку, присевшую для потребности своего тела на корточки, или [ударит] в другое место, которое по необходимости у самой женщины не прикрыто, уплатит ее мундоальду восемьдесят солидов; и если альдий или раб осмелятся это совершить, уплатит их господин шестьдесят солидов и должен передать саму личность, которая совершит это дурное, в руки мундоальда той же женщины.

126. Если чей-либо альдий возьмет в жены альдию другого, но не совершит над ней мундиума, и у нее родятся сыновья, будут сыновья принадлежать тому, кому принадлежала [их] мать; однако же, если после того, как совершит над ней мундиум, родятся сыновья, [то] следуют за отцом, как устанавливает прежний эдикт, и пользуются со своим патроном таким законом, какой имел и отец тех.

127. Если какой человек из римлян возьмет в жены женщину-лангобардку (mulierem Langobardam) и примет над ней мундиум и затем, после его смерти, [она] уйдет без согласия наследников прежнего мужа к другому супругу, пусть не рассматривают ни как файду, ни как anagrip, так как, после того как вышла замуж за римлянина (Romanum maritum se copolavit) и он принял над ней мундиум, [она] стала римлянкой и сыновья, которые были рождены от этого брака, [106] становятся, в связи с правом отца-римлянина (legem patris Romani), [римлянами] и живут по закону отца; поэтому не должен [тот], кто затем возьмет [ее] в жены, как если бы взял другую римлянку, платить за файду и анагрип.

128. В нашем прежнем эдикте мы написали главу, что, если какой-нибудь свободный человек выставляет в качестве поручителей трех свободных людей для подтверждения уплаты своего долга и тот, кто примет долг, откажется его вернуть, уплатит так, как тот, кто не может выставить готовых поручителей. [В связи с этим,] так как мы точно знаем, что [некие] дурные люди (pravus homines) хотели выставить таких поручителей, которые ничего не имели, за исключением своей личности, так что видно, что сам не может спрашивать с тех свое право, мы устанавливаем, что поручителями должны выступать такие [лица], которые имели бы больше имущества, чем сам долг в случае описи его [имущества], или имели бы столько, как мы сказали, сколько составляет сам долг, под который должны выставляться поручители. Однако же, если будут иметь меньше, не виновен тот, кто не захочет их принять, но сам, кто должен дать, сможет себя оправдать от вины, указывая, что имеет готовых поручителей, так как невозможно, чтобы человек получил бы таких поручителей, которые не имели хотя бы более или сколько будет [составлять] сам долг, который сможет получить под залог [имущества]. И будет хорошо, если кто из присутствующих сможет выставить таких поручителей, с которых можно получить [долг]; если же не будет установлено число [для уплаты долга], пусть будет [срок для уплаты] долга, без предъявления обвинения, в три дня, и затем [тот] должен выставить таких поручителей, которые смогут уплатить [то], что должен был дать должник; но [если] растянет далее время для выставления поручителей, уплатит так, как мы установили прежде.

129. Недозволенными показались нам или нашим собравшимся судьям появившиеся бессмысленные и противные здравому смыслу, а также похотливые мода (cupida) и явление, противное природе, заключать преждевременно брачный союз со взрослой (adulte femine) и уже в зрелом возрасте (mature aetate) женщиной и малым мальчиком, находящимся в несовершеннолетнем возрасте, указывая, что [он] должен быть ее законным мужем (vir eius legitimus), хотя [он] не может еще соединиться с ней браком. Поэтому ныне мы предусматриваем установить, что пусть никто не осмеливается это совершать, кроме если об этом договорятся отец или дед мальчика с законными родичами девушки. Однако же, если мальчик после смерти своего отца или деда не достигнет [еще] совершеннолетнего возраста и какая-либо женщина прежде, чем этот мальчик достигнет тринадцати лет, осмелится с тем соединиться браком, говоря, что [он] должен быть ее законным мужем, сам союз будет незаконен, и будут разлучены друг с другом. Сама же женщина пусть возвращается ни с чем [и] с позором своим (cum obproprium suum) и не имеет власти соединиться браком с другим мужчиной, пока этот мальчик не достигнет вышеописанного возраста. Как только, достигнув совершеннолетия (inpleta etatem), сам мальчик пожелает взять ту себе в жены, пусть [107] будет позволено [ему в этом]; но, [если] не захочет ту [иметь женой], возьмет себе в жены другую, какую пожелает или сможет [взять]. Об этой же, если сам мальчик не пожелает ее взять [в жены] и [она] выйдет за другого замуж; не может муж, который взял [ее] в жены, дать полную мету (metfio), как другой девушке, но лишь половину как вдовой женщине (sicut ad viduam mulierem). Впрочем, [тот], кто обручит (soaserit) самого мальчика, будь [он] его родичем или лицом из других краев, уплатит сто солидов, [из них] половину королю и половину самому мальчику.

Конец XVIIII года

Начало года двадцать первого (Р.Х. 733)

130. Если кто даст своей супруге дурное разрешение (malam licentiam), говоря: "Иди, ложись (cumgumbe) с таким человеком", или скажет человеку: "Приди и похотствуй (carnis comixtionem) с моей женой", – и совершится такое и будет доказана причина, что произошло [это] по наущению самого мужа, так мы устанавливаем, что та женщина, которая согласится и совершит это дурное, умерщвляется согласно [постановлению] прежнего эдикта, так как не должна была ни утаивать, ни совершать такое дело. Тем более, так как, когда ее муж прелюбодействует со своей рабыней или другой женщиной, сама кенщина, заявляя об этом во дворце и судье, не должна была никоим образом совершать это [дурное дело], когда могла первая [сообщить] об этом. Поэтому, как мы [уже] сказали, умерщвляется согласно [тексту] страниц прежнего эдикта. Тот же ее муж, который дал таким образом дурное разрешение или научил другого человека и уступил право собственности на свою жену в таком дурном [деле] (malum) для достижения [какой-либо] цели, уплатит родичам самой своей жены, как если бы [она] была убита при раздоре, когда сама бы прибежала на скандал и [там] нашла бы себе смерть. С тем [лицом], о чем мы говорили, уплатит [сообща], как мы установили выше, ее вергельд. И вещи той же женщины, если будет иметь сыновей, пусть они получат, если же не будет иметь сыновей, возвращаются к родичам самой женщины, так как мы считаем, что такое дурное желает совершить лишь презренный человек, который хочет устранить саму женщину и получить ее вещи. Тот же человек, который обесчестит чужую жену, несмотря на то что совершил это по наущению ее мужа, отдается в руки родичей самой женщины, но не в руки ее мужа, который совершил такое дурное или дал недозволенный совет. Равным образом о том деле, которое мы рассмотрели выше, [а именно, – ] если даст совет [в этом дурном] женщине, но сама не будет согласна и раскроет само дело и само дурное дело не совершит: пусть уплатит тогда сам ее муж, который дал той такое разрешение и совет, как ранее мы приписали в эдикте [о том], кто другому дал дурной совет, то есть пятьдесят солидов, так как очень великое должно быть коварство (maior malitiam est), когда человек дает своей жене недозволенный совет, нежели чем когда другому человеку дурной совет дал. [108]

131. Если кто вверит свое добро (comendaverit res suas) в дом кого-либо из своих свободных сотоварищей и случится, что пришедший вор украдет (furaverit) это добро и сам, в чьем доме находилось добро, вернет [его] или, может быть, не вернет, однако должен вернуть, так мы устанавливаем и определяем, чтобы [тот], кто берет на сохранение чужое добро и потеряет его, восстановил само добро [тому], чьим оно было; и если затем само похищенное будет найдено, уплатит вор тому, из чьего дома похитит или украдет само добро. Потому что мы с тем это предвидели [установить], так как, если [вор] оплатит само похищенное тому, чьим будет само добро, тогда может затем тот, чей дом [он] обокрал, получить похищенное из своего дома, и мы не можем накладывать на один дом два обвинения. Поэтому так нам показалось справедливым, чтобы тот, кто отдал свое добро на сохранение, получил его от самого, из дома которого [оно] пропало, и сам, из дома которого [оно] пропало, и [тот], которого обокрали, получит от самого вора уплачиваемый штраф и поступит, как говорит закон, но сам вор, хотя [и] является злодеем (malefactor sit), пусть не несет по одному делу [на себе] два обвинения.

132. Если кто обманным путем (fraudolenter) возьмет чужую рабыню и скажет, что якобы взял ту в жены раб или альдий самого, и затем откроется истина, что ту не брал в жены сам раб или альдий, тогда прежде всего пусть вернет рабыню тому, кто был [ранее] ее господином, и будет [она] рабыней того, кому принадлежала раньше. И тот, кто совершит этот обман, даст сверх того другую такую рабыню или альдию тому же человеку, которого обманул, и оплатит работы самой рабыни, которую взял обманом, во столько, сколь долго имел ту у себя.

133. Если какой свободный человек вступит в чужой дом для ведения хозяйства и выплаты тому [хозяину] ценза (in casam alienam introierit ad resedendum et censum reddendum) и купит позднее что-либо из вещей или какие принес с собой, когда вступил в дом, или, что возможно, будет иметь вещи жены и купит их у нее, и будет доказано, оставит [он] тогда саму покупку в этом доме и получит то, что уплатил. Само же доказательство должно совершаться следующим образом: когда он приобретет что-либо из вещей своей жены, пусть приведет лиц, которые знают, что плата положена за вещи его жены, с тем, чтобы дело не доходило до лжеклятвы. Итак, желает он принести клятву, что приобретение совершено из вещей его жены, и те свидетели знают [то] определенно, пусть поклянутся: "Мы присутствовали, когда было совершено приобретение из вещей жены самого", – и так затем пусть забирает уплаченную им сумму, и сама покупка остается в этом доме. Однако, если приобрел из того дохода, который затем получил или выработал, после того как вступил для уплаты ценза в сам дом, оставит [приобретенное] в самой хижине, где работал. Это же мы для того ныне приписываем, так как по этому [случаю] дело лишь таким образом всегда как в наши, так и во времена наших предшественников, а также по обычаю (per cawarfida) решалось, однако же в эдикте не было написано.

134. Если люди, проживающие в одном селе, будут спорить о поле или винограднике, луге или лесе или о другом добре и одна из сторон [109] объединится для нападения и заявит: "Мы забираем [добро] (wifamus) и изгоняем тех силой из самого места", – и изгонит; и [там], где произойдет скандал, будут нанесены побои или ранения или будет убит человек, так мы определяем, чтобы оплатили согласно прежнему эдикту, который установили славный король Ротари или мы, удары и ранения или погибшего человека, но за недозволенную дерзость создания самого сборища (collectionem) уплатят той стороне, которая совершала свою работу на поле или винограднике, на лугу или в лесу, 20 солидов. Это же мы для того установили, чтобы никто не осмеливался подстрекать в каком-либо месте на дурные дела или совершать [их]; мы не смогли уподобить это дело ни аришильду (arischild), ни заговору, ни мятежу крестьян; нам же кажется, что [оно] более подобно делу о дурном совете, то есть совете о покушении на жизнь [другого]. Поскольку собрались и напали на других с бранью, пытаясь тем самым совершить дурное, что привело к случайному убийству человека или к нанесению побоев или ранений. Поэтому, как мы [уже] сказали, мы уподобили это дело совету о покушении на жизнь, а именно, как мы выше указали, к наказанию штрафом в двадцать солидов.

135. Как-то нам возвестили, что какой-то испорченный человек (perversus homo) унес, пока некая женщина омывалась в реке (in fluvio), все ее одеяние, которое сложила там, и сама женщина осталась голая и шедшие или проходившие через то место греховным образом видели ее наготу; она же не могла все время оставаться в самой реке, но стыдилась вернуться нагишом в свой дом. Поэтому мы устанавливаем, [что тот], кто совершит такую недозволенную дерзость, уплатит сам той же женщине, которой нанесет такое бесчестие (turpitudinem), свой вергельд. [И] мы говорим об этом потому, что брат, или муж, или ближайший родич той же женщины, когда того найдут, затевают с ним поединок и при победе одного умертвляет (interficere) [, как правило,] один другого. Посему будет лучшим, если уплатит, оставшись живым, свой вергельд, уплата которого составляет очень большой штраф, нежели из-за погибшего возникнет среди родичей файда.

136. Также нам возвестили, что некий человек имел на своем дворе источник и по обычаю для черпания воды вилы с коромыслом (furca et tolenum). И [случилось], что, когда для черпания воды из источника пришел некий [человек], то сам неосторожно опустил коромысло, [и оно,] ударив того, кто под ним стоял, [а именно] другого же человека, пришедшего и вставшего под коромыслом ранее, убило его. Далее, когда возник иск по смерти того же, нам объявили [об этом деле]; в связи с этим нам и нашим судьям показалось, что было бы правильным, чтобы сам человек, который погиб там, так как не был животным, но обладал чувством (sensum) разума, что должно быть присуще человеку, позаботился бы о том, в каком месте располагаться стоять, или [предусмотрел бы,] какой груз (pondus) висит над ним. С тем пусть две части его цены из штрафа, уплачиваемого за него, не платятся, но третью часть, во сколько сам, как устанавливает эдикт, будет оценен, пусть уплатит тот, кто неосторожно черпал воду, и даст [110] ту [часть] сыновьям или ближайшим родичам, которые должны наследовать тому; само же дело пусть будет окончено, так как было совершено ненамеренно, без проведения файды или хитрости. [И] пусть не предъявляют никаких обвинений тому, кто будет хозяином источника; так как, если мы предъявим тому иск, не позволит никто в дальнейшем брать из своего источника воду; но так как все люди не могут иметь источник, остальные, неимущие (pauperis), умрут [от жажды или], как и проезжающие, будут переносить жажду.

137. Также нам донесли, что некий человек передал (praestetisset) другому человеку для его потребности (ad victuram) свой рабочий скот (jumentum) и за своей матерью последовал необузданный жеребенок (pollenus). [И] в то время, как тот, кто взял ее для повозки (ad sovecto), выступит в путь, произойдет, что [по пути] в некотором селе, окруженный детьми, жеребенок ударит одного из них копытом (de calcem), так что тот погибнет; сам же, когда будут [его] обвинять в гибели ребенка, нам донесет. Так мы предвидели с нашими судьями, чтобы тот, чей будет жеребенок, уплатил [бы] две части стоимости, в какую будет оценен сам ребенок, [и] третью пусть уплатил бы тот, кому был вручен (prestitum fuerat) рабочий скот. Но мы все же знаем, что в прежнем эдикте [так] читается: "Если конь копытом нанесет ущерб, пусть его хозяин оплатит сам ущерб", – но так как [в нашем случае] этот конь был передан и сам, кто того принял в одолжение (in prestitum), является человеком разумным и мог сказать, но не предупредил ради осторожности, чтобы ребенок остерегся, как бы не произошло это дурное. Поэтому за свою неосторожность пусть уплатит, как мы сказали, третью часть цены [ребенка].

138. Дошла также [до наших ушей] истина [одного] дела, что будто некий человек сказал по наущению дьявола (diabolum) чужому рабу: "Пойди и убей своего господина, и я окажу тебе услугу (bonitatem), какую [ты] пожелаешь". Тот же отрок, по совету самого, вошел с недобрыми целями в дом и сказал тому же отроку тот, кто его научал и толкал на такое коварное дело, находясь также там: "Бей самого твоего господина", – и он нанес тому [господину] греховный удар, и вторично сказал тому [отроку]: "Бей того еще, но ежели не будешь того бить, я тебя изобью". Сам же побужденный отрок нанес тому же своему господину другое ранение, и [тот] умер. И когда будет предъявлен иск о его смерти и [возникнет требование] уплаты штрафа, кто-нибудь пожелает сказать, что тот, кто подстрекал отрока и, присутствуя, говорил, чтобы избил человека, должен будет столько уплатить, сколько устанавливает прежний эдикт за сговор о покушении на жизнь [другого]. Но нам и нашим судьям это никоим образом не угодно, так как сговор о покушении на жизнь происходит втайне и может случаться либо несколько, либо один раз; это же убийство совершено в присутствии [подстрекателя], и мы утверждаем, что не является советом, когда человек укажет другому лицу на словах и, присутствуя, будет подстрекать: " Бей этого человека". Поэтому [тот], кто совершит такое дурное, в случае доказательства, не платит, как за сговор в покушении, но уплатит, как мы в свое время приписали в эдикте, и пусть лишится всего своего имущества, из которого [111] половину получат наследники погибшего и половину королевский двор; за исключением того старинного уплачиваемого штрафа, который прежде заберут наследники, как приписано в свое время, что было [уже] нами сказано, за самого убитого.

Конец XXI года

Начало года двадцать второго (Р.Х. 734) (XIII)

Ныне мы предусмотрели письменно запечатлеть и присовокупить к книге самого эдикта [те] поистине немногие главы, [в коих описаны] недавно появившиеся и ранее не написанные в эдикте [дела], по приговору [о которых] у наших судей возникало сомнение (dubium); учреждено мною, именем Господа, Лиутпрандом – королем рода Лангобардов, – на двадцать второй год нашего, божьей милостью, правления, вторым индиктом, в дни Мартовских Календ.

139. Если чей-либо альдий возьмет в жены чужую альдию, или раб рабыню и случится, что прежде, чем господа тех заключат между собой о самом браке какое-либо соглашение (convenentia), какой-нибудь дурной [человек] будет блудодействовать с самой альдией или рабыней, которая должна стать женой другого, так мы предусмотрели [установить], что тот, кто совершит это дурное, должен уплатить за вину тому, чью [будущую] жену обесчестит; однако же господин той же женщины, [в случае,] если [она] будет альдией, получит, как установлено законом, только за то, что имел над ней мундиум; [в случае,] если [она] будет рабыней, получит за эту [вину], как будет договорено, стоимость или подобную [рабыню].

Это же мы с тем предусмотрели [установить] о женах раба или альдия, что [в случае,] когда из свободных лиц какой-нибудь дурной человек обесчестил бы женщину, платят ее мужу и также не получают над той мундиума, однако же [платят] не родичам.

140. Если какой свободный человек будет иметь живущих в браке (coniucatus) раба или рабыню, альдия или альдию и, побужденный врагом рода человеческого, совершит с самой рабыней, которую его раб имел супругой, или [же] с альдией, которая живет в браке с его альдием, прелюбодеяние, так мы устанавливаем, что лишается самого раба или альдия, чью жену [он] обесчестит, и вместе [с тем] самой женщины, так как [те] уходят [от него] свободными полностью, как если бы были освобождены посредством обряда gairethinx, [то есть] fulfrealis, куда захотят; потому что Господу не угодно, чтобы любой человек блудодействовал с чужой женой. Но мы говорим о свободе [тех], так как не могут без подлинного освобождения (sine vera absolutione) быть истинно свободными (veri liberi), кроме, [как если освобождены], как [об этом] содержит эдикт и как мы установили, посредством обряда thinx или [путем шествия] вокруг алтаря, чтобы [они] пришли к нам или [к тому], кто будет властителем в [то] время этой земли, во дворец, и [тот] их освободит и даст тем предписание; затем же они будут действительно свободные и самостоятельные (certissimi liberi et absoluti). [112]

141. Нам донесли, что некие вероломные и способные к плутовству лица (hominis perfidi et in malitia astuti) соберут, так как не осмеливаются, опасаясь уплаты того штрафа, который положен в древнем эдикте, [союз, чтобы] объединиться или ворваться насильственно в село или в чужой дом, а также своих, каких только будут иметь, женщин, [а именно] свободных или рабынь, и пошлют их против людей, которые имеют меньшую обороноспособность, и [они] захватят людей из этого места и учинят избиение и более жестоко, нежели мужчины, будут [тех] насильственным дурным образом мучить. И так как до нас дошел [слух] об этом [злодеянии] и слабейшие люди принесли на их насилие жалобу, то мы предусмотрели приписать в этом эдикте, что если действительно осмелятся в каком-либо месте женщины это совершить, [так] мы сначала определяем, что пусть ничего не платят в случае нанесения самим [женщинам] какой-нибудь обиды или позора, ранения или же [в случае их] убийства, этим женщинам, или мужьям, или мундоальду их те, которые, защищая себя, нанесут тем какие-либо ранения или побои (lesionem aut internicionem). И сверх того пусть представитель местной власти (publicus), где это произойдет, поймает самих женщин и, раздев тех и отстегав плетью, проведет через соседние села округа, чтобы никто из прочих женщин не отваживался бы совершать такое коварство. И если нанесут какому-нибудь человеку в этом деле сами женщины удары или ранения, оплатят сами удары или ранения, которые они нанесли, сообразно содержанию эдикта, мужья их. Это же мы для того предусмотрели как о деле, так и о платеже штрафа [за него, установить,] потому что не можем мы сборище женщин уподобить ни аришильду (arischild), ни мятежу крестьян (seditio rusticanorum), так как эти дела совершают мужчины, но не женщины; поэтому пусть распоряжаются о самих женщинах, как мы постановили выше. Хотя, если прибежит просто какая-либо женщина на скандал и найдет там для себя смерть либо [получит] побои или ранения, так пусть над ней совершают судебный приговор (iustitiam), как наш предшественник король Ротари установил и присудил.

142. Если какой человек знал, что его альдий или альдия, раб или рабыня пребывают в чьем-либо доме, либо соединенные брачными узами, либо по другой причине, и не разыскивал, а также не требовал от того вернуться либо при помощи судьи либо местной власти, и позволил тому долго пребывать у другого человека, [так] пусть не требует ничего за [потерянную] их службу, потому что сознательно отказался потребовать [к себе] своих раба или рабыню, альдия или альдию. Однако же, если господин тех потребует и тот, кто будет их иметь, откажется вернуть или будет препятствовать [в возврате], оплатит их службу, как установлено законом.

Начало двадцать третьего года (Р. Х. 735) (XIV)

Во имя Господа нашего Иисуса Христа предвидели, я, Лиутпранд, наипревосходнейший, христианской, а также католической [веры], . король рода Лангобардов, вместе с нашими судьями и верными [113] [людьми], – приписал на страницах эдикта, в год моего, божьей милостью, правления двадцать третий, в дни Мартовских Календ, третьим индиктом, эти главы, которые прежде не были установлены и по делам, которые в них указаны, мы знаем, возникают раздоры, чтобы затем или когда-либо не появлялось какое сомнение у наших судей, которые должны будут вынести приговор, но прочно [они] смогли бы определить, как то мы записали с одобрения Господа, а именно во-первых:

143. Если чей-либо раб или рабыня, альдий или альдия найдут в церкви Господа убежище и господин или патрон будет силой (violenter) либо сам, либо через своих послов тащить тех оттуда, уплатит [господин] свой вергельд в вышеописанную базилику (in suprascriptabasilica). И если раб или альдий совершат это дурное [дело] без согласия своего господина, отдаст [господин] самих раба или альдия за дурное в руки стражей базилики (in manu de custode ipsius basilicae), и сам господин или патрон пусть оправдывается [от обвинения в том,] что было совершено не по его воле; тогда сам не платит свой вергельд.

144. Если кто, позабыв о божьем наказании, из земной жадности (pro cupiditatem terrena) к какой-либо вещи ложно клялся, зная о том, и затем это будет обнаружено и доказано, что принес ложную клятву, потеряет саму вещь, ради которой ложно клялся, и пусть ту имеет сам, кому вопреки разуму принес клятву. [И] сверх того, так как согрешил (peccavit) против себя самого и, что хуже, Господа, и отрицал свою веру (negavit fidem suam), и ложно клялся, и не щадил ни имени своего Господа, ни свое, уплатит половину из своего вергельда тому, кому принес клятву.

145. [Ныне] мы опять вспоминаем о том, что установили уже раньше – что, если кто, умирая, оставит одну или более дочерей и равным образом сестер, [пребывающих еще] при [открытых] волосах, одну или более, одинаково, а также поровну, должны поделить оставленное им наследство сестры и дочери; в случае смерти сестры, [пребывающей] при [открытых] волосах, пусть наследует своей сестре та сестра, которая [также] пребывает при [открытых] волосах. Но теперь, так как среди братьев и сестер возник из-за их умершей сестры, [пребывающей еще] при [открытых] волосах, спор (altercationem) о том, кто ей должен наследовать, мы постановляем, чтобы сам ее дядя, под чьим мундиумом [она] находилась, наследовал ей в ее доле; но тетки (amedanis) самой пусть не получают из ее доли ничего, кроме лишь столько имеют, сколько бы, если [она] была живая, [имела] сама племянница (neptis) тех.

146. Если кто обнаружит ступающую по своему засеянному полю и оставляющую следы свободную женщину или девушку [и] возьмет ту в качестве залога (pignerit earn), уплатят за нее, как установлено законом, ее родичи или мундоальд шесть солидов; однако же, если осмелится ее захватить и отвести связанную или привязанную [к чему-либо] в свой дом, уплатит сто солидов, [из них] половину королю и половину [тому], кто предъявит иск, но так, чтобы штраф из шести солидов учитывался в самой уплачиваемой сумме. И если [114] [тот], под чьим мундиумом находилась женщина или девушка, будет обвинен [в том], что хитрой или вредной душой посылал саму женщину идти через обработанное [поле] другого с целью, чтобы ему уплатили, тогда принесет клятву, что сама женщина не шла хитрой душой через обработанное поле самого из жадности к штрафу, уплачиваемому им, либо для нанесения хитростью ущерба. Если же поклянется, уплатит тогда тот, кто ту осмелился захватить, как выше [было указано], сто солидов; но не осмелится клясться, уплатят, как выше сказано, родичи или мундоальд самой женщины шесть солидов за оставленные следы, и тот, кто ее захватит, будет оправдан.

147. Если чьи-либо раб или альдий, рабыня или альдия будут пойманы при воровстве и господин их откажется выкупить и промедлит сделать это до истечения тридцати дней, будут [они признаны] figanges, и пусть распоряжается ими тот, у кого совершили воровство; затем же пусть уплатит тому за само воровство, как установлено законом и соответствует содержанию эдикта [, их господин].

148. Если кто по своему разумению захватит себе (wifaverit) без приказания властей чужую землю, утверждая при этом, что должна быть его, но затем не сможет доказать на нее свои права, уплатит шесть солидов, как [тот], кто застолбил чужую землю (qui palo in terra aliena fugit).

149. Также нам показалось [необходимым установить] о детях, которые находятся в несовершеннолетнем возрасте и терпят большую нужду, такчтоумирают от голода, что на время голода позволено [им] в присутствии посланника властителя и своего судьи продать из земли или из своих вещей столько, чтобы они смогли бы жить, избавив себя от голода и не умерев. Сам же судья из того округа должен исследовать, действительно ли [они] делают это из-за нужды [и] голода, и совершает так в своем присутствии, за что пусть [и] имеет похвалу Господа; и если совершит иначе, будет иметь Господа судьей. В грамоте же напишет, что эта продажа сделана по причине нужды [и] голода; и кому будет разрешена вышеназванная [покупка], пусть не осмеливается покупать у самих детей [лично]. Когда же время голода пройдет, тогда пусть сами дети, согласно прежнему эдикту, не иначе, поделят вещи или свое имущество, так как мы это разрешение дали по такой необходимости, но не для того, чтобы отменить [установления] прежнего эдикта.

150. Если кто выроет на пути канаву и не сможет доказать свое право на это место, уплатит шесть солидов и засыпет сам ров; и если будет причинен ущерб в виноградных лозах или деревьях при рытье канавы, уплатит, как содержится в прежнем эдикте.

151. Если кто пошлет в заповедный чужой лес (in silva alienam diffensam) свиней, о чем [уже] говорил прежний эдикт, то есть стадо в десять свиней, и [владелец леса] убьет одну свинью, так пусть решают, как устанавливает прежний эдикт. Если же обнаружит только десять и убьет больше, чем устанавливает эдикт, оплатит тех в восьмикратном размере, как [тот], кто захватил вещи дурным образом. Однако же, если тот человек, кто владеет свиньями, пошлет хитрой душой своих или чужих больше, чем принимает эдикт, и тот, чей будет лес, [115] убьет из них больше, чем установлено эдиктом, пусть [за них] не требуют. Но ежели тот, кто послал свиней, осмелится клясться, что не посылал хитростью, но просто не спросил хозяина, вернет тот, кто убил, подобных (ferquidus) свиней; поклянется же за своего равным образом пастуха – также возвращаются. Однако же[, если] не осмелится [оспаривать] клятвой хитрость пастухов, возвратят [тому] половину, и половину он потеряет, так как имел необученного раба.

152. Если какой-либо расточительный или понесший ущерб человек (prodicus aut naufracus homo), продавший или растерявший свое имущество и не имевший ничего для уплаты штрафа, совершит воровство, или прелюбодеяние, или скандал и нанесет [при этом] другому человеку ранения, и сам уплачиваемый штраф будет составлять твердых двадцать солидов или более, должен передать того представитель местной власти (publicus) в руки того, кому он совершил эти недозволенные дела, и тот пусть имеет его в качестве раба. Если же сам уплачиваемый штраф будет менее двадцати солидов, а именно, как обычно оценивают, до шести или двенадцати солидов, должен тогда представитель местной власти вручить его в руки того, перед кем он повинен в таком [деле], в качестве раба, но при таком условии, что будет служить тому столько лет, пока не сможет оплатить вину; затем же пусть идет независимый, куда пожелает.

153. Если какой Лангобард имел жену, от которой [у него] родились сыновья или дочери, и затем, вдохновленный Господом, станет духовным лицом (clericus), пусть живут тогда сыновья или дочери, которые родятся до его посвящения (ante eius conversionem), по тому закону, по которому жил тот, когда они родились; и должны свои дела решать по самому закону.

Конец эдикта господина Лиутпранда

Текст воспроизведен по изданию: Законы лангобардов. Обычное право древнегерманского племени. (К раннему этногенезу итальянцев). М. Наука. 1992