ХАНЫКОВ Н. В.

ЗАПИСКИ ПО ЭТНОГРАФИИ ПЕРСИИ

MEMOIRE SUR L'ETHNOGRAPHIE DE LA PERSE

Не будем пока касаться рельефов Шапура; чтобы составить себе представление о форме черепов семитских народов, приведем результаты осуществленных мною измерений на черепах арабов и евреев из превосходной коллекции Музея естественной истории Ботанического сада (табл. 4, 5) (Пока набиралась эта книга, г-н Прюнер-бей опубликовал в «Записках Парижского Антропологического общества», (т. II, вып. 4, стр. 447 -452) свои важные исследования о размерах черепов (мозговой и лицевой частей) различных человеческих рас. Естественно, среди изученных знаменитым антропологом народов представлены и семиты, а потому извлечем из его статьи «Результаты краниометрии» несколько цифр, характеризующих форму черепной коробки семита).

Таблица 4

Таблица 5

Таким образом, череп семита, как кажется, меньше черепа иранца, значительно уже последнего и превосходит его лишь по высоте, из чего явствует, что, значительно уступая черепу перса «по длине горизонтальной окружности, он несколько превосходит его по размеру вертикальной полуокружности. Г-н Глиддон на 426-й и 427-й страницах книги «Типы человечества», использовав присланный ему Ж.-Б. Девисом (одним из авторов прекрасной работы «Череп британца») рисунок, дал описание черепа, принимаемого за череп ассирийца, извлеченного г-ном Лейардом ⁸² из древнего кургана в Вавилонии. В названной работе воспроизводится уменьшенная копия наброска Девиса и даются размеры трех величин мозговой части черепа ассирийца: продольный диаметр равен 7 3/4 английского дюйма, или 197 мм, [79] поперечный диаметр - 5 3/8 англ. дюйма, или 137 мм, и вертикальный диаметр - 5 1/4 англ. дюйма, или 133 мм. Автор добавляет, что в громадной египетской коллекции Мортона имеется .всего два черепа подобного размера, да и то их считают принадлежащими пелазгаод. Мы )видим также, что из всех обмеренных нами черепов лишь размеры четвертого (№ 223) приближаются к приведенным выше цифрам, причем нельзя с полной уверенностью сказать, что этот череп не принадлежит семиту. Во всяком случае, можно утверждать, что по своей длине он представляет собой отклонение от обычной формы (см. Примечание А)

(Сравнение полученных мною средних данных с аналогичными цифрами д-ра Прюнер-бея выявляет следующую картину: разница для длины черепа составляет минус 3,3 мм, для ширины — плюс 2,0 мм, для высоты — плюс 1,4 мм, для горизонтальной окружности — плюс 1,2 мм, для вертикальной окружности в продольной плоскости сечения — плюс 13,4 мм и, наконец, для вертикальной окружности в поперечной плоскости сечения — плюс 18,5 мм. Несоответствие между двумя последними результатами, отражающее, по-видимому, нечто большее, чем возможную ошибку при измерении, указывает, что между моим методом наложения на череп измерительной ленты в биаурикулярном направлении и в направлении определения передне-заднего размера и методом г-на Прюнер-бея должна иметь место существенная разница).

Если использовать эти данные «применительно к барельефу Шапура (несколько рисунков голов с которого помещены выше), то нельзя не отметить, что гипотеза для его разъяснения, выдвинутая г-ном Оуэли и уже упоминаемая нами, по-видимому, может оказаться вполне приемлемой.

Мы задержали свое внимание на изложенных подробностях значительно дольше по сравнению с другими аспектами физической этнографии иранцев по «причине действительной важности этих фактов и в особенности вследствие того, что имели место выводы, которые почти всегда были диаметрально противоположны названным фактам и которые вводили в заблуждение исследователей.

Итак, будем считать установленным:

1) что «колыбель» иранской расы должно искать на востоке Персии;

2) что до настоящего времени между населением восточных и западных провинций империи существуют характерные отличия;

3) что эти различия проявились уже в незапамятные времена, подтверждение чему мы находим в древнейших этнографических документах.

Последний вывод лишает силы объяснение Шардеиом тех изменений, которые претерпела кровь персов. Известно, что знаменитый путешественник приписывает эту трансформацию исключительно роли грузинских и черкесских женщин. Но из Грузии стали завозить в персидские гаремы женщин в [80] значительном количестве только с восшествия на персидский трон династии Сефевидов. Такое положение вещей сохранялось на протяжении всего XVIII века, а в целом длилось около трехсот лет. Конец этому был положен в начале текущего века (XIX. — Пер.), т. е. с момента обоснования русских в Тифлисе. Поэтому почти три поколения, во всяком случае два последних, можно сказать, совершенно не испытывали влияния грузинской крови...

В самом деле, если сравнить миниатюры из манускриптов эпохи Тамерлана с миниатюрами времен Сефевидов и изображениями поздних времен, то можно заметить, что тип западного перса очень мало изменился на протяжении последних четырех веков. Однако каким бы ошибочным ни было мнение о том, что улучшением своей породы персы обязаны исключительно роли грузинок или черкешенок, бесспорно, что это видоизменение явилось результатом смешения с другими расами, протекавшего в больших масштабах и на протяжении длительного времени.

Вне всякого сомнения, начало этого процесса (смешения семитов с иранскими народами) восходит к весьма [81] отдаленным временам. Г-н Куник ⁸³ полагает возможным отнести его ко второму тысячелетию до н. э., что мне кажется вполне вероятным. Во всяком случае, достоверно одно: при Ахеменидах и в особенности со времени покорения персами Вавилона и всей Месопотамии смешение двух рас стало явлением обычным. При наследниках Александра Великого и при Аршакидах к семитическому и арамейскому элементам, воздействующим на формирование народов Западной Персии, прибавляется греческий — факт, засвидетельствованный историками. Приведу один заслуживающий внимания отрывок из Аппиана Александрийского ⁸⁴. Рассказав о триумфальном шествии Сурена ⁸⁵, занявшего столицу Парфии после поражения Красса, и подробно обрисовав пиршество, заданное победоносным варваром членам сената Селевкии, автор добавляет: «Только Рустий вне осуждения; однако напрасно парфяне с презрением отзываются о тех, кто родом из Милета: ведь многие члены династии Аршакидов, являвшиеся царями парфян, были рождены милетскими и ионийскими куртизанками» (Аштиан Александрийский, перевод с греческого на французский Одет Филиппа, господина des Mares, королевского советника в Фалезе, Париж, 1659, стр. 136). В самом деле, не только парфянские цари и их развращенные куртизанки вовлекали в свои оргии женщин всех соседних народов; тюркские орды, которых вели за собой Аршакиды, безусловно, должны были внести туранский элемент в облик населения Западной Персии.

Такое положение длилось от 250 г. до н. э. до 226 г. н. э., т. е. на протяжении 476 лет. За 425 лет правления Сасанидов иранские народы сумели сплотиться в национальную общность. Затем в период арабского владычества вновь возникли условия, способствовавшие на протяжении четырех веков процессу смешения семитов с иранцами. При Сельджукидах на протяжении 156 лет, при Хорезмшахах и Монголах, а также в период правления потомков Тамерлана, длившийся более 500 лет, персы постоянно смешивались с туранскими народами.

При Сефевидах, между 906 и 1135 гг. хиджры, как мы уже говорили, на формирование национального облика персов преобладающее влияние оказывал приток грузинских и армянских женщин; собственно говоря, только в текущем веке в Персии установилось положение, при котором воспроизведение ее населения осуществляется за счет национальных элементов.

Итак, со времен Ахеменидов население Персии испытало преобладающее влияние следующих народов:

арамейско-семитских на протяжении 1500 лет

греческого и семитских » около 200 » [82]

греческого, семитских,

арамейских и туранских » 500 »

персидского » 425 »

семитских » 400 »

туранских » 600 »

армяно-грузинских » 220 »

Для правильной оценки приведенных периодов не следует терять из виду, что под термином «преобладающее влияние» мы подразумеваем влияние, которое испытывали высшие, зажиточные слои общества, всегда составлявшие наименьшую часть населения империи; естественно, на основной массе населения это воздействие сказывалось весьма относительно. Действительно же господствующее влияние на низы персидского народа оказывали семитские или скорее исключительно арабские народы, в особенности со времен полного утверждения ислама, когда для этого создались благоприятные условия как политического, так и религиозного характера. То обстоятельство, что согласно закону веры каждый зажиточный мусульманин должен хотя бы один раз побывать в Мекке — обычай, существовавший в Персии, по- видимому, уже в эпоху Сасанидов (см. «Золотоносные поля» Масуди в переводе Барбье де Мейнара и Паве де Куртей, т. II, стр. 149) ⁸⁶, — немало способствовало распространению семитического влияния на все классы общества.

Все перечисленные внешние воздействия, за исключением влияния туранских народов, шли с запада на восток, вследствие чего народы Западной Персии должны были особенно ощущать результаты данных процессов и носить на себе их явственные следы. Приведенное наблюдение служит подтверждением вывода, к которому я счел возможным прийти в процессе изучения черепов, и обязывает меня подробнее изложить основные особенности физического строения народов восточных районов страны.

Жителей персидского корня, проживающих в восточных провинциях Персии, именуют в настоящее время обычно таджиками. Термин этот, совершенно отсутствующий на западе Персии, начинает входить в употребление в качестве обозначения определенной категории населения в Восточном Хорасане, в Систане, Герате и в Афганистане; общепринятым он становится применительно к каждому человеку, персу по крови, лишь на берегах Оксуса и за этой рекой. Правда, это слово, но в сокращенном виде, известно и жителям запада Персии: на северо-западе, например, «татами» называют аборигенов областей, подпавших под владычество тюрок. Первым из европейцев, кто оставил какие-то упоминания обо всем этом, был, по-моему, Пьетро делла Балле. Вот что он, в частности, пишет во втором томе своего труда [83] (стр. 468 и 469 французского перевода 1663 г.): «Привилегированное сословие (я имею в виду тех, кого называют кызылбаши и кто является воинами по происхождению) пополняется не из их среды (не из числа воинства), а создается исключительно из райятов, т. е. из вассалов, или тагов — людей, являющихся тем же, чем по нашим понятиям являются самые низы. На самом деле «тат» означает в Персии «простолюдин» — прозвище, распространяемое лишь на тех, кто не превратил в род своих занятий ни ношение оружия, ни служение при особе царя. Однако если мы внимательнее отнесемся к вопросу, то установим, что тат благороднее по происхождению, чем кызылбаш, поскольку действительно кызылбаши — это название определенной прослойки людей, появившейся и вскоре ставшей могущественной благодаря своей силе, прослойки, которая начала заявлять о себе, как я уже писал ранее, при царе Исмаиле Сефи. Что же касается татов, то так называют тех, кто происходит по прямой линии от действительно древних персов» ⁸⁷.

Мы поговорим о татах подробнее, когда будем касаться разновидностей первоначального типа иранцев в различных частях Персии, а также когда поведем речь о размещении персидских диалектов; сейчас же вернемся к таджикам.

Слово это, очевидно заимствованное от персидского существительного «тадж», или «корона», не упоминается ни у древних авторов, ни в ахеменидских надписях. Геродот говорит о дадиках, саттагидах, гандариях и апаритах, объединенных в седьмой округ с установленной для них податью в 70 талантов (здесь опечатка; у Геродота-170 талантов. — Пер.), выплачиваемых Сузам. Последнее обстоятельство вынуждает нас разместить их на западе империи Дария, тем более что их подразделением в армии Ксеркса командовал сын брата Дария — Артабана. Тем не менее я, подобно Хаммеру (см. его «Венский ежегодник», т. LIII, стр. 25), весьма склонен принять их за таджиков, так как Геродот в своей «Истории» (кн. VII, разд. 66) сравнивает их по характеру вооружения с бактрийцами. Я же еще более склонен усмотреть этот термин в греческом слове pasikai, которым Птолемей (см. кн. VI, гл. XII, стр. 422) ⁸⁸ обозначил народы, жившие у Оксийских гор. Если предположить (а такое предположение вполне возможно), что переписчики спутали букву т с буквой я, то понятно, как вместо слова tasikai (бесспорно являющегося единственно возможным образчиком правильного написания по-гречески названия «таджик») в произведении греческого историка оказалось лаэдои. Подобная догадка кажется мне тем более вероятной, что и Дионисий Перигетский ⁸⁹ (на что уже указывал Риттер в «Землеведении Азии» на стр. 714 седьмого тома) упоминает о таджиках, называя их taskoi . [84]

Древнейшее упоминание этого слова сохранили для нас китайцы. Дегинь ⁹⁰ в «Истории гуннов» (т. II, стр. 51), рассказывая о событиях 122 г. до н. э., отмечает, что полководец Чан-Кяо, посетивший западные страны по отношению к Китаю, составил по возвращении обстоятельное описание виденного. «К западу от Гань-си, — говорится у Дегиня, — согласно указанному описанию, находилось царство Тяочжи, местоположение которого соответствует Персии. Говорят, что это царство расположено неподалеку от Западного моря; без сомнения — это Персидский залив. Там произрастает много злаковых и водится птица, несущая очень крупные яйца. В древности народами этого царства управлял принц, но в дальнейшем Гань-си (Аньси — Парфия?) покорила их и низвела царство до положения провинции. Вот что парфяне сделали с Персией».

Благодаря исключительной обязательности г-на Станисласа Жюльена, обратившего мое внимание на процитированный отрывок Дегиня, я могу существенно дополнить заключающиеся в нем ценные сведения. Руководствуясь чувством благожелательности, присущей истинным ученым, для которых интересы науки превыше всяких других соображений, знаменитый французский синолог любезно уделил мне несколько часов для работы в Императорской библиотеке; мы вместе прочли тексты о западных территориях, которые содержатся в Пьен-и-тьен, или истории известных китайцам чужеземных народов. Привожу здесь составленное под его диктовку резюме, и, хотя этот сюжет уже затрагивался г-ном Нейманом (см. Азиатские исследования, т. I, «Персы»), а затем К. Риттером (Землеведение, т. VII, стр. 716 и далее) и г-ном Потье (хоть и бегло, но коснувшимся этого вопроса в своей значительной работе о сирийско-китайской надписи Сиань-Фу), полагаю, что мне будут признательны за привлечение внимания известного члена Института к разбираемой теме.

Связи Китая с Персией при Сасанидах, о чем восточные авторы дают абсолютно неполное представление (см. Масуди в переводе Барбье де Мейнара и историю Сасанидов, составленную К. П. Паткановым на основе работ армянских историков, стр. 22), в действительности были весьма оживленными. Между 455 и 518 гг. и с 638 по 771 г. — год последнего упоминания в китайских летописях о стране Посе (Персия) и о тяочжи (таджиках) — персидскими царями был отправлен ряд посольств к императору Китая. И не только посольства беспрерывно сменяли друг друга при императорском дворе; члены царской семьи отправлялись к китайскому двору в поисках поддержки против преследований арабов.

Указанные даты весьма знаменательны. Начало первого [85] периода совпадает с нашествиями гуннов и тюркских племен на государство Сасанидов, а также с первыми междоусобными войнами, вспыхнувшими среди представителей этой династии в связи с кончиной Йездегерда II ⁹¹. Бахрам V, по прозвищу Гур ⁹², своими силами оттеснил иноземцев, а его сын решил прибегнуть к помощи могущественного восточного соседа.

Исторические факты о Персии в китайских летописях немногочисленны, но они любопытны и в делом довольно точны; во всяком случае, они гарантируют достоверность других интересующих нас сведений как о стране, так и о ее жителях. В них мы читаем, что в 618 г. «...тукюеский Шеху Хан опустошил Босы (Посе. — Пер.), убил государя Кусахо; на его место поставлен сын его Шила. Шеху послал своего наместника для надзора. По смерти Шили Босы не захотело зависеть от тукюесцев, и правительницею доставили дочь Кусахо. Тукюесцы и ее убили. Шилиев сын Даньгэфан, (Иданчи. — Пер.) бежал в Фолинь, но персияне вызвали его и возвели на престол. Им начинается отрасль Иданьского Дома. По смерти его поставлен Ицысы, племянник от старшего брата. Между 656-660 гг. государя Персии убили таши. Сын его Билус обратился за помощью к императору, но Гао-цзу извинился, сославшись на то, что отдаленность пути не дозволяет ему предпринять похода» (перевод дан по кн.: Н. Я. Бичурин (Иакинф), Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, М.-Л., 1950, т. II, стр. 327. — Пер.).

В географическом описании Си-юй, или Западного Края, этот примечательный факт изложен еще подробнее. Здесь мы читаем: «Исеи (у Бичурина — Ицысы. — Пер.) не царствовал, он был изгнан старейшинами и бежал к тохарам. На половине пути таши напали на него и убили. Сын его Пилус (у Бичурина — Билус. — Пер.) спасся бегством в страну тохаров. Он отправил посланников к императору с мольбой о помощи, но Гао-цзу, который не сумел послать свои войска по причине дальности расстояния, принес свои извинения. Таши предприняли ряд набегов, но жители Тохара (у Бичурина — Тухоло. — Пер.) оказали им решительный отпор».

Невозможно более точно рассказать о последних годах правления династии Сасанидов. Кусахо — это, очевидно, Хосров Парвиз, царствовавший на протяжении 38 лет, затем низложенный и убитый в 628 г. Его сын Шили — это Широе; он с помощью тюрок сверг и убил своего отца, но царствовал недолго. Дочь Хосрова, о которой идет речь в китайских источниках, — это, бесспорно, Боран, правившая, согласно Масуди, полтора года и основавшая святилище Селм в Ираке. Что касается Иданчи, то это, по мнению Масуди, Фируз Хошененде или, как правильнее передает это имя Мирхонд, [86] Чашененде; это же подтверждает и транскрипция данного имени китайскими летописцами. Наконец, Исеи — это не кто иной, как последний Сасанид Йездегерд III ⁹³, убитый во время вторжения арабов, или тази, в 651 г. по приказу Калеба, командующего войсками халифа Абубекра.

Обычно мусульманские историки на этом прерывают повествование. Китайские же летописи дают нам возможность установить, что потомки Сасана почти до конца VIII в. не теряли надежды вернуть трон своих предков с помощью китайцев. Таким образом, Пилус (Билус), о котором шла речь в процитированном отрывке, есть не кто иной, как Фируз — один из двух сыновей Йездегерда. Кроме того, мы узнаем, что между 661 и 663 гг. император пожаловал ему титул правителя Персии, а в ответ на его жалобы о набегах таши [87] китайское правительство отправило «в Западный Край уполномоченных, которые разделили его на округа и уезды. Город Нилин (Быть может, это Зерин — город в Систане, упоминаемый Истахри (см. его труды в переводе Мордтмана, стр. 444). Во всяком случае, я допускаю, что индо-сасанидские монеты, описанные Принсепом, Лассеном и др. (Лассен. К истории греческих и индо-скифских царей, стр. 108), относятся к эпохе, когда последние сасанидские принцы закрепились на северных окраинах современного Афганистана, и нет надобности для объяснения наличия этих монет в Бехраме прибегать к гипотезе о существовании второй ветви Сасанидов, правившей в Кабуле) был означен в качестве резиденции правителя Персии. В это же время Фируз получил военный чин ду-ду (главнокомандующий), что, однако, не помешало таши изгнать его из его владений.

В 670 г. Фируз направился ко двору императора, где оставался до 673 г. и был возведен в чин «генерала правой руки». Наконец, в 679 г. китайцы предприняли военную демонстрацию в защиту сасанидских принцев: император приказал своему военачальнику Фей Цзин-цзяо (у Бичурина — Пхэй-Хин-Гянь. — Пер.) сопровождать сына царя Персии Ни-не-се (у Бичурина — Нинйешы), чтобы восстановить его на троне предков. Войско дошло лишь до Су-хе (у Бичурина — Суй-йе) — города в стране Аньси (Парфия). Отсюда оно было вынуждено двинуться в обратный путь, а китайский протеже отправился искать убежище к тохарам.

Надеюсь, мне простят этот исторический экскурс как по причине новизны содержащихся в нем фактов, так и потому, что с их помощью мы выявили следующее: уже при Сасанидах на протяжении двух довольно длительных периодов (один равняется 63 годам, другой — 30) население северных провинций империи находилось под очень сильным воздействием жителей Турана.

Сведения, собранные китайцами о географии Персии и о том, что она производит, а также о нравах населяющих ее народов, можно суммировать в нескольких словах. Государство Поласе расположено к западу от реки Таго; с востока оно примыкает к Тохаристану (провинция Хульм) и к Кану (Согдиана); на севере его соседями являются тюрки — коса (гузы, саки, современные кайсаки); с запада и с юга оно выходит к морю. Страна эта расположена к северо-западу от Анге-ке-лу, от которого, в свою очередь, в том же направлении находится государство Фолинь (Византийская империя). Согласно одним источникам, столицей Поласе считалась Со-ли, расположенная к западу от Чоуми (у Бичурина — Нюми. — Пер.), древнего государства Тяочжи. По другим источникам, этой столицей была Су-ли-са-танг-на, имевшая в окружности 40 ли (4 льё); стояла она на крупной реке и занимала обширную территорию.

Первым из этих двух городов должен быть, по-моему, [88] Сари, расположенный к западу от Джейхун-мерз ⁹⁴, или от берегов Оксуса — древней страны таджиков с протекающей через нее довольно значительных размеров рекой Теджен. Что касается Со-ли, то, как мне кажется, это иная транскрипция того же самого названия; частица же «са» идентична «шехр», а с помощью окончания «танг-на», как мне кажется, намеревались передать персидское слово «Табаристан». (Это также может быть и Суристан — название, которое иногда давали географы Востока Арабскому Ираку, о чем сказано у г-на Рейно в его великолепной статье об Индии (стр. 158). В таком случае географические сведения, сообщенные китайцами о Персии, полностью соответствовали бы объяснениям, предложенным г-ном Потье в примечаниях 2 (стр. 57) и 4 (стр. 58) к его ученой записке о сирийско-китайской надписи о Си-ань-фу — несторианском памятнике, датируемом в Китае 781 г. н. э. (Париж, 1858. «Записка» опубликована на основании материала, помещенного в «Анналах христианской философии» за 1857 г., издаваемых г-ном Бонетти). Единственная трудность, с которой мне пришлось столкнуться при отождествлении Таго из китайских источников с р. Карун, заключается в следующем: по утверждениям китайцев, Персия находилась к западу от этой реки, тогда как согласно съемкам, осуществленным лейтенантом Селби в марте и апреле 1842 г., известно, что означенная река течет почти прямо с северо-северо-востока на юго-юго-запад и что земли, заселенные персами, находятся к востоку, а не к западу по отношению к ее течению).

Страна плоская и ровная; климат, по сообщениям некоторых, жаркий и влажный (sic!), что может отвечать действительности, если сообщавший эти сведения посетил Персию со стороны Басры или если он побывал в Гиляне и Мазендеране. В стране добывается и производится золото, серебро, самородная медь, кораллы, янтарь, сердолики, превосходный жемчуг, стекло, хрусталь, сталь, алмазы, медь, олово, киноварь, соль, красящие вещества, ртуть и т. д. Там собирают душистую смолу, перец, дикий мед, занимаются шелководством и хлопководством. Злаки и мир птиц почти те же, что и в Китае, но там не знают риса (Таким образом, культура риса до введения ислама в Персии не была известна)..

Мир четвероногих также весьма сходен с китайским, стой лишь разницей, что в Персии встречаются львы, белые слоны и страусы, которых китайцы описывают (похожими на верблюдов, но с крыльями, хотя высоко взлететь эти птицы и не могут. Пишут они и о верблюдах, способных проходить в день 700 ли (70 льё), превосходных лошадях, ослах и крупных мулах.

Все сказанное соответствует истине, включая и сведения о скорости передвижения верблюдов: в Белуджистане и поныне встречаются дромадеры, проходящие значительные расстояния за небольшой отрезок времени. Нет ничего удивительного в том, что китайцы поверили; будто родиной слонов являлась Персия. Нам ведь известно, что уже во времена Ахеменидов этих животных использовали в персидской [89] армии. Более того, из Масуди мы знаем, что Хосров Парвиз владел тысячей слонов белее снега, отдельные экземпляры которых достигали 12 локтей высоты («Золотоносные поля», т. II, стр. 230).

О жителях Персии китайцы сообщают следующее. Мужчины высокого роста, собирают волосы в пучок на макушке, и некоторые так и ходят, у других же на голове шапочки. Одежда на них хлопчатобумажная и шерстяная, черного и белого цвета либо зеленого с белым, но всегда отделанная штофом; надевается через голову. Женщины носят длинные рубашки и просторные епанчи; волосы спереди собраны в пучок, впрочем, у некоторых они свободно ниспадают на плечи. В качестве убранства в волосах — золотые и серебряные цветы, а также разноцветный бисер. При женитьбе персы не соблюдают различия между невестами из благородных и из простого сословия; они даже не придают значения родству и могут жениться на сестрах (Весьма любопытным представляется сообщение Ханвея о том, что обычай жениться на сестрах давно исчез в Гиляне; а еще в XVIII в. помнили о его существовании). Среди иноземцев персы самые развратные. Их язык отличен от языка других народов, а письмо совсем не похоже на письмо других иноземцев и называется ну-шу. Они поклоняются духу Огня и приносят жертвы Небу, Земле, Солнцу, Луне, Воде и Огню. Правая сторона считается в Персии более почетной, чем левая, а когда персы здороваются друг с другом, то касаются бедра (Манера приветствовать друг друга, наклоняясь в сторону и касаясь бедра или икры ноги, в Персии в ходу и поныне). Трупы умерших относят в горы. Лица, занимающиеся погребением умерших, считаются нечистыми; живут они вне пределов городов и когда приходят туда, то дают о себе знать звоном бубенчиков. Траур длится месяц. Новый год начинается с шестой луны. Особенно чтут седьмой день седьмой луны и первый день двенадцатой луны. В эти дни ходят друг к другу в гости, и застолье сопровождается музыкой. Персы весьма искусны в изготовлении различных тканей, а также ковров как с длинным, так и с коротким ворсом. Их продукция высоко ценится в других странах. Они умеют возделывать землю при искусственном орошении в условиях громадных пространств, занятых песчаными пустынями. Не способствуют развитию образованности. Во второй день первой луны приносят жертвы своим предкам. Судебное разбирательство происходит в специальном помещении, но приговор не записывают, а ограничиваются его оглашением. Меры наказания чрезвычайно суровы; за тяжкие преступления вешают на жердях и убивают, выпуская стрелы из лука (По-персидски это называется «тнрборан» — «дождь из стрел»). Иногда отрезают нос и ступни ног. За менее серьезные [90] преступления осуждают на пожизненное заключение, обривают голову или остригают полбороды, на шею вешают табличку. За связь с женой человека из благородного сословия мужчину высылают, а у женщины отрезают уши и нос. Подать выплачивается соответственно доходу с земли серебряными монетами. Этой же монетой пользуются и в торговле. Солдаты вооружены латами, копьями, самострелами, луками со стрелами. В сражениях участвуют слоны, за каждым из которых следуют по сто солдат. Персы подчинили себе все дикие народности западных земель.

Первым царем персов был Посенье (Пури-Сасан?), потомок великих юэчжи (скифы). Местные жители называют царя Ицзянь-ки или Ардзаки и Фанг-ny-co. Сыновей царя именуют Шае (шахзаде). Среди государственных чинов укажем: 1) мохутань (мобедан-мобед) ⁹⁵ ведает судопроизводством; 2) хонихань ведает царской казной; 3) кинтиу заведует делопроизводством; 4) гелохади ведает внутренними делами во дворце; вероятно, это alabrithV — по Ктесию или хезарапет — согласно трудам армянских авторов (см.: Патканов, стр. XVIII); 5) сюбобу ведает войсками и лошадьми; очевидно, это сипехбед.

Владетель избирает в качестве наследника того из своих детей, кого он считает достойным. Втайне записывает его имя на листке бумаги, запечатывает в конверт и прячет в сокровищницу. Распечатывают письмо после смерти царя. По оглашении воли покойного другие его дети покидают дворец; их высылают на окраины, и они никогда не видятся со своим царствующим братом. Владетель имеет также около десятка небольших дворцов. Ежегодно в четвертую луну он отправляется <в поездку по своим дворцам и возвращается лишь во время десятой луны.

Эти разнообразные сведения, собранные нами воедино, фигурируют в китайских хрониках между 122 г. до н. э. и 639 г. н. э., на протяжении почти восьми веков. Нельзя не отметить, что в древних источниках персов чаще именовали тяочжи, а не посе. Лишь позднее, когда китайцы проникли в западные провинции страны, они начали называть местных жителей (не делая различия между ними) посе или тяочжн, что является подтверждением того, что в те отдаленные времена (как и в наши дни) термин «таджик» был более распространен на востоке, чем на западе Персидской империи.

Почти европейский облик жителей Персии не ускользнул от внимания китайцев: у Сюань Цзаня можно прочесть, что в отношении нравов жители Фолиня (Византии) похожи на жителей Персии, а конституция их тел, черты лица и язык несколько отличны.

Средневековым авторам, как арабским, так и европейским, по-видимому, было неведомо слово «таджики» ⁹⁶. [91] У персидских авторов, насколько мне представляется, оно появилось лишь в эпоху Тимуридов, что почти исключалось бы, если бы этот термин означал генетическое понятие, т. е. название народа.

В последнее время всячески стараются усмотреть в хузварешском ⁹⁷ слове «тазик», соответствующем персидскому «тази», синоним слова «таджик», хотя нет никаких оснований предполагать, что слово «тадж» со всеми его производными, такими, как «таджик» (венчик), «тадждар» (имеющий венец) и «таджвер» (венценосец), менее древнее, чем слова «тази», «таз», «тазьане» и др. Мнение самих таджиков, по- видимому, дает на это право. Подобно лейтенанту Буду, я тоже слышал из уст бухарских таджиков несколько видоизмененный рассказ, похожий на тот, который они поведали отважному исследователю истоков Оксуса. Заявив о том, что таджики — это персы, английский путешественник пишет так: «Таджики сами называют Аравию и окрестности Багдада местами первых поселений своих предков; а поскольку это мнение является довольно распространенным, то оно заслуживает некоторого внимания. Таджики считают, что их название происходит от слова “тадж" (венчающий голову) и что так называли их предков будто бы за то, что они похитили этот символ царственной власти с головы Мохаммеда. Однако они слишком многочисленны, чтобы их можно было принять за потомков арабских воинов, вторгшихся в эту часть Азии в первом веке хиджры» («Поездка к реке Оксус», стр. 259-267).

Для опровержения семитического происхождения таджиков последнего соображения было бы явно недостаточно, если бы не имелось других, значительно более серьезных. Но прежде чем приступать к их изложению, полагаю необходимым отметить, что достоверного имеется в сведениях, собранных г-ном Вудом среди таджиков Центральной Азии, тем более что это поможет нам объяснить, каким образом среди таджиков зародилось и поддерживалось предание об их арабском происхождении.

Упорное преследование Хаджаджем потомков Пророка в Месопотамии на протяжении последней четверти первого века хиждры вынудило многих сеидов (сейидов) ⁹⁸ из Куфы, Багдада, Басры и других мест переселиться в Трансоксанию. В числе наиболее известных среди них был сеид Сулейман, сын Абдуллы Хеддада и правнук Зейн аль-Абеддина. Он выселился в Ургенч, где женился на сестре сеида Махмуда, по прозвищу Энджири Фехнови, похороненного в Пирместе, около Бухары. От этого брака родилось двое братьев-близнецов, названных отцом в честь сыновей Али ⁹⁹ Хасаном и Хусейном, а также дочь. Она вышла замуж за бухарского сеида, родила сына по имени Эмир-Кулал, от которого [92] пошла ветвь сеидов кулали, весьма многочисленных в Бухаре и Вабкенде. У Хасана не было детей, Хусейн же имел двоих сыновей. Старший — Джелал положил начало сеидам Кабула и Афганистана, а потомки младшего — Кемаля основали род бухарских сеидов, известных под названием «сеиды хурд», или малые сеиды. Наконец, третья ветвь сеидов Трансоксании — сеиды ата также происходят от потомков Пророка, бежавших за Оксус от преследований Хаджаджа. Все эти ветви смешались с таджиками, и естественно, что семьи, состоявшие в родственных отношениях со знаменитыми пришельцами,» пользовались особым уважением.

Подобное положение вещей сохраняется и поныне, и нет ничего удивительного в том, что почти все таджики претендуют на арабское происхождение, поскольку это обстоятельство в сочетании с тем, что их предки ведут свое начало по прямой линии от Мохаммеда, не только обеспечивает им почетное превосходство, но и освобождает от податей и от обязанностей поставлять солдат в армию.

Таким образом, бытующее среди таджиков мнение об их происхождении из района Багдада не совсем лишено основания, но его следует распространять не на все таджикское население, а лишь на небольшую часть. Впрочем, подобная версия не является всеобщей, и мы знаем из труда Массона (Путешествие в Белуджистан и Афганистан т. I, стр. 217), что таджики из Биджара (имеется в виду Баджаур. — Пер.) ведут свой род от героев эпохи Кейанидов ¹⁰⁰.

Высказав мысль о том, что лишь со времен Газневидов начинается трансформация живущих поблизости Гиндукуша народностей, и указав на тот факт, что некоторые из них укрылись в высокогорных долинах этого хребта, Лассен пишет: «Порабощенных называли таджиками — название, которое дается в восточных провинциях Персии древнему оседлому населению, занимающемуся земледелием и находящемуся в настоящее время в подчинении у других народов. Термин этот абсолютно не служит объяснением их происхождения. Их называют также дихканы, или сельские жители, и название это встречается не только в Лагмане, но также и в Свате, среди юсуфзаев, рабами которых они являются... Афганцы и узбеки называют их также парсиван... вероятно, по их разговорным языкам, являющимся диалектами персидского. Добавим, что их хозяева пользуются другими языками, а таджики из Кабулистана не везде говорят по-персидски» («Изучение индийских древностей», т. I, стр. 426) (Последнее соображение, заимствованное боннским профессором у Эльфинстона ¹⁰¹, мною не рассматривается как абсолютно верное. Таджики всюду говорят по-персидски, на что, впрочем, указывает прозвище «парсиван», что означает не что иное, как сокращенное «парси-зебан» — «говорящий по-персидски»). [93]

К этим многочисленным синонимам слова «таджик» прибавим еще одно — сарт (так их называют в Хиве), и, подобно знаменитому немецкому ученому, мы также заключаем, что и оно не решает вопроса об их происхождении. Со своей стороны, добавлю, что тадж (корона) был для последователей учения Зороастра тем же, что крест у христиан и сал- лах, или тюрбан, у мусульман, т. е. внешним знаком отличия последователей этой веры от инаковерующих. Уже Масуди (т. II, стр. 108) указывает на тот особый смысл, который придавали персы обычаю ношения короны; но даже вне зависимости от этого свидетельства, достойного всяческого уважения, отметим, что все ритуальные книги гебров служат подтверждением сказанному. Вот почему слово «таджик» столь распространено на истинной родине учения Зороастра — учения, которое утвердилось в Бактрии задолго до того, как ему удалось проникнуть на Запад, где даже во времена Камбиза персы не могли более выносить магов (Геродот, кн. III, разд. 79) ¹⁰².

Но, как мне кажется, наиболее убедительным доказательством различия слов «тази» и «таджик» является то, что оба они существовали уже во времена Аршакидов и Сасанидов, т. е. до вторжения арабов-мусульман, и что первое транскрибировалось китайцами как «таши», а второе — как «тяо чжи». Но если слово «таджик» у персов, подобно «салеби» или «бену-салиб» у арабов, означало религиозную принадлежность, то ясно, что в первый период утверждения мусульманства ни вновь обращенные, ни те, кто оставался верен культу огня и кто подвергался преследованиям за это верование, не осмелились бы назвать себя именем, столь ненавистным их завоевателям. Вот чем я объясняю отсутствие этого термина в сочинениях арабских авторов первых веков хиджры и появление его вновь в момент, когда ислам был уже достаточно силен, чтобы название секты, ставшее названием народности, смогло бросить на него какую-то тень. Однако, несмотря на то что на протяжении тринадцати веков среди таджиков господствовал ислам, этой религии не удалось полностью искоренить среди таджикского населения традиционного обычая поклонения огню. С какой бы стороны вы ни проникали в пределы Хорасана, будь то с севера (из Мазендерана) или с запада (из Ирака), вас поражает обычай, нигде дотоле не встречающийся. Когда деревенская депутация выходит для оказания почетной встречи путешественнику, то один из ее членов несет (как зимой, так и летом) жаровню с горящими углями. По мере продвижения к востоку проявление этого древнего культа все более учащается. Вот что мы читаем у Вуда на 333-й странице цитированного труда: «Я уже имел случай упомянуть, с каким отвращением жители Бадахшана дуют на свечу, если нужно [94] погасить ее; здесь (как и в Вахане) можно обнаружить следы религии Зороастра. Ваханец считает дурной приметой гасить свечу, подув на нее. Он предпочтет махать рукой в течение некоторого времени перед зажженной сосновой лучиной, заменяющей ему свечу, чем прибегнуть к более действенному, но для него более тягостному средству».

В моем описании Бухарского ханства на 208-й странице я также упомянул о некоторых поверьях среди таджиков этого владения, в чем нетрудно признать отдаленные отголоски давно исчезнувшего культа. Таков, например, праздник, отмечаемый каждую весну и известный под названием «чаршамбеи сунни». После захода солнца зажигают костры и прыгают через пламя. Хотя название его и связано с исламом, праздник противоречит догмам последнего и строго преследуется духовенством. Таково и врачевание больных у огня: сначала их трижды обводят вокруг зажженного костра, а затем заставляют столько же раз перепрыгнуть через пламя. Если же больной очень слаб и не в состоянии выполнить всех предписаний, то в помещении, где он находится, зажигают факел (по-местному «машал». — Пер.); больной должен смотреть на пламя, а тем временем его слегка постукивают по спине и приговаривают, чтобы изгнать болезнь: «Ступай в пустыни, ступай в озера».

Добавлю к этому, что после рождения ребенка над его колыбелью в течение 40 ночей .прикреплена свеча, которая должна гореть до рассвета и отгонять от новорожденного злых духов. Кроме того, в народе популярна, особенно в месяц Рамазан, игра, называемая «аташ бази» — слово, означающее в Персии фейерверк. Участники разделяются на два лагеря, а в пространстве между ними зажигают нечто вроде бенгальского огня (по-персидски «мах-таби» — «лунный свет»). Каждая сторона старается завладеть им в дыму петард, летящих от участников игры.

Итак, на основании сказанного полагаю возможным сделать следующее заключение: слово «таджик», первоначально возникшее как термин собирательный, распространявшийся на первых огнепоклонников (как бактрийцев, так и прочих), ныне означает аборигенов персидской расы, сумевших сохранить, несмотря на многовековое засилье иноземцев и варваров, свой язык и некоторые следы древней культуры.

Если же это так, то нам следует попытаться (по возможности точнее) нарисовать портрет таджика и сравнить его с обликом представителей других ветвей иранских народов.

Можно назвать немного путешественников, побывавших в населенных таджиками и не близко расположенных странах. Но еще меньшему количеству из них пришла мысль сообщить хоть какие-то сведения об их физических особенностях, а если это и делалось, то в таких общих фразах, что этнографу [95] не удавалось почерпнуть ничего полезного из этих описаний.

Первым таким путешественником и, бесспорно, самым просвещенным является Маунстюарт Эльфинстон. который получил возможность заняться изучением таджиков в Афганистане во время своего посольства в Пешавар в 1809 г. Результаты его важных исследований неоднократно издавались на французском языке, но всегда в кратком изложении, так что много интересных сведений и ценных наблюдений либо выпало совсем, либо приведено не полностью. Описание же таджиков выглядит особенно кратким, но, на мой взгляд, оно настолько интересно, что считаю необходимым перевести in extenso всю ту часть XII главы «Описания королевства Кабул», где он говорит об этом народе.

Отметив, что в Афганистане нет ни одной области, заселенной сплошь афганцами, английский автор приводит мнение султана Бабура о том, что население этого королевства в начале XVI в. было представлено разными племенами. В это время на равнинных пространствах проживали тюрки, аймаки и арабы. Население городов составляли таджики, пашаи и парачи. Наконец, горы были во власти хезарейцев, тогдери (в «Иране» К. Риттера, стр. 517 — нукдери. — Пер.), афганцев и кафиров. В качестве разговорных языков эти народы пользовались арабским, персидским, тюркским, монгольским, хинди, афганским, пашаи, парачи; кроме того, наречием, на котором говорили гебры, а также бараки и деггани. Далее он пишет: «Состояние, в котором пребывают таджики, заслуживает того, чтобы вызвать наше любопытство; как я полагаю, оно может быть удовлетворено лишь за счет сведений, собранных мною по этому сюжету. Таджики не представляют собой единого народа, занимающего какую-то определенную территорию; они рассеяны отдельными группами по обширным пространствам Азии. На большей части земель, подвластных узбекам и афганцам, они живут среди узбекско-афганских племен. Оседлое население Персии также называют таджиками. Делается это для того, чтобы отличать их от татар — завоевателей этой земли, а также для того, чтобы не смешивать их с кочевыми народностями, являвшимися, по-видимому, персами по происхождению. Таджиков встречают даже в Китайском Туркестане, а на территории Каратегина, Дарваза, Вахана и Бадахшана они образуют независимые сообщества. За исключением этих изолированных и малодоступных мест и не считая некоторых других областей, о которых мы упомянем ниже, таджики нигде не живут компактной массой. Почти повсюду они смешиваются с народом-покорителем, перенимая у него, как правило, одежду и большую часть обычаев. Представляется, что в Персии, на просторах Афганистана и в стране узбеков они [96] были предшественниками народов, господствующих там в настоящее время.

Термин “таджик" употреблялся в самом различном значении. Иногда им обозначали народности, смешавшиеся с тюрками или афганцами, но не имеющими ничего общего в происхождении с ними или скорее уходящими своими корнями к какой-то неизвестной расе. В других случаях им пользовались для названия народов тех стран, где говорят по-тюркски и на пушту, но где сохранилось и применение персидского языка. Поэтому слова “таджик" и “парсиван" — не особенно четкие термины для обозначения одних и тех же народов, проживающих как в Афганистане, так и в Туркестане.

Существовало много объяснений термина “таджик". Наиболее удачным, как кажется, является то, которое рассматривает его в качестве производного от слова “тазик" или “таджек" и с помощью которого обозначали понятие “арабы" в книгах на пехлеви. Это совпадает и с интерпретацией данного слова в персидских словарях, где таджик и араб, родившийся в Персии или какой-то иной, неарабской, стране — синонимы. Подобное мнение вполне отвечает гипотезам о таджиках, выдвинутым на основе современного состояния этого народа и с учетом истории стран, где они осели.

В первом >веке мусульманской эры вся Персия и заселенные узбеками земли были захвачены арабами, принудившими население завоеванных территорий принять их религию, а также перенять в какой-то степени их нравы и язык. Афганистан подвергся нападению в тот же период, но здесь захватчикам никогда не удавалось добиться полного успеха. Они сумели покорить равнинные пространства, горы же оставались вне их власти: горцы на протяжении почти трех веков сохраняли свою независимость и оказывали противодействие укоренению ислама.

Территории, о которых идет речь, составляли некогда часть Персидской монархии, и вполне вероятно, что все существующие там разговорные языки являются производными от древнеперсидского. С полным утверждением закона Мохаммеда в этих странах языки их народов, естественно, претерпели влияние арабского и положили начало образованию новоперсидского. Таким образом, вполне вероятно, что был такой период в истории, когда арабы-завоеватели и персы-побежденные составляли единый народ, среди которого и следует искать предков нынешних таджиков. Все, что нам известно о прошлом Афганистана, вполне совпадает с данной гипотезой.

Действительно, из первых сведений об этой стране периода после вторжения арабов явствует, что таджики были хозяевами равнин, а афганцы (которых мы рассматриваем как [97] аборигенов) господствовали в горах. С течением времени афганцы спустились, на равнины и почти повсюду низвели таджиков до состояния полной зависимости; лишь в некоторых местах, немногочисленных и естественно хорошо укрепленных, им удалось сохранить некоторую независимость.

Туркестанские таджики того же происхождения, но они оставались хозяевами своей земли вплоть до вторжения татар; население оказалось в состоянии рабской зависимости по отношению к завоевателям, и лишь жители горных провинций, сохранившие независимость, основали небольшие владения, такие, как Бадахшан (Нет надобности указывать на ошибку Эльфинстона, полагающего, что Бадахшан — это владение, заселенное независимыми таджиками), Дарваз и др.

Следует отметить, что повсюду таджики живут в селениях, занимаясь земледелием и прочими миролюбивыми делами. Еще и поныне они арендуют иногда участки земли в западной части Афганистана, где некогда, по всей вероятности, они являлись полными хозяевами этих земель. В настоящее же время они лишены достояния своих предков и обрабатывают поля в качестве либо арендаторов, либо поденщиков у хозяев-афганцев. Они живут в постоянном страхе за свое имущество — оно в любой момент может быть захвачено представителями более сильных племен, территорию которых они занимают. Однако благодаря особому покровительству, оказываемому таджикам со стороны правительства, такая опасность почти ликвидирована, и никогда таджики не подвергаются столь тяжким злодеяниям, как набеги или прямой гнет.

Таджиков, осевших на землях афганских племен, именуют там хамсая, т. е. ,,соседи этих племен"; другие же концентрируются в отдельных деревнях, население которых состоит исключительно из их соплеменников. В первом случае их положение похоже на то, о котором мы только что говорили. Что касается вторых, то среди них всеми общественными делами управляют старосты (кетхуда), избираемые общиной с учетом, однако, некоторых наследственных прав; во всех случаях избранная кандидатура должна быть утверждена правителем. Следовательно, власть кетхуды ограничена доброй волей главы государства и сводится большей частью к функциям сборщика налогов. Обычно избранное на эту должность лицо играет определенную роль при мирном разрешении не особенно серьезных спорных дел, возникших между его согражданами. Если же речь идет о чем-то важном, то такие конфликты передаются либо на разбирательство губернатору провинции, либо на рассмотрение соседнего кади ¹⁰³.

Таджики — миролюбивый народ, повинующийся [98] правительству, которое находится у власти. Помимо земледелия они занимаются некоторыми видами торговли и производством изделий, не представляющих интереса для афганцев; в целом они наделены мягким характером, отличаются умеренностью и трудолюбием. Хотя они и очень похожи на афганцев, нельзя не отметить, что в процессе ассимиляции они переняли у них лишь хорошие качества. Таджики не принадлежат к числу воинственных народов, но за последние годы их роль как солдат значительно возросла и продолжает расти. По религии они — ревностные сунниты.

Ввиду того что таджики не особенно любят переселяться с места на место", а также в связи с тем что они мало приспособлены к отпору притеснениям афганцев, они же первыми и страдают от угнетения. Поэтому вполне естественны их недовольство существующей в стране обстановкой и их неоднократные жалобы на беспорядки в управлении. Когда же в стране царит спокойствие и правительство покровительствует таджикам, они в целом являются сторонниками Дурранийской династии. Вообще говоря, их отношения с афганцами довольно терпимые. Хотя афганцы и считают таджиков ниже себя, тем не менее никогда не проявляют надменности или пренебрежения. Даже брачные союзы между теми и другими — нередкое явление, а в торговых делах представители обоих народов часто выступают на абсолютно равных началах.

Таджики облагаются большими налогами по сравнению с афганцами, и с них требуют больше солдат для армии и милиции. Таджики преимущественно живут в городах. Так, они составляют основную часть населения в окрестностях Кабула, Кандагара, Газни, Герата и Балха. В малодоступных районах, таких, как земли хезаре, гильзаев и какаров, трудно обнаружить хотя бы одного таджика.

Все сказанное о таджиках может быть применимо, собственно говоря, лишь к тем из них, кто живет среди афганцев. Обитатели труднодоступных областей Афганистана отличаются от первых во многих отношениях. Начнем с характеристики некоторых особенностей кухистанцев, проживающих в Кабульском Кухистане. Округ этот ограничен с севера и востока снежными цепями Гиндукуша и их меридиональными ответвлениями. На западе он включает в себя часть Паропамизских гор и простирается до страны хезарейцев; на юге он спускается до Кухдомена, о котором только что шла речь. Территория Кухистана образована тремя вытянутыми долинами, а именно: Неджроу, Панджшер и Горбанд, в которые выходит множество узких каменистых ущелий. По каждому из них текут ручьи в основную долину, где сливаются, образуя общий поток — реку, носящую название этой долины. Через реки переходят по деревянным мостам, [99] а берега названных водных потоков обычно являют собой те жалкие клочки возделанных земель, которые составляют ничтожную долю общей поверхности округа, занятой обрывистыми горами с хвойными лесами по их склонам.

На полях произрастает пшеница и некоторые другие зерновые; что особенно примечательно для столь высоких и холодных мест — это то, что здесь хорошо удаются культуры табака и хлопка. Основой питания населения служат плоды шелковицы, плантации которой весьма обширны. Тутовые ягоды сушат на солнце, затем делают из них муку, из которой пекут хлеб. Если судить по внешнему виду жителей Кухистана, этот продукт принадлежит к разряду здоровой пищи: согласно подсчетам г-на Ирвина, одна роща шелковицы может прокормить большее число людей, чем такое же поле, засеянное пшеницей.

Хотя население округа чрезвычайно разбросано по его территории, оно тем не менее довольно значительно и насчитывает обычно 40 тыс. семей.

В Кухистане имеется небольшая, но специфическая по своим природным условиям территория, чрезвычайно отличная от любого другого участка области. Речь идет о малой по площади пустыне под названием Рег-реван, или “движущийся песок" — место романтических приключений, описанных Абу-ль Фазлем ¹⁰⁴.

Скотоводство не распространено среди жителей Кухистана, зато дикие животные должны там водиться в изобилии. Считают, что встречаются даже львы, во всяком случае, волки и леопарды — явление обычное. В изобилии распространены два вида пернатых — соколы и соловьи.

Дикая природа края способствует формированию у жителей черт характера, не свойственных другим таджикам. Они пребывают в некоторой независимости по отношению к правителю Кабула, а их собственным вождям нелегко ими управлять. Они отважны, мужественны и непокорны. Они настолько воинственны, что считают позором умереть в постели. Их солдаты обладают превосходными боевыми качествами, особенно в боях в горных условиях, но их отвага не находит себе лучшего применения, чем участие в междоусобных войнах. Редко они воюют деревня с деревней или племя с племенем, зато драки и отдельные убийства случаются довольно часто. Споры между деревнями округа, безусловно, серьезнее, чем что-либо иное, поскольку опустошение тутового поля является не более трудным делом, чем уничтожение пшеничного поля, однако причиненный ущерб куда серьезнее и на его возмещение требуется больше времени.

Вооружение жителя Кухистана состоит из карабина, запальных ружей, пистолета и кинжала. Некоторые вооружены коротким копьем и щитом. Одеты они в куртки, грубого [100] сукна штаны черного цвета, полусапожки и небольшие шелковые шапочки.

Все кухистанские таджики — сунниты, поэтому они питают непримиримую ненависть к персам и ко всем шиитам вообще... Мне рассказали, что в Кухистане имеется племя пашаи, но, к сожалению, мне не удалось собрать каких-либо сведений из его истории. Несколько позже я установил, что Бабур ¹⁰⁵ упоминает пашаев в числе племен, говорящих на особом языке, совершенно отличном от языка других народностей этого края.

Другую ветвь таджикского населения составляют бараки ¹⁰⁶, живущие в районе Логара и частично Бутхака. Хотя они и смешались с гильзаями, все же образуют обособленное сообщество, управляемое вождем из их среды. Бераки считаются превосходными солдатами и во многом похожи на афганцев, вследствие чего по сравнению с прочим таджикским населением они пользуются большим уважением. В настоящее время их число достигает 8 тыс. семей. Все их предания сходятся на одном — время их обоснования в местах нынешнего обитания относится к эпохе Махмуда Газневи, т. е. к началу XI в. Некогда они владели более обширными пространствами, а что касается их происхождения, то о нем определенных сведений нет. Сами же они считают себя потомками арабов, а некоторые полагают, что их предками были курды.

Почти столь же важной составной этнической ветвью таджиков являются пурмули, или фермули. В большинстве своем они живут в Ургуне, в центре расселения хароти — народности, с которой фермули постоянно враждуют. Остальная часть проживает к западу от Кабула. По роду своих занятий они торговцы и земледельцы, тем не менее выделяют несколько отрядов в армию правителя и платят ему ежегодно подать. Не могу без больших сомнений (говорит г-н Эльфинстон в одном из примечаний) утверждать что-либо об их происхождении, хотя в том, что они сами говорят по этому поводу, как кажется, нет ничего неясного. Они претендуют на происхождение от халаджей, известных тем, что дали Индии королевскую династию; в остальном же об их прошлом мало что известно. Феришта ¹⁰⁷ считает их одним из афганских племен, мною же в одном из источников обнаружено, что они являются жителями речной долины у Халача, или Халаджа, помещаемого одними на р. Оксус, а другими — на северо-западе от Кандагара. Есть такие, кто отрицает существование города с подобным названием и кто заявляет, что халадж — это название религиозной секты, не имеющей ничего общего с названием какой-то народности.

К юго-востоку от Газни в деревне Сарде проживает небольшое племя сардехи. Все население Систана также [101] можно отнести к таджикскому; таджиков встречают в большом количестве и в северной части Белуджистана, но не о них здесь речь. Тем не менее я должен отметить, что они включены в названный нами общий показатель численности таджикского населения Афганистана, равного 1 млн. 500 тыс. человек».

Вслед за Эльфинстоном некоторые сведения о таджиках — аборигенах Бухарского ханства — мы находим у барона де Мейендорфа ¹⁰⁸, в результате путешествия которого внесено столько поправок в ошибочные представления о Трансоксании. В его произведении мы читаем следующее: «Физиономия таджика неизменно выражает кротость и глубочайшую безмятежность. Таким образом, хотя таджик по сути своей лжец, плут и скряга, его принимают за честного и добропорядочного человека... Таджики — самые безжалостные хозяева по отношению к своим рабам. Впрочем, они деятельны и трудолюбивы, проявляют большие способности в таких делах, как торговля, ремесла, земледелие. Кочевая жизнь их абсолютно не прельщает... Один образованный человек сказал мне следующее: “Таджики живут в Бухарин со времен Александра, и никогда у них не было вождя, избранного из их среды: они могут только повиноваться... Никогда таджик не брал в руки оружия, никогда он не защищал родину"» («Путешествие из Оренбурга в Бухару в 1820 г.», Париж, 1824, кн. III, гл. III, стр. 193-194).

Г-н Вуд — быть может, из числа тех путешественников, кто дольше всех жил среди таджиков различных малых стран Центральной Азии и кто, бесспорно (после Эльфинстона), привел о них наиболее обстоятельные сведения. А посему полагаю необходимым извлечь из его труда, неоднократно мною цитируемого, все, что он говорит по этому поводу. Вот его слова (стр. 225-227): «Таджики — красивый народ кавказской ветви; повсюду, где бы их ни встречали, они говорят по-персидски, и, хотя в настоящее время они проживают и вне пределов некогда столь обширной Персидской империи, их прошлое ясно свидетельствует о том, что судьбы этого народа всегда были ближе к историческим судьбам названной империи, чем к истории какого-либо другого народа... Считаю жителей Кафиристана и других горных районов, земли которых, по всей вероятности, никогда не подвергались вторжениям иноземных захватчиков, принадлежащими к той же расе, что и таджики, а последних рассматриваю в качестве аборигенов территорий, где их обнаруживают в настоящее время. Жители упомянутых мною высокогорных районов пользуются особыми диалектами, но между ними и равнинными таджиками отмечается поразительное сходство. Что касается их различий, то они могут быть объяснены влиянием природной среды, а никак не отсутствием [102] кровного родства. Речь идет о народностях Кафиристана, Читрала, Вахана, Шугнана и Рушана. В качестве наиболее вероятной гипотезы для объяснения различий в их языках является предположение о том, что они были вынуждены укрываться в необитаемых местах (где пребывают и поныне) во времена весьма отдаленные, которые либо предшествовали, либо приходились на период не позднее чем начало вторжения мусульман».

Далее он продолжает: «Из пятнадцати ваханцев, обмеренных мною, самый высокий имел рост 5 футов 7 1/4 английских дюйма (1 м 709 мм), а самый низкий -5 ф 1 3/4 английских дюйма (1 м 570 мм). У мужчин кожа более смуглая, поскольку они больше женщин бывают вне жилищ в любую погоду. Ни в чертах лица, ни в цвете глаз и волос не отмечается никаких особенностей; они очень напоминают таджиков.

Собаки по окраске большей частью черные или рыжевато-бурые; среди последних много пятнистых... Жилища ваханцев сходны с жилищами бадахшанцев с той лишь разницей, что очаг, находящийся у последних в центре жилья, заменен у ваханцев большой печью, наподобие русской, которая расположена в стороне и равномерно обогревает помещение» (стр. 372-374).

Ни Бёрнс, ни Жерар ¹⁰⁹, ни даже Моханлал ¹¹⁰, обычно столь внимательно относящиеся к внешности представителей обоего пола, не говорят о таджиках ничего особенного. Моханлал вскользь упоминает тех из них, кто проживает в Газни, ограничиваясь замечанием о том, что они некрасивы. Скудость сообщенных путешественником сведений вынуждает меня обратиться к моим собственным наблюдениям в Бухаре и Самарканде, а также в Гератской провинции, в Систане, Хорасане и даже в Тебризе, где у меня была возможность наблюдать многих представителей этого народа, направлявшихся в Мекку.

Обычно таджики высокого роста; глаза и волосы черного цвета; голова удлиненной формы, как у персов; благодаря тому что лобная кость между полукружными линиями височных костей у них шире, чем у западных персов, соответственно они имеют и более широкий овал лица. Нос, рот и глаза красивого рисунка, однако загнутые носы встречаются редко. Обычно они прямые, значительно более выступающие, чем у представителей монголоидных рас, но не в такой степени, как у южных и западных персов. Довольно большого размера рот, уши и ноги. Подобно персам, отличаются обилием волосяного покрова: у них не только густые бороды, но часто основательно покрыты волосами и грудь и руки. Скелет таджика значительно массивнее скелета перса, вследствие чего живой таджик отличается более тяжеловесными [103] формами. Тонкие и стройные талии, столь свойственные конституции тел персов, среди таджиков почти не отмечаются. Кожа у них совершенно белая и тонкая, такая же, как у персов, и не потому ли она так же восприимчива к загару, если люди длительное время находятся в жарком климате, как и у их сородичей на Западе.

В массе своей таджики физически сильны, легко переносят серьезные лишения и могут длительное время работать без устали; однако как ходоки они значительно уступают персам. Впрочем, последнее обстоятельство носит чисто случайный характер и может проистекать единственно из того факта, что в местах их обитания лошади стоят дешевле, чем в Персии, и таджики могут позволить себе реже предпринимать дальние путешествия пешком. В дополнение к приведенному описанию считаю полезным присовокупить фотоснимки четырех таджиков, проживавших в 1864 г. в Каире; снимки эти я получил благодаря посредничеству генерального консула России в Египте г-на Лаговского (см. рисунки 3, 4, 5).

Из всех изученных мною племен и народностей, принадлежащих к иранской семье народов, более всего приближаются к таджикскому типу гератцы, в особенности джемшиды и гебры; отметим лишь, что у первых рот обычно больше, чем у последних, а нос шире у основания. Гебры, почти во всем сходные с таджиками, имеют отличительную особенность — среди них чаще встречаются люди с орлиными носами.

По мере удаления от стран с населением, сохранившим в своем облике типичные черты древних персов, мы отмечаем среди народов более изящную конституцию, но в ущерб росту. Так, среди индусов, афганцев, южных и западных персов средний рост 1 м 40 см — 1 м 50 см значительно более распространен, чем 1 м 70 см — 1 м 60 см, отмеченный г. Вудом в Вахане. Из 14 870 человек, жителей всех областей Персии, прошедших через русское генконсульство в Тебризе в 1857 г. для выправления своих видов на жительство, более трех четвертей были черноглазы и среднего роста, т. е. 1 м 30 см — 1 м 50 см. Череп в лобной части сужается, но он более выпукл; овал лица более удлинен, глаза большего размера; разрез глаз красивее, ресницы длиннее. Уши, рот и ноги меньшего размера. Ныне, как и во времена Геродота, все народы иранского корня отличаются обильным волосяным покровом; они черноволосы, а поперечное сечение волоса чаще всего имеет форму, близкую к овалу. Альбиносы в Персии, да и в Афганистане — редкое явление. На протяжении моих почти 15-летних странствий я встретил двух или трех, а г-н Массой, довольно долго находившийся в Афганистане, называет лишь одну женщину, на которую ему [104] указали как на достопримечательность, говоря, что она, должно быть, «феринги» — европейка.

Таковы в общих чертах те видоизменения, которые претерпел персидский тип, рассматриваемый мною в качестве первоначального. Однако эти перемены совершались постепенно, и если житель Шираза совершенно не похож на бухарского таджика, то нельзя того же сказать о народностях, занимающих промежуточное положение между первыми двумя. И мы видим, что нос у афганца еще довольно широк у основания, кончик носа не заострен, как у западных персов, а как бы срезан на довольно широком месте. Нижняя губа в большинстве случаев очень толстая, зато руки, особенно пальцы, удлиненной формы. Глаза горизонтально посажены, удлиненного разреза, но менее открытые, чем у персов, а густые ресницы придают взгляду афганца какое-то суровое и недоброжелательное выражение. Чаще всего у афганцев короткая шея, благодаря чему голова кажется как бы вдавленной в плечи; стан более гибкий, чем у таджиков. Кожа у тех афганцев, которые живут вне резких температурных колебаний, мягкая, матового оттенка, тронутая легким загаром.

У белуджей района Синда нос у основания менее широк, но кончик такой же тупой, как у афганцев; их орган обоняния откосится к категории сильно выступающих носов, он почти всегда с горбинкой, тонкий и имеет хорошо выраженную спинку. Глаза посажены не так глубоко, как у афганцев. Шея длиннее, кожа темнее, с бронзовым оттенком. Я имею в виду племена наруи, ринды и магаси, которые в значительно большей степени, чем брагуи, испытали влияние индийских народов. Что касается последних, то я могу лишь повторить описание Поттингера ¹¹¹: «Брагуи в отличие от своих сородичей с присущим им высоким ростом и удлиненной формы лицами с резкими чертами приземисты, круглоголовы, с уплощенным лицом» («Путешествие в Белуджистан» в переводе Эйрие, т. I, стр. 133).

Лично мне довелось наблюдать только одного индивидуума, принадлежащего к этому племени, и на нем прослеживались абсолютно те особенности, которые указаны английским путешественником. Наличие у них черной довольно густой бороды ввело г-на Поттингера в заблуждение: он заявил, что не встречал ни одного азиатского народа, на который были бы похожи брагуи. Если бы у исследователя имелась возможность проследить, что в результате смешения тюркских народов с другими у метисов в качестве первого следствия появляется орлиный нос и обильная шевелюра, то он без всяких колебаний причислил бы брагуи к народам туранского происхождения.

Весьма уместно указать здесь на любопытный отрывок [105] из Марко Поло, на который обратил внимание г-н Потье ¹¹² и где знаменитый венецианец говорит о каранах, «рожденных от индийских матерей и татарских отцов» («Книга Марко Поло», Введение, стр. XXVIII) ¹¹³. Согласен с мнением известного синолога о том, что остатки каранов следует искать среди белуджей, и хотя г-н Лассен установил родство языков брагуи и жителей Декана, их туранский облик явно свидетельствует о наличии в их венах значительной доли тюркской крови.

После таджиков и гебров в числе тех, кто лучше всего сохранил черты древних персов, назовем жителей Хорасана. Как правило, они мельче таджиков и с менее правильными чертами лица, но лучше сложены и у них приятнее осанка. [106] Чтобы точнее представить себе тип хорасанца, не следует ограничиваться изучением населения Мешхеда и его окрестностей. То обстоятельство, что в этот святой город ежегодно прибывает до 100 тыс. паломников отовсюду, где поклоняются культу Али, приводит к тому, что среди жителей Мешхеда и даже среди крестьян близлежащих деревень мы встречаем почти все типы народов Центральной Азии. В местах же, удаленных от крупных оживленных путей, очень часто можно видеть население таджикского типа.

На внешнем облике жителей Кермана и Йезда уже начинает сказываться влияние народов Западной Персии: у •большинства их представителей гибкие талии, миндалевидные глаза, выступающие, с горбинкой носы, удлиненный овал лица. К западу от Шираза и Исфахана в сильной степени чувствуется воздействие семитического фактора, что особенно проявляется, как мы уже отмечали, в форме черепа.

Курды по своему внешнему виду во многом сходны с афганцами. У них такие же выступающие носы, сильно опущенные книзу и тупые, хотя и менее широкие у основания и с ближе посаженными крыльями. Внешние очертания этого органа у взрослых, трудно поддающиеся точному описанию, настолько своеобразны, что могут служить, как мне кажется, наиболее достоверным опознавательным признаком этого народа. Обычно у курдов глаза черного цвета, крупнее, чем у афганцев, и далее посажены, чем у западных персов, таджиков и пушту; в остальном же их сходство с афганцами поразительно, включая манеру одеваться. И те и другие могут надеть на себя лохмотья, но выглядят при этом в равной степени живописно. Среди курдов больше красивых лиц, чем среди афганцев. Особенно красивы старики курды: почти каждый из них может служить моделью для написания головы библейского старца, и часто трудно поверить, что за таким преисполненным достоинства обликом, отражающим покой и благородство, скрывается самый дерзкий и самый ловкий разбойник с большой дороги.

Было бы в высшей степени поразительно, если бы, прослеживая равномерное размещение народов иранского корня (к востоку и западу от центра расселения этих народов), мы не обнаружили какую-либо народность, сходную с белуджами. Действительно, благодаря изысканиям полковника Дюссе появилась возможность указать на бахтиар как на важную составную часть в симметричном распределении народов иранской семьи. Заселенные этим беспокойным племенем горные области были подробно изучены Раулинсоном, Клементом де Боде, Лейардом, а также комиссией, уполномоченной провести разграничение границ между Персией и Турцией ¹¹⁴. Но тщетны были бы попытки обнаружить в трудах перечисленных деятелей, работавших в различных [107] областях, хотя бы малейшие упоминания о физических особенностях этого народа. Можно сказать, что его открыл для этнографии г-н Дюссе, получивший возможность изучить его представителей в 1859 г. в составе полка, стоявшего лагерем под его командованием в районе Султанийе. Извлечем из его часто цитируемой работы некоторые сведения о бахтиарах. Вот что он пишет на стр. 23 и 24: «Мужчины — среднего роста, очень крепкого телосложения, чрезвычайно выносливы; кожа коричневая, волосы черные, крупноволнистые; глаза глубокосидящие, прикрытые густыми ресницами; крупный орлиный нос, опущенный к губе; сильно развитая квадратная нижняя челюсть; выступающие, резко выраженные скулы, взгляд тяжелый, шея худая... Черепу присущи весьма специфические особенности, совершенно отличающие его от черепа арийца, — покатый лоб и заостренный затылок. Длина одного из черепов, измеренная от основания лобной кости, превышала 180 мм, а измеренная от того же уровня, но тремя сантиметрами выше, составляла 150 мм. Ширина, измеренная на уровне лобной кости, равнялась 160 мм, а на уровне висков — 165 мм... Окружность основания черепа выражалась цифрами 560 -570 мм; кривая, идущая от одного слухового отверстия до другого, колебалась между 320-340 мм, а высота черепа, идущая от верхней точки ушного канала, достигала 110 мм».

Сравнив эти цифры с теми, которые проставлены в Примечании А, мы увидим, что череп бахтиара ближе по своим размерам к черепам, объединенным под рубрикой «тегеранцы». А поскольку последние, бесспорно, представляют собой образчики иранских черепов, сильно видоизмененных (вследствие смешения с тюркоязычными народами, то мы должны будем признать то же самое и для бахтиар. Лишь больший размер вертикального диаметра, частично вызванный искусственными причинами, указывает еще на сильное семитическое влияние.

Таким образом, в трех размерах черепов бахтиар отражены, по-видимому, следствия трех различных влияний. Возникший в результате этого смешения тип, очевидно, сохранил наиболее стойкий элемент каждой из составных частей. Размер длины, должно быть, унаследован от иранцев, ширины — от тюркских народов, а высоты — от семитов. Данная гипотеза, не заключающая, в сущности, в себе ничего невозможного, вполне подтверждается сохранившимися среди бахтиар преданиями об их происхождении. Из сочинений Лейарда нам известно, что биндуни, представляющие ныне самое малочисленное из бахтиарских племен, считаются аборигенами и что, согласно преданию, именно среди этого племени расселились пришедшие из Сирии бахтиары («Описание Хузистана», — «Журнал Королевского Географического [108] общества», 1846, стр. 7). Кроме того, мы знаем, что динаруни — другая ветвь бахтиар — исфаханцы по происхождению; что гундузлу — тюркское племя из семьи Афшаров, от которой оно отделилось при Сефевидах, а может быть, и ранее; и, наконец, что джанеки гермсир и джанеки сардсир — также тюркского происхождения.

Нам ничего не известно о времени, когда выходцы из Сирии осели в местах обитания биндуни; но если принять во внимание, что ни Истахри, ни Ибн Хаукаль ¹¹⁵, ни даже Йякут ¹¹⁶, современник Чингисхана, говоря о лурах, совершенно не упоминают о бахтиарах, то вполне вероятно, что миграция, о которой идет речь, имела место после XIII в., а может быть, даже при Тамерлане.

Прежде чем покончить с характеристикой западных границ Персии, считаю необходимым сказать несколько слов о несторианах и халдеях ¹¹⁷, осевших в районе Урмии, у Салмаса и в горах, где находятся истоки р. Заб. Отметим прежде всего, что несториане и халдеи, бесспорно, принадлежат к семитической расе, говорят на древнесирийском диалекте, обновленном вследствие утери некоторых грамматических форм и включения некоторого количества персидских, тюркских, арабских и курдских слов. Азахель Грант счел возможным усмотреть в несторианах и халдеях остатки исчезнувших еврейских племен; однако его доказательства, весьма неубедительные, с успехом были опровергнуты гг. Робинсоном и Перкинсом. Являясь наиболее иранскими из всех народов, несториане и халдеи на протяжении многих веков пребывали в тесном контакте с народами персидского происхождения, в особенности с курдами, и с этой точки зрения интересно отметить, какие видоизменения претерпел их физический облик.

Несториане и халдеи — это один народ. Второе название — термин новый; его начали применять по распоряжению папы к тем из несториан, которых в XVIII в. миссионеры-иезуиты обратили в католическую веру.

Череп несториан и халдеев совершенно повторяет по форме череп семита, что особенно присуще племенам диз, джилон, боссе, техуб и тиар, живущих в более изолированных от внешнего мира местах, чем жители равнин; иранское же влияние проявилось на увеличении размера глаза. Этот орган такого же разреза, как у персов: вертикальный диаметр составляет почти половину горизонтального; что касается расстояния между глазами, то в этом отношении халдеи напоминают курдов. Несторианам совершенно не свойственна такая присущая многим семитам черта, как глубоко посаженные глаза; они у них размещены почти на одном уровне с лицевой линией. Нос обычно прямой, довольно выступающий, но короткий; лицо овальной формы, но шире, чем [109] у западных персов; шея длинная, уши, руки и ноги небольшие и изящные. Несториане высокого роста, хорошо сложены, наделены большой физической силой и являются неутомимыми ходоками. По цвету волос они — темные шатены; глаза обычно карие, но бывают и черные, хотя и менее глубокого оттенка, чем у персов. Мне говорили даже, что среди горцев встречаются светловолосые и рыжеволосые.

Черты сходства несториан и персов приобретались на протяжении немалого отрезка времени, и хотя последнее появление несториан в пределах западного Азербайджана относят к XVI в., бесспорно, их встречали уже в период первого вторжения монголов, при Чингизе (Чингисхане. — Пер.), а их изгнание в горы Курдистана связано с притеснениями Тамерлана.

Комментарии

82. О.-Г. Лейард, Лайард (1817-1894) — английский археолог и дипломат. В 1845-1847 и 1849-1851 гг. совместно с Г. Рассамом произвел раскопки развалин столиц Ассирии — Кальху и Ниневии, а также археологические разведки в Вавилоне и других местах.

83. А. А. Куник (1814-1899) — русский историк, филолог, этнограф и нумизмат. В России с 1839 г. (родился и получил образование в Пруссии). Автор около 130 работ по русско-скандинавским и русско-византийским отношениям, по истории отношений древней Руси с тюркскими народами. Главный труд — «Die Berufung der schwedischen Rodsen durch die Finnen und Slawen». Eine vorarbeit zur Entstehundsgeschichte des Russischen Staates, т. 1-2, СПб., 1844-1845.

84. Аппиан (Александрийский) (ум. в 70-х годах II в.). Историк, по национальности грек, оказавшийся на службе у римлян. Автор «Римской истории» в 24 книгах, из которых полностью дошли до нас книги 6 — 8 и 11-17.

85. Сурен — полководец парфянского царя Орода, нанесший поражение римским войскам Красса в 53 г. до н. э, В честь победы Суреи устроил празднество в Селевкии наподобие римских триумфов.

86. Масуди (ум. 956) — арабский историк и географ. В современной литературе название упомянутого труда переводится как «Промывальни золота и рудники самоцветов».

87. Н. В. Ханыков дает следующий сокращенный перевод этой цитаты из сочинения Пьетро делла Валле: «На стр. 469 II тома французского перевода его "Писем", напечатанного в 1663 г., мы читаем: "Кызылбаши есть имя известного племени, вторгшегося в Персию и усилившегося там, как я Вам писал уже прежде, при Шах Исмаиле Софи; тогда как Тат есть название тех, которые нисходят, по прямой линии, от истинного древнего персидского племени"» (К. Риттер. Иран. Перевел и дополнил Н. В. Ханыков. СПб., 1874, стр. 511).

88. Имеется в виду труд древнегреческого ученого Птолемея «География», в котором систематизированы географические сведения его времени.

89. Дионисий Перигетский, правильнее — Периегет (так в греко-римскую эпоху именовались писатели-путешественники). Дионисий, современник Нерона и Траяна (I в. н. э.), считается главным периегетом римского периода, оставившим описание вселенной в 1187 гекзаметрах.

90. Ж. Дегинь (1721-1800) — французский ориенталист, крупнейший знаток китайского языка. Его труды, из которых основным является «Histoire generale de Huns, Turcs, Mogols autres Tartares occidentaux» (Paris, 1756-1758), отражают научные знания европейцев в области востоковедения во второй половине XVIII в.

91. Иездегерд II Сасанид; годы правления 438-457.

92. Бахрам V (Гур); годы правления 420-438.

93. Йездегерд III Сасанид; годы правления — 633-651.

94. Джейхун — арабское наименование Амударьи; «мерз» — слово персидское, означает «граница».

95. Мобедан-мобед — верховный священнослужитель в религии зороастризма, выполнявший также и юридические функции; в V в., например, считался вторым лицом в государстве после царя.

96. Этнический термин «таджики» возникает на рубеже X-XI вв. или в первой половине XI в. Впервые это название встречается в летописи Абу-ль Фазль Бейхаки (1043-1044). Существует народная этимология слова «таджик» от «тадж» (корона). Большинство лингвистов полагает, что этот этноним восходит к наименованию арабского племени тай. Соседи, а вслед за ними и более отдаленные народы часто называли арабов по этому племени, видоизменяя это название в соответствии с фонетическими законами своих языков. Уже в I в. н. э. такое обозначение стало известно китайцам. После завоевания арабами Средней Азии и обращения в ислам ее жителей парфяно-согдийская форма «таджик» стала применяться для обозначения оседлого ираноязычного мусульманского населения Средней Азии (Б. Г. Гафуров. Таджики. Древнейшая, древняя и средневековая история. М., 1972, стр. 375-376).

97. Xузвapешский язык — язык пехлевийский, или сpеднеперсидский, — существовал в Иране как письменный в Сасанидскую эпоху.

98. Сеиды — потомки пророка Мохаммеда, мнимые или действительные.

99. Али — четвертый халиф (годы правления — 656-661), двоюродный брат и зять Мохаммеда.

100. Кейаниды — древний род потомственных правителей Систана, существовавший согласно традиции еще в период Сасанидов. Правители из рода Кейанидов утверждались в должности властью шаха.

101. М. Эльфинстон (1779-1859) — глава английского посольства к афганскому шаху Шудже уль-Мульку в 1809 г. Оставил подробное описание афганской Дурранийской империи.

102. Имеется в виду описание Геродотом гонений на магов (жрецов) после убийства мага Гауматы, самозванца (лже-Бардия), претендовавшего на престол Ахеменидов.

103. Кади — на Востоке судья, разбирающий гражданские и уголовные дела. Исполняет также функции нотариуса, ведает делами по опеке, наследству и т. д.

104. Бейхаки Абу-ль Фазль (996-1077) — персидский историк-мемуарист. Автор исторической хроники «Тарих-е Масуди», или «Тарих-е Бейхаки».

105. Бабур Захиреддин Мухаммед (1483-1530) — основатель династии Великих Моголов в Индии. Оставил описание своей жизни, военных походов в Афганистан и Индию («Бабур-наме»). Племя пашаи упомянуто Бабуром в описании Кабульского вилайета: «...в городе и в некоторых деревнях есть сарты, в некоторых других деревнях и в области — пашаи, парачи, таджики, бараки и афганцы» («Бабур-наме», изд. Ильмииского, Казань, 1857, стр. 161).

106. Бараки, или ормур, — небольшая народность, отдельные группы которой живут в наши дни в Вазирнстане (Канигурам) и в долине Логара.

107. Феришта (1550-1626) — персидский историк, автор «Истории Индии».

108. Е. К. Мейендорф — участник русской дипломатической миссии Ф. Негри в Бухару в 1820-1821 гг. Путешествие описано в «Voyage d’Orenbourg a Boukhara en 1820 a travers les steppes qui s'etendent a l’est de la mer d'Aral et au dela de Fancien Yaxartes» (Paris, 1826).

109. Дж.-Ж. Жерар (1795-1835) — хирург и путешественник, выходец из Шотландии. Был на службе Ост-Индской компании. В 1832 г. совместно с А. Бёрнсом посетил Афганистан, Пенджаб, Среднюю Азию и через Персию вернулся в Индию, где и умер, не издав своих записей о путешествии. О нем упоминает А. Бёрнс в своих работах.

110. Мохаялал (ум. ок.. 1870). Сопровождал А. Бёрдса» в Афганистан и Среднюю Азию в качестве переводчика в 1831-1833 гг.; автор описания этой поездки. Участник первой англо-афганской войны 1838-1842 гг.

111. Г. Поттингер (1789-1856) — британский военно-политический деятель. В начале XIX в. вместе с Кристи посетил Восточный Иран (см. «Travels...», London, 1816).

112. М. Г. Потье — известный французский китаевед, издатель и комментатор «Книги Марко Поло» (Paris, 1865).

113. В издании 1956 г. об этом идет речь на стр. 67 («Книга Марко Поло», пер. со старофранц. И. П. Минаева, ред. и вступ. ст. И. П. Магидовича. М., 1956).

114. Турецко-иранское разграничение проводилось в 1843-1852 гг. при англо-русском посредничестве. Подробное описание пограничных районов содержат: Путевой журнал Е. И. Чирикова, русского комиссара-посредника по турецко-персидскому разграничению в 1843-1852 гг., изд. М. А. Гамазов, СПб., 1875; Сияхет-наме-и-худуд («Описание путешествия по турецко-персидской границе, составил Хуршид Эфенди, секретарь турецкого комиссара по разграничению между Турцией и Персией». Пер. М. А. Гамазова. СПб., 1877).

115. Ион Хаукаль — арабский географ и путешественник X в. Побывал во многих мусульманских странах — от завоеванной арабами Испании до Индии и от Индийского океана до Средней Азии; написал книгу «Пути и царства» (закончена в 977 г.), в которой использовал также материалы, собранные географом Истахри.

116. Йякут (Йакут, Якут) (1179-1229) — выдающийся арабский географ-энциклопедист, автор многотомного «Географического словаря».

117. Здесь Н. В. Ханыков имеет в виду ассирийцев, или айсор (самоназвание — сураи), обитающих в западных районах Ирана.

Текст воспроизведен по изданию: Н. Ханыков. Записки по этнографии Персии. М. Глав. ред. вост. лит. 1977