ПУТЕВОЙ ЖУРНАЛ

Е. И. ЧИРИКОВА

35. Керринд.

Кух-и-Ноа; Сер-миль; Беванидж; Риджаб; Баба-Ядигар; Зерде; Сер-пуль-и-Зохаб; Дукан-и-Давуд; Холван; Так-и-Гырра.

5 Мая 1851 г. шли. 5 ч. 45 м. до лагерного места.

Дорога от Харун-абада идет около часа долиною, потом небольшой перевал и вход в долину Керринда, которая в стратегической связи с Харун-абадом,

[Керриндская долина прелестна, вся в зелени и в растительности; вдоль ее проходит большая караванная Багдадская дорога; преживописное ущелье с деревней, садами, большею частью виноградными, каскадами, мельницами; в равнине у дороги, против ущелья, отличный каравансерай с частью деревенских строений. Жители Курды, принадлежащие к секте Али-Иляхи и в тоже время Давуди; кочуют здесь много цыган, так называемых в Персии Коули-и-гырбальбенд — рабы, делающие сита; [282] они снабжают страну, из среды своей, странствующими певцами, музыкантами и знаменитыми плясуньями сузмани, замечательными; своим искусством и распущенностью нравов; это те же альме Египта; тот же живописный костюм, те же кастаньетки, браслеты на руках и на ногах, те же длинный косы; те же сладострастный до бесстыдства движения во время пляски, то же вызывающее обращение с присутствующими; та же готовность плясать совершенно без одежды (верхней) и наконец отдаться за деньги на первое предложение; связи свои с христианами однакоже они стараются скрывать. Есть очень и очень недурные собою; старухи напоминают собою наших старых московских цыганок, как безобразием своим, так и разухабистым задором запевать и так сказать поддавать пару исполнению песен и плясок; все они много курят и готовы пить хмельное, как у нас выражаются, до положения риз].

17 Мая. Пляска сузмани у источника в Керриндском ущелье.

19 Мая. Возвышение Керринда над уровнем моря — 5300 ф. (по чьему наблюдению?). На верху, в долине, кочевье Курдов; недостаток воды для орошения полей, хотя ручей и сбегает в долину из ущелья; воздух свеж; здесь летнее пастбище для овец. Травы ароматны и собирается гез; много куропаток. У нас пала лошадь; у нее раздуло живот. Курды уверяют, что вероятно укусила ее муха, которая любит лакомиться гезом; однажды, говорили они, пало от мух этих разом 70 овец.

20 Мая. Было ночное празднество у Али-Иляхи в Керринде, за 13 дней до Ноуруза. Подробности об этих сатурналиях передавали нам лица, сами впрочем никогда их не видавшие. [рассказ о них сходится с подробностями обрядов секты, известной в Турции и существующей, как мы слышали, и на Кавказе, под наименованием Атеш-сёндюрен — гасильщиков огня. Нечто подобное, напоминающее, собою жертвоприношения Венере — Анаите, есть будто-бы и в так называемых религиозных отправлениях одной из русских раскольничьих сект]. [283]

Здесь находят много древних медалей, золотых, серебряных, медных, римских, византийских и мусульманских. Горку, т.е. место в ней, где более всего они встречались, отец нынешнего хана Керриндского велел завалить каменьями для сохранения сокровищ. Рассказывают, что будто там есть мраморные комнатки.

Жители принадлежат к колену Гуран. При нас возвратился из Техерана к своим очагам Гуранский фоудж. Служба их на родине должна состоят в защите близлежащего округа Зохаба от покушений бунтующего Курдского старшины Сулеймании, на турецкой стороне, Азиз-бея. Батальон вступал в следующем порядке: один верблюд; верхом артиллерист в белой портупее; два орудия без дистанции между ними, по шести лошадей, рыжих с белыми; по одному рядовому; команда в разных костюмах; 21 верблюд с багажом и двумя запасными колесами для орудий; пехота шла верхней дорогой, потому что там, в деревне Гауаре, жилище серхенга [батальонного командира].

Абд-Али, хан керриндский, рассказывал нам, что Кельб-Али-хан, убивший Grant'a и Fothevingham'a, был убит сам в долине Керринда. Он состоял под покровительством Керманшахского правителя Мехмед-Али-мирзы, который однакож позволил кровному врагу Кельб-Али-хана убить его. Он его ранил из пистолета и Кельб-Али-хан, чувствуя, что ранен смертельно врагом своим, с согласия Шах-заде, попросил понюхать атру (благовония) и вслед затем умер. Персияне утверждают, что умирающему стоит прибегнуть к этому средству, если желает умереть немедленно.

О Сулейманийских событиях, Аристархи, приезжавший в Керринд, рассказывал, что Намык-паша потерпел неудачу и должен был уйти из Сулеймании, оставив войско под командою Исмаила-паши, назначенного туда Портою в звании губернатора. Теперь Исмаил-паша почти блокирован Азиз-беем; паша, по недостатку войска, сидит в Сулеймании, Азиз-бей в Шемиране, [284] и ходит набегами грабить окрестности Сулеймании. В Багдаде нет денег и мало войска, которое за 20 месяцев не получало жалованья. Недавно пришли еще 2 батальона из Анатолии; редифов в Багдаде нет. Ежегодный доход Багдадского пашалыка было 37 миллионов турецких пиастров; последние 3 года он не давал более двадцати семи миллионов в год.

28 Мая. Найден в двух часах от Керринда, к востоку, каменный алтарик огнепоклонников, в виде четырех угольного столбика с четырьмя человеческими фигурами. Находку, эту сделали в развалинах, на которых строили деревню Биар-хане. Две других фигурки, найденные вместе, были разбиты жителями и брошены. Деревня эта в ущелье и развалины не должны быть велики; но от них в одном часе есть большие.

29 Мая. Кух-и-Ноа. По объяснению, данному Абд-Али-ханом, название это по курдски, означает переднюю гору, и дано ей будто бы потому, что когда строили Каабу, то брали по камню с каждой значительной горы, и что третьим — был камень, взятый с горы Керриндской. [Легенда эта совершенно похожа на одну из тех детских сказок, которыми преисполнена история мусульманства, в особенности хадисы, священные предания]. Этот же хан говорил нам, что Ной, по курдски, значить пещера, и в самом деле, на вершине горы есть замечательная капельниковая пещера, которую мы посетили.

Выехали мы из лагеря в 5 ч. 30 минут утра; через 45 м. пришли к речке; через 30 м. за нею начинается подъем в гору; перевал крутой, но не продолжительный; тут вошли мы в долину, где паслось стадо коров. Отсюда две дорожки; левая ближе и лучше; но без воды; на правой есть источник. По этой тропинке мы шли 2/3 времени верхом; остальную треть пешком. Много жимолости в цвету; цветы прекрасные, белый с розовым, в роде гвоздики; множество куропаток. В 9 ч. т.е. через 3 ч. 30 м. от лагеря, вершина хребта Кух-и-Ноа. [285]

Площадка блюдом; Курды только что, накануне, откочевали, потому что снегу не стало. Так как на горе в воде недостаток, то они пьют снеговую. На западном краю площадки конус, называемый жителями тахт (престол). До него подымались 20 м.; а с него открылся вид: города Мендели и Ханыкин, с их садами, кажутся двумя зелеными пятнами; Каср-и-Ширин скрыт горами; Зохаб и проход Так-и-гырра заслонены оконечностью самой Кух-и-Ноа; Сулейманийе, за круглой горкой, стоящей в перспективе, как бы в конце долины, перерезанной возвышениями; к северу и северо-востоку большие и далекие горы персидского Курдистана; хребет Далеху и некоторые другие, со снегом, но только по бокам, в ущельях; к востоку, вся цепь Перроу и Бисутуна, тремя острыми шпицами: Перроу выше всех; Бисутун ниже, и к югу, частица Кух-и-кевер, Манешт и Качаль. Все параллельные от северо-запада к юго-востоку долины: Керринд, с нашим лагерем; Харун-абад и часть местечка; долина параллельная Керринду к востоку; по ней идет дорога из Махи-дешт в Зохаб; она соединяется с Керриндом двумя ущельями, Керриндским и [другим], в часе выше; в последнем несколько деревень; третья долина параллельная к юго-западу, Миля-ней; там небольшой проход. В ущелье Гулин много садов, деревень, развалины крепостцы, и оттуда, две дороги, в Гилян и левее другая; обе выходят на дорогу в Мендели из Харун-абада; Айван и Зерне не видны за горами.

Старшина Курдов, кочующих на вершине горы, сказывал, что при закате солнца, видна, на одно мгновение, местность Багдада: отблеск воды (вероятно разливы Акр-Куфы) [вероятнее — разливы левого берега Тигра], и зелень садов; но златых глав Имама Мусы и Казимейна не видать. [А следовательно, едва ли могут быть видны отблески разливов Акр-Куфы, находящихся, как сказано в своем месте, еще в тридцати верстах на запад от Багдада]. [286]

От вершины пошли в 3/4 первого часа. Все время и в самый полдень был пронзительный северо-западный ветер, так что надо было надеть пальто. Пошли третьей дорогой к югу, вдоль хребта. В получасе палатки Курдов; мы позавтракали у старшины и через 40 м. пустились далее; проехали мимо провала, где сохраняется снег; открылся провал [Яхчаль — ледннк] от трех до четырех саженей глубины; стены отвесны; к одному углу глубины меньше и выдавшиеся камни позволяюсь Курдам спускаться без лестницы. Снег здесь пролежит еще два, месяца; тогда Курды уже окончательно спустятся в долину. За ледником еще кочевье. Потом

Пещера Кули-коу (столб в середине) [внутри — в пещере]. Вход в нее тесен; надо вползти; там галерея, круто наклонная, с столбом из капельников; при входе чувствуется смолистый угольный запах; нужен огонь, чтобы видеть; спуск скользок от просачивающейся воды. Длина спуска до пятнадцати саженей; отвесной глубины 5 сажен. Высота наклонного потолка около сажени, местами более; резервуара воды нет; но в промежутках камней — дождевая вода. Всех больших столбов, от потолка до полу, около 10; на них образовались фантастические фигуры; множество малых столбов конусами. Видно, что выше в скале, где нибудь, горная смола, присутствие которой видно в накопившейся здесь воде и в образовании капельников. Иные колонны имеют около полуаршина в диаметре. При освещении огнем, прекрасный вид со дна пещеры; дневной слабый свет соединяется с светом огня и выказывает всю перспективу капельников. От пещеры идут два спуска; оба трудные и очень опасны для верхового; по ним часа полтора донизу. Спустились в долину в 5 ч. по полудни, а в лагерь пришли в 6 ч. 30 м. Всего ездили и ходили, исключая остановок, около девяти часов.

10 Июня 1851 г. Были сделаны наблюдения по солнечным часам.

11 Июня. Двухгодовалый откормленный бычок спущен был с ручным львом [на огромном четыреугольном дворе каравансерая, [287] на террасах которого расположились мы и несколько Курдов. Это был совершенный цирк, устроенный, без малейших приготовлений, самим расположением здания]. Посреди двора лев (кривой) с своими вожаками балясниками — лути; он ложился, жмурился как кошка и видимо робел; воспитание ослабило в нем свирепость [!]. [Лев не двигался в своем лежачем положении, не обращая, как будто, ни на что никакого внимания; выпустили бычка, который, понурив рога, ринулся прямо на льва с фронта; зверь вспрыгнул, попятился и прямо за высоко скраденные, в некотором расстоянии, дрова; лути снова привели его на середину двора; сцена прежняя повторилась несколько раз; на льва одним словом противно было смотреть. Но когда лути, не смотря на наши повторительные запрещения и крик, успели ослабить бычка незаметно нанесенными ему кинжалом царапинами, и подставили льву бычка задом, лев мигом очутился у бычка на шее и впился в нее; бычок бежал как бешеный вокруг каравансерая со львом на шее и вдруг вон со двора сквозь ворота, неосторожно растворенные, и по всей деревне. Коротко сказать, лути льва поймали после больших усилий, и на цепь]; бычок, изнеможенный нанесенными ему ранами кинжалом и львиными зубами и языком, издох.

19 Июня. Армянин Парсех, агент Ост-Индской компании в Басре, умер, по дошедшим известиям, от изнурительной лихорадки; и вместе с тем от Багдадского резидента Роулинсона получено было известие, что ездивший с нами Джон Тейлор, сын бывшего резидента Ост-Индской компании в Багдаде, полковника Тейлора, смененного вследствие разграбления Кербеля, в 1831 году, — назначен в Басру вице-консулом. Он и теперь там и в том же звании; содержание его 350 ф. ст. в год (2.450 руб.). [288]

Изыскания за Кух-и-Ноа.

21 Июня. Вышли из Керринда; прошли долину в ширину; сделали небольшой привал прежде всхода на хребет Ноа, место это — для батареи, при конце, поперек долины — против Сер-пуля.

До Ноа 45 м. Подъем в Тенг-и-Курвакур [б. м. Гурва-хур?), до вершины хребта два часа; здесь его хвост юго-восточный; спуск; тропинка, проходимая для конных; надобно слезать [sic?], караван пошел кругом левее, через Тенг-и-Шимшира. Обе дороги сошлись при спуске с Ноа. Вскоре мы повернули вправо к пещере Гоури. Она от дороги в 45 минутах и находится на юго-западном склоне Ноа. Место очень дикое; скалы отвесные саженей в 50; к нему около 15 мин. подъему.

Вход в трещину, которая составляет род открытой сверху комнаты, сажени 4 вышины. В скале род грубого камина; тут же темный вход в пещеру. Мы вошли со свечами; свод расширяется; капельники по скалам и следы горной смолы; пол покрыть толстыми слоями овечьего помета, потому что здесь держать зимою овец. Длина пещеры около ста шагов; в конце, крутой, узкий склон, оканчивающийся провалом. Курды говорили, что были между ними охотники спускаться туда на веревках, но что кроме пропасти они там ничего не нашли. Перед входом в пещеру, на скале, растут ароматические травы — мята, базилика и др. В нескольких стах шагах, выше, на тропинке есть небольшой ключ, посещаемый дикими козами, и охотники стерегут их, оставаясь иногда дней по пяти в пещере. Гоури противоположно Кулиноу на скатах хребта Ноа. От Керринда шли сюда 4 час. В 11 1/2 часов у входа температура была 17° Р. Отсюда шли 2 ч. до лагерного места при деревне Рудга. Жители в шалашах; в домах они живут только зимою. Здесь собирается камедь и отвозится в Багдад и Керманшах, где ее продают по 3 крана батман. [289]

Ущелье Гулин.

Развалины крепостцы. До края ущелья 1 ч. 15 м. Перевал представляется зеленой лентой, по которой шумит и сверкает река в сплошной зелени садов. Крепостца Гоури построена была на вершине конической скалы, отделенной от берега; основание ее в ущелье. Крепостца доступна только по обходной тропинке, едва проходимой, по которой надо карабкаться часов около двух, хотя снизу она кажется не далее как на картечный выстрел; мы спустились в ущелье, ведя лошадей в поводу. Опасный спуск в полтора часа зигзагами. Саженей 80 — 100 глубже, в живописном месте, разбросана по крутизнам деревня, состоящая из сотни домов в несколько этажей, висящих один над другим; дома сложены из булыжных камней. Ущелье может иметь более трех часов протяжения; ширина ее от 50 до 100 саж. Речка, называемая здесь Гулин, далее принимает название Анджевару, от деревни, мимо которой бежит; она имеет от 15 до 20 шагов ширины, очень быстра и прыгает с уступа на уступ красивыми водопадцами; в эту пору года вода здорова; она образуется из ключей около каравансерая Сер-кух-и-камека, по дороге из Харун-абада в Мендели, и принимает притоки в местах, где был наш лагерь. Выходя из ущелья Гулин, она протекает по долине Дейр, принимая ее название (Риттер).

Сады в ущелье состоят из тута, орехов, фиг, гранат, персиков, абрикосов, груш, винограда, который растет вертикальными лозами, толще руки, потом вьется но деревьям до самой их вершины. По ущелью тростники и в них много кабанов. В речке рыба, карпы, сазаны, сироги, и даже форели. Не следует доверять рассказам Курдов о камне с надписями; мы видели указанный камень, но он гладкий и надписей нет и следов; он возле речки. Абрикосов и персиков в ущелье мы уже не застали; виноград и гранаты были еще не зрелые. Нам принесли, вместо фруктов, айран, сыр, масло. Жару было в тени 27°, а на солнце 46°. [290]

В ущелье, близ деревни, есть еще развалины крепостцы; тропинка сперва вьется по дну, потом круто взбирается; надо подыматься пешком час; выходов из ущелья мало, по причине отвесных скал.

Возвращаясь, видели хребет Сюмбюли, примыкающий с запада к долине Дейр. На карте Киперта ошибочно; его отделяет проход Миля-и-сурх от хребта, параллельного Ноа, так что Сюмбюли составляет хвост хребта, голова которого есть Качаль. Хребет Сюмбюли назвали так потому будто-бы, что на одной его скале были остатки стены, которая называлась таким образом; теперь этих остатков не видно. Сюмбюли виден издали; он состоит из зубчатых скал и потому едва ли может иметь плато, о котором говорит Роулинсон (Риттер). За ним — параллельный ему хребет Анари; но его не видно. На реке Дейр есть натуральный мост (Риттер); но фарсангах в двенадцати (?) от Гулина и на боковой дороге из Керринда в Багдад, по которой ходят обыкновенно пешие курьеры (касыд).

Про развалины в долине Дейр (Роулинсон) старшина деревни Рудга говорил мне, что они небольшие, шагов около двухсот в диаметре и состоят из низких стен и строений; они точно лежат у западной подошвы внутренних гор Данауишк. Показание Роулинсона, сделанное вероятно со слов Курдов, преувеличено.

Конвойные Азербиджанцы вечером, в лагере, стреляли в бутылку в 140 шагах. Один разбил ее на третьем выстреле; две другие пули прошли совершенно подле. Курды стреляют лежа, положив ружье или на камень, если есть, или на рагульку, привинченную к ружью, или прислонив его к дереву, но никогда с руки. Куропаток стреляют из-за четыреугольного щита, с которым подходят к ним очень близко; потому что холщовый щит этот выкрашен желтой краской, а на нем из тряпок нашиты грубые изображения птиц и зверей; в щите две дырочки для ружья. Это такие же щиты, какие мы видели у Арабов на Шатт-эль-арабе и на Тигре для стреляния франколинов. [291] У охотников здешних поверье, что птица принимает щит за солнце. Ружья в Керринде делают сами жители, между которыми есть хорошие слесаря. Порох часто сами делают; но также покупают его и в Керманшахе.

22 Июня. Пошли обратно в Керринд через Тенг-и-Кушк. Шли до входа в него 1 ч. 30 м. по прекрасному плато у подножия Кух-и-Ноа, поросшему дубами и мастиковыми деревьями. Горный козел выскочил из под самых ног Курдов, но так как они на бегу не стреляют, то и дали ему скрыться.

Четыре тенга рядом ведут через Ноа; первый из них Куйрух [хвост], проходимый только пешком; второй — Кушк, третий Пирюзен [Пире-зен] и четвертый — Исмаил-хан доступны верховым. Для караванов есть обход далее, мимо Кале-и-Шахи, но в два перехода. Вход в Тенг-и-Кушк очень дик и живописен. Направо, в полувысоте скалы, видно род пещеры, не глубокой, с параболическим сводом. От этого проход и название Кушк [киоск]. Подъем до вершины хребта полтора часа времени. Эта часть хребта много ниже середины его, куда мы подымались прежде. Вид отсюда на вершины окрестных гор, но не общий, как с вершин на середине Ноа. Туман помешал видеть панораму. Воздух свеж.

Хребет Ноа составляет границу теплого климата и холодного, в Керринде и далее к северу. В долине Се-зен [три жены] — по ключу, близ деревни Рудга, снег едва падает и тает; тогда как вершина Ноа покрывается зимою непроходимым снегом, равно как и ущелье выше пещеры Гоури. В Керринде же снег лежит несколько месяцев и бывают сильные и губительные вьюги. В долине Дейр паслись прежде лошади из Керманшаха, зимою (Риттер). Но не узнали мы, почему уже года 2 — 3 этого не бывает.

Старшина деревни Рудга и некоторые из наших Турков, провожавшие нас, соблюдали Рамазан и сильно терпели от жара; они рот свой завязывали платком, чтобы он не высыхал. [292]

Пещеру в проходе Сурх-миль (по Роулинсону Миля-и-сурх), о которой говорит Роулинсон (Риттер), называя ее У-так-фер-хад, старшина назвал Так-и-Ферхад-кан.

Спуск с Ноа до Сер-миля 2 ч. Это последнее место при конце долины Керринд и состоит из нескольких ключей, из которых бежит ручеек притоком в Эльвенд; следовательно тут разделение вод, текущих, с одной стороны, в Диалу, с другой, в Керху. У ключей видно основание пограничного столба (Сер-мил), некогда служившего знаком разделения в этом месте турецких и персидских владений; видны также развалины каравансерая. Кочевье Курдов Кельхурр — из Сер-пуля и Кале-и-Шахи, подвластных владетелям Харун-абадским; летом они кочуют в долине Керринда и тогда якшаются с жителями этого места.

По словам старшины, теперь в Сер-пуле огонь, т.е. невыносимые жары, и они туда пойдут не ранее как через два с половиною месяца.

Все эти кочевые Курды мусульмане; Керриндцы же и жители окружных деревень принадлежат к секте Давуди.

О смерти Кельб-Али-хана старшина говорил, что она случилась в Шехризуле (Шехризуре) и что он был в это время там; следовательно рассказ Абд-Али-хана Керриндского оказывается неверным.

Мы отдыхали под черной палаткой Курдов. Из них некоторые возвращались в это время, верхами, с похорон; впереди несли два знамени из платков и раздавалось пение, которое Курды продолжали несколько времени и в кочевье своем; некоторые плясали; потом опять пение мужчин с прихлопыванием в ладоши; потом женские крики, вой, и все в каданс; группы женщин имеют обыкновение ходить из одного кочевья, в другое и выть, где случится, на похоронах. С их приходом вой в кочевье возобновляется. [293]

От Сер-миля до столба Зиарет-и-Сейид-Хайдер 15 м.; потом, мимо деревни Харун, в тенге, с садами и похожей на Керринд, и наконец в наш Керриндский лагерь 2 часа. Всего от ночлега у зиарета при деревне Вергума — 7 ч. 30 м.

Деревни Керриндской долины:

1) Сер-джига (вершина горки); 2) Гаяндахор, на долине; 3) Телесли у горки внизу; 4) Чешме-сефид (белый ключ), у дороги; 5) Какау, вправо у горки; 6) Халата, от Сер-миля 1 ч. влево; и 7) Зиарет-и-Шемси-алемдар.

Старшина деревни Рудга говорил, что они к слову Ноа прибавляют бенд (связь, плотина); но Керриндцы не признают этого.

23 Июня. Получили письма: 1) от Измаила-паши из Сулеймании, с извещением, что там все спокойно, что по слухам, Азиз-бей ушел в бест в Шахскую конюшню; 2) от резидента Кембеля из Багдада, с извещением, что в Басре холера, и в день умирает до 50 человек. Кембель, получивший это известие от французского вице-консула в Басре, полагает, что тут есть преувеличение.

В последней половине Июня собрали чечевицу, пшеницу, ячмень и сделали на зиму запас колючки для верблюдов и ослов. Около Петрова дня поспел хлопчатник; долина зазеленела, с желтыми промежутками снятого хлеба; хлопчатник поливали.

В Гулине убит барс и принесен к нам; их там много. Длина кожи, от морды до хвоста, шесть четвертей; вышина до плеча аршин. Пятна окружены кольцами.

13 Июля. Начал поспевать виноград; говорят, что медведи спускаются с Ноа есть его. В прошлом году убили трех в винограднике. Мы слышали о таких случаях в Хамадане.

Получено известие от доктора из Ханыкина, что в Басре холера прекратилась, унеся 800 человек, вероятно считая ближние селения, т.е. Гырдилян и другие куты. Паша Басрский бежал. По письму Тейлора, холера перешла в Сук-эш-шуюх. О паше писал доктор из Ханыкина, прибавляя, что самум убил [294] тоже несколько человек, захватив их в поле. Наш посланный также был захвачен им около Баакубы и 4 дня пролежал больной. Из Техерана прибыл 2-й керриндский фоудж к своим очагам в полном составе, с оружием и амуницией, как это обыкновенно делается после нескольких месяцев службы, причем люди остаются в домах до востребования. Гураны вооружены новыми английскими ружьями, с кремнями, выписанными чрез Багдадского купца, шотландца Хектора, в числе 10.000, еще при покойном Мехмед-шахе; но доставлены они в Персию только при Наср-эддин-шахе. Пришло известие, что Шах пришел 15 Рамазана в Исфахан, пройдя через Султан-абад, Буруджирд, Гюльпаеган.

16 Июля 1851 г. Солнечное затмение. В 6 ч. 30 м. вечера закрылось 2/3 солнца поперек. Через 1/4 часа солнце скрылось за Ноа. Вершины керманшахских скал освещены.

18 Июля. Байрам. Накануне луна за туманом не была видна. Персияне не празднуют, не увидав луны.

Слухи о холере. В Мухаммере умирало до 30 человек в день; в Басре всего умерло до 640 ч. Болезнь перешла в Кербелу.

О Самуме.

(Сведения, сообщенные английским агентом в Ханыкине)

Самум, в Ханыкине, бывает очень силен. Период его продолжается 40 дней; в начале, действие его слабо; в половине, самое сильное; под конец, сильнее чем в начале. Действии его двоякое. Слабейшая степень состоит в том, что самум охватит человека снаружи; тогда пораженного кладут в воду; через час человек оправляется; сильнейшая его степень, когда человек втянет самум дыханием внутрь; в этом случае, человек чувствует всю внутренность свою как в огне; его тотчас обкладывают всего грязью и дают как можно более пить воды или сосать арбуза; такое пользованье продолжается [295] иногда целый месяц. В нем видно сходство с пользованьем пораженных громом. Если при сильнейшей степени не захватить во время, то человек через 15 минут умирает. На тощий желудок самум действует и сильнее и скорее. Во время самума никто в Ханыкине не выходит из дому до заката солнца; если же выйти необходимо, то завешивают лицо, закрывая в особенности рот. Овцы и коровы поражаются чаще чем люди; овцы, иногда, по пяти, по шести вдруг. Самум особенно опасен, когда он приближается в виде вихря; чем он быстрее, тем опаснее. Воздух в это время наполняется песком, который носится по ветру; сухие листья также. Мгла почти постоянная.

20 Июля. Прибыл из Шираза караван на пути, через Багдад, в Кербелу, Неджеф и потом в Мекку и Медину.

Мирза-Мехди, из Шираза, писец [мунши] английской комиссии, рассказывал о путешествии в Мекку сухим путем и морем следующее:

От Неджефа до Медины караван идет 16 дней. Есть дорога, называемая Зобеидиной, семидневная, но Арабы ее испортили, для того, чтобы караваны исключительно ходили кружной дорогой, под их покровительством и путеводством, и платили им за то. Дорога Зобеиды удобна была для повозок, и непрерывная стенка тянулась по всей дороге, чтобы слепые могли идти ощупью; устроены были везде колодцы. Однажды один мулла захотел как можно скорее сделать этот переезд; Арабы согласились провести его, за большую сумму, но с завязанными глазами, и доставили в 6 дней в Медину. От Медины до Мекки около двадцати дней пути; 4 перехода очень хороши; лимонные и апельсинные сады и т. п. и прекрасная вода; прочие переходы порядочные; воды везде много; между Мединой же и Неджефом иногда по три и по четыре дня нет воды; берут запас ее на верблюдах. Вожаком этого последнего пути в настоящее время никто Абдуллах, богатый Араб из Неджда; у него 500 верблюдов и до тысячи человек для конвоя, по два вооруженных человека [296] на каждом животном, один лицом к голове, другой, к хвосту [для того, чтобы видеть окрестность пути по всем направлениям и не дать себя застигнуть врасплох]. Авангард, состоящей из 100 таких верблюдов, идет всегда на полчаса впереди каравана; 300 по сторонам его и сто в ариергарде. Абдуллах получает в год до 80.000 туманов. Средняя плата, получаемая с поклонника, от ста до пятисот туманов за весь путь. Много бедных, плетущихся пешком, умирает в пустыне от нужды, жара, изнурения, не смотря на помощь, оказываемую им достаточными поклонниками во исполнение завещаний пророка.

В Медине прекрасные воды, проведенные Зобеидою издалека.

Гроб Мухаммеда лежит под высоким, богатым куполом, украшенным драгоценными каменьями, на колоннах. (Три столба из чистого золота; остальная украшения медные. В головах, один большой бриллиант и три жемчужины величиною в кулак (?). — Показание одного Менделийского муллы). Подле гроба Мухаммеда, гробы Омара и Абу-Бекра; Осман же погребен вне города. Одна колонна купола медная, позолоченная; другая серебряная; третья золотая. В Мекке, к ограде мечети, сходят по ступенькам; во внутренность храма ведут 41 дверь. Стены увешены черным бархатом. Кааба лежит в нише, на эстраде.

(Арефе — знакомство или сочетание Адама с Евою, накануне Курбан-байрама).

1 Августа из Багдада получено известие, что Хаджи-Шейх Джабер умер от холеры. Мирза Мехди, только что прибывший, подтвердил это известие.

Накануне привезено было в Керринд тело одного убитого жителя. Ханыкинцы напали на караван поклонников, возвращавшихся из Кербелы; Керриндцы отбили напавших. Между первыми и последними была кровь (хун) и потому они были кровными врагами (хуни). В этой стычке убит был один из Ханыкинцев, которые, вслед за тем, встретили двух совершенно [297] посторонних последней ссоре жителей Керринда, схватили одного из них и, притащив в Mиан-Тахт, убили.

Мирза-Мехди рассказывал, что один из трех братьев вали Пушт-и-куха ездил в Техеран. В то время, когда он был в дороге, в столице получено было известие, что Бахтиари ограбили караван, шедший из Исфахана в Багдад; двор послал гонца на встречу к хану с приказанием, если он может, настичь хищников и отбить добычу. Вали бросился, с людьми своими, на перерез, настиг их в Чар-махале, разбил на голову, отнял награбленное добро и представил оное Шаху, который пожаловал ему за это шалевый халат из своего гардероба.

Во время пребывания Шаха в Буруджирде, пойманы были 9 луррских старшин из кочевавших в Хаве и посажены в тюрьму. По уходе Шаха, Шах-заде Ханляр-мирза послал забрать имущества арестованных; но Лурры не отдали, отбили войска, причем с обеих сторон убито было до шестидесяти человек. Отряд велено усилить и теперь в Хаве драка.

В Керманшахе, говорят, так жарко, как не было уже лет 30.

Рассказы Мирзы Хади, писца Керриндского Хана.

1. Когда получено было, в здешнем крае, известие о смерти Мехмед-шаха, кельхуррский старшина (сын Кейхосроу, см. Риттера) тотчас собрал до пятисот всадников и напал на Зохаб, выжег город, разграбил базары, отогнал скот. Всего убытка, как оценивают Персияне, понес город на 800.000 кранов.

2. Части племен Кельхурров и Гуранов откочевывают зимою, для пастбища, к Ханыкину и даже до Баакубы. Без этого они не могут обойтись, потому что не делают запасов.

3. Слово Гуран происходит от гебран [гебр — огнепоклонник]; в актах так и пишут. Гураны имеют два больших разделения: Зинджари и Керринди. Старшины первых [298] проживают в Гаваре. Они имеют на откупу, от персидского правительства, Зохаб, и недавно нынешний старшина получил на откуп большое племя Синджаби, живущее между Гаваре и Керманшахом.

4. Кельхурры раздроблены на небольшие отделы: Харун-абади, Гиляни, Айвани, Мансури и др. Все вместе они состоят из десяти, двенадцати тысяч семейств; Синджаби, 4000; Зинджари, 7000; Керринди 3000.

5. Зохабскому паше персидское правительство платить 4000 туманов в год жалованья.

6. Во время управления Кермандшхом Мехмед-Али-мирзою, Хан-заде-ханум, владетельница Харунабадская, между Керман-шахом и Керриндом, была девушкой, прославилась своим молодечеством и вольностью нравов, и вследствие этого заслужила прозвание сузмани. Она одевалась мужчиной, предводительствовала налетами, грабила караваны. Мехмед-Али-мирза, наслышавшись об ее красоте, а с другой стороны быв не в силах ее унять, послал ей подарки и предложение выйти за него замуж. Она было согласилась; но Кельхурры, опасаясь подпасть под власть Мехмед-Али-мирзы, успели внушить ему стороною, что Хан-заде-ханум уже не деви, а и по распутству своему не заслуживает чести быть его женою. Женитьба таким образом не состоялась; но Ханум была назначена начальницей племени Кельхурр и с тех пор управляет им. Она разбила однажды войско Мутемид-эддоуле.

7. Керманшахский губернатор платит в казну 60,000 туманов. Из своих доходов содержит людей, а из казенных денег уплачивает войску, пансионы шах-заде [принцам], муллам и пр; так что в Техеран много-много отсылается им тысяч восемь.

Вали Сенне важнее Керманшахского губернатора. Он платит в казну 170,000 туманов; да сам получит с страны столько же. Теперь настоящая правительница Сенне дочь [299] Фетх-Али-шаха, бывшая замужем за покойным вали Курдистана. У нее два сына; один, наследовавший отцу, был непокорен матери при Мехмед-шахе. По воцарении Наср-эддина, ее поддержали, прислали схватить ночью сына ее, вали, и отправили в Ардебиль. Меньший брат Аманулла хан Гулям-и-шах был назначен правителем.

9. Сузмани основали свое местопребывание близ Сенне, в числе двухсот семей. Они имеют дома, возделанные поля и прочее хозяйство; женщины торгуют собою. Слово сузмани не имеет, как говорят, значения; но означает в Персии плясунью, певицу и развратную женщину. [Быть может, как объясняют некоторые Персияне, слово это составлено из двух, арабского, су — зло, и персидского земан — время, век; су-и-земани — современное зло?!]. Семейства, живущие в продолжении некоторого времени на чужой земле, платят владельцу условную дань, не освобождаясь при этом от платы правителю Сенне. Если же поселяются где-нибудь на постоянном жительстве, то отчисляются от Сенне, как напр. мы видели таких в Каср-и-Ширине. где они называются Думми.

10. В Фарсе 60,000 семейств Илиятов — оседлых [Дехнишин] — живущие в деревнях и [Чадыр-Нишин] живущие в палатках.

11. Мамасени самое разбойническое племя из Бахтиарцев. Прочие их боятся.

12. Кара-гузлу большое тюркменское племя между Хамаданом и Казвином.

13. При Мехмед-шахе войско считалось только по расписанию. При нынешнем шахе потребовали фоуджи на лицо, в Техеран. Их явилось 78; прибавили к ним 22, — чтобы составить ровно сто фоуджев; в каждом от 800 до 1000 человек. Конница в Персии нерегулярная; всего 30,000 человек; лучшая — из Фарса, после них Бахтиары, и уже за ними следуют Хорасанские и Азербиджанские всадники. Но в случае [300] надобности, могут выставить вдвое. Легкая артиллерия на верблюдах.

7 Августа. В эту ночь, три каравана были ограблены Курдами Джаф, между Каср-и-Ширином и Сер-пулем. Грабителей было около ста конных; они забрали шесть вьюков с товарами.

11 Августа. Получено известие, от Мирза-Джяфер-хана из Буруджирда, что холера в Мухаммере унесла 600 человек, в том числе от 40 до 50 сарбазов и начальника войск в Мухаммере, Тушмал-хана. О шейхе Хаджи-Джабере умалчивалось. Из Мухаммеры холера пошла вверх по Каруну в племя Бауи, где уже умерло до 400 человек, и в Феллахию. Посланный подтвердил, что Шах-заде Илдирим-мирза разбит Луррами в Хаве. Они на него напали ночью и взяли две пушки. Сам он ускакал на первой попавшейся ему лошади. Лурры гнали войско до Бисутуна. Шах-заде вновь собирает в Буруджирде войско.

25 Августа. Вышли из лагеря в 6 часов утра; до деревни Сер-джига час; вправо от нее, с версту, от подножия кургана, строится новый большой дом владетелем деревни, Хосров-ханом, и новая деревня около дома. Через 1 ч. 45 м. вошли в проход Гаване-ра из долины Керринда в параллельную долину к западу. Когда мы ходили в Гулин, то караван наш шел здесь. Дорога хорошая и удобная. Артиллерию провезти можно; кавалерия может пройти в одну лошадь; но по ширине прохода можно фланкировать движение застрельщиками. Длина перевала около 15 м. По выходе, вправо идет дорога в Гулин и Дейр; прямо и влево, в Мендели; первая, на крутой, горный перевал Казан-Шикен [разбивающий котлы]; вторая, на Джоумерг. На левую дорогу, несколько дальше, выходит другая дорога из долины Керринд, от имама; туда мы повернули. Перевал к имаму хорош, [301] гладок, не крут и проходим для всякого рода войска. У имама расходятся от Керринда три дороги: одна, по которой мы прошли; другая, восточней, в Джоумерг; третья через дер. Гаусур в Гауаре — по этой пришли в Керринд Англичане. Еще один час идет долина в Харун-абад и выходит на большую Керриндскую дорогу.

Макам Шемс-алемдар небольшое здание из плотного известняка, которого некоторые куски переходят в грубый белый мрамор; верхний свод обвалился; внутри — гробница, обложенная крепким цементом; на нее положены, в виде приношений, камни разных величин, правильные, круглые, три деревянные ложки, ветка винограда, но без ягод, иголка, кусочек синего черепка. Перед входом в макам низкая ограда из дикого камня; в ней, и кругом здания, могилы с надгробными камнями, невысокими и не в виде столбов. В 5 минутах отсюда деревня Телисм под курганом, имеющим высоты до десяти саженей, хорошее место для батареи. От макама до лагеря 1 ч. 45 м. но дороге и не в прямой черте. Несколько следов развалишь деревень.

6 Сентября. По известиям из Ханыкина, там открылась холера, равно как и по окрестным селениям и в караванах поклонников. В Ханыкине было два раза землетрясение: 4 сентября перед закатом солнца и в среду, 5, после восхода солнца. Натуралист Ноэ приехал из Багдада; там в центре города холера; Ноэ видел, как она повалила одного человека на Багдадском мосту и задушила его. Сераскер Намык-паша вышел с войском из Багдада к Мендели для наказания Арабов Шаммар-Тога, произведших грабительства в деревне Белед-руз и других.

9 Сентября. Вышли из Керринда в Беванидж.

Прошли через ущелье Керринда, ширина которого, в самом местечке, не более 50 саженей с боками недоступными; дома стесняют проход так, что по местам едва проедет один всадник, и пехота не везде пройдет рядами; кроме того, два [302] крытых прохода защищают две дороги в виде ворот, шагов до 30 длиною. Штурм местечка, достаточно занятого, едва был бы возможен. При ручье, из которого образуется речка Керринда, дорога разделяется: на право в Гаварек, влево, в Беванидж. Мы пошли по последней; она идет дефилеем, который, подымаясь, уменьшается и нигде не представляет ни больших трудностей, ни особенных теснин. Вскоре, вправо, отделяется ветвь, которая тоже приводить в Беванидж, но несколько кружней и селениями; наша, левая ветвь, поднялась в гору, с которой представилась глазам долина Беванидж, внизу, в общем направлении долин и гор, с северо-запада и к юго-востоку; вправо открылась вершина Келян-Казы.

Беванидж есть название всего округа, имеющого несколько деревень в долине; но ни одна деревня не называется этим именем. Спуск туда очень крутой; но орудия можно спустить и поднять людьми на веревках. Жители Беваниджа — Гураны. Долина имеет мало воды; весною течет ручей, составляющий начало реки Зимкан, или впадающий в нее при самом верховье. Летом и зимою жители довольствуются несколькими взрытыми ими в ложе речки проточинами ключей, достаточными и для них, и для скота. Они послужили для животных и нашего каравана. Земледелие долины довольствуется дождевою поливкою; такие поля называются дам. Грунт земли коричневый; хлеб весь уже давно был убран; садов нет; кое-где видны тополи при источниках. Деревни построены так, что дома, все вместе, представляют общую форму укрепления; фронт с полубастионами для взаимного обстреливания.

Долина открывается глазу часа на два с половиною в длину и имеет от 30 до 45 минут ширины. К северу обставлена она хребтом Далеху, на который взбирается с долу дорожка до Кале-и-Зенджцр [цепная крепость] 3 ч. 15 м. К востоку перевал через высоты в долине Гаварек; к западу небольшие горы, через которые проход прямо ведет в Риджаб, а левее, [303] другой проход в Керриндскую долину, через деревню Харир и к Сер-милю. Следовательно долины Керринд и Беванидж соединены тремя проходами: 1) через местечко Керринд, кратчайший, но трудный; 2) через Харир, кружнее, но положе; и 3) через Сер-миль, самый кружный, но и самый удобный. Мы прошли через первый; расстояние между нашим лагерем в Керринде и лагерем в Беванидже 3 ч. 30 м. Последняя из этих долин возвышеннее первой; это видно даже на глаз и ощутительно по разнице в температуре; в Беванидже летом всегда свежее чем в Керринде, — яйлачнее, как выражаются мусульмане; а зимы сильнее; утром, мы должны были развести огни, чтобы обогреться. Кале-и-Зенджир и Керринд яйлачнее Гаварека.

10 Сентября. Мы пошли в Риджаб [или Риджоу, Курдское произношение названия риз-аб — водопад].

Час шли равниной, потом небольшим удобным для следования дефилеем; поднялись по нем и через 1 ч. 15 м. от лагеря вышли на возвышенную точку, господствующую спуском в Риджаб; отсюда прекрасный вид на горы. После очень крутого спуска, чрезвычайно трудный подъем, для артиллерии совершенно недоступный. Далее, дорога все углубляется в ущелье Риджаба; справа и слева высокие горы; начинаются деревья вдоль засохшего русла ручья, весною и во время дождя обращающегося в ложе стремительного потока. Через 4 ч. 30 м. до источника реки Эльвенд. Тут мы остановились. Ключ бьет из скалы под вековым чинаром; тотчас образуется значительный ручей; но не далее, как в шестидесяти шагах, он теряется под землею и опять вскоре выходит на поверхность, уже гораздо в большем объеме. По ручью начинаются сады; горы кругом подымаются все выше и выше; дорога круто спускается и большею частью чрезвычайно трудна; речка все увеличивается в размерах от ключей, принимаемых ею на пути; на ней мельницы и — водопад в две или три сажени шириною. Ущелье [304] потом круто наворачивает на лево; скалы по бокам образуют отвесные стены; одна вершина, нависшая над самим ущельем, может иметь, приблизительно, от двух до трех тысяч футов над дорогою.

В означенном углу поворота находится деревня Риджаб, расположенная чрезвычайно живописно; она имеет около ста дворов, мечеть с минаретом, о которой упоминает Риттер (по Роулинсону). Дома в деревне хороши; но видно много развалин; жители летом переходят в сады. Далее, дорога идет круто вниз, по скользким камням, между скал и искусственных каменных стенок к мосту на речке, имеющей уже около пяти саженей ширины; вскоре, другой мост; речка чрезвычайно быстра и низвергается водопадами ниже второго моста. Оба моста очень дурны и едва проходимы для лошадей; из предосторожности, лучше спешиться. Скалы у второго моста суживаются, оставляя только проход для речки, что и составляет род ворот саженей в восемь ширины. Здесь, у моста, надпись на скале едва на поларшина от земли, персидская, древняя. Немного выше и левее, видны остатки нескольких букв древнее первых; по словам жителей, они испорчены деревенскими мальчишками. За мостом, вскоре, дефилей расширяется; на право, скалы, на лево, сады, вдоль речки. Вид на них сверху прекрасный.

В получасе далее, дорога выходит на открытое место; на каменистом плато следы развалин: башни, обтесанные камни, каналы и как будто ров с одной стороны. Здесь мы стали лагерем. Внизу сады, луга и рисовые посевы. От лагеря в Беванидже до лагеря в Риджабе шли 6 ч. 5 м.; из этого числа, дефилеем Риджаба около четырех часов, теснина эта непроходима для войска, разве для небольшого отряда пехоты с очень легкими вьюками.

11 Сентября дневка в Риджабе.

Беваниджский хан, арендующий Риджаб, встретил нас как хозяин. [305]

Риджаб принадлежит Керманшахской провинции; жители его сунниты, а в Беванидже — Давуди. Здесь летом очень жарко; фрукты прекрасные: фиги, абрикосы, виноград среднего достоинства и растет между другими плодовыми деревьями, около которых он обвивается толстыми лозами; мы видели одну из них до 6 вершков в диаметре; другую, толще руки, на очень большой высоте около чинара. Много гранат. Мы завтракали в первый день у второго моста, у водопада и провели там все жаркое время дня. Слышали, что вода реки Эльвенд очень тяжела для питья, после своего выхода из земли близ истока; далее же и до ухода под землю — легка и здорова. Вода речек дает сильный осадок; нам показали ветви дерева, лежавшие не более двух месяцев в воде; они были совершенно покрыты осадком извести; от этого осадка образуются по руслу речек толстые пласты; их выламывают, чтобы обделывать берега реки в садах стенками, на случай разлива. При нас, несколько человек, стоя в воде, где она была помельче, обламывали этот нагар; цвет воды, особенно при освещении солнцем, прозрачно-зеленый. В речке есть рыба, похожая на форель, — тогда как в реке Керринд рыба принадлежит к фамилии карпов. Вода отводится многими каналами для орошения рисовых полей, огородов и садов. Климат, но особенно вода, в Риджабе нездоровы; много лихорадок и почти все встречавшиеся нам имели вид болезненный; но народ красивый; черты лица и оклад замечательно хороши; многих видели с голубыми глазами; тип совершенно отличный от Гуранов, имеющих еврейскую наружность. Жители носят фесы и маленькие чалмы. Риджаб назывался Дер-тенгом и принадлежал Туркам, до Мехмед-Али-мирзы. Название Дер-тенг [дверь или вход дефилея] носят многие местности в горах. Говорят, что Турки продали эту местность Гуранам; а Кале-и-шахи [крепостца царская] (другие произносят Шахин) [крепостца ястребиная] — Кельхуррам. [306]

Риджаб, своими естественными очертаниями, имеет большое сходство с Гулином; но последний величественнее. Мы видели тенг, сквозь который река Эльвенд пробивается на равнину. Там, где оканчиваются сады и рисовые посевы, около одной версты от нашего лагеря, река входит в ущелье, которое сперва не глубоко, но, понижаясь по склону течения, образует ужасной глубины щель в роде Пуль-и-тенга, вчетверо, впятеро глубже и шире последнего; расстояние между верхними краями доходит до ста саженей. Длина всего ущелья не велика; но трудно было определить ее, даже на глаз; глубиною же оно не менее четырех или пятисот фут. Стены совершенно отвесны; можно подойти к самым краям и видеть дно пропасти; но спуститься невозможно иначе, как в том месте, где река входит в ущелье. Тогда можно пройти по тропинке через все ущелье и выйти в равнину вместе с рекою. Часть тропинки видна сверху; но мне казалось, что только горные козы могут карабкаться по ней и что она протоптана не людьми, а зверями; но нам сказали, что по ней ходят пешие, как по кратчайшему пути из Риджаба в равнину. Река сверху кажется ручейком, а водопады и деревья — кустарниками. Орел плавал над бездною, но ниже нас. Подобная щель могла быть произведена только землетрясением, и ключи, составившие реку Эльвенд, не могли иначе явиться как с образованием этой щели; иначе вода не имела бы исхода.

Из Риджаба в Сер-пуль-и-Зохаб отходят. дороги, сверх той, по которой мы пришли из Беваниджа:

Первая, через реку вброд, у входа в ущелье, а потом, по левой стороне реки, округом Бешиве, заключающимся между рекою и подножием главного хребта гор. Эта дорога лучшая для караванов, но кружная; по ней расстояние до Сер-пуля около десяти фарсангов.

Вторая дорога идет через Пир, в четверти часа от лагеря; потом вдоль ущелья спускается в равнину, по спуску [307] чрезвычайно трудному; далее, по правому берегу реки, опять трудный спуск для караванов и невозможный для артиллерии.

Третья идет также через Пир, и соединяясь с дорогою из деревни Зерде, в Сер-пуль, поворачивает влево и сходит в равнину по спуску еще более трудному и почти непроходимому для караванов, тем менее для артиллерии; по спуске, эта дорога соединяется с второй дорогою.

Четвертая, от Пира поворачивает на деревню... [названия деревни этой, так же как и Пира, в журнале не выставлены], а от нее разделяется и идет или на Пир-Баба-Ядигар, или на деревню Зерде. Третья и четвертая дороги сняты нашими офицерами.

Кроме этих четырех дорог и пятой из Беваниджа, еще отходят две горные тропинки, одна к каравансераю Миан-Так, по Керриндской дороге; другая в Пир-Баба-Ядигар. По первой из них проехал Химмет-Али, персидский конвойный офицер, состоявший при нас, в 3 ч. времени, и утверждает, что она для караванов непроходима.

12 Сентября. Из Риджаба поехали в Зерде на деревню без названия (см. выше) и на Пир-Баба-Ядигар. Огранович поехал туда же прямой дорогой; за ним пошел и наш караван.

Сперва мы проехали мимо Пира... минутах в двадцати от лагеря, объезжая дурной брод через ручей. Пир прекрасно расположен на возвышении; кругом Пира кладбище; некоторые надгробные памятники, как обыкновенно у мусульман, стоят столбами вышиною сажени в полторы; они складываются вообще или из плиток или из кирпичей и оштукатурены; наружным видом похожи на верстовые столбы. Несколько вековых чинаров и дубов осеняют Пир. Подобные деревья, около гробниц угодников, священны; упавшие сучья или самые деревья, если они высохнут и упадут, остаются нетронутыми; коснувшийся до них совершил бы святотатство и был бы убит. Ряд молодых тутовых деревьев, насаженных на одной стороне кладбища, еще более придает ему красоты. [308]

Отсюда дорога идет по волнистой местности без особенного характера до деревни... 3 часа от лагеря. Деревня эта при входе в ущелье; расположена по террасам, вдоль ручья, выходящего из ущелья. Вдоль дороги видны конические печи для обжигании алебастра. В конце деревни, при самом начале ущелья, дорога разделяется; одна ветвь идет прямо в Зерде; другая, тропинка, поворачивает вправо, в ущелье. Мы поехали по последней. Она поднимается по щели, не более сажени шириною, по скользким плитам русла ручья. Надо пройти пешком это место. Несколько жителей и один дервиш проводили нас. Они показали персидскую надпись на скале на высоте двойного роста человека. Она сделана грубо. На противоположной стороне щели, между скал и на высоте футов до ста, дервиш указывал нам на талисман, который снизу кажется кругловатым, выдавшимся камнем; потом, в ручье указал он на плоский камень с фантастическими вырезками на одном крае, вероятно начертанными напором воды или другою игрою природы. Дервиш сказал, что на этом камне Баба-Ядигар молился и приложил к нему свою печать. Дервиш прибавил, что очень высоко на скале есть выдолбленное место, где двое могут сидеть, и что по местному поверью, там вблизи зарыт клад. Нам казалось, что в этом месте ущелья искусственные стенки преграждали вход в него, а следовательно нет с этой стороны доступа и к Баба-Ядигару и к крепости Ездиджцрда (см. ниже). Далее дорожка идет глубоким ущельем, сперва вдоль ручья, где видны мельницы. Несколько гранатовых деревьев и один платан, очень примечательный, потому что несколько толстых стволов выходят из одного корня; эта древесная семья чрезвычайного объема и развесиста. Через 15 м. ручей прекращается и тропинка разделилась; правая ветвь идет на Риджаб (см. выше), а левая, по которой мы пошли — на Баба-Ядигар, по дикому ущелью и очень трудному подъему. В ущелье жарко. Много деревьев, буков и смолистых. На некоторых из этих последних [309] были сделаны насечки, а в насечки вставлены глиняные чашечки, как мы видели в Гулине, для собирания терпентина.

Через час времени от входа в ущелье, мы достигли малого плато на вершине прохода. Здесь представился нам крутой спуск к Баба-Ядигару, и вершина здания; потом развалины крепости Ездиджирда на отдельном конусе и противоположная высочайшая скала, с остатками развалин на вершине. Вид вдаль простирается на вершины гор Сулейманских, на течение реки Сирвендт, и на дальнюю развалину за Зохабом и Каср-и-Ширином.

Баба-Ядигар. Этот зиарет находится в живописнейшей долине, на средине спуска к деревне Зерде. Здание построено из дикого камня и выбелено алебастром; оно четыреугольной формы с конусообразным куполом. Перед входом, довольно пространная площадка, в виде притвора, обнесенная каменного оградой; пол выштукатурен также алебастром. Поклонники обыкновенно проползают на коленях кругом этой площадки, прежде нежели войдут через приступок в комнату другой каменной ограды и потом уже внутрь здания; туда ведет низкая и узкая дверь; комната тесна и слабо освещена через дверь; посредине стоит самая гробница в виде четыреугольного катафалка с маленькою решеткою наверху; толстый ковер на полу; шелковая ткань покрывает гробницу и на ней, обыкновенные в этом крае, приношения — лоскутки, камни, окаменелости, медные бляхи, кажется от изломанной лампады; мы взяли некоторые на память; натуралиста Ноэ утверждал, что одни из них есть окаменелый допотопный плод, с какою-то чешуей, нечто в роде ореха. Лофтус в другом находил что-то похожее на коралл.

Гробница Баба-Ядигара из индейского дерева. Она прислана, по словам Курдов, из Индии, на верблюде, каким-то благочестивым человеком. Цвет дерева, принимаемого за сандал, коричневый; кругом гробницы надпись, вырезанная на дереве, [310] но не сквозная как на гробницах Эсфири и Мардохея. Окрест здания множество деревьев, вековых чинаров и дубов. Внутри первой ограды, около площадки, три прекрасных кипариса. Вблизи зиарета несколько бедных домиков и хижин для дервишей. Этих последних мы видели здесь человек десять. Один из них был некогда поваром у знаменитого муллы Хаджи-мирзы-Агасы, первого министра Мехмед-шаха. Нам подан был к завтраку необыкновенно чистый и вкусный сотовый мед и прекрасные гранаты.

Шагах в двухстах от зиарета выходит извилистый источник, который, сбегая вниз по ущелью, доставляет воду и деревне Зерде. Вода очень легкая и здоровая, так что за нею приезжают сюда из Зохаба, как за единственной во всей стране хорошею водой. Исток ее находится в очень живописном месте: из скалы вытесан род балкона над источником; необыкновенно толстый и развесистый чинар осеняет ключ; на коре чинара вырезана надпись. Вниз, по источнику, группы разных деревьев: тут, чинар, граната, дуб и пр.

От зиарета дорога в дер. Зерде спускается между отвесными, как будто обделанными гладко скалами; на правой скале зиарет; пространство между скалами не более нескольких саженей, и очень вероятно, что во время Сассанидов искусственные стены запирали здесь проход, единственный между деревнею Зерде и замком Ездиджирда.

Кроме дороги, спускающейся от Баба-Ядигара к Зерде, еще отходит оттуда горная тропинка к северу в горы и на равнину Зохаба. Она проходима только для пеших горцев. Дорога в Зерде идет вдоль ручья. Перед выходом из теснины, она огибает, справа, подножие конуса с замком Ездиджирда.

В скале, над дорогой, видна двойная пещера, сделанная руками человеческими; жители называют ее жилищем дочери [311] Ездиджирда. Снизу нет к ней доступа; к ней можно только спуститься с развалин замка, на веревках и с опасностью жизни. Горцы лепятся до нее по скалам сверху и без веревок; но не все решаются на такой подвиг. При выходе из ущелья, плато и вправо деревня Зерде, до которой от Баба-Ядигара полчаса; от деревни (без названия) до зиарета около часа; а всего от Риджаба мы прошли до нашего лагеря при Зерде 4 ч. 30 м.

Плато Зерде, с прилежащими скалами, называется Бан-зерде [т. е. Бенд-и-Зерде]. Вечером осматривали развалины в садах. Описание их у Риттера мы нашли верным. В свое время место это могло считаться крепким; ныне оно может служить укрепленным лагерем для владения Зохабом и окрестного равниною, особенно для отдыха войск и устройства лазаретов.

От Зерде ведут дороги, вправо — в Зохаб, по спуску, говорят, очень трудному; влево — в Риджаб; оттуда пришел наш караван; и еще одна дорога прямо по трудному спуску с плато.

Возвышение замка Ездиджирда над плато, Роулинсон определил в 2000 фут; но я полагаю, что его не более 1500 фут.

13 Сентября. От Зерде до Сер-пуль-и-Зохаб.

Чтобы осмотреть развалины замка Ездиджирда на вершине скалы, мы поехали опять чрез ущелье Баба-Ядигар. С плато Бан-зерде это бывшее укрепление можно считать недоступным, и теперь, когда нижняя, окружная стена, обнимавшая все постройки Ездиджирда, разрушена, едва возможно подняться к развалинам пешком, карабкаясь по камням.

Одна доступная дорожка заходит с тылу от вершины ущелья Баба-Ядигар до деревни без названия. Мы взошли по ней на вершину конуса, откуда нам открылся вид на дальнюю окрестность, подернутую туманом, который и мешал нам рассмотреть ее. Отсюда, с большим трудом, то спускались мы, то подымались опять, около 15 м. до развалин. Они невелики. [312]

Ясно, что замок служил цитаделью для нижнего укрепленного места. Целы еще части стен и полукруглая башня, слитые в один отвес со скалою к стороне Баба-Ядигар, который стоит внизу. На другой стороне плато стены более разрушены; здесь, хотя с трудом и опасностью, но все-таки можно спуститься на плато. Несколько подземных подвалов, со сводами, служили, по мнению жителей, для запасов и сохранения льда, что очень вероятно, потому что воды нет на этой скале, и надо было бы доставать ее или из источника Баба-Ядигара, или снизу, из Зерде, что, во время осады собственно цитадели, было бы невозможно. Между дикими скалами, доставлявшими запас главного материала для постройки замка, видны куски кирпичей, употребленных, вероятно, на внутренние постройки. Отсюда можно также спуститься к двойной, искусственной пещере, так называемому жилищу дочери Ездиджирда; но с такою видимою опасностью, что мы не решились идти.

Далее мы опять проехали через деревню (без названия) на спуск, трудный в высшей степени — крутой, извилистый и скользкий по свойству камня, похожего на белый мрамор. Спуск этот едва ли проходим для навьюченного скота, потому что дорога с большими уступами... Мы спускались около 15 м. Караван должен был обойти кругом на Пир, близ Риджаба.

Спуски с плато Бан-Зерде, которые служат как бы ступенями к главному хребту гор, уже находятся в равнине Зохаба на берегу Эльвенда. На другой, т.е. на левой стороне реки, округ Бешиве; на правой, Сахра-и-Зохаб; несколько возвышенностей волнуют ее и скрывают от глаз самый Зохаб. На Сахра-и-Зохаб, равно как и в Бешиве, много кочевий Гуранов из Кале-и-Зенджир, недавно спустившихся с гор Далеху, на зиму, потому что хан Гуранов из Гаварека держит Зохаб на откупу.

Река Эльвенд разветвляется здесь на рукава и отделяет от себя много каналов для орошения полей, с которых жатвы [313] уже были сняты; высоте тростники и местами, изредка, сады, по реке. Далее, дорога пошла прямо, через невысокий перевал, в Зохаб. Мы повернули влево, мимо болотистого луга, поросшего камышом; встретили несколько кочевий; переправились через реку вброд, едва в полколена лошадям и, выйдя на большую Багдадскую дорогу из Керманшаха, пришли в лагерь наш при Сер-пуле.

Всего шли — от деревни Зерде до замка 45 м.; оттуда до деревни (без названия) 1 ч. 15 м.; далее, до спуска 45 м.; спуском 30 м., а потом, до лагеря 2 ч.; таким образом сделали весь переход в 5 ч. 15 м. Караван шел кругом столько же, по лучшей дороге.

14 Сентября 1851 г. Дневка в Сер-пуле. Жару более 32 1/2°. Река [бегущая, как и в Риджабе, между двух отвесных скал] мелка; брод до колена. С каждой стороны реки по две таблицы изображений, как в Р. [Риджабе]. Первые, как направо, так и налево, до того испорчены, что ничего нельзя рассмотреть; вторые разобрать не трудно; фигуры и надпись пехлеви. На второй таблице направо изображен человвк, идущий в короткой тунике и несущий что-то в руке, палку или сверток. Чтобы приблизиться к изображению, надобно подняться по трудной тропинке, высеченной в скале. Поутру поехали мы к

Дукан-и-Давуд [лавка Давида]. От лагеря, по дороге к Кале-и-Шахи, шли 40 м.

Доступ к пещере Давуда на высоте, примерно, четырех сажен. Скала имеет легонький натуральный откос; высота всей скалы около 500 фут. Общий вид пещеры чрезвычайно живописен. Наружное отверстие в пещеру, параллелограмм, обведенный карнизом, как зеркало рамою, но невыступающим, а как бы вставленным в скалу. Внутреннее отверстие четыреугольником; один край этого четыреугольника выломан вместе с частью скалы. Два Керриндца поднялись туда по неровностям скалы с удивительною ловкостью. На спрос наш, как они не боятся [314] лезть, они заметили, что бояться лезть к Дукану — грех. Спущенною ими веревкою они подняли третьего товарища, потом и меня, и Ограновича, и Черчиля.

Керриндцы [которые, как было выше сказано, все принадлежат к секте Давуди] описывают древность эту следующим образом: на площадке были две колонны, от которых остались одни базисы и части вершин; диаметр их около полуаршина. В дверях не было петель, как и в Накш-и-Рустеме; камень плотно заделывал отверстие, вероятно с замазкой, и потому, выбивая этот камень [для того чтобы проникнуть в пещеру], отбили часть скалы.

Внутри, большая погребальная комната; потолок со сводом; налево от входа — место для гроба, в роде закрома; длина 3 аршина; на полу, против середины, желобок, как будто для того, чтобы, поставив гроб на веревках, можно было их вынуть; в конце гробницы, на внутренней стене, неправильная дыра, как будто гроб имел какое-нибудь укрепление; выше места гробницы, в стене, у ног и головы, по две нишки рядом; но не для лампад, как сказано у Роулинсона, а для вкладывания палок, вероятно, чтобы на них навешивать покрывало или намостить платформу для курений. Самая малая лампа или плошка не могла бы поместиться в нише. Кроме этого ничего нет в пещере; на потолке птичье гнездо, обмазанное каменным цементом и очень крепко, быть может ласточкино. На скале изображена фигура с свертком в руке. Внизу, на каменной эстраде Лофтус нашел, в пепле, зуб ягненка, принесенного в жертву.

Близ Дукан-и-Давуда проходит также дорога на Керринд. По дороге этой следуют в тех случаях, когда вода Эльвенда, у Сер-пуля, высока; и речку переходят или вброд, или по мосту. Вечером того дня поехали мы осматривать

Развалины Холвана. До остатков стены 30 м., вдоль хребта. Далее на источник Кара-булак около 15 м.; ключ не [315] пахнет серой, как сказано у Риттера. Мы все пили воду и нашли ее очень приятною на вкус; воды эти образуют род прудика, из которого выбегает ручей. Далее, на холме, могло быть значительное здание; обломки камней. Проводник, мирза из Керринда, кочевавший здесь лет 20 тому назад с отцом, видел тут камень с надписями и хотел нам его показать; но, не найдя, сказал, что конечно Курды его разбили. Далее, выехали к реке, против впадения речки Дейр с противоположного берега. Правый берег Эльвенда крут, высок; а левый низменный и поросший тростником; видели здесь много уток.

Возвратились по Багдадской дороге. Опять перешли стену, которая тут уже в виде вала, и невысока. Оттуда также 30 м. до двух каравансераев, из которых один в развалинах. Перешли на левый берег реки и поднялись на искусственный холм, где вероятно была цитадель; холм имеет саженей 15 возвышения; вершина изрыта и засыпана обломками камней.

На этом холме, дней 20 тому назад, житель Сер-пуля нашел большой золотой перстень с печатью, в который, по словам проводников, входили два пальца. Жид выменял перстень на 12 кранов и продал в Ханыкине за 8 туманов.

Опустясь с цитадели по противоположному скату, перешли опять на правый берег по каменному, на устоях, мосту, который хотя и поврежден в настилке, и без парапетов, но еще крепок.

Видно, что местность Холвана, на правом берегу, заключается между стеной, рекой и скалами, в треугольнике; а на левом берегу была цитадель и еще видны небольшие курганы и развалины. В углу, между Эльвендом, Дейром и скалами, в проходе, у правого берега, видно начало искусственного канала.

15 Сентября. От Сер-пуля к Керринду 2 ч.; все по равнине. В сорока минутах от лагеря, на право, Дукан-и-Давуд. Потом вход в горы. Ночевали при начале подъема, в 2 ч. 30 м. у каравансерая Па-и-так. На горе развалины Ануширвана. Название [316] Моули-Гяур, приведенное Роулинсоном (Риттер), оказалось неизвестным жителям. Все подобные развалины Курды называют Гебран или Гаури, приписывая их огнепоклонникам.

Здание Так-и-гырра [горная? арка] видно было из нашего лагеря. Долина живописная, с трех сторон окруженная — амфитеатром гор, а с четвертой вид в тумане на равнину Зохаба.

16 Сентября мы шли 35 м. до Так-и-гырра. Видом, здание очень напоминает фонтан на Пулковой горе по старой Гатчинской дороге. Так нельзя считать за укрепленный пограничный пост древних на рубеже Ассирии и Индии (Роулинсон). Здание это скорее могло быть нечто вроде таможенной будки, а в то же время монумент... Но не простое ли это место отдохновения, прохладное и уютное, устроенное на половине этого крутого, трудного, каменистого подъема к Сер-милю, как те кресла или скамейки, которые ставятся на парадных лестницах в наших многоэтажных домах? Судя по небольшим, сравнительно, размерам Така, едва ли он мог иметь другое, более сложное назначение.

Постройка, стоящая теперь на левой, при подъеме, стороне дороги, прислонена в скале, которая служит даже заднею стеною Така; она имеет снаружи вид портика; высота до трех сажен; ширина фронтона до четырех; глубины всего шага четыре; ширина внутренности 5 шагов. Сложена она из больших кубических глыб песчаника, или белого, но грубого мрамора, такого же точно, из которого сделан гроб Кира; глыбы меньше Кенгаверских и не так близки к настоящему мрамору. Все здание четыреугольное; но внутреннее углубление образовано сводом, от того и названо Так; Гырра, полагают, имя человека; [но не искажение ли это, или одно из многих существующих видов искажения, слова гебр, гоур, гяур... Лурры, так же как и Финны, везде удвояют букву р; или быть может оно есть искажение слова гар, по персидски пещера; а Так именно имеет [317] вид пещеры?]. Снаружи сделано украшение в роде корниза; много камней упало, особенно с фронтона, и лежат разбросанные около дороги и у подножия Така. Против него, через дорогу, видны остатки основания здания, которое могло быть караульным домом. Место это представляет возможность для пеших людей обойти все строения; но вьюки не могут миновать дороги, по крутости и неровности прилежащих скал; это одно обстоятельство наводит на мысль, что строения эти скорее могли служить помещением для сборщиков пошлины и передовым въездом в Мидию, чем каким нибудь укреплением. Конечно, все это одни догадки.

Скалы, подымающиеся прямо переде глазами едущего в Керринд, чрезвычайно высоки и величественны; примерно можно положить задние скалы, т.е. высочайшую вершину горы, тысячи в две футов над Таком, а ближайшие на тысячу; поэтому дорога от Така нейдет прямо на них; но склоняется круто вправо и вьется по отклонам, возвышаясь постоянно; следовательно, и подъем не очень крут и возможен для артиллерии, но без обоза.

От места нашего ночлега в Па-и-Так отходят две тропинки; одна, доступная конным, но не каравану, обходит, южнее, в Сер-миль, где соединяется с большой дорогой. Пешеходы, носившие нашу почту, обыкновенно сокращали свой путь, идя по этой дорожке, и откуда также проходили по горам, в Каср-и-Ширин и Ханыкин. Этим они избегали и разбойников, стерегущих караваны по большой дороге. Другая дорожка от Па-и-Така идет по речке вверх и поднимается на скалы влево, где соединяется с большой дорогой от Така, сокращая ее выгиб; но эта тропинка только «для птиц», как выразились Курды; и в самом деле, но ней может пробраться один только пеший и ловкий горец.

Далее, в продолжение двух часов, дорога идет каменистыми дефилеями, по которым войска могут тянуться — пехота по два [318] человека в ряд, конница по одному, а артиллерия с трудом и очень медленно. Скалы, поросшие дубовыми и мастиковыми деревьями и колючими кустами, с отделившимися глыбами камней, представляют возможность горным стрелкам сделать этот двухчасовой подъем недоступным. На половине его в часе от Така местность немного расширяется и тут расположен каравансерай — Миян-тахт [трон на половине (пути)] или Миян-Так [арка на половине (пути)] — Курды говорили и то и другое, также называемый Миян-и-дженгель [средина леса]; но название Абда-хан, по Роулинсону, неизвестно ни здесь, ни в Керринде.

Подле каравансерая, небольшая Курдская деревня и здесь же таможенная от Керриндского хана застава, где просматриваются тезкере (билеты) идущих в Турцию. От Миян-Така отходит дорога в Риджаб. Отсюда через час дефилей расширяется до того, что можно идти и действовать фронтом в 2 и 3 колонны. Вскоре, дефилей поднимается на Керриндскую долину, где берет начало, у Сер-миля, ручей, текущий обок дороги, в Эльвенд; теперь он прерывается по маловодью и речка у Па-и-так отделена от ручья Сер-миль, который расходится по огородам Миян-Така; но весной и в половодье, все эти воды составляют, вместе, значительный приток Эльвенда.

Часть прохода к Сер-милю, т.е. при входе на равнину, названа у Роулинсона (Риттер) ошибочно: Сюрми вместо Сер-миль.

Весь этот дефилей, начиная с подножья гор, в двух часах от Сахра-и-Зохаб до Сер-миля, на пространстве четырех часов, почти непроходим для армии, при хорошей обороне. Если же и удалось бы преодолеть все препятствия и миновать дефилей, то шагах в двадцати от начала Керриндской долины можно не допустить дебушировки.

От Сер-миля до Керринда около двух часов пятнадцати минут; всего от Па-и-Така почти 6-часов. [319]

36. От Керринда в Керманшах.

Через Харун-абад и Махи-дешт.

23 Сентября. Вышли из Керринда.

Отсюда до конца долины 3 ч. Следовательно вся долина 5 ч. 30 м. Перевал и волнистая местность, возможная для действия легких войск, продолжаются часа полтора. Потом долина Харун-абад. При начале ее, отходит влево дорога к озерку с водяными лилиями (нейлюфер), находящемуся отсюда в получасе расстояния. До лагеря при Харун-абаде шли 5 ч. 45 м. Там встретились с холерой. Холм искусственный в роде вавилонских холмов.

24 Сентября. От Харун-абада в Махи-дешт 6 ч. 30 м. В Харун-абаде значительный канал, проведенный из Чешме-и-нейлюфер. Мы перешли его по мосту и прошли через деревню; селенье бедное и без садов; жители выделывают ковры; каравансерай такой же как и в Керринде. Про камень с греческою надписью (Джонс) нам сказали, что он где-то зарыт Курдами. Далее, дорога между скалами слева и болотами справа, от канала. Дорога, поворачивая влево, оставляет долину Харунабадскую. Перешли остатки вала, устроенного когда-то во время войны между Турками и Персиянами. Эта постройка, ничтожная, перерезывает дорогу между возвышенностями. Потом, каменистый подъем Наал-шикен [ломающий подковы] и спуск. Тут ограблены были люти с львом, бившие у нас в гостях в Керринде. Второй спуск в большую долину [название не занесено в журнал], теперь без воды. Следы кочевья. Видна Кале-и-Казы [крепостца судьи]. Ширина долины около одного часу. Потом перевал; ключ; рахдар [таможенная застава]; опять ключ и спуск в долину Махи-дешт. Слева, вышла дорога на Говарек. Это место можно назвать равниной. Влево, на нее выходит [320] Кале-и-Казы. Долина Махи-дешт простирается влево к Джеванру [?], вправо к Хулилану. До каравансерая шли равниной 1 ч. 15 м. Деревни.

25 Сентября. От Махи-дешта до Так-и-бустана. По известию, что в Керманшахе холера, мы пошли по обходной дороге. Огранович, для съемок, поехал по большой дороге; есть еще средняя между этими двумя дорогами на тенг. Мы шли по долинье около 1 ч. 30 м.; перешли хорошо набитую дорогу, которая, нам сказали, ведет от спуска и на Говарек. В конце долины еще дорога из Сулеймании; подъем удобный и волнистая местность до спуска в долину. Много деревень; много воды. Перевал и привал без воды в трех часах от Махи-дешта. Спуск в Керманшахскую долину. Прошли через две деревни. Встреча почетная от властей [пишвази]. Переход вброд Кара-су (черная река) по колено, подле крепостцы, построенной европейскими офицерами для принца Мехмед-Али-мирзы. Через полчаса стали лагерем в Так-и-бустане.

27 Сентября. Обедали и играли в вист в гроте Так-и-бустан [под самыми изображениями Хосроя Первиза, Ферхада и Ширины]. Подавали прекрасную рыбу из Кара-су, — отличные карпы весом в 20 фунтов.

Древности: Высота внутреннего свода, примерно 4 сажени, (у Риттера 50). Прочие все размеры верны у Риттера. Свод треснул справа от пола до верха; гений справа цел; слева обвалился слой с частью изображения гения; остались только ступни ног и верхний бюст по грудь. Внутри: на чепраке коня грифон; вид тавра на задней ноге лошади. Лицо всадника под забралом, кроме глаз; копье, в горизонтальном положении; справа висит колчан и от седла — баклага, которой горлышко изображает, быть может случайно, два профиля лица в обе стороны, как изображают Януса. Надпись. Изображение новейшее из четырех фигур: Мехмед-Али-мирза на стуле; за стулом его сын; перед ними визирь его и начальник евнухов. На верху [321] свода видны два обломка, где могли стоять статуи; между ними 1/4 аршина; а от центра они на поларшина. Положение к востоку. Подле, почти вплоть к скале, такие же два остатка обломков; между ними более трех аршин. Это могло быть подножие жертвенника или колонки по бокам его для навеса. На фронтоне доска, видимо назначавшаяся для надписи; следы резца при обделке этой доски видны, также как и на задней стороне скалы. Сюда вели ступеньки, высеченные снизу в скале, правее источника и Така; ступеньки из двух ветвей, — правая вверх 97 ступеней с промежутками; левая ветвь — наверх Така, опасна к концу. Выше правой надо взбираться по скале; подъем этот опасен; при нас подымались два мальчика; платформы не видно снизу. Отдельный конус, в котором находится Так-и-бустан, имеет, на глаз, около 500 фут вышины. Главная цепь сзади вдвое выше. Над правым источником сад и мост. Левый выходит прямо из-под четырех деревьев. В ручье стоит статуя без рук и без ног; она грубой работы; колоссальное лицо испорчено; череп гладкий. Подле лагеря сад. Листопад. Чинары. Виноградники, груши и пр. Место прелестное.

[У самой подошвы Перроу, в самой горе, над источниками, высечены два грота, в нескольких саженях один от другого. В одном из них лицом ко входу в скале барельеф: три фигуры в человеческий рост; посредине, по преданию, фигура Хосрова Первиза, по сторонам — Ферхада и Ширины; в другом верховая фигура того же царя с копьем, в виде толстого и длинного бруса, на плече; на боковых стенах этого свода сверху до низу и во всю их ширину, барельефом же, изображена охота; звери — бесчисленное множество кабанов, слонов, верблюдов и др. в разных направлениях и разумеется без перспективы, расположенных группами или по одиночке; исполнение в высшей степени искусного рисунка и резца].

28 Сентября, ездили в пещеру [322]

Кули-Ноу. Сперва шли в ущелье, потом долиной; дорога очень хорошая; верхом 1 ч. 30 м. Прямо, в виду, в пятнадцати минутах деревня Килиш. Направо, 3/4 ч. по скалам, пешком; пещера; вход узкий; потом спуск, почти отвесный, в рост человека; потом обширный, натуральный свод с капельниковыми столбами. Первый от входа столб, обхвата в три толщиною, доходить до самого верху. Другой, меньший, возле первого, вышиною около 1 1/2 сажени, не представляет ничего особенного со стороны входа; но пройдя далее шагов около тридцати, если оборотиться к нему против света, видишь на нем все формы колоссальной статуи, сатира, стоящего на пьедестале; козлиные ноги, торс старика, лицо с бородой, голова с волосами — и все это отчетливо выражено капельниками. Масса зтих последних представляет много различных фантастических форм, во всех направлениях. До сюда дневной свет достаточно освещает пещеру, когда присмотришься. Потом долго спускались круто вниз в темноте, так что надо было зажечь свечи. Пещера оканчивается узким и совершенно темным ущельем. Общее протяжение может иметь несколько сот шагов; между капельниками есть кристалы; мы нашли зубы какого-то животного. Пещера эта могла служить христианам убежищем и храмом во время гонения Хосроя.

О чертовом базаре (Риттер) мы ничего не могли узнать определительного. Проводники говорили, что до него от этой пещеры 12 фарсангов; что там есть снег и лед; это какой-то провал или колодец и в нем много проходов; что, наконец, там живет племя Коули (цыганы), которые, чтобы показать базар, “возьмут большой бахшиш, да еще ограбят, пожалуй”. И все это за горою Перроу (высокая). Возвратились тем же путем к месту, где оставили наших лошадей, употребив на это 45 м., и в лагерь пришли прежнею дорогой.