ПУТЕВОЙ ЖУРНАЛ

Е. И. ЧИРИКОВА

23. От Буруджирда до Гюльпаегана.

Через Сериндже, Хисар, Амарат, дер. Хуррем-абад и Ху-мейн (округи Кеззаз и Кемаре).

8, 9,10 и 11 Сентября 1850 г. Буруджирд. Прелестная равнина; множество источников превосходной воды; посредине довольно большой город. Семилетний правитель города Джемал-эддин-мирза, сын и наместник Ханляр-мирзы, дяди шаха. При ребенке дядька его и визирь Мирза Зейн-эл-Абидин-хан, который во время нашего визита заставил своего воспитанника прочитать нам наизусть стихи из Хафиза. Хан уроженец Астрахани и говорит по-русски. Евнух приносил мне чай от матери Эмир-заде, [эмир-заде значит в Персии сын шах-заде, принца].

Ездили в Нехавенд. Обойдя город, поднялись на высоты к северо-востоку. Отсюда удобное место для атаки; артиллерия может действовать спускаясь с высот. Садов нет и подступ к городу свободен; только вправо от дороги, смотря на город, к юго-западу, есть небольшой сад с киоском, обнесенным стеною, удобною для отдельной обороны.

Сериндже [по-турецки прохладная] первая станция; 3 ч. 45 м. ходу. За Буруджирской долиной начинается постепенный подъем; [142] спуски встречаются небольшие на волнистой местности; грунт местами, песчаный с мелким хрящем; но земля здесь лучше, цвета коричневого; множество небольших долин с ключами; в таких местах деревни хорошая, значительная распашка земли. Воды окружены деревьями, почти исключительно серебристыми тополями. Деревня построена из булыжника, с глиною, очень опрятно. Это возвышенное плато. Воздух был свежий; северо-западный холодный ветер. Здесь пашут на быках среднего роста с небольшою головой. По свидетельству жителей, урожай средний, а именно сам-шесть летнего посева и сам-семь зимнего; тоже самое и в Буруджирдской долине; в Хурру, где чернозем, хлеб родился сам-50. Снег в Буруджирде остается на земле; в Хуррем-абаде же стаивает. Немного не доходя Сериндже, от нее отходят дороги в Гюльпаеган, прямее той, по которой мы следовали, на два фарсанга, но гористей и выходит на долину — в трех часах от Хафаза, где, пересекая нашу дорогу, идет поперек долины на дорогу в Техеран.

Xисар [укрепленный замок]. Шли от Сериндже 6 ч. 15 м. В получасе, налево, от Сериндже красивая долина с развалинами на вершине. Около трех часов шли по волнистой местности, похожей на Валдайские горы. Примечательная формация: много камней цвета серо-сизого, лоснятся, с тонкими слоями; похожих на аспид; на поверхности какой-то жир. Сверху и между этими пластами, много мрамора зелено-розового, который те перемежается массами, то лежит отдельными комьями. Некоторые куски состоят из круглых кристаллов, как кварц, другие зернисты как мрамор. Тут пришли мы на средину большой равнины Каззаз. На ней много деревень и развалин, довольно красивых, на отдельной, небольшой скале. Говорили, что это развалины укрепленной деревни. Впереди, по дороге, подымаются горы значительной высоты; теснина пересекает их и туда идет дорога. Направо горы Расвенд, а в перспективе горы Шах Зейде. Тенг называется Туле. Из долины пошла дорога [143] вправо, кратчайшая в Гульпаеган; а влево, проселочная, в Нехавенд; главная же дорога идет от Буруджирда.

В конце тенга деревня Туре [едва ли не Туле, как и самый тенг], 20 м. не доходя до Хисара; но оттуда жители разбежались, от приехавшего к ним из Султан-абада квартирьера для занятия места на 200 лошадей под артиллерию, которые должны были прибыть в Каззаз на подножный корм на 6 месяцев.

От д. Туре расходятся дороги, по долине, прямо, в Техеран, направо в Исфахан, налево, в Хамадан. Это важный стратегический пункт; окрестное население велико. Хисар имеет 150 домов. Весь округ Каззаз, зависящий от Султан-абада, находящегося отсюда в пяти фарсангах по Техеранской дороге, имеет 300 деревень. Хлебопашество, скотоводство и сады в прекрасном положении. Подле каждой деревни видны ворохи саману (рубленой соломы), обмоченной пшеницы и большие кучи льна, которого много мы видели и на корне под серпом жнецов.

Высота гор, при входе в тенг Туле, примерно, 1500 футов. В деревне прекрасный водопад, приводящий в движение мельницу. Большое приготовление кизика для топлива; в лесе и дровах недостаток. Все горы, от самого хребта Загрос, совершенно обнажены.

Амарат от Туре 4 фарсанга; пройдены в 6 ч. 15 м. Дорога вся по долине; сперва, чрез дер. Хисар. Прекрасная по местоположению, постройкам и садам, деревня эта загораживает большую часть долины и могла бы служить центром хорошей оборонительной позиции к стороне Исфахана и Техерана, еслиб не имела на своем правом фланге обход по кратчайшей дороге. Все же деревня эта важный стратегический пункт, как было сказано. За деревнею Хисар, множество других деревень и долина хорошо орошена искусственно и обработана. Середина ее нечувствительно возвышается и состоит [144] из крупного песку с камушками; это пространство необработан и не населено; в конце его проходит упомянутая дорога в Техеран. Далее, опять начинаются селения и обработка. Горы, которыми обставлена долина, несколько понижаются от Хисара; они второстепенные и могут иметь от тысячи до тысячи пяти сот фут над равниною; цепь голых скал красивой и разнообразной формы, представляющая собою не сплошную стену, а длинный ряд зубчатых вершин, в промежутке которых видны местами проходы из другой параллельной долины, ближней к Бахтиарским горам. Эти последние не простираются далее линии Буруджирда и Шутур-куха [верблюжьей горы] — (Уштуран-кух, гора верблюдов, у Риттера), снежная вершина которой видна с долины по близости Амарата. В случае враждебных отношений с правительством, Бахтиарцы ищут убежища в Шутур-кухе, как они сами называют эту гору.

Хаджи Али-Нагы, хан бахтиарский, явился к нам в Амарат, где мы ночевали. Он владетель и уроженец Шутур-куха, племени Хяфт-ленг, Абдилвендского подразделения. Отец его, бывший владетель, убил своего родного брата, сын которого отмстил дяде, убив его и пятерых старших братьев Хаджи-Али-Нагы-хана, бывшего в то время грудным ребенком и спасенного своею матерью. Он скрывался 25 лет; потом прибыл на родину и при покровительстве Ханляр-мирзы водворился в ней, купил деревню близ Амарата, где и живет, опасаясь поселиться в горах.

Сведения, полученные от Хаджи-Али-Нагы хана.

Истоки Диза. Вся цепь гор, идущих от Шутур-куха, вообще называется Набалигун (у Риттера Набалигон, Na baligon) [недосягаемые]. Из них-то, около Буруджирда, вытекает ручей Веннои, а от Нехавенда, приток Неввориун; [145] они соединяются близ округа Бахрейна; потом к ним присоединяются большие источники, выходящие из вечных снегов Шутур-куха; после чего речка или поток принимает название Люрре-бурр [пересекающая Лурристан]. Далее, она проходит между двух обрывистых гор, а над нею пролегает опасная, повисшая над пропастями, дорожка, на которой встречным разойтись нет возможности; местами она просечена в горах. Место это простирается на два перехода (мензиля) и называется Пуль-и-Куль, а по нем и речка, которая тут бежит стремительным горным потоком. Далее, пробежав по ущельям пяти гор, где принимает в себя много потоков, речка эта выходит на равнину значительной рекою под названием Диз.

Тейун, место на вершине Шутур-куха, с остатками укрепления, в котором будто бы жил Рустем; жители приводят даже следующий стих, сказанный этим [мифологическим] героем древней Персии: “Воздух Шутур-куха и луга Тейуна приятнее для меня обладания вселенной”. Хаджи-Али-Нагы-хан рассказывал много про чудеса горной природы и между прочим об одном ключе в Шутур-кухе, которого к сожалению нам не удалось видеть. Ключ этот, по рассказу хана, вырываясь из одной скалы струею, толщиною в обхват, бьет, через расщелину, шагов в 15 ширины, в скважину противоположного утеса; если заткнуть эту скважину, ключ перестает бить. Об этом чуде природы рассказывали нам также Персияне, бывшие на месте.

По показанию хана, от Амарата до параллельной дороги из Буруджирда в Гюльпаеган, от четырех с половиною до пяти фарсангов. Дорога эта пролегает чрез селения Дженнелах и Серебенд, до другой параллельной дороги, идущей по Силяхуру. Близ подошвы Шутур-куха и до самой горы, на протяжении около восьми фарсангов ряд больших гор, принадлежащих Лурристанской цепи к востоку. Хан назвал их: [146] Шутур-кух, Кали-кух, Зерде-кух, Кун-мурде, Черри в Чахармахале.

В Амарате хорошие персики и виноград; прекрасный ключ, бьющий из земли с большою силою, падающий водопадом и образующий ручей. Шагах в пятидесяти выше ключа, образовался из ключей прудик очень светлой воды; в пруде много рыбы, такой же как и в прочих Лурристанских водах, которые мы видели.

Недалеко за Амаратом, не более часа, оканчивается прямое направление долины, идущей от Туре. Прямолинейного протяжения долины всего на 7 часов ходу, или около сорока верст, хотя на глаз и кажется гораздо менее, если смотреть на нее из Амарата. В одном только месте долины, и именно не доходя часу до этой последней деревни, видны, из за ближайших гор, снежные вершины Шутур-куха. Амарат принадлежит округу Кеззаз управления Султанабадского; до него от деревни Хуррем-абад 3 ч. ходу (2 ф.).

15 Сентября. Отсюда дорога поворачивает влево; потом,-вправо, переходить в другую смежную долину и идет вдоль ее. Грунт везде песчаный с мелкими камушками; ширина долины меньше часу. Пройдя 1 ч. 45 м. вышла дорога Джанем-га через перевал или понижение гор, где видны две деревни. В двух часах с половиною от Амарата встречается еще деревня, против которой, в получасе, в горе Ду-руэ [двухсторонняя] находится любопытная пещера Хунзад, в которую я отправился с ханом. Проводник долго заставил нас блуждать по горам, как бы отыскивая вход; очевидно он не хотел показывать Бахтиарцу обычного и верного убежища своего племени и дороги к нему. Дорога ко входу, который мы наконец нашли, не высокая и нетрудная; хан взъехал на нее верхом, по сыпучим камешкам вулканического происхождения. У подножия опасных [147] скал хан оставил на площадке свою лошадь; поднявшись по выступам скалы, мы добрались до расселины; тут мы поднялись с большим трудом по отвесной стене, внутри расселины, упираясь то в одну стену, то в другую; на сказанной высоте около двадцати пяти сажен нам представилась щель, углубляющаяся горизонтально в скалу, составляя нечто в роде подземной галереи. Мы вошли в нее, держась за руки; проводник шел впереди. Галерея скоро повернула вправо, возвышаясь и с уживаясь посреди совершенной темноты; скоро надо было лечь и ползти ежась как можно более, чтоб уменьшить объем тела; спиною я чувствовал верхнюю часть щели, которой касалась моя шляпа. Через несколько времени показался слабый луч света; мы поднялись на приступок и сквозь очень узкое отверстие вылезли на площадку, висевшую над тем подъемом, по которому мы всходили на гору. Полагаю, что мы проползли шагов 30. На площадке было место не более как для четырех человек. Это было только преддверие пещеры. Далее надо было с площадки свеситься совершенно над пропастью, установясь на выемке камня не шире ладони и с этой позиции лезть вверх около четырех аршин по скале почти отвесной, цепляясь за небольшие выступы и имея непосредственно под собою бездну в десять сажень глубины, с торчавшими в ней иглами скал. Проводник и Бахтиари еще внизу скинули свою обувь; у меня же на ногах были персидские башмаки, вязаные из грубой бумаги с тряпичной подошвой.

Тряпки сбиты в твердую массу толщиною в полпальца, на носках и на пятках набивка из толстой кожи, сбитой в массу, разрезанной пластом, так, что толщина подошвы и набоек состоит из вертикальных слоев массы. Эти башмаки употребляются преимущественно горными жителями; лучшие делаются в Казеруне; они очень прочны и удобны для хождения по крутым и каменистым скалам, потому что не скользят; только колючка, которой так много в горах, проникает сквозь вязанье. [148]

Мне предлагали разуться. Подниматься в первую щель и ползти по ней было крайне утомительно; но видимой опасности не было; здесь же стоило поскользнуться или подвергнуться кружению головы, — и смерть неизбежна! Обсудив опасность, я объявил, что не намерен идти далее, и хану не советовал ходить. Рожденный и выросший в горах, хан однакоже не хотел останавливаться; но едва он взлез на круть и повис над пропастью, как голова его пошла кругом и он стал звать на помощь проводника, ползшего впереди. Скоро голос у него замер; минута или две длилось страшное молчание, проводник старался спуститься, но хан, прильнувший к скале, загораживал ему собою спуск. Я, свесившись до половины корпуса над пропастью, протягивал ему руку; но до него было еще сажени две. Наконец проводник успел ему помочь с ловкостью, невероятною для людей, не видавших подобных случаев. Хан пришел в себя и попросил воды. Воду надо было достать из верхнего отделения пещеры, и проводник, взяв мою походную чашку, стал-было подыматься; но остановился, говоря, что для спуска нужны обе руки. Мне оставалось осмотреть, что было только видно с места, на котором мы остановились. Я опять свесил полкорпуса над пропастью, опрокинул голову и увидел следующее:

Подъем, как я уже сказал, мне показался аршин в 8 длины но скале почти совершенно отвесной, с небольшими неровностями, на которые можно было уставить ногу. Взобравшись на вершину скалы, надо пройти по доске, брошенной через расселину на другую вершину скалы. Этот переход жители считают самым трудным, потому что доска скользка, а расселина, по их словам, аршин 200 глубины; и надобно иметь крепкую голову, чтоб она не закружилась при переходе. Доску я видел ясно саженях в пяти над собою; но расселина, разделяющая две вершины, мне не была видна... Вероятно оттого и название двуличной или двухсторонней горы (Ду-руэ). На той стороне доски есть площадка, с которой опять надо лезть в одно из двух видимых [149] узких отверстий; тогда входишь в пещеру, о внутренности которой проводник и некоторые Бахтиарцы, ходившие туда после нас, рассказывали следующее:

Пещера похожа на комнату, где небольшой пруд чистой и чрезвычайно холодной воды. Посредине стоит камень, имеющий фигуру человека, но ни следа какой нибудь обделки; он натуральный; вершина входит в отверстие в своде; — быть может это капельник! Из пещеры есть лазейки, сквозь щели, на вершину горы; но отдуда нельзя спуститься; а подняться на вершину неоткуда помимо пещеры, потому что бока горы отвесны. Говорят, что в пещере есть человеческие кости, и связывают эти обстоятельства с преданием, что туда ушла любовница какого то шаха, проходившего через их долину, и продала без вести; но проводник мой и бахтиарцы не говорили о костях, а рассказывали об этом после, в деревне. Между тем, хан, при выходе из пещеры, дал мне поднятую им половину сердоликовой женской бусины. Смельчаки наши видели в пещере помет тигра; быть может это его логовище.

Спуск наш был, как и всегда, труднее подъема и я, сняв обувь и с помощью проводника, сошел, не без опасности свалиться. Когда мы пришли к площадке, где хан оставил коня своего, люди его пустились ползти в верхнюю пещеру; снаружи я мог еще яснее видеть трудность подъема; люди казались мухами, ползающими по стене. Путешественникам, которые бы пожелали посетить эту пещеру, я бы посоветовал взять с собою несколько проводников из ближайшей деревни и веревки достаточной длины; а без этой помощи проникнуть в верхнюю пещеру, для европейца, я считаю делом положительно невозможным.

Деревня Хуррем-абад отсюда в получасе. Тут мы стали лагерем. Во весь переход по Каззазу и далее подымались вертикальные столбы пыли и шли спиралью; замечательно было то, что они образовывались при сильном ветре. [150]

Xумейн от Хуррем-абада считают в пяти фарсангах. Мы шли 7 ч. 15 м. Через 2 ч. отсюда пришли в дер. Ребат. При входе, налево у самой дороги, на кладбище видны древние значительной величин камни с надписями; один, в виде плиты, аршина 2 1/2 длины, с куфическими письменами, в которых можно было разобрать год (618 Хиджры — т. е. 1240 по Р. X.), когда царствовали Сельджуки; другому камню дан вид саркофага с остатками надписей и арабесков; но форма его кажется не первоначальная. Были тут и другие камни, похожие на надгробные, но, на вид, они составляли части чего-то целого. Тут же, вправо от дороги, у ворот первого дома деревни, несколько надгробных плит и других обтесанных камней с надписями и арабесками сложены в виде двух диванов; при самом входе в дом, камни замечательнее других и величиною и обделкою; два камня, служащие спинкою дивану, имеют 4 аршина длины, 1 1/2 аршина ширины, 6 вершков толщины и 3/4 аршина вышины; буквы на нем древне-куфические и вся надпись окружена прекрасными арабесками. На одной доске разобрано: “во имя Бога милостивого, милосердого, приказал соорудить эту постройку...”. На другой доске надпись неразборчива. Камни, служащее седалищем, также покрыты арабесками и письменами, менее крупными и четкими; тут же на одном камне, лежащем несколько в стороне, видны два рельефные изображения; два льва довольно грубо сделаны. Камни той же породы, что и в Персеполисских зданиях, и похожи на черно-синеватый мрамор. Один из жителей, старик, рассказал нам, что эти камни вырыты здесь из земли; что жители построили свою деревню лет тридцать тому назад на месте совершенно пустом; что, по преданиям, предки их переселены в эти края Тамерланом из Сирии, и что они лезгинского (?!) происхождения, язык их ближе всего к джагатайскому. У этого старика, так же как и у некоторых из его односельцев, татарская шапка, белая, косматая, конусом. В Амарате и деревне [151] Хуррем-абад жители тоже говорит по турецки, но принадлежат шиитскому толку.

Долина и далее сохраняет тот же характер; грунт песчано-каменистый; голые, зубчатые утесы, с отдельными конусообразными вершинами, возвышаются с обеих ее сторон; гор Бахтиарских не видно за ними. Долина орошена плохо и только кое-где видны небольшие распашки пшеницы, озимей, хлопчатой бумаги и сесама (кунжута); льна, за Амаратом, уже не видно. Часа через два, горы, с обеих сторон, понижаются, расходятся широко и образуют большое плато, которым, после округа Кеззаза, начинается округ Кемаре. Дорога выходить в середину этого плато; тут же справа выходит и соединяется с нею дорога от Джемиле. Первое селение, близ дороги, на этом плато, в четырех часах пятнадцати минутах от долины Хуррем-абад, деревня Лили-абад, состоящая из сорока армянских домов. По близости, на этом плато, есть еще три армянская деревни, близ дороги, с которой все они видны, имеющие домов по пятнадцати каждая; поэтому все здешнее армянское население состоит из восьмидесяти пяти домов приблизительно. Это потомки части населения старой Джульфы [Джуга], выведенного сюда Шах-Аббасом. Названия их: Давуд-абад, Кендильнер [Кандиллер?] и Курчи-баши. В Лили-абаде есть бедная церковь, отличающаяся от прочих мазанок престолом. Два священника, при ней находящиеся, подчиняются Исфаханскому арачнорту [епархиальному начальнику]. Гора Ашнахур отделяет округ Силяхурский от Гюльпаеганского.

Долина Кара-кехриз [черный колодезь] от деревни Хисар до округа Кемаре.

За деревнею Лили-абад, плато и окружающие его горы, к северо-востоку, очень населены; на нем есть крепостца Мухаммед-абад, принадлежащая Ферийдун-хану, яверу (майору), вместе с прочими деревнями этого плато. Все эти деревни обнесены земляными стенами, некоторые с башнями но углам. В крепостце [152] живут сыновья Ферийдун-хана. Их всех хвалят за доброе обращение с подвластными; а Армяне, сверх того, за их уважение к христианским обрядам; быть может этому способствует влияние арабистанского губернатора Сулейман-хана, Армянина.

Округ Кемаре платит 120 туманов подати; главное место его Хумейн, имеющий отдельное от Кеззаза и Гюльпаегана управление. Два года тому назад, места эти были непроходимы для путешественников вследствие разбоев Бахтиарцов, грабивших этот богатый округ. Они входили сюда четырьмя дефилеями, находящимися в цепи скалистых гор, обрамляющих плато этот с юго-востока. Еще недавно, по случаю беспорядков, вызванных смертью Мехмед Шаха, Бахтиарцы собрались в числе трех тысяч человек, конных и пеших, и готовились к набегу; но сам Ферийдун-хан созвал жителей, в том числе и Армян, составивших отряд из двухсот пятидесяти пеших и пятидесяти конных, занял два главные дефилея и ждал их. Они не пошли сюда, испуганные приготовлениями, и направились вдоль скал к Джемиле и далее к Хамадану.

Город Хумейн представляется очень хорошо издали; он рас-положен по долине на болыном протяжении, с садами; за ним непосредственно видна незначительная отдельная гора, а далее знаменитый, с снежною вершиною, Кух-и-Эльвенд, и рядом с нею, вправо, Энгушт-лис [лижущий пальцы, называющийся так потому будто бы, что имеет форму гребня, бока которого как бы облизаны, стерты пальцами]. Хумейн имеет, по отзыву жителей, 500 домов. Центр города обнесен стеною с башнями. Кругом города и в самом городе обширные сады; также большая, новая мечеть, влево от дороги и недалеко от нее, при въезде. В садах много деревьев умеренного климата, груша, шиповник, белые тополи; есть даже капуста, но без кочней; во многих дверях каменные плиты. [153]

24. От Гюльпаегана до Исфахана.

Чрез Хунсар.

17 Сентября. Гюльпаеган от Хумейна 4 фарсанга; шли 5 ч. 30 м. Дорога идет поперек долины, возвышаясь, в проход между Эльвендом и Энгушт-лисом. Подъем продолжается три часа до перевала на противоположную сторону. Здесь граница округов Кемаре и Гюльпаегана. В трех четвертях часа от начала спуска хороший источник; группа деревьев и земляная крепостца, обнесенная стеною, как и все здешние строения. Через час пройдена гора Эльвенд и начинается долина Гюльпаеганская. Внизу город Гюльпаеган, а вправо выходить дорога из Буруджирда через Силяхур; влево множество деревень, укрепленных и с водами, составляют как бы продолжение города; близ него, сухое русло с обрывистыми берегами и каменный мост; весною здесь образуется быстрая река.

Переход через Эльвенд возможен и для артиллерии, в особенности по крутизнам и откосам; но обоз не пройдет, разве после предварительного улучшения дороги. Входа ущелья этого нельзя назвать диким; но везде пусто и безжизненно, исключая крепостцу. В этих горах всегда бывали разбои и грабежи. Они прекратились не более 2-х лет тому назад. В Гюльпаегане от 5 до 6,000 жителей; пространством он очень велик, по причине больших городских садов. Примечательных строений нет, исключая высокого, древнего минарета, нескольких мечетей, одного медресе и базара. Город, по показанию Персиян, принадлежит отдаленной древности. Аравитяне воевали его, Афшары разорили. Везде видны кучи развалин и пустота. Здесь делают хорошее огнестрельное оружие и дамаскированные стволы; на это производство употребляют, как это водится, железо подков. Под управлением Шахзаде Ханляр-Мирзи: Буруджирд, Гюльпаеган и [154] Хунсар. Округ Кемаре славился некогда своими лошаками; но е теперь эта промышленность упала. Лошади у Бахтиарцов арабской крови в смеси с горскою; кобылы арабские очень ценятся ими. Бахтиарцы говорят, что арабские лошади, хорошо подкованные, очень ловко карабкаются по горным дорогам. Это впрочем мы испытали сами.

20 Сентября. Хунсар от Гюльпаегана 5 ч. 15 м. Недалеко от последнего города, по дороге, мостик из древних камней с надписями. Местность по дороге возвышается. Через 2 ч. 5 м. пришли до большой, прекрасной деревни Вонишун, с садами. Не доходя до нее, отделяется дорога влево в Арабистан, участок, населенный Арабами, выведенными Шах-Аббасом из Хорасана, и деревни их следующие: Хунпич, Теджере, Рахметабад, Дур, Тикен, Михрабад, Шурче.

Другая дорога, влево, обходит гору и деревню Вонишун. В этой последней древний, толстый платан, к которому прислонена часть стены имам-заде. Изобильные ключи с превосходною водою; везде камни с надписями; некоторыми обложены ключи. По близости должны быть богатые каменоломни. Через час, дорога приводит к деревне Тиджун, потом к деревне Куджун; эти две деревни несколько в стороне от дороги. Не доходя два часа до Хунсара, начинаются сплошные сады, с яблоней, грушей, орешником, фисташком; много белых тополей и платанов. Сады эти, в особенности яблоки Хунсарские, славятся. Яблоками славится также и Нехавенд. Город, так сказать, весь потонул в садах; везде в нем ручьи и ключи, выходящие из горы, плотно прилегающей к городу и высоко нависшей над ним; но вода эта не здорова; говорят, есть в ней меркурий: та же вода, которая идет в город со стороны дороги в Исфахан, здорова. В Хунсаре около 1000 домов; древний Хунсар был разорен; теперешний существует, по свидетельству градоначальника, 400 лет. Дорога везде прекрасная и удобная, как для артиллерии, так и для обоза. Самый город представляет собою лабиринт [155] домов, развалин, садов, водотоков. Войско может обойти по верхней дороге, подходя к Хунсару вправо. Здесь мы увидели начало листопада. Снег падает в этих местах обыкновенно около половины ноября. Зимою из яблок Хунсарцы делают вкусный сидр. Здесь также собирается манна; по тамаринду (гез), на который она садится, Персияне называют ее именем этого растения; из манны делают очень вкусные конфекты-тянучки в форме лепешек, смешивая манну (гез) с медом (энгебин), почему эти лепешки (величиною с донышко обыкновенного стакана и толщиною в полпальца) называются гезэнгебин они напоминают девичью кожу, — и так же полезны для груди.

Город Хунсар. Жители этого города пользуются дурною репутациею: они воры и мошенники. Мы там нашли из властей только сборщика податей, присланного Ханляр-мирзою, водворившего порядок, которого здесь до него не было; не получалось ни податей, ни сборов, и в окрестностях не было прохода ни караванам, ни путешественникам. Обвиняли в этом Бахтиаров; но и Хунсарские жители принимали участие в грабежах этих разбойников.

Думбин от Хунсара в 4-х фарсангах; шли 5 ч. 30 м. По выходе из Хунсара через 1 ч. 45 м. долина с уживается и образует небольшой тенг; скалы базальтовые, призматическая, цвета чернобурого с легким красным отливом. Издали камни блестят как будто полированные, или покрытые дегтем. Потом, долина опять расширяется; середина ее называется Гуш-херре (ослиное ухо); там хороший источник, бегущий по направлению к Хунсару в подземном искусственном ложе. В стороне, селения, обнесенные стенами. За Гуш-херре дорога разделяется, не оставляя однакож долины; она обходит тут, с двух сторон, значительную возвышенность. Отдельные эти горки, разной высоты, находятся в концах почти всех долин от Хуррем-абада.

За возвышенностью, две боковые долины; из них одна, малая, по которой мы пошли, загибается как бы назад к Хунсару, [156] а другая идет в сторону к округу Фериден, возвышенному плато. В концах этих двух небольших долин опять отдельные горки. У подножия высокого, скалистого хребта лежит дер. Думбин с полуразрушенным каравансераем. Подходя к деревне, мы увидели в долине столб пыли, высокий, тонкий, прямой, как гигантский тополь; ветра вовсе не было; столб вертелся на одном месте около получаса и потом исчез. Вероятно неподвижность столба можно объяснить взаимодействием воздушной тяги из разных долин.

К вечеру, во время стоянки нашей у деревни Думбин, раздался один удар грома из гор, между которыми носились тучи и потом улеглись на них. Вся долина этой станции, по средине которой пролегает дорога, оставленная нами влево, имеет хороший грунт, хорошо орошена, особенно около Думбина. Здесь указали нам на горы Бахтиари, ближние: беловатые скалы Кух-и-имам-заде (на карте Киперта здесь нет горы, но название Имам-заде Касым), и дальние: Кух-и-зерде, от которых видны два скалистые зубца. До них жители считают 8 фарсангов. От Гуш-херре начинается окрестность Фериден; он населен Армянами и Грузинами (Риттер) и мусульманами.

Показания старосты дер. Думбин.

Деревня Думбин населена мусульманами; 1/4 фарсанга Ашкирд; 1/2 ф. Карун, местопребывание окружного начальника; 1/2 ф. Сифтегун; 4 ф. Хамсели; 2 ф. Окча; 2 ф. Агачул; 1 ф. Муристан; 8 ф. Персишт (у Риттера неправильно Peischisch) 60 дворов; 4 ф. Ахуре-и-бала (верхняя конюшня), главное место округа и населена так же как и Ахуре-и-паин (нижняя конюшня) Грузинами. Эти две последние деревни могут выставить 1000 стрелков с ружьями. Первая, с этой стороны, деревня округа Феридена Думбине; последняя — Тухмаглу, отсюда в 6 ф., и Хайдерийе, в 7 ф.; Ахуре-и-бала находится на самой середине округа. Армянские деревни: [157] Окча, Ноугун, Зерне, Хазар-джериб, Таш-кесен (на половину с мусульманами), Сенг-и-барун, Суришгун, Намашард, Карга, Неноди-гун (на половину с мусульманами). Всех домов армянских более 1000. Грузинские деревни: Офус, Ахуре-и-бала, Ахуре-и-паин, Буин, Думми-и-кемер, Одегун и др. Дороги из Думбина в горы: через Ноугун, в Тохмагли и Буруджирд; в Дарун к Зерде-куху 8 фарсангов; до округа Чармахал 7 ф.

Речка, текущая в Думбин (в Хунсаре говорили, что вода нездорова; но жители хвалят), без имени, берет начало в пруде Чемен-и-Кейс, близ Думбина. Деревни Намагирд, Карчен, Саворун, Адгун, может быть то же что Одегун, где начинается Бахтиари, на повороте влево, в 3 ф. от Думбина, лежат на речке этой, которая потом проходит влево через Чар-махал и Ленджун.

Горы: Гундерун, в окрестности Кервенд, влево от дороги к Исфахану (на карте Киперта Гуниран), Пергун в окрестности Фериден (на карте Киперта Перенсид), Тизоу или Тиз-аб (форт) (на карте Киперта Тисово), на правой руке, а Гуш-и-Херре (или рран) на лево, когда вышли из Хунсара; тут же на право: Дереби, Генер (возле Думбине), Долун; на лево: Кулунче.

Деревня Курд от Думбина 3 фарс; шли 3 ч. 45 м. При выходе из Думбина, в 1/2 версте, лежит надгробная плита четыреугольным брусом, с арабскою надписью, арабесками и рельефными изображениями с одной стороны — овна, с другой — льва. Этому камню 200 лет, он был поставлен на могиле прадеда здешнего старшины, построившего в долине крепостцу, теперь пустую, верстах в 3-х отсюда.

22 Сентября. Дорога прекрасная. Через 3 ч. полуразрушенный каравансерай Мадер-и-шах (вероятно построенный матерью одного из шахов); вся местность называется этим именем. Здесь обыкновенно разбойничают Бахтиары, приходящие сюда через два перевала в горах, мимо ключа Пиасис; прежде они [158] перерезывали бывало сообщения по долине, где пошаливают и теперь. За два дня до нашего прихода, они напали на караван, шедший из Исфахана в Фериден, и отняли у него 60 тум. От каравансерая видна на противоположном крае долины, под горами, деревня, и идет дорога в деревню Дехак. Каравансерай прекрасной постройки. Отсюда всего 45 мин. до деревни Курд. По дороге много диких коз.

23 Сентября. Тирун от Курда 7 фарс.; шли 8 ч. 30 м. Деревня Курд, небольшая, но хорошо укрепленная; видно, что имеет опасных соседей. Стены ее, вместе со стенами домов, составляют неправильное, многоугольное укрепленное место, с низким входом, приноровленным для удобств защиты. Дорога, все следуя по долине, понижается по легкому, но заметному спуску. Таким образом округ Фериден очень возвышен, что заметно и по температуре. В ночь, проведенную нами в Думбине, Реомюр показал 2° ниже нуля; но по сухости воздуха вовсе не было инея, обыкновенного признака первых осенних морозов в местах влажных. В Курде же ночью Реомюр показал 2° тепла.

Деревня Аскерун от Курда 2 ч. 30 м. Она лежит у подошвы высокой, утесистой горы, причудливой формы, и крайней в цепи, идущей от Думбина; на противоположном краю тоже возвышается утесистая гора. Цепь называется Долун. В ней, немного не доходя до Аскеруна, есть проход, как бы громадная амбразура в стене скал; около него идет тропинка в горы. За Аскеруном дорога несколько повышается; но общий склон долины все идет к Тируну; ручей, текущий туда, показывает направление.

Имам-заде Мухаммедийе от Курда в 5 ч. Местность, до Аскеруна на 2 ч. 30 м., без селений и довольно дика. Долина песчана, мало орошена и необработанна. Имам-заде, построенный над гробом Фатмы, дочери имама Мусы, прекрасен на вид, особенно когда он оживлен присутствием поклонников, как это случилось при нас. Мы въехали в четвероугольные двери, со [159] стороны которых возвышается самый имам-заде; на противоположной стоит киоск; а две другие состояли из полуразрушенных стен и к одной из них, снаружи, прислонены домишки. Неподалеку целая деревня в развалинах. На дворе протекает ручей и стоят несколько тенистых деревьев. С сотню богомольцев, мужчин и женщин, с детьми, сидели группами около имам-заде и под сенью дерев; Муэззин пел полуденную молитву, а от Тируна тянулся поезд других богомольцев, с красным знаменем впереди, и слышалось громкое пение знаменщика: “Ля-ила илль-алла”. Мы расположились в киоске, он очень хорошо построен, но в сильном упадке; по словам жителей, его строил Шах-Аббас и называется он каср (дворец). От Мухаммедийе идет дорога, через провал в горах, в Дехак, до которого 5 фарс. В противоположную сторону дорога направляется в Чармахалский округ.

Округ Фериден простирается от Думбине до Курда; округ Кервенд от Курда до Неджеф-абада.

Не далеко от имам-заде, в поле, молотили хлеб, лежавший кучами, на машине, похожей на сани, запряженной двумя мулами; ехали на ней вокруг наваленного хлеба по нарочно для этого выглаженной сферической площадке, вымазанной глиною. Далее, долина суживается двумя грядами песчано-каменистых холмов, протянувшихся от подножия скалистых гор и вдоль их направления. Изредка видны на долине сады с высокими тополями. Вода струится по канавке, вдоль дороги, с большою быстротою, имея одну сажень средней ширины. Вскоре левая гряда холмов поворачивает в долину и пересекает дорогу; ручей бежит у подножия. Здесь долина очень узка, а возвышенность, пересекающая дорогу, делает это место очень удобным для оборонительной позиции. От Мухаммедии досюда около получаса. За цепью холмов, но на ее продолжении, стоит крепостца очень живописная и пустая. Она командует и селеньем и садами, [160] расположенными внизу. Отсюда сады, зеленым ковром, тянутся сплошь до дер. Тирун на два часа и еще далее за нею.

В садах мы в первый раз видели башни особенной архитектуры (Морье 1 ч.), большие, круглые, стоящие отдельно и с другими маленькими башенками на верху. Это сушильни для плодов; а вместе с тем и голубятни.

Деревня Тирун имеет 800 домов, улицы довольно прямые и широкие; лавки опрятные; в деревне каменный мост через реку Аскерун, на трех арках и совершенно целый, чего еще мы нигде не видали в Персии. Плодов множество: виноград, гранаты, миндаль, персики, и все превосходного вкуса, так же как арбузы и дыни. В садах заметно много посеянного клевера (как и в Хунсаре); все почти двери и в домах и в садовых оградах из каменных плит, иные аршина в 3 вышины, и в 1 1/2 арш. ширины; кроме недостатка в лесе, и безопасность от грабежей заставляет предпочитать их деревянным. Климат в Тируне холоднее Исфаханского, но теплее чем в Феридене [свед. Ферраш-баши (постельничий) тирунского].

Смежно с округом Кервендом, в который мы вступили, за горами, составляющими долину, слева (смотря к Исфахану), лежит округ Чар (или Чахар) — Махал [четыре предместья или участка] и тянется на такое же расстояние как и Кервенд; в ширину имеет столько же.

Округ Чар-Махал горист, хотя у Лейарда и назван равниною, и граничит с Бахтиари; состоит из четырех участков:

1. Лор. В нем главное селение Чешме-и-дех-и-курд с базаром и каравансераем [управляет Хаджи-Мухамед-Риза-хан].

2. Кейор, главная деревня Дехи-Курд.

3. Мейор, главное селение Бенес.

4. Мизедж, главное селение Уруджен.

Река Зайендеруд [произносят также Зенде-руд] выходит из Кух-и-зерде. Источников три: все они входят в [161] три глубокие бассейна, а потом соединяются в четвертом, который больше первых, и образуют реку. Источники Каруна (Аб-и-Курен), выходящие с противоположной Зайенде-руду стороны горы Зерде, отделяются от источников Зайенде-руда скалами (на расстоянии не более 1/4 часа, по свидетельству Ферраш-баши). Эту-то скалу и хотели пробить, чтоб усилить Зайенде-руд водами источников Каруна; но вода не пошла. Последнюю попытку сделал Мотамид, во время губернаторства своего в Исфахане. В двух часах от источников Зайенде-руда, находятся источники Чехел-чешме, соединяющиеся с р. Аб-и-Куреи. От Тируна до подошвы Зерде-куха [желтая гора], т.е. до источников Зайенде-руда, 7 фарсангов. [Зайенде значит рождающийся, руд — река].

С вершины ближайшей скалы видны окрестности: хребет Берзегиле, между округами Кервенд и Чар-махал; Шах-кух, между этим последним и округом Ленджун (на карте Киперта ошибочно); хребет Далун, между Думбине и Аскеруном; также видны такие же два зубца Зерде-куха, как и в Думбине.

Бахтиарцы спускаются с своих гор для грабежа на Исфаханскую дорогу, идущую в Гюльпаеган, в окрестности Дехака — Хяфтленги, чрез Фериден, и Чехарлент, чрез Чар-махал и Еервенд; но самых округов этих не разоряют, как бы считая их нейтральными, для того чтобы свободнее выходить на караванную дорогу, к Дехаку. Время их набегов, преимущественно в настоящем месяце, вообще осенью, когда они, с яйлаков своих в Зерде-кухе, перекочевывают в гермесир, в равнины Шуштера — Дизфуля. Отправив семейства свои и имущества через горы, они на конях пускаются на чапау [грабеж] и с добычею возвращаются к своим. Они имеют шпионов и соучастников в Гюльпаегане и в Исфахане, извещающих их о проходящих караванах. [То же самое в Шуштере — Дизфуле, почетнейшие жители [162] которых, особенно Шуштерцы, просто-напросто подают им руку, участвуя даже в набегах, и делятся с ними добычей]. Но не всегда щадят они и соседние округи, во время политических смут в Персии, возникавших до ныне, с особенным постоянством, при смерти шаха. [Восклицание в народе Шах-мюрд: шах умер! служило всегда в этой стране вестником или сигналом разгрома; отдельно употребленное, оно означает эпоху террора по случаю упразднения престола]. И так в эти-то эпохи, Бахтиарцы собираются тысячами и нападают на округи Исфахана, Гюльпаегана и Хамадана. Так, во время смут, по случаю смерти Мехмед-шаха, они ударили на Фериден; но жители прогнали их, убили у них много народу и сами потеряли семь человек. Правление Сулейман-хана их удерживает. Бахтиарцы и все Лурры чрезвычайно его боятся. Он поселил между ними недоверие и раздор, и пользуется этим, хватая одних ханов посредством других. Ханляр-мирзы они тоже боятся. Палач принца, так называемый мир-газаб [князь гнева], которого мы видели в его красной одежде, говорят, лучший в Персии и отправляет свою должность с наслаждением. Уже около года, как больших грабежей и набегов не было; но частные беспорядки и разбои случаются, как бы слышали, и даже некоторые случаи подобного рода набегали во время движения нашего между Хунсаром и Неджеф-абадом. От округа Кервенд летом содержится 200-300 стрелков с ружьями около Хаксяри, по дороге через Дехак. Зимою, по отходе Бахтиарцев в гермесир, их отзывают. Кроме того, разъезды осматривают страну по всем направлениям. Отсюда ходят, через горы, в Шуштер-Дизфуль по следующему направлению: Тирун; крепость Мизе; крепость Шелемзор; Гендумин; Хане-и (или Хоне-и) мирза; Джунеки Кехрибест; Аб-и-Курен и Шуштер-Дизфуль. Ферраш-баши, передававший эти сведения, прибавил, что направление это верно, но что он не уверен, в том ли он порядке назвал места, [163] в каком они следуют, потому что мог забыть, так как путь этот не караванный.

25 Сентября. Неджеф-абад от Тируна в 4-х ф., шли 3 ч. 45 м. Дорога превосходная, гладкая, ровная и шагов в 50 ширины; впрочем вся дорога от Гюльпаегана очень хороша и удобна для больших движений армий с артиллериею и обозом. Долина шириною от 2-х до 3-х часов. В трех часах пути крепостца на дороге. Воды ручья, на некоторое пространство, проведены под землею вследствие встретившейся неровности грунта. Вправо, по долине, деревни и сады; пустых мест мало. Сады Неджеф-абада начинаются за полчаса от центра деревни, или городка, который прекрасно выстроен; улицы очень широкие и прямые площадь; лавки опрятные; везде воды и деревья; платановая аллея [хиабан]; много жителей; прекрасный дом для приема проезжающих [михман-хане], множество вкусных плодов; на базарах, в корзинах, хлопок; здешний виноград славится; Армяне, составляющее часть населения Неджеф-абада, делают из него очень приятное вино, тайком раскупаемое Пересианами, которые к нему очень падки; пить вино еще им удается безнаказанно, где нибудь подальше от зорких глаз их духовной касты; но делать его уже никак! Домов в Неджеф-абаде 1000. Отсюда виден Исфахан и сады Джульфы; гора Софа; Атеш-гах [развалина пирея]; потом правее, Шах-кух, самая высокая скалистая гора и округ Ленджун у подошвы Шах-куха и далее вверх по Зайенде-руду, течение которого он обозначает. Округ Ленджун кажется отсюда как бы составленным из сплошных селений, посреди богатых плантаций риса и хлопчатой бумаги; правее, за горами, является округ Чар-махал и верхнее течение Зайенде-руда; против него, гора Сурх [красная] в виде усеченной пирамиды. Эта гора была видна ближе из Тируна.

Неджеф-абад — прекраснейшее из всех мест, принадлежащих Исфахану; он построен 330 лет тому назад. Воду [164] пьют из каналов или искусственных ручьев, проведенных в Зайенде-руд из Аскеруна.

25. Исфахан.

26 Сентября. Исфахан (Испаган). Остановились в предместии.

Джульфа. В этом предместии теперь всего 320 домов; из них 12 армяно-католических; прочие заняты армяно-григорианами. Главные из жителей — Хаджи-Карапет, управляющий Фериденом, и Хаджи-Петрос, английский агент. Джульфа построена была Шах-Аббасом Великим, переселившим сюда 30.000 армянских семейств из старой Джульфы на Араксе. Шах дал им огромные льготы и преимущества; промышленный, умный и трудолюбивый народ этот разжился, построил множество великолепных домов, церквей, монастырей, остатки которых большею частью в развалинах; некоторые еще в целости и теперь свидетельствуют о высокой степени благосостояния, которым пользовались жители, и о их великих богатствах; великолепный мост Алла-верди, в два этажа, на Зайенде-руде, построен был между этим предместьем и городом одним из граждан Джульфы. Теперь в действии у григориан 13 церквей и 2 монастыря; в одном из них живет епархиальный начальник, [арачнорт], назначаемый сюда Эчмиадзинским католикосом. У Армян-католиков тоже есть здесь пресвитер, патер Оханнес (Иоанн), старец ученый и всеми уважаемый за свою доброту и уменье ладить со всеми; у них одна церковь; при ней библиотека от 200 до 300 книг (Chardin, Pallas, Tavernier, Квинт Курций, Диодор, Геродот и др.), много богословских армянских рукописей, хорошие армянские, итальянские, латинские книги, прекрасные географические карты Европы и Азии, гравюры и пр. Много [165] книг было расхищено. По показанию патера Оханнеса, всех Армян в Джульфе теперь не более 1500, и во всем Ираке много-много их 5000 душ. Евреев в Исфахане около 300 домов; а всех жителей, рассчитывая по распродаваемому хлебу на базарах, 50.000 человек.

Снег падает, но не лежит на равнине.

Подле Джульфы, развалины Фетх-абада, где Шах Султан-Хюсеин взят был в плен Афганами.

[В часе от Исфахана, к югу, разоренное предместье Шехристан, также некогда населенное Армянами и теперь замечательное своим громадной высоты минаретом, на который мы могли взобраться только до половины, потому что каменная лестница внутри его до того поломана, что большей части ступенек нет, а надо карабкаться по обломкам кирпича, сбитым в почти отвесный гласис. После Шах-Аббаса, мало помалу, обращение правительства с Армянами делалось все более и более притеснительным; с другой стороны неурядица в управлении краем, бесчинства и своевольства черни (лути) начали отражаться самым прискорбным образом на благосостоянии жителей Джульфы и они стали уходить в разные страны, особенно в Индию, в Калькуту, Бомбей, Суматру, Яву, унося с собой свои капиталы, и теперь в этих последних местах живет небольшое общество армянских семейств, из которых очень многие известны своими богатствами и живут роскошными набобами, продолжая заниматься большими оборотами и прекрасно воспитывая детей своих].

5 Октября. Канун Курбан-байрама. Празднества на Шахской площади (Мейдан-и-шах).

Сипехдар Искендер-хан, женатый на вдове Мехмед-шаха, губернатор Исфахана, сидел в бала-хане [вышке], устроенной на главных воротах площади Аля-капи [высокие врата]. Мы сидели в комнате у самых ворот. Ферраши, прислужники, удерживали народ, ударяя на право и на лево, [166] по спинам и головам, длинными лозами, которыми они постоянно вооружены, и очищали четыреугольную площадь. Церемониймейстер, племени Сипехдара, красивый молодой человек, в белой одежде, стоял по середине, лицом к губернатору; около прекрасной мечети Седр, справа, выстроен был фоудж [батальон] сарбазов [солдат] в красных мундирах, широких белых шароварах с красным лампасом, стянутых над щиколкой, в бараньих шапках, в две шеренги, всего человек 500; впереди фронта 35 музыкантов. Одеты были неопрятно; ружья дурные, с курками, старые, неисправные; человек 100 артиллерийских солдат, в синих мундирах, стояли ближе к нам. Сперва вышли плясуны в женских юбках и повертелись под стук бубен и брянчанье персидских балалаек. Потом пошла процессии: впереди шуты и балясники; за ними значки, городские музыканты и представители частей города.

Каждый большой город Персии разделен на две враждующие партии — Хайдери и Ниймет-уллахи; происхождение этого весьма древнего разделения неясно определено. Вот что знаменитый Шарден (Chardin Т. II, р. 321, notes) говорит об этом: “Хайдер — слово арабское и, означая льва, есть прозвание имама Али, а также имя отца Исмаила Сефевийского, основателя персидской династии, уничтоженной Надир-шахом. Династия эта называлась Сефевийе и Хайдерийе. Ниймет-уллахи было, без сомнения, прозвищем сторонников Бандурийцев или Баяндурийцев — династии белых баранов (Ак-Коюнлу), свергнутых в свою очередь Хайдерийцами или сторонниками Али”. Шииты объясняют слово хайдер следующим образом: Имам-Али, говорит их предании, не раз, подобно Геркулесу, разрывал змей, лежа в колыбели, и потому получил, между прочим, эпитет вторичного разрывателя змей (Хийе, по арабски, змея, дер, по персидски, разрывающий, и мукеррер, по арабски, вторичный или повторительный; словом, Хайдер-и-мукеррем есть, по [167] мнению Персиян, ничто иное как искажение фразы Хийе-дер-и-мукеррер?!). Между Хайдери и Ниймет-уллахи происходят от времени до времени, загородом, кулачные бои, завещанные им временами прошедшими. [Эти бои бывали и в Грузии, вероятно внесенные туда Персиянами; в Тифлисе они прекращены были, кажется, при Ермолове. В Персии же они удержались и поныне. Эти две партии идут одна на другую, и бой, продолжающийся несколько дней сряду, обращается иногда в кровавые свалки; деревянные мечи заменяются палицами; каменья и наконец кинжалы являются на сцену и много бывает раненых и даже убитых; а начинают всегда с детей, выступающих в авангарде с пращами и хлыстами].

Здесь одна партия вышла с ружьями, другая, более многочисленная, с палками, всех человек до 500, голосивших изо всей мочи; значки их были из ситцу и даже из шалей. Поднялась пальба из двух орудий, стоявших на площади, и при каждом выстреле переезжавших с места на место, по мере движения процессии… Таким образом я в первый раз тут видел и самую процессию байрама, и пальбу из орудий на скаку. Шуты и балясники и полунагие атлеты с гимнастическими тяжелыми балансами, в форме огромных сахарных голов, в каждой руке, вертевшие их над головами своими и около корпуса, дервиши, сантоны, с металлическими громадными знаменами, на верхнем конце которых, посреди причудливых арабесков, вырезаны а jour, и чрезвычайно искусно и красиво, крупными буквами, стихи из корана. У некоторых из них на верху, с каждой стороны, по металлической ветви, на которые взбирались ребята, и алемдар (знаменоносец), поднимая эту чрезвычайно тяжелую ношу, показывал силу мышц своих; некоторые из знамен обвешаны были приношениями, или вернее заклинаниями от болезней и бед мирских в виде дрянных старых тряпичек, лоскутков одежды. За ними всадники, иные в латах и кольчугах; на голове у лошадей страусовые [168] перья; збруи и узорчатые чепраки сверкали золотыми погремушками и украшениями; были и жемчуг, и бирюза, и самоцветные каменья; нечего и говорит про шалевые кафтаны и кушаки всадников, про их кинжалы, сабли и ружья, копья и щиты. За каждым всадником, на лошадином крупе, стоял богато одетый и большею частью очень красивый мальчик с обнаженною саблею в простертой руке; а на конце сабли воткнута или айва или гранат. За ними шел караван на верблюдах, представлявший, в насмешку, караван Багдадского паши, идущего в Мекку на поклонение; а самого пашу представлял какой-то шут в дурацком красном цилиндре, с позументами и кистями, изображавшем турецкую феску, в красном плаще, шитом золотом, в накладной седой бороде [а в Персии нет ни одной седой бороды, там считают за стыд не окрашивать их в красную или черную краску]. За ним свита паши, все в шутовских термаламовых костюмах, и в страшной карикатуре. За ними харем паши; тахтреваны, или будки на длинных жердях, в которые впряжены мулы, один впереди, другой сзади; кеджаве, клетки для больных, женщин и детей, перекидываемые через горб верблюда, так что с каждой стороны животного по одной клетке для противовеса [Французы называют их cacolet = mot usite dans les Pyrenees, paniers a dossier, qu'on charge a dos de mulet. v. Littre Dictionnaire de la langue franc.]; вьюки на верблюдах и лошаках, слуги верхами с кубурами для кальянов, чубукчи, проводники, всадники в белых бурнусах и проч., одним словом, вереница бесконечная. Когда псевдо-паша поравнялся с губернатором сипехдаром [главнокомандующим], процессия остановилась, и шут [лути] продекламировал молитву и пожелания благоденствия шаху. Впрочем, остановки процессии повторялись несколько раз, и в это время какой нибудь растрепанный дервиш или присяжный пиита декламировали стихи, или в честь шаха или в честь сипехдара. Эта пародия вошла в моду [169] 10 лет тому назад, со времени разорения Турками священных городов Кербелы и Неджефа. Турки, разумеется, никогда не присутствуют на этих церемониях и страшно за это бесятся на Персиян. Во время шествия, посреди которого не были забыты вожаки обезьян и всякого рода диких зверей, медведей, тигров и даже львов, каждый из них заставлял своих четвероногих воспитанников показывать разные штуки; плясуны в женских юбках, с распущенными волосами, с кастаньетками, кружились, вертелись, ломались под визжанье и стук инструментов; паясы кривлялись, атлеты бросали высоко свои деревянные пудовики и ловили их, другие боролись и обращали борьбу в драку, которую останавливал Ферраш-баши, разлучая борцов своим жезлом; полунагие дервиши наносили себе кинжалами раны, и кровь струилась по их обнаженной груди во славу пророка и Али; псилы вынимали из мешков своих змей, обвивавшихся около протянутых рук их длинными лентами. А между тем ферраши не забывали щелкать хлыстами направо и налево по толпившемуся народу, мужчинам и женщинам, чтоб очищать дорогу; а народу на глаз было тут не менее 20.000. Мальчики и даже взрослые взбирались на высокие тополи хиабанов, этих великолепных Исфаханских аллей, по которым двигалось шествие; водоносы то и дело наполняли из мехов своих медные и серебряные чашечки, а другою рукою принимали мелкую монету от томившихся жаждою; продавцы съестного и всякого рода лакомств, кальянщики сновали между народом, предлагая свой товар, и не оставались без наживы. Сипехдар бросал в толпу мелкую и крупную монету пригоршнями и всякий раз подымал ею на площади людскую свалку; золотая монета бросалась плясунам, ораторам, поэтам. Приведено было на площадку несколько преступников, а в том числе случился и паяс, представлявший Багдадского пашу, и все они получили прощение и свободу и увезены торжественно с площади на [170] верблюдах. Празднество это, начавшееся в половине второго, окончилось в половине четвертого дневным фейерверком, пущенным из толпы. [Сожжено было множество ракет, шутих, колес, станками которых были сами люди, и яркое солнце золотило клубы белого дыма, взвивавшегося над народом из щелкавших картузов].

[Исфахан, по свидетельству Шардена, занимал пространство до 40 километров в окружности и имел до 600,000 жителей. В настоящее время две трети пространства этого представляет гладкую степь, перерезанную, по всем направлениям, следами древних построек; в остальной трети насчитывают не более 80,000 жителей].

[Достопримечательности Исфахана].

Великолепные базары, каравансераи [хиабаны в четыре ряда тополей], мечети, медресе [семинарии], бани.

[Многие из строений в развалинах, но с превосходно сохранившимися украшениями, надписями, живописью, позолотою; хиабаны и сады дурно содержатся; вода не бежит по желобам и канавам; бассейны пусты; фонтаны не бьют, или если бьют в некоторых местах, то как бы нехотя, тоскливо; но на всем этом лежит глубокими чертами печать величия и поэзии. Если дни славы Исфахана миновали, — если про эту знаменитую никогда столицу Сефевиев нельзя уже попрежнему сказать Исфахан нисф-и-джехан (Исфахан есть половина вселенной), то между пустырей, бывших некогда многолюдными и цветущими кварталами, и нынешних строений и в полузасохших садах благоухают, как и в давние дни, бесчисленные кусты роз, вьются лозы с тяжелыми кистями винограда и, между прочим, вкуснейшего продолговатого аскери без косточек, зреют румяные гранаты, сочные полуфунтовые груши — гуляби, громадные, тающие во рту персики, знаменитая вкусом своим гермеки и другого сорта дыни...] [171]

[Но Хазар-джериб, некогда сад, о котором Шарден выразился: “jardin, qui induit en extase” — теперь пустыня. Хазар, по персидски, тысяча; джериб, погонная мера в 144 ярда или 432 английских фута].

[Кух-и-Софа, гора в двух фарсангах от города, с небольшим, на значительной высоте над равниною, дворцом, откуда простирается вид почти на весь Исфаханский округ. Гора эта отделена от Джульфы пространством, представляющим теперь голую степь без растительности и оживления].

Патер Оханнес собрал для генерала Дюгамеля, во время его пребывания в Техеране посланником, до тысячи растений в местности к западу от Кух-и-Софа; на восточной же стороне ее, как сказано было, совершенное бесплодие.

Между Хазар-джерибом и Кух-и-Софа армянское кладбище — в пустыне без воды и деревьев; надгробные камни, темно-серого цвета, все обделаны очень хорошо; надписи рельефные; европейцы погребены на южном углу. Вот некоторыt надписи с их орфографией:

1) “Всероссийского господин Генерал-Аншефа, и кавалера Василия Яковлевича Левашова, Флигель-Адьютант его Ерофей Яковлевич сын Левашов, погребен на сем месте 1732 г. Февраля 11 дня”.

2)

Михайло Игнатьев сын Телятников

3) (По-польски) Лежит здесь грешный Феодор Миронович, посланник короля Е. В. Польского. Декабря 26 дня 1686 года.

4) [172]

5) Ci git — Lovis — Eouper — Lorains — Orfevre — Decede — 1673.

6) Губерт Вифкенс 1658.

7) Marcus Xavier-Demarez — francos 1673.

NB. Знак — означает новую строку.

На этом кладбище много похоронено Голландцев, Португальцев и несколько Англичан. В монастыре, где живет патер Оханнес, погребен Рич, Багдадский резидент Ост-Индской Компании, умерший в Ширазе.

С горы Долан-кух, близ деревни Курд-думбине, в округе Исфаханском, видна Зерде-кух, возвышающаяся в сорока фарсангах от Исфахана.

Тахт-и-Рустем, большая, древняя, разрушенная гробница, в одном фарсанге от Джульфы.

Гроб или вернее могила Сарры, жены Авраама, по существующему между Евреями поверью, находится в Исфахане [!].

Атеш-га. [Огнепоклоннический храм. Живописная развалина на высоком холме, почти по средине города].

Минаре-и-джумбан. [Местное произношение — джум-бун. Два знаменитые в Персии минарета; в переводе — колеблющиеся минареты. Если, стоя на вершине одного из них, начнешь расшатывать края его, то другой, парный ему минарет, находящийся от него саженях в десяти расстояния, приходит в движение. Персияне не могут объяснить себе, этого чуда. Некоторые из европейцев полагают, что эти два минарета построены на двух оконечностях коромысла].

[Мейдан-и-шах. Царская площадь, около которой находятся следующая здания]:

[Месджид-и-джума (соборная) или Месджид-и-шах (царская мечеть), замечательнейшая по красоте постройки и украшений].

[Месджид-и-Лютф-улла, очень красивая и хорошо сохранившаяся]. [173]

[Аля-капи (высокие двери), великолепные ворота].

[Медресе (семинария), построенная Шах-Султан-Хюсейном, посреди прелестного Чехар-бага (четырех садов)].

[Чехель-сутун (40 столбов), сравнительно еще очень хорошо сохранившийся, роскошнейший из древних дворцов Персии, построенный первыми Сефевийскими государями посреди сада Хяшт-бехишт (восемь эдемов)].

[Халвет-и-серпушан (затвор покрытых покровами), небольшой, но очаровательный дворец посреди столь же очаровательного сада, построенный принцем Сийф-эддоуле, сыном Фетх-Али-шаха, правившим некогда Исфаханом].

[Пуль-и-Аллаверди, великолепный мост, о котором было сказано выше, на реке Зендеруде, которая от Чехель-чешме в горе Зерде-кух течет рекою до того места, где она, в ста десяти фарсангах от Исфахана, скрывается под землею].

[Пуль-и-хаджоу, другой монументальный мост через ту же реку, между кварталом этого имени и Ширазскою дорогою].

[Пуль-и-Марну, третий мост, так же как и первые два, прекрасной древней постройки].

[Из новейших построек замечателен прекрасной постройкой громадный гостиный двор, воздвигнутый бывшим великим визирем Насрэддин-шаха, Эмир-низамом Мирза-Тагы-ханом].

[Кефтер-хане, голубятни; чрезвычайно красивой и солидной постройки, больших размеров, из красного кирпича башни, посреди садов и в предместьях. Жители собирают в них целые запасы гуано для удобрения полей].

[Ограды существующих ныне садов, особенно вдоль хиабанов и Чехар-бага, замечательно красиво сложены из кирпича с узорчатыми, ажурными отверстиями. Они перемежаются прелестными фасадами садовых киосков; а посреди садовой [174] зелени мелькают, там и здесь, над оградою, мавританского вкуса крыши загородных дворцов, изукрашенных зеркальною лицовкою, а внутри колоссальными древними картинами, превосходно сохранившимися и изображающими то едена из Шах-наме, то эпизоды из Сефевийской эпохи].

26. От Исфахана до Хамадана.

Чрез Хумейн, Султан-абад, Хисар.

2 Ноября. Вышли из Джульфы: через мост Марну, потом по каналу, мимо предместья Аббас-абад, через Ломбун; потом, между развалин, в поле. До ворот из Джульфы шли
1 ч. 15 м.; а отсюда до каравансерая

Ануширван или Емиширван 2 ч. 30 м.; всего перехода 3 ч. 45 м. Отсюда едва был виден Атеш-га, стоящий на довольно высоком холме посреди Исфахана, влево. Равнина Исфаханская простирается от этого каравансерая к северу еще примерно часов на шесть, в виду нашей станции. Она покрыта деревьями. Кроме каравансерая, в Ануширване есть дома вперемежку с садами и развалинами. Название цветущая, употребленное Риттером, к этому месту нейдет. Вода, однакож, проведена и страна все-таки в лучшем положении, чем окрестности Исфахана с западной его стороны и с северной, где водопроводы не поддерживаются.

3 Нояб. Чаль-и-сиах от Ануширвана 4 ч. (4 ф.). Мороз. В 3-х часах от Ануширвана цепь холмов. Позиция против наступающего на Исфахан; можно обойти ее со стороны Техеранской дороги. Места около всей дороги бесплодные и [175] безводные; грунт, как в пустыне, род хряща. Чаль-и-сиах имеет 40 домов и прекрасный каравансерай на фундаменте из темно-серого камня; деревня укреплена; вода проведена из западных гор. (Даль, слово арабское, значит цепь, гряда; Мидийская стена называется также Чал-и-Нимруд; сиях, по персидски, черный). Окрестная почва соленая, видны соляные кристаллы на свеже взрытой земле и на болотах, образующихся от разлития водопроводов; растет верблюжья колючка и немного клещевины. Отсюда отходят дороги в Тирун, на Неджеф-абад, по 4 фарсанга каждая, через горные проходы. Чаль-и-сиах подвержен нападениям Бахтиари, которые приходят сюда со стороны каравансерая Мадер-и-шах и Махмудийе.

4 Нояб. Дехак от Чаль-и-сиах 8 1/2 ч. (9 ф.); у Риттера расстояние показано ошибочно. Пройдя долину Чаль-и-сиах, дорога входить в глубокий дефилей Хазар-мени (тысяче-менный; мен — мера 6 фунтов), место наиболее подверженное Бахтиарским набегам. Дорога не представляет никаких затруднений; минуя дефилей, она перебирается через небольшую цепь крутых возвышенностей, с вершины которых открывается вид на долину Дехак и деревню Усни, где находится первая вода после Чаль-и-сиах. Из дефилея Хазар-мени есть проход ущельем к каравансераю Мадер-и-шах, откуда Бахтиари приходят сюда в засаду. Здесь стоит постоянно караул стрелков [тюфенкчи] в четыреугольной каменной башенке. Подле деревни, прекрасно построенный каравансерай, но в полуразрушенном состоянии; внутри много хорошо обтесанных камней; по положению их видно, что они не были употреблены в дело; они в роде Персеполисских и такого же темно-серого цвета форменной офицерской шинели. Деревня Усни укреплена и все прилегающие сады обнесены высокими стенами, каждый отдельно. Подходя к Дехаку, цепь скалистых небольших высот пересекает долину.

Дехак большое селение, имеющие по словам старшины 1000 [176] домов; но по словам проводников и старшины, деревни Дур, — всего 400.

Медвежья гора [легенда]. Будто медведь утащил из деревни девушку и прижил с нею детей, которых потомки и составляют жителей Дехака. Медведь запирал сожительницу свою в пещеру. Жители деревни не любят этого рассказа и обижаются.

Дехак укреплен. Двери большею частью деревянные, но есть и каменные (Риттер), менее однакож, чем в Тируне и Неджеф-абаде. В Дехаке видны первые обработанные поля после Исфахана. Другие деревни занимаются исключительно садоводством. Мы застали в ней 1 1/2° морозу при резком северо-западном ветер; лужи замерзли на два пальца. При выходе из деревни, мы увидели каменную дверь в сажень вышины и около того же ширины, с маленькою надписью, как показано у Риттера, только не в мечети, а подле нее, в стене, прилегающей к ней и перегораживающей улицу.

5 Нояб. Деревня Дур от Дехака 6 ч. 40 м. Пройдя 4 ч., каравансерай Мадер-и-шах; постройка очень хорошая; вход заложен кирпичом и камнем, кроме одного отверстия, где можно с трудом пролезть; это сделано с намерением. Бахтиары собирались ночью в этом каравансерае, чтобы грабить прохожих. (По дороге из Гюльпаегана, через Хунсар, в округ Фериден, другой каравансерай Мадер-и-шах). В смутное время, Бахтиары доходят даже до ворот Техерана. С купола каравансерая видны горы Думбине (Кух Далун). Около каравансерая водопроводы и глубокий колодезь. Далее, местность волнистая, удобная для обороны. В 25 минутах хода от каравансерая плотина из камня перегораживает долину, оставляя только узкий проход. Плотина была сделана для снабжения водою каравансерая; она удерживала воду долины и впускала ее в водопроводы. За плотиной перевал; а с него, вид на долину и на Дур, до которого отсюда ходу 2 ч. 15 м. При входе в Дур каравансерай; деревня обнесена стеной; домов 100. [177]

6 Нояб. Кухе или Кухат, Дура 6 ф. На 3 ч. дороги мы вошли в русло временной реки саженей в 20 ширины. Берега обрывисты, около сажени; русло как в потоке, с мелкими камешками; через час вышли из него, оставив его вправе. Озимы; земля пошла отсюда плодородная. Долина, легким скатом, соединяется с Гюльпаеганской широкой долиной, как река, впадающая в озеро. Хорошая оборонительная позиция была бы при устье долины от Исфахана против Гюльпаегана; только в сухое время нет воды; а в сырое, вода за спиной. Не доходя до Кухе полчаса, развалины каравансерая и первая вода после Дура. Кухе от Гюльпаегана 1 фарсанг. Столб пыли саженей 40 вышины и несколько саженей в диаметре; верх его был согнут к востоку; постоянный ветер был западный с гор. Кухе большое селение, но большею частью в развалинах; разорили его Афганы; есть хорошая мечеть, крытая жестью. В нашу бытность, по приказанию Ардешир-мирзы, приходили задержать хозяина нашего мензиля [квартиры] за долги; но он спасся в бесте, за стенами мечети. [Бест собственно затвор. Дворец, конюшни шаха, всякая мечеть или гробница угодника с их оградою, конюшни, флаг европейских посольств и консульств служат безопасным и недосягаемым убежищем для преследуемых, виновных и невинных]. Деревня принадлежит Мирзе Зеки, бывшему в Париже, где он слушал курс архитектуры. Он получил эту деревню в подарок от правительства.

7 Нояб. Хумейн от Кухе 6 ч. 10 м. Прошли мимо горы на долине, между селениями вправо. На главной вершине ее развалины древней крепости; на другой, нижней вершине, имам-заде. Далее перешли, по каменному мосту о 4-х арках и 5-ти устоях, сухую реку (см. Гюльпаеган). Селением шли всего от мензиля 1 ч., и прежде 1/2 ч.; следовательно всего ширина Кухе, с развалинами каравансерая, 1 1/2 часа; а от Гюльпаегана к северо-востоку, селении тянутся около 4 фарсангов. Потом дорога идет к восточным оконечностям Эльвенда, и пересекает его [178] отрог. Через 2 1/2 ч. от мензиля, полуразвалившаяся крепостца, годная впрочем для остановки; около нее ключ и прудок. Это место называется Тах. (От Гюльпаегана и Кухе идет дорога проходом чрез гору Эльвенд). Полчаса далее вершина отрога, о котором сказано выше; отсюда открывается вид на горы, к северу, и долина Хумейн. Спуск пологий. Вступая в Хумейн, сухая река и каменный мост о 3-х арках; только проведен ручеек на один аршин выше русла, для поливки. Хумейном управляет отдельно наиб (поверенный из Техерана).

Из Хумейна две дороги в Султан-абад:

По расспросам.

Левая: Ребат 5 фарсангов.

Амарат 5 фарсангов.

Султан-абад 8 ф. — итого 18 фарсангов.

Правая: Верче 3 фарсанга.

Гили 4 фарсанга.

Султан-абад 4 ф. — итого 11 фарсангов.

Из Гюльпаегана в Хамадан [минуя Султан-абад]:

По персидским измерениям.

Левая: деревня Xуррем-абад 6 фарсангов.

Амарат 3 фарсанга.

Xисар 4 фарсанга.

Пери 4 фарсанга.

Доулет-абад 4 фарсанга.

Менгова 6 фарсангов.

Хамадан 4 ф. — итого 31 фарсанг.

Правая: деревня Xуррем-абад 6 фарсангов.

Кадем-гах 5 фарсангов.

Кердехурд 6 фарсангов.[179]

Хундаб 4 фарсанга.

Алеви 4 фарсанга.

Барбенд 4 фарсанга.

Хамадан 4 ф. — итого 33 фарсанга.

8 Ноября. Верче от Хумейна 4 ч. (3 ф). Пересекли округ Кемере и поперечную дорогу из Буруджирда, через округ Джанелех (или Дженелах) [?] в Кашан. С нею сходятся дороги из Хумейна и из Гюльпаегана [?], проходя по округу Махал-лат-и-калача. Потом в Кум и Техеран большая Исфаханская дорога. От Хумейна до Кашана 3 дня пути. Округ Кемере ограничивается к западу горою Ашнахур; к северу развалиною Махаллек и деревнею Пай; к северо-востоку горою, видною с нашей дороги фарсангах в десяти; к югу, Эльвендом.

Показание Кетхуды (старосты) Верче.

Деревня Верче разорена была Бахтиарами 2 года тому назад. Когда в 1847 году распространился слух о смерти Мехмед-шаха, то, в предчувствии вторжения этих горцев, тот-час же приступили к принятию мер для обороны: поправляли стены, покупали порох и оружие... но Бахтиары не дали им время приготовиться и явились на другой же день по получении сказанного известия, в числе более тысячи человек. Жители с имуществом своим заперлись в ограде нескольких домов, обнесенных стеною, внутри деревни, именно там, где мы проводили ночь. Всех стрелков оказалось только 12; но они не допустили Бахтиарцов взять ограду. На другие сутки они ушли, убив 6 человек жителей, из защитников, но потеряли сами гораздо более. Через несколько — времени они вернулись в числе, 7000 человек. Жители, предупрежденные, ушли в крепостцу Эндуме (в полуфарсанге от деревни), где выдержали и отбили нападение; но Бахтиары разорили [180] оставленную Верче и разграбили имущество. В этот же набег, они разорили много других деревень. По восстановлении спокойствия и воцарении Наср-эддин-шаха, кетхуда ездил в Техеран хлопотать о возвращении своей потери; но люди первого министра Мирзы-Такы-хана требовали с просителя 100 туманов для того только, чтобы доложить о нем министру. Так дело и осталось. Впоследствии Сулейман-хан, один не дававший потачки Бахтиарцам, успел стянуть с них 500 туманов в пользу жителей Верче.

9 Ноября. Деревня Геваре от Верче 6 часов.

От Верче две дороги в Султан-абад:

Правая: на Гили короче одним фарсангом, именно:

Развалина Мейданека 1/2 фарс.

Гили 1 1/2 ф.

Севар-абад 1 ф.

Султан-абад 3 ф. Но дорога гориста и деревни не хороши.

Левая: дорога без гор, на Геваре: идет через округ Кара-кехриз в округ Каззаз, населенный Турками или Туркменами, говорящими довольно хорошим турецким языком;

Эндерна 1 фарсанг;

Кель-Тепе 1 ф.

Дине-Кебуд 1 ф.

Гюльшен-абад 1 ф.

Геваре 1/2 ф. Станция.

Агиль-абаде 1/2 ф.

Се-дехе, три деревни 1) Сенеджан, 2) Фейджан, 3) Керех-руд; 1/2 ф.

Султан-абад 1 ф., и того 6 1/2 фарсангов. Долина около полфарсанга шириною; земля хороша и обработана. Видели, как сняли озимую пшеницу; пахали на быках. [181]

Шли параллельно большой долине Амаратскй около 2 ч. Влево, в поперечной долине, видна была деревня Хуррем-абад; прошли мимо горы Дуруэ с другой стороны. Нам говорили, что округ Дженелах, лежащий по ту сторону деревни Хуррем-абад, имеет 200 деревень.

Спуск к Се-дехе очень трудный для артиллерии и обоза; для большого отряда невозможен. Обход на Хисар. Прекрасный вид на долину и сплошные селения около часу. Потом два селения и полуразвалившаяся крепостца. Это участок Дешт-и-герд, из которого жители переведены в новопостроенный город Султан-абад.

10 Ноября. Султан-абад от Геваре 5 фарсангов. Султан-абад построен тому назад 34 года отцом Сипехдара Искендер-хана. Это самый правильный и самый чистенький город, виденный нами в Персии, и даже на всем нашем пути из Константинополя. Все улицы совершенно прямые и параллельно пересекают одна другую; обнесен стенами саженей около пяти вышиною, с башнями, часто расставленными; ров глубокий, сухой, саженей до пяти глубины; цитадель, в которой живет губернатор эмир-туман [командующий десятью тысячным корпусом — полный генерал] Сулейман-хан, старик, служивший в корпусе Ага Мехмед-хана, во время его нападения на Тифлис, и присутствовавший при мирных переговорах в 1809 году. В городе есть большая мечеть и медресе, резервуары с водою в 10 аршин глубины, с кранами; базар крестообразный. Шахский сад [Баг-и-шах] с павильоном; маслобойня для льняного семени; масло жгут; из льна делают бязи в Буруджирде; а хорошее масло особенность Султан-абада; давят жерновами на мулах, жмут винтообразным прессом. Домов около 4000. В 2 1/2 фарс, отсюда соленое озеро, примерно длиною до 6 фарсангов и шириною до 1 1/2. Вода с краев и по средине; в сухое время через него проходят; в дожди, нет; на воде слой соли пальца в [182] два; для добывания же ее копают ямы; иногда выдаются колодцы розовой соли, пахучей, почему и называется фиалковым корнем [бих-и-бенефше]; но это редкость, из десяти колодцев выдается такой один. Этого фиалкового корня мы не могли найти в городе. За добывание соли ничего не платят особенно, но вообще вносят плату за наем земли. Ближайшая дорога к озеру 2 1/2 ч. Примечательны в Султан-абаде резервуары воды; тот, который мы видели, подле медресе и большой мечети состоит из цистерны, сделанной в виде сердаба без схода, глубиною, по словам провожатых, около десяти аршин; другой погреб, виденный нами, тоже в роде сердаба, со сходом около 50 ступеней. Здесь вода впускается посредством крана, как бы из самовара.

Султан-абад имеет, как сказано выше, особое управление, зависящее прямо от Техерана. В окрестностях его, в округе Сербенд, к Буруджирду, и в ближней деревне Мюшк-абад, выделываются прекрасные ковры, из лучших в Персии; но самые лучшие и дорогие производятся в округе Феридене. Султанабадские ковры продаются на месте и в Хамадане от пяти до восемнадцати туманов. Фериденские же мы видали ценою до 200 туманов маленький ковер; это сущие лахорские шали.

Долина Султанабадская прекрасная и очень обширна. Горы к востоку отступают от города на 7 и на 12 фарсангов, к западу близки к нему; а к северо-востоку долина простирается очень далеко по направлению к горе — Саве.

Султан-абад составляет стратегический пункт для Техерана и главный ключ к действию; это бульвар против Бахтиари. В нем, и в окрестностях, расположены семь батальонов. Фетх-Али-шах, при котором город этот начал отстраиваться, вероятно понял важность его, потому что несколько раз посещал его. Земля около него не очень плодородна, от присутствия соли; озеро, стягивая соль, очищает [183] землю, по словам жителей. Окрестность мало обработана; жители все занимаются добыванием соли, которая впрочем очень дешева. Равнина здесь имеет грунт пустыни и ровна как стол. Озеро и берега кажутся снежной полосой. Озеро увеличивает холод зимою; снег иногда лежит на аршин; в иные же зимы вовсе не держится. Султан-абад есть главное место округов: Каззаза, Ферахана и Чар-рах.

Из Султан-абада отходят дороги:

По расспросам.

1) В Техеран, две; одна кратчайшая, но меньше заселенная, через гор. Саве; другая, несколько кружнее, но проходит через населенные места, через Кум.

2) В Буруджирд, через Хисар.

3) В Исфахан, три дороги, через Хисар, через Верче, как прошли мы, и прямая в Верче, через Гили.

4) В Хамадан, через Кердехурд, как мы шли, через Саве? или через город Доулет-абад.

Из Султан-абада в Хамадан две дороги:

По расспросам у других лиц.

1) Хисар 5 фарс.

Пери 5 ф.

Доулет-абад (главное место округа Мелаир) 3 ф.

Ненедж 6 ф.

Хамадан 8 ф. — итого 27 фарсангов.

2) Xундаб 3 ф.

Кердехурд (Кале-и-Исмаил-хан) 3 ф.

Бар-бенд 4 фарс.

Хамадан 3 ф. — итого 13 фарсангов. [Здесь должно быть пропущена одна станция].

Последнее расстояние мы шли 5 ч. 30 м. дольше. [184]

Караванных дорог из Исфахана в Хамадан, считая от Амарата, две:

1) Кадемга, 5 фарс.

Хуспиджан 3 ф.

Джаверсин или Гаверчин 4 ф.

Хундаб 3 ф.

Кердехурд 3 ф.

Бар-бенд 4 ф.

Хамадан 3 ф. — итого 25 фарсангов.

2) Xисар 5 фарс, (мы шли 8 1/2 час).

Хуспиджан 3 фарс, далее, до

Хамадана 17 фарс. — итого 25 фарсангов.

Из Султан-абада в Техеран:

1) Деревня Ибрахим-абад, 5 фарс.

Рахдар, 7 фарс.

Самун, крепость, 5 фарс.

Город Кум, 4 фарс.

Каравансерай Пуль-и-Дехак, 4 фарс.

Хоуз, 3 фарс.

Кенаре-гирд, дер. 9 фарс.

Техеран, 5 фарс. — итого 42 фарсанга.

2) Давуд-абад, деревня, 5 фарс.

Аштиун, большая дер., 6 фарс.

Абе, 7 фарс.

Саве, 5 фарс.

Рубат-керим, больш. дер. 5 фарс.

Али-Шах-Аббас, крепостца, 5 фарс.

Техеран, 5 фарс. — итого 41 фарсанг.

Чапар проезжает это пространство в 3 дня и 2 ночи. [185]

Из Султан-абада в Кашан:

Эмр-абад, дер., 6 фарс.

Кехек, дер., 5 фарс.

Ду-дехек, каравансерай, 5 фарс.

Нэ-рах, больш. дер., 6 фарс.

Касаб-руд, больш. дер. 4 фарс.

Кашан, 7 фарс. — итого 33 фарсанга.

Дороги из Гюльпаегана в Кашан сходятся в Ду-дехеке.

От Туре, близ Хисара, в Хамадан:

Пери, 4 фарс. (дер. в 200 дворов); от нее в 3-х часах

Доулет-абад.

Земин-абад, дер. 5 фарс.

Хамадан, 5 фарс. — итого 14 фарс. (?).

Возле Туре горы Козек, бюлюк [округ] Каззаз.

Показания жителя Верче, имеющего дела с Бахтиарами, для определения Каликух. [?]

От Верче, Ашнахур 5 фарс.

Эноуджи-Гюль-бехар 5 фарс. Здесь начинаются Бахтиари. До Шутур-куха, 2 ф. В нем [?] дер. Хума, до Зердекуха 8 фарсангов.

Бярг-и-зиба, 3 фарс. (Гермесир. Рис снят).

Миан-кух. До Дизфуля 6 переходов.

12 Ноября. Вышли из Султан-абада. До деревни Сузан 6 час. 10 мин. Шли долиною 3 часа 20 мин. до деревни Сер-и-чешме. Платан, имеющий 22 шага в окружности, один ствол его до 3-х аршин вышины; потом разделяется на три ствола, каждый около 1 сажени в диаметре, при деревне ключ и прудок. Легенды никакой нет. Округ Чар-рахе; владетель деревни — в [186] Техеране. Отсюда очень трудный подъем, по которому шли полчаса; артиллерию и обоз поднять едва возможно, разве на руках и в небольшом числе и то если дорога будет проведена зигзагами.

13 Ноября. Xундаб от Сузана 5 час. 40 мин. Через 2 часа 30 мин. по выходе — деревня Эйган.

Шах-зенде-кух, вершина против деревни Гюверсин, где исчез Кей-Хосров, как говорит Фирдоуси в своем Шах-наме.

Рассказы проводников и жителей Хундаба.

В Шах-зенде-кухе, близ дороги из Хисара, есть пещера, в которой исчез Кей-Хосров. В ней, около ноуруза (нового года Персов, 9-го Марта), а по словам других, только один раз в 5 лет, слышатся выстрелы, подобные пушечным; страх не допускал никого из жителей внутрь пещеры и т. и. Трое из них ходили, но будто бы не воротились. Один Лурр утверждал нам, что он был в пещере и следующим образом ее описывал: вход большой, как в каравансерай; внутри бассейн без воды и в нем, по углам, 4 железные подсвечника с фитилями на концах. Жители тоже уверяли нас, что видели издали как будто свет лампад... Неподалеку, на вершине горы, есть имам-заде, привлекающий много поклонников. Когда властителям Персии случается проезжать мимо Шах-куха, то они слезают с лошадей и проходят 70 шагов пешком, из уважения к месту.

По причине зимы и глубокого снега мы не могли посетить пещеру, которая от Гюверсина находится всего в трех часах; подъема до нее минут 20. Очень понятно, что гора вулканического сложения, что газы, наполняющие пещеру, могут смертельно действовать на входящих, что выстрелы происходят от возгорания извести подземными огнями и воды, попадающей туда во время таянья снегов — около ноуруза, и что наконец, свет, о котором нам говорили, происходит от газов, воспламеняемых подземными огнями... [187]

Против Шах-зенде-куха, в дер. Эйген, кладбище; гумбед [мавзолей с куполом] и довольно хорошие памятники с барельефными изображениями цветов, арабесков, надписей, на одном из них читается имя Биби-джан [биби (барыня), джан (душенька), джан присоединяется очень часто к именам мужским и женским] и при подписи изображены ножницы и прялка. Сюда, из долины Хисар и ущелья Туре, выходит река Зендеруд. Долина прекрасная. От реки каналы. При выходе из деревни, виден был вдали к северу клочками снег на горах, — на восточной оконечности Эльвенда.

14 Ноября. Кердехурд от Хундаба 4 часа 45 мин. Ночью гром довольно сильный. Река здесь имеет 5 сажень средней ширины, но мелка; мостик через нее плохой. Хундаб прекрасная деревня; это главное место округа Чар-рахе. Отсюда есть дорога к юго-западу в Доулет-абад, 3 фарсанга. Постройкою своею он напоминает Султан-абад.

Каззаз, бывший прежде городком округа того же имени; теперь это деревня в 100 дворов. Кара-тепе, горка вправо, а подле нее развалины деревни Дех-абад, древние, по словам жителей, но не замечательные. Кара-су (Зендеруд) повернула здесь к востоку. (Это не согласно с тем, что на карте Киперта).

Дороги от Хамадана:

Показание христианина Асэда, бывшего курьера графа Симонича.

Зага (или Заге), деревня, 3 фарс.

Асад-абад, городок, 3 фарс, (отсюда до дер. Мендрова 2 фарс)

Кенгавер, городок, 6 фарс.

Сехне, село, 4 фарс.

Кале-и-Хасан-хан, 1/2 фарс.

Гергевенд, 1/2 фарс.

Бисутун деревушка, 4 фарс. [188]

Керманшах, 6 фарс.

Тюйсюркан, городок, 5 фарс. Тяжелая гористая дорога.

Земан-абад, 4 фарс.

Ауризаман, 5 фарс.

Нехавенд, 2 фарс.

Эти три перехода по хорошей дороге. Далее дорога до Техерана то же хороша; степь.

Бибик-абад, село, 6 фарс.

Зере, дер., 4 фарс.

Нуваренд, большая деревня, степь и гора по дороге, 7 фарс.

Чемерин, деревня, справа, и Бебаран, деревня с лева, 4 фарс.

Кешкек, деревушка и крепостца, 3 1/2 фарс.

Хан-абад, хорошая деревня, 3 фарс.

Рубат-керим, село, 6 фарс.

Техеран, 5 фарс;

Меренд, деревня, 4 фарс.

Аг-кенд (или Аг-тепе), деревушка, 4 фарс.

Кыйнере, деревня, 6 фарс.

Тозли, деревня (Чурин-чай), 6 фарс.

До Кыйнере дорога хорошая везде; отсюда до Тозли очень дурна.

Пейгамбер, деревня (Коуджа-яйлак), 5 фарс.

Буламаджи, деревня, 6 фарс.

Зенджан, деревня, 6 фарс.

Далее, вправо от дороги, солончаки, как снег белые, более чем на фарсанг; за ними дорога продолжается, как возвышенная плоскость до Саве, к северо-востоку. Тут же поперечная дорога, влево — в Доулет-абад; вправо — в Дех-абад или из Мелаира в Карагозлу. Влево первая деревня Алеви.

15 Ноября. Из Кердехурда в Бар-бенд.

В Кердехурде владетелем был Исмаил-хан, который построил себе дом в крепостце, почему Кердехурд называется также Кале-и-Исмаил-хан. Соседние ханы и жители [189] занимались разбоем, и между прочим убили и ограбили курьера, посланного Сулейман-ханом с 2000 туманов. Исмаил-хан оказал грабителям покровительство. Перед нашим приходом его схватили и отвезли в Техеран; лучшие вещи из имущества взяты, а хлеб и остальное добро его сложены в пустые комнаты, с наложением на двери грубой восковой печати в ладонь величиною. Семейство Исмаил-хана еще жило дома, в саду, а большая часть жителей разбежались. Мы ночевали в пустом новом Доме, при котором конюшни, на несколько десятков лошадей, прекрасные; узоры цветных стекол в комнатах особенно хороши. Местность волнистая; по дороге частые косогоры; горы в ночь покрылись снегом, не везде, но полосою.