ПРИЛОЖЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Письма к Е. И. Чирикову.

(Перевод с французского).

1. От г. Додсона.

Дамаск. 3 Сентября 1849 года.

Господин полковник.

Я откладывал до сего времени удовольствие сообщить вам сведения, о доставлении которых вы меня просили, на счет пути из Багдада в Дамаск, для того, чтобы присоединить к ним подробности и о пути в Пальмиру, которую, как мне известно, вы желаете посетить.

Вечером того дня (субботы), часа через два после того как вы со мною простились, мы потеряли наше направление, отысканное нами только на другой день к закату солнца, когда мы перешли канал, называемый Нахр-эс-Сулейманийе или Нахр-Аккер-куф. Утром, блуждая в пустыне, мы прошли мимо очень значительных развалин какого-то мусульманского города, называемых Эль-Гатимэ. На другой день мы пришли к месту Тор, в одном часе от Ефрата, очень густо заросшему кустарником и служащему, как нам сказали, притоном множества львов; но я к несчастию не видал ни одного. Здесь мы были на земле Дилемов, племени очень богатаго стадами, но (!) находящегося в [624] подданстве Порты. В двух часах далее мы перешли через очень большой канал Саглавийе, а через четыре часа затем остановились у деревушки Махруз (Мах-руй?) на Ефрате, в 14 часах от Хита. Земля, по всему протяжению берега, возделана; но стоит хоть немного отдалиться от него, чтобы увидеть себя посреди пустыни, на которой рассеяно несколько тощих клочков пастбища для стад бедуинов. Маленький городок Хит похож на Яффу тем, что построен на пологости, возвышающейся над водою, и что дома расположены на террасах одни над другими. Там есть несколько пальм и поля возделаны с большим искусством, чем на Тигре, в том отношении, что вода для орошения их черпается колесами, движимыми течением воды. Горячие ключи очень интересны и заслуживали бы посещения, преимущественно геолога; одни из них находятся близ самого города, другие в долине Уади-ль-мойе (долина воды), в трех часах от него по Дамаской дороге. Первая вода, которую мы встретили за Хитом, находится в двух от него часах, в месте, называемом Мухауер (залитая местность); тут расположены были лагерем Зобейды, народ тихий, предложивший нам верблюжьего молока. Второй источник, у которого останавливаются караваны, находится между холмов Гаара; но так как здесь, на прошлой неделе, ограблена была Арабами почта, то проводник мой хотел избежать его и повел меня к колодцу, называемому Эль-соуаб (богоугодное дело или учреждение), в 24 часах пути от Хита. Так как вода колодца оказалась негодною для употребления, пришлось сделать большой обход до Уурки, отстоящей на 10 часов оттуда. От Уурки мы шли два дня до Аланеи, где мы наполнили свои меха; а потом, еще два другие до Махсуры, деревни, лежащей в 6 часах от Дамаска, до которого мы доехали на лошадях, взятых на этой последней станций.

Дорога эта ни почтовая, ни караванная. Почта идет 4 часа от Хита до Гаара, и столько же от этого последнего места до [625] Дамаска, не заходя к другим колодцам; караваны от Гаары идут более к северу, вдоль Джебель-аруах (гора духов), где вода в изобилии.

Дорога отсюда до Пальмиры довольно удобная. Оставляя Дамаск, идешь 3 часа до Адра; затем переходишь Джебель-аруах до Атаифе, другие 3 часа. Отсюда до Пальмиры простирается степь, имеющая на глаз от 5 до 6 часов в ширину, между двумя цепями гор Аруах и Шаблус. На этом пути расположены следующие деревни: Майа-бейт, 1 час, Джеруди, 2 часа, Гатейн (?), 12 часов, и наконец Пальмира, 14 часов. Я ездил туда с продавцом верблюдов и одним бедуином Анезийской фамилии Сабаа; я и человек мой сидели на верблюдах и у обоих верблюдов по одному Арабу над хвостом. Затруднения, встречаемые путешественниками в Пальмире, очень преувеличивают, как и все что касается Востока. Правда, что по приезде нашем туда, Шейхи деревни и соседнего бедуинского кочевья бросились ко мне, требуя своей пошлины с криками и угрозою прогнать меня не дав осмотреть развалин, задержать наконец, и пр... Но, видя, что их едва слушают и что я, бедняга, не имею на себе ничего кроме арабской одежды и нескольких пиастров на покупку себе пищи, они меня оставили в покое. Проведя там два дня, я отправился обратно с караваном погонщиков верблюдов, имевших в Дамаске от 7 до 8 сот этих животных, приготовленных для большого Мекского каравана.

Завтра я выезжаю из Дамаска с намерением следовать кратчайшим путем до Афин, и хотя я таким образом быстро удаляюсь от Турецко-Персидской комиссии, но уношу с собою надежду получать о ней вести от времени до времени.

Благоволите принять, г. полковник, мои поклоны и добрые пожелания вам и вашим спутникам, ваш и пр. [626]

2. От доктора Макриди.

Багдад. ¹/₁₃ Августа 1850.

Господин полковник.

Наконец-то, после столь долгой разлуки, получили мы от вас вести.

Я с большим удовольствием узнал, что здоровье ваше, столь для нас дорогое, находится в хорошем состоянии. Я никогда не поверю, г. полковник, чтобы человек, видевший вас хоть однажды, не сохранил в душе своей неизгладимое воспоминание о вашей замечательной доброте и ваших высоких душевных качествах, по истине редких в переживаемые нами времена.

Вот уже сорок дней как мы, против ожидания нашего, в Багдаде.

Мы шли (Из Мухаммеры. Пр. перев.) два дня до Гырдиляна (Кут на берегу Тигра. ид.), где провели под палатками 8 дней. Этого времени было достаточно, чтобы часть людей наших переболела и сообщила зародыши лихорадки остальным своим товарищам, заболевшим в последствии, в свою очередь, кто дорогою, а кто по прибытии в Багдад. Половину кавалерии (Прибывшую в Гырдилян ранее комиссара. Под словами кавалерия и пехота автор разумеет конвой регулярных войск, сопровождавший комиссию. ид) мы застали больною.

Вследствие полученных нами сведений, нам было невозможно идти сухим путем на Бедра, и решено было направиться на Сук-эш-шуюх на барках, а уже оттуда, сухим путем, идти на Кут, отстоящий от Бедра всего на 14 часов. Пехота оставлена была в Басре; кавалерия же должна была следовать сухим путем для прикрытия каравана. [627]

Мы быстро неслись на маленьких барках по мутным водам Паситигра; но принуждены были останавливаться, чтобы выжидать канонерку его пр-ства (Оттоманского комиссара, ид.), тяжелую на ходу. Не доходя Корны, ночью появились воры, но не могли устоять перед выстрелами караульных. На утро ветер погнал к нам тучи, затемнявшие восходившее солнце; мы к изумлению нашему увидали, что то были комары.

На полдороге между Корной и Сук-эш-шуюхом, мы остановились у единственного в этих местах клочка твердой земли с несколькими пальмами; вся окрестность была затоплена. Во время нашего отдыха мы увидели шедшее на нас стадо животных, которых мы приняли за быков; животные эти оказались кабанами, пришедшими лакомиться осыпавшимися с пальм финиками; гром выстрелов наших заставил их искать убежища в тростниках; но на место этих явились другие еще в больших силах; до полуночи мы и солдаты наши не переставали преследовать пулями пробегавших кабанов, живущих, в здешних тростниках, как видно, в бесчисленном множестве.

Ефрат, по соединении своем с Тигром (Стало быть не Ефрат, а Шатт-эль-араб. ид.), до Сук-эш-шуюха, имеет слабое течение; вода его прозрачна; водоросли, покрывающие ее поверхность, имеют в некоторых местах, с своими цветочками ярко желтыми и белыми, вид красивых полян. Оба берега, на большое пространство, заросли целым лесом густого тростника.

В продолжение двух дней мы плыли по огромному и наполненному рыбами озеру, которое, через несколько месяцев должно обратиться в растрескавшуюся и песчаную пустыню, тогда как оно весьма легко могло бы уступить свое место полю, покрытому золотистой жнивой. [628]

После десятидневного путешествия мы вступили в Сук-эш-шуюх (в переводе, рынок шейхов), город хорошо населенный, с базаром, который гораздо лучше Басрского. На другой день мы продолжали свой путь на лодках, по каналу Хай.

Мы покончили с празднованием байрама. Дела Сулеймании не подвигаются; продолжают охотиться за Азиз-беем, который один остался изо всей фамилии Абдулла-паши, находящегося в настоящее время в Константинополе. Слухи носятся, что Абди-паша (Вали Багдада, ид.) будет сменен; но они требуют подтверждения. Один политический выходец скрылся отсюда; обстоятельство это может послужить к большому обвинению генерал-губернатора. Болезни в Багдаде совершенно прекратились; в нынешнем году жары здесь гораздо слабее прошлогоднего; разница — от 4 до 6°; до сих пор стоградусный термометр не показывал более 42°; а в последние два дня он стоить между 38 и 39. Примите и пр.

3. От него же.

Багдад. 28 Мая 1851.

Господин полковник.

Я с удовольствием узнал, что вы счастливо совершили вашу поездку (В Исфахан и пр. ид) и пользуетесь вожделенным здоровьем...

Путешествие наше, продолжавшееся два месяца, не представляет, до прибытия нашего в Кут-эль-амара, ничего примечательного, исключая нападения на нас, около Корны, Арабов Мунтефикских, колена Бени-Маладж, не хотевших пропустить нас бесплатно. Арабы эти, вооруженные ружьями и дротиками, занимали, в числе более двухсот человек, оба берега Тигра, наполняя воздух криками и угрозами; но высадки 20 [629] солдат наших было достаточно, чтобы их разогнать без выстрела. Степь превратилась в море; и целые пять суток после описанного события мы напрасно искали твердой земли, чтобы выйти на берег; бедные солдаты, как сельди, лежали друг на друге в их маленьких лодчонках. В Куте, куда мы прибыли без попутного ветра на 16 день по выступлении нашем из Басры, мы стояли 8 дней в ожидании прибытия кавалерии, с которою и пошли далее, отправив пехоту водою. Мы видели на пути нашем Джесан, Бедраи, Зорбатийе, Казанийе, Мендели, Ханыкин и хотели дойти до Керинда, но отложили это путешествие до менее жаркого времени. Таким образом мы достигли Багдада 23 Мая, на 25 день по выступлении из Кут-эль-амара.

Нас пугали жарами в Багдаде; но мы нашли температуру сносною; стоградусник показывал не более 38°, (32 по Реомюру). Эпидемических болезней нет в нынешнем году и разлив Тигра далеко не таких размеров, как в последние два года.

Политические дела не в цветущем положении. Фарис, вопреки желанию правительства, был избран шейхом Мунтефиков, и получил инвеституру шубы. Хиндийе (Местность, известная своею большою плотиною, удерживающею Тигр от разливов. ид.) совершенно было усмиренная вследствие выступления Намыка-паши (Сераскер Хеджазского корпуса, заместивший впоследствии Абди-пашу в качестве Вали Багдада, ид.) снова поднялась. Арабы Хезаильские отбили у хайта (Наемное нестроевое войско, ид.) несколько фортов…

Ожидают здесь перемены мушира. Два батальона Анатолийской пехоты пришли в Багдад. Поговаривают о предстоящей войне между Турцией и Персией. Слухи эти, распространившиеся [630] в народе вследствие отъезда г. Аристархи (Драгоман Багдадского генерал-губернатора; ныне посол Порты в Берлине. ид.) в Персию, подняли на базаре цены на хлеб, так как все спешат запастись провизией на случай осады Багдада...

Европейское общество растет в Багдаде с каждым днем и мы надеемся, что вы скоро присоединитесь к нему. Примите и пр.