ПРИЛОЖЕНИЕ ТРЕТЬЕ.

Система Сузианских вод.

(Из книги состоявшего при Английской Демаркационной Комиссии натуралиста Лофтуса: Travels and researches in Chaldaea and Susiaua etc. by W. K. Loftus. London. 1854. Глава XXXI).

Древние географы приводят различные сведения о четырех больших реках: Хоаспе, Элеусе, Копрате и Паситигре, из которых замечательнейшие были Элеус и Паситигр. В настоящее время, четыре реки пересекают Хузистанскую область, а именно: Керха, Шаур, Дизфуль (Автор, в книге своей, реке Диз постоянно дает название Дизфуля. Пр. пер.) и Карун. Новейшие писатели (Journ. of the R. Geogr. Society. T. III, стр. 258. IX, стр. 85. XII, стр. 105 и XVI, стр. 91. Пр. авт) все, заодно, признают Хоасп в Керхе, Копрат в Дизфуле, и Паситигр в нижней части Каруна. Многие заходят еще далее, признавая Шаур за древний Элеус; но так как Шаур представляет собою узкую речку, только в некоторое время года орошающую пажити, до места своего соединения с Дизфулем, то трудно представить себе, чтобы это была та судоходная река, по которой Александр плыл от Сузы к морю (Arriani Expeditio Alexandri, lib. VII, с. 7. Авт.), или та самая славная река Сузианы, о которой повествует Птоломей, по Моисею (Mosaeus). Не соглашаясь с таким определением, я на месте искал указания для более удовлетворительного [615] разрешения вопроса, и в этом изыскании был более счастлив, чем с Черным камнем Данииловой гробницы.

Затруднение заключалось здесь не столько в сбивчивых, повидимому, повествованиях древних писателей, сколько в несовершенном знакомстве нашем с описываемою ими страною. Сверх того, в продолжение двадцати веков, протекших с того времени как написаны были эти истории, в течении рек этих, пробегающих но мягкой наносной почве, произошли многие и весьма значительные изменения.

Прежде всего, я обратился за сведениями к шейху Мухаммеду, которого лета и беспрерывные кочеванья по окрестным равнинам ставили его в возможность ближе всех ознакомиться с предметом моего изыскания. Вскоре я убедился в драгоценности его авторитета. Он сказал мне, что много лет тому назад, раздвоение Керхи начиналось у самого Паипуля, вскоре после выхода ее из гор; что восточный рукав реки проходил в двух милях к востоку от большого кургана Шуша; и что, приняв в себя Шаур, несколько выше брода, известного ныне под названием Умм-эль-Тимен, рукав этот течет далее, до соединения своего с Каруном, у Ахваза.

Спустя несколько дней после этого разговора, во время поездки в Дизфуль, сейчас же за последними грядками малых курганов, я заметил значительное понижение уровня степи и тут же заключил, что это есть не что иное как ложе восточного и пространного рукава, о котором говорил мне Мухаммед. В ширину он имеет не менее девяти сот футов; а глубина его, занесенная песками, от двенадцати до двадцати футов. Подобное углубление русла речного, ниже уровня степи, вполне оправдывало в глазах моих сделанное мною предположение, что это замечательное ложе принадлежало судоходной реке, тогда как отходившие от него на противоположном берегу следы многочисленных каналов, с высоко подымавшимися насыпями по сторонам, доказывали, что она была некогда главною артериею [616] страны. Местные Арабы называют русло это Шатт-эль-атик, т.е. древняя река. Как бы в подтверждение этого, небольшая стрелка реки бежит из Керхи (Не из Керхи, а из Беларуда. Прим. Е. И. Чирикова.), вдоль ложа древнего рукава и орошает собою пахотные поля на восточной стороне развалин. Это есть последняя вода, пересекающая дорогу в Дизфуль.

Далее, я перешел, еще во многих точках, этот древний рукав и везде видел в нем один и тот же характер. Мне очень хотелось начертить все это течение; но другие обязанности призывали меня и я, поневоле, должен был оставить равнину Сузы.

Уверившись, таким образом, в существовании древнего рукава реки и допустив его тождественность с историческим Элеусом, я не видел уже более никакой трудности в соглашении противоречий, встречаемых на этот счет в древних географах. Мы вполне понимаем, что лица, не близко знакомые с подробными очертаниями страны, весьма легко могли придавать название этой реки и Керхе, и Каруну, с которыми она была в соприкосновении.

Квинт Курций (Lib. II. 9.) рассказывает нам, что во время похода своего в Вавилон, «Александр прибыл к Хоаспу и потом вступил в Сузу». Очевидно, это и есть новейшая Керха.

Страбон (Casaub. стр. 729.), однакоже, описывая дальнейшее следование завоевателя Сузы и Персеполиса, приводить названия перейденных им рек, в следующем порядке: “За Хоаспом следует Копрат и Паситигр”. Ясно по этому, что коли он переправился через Хоасп, подходя к Сузе, то не мог бы опять перейти его в следовании своем от этой столицы в Персию, если не допустить, что он переправился через два рукава той же реки.

Птоломей (Lib. VI. 3. Пр. авт.) не упоминает вовсе Хоаспа; но помещает Сузу на левом рукаве Элеуса, на географический градус выше точки его [617] соединения с правым рукавом реки. Последняя часть его описания несколько темна; но все, что в нем относится к существованию двух рукавов Элеуса, ясно и определительно; и весьма быть может, что они и есть два протока Хоаспа, о которых говорит Квинт Курций и Страбон.

Плиний (Lib. VI. 27.), относительно Сузы, говорит, что Элеус опоясывал цитадель сузианскую, что весьма будет похоже на дело, если предположить, что с каждой стороны ее пробегали рукава реки, соединенные или каналом, или рвом для защиты.

Но самое любопытное объяснение тождества Керхи и старинного ложа с двумя протоками Элеуса вытекает из следующего места книги Даниила (гл. XIII. с. 2, 16): «И явилось мне видение, и был я во граде Шуше, что в стране Элам; и явилось мне видение, и был я на Улае»... «И услышал я глас человеческий между Улай». Выражение это не понятно; но если мы объясним его смысл таким образом, что он видел человека, стоявшего между двумя рукавами Элеуса (Улая), тогда это станет совершенно ясным. Замечательно еще одно обстоятельство, что Савеяне разделяют Керху на три части (из которых одна, как замечаете г. Лейард (Jour. of the. R. G. S. T. XVI, стр.94.), названа ими «Ахрох Алайта» — «верхняя Керха»), и что разделение это могло относиться к главному протоку древней Керхи и к двум ее разветвившимся рукавам.

Темное место в Диодоре сицилийском (Lib. XIX, 17. Яр. авт.) может также быть объяснено открытием протока Элеуса: «Как только Антигон (по выходе из Сузы) переправил часть войск своих через реку (Копрат), Эвмен мгновенно переносится через Паситигр и нападает на него. Антигон отступает в Бедес на Элеусе и с трудом пробивается, через Косейскую страну, в обитаемую [618] часть Мидии». Он отступает не в Сузу, потому что для этого он должен был бы переправиться дважды через восточный Элеус, для того чтобы идти в Мидию. Он предполагал для этого, сделать отдых на восточных берегах его, в Бедесе, чтоб не быть окруженным при остановке «между берегами Улая». Географы согласны между собою на счет тождественности Паситигра и Элеуса; но никто никогда не объяснил, почему называли одну и туже реку двумя именами, как это видно, например, в следующей речи Арриана: «Неарх поплыл назад, сев на суда, далее отделения Тигра, до устья Паситигра, поднялся по последнему до понтонного моста, по которому Александр готовился перевести войска свои к Сузии» (Arrian «Indica» 42.). Здесь Паситигр, без сомнения, означает Карун.

«Флотилия Александра отправляется от Персидского залива к Сузии (по Паситигру или Каруну). Александр, бывший тогда в Сузе, садится на суда и плывет вниз по Элеусу (очевидно по высохшему ныне руслу, простирающемуся до Паситигра): затем, он плывет от устья Элеуса (Паситигра), вдоль берегов залива, до устья Тигра (Arrian Ехр. А1ех. VII, 7.). Поэтому, не остается более сомнения, что новейший Карун и есть древний Паситигр (Сэр Хенри Роулинсон говорит об этой реке что древние Персы называли ее Диджле-и-кудек или Малый Тигр, а название это было переведено по-арабски словом Диджле, Дуджейль. С таким указанием, ему не трудно было узнать в Греческом ???? древнее персидское слово “pass”, означающее “низкий, нижайший” и перевести, таким образом, Паситигр”, подобно арабскому Дуджейлу — “низшая, или малая, Диджла”. См. Jour, of R. Asiatic. S. T. IX, стр. 90. Другие авторы производят проще Паситигр от Персо-Тигра. Пр. авт.).

Так как Суза отстоит на сорок миль от ближайшей точки Каруна, то очевидно, что первое упоминание Элеуса, в этой речи, не относится к Каруну, потому что Александр сел на суда в Сузе. Очевидно также, что Элеус, упомянутый в последствии, не мог не означать Каруна, того самого, по которому Неарх [619] поднялся до Сузии (местность, на которой находится Суза), и о котором Птоломей (Lib. VI. 3.), по Моисею, упоминает как о главной реке Сузианы.

Но самое убедительное доказательство того, что Керха, в древности, разветвлялась и что восточная ветвь ее, соединившая ее с Каруном, есть древний Элеус, находим мы в одном из открытых г. Лейардом изображений на дворце Сеннекериба в Куюнджуке (в Ниневии) (№ 50 в северной ассирийской галлере Британского музея. Пр. авт.). На нем находим мы Сузу в том виде, в каком она была во дни Ашур-бени-Пала, воздвигшего этот памятник; оно тем любопытнее, что мы узнаем здесь точное очертание открытых развалин с их южной стороны (Это предположение автора об Элеусе мы находим до крайности натянутым и не оправдываемым ни топографическою съемкою, ни толкованием Библии, ни, наконец, самим изображением, снятым с древнего ниневийского памятника, на которую он ссылается, а именно:

1) Что касается топографии, то находящиеяся в Сузиане четыре реки явно соответствуют, четырем рекам древних авторов: Керха (Хоасп), Шаур (Элеус), Диз (Хопрат) и Каруи (Паситигр).

Совершенно вероятно, что, в древности, Шаур соединялся каналом с Керхой и таким образом его, пожалуй, можно считать левым рукавом этой последней реки. Топография подтверждает верность такого заключения. Через это самое соединение, вода, которая из Керхи входила в Шаур, могла сделать его судоходным, и так как он опоясывал цитадель с северной стороны, то Александр Македонский, естественным образом, должен был спуститься по Шауру, из него по Дизу и, наконец, по Каруну, в Персидский залив; а не делать, согласно предположению Лофтуса, круга, плавая по мнимым рекам и каналам. Топографическая съемка, сделанная русскими офицерами, показывает возможность нашего и натянутость Лофтусова предположения.

2) Тексты из Библии, видимо, Лофтус подвел для поддержания своих выводов. Вопрос о том, как должно понимать текст священного писания, где говорится о голосе, слышанном пророком Даниилом, — оставался долго спорным. Одни говорили, что голос выходил из реки; другие утверждали, что он послышался пророку между двумя рукавами Улая. Но комментаторы, а в их главе ученейший из всех Равви Раши, живший в XI веке, решил его в пользу первого мнения, прямо противоречащего объяснению Лофтуса, и

3) Изображение на Ниневийском памятнике очень ясно представляет, как бы топографически, часть плана Сузы, именно холм цитадели и холм дворца, омываемые, у подошв, Шауром, с северной стороны и реку Керху, протекающую в некотором расстоянии от Шаура и потом параллельно к этому последнему. Вода же, опоясывающая цитадель и дворец с противоположной Шауру стороны, могла быть каналом, что совершенно допускается самою местностью, снятою нашими офицерами. Прим. Е. И. Чирикова.). Курган значительных размеров, налево от этих изображений, без всякого сомнения, есть большой курган, или цитадель; меньший курган — дворец; тогда как город с его пальмами в точности соответствует низким восточным развалинам. Ничто не может быть вернее этого сходства. Находящуюся на них надпись должно читать так: “участок Мадакту”; надпись же на смежной плите, составляющая продолжение первой, говорит, что Сузиане были побеждены Ассирианами близ участка Мадакту и близ города Шушана. [620]

В большой реке, вытекающей из гор и омывающей подошву цитадели, я узнаю Хоасп, или нынешнюю Керху, так как Шаур поглощался в то время этою, или меньшею рекою, и потому не показан на изображении. Настоящий Элеус — высохшее русло реки, о котором говорено выше, должен означать верхнюю, или меньшую реку. Угол, составленный двумя реками и их направлением в сторону большой реки Тигра, должен был означать разветвлении, а не слияние. Пруд, показанный между большими реками, есть большой Халдейский разлив у устья Керхи (При первом же взгляде на эти изображения, я тотчас узнал в вылепленном городе Сузу, хотя и не знал еще тогда, что г. Лейард уже сделал туже догадку. Мне также приятно было найти здесь реки изображенными в том самом положении, которое они, должны были занимать, судя по настоящему очертанию страны и вполне согласно с мыслями моими на этот счет, изложенными в моей записке: “On the Identification of the river Eulaeus”, сообщенной Королевскому Географическому Обществу. Изъяснение, данное г. Лейардом об этих реках (Nineveh and Babylon, p., 452) не сходится смоим; но автор не знал тогда о существовании открытого мною высохшего русла. Пр. авт.). Жаль очень, что смежная плита справа совершенно испорчена, потому что мы нашли бы на ней, я уверен, другие реки и получили бы, таким образом, полную карту древней сузианской провинции. [621]

Быть может возразят, что мнение о разветвлении Хоаспа и Элеуса из одной и той же реки требует большого подтверждения и дальнейших пояснений. Я убежден, что Элеус течет в искусственном ложе и назначением своим имел орошать поля и защищать крепость, и что для этого, на главном протоке, существовал бенд, или плотина, уничтоженная от небрежения или с умыслом.

Искусственное разветвление рек, конечно, не составляет редкого явления в этом наносном грунте, и потому нам незачем отыскивать других объяснений. Мы только что описали два таких случая разветвления, — с Ефратом выше Вавилона (См. выше. Прим. автора.) и с Каруном в Шустере (См. выше. Прим. автора.). Замечательный прорыв новейшей плотины на Керхе, но моему мнению, достоин также описания.

До 1832 г. Керха протекала сквозь большой и значительный арабский город Хоувизу.

Для обработки полей, на северо-восток от этого места, некто, по имени Хашем, прорыл канал, около пятнадцати миль выше. Так же как и в Паллакопасе Александра, грунт оказался здесь низким, мягким и чрезвычайно уступчивым и потому нашлись в необходимости построить плотину, чтобы удержать от разливов Керху, при ее вторжении в канал. Плотина эта беспрестанно портилась во время полых вод; как вдруг, однажды ночью, Керха, совершенно разорвав преграду, покинула прежнее русло свое и оставила Хоувизу без воды, исключая ту, которую добывали в колодцах, выкопанных в старом ложе. Многие из правителей Хузистана старались помочь этому горю, но по некоторым причинам вовсе без успеха. Был прорыт новый канал выше, против Нахр-и-Хашема и назвать Машрийе (Вероятно Меджрийе — проток. Прим. перев), для того, чтоб [622] отвести реку из Нахр-и-хашемова ложа в ее первоначальное русло. Говорят, Ханляр-мирза истратил до семи тысяч туманов (Около 3.500 фун. ст.) на постройку бенда, или плотины, через реку во вновь вырытом ложе, во время мелководья. Как подошли полня воды, река бросилась в Машрийе; но вдруг, по какой-то необъяснимой причине, понеслась назад и совершенно разрушила и бенд и все работы, стоившие принцу таких больших денег.

Почти нельзя сомневаться, что отделение Элеуса от Керхи произведено было посредством подобного же бенда, и что он оставил ложе свое вследствие разрыва этого искусственного препятствия, так же точно как это в новейшие времена случалось с Нахр-и-Хажемом.

Все сближения, относящаяся к определению Элеуса, чрезвычайно для нас важны тем, что объясняют собою сравнительную географию страны этой и, уничтожая, таким образом, кажущиеся несогласия древних историков в этом вопросе, ограждают их от незаслуженных упреков и нареканий (Те из моих читателей, которым бы пожелалось изучить этот любопытный предмет поподробнее, могут обратиться к записке моей: “On the determination of the river Eulaeus of the Greek Historians” сообщенной мною Королевскому Географическому Обществу. Пр. авт.).