ПРИЛОЖЕНИЕ ВТОРОЕ.

Разные сведения из путевого дневника М. А. Гамазова.

I. От Котура до Арарата.

Действия Турок в Котуре, в сороковых годах.

(По показаниям Хаджи-Менафа).

Против Персидского участка Дейрик находится турецкий округ Альбак и начало Котура.

Старшина Дейрика Хюсейн-бей владел также и Хаником, пока Турки не завладели последним из этих округов, и жил в деревне Ашпак в 1 1/2 мили от Ханика. До прихода еще Дервиш-паши в Котур, упомянутый выше Абдул-Хади, мюдир Альбака, в главе 1000 человек войска: 600 баши-бозуков и 400 Курдов, старшины которых были Шереф-ага, Халед-ага и Омер-ага, бросился на Ханик и завладел им. Хюсеин-бей отправился тогда-же в Баш-кале к сераскеру Решид-паше с жалобами. Сераскер обласкал его, дал ему халат, который был на нем и во время нашего там пребывания, и разными обещаниями принудил его составить мазбату, судебный акт, [584] которым он объявлял, что добровольно уступил Ханик Туркам. Хаджи Менаф, тот самый, который сообщил мне эти сведения, послан был персидскими властями в Баш-кале представить сераскеру о неправильности его поступка и требовать возврата Ханика. Сераскер показал ему мазбату, выданную Хюсеин-беем. Хаджи привел к сераскеру кетхуду и муллу Ханика, которые засвидетельствовали, что уступка эта была не добровольная со стороны Хюсеин-бея, а по принуждению; но не смотря на объявление этих свидетелей, мазбата осталась в своей силе, и Ханик — во власти Турок. Хюсейн-бей продолжал затем жить в Ашкане под началом персидских властей. Он принадлежит к сословию тахта-капу или землепашцев.

В Дейржском участке следующие деревни:

В Худерском участке:

За ними следует округ Котур, который, по словам Турок, всегда составлял часть области Махмуди. Вот как мне рассказывали историю его Персияне, в 1852 году:

Старшина Курре-и-Синни, племени, населяющего Котурский округ, некто Хаджи-Хатем-хан, сын Сулейман-бея, живший в Хое, купил Котур у двоюродного брата своего Муса-хана Куррейского, около пятидесяти лет тому назад.

До прибытия сюда Дервиш-паши, одним из пограничных пунктов этой части границы была деревня Сатманыс, находящаяся в 4 1/2 милях на С.-З. от Котура. Ныне-же заменила его на границе персидская деревня Шереф-хане, расположенная в двух милях на СВ. от Сатманыса. Лежащая к востоку от Шереф-хане деревня Гюверон принадлежала провинции [585] Махмудийской; ныне она включена в Котурский округ. Богатая деревня Гирневик занята была Дервиш-пашою.

Каймакан Котурский Мехмед-бей, в эпоху нашего там пребывания, проживал в занятой Турками деревне Эстеран. Вследствие стараний его, в 1851 г., из деревни Истикан 60 семейств переселилось в Котурское ущелье, где они находятся и поныне, не смотря на все требования Персии.

Начало Котурского вопроса можно отнести еще к 1846 г.

Некто Максуд, или как обыкновенно называли его Максу, был в Котуре кетхудою. В сказанном году он продал сераскеру Решид-паше, как свою собственность, запасный провиант Котурских казенных магазинов. Хаджи-Менаф и тут послан был к сераскеру требовать возврата казенного имущества. Решид-паша отвечал, что запасов персидского правительства он не покупал, что купленный им хлеб был собственностью Максуда и потому он его не отдаст. Дело тем и кончилось. Максуд же, со времени водворения Турок в Котуре, поставлен был ими мюдиром и находился у них в большой милости.

Гезлюклю Решид-паша (Гезлюк по-турецки очки, Гезлюклю — носящий очки; Решид-паша носил их), сераскер анатолийской армии, вышел с войском против Нур-улла-хана, владетеля Хеккярийского Альбака, тогда принадлежавшего Персии, но не платившего ей, со времени первого министра Хаджи-мирзы-агасы, никакой подати; а подать эта и вся-то состояла в годовом подарке ста туманов. Нур-улла-хан, живший в Джуламерке, бежал от турецких войск в Урумию. Сераскер требовал его выдачи и писал об этом Тавризскому губернатору, который немедленно дал повеление Урумийскому бейлербеги выдать его Туркам. Нур-улла убежал тогда из Урумии в Тергевер к Али-Ашреф-беку, который и спрятал его в своем замке. Бейлербеги осадил его там и, потеряв в схватке с Курдами до пятидесяти человек, успел-таки схватить Нур-улла-хана и выдал его сераскеру, который отправил его в Константинополь. [586]

Альбак остался за Турками. Абдуль-Хади, о котором уже было говорено, бездомный и беспутный Хеккяриец, назначен был ими в Альбаке мюдиром. Его-то указывали главным виновником смут на границе и самого Котурского дела. Хитрый и пронырливый интриган, он беспрестанно занимается переманиванием племен, захватыванием земель и стряпаньем старых документов для оспариванья персидских участков по границе в пользу Турции и пр. Так, в 1848 году завладел он, между прочим, четырьмя деревнями в Шепиране. Русский и Английский консула в Тавризе писали об этом к Кямиль-паше и деревни были возвращены Персиянам.

Гёзлюклю, по отправлении Нур-улла-хана в Константинополь, вышел из Баш-кале, уступив место свое Иззет-Мухаммед-паше, губернатору Хеккяри. Курдистанский вали Эсад-паша пришел в то время в Ван, где присоединились к нему Гёзлюклю, Дервиш-паша, Абдуль-Хади, Турецкий консул в Тавризе Али-эфенди и другие.

Из Вана Али-эфенди повел Дервиш пашу в Котур, который и был занят этим последним.

Иззет-Мухаммед-паша был в 1851 г. переведен в Дамаск губернатором; а на его место посажен в Хеккяри бывший Ванский каймакам Мухаммед-Решид-паша с чином мушира. В настоящее наше время он в Ване; а в Хеккяри квартирует каймакам его или наместник Кямиль-паша.

Али-эфенди, по отъезде Дервиш-паши из Котура, явился в Дильман и остановился у Хаджи-Менафа с тою целью, чтобы тот выдал ему семейство турецкого перебежчика некоего Абдаллу, Мукийского бея. Этот последний замешан был в Хеккярийском деле и но окончании его бежал в Ноучу к известному аскету-сектатору Шейху Таха и, пробыв у него несколько времени, пришел с семейством своим в Дильман. Потом, оставив семейство свое на попечение Хаджи-Менафу, отправился хлопотать [587] о собственных делах в Константинополь. Хаджи не выдал семейства консулу, который с тем и возвратился в Тавриз.

На вопросы Хаджи-Менафа о действиях Дервиш-паши в Котуре, Али-эфенди говорил ему, что Котуром Персия владеет не более пяти лет; что до того он составлял всегда часть Махмудийского санджака; но что еслибы, при обсуждении пограничного вопроса, права Турции на Кутур не были доказаны, то Порта возвратит его Персии, заплатив еще за убытки.

Персидские подданные, перешедшие до и после Котурского занятия на Турецкую сторону.

(По показаниям Хаджи-Менафа).

До Дервиша-паши:

Омер-ага, кетхуда Шиккяков, более чем с двумя тысячами семейств, из следующих колен — (кабиле):

пришел с своим племенем в Альбак лет десять тому назад. К нему пристало еще семейств двести из других аширетов и он грабит с тех пор пограничные персидские селения и, говорят, разорил их в конец, набрав у них огромные суммы.

С прихода Дервиша-паши:

Мюгри бежали на Турецкую землю и живут в Махмудийском санджаке. [588]

Хаджи-Абди-Милан поселялся там же с двумястами семейств из Хойских тайф.

Хюсейн-ага, Теккури, с сотнею семейств из участка Ахурик.

Дербаз-ага, сын его, со ста семействами селения Шемсик, лет уже двадцать поселен на Турецкой земле.

Кроме их, из Салмаса перешло к Туркам до двухсот дворов.

Дороги из Салмаса.

(По показаниям Хаджи-Менафа).

Деревни Тергеверского участка, проданные Урумийскими помещиками Харкийцам.

(По показаниям жителей).

1) Половина деревни Балулан продана Риза-Кули-ханом Урумийским Хаджи-аге старшине Харкийцев в 1851 г. за тум. 100.

2) Половина деревни Эмби в 1845 или 1846 продана Мирзой-Абдулла векилем Шейх-Ахмеду Харкийскому за туман. 200.

3) Половина деревни Шебан тот же продал Кара-Себоду Харкийскому за тум. 50.

4) Половина деревни Тулеки в 1851 г. дети Али-Насан-хана отняли у наследников Назар-Али-хана и продали Харкийцам за тум. 100.

5) Несколько домов деревень Ханеге, Хекки и Достолан проданы были сто лет тому назад Харкийцам за тум. 100. [590]

Округ Котур.

(По сведениям, сообщенным местными жителями).

[591]

[592]

[593]

[594]

[595]

[596]

[597]

[598]

(по персидской карте):

1) г. Кух-и-Гильман. 2) Назик 3) Хач-гедиги.

Арарат Турки называют Агры-даг, Персияне — просто Агры, Армяне — Масис или Айрарат.

Большой Арарат у Турок Бююк Агры-дагы, Малый — Кючюк Агры-дагы.

II. О Пушитикухе.

(Сведения, собранные на месте).

Владетели:

Хасан-хан вали имел шестерых сыновей:

Али, Ахмеда, Хайдера, Мурада, Али-Мурада, Хюсейна ханов.

Мурад-хан поселился в Куме.[599]

Али-Мурад и Хюсейн живут у Хайдер-хана.

Али, Ахмед и Хайдер получили от отца пять участков; из них три достались последним двум, а два остальные Али-хану.

Первые три участка находятся между местом, называемым Чик-и-Муса, четверть мили не доходя до реки Гави, и рекою Керхой; другие же два между Чик-и-Муса и рекою Кенгир.

[600]

Все три брата могут выставить конных и пеших бойцов от пяти до шести тысяч.

Главные племена, подвластные трем братьям Пушт-и-куха.

(По показаниям других лиц).

Али-хану: Мезгумурри, Кельхурр, Широуенд.

Келантер — старшина их Зейнель-хан-и-Седмарреи.

Ахмед хану: Джанибек,Гендумин.

Кедхуда — староста их, Мелик-Акбер-хан-и-Гендумини.

Хайдер-хану: Джабир, Шейхаи.

Места жительства некоторых племен.

(По показаниям тех же лиц).

1) Бедреи — в Бори-перве. 2) Зури — в Чам-и-гирдаб. 3) Келовои — в Сер-аб-и-Кейлун. 4) Пайнови — в Зенговуне. 5) Ризевенды — в Чардавуре. 6)... в Херрасине.

Тушмалы: 3-го Хайдер-бек; 4-го Мехмед-мирза-хан и Мелек-Хюсеин и 5-го Мехмед-Риза-хан. [601]

III. О Зохабе.

Древний Холван.

(Сведения, сообщенные одним жителем Зохаба).

Жители и хозяйственные расчеты их с правителем.

Жителей городка Зохаб, по описи, коренных 120 дворов, гостей 30. Двадцать семейств коренных ушли отсюда и поселились на земле Шейха Ресула (Хане-и-шейх-Ресуль). Из числа упомянутых 150 дворов, 40 дв. землепашцев. Из последних сорока, 12 еврейских и 28 мусульманских. Все они платят правителю Зохаба, кто восемь, кто десять, а кто и пятнадцать кранов в год с дому. Они имеют от 28 до 30 тягел. Правитель взымает с них одну треть сбора; остальные две трети принадлежать землепашцам, которые, однакож, и с этих двух третей платят правителю еще шесть процентов; кроме того, известную часть приставу, вместо содержания от правителя. Все это относится к одной пшенице. Что касается шельтука (посевов сарачинского пшена), то он подлежит особенному расчету.

Когда зерно ячменя и пшеницы идет на посев от правителя, то землепашцы делят с ним урожай пополам; посевное же зерно шельтука всегда дается правителем, который за труды хлебопашца оставляет ему 10% с урожая, но удерживает по пяти кранов с каждого обработанного участка и половину сбора с каждого сада.

Ныне в Зохабе всего восемь обработанных полей; прочие залегли вследствие притеснений правителей; а землепашцы разбрелись в разные стороны. Сеется на этих полях девяносто харваров зерна. В хороший год получается [602] сам-сорок, а бывает и сам-пятьдесят; в дурной, сам-десять и сам-восемь. В нынешнем 1208 (1851 г.) было сам-тридцать.

Пристав правителя берет в свою пользу с харвара по старому крану или кран и пять шахи.

NB. Хар-вар (искаженное из хяр — осел и бар — вьюк), в переводе — ослиный вьюк, имеет 100 батманов, батман — восемь аббаси, аббаси — одну четверть оки константинопольской или около трех четвертей фунта; стало быть тавризский батман имеет около 6 1/20 фунта; а харвар 15 пудов и 15 фунтов приблизительно. Киле имеет 3/4 весового камня в восемь аббаси тавризских, а именно 6 аббаси или 4 1/2 фунта.

В Зохабе пять мельниц, принадлежащих жителям; каждая платит правителю в год от 10 до 15 кранов.

Правитель взымает с жителей от восьми до пятнадцати кранов с дома подати хардж-и-хане.

Базарные цены полевых произведений.

Пшеница и ячмень продаются в Зохабе на киле; пшеница по крану за восемь киле; ячмень, по крану за двенадцать киле; шельтук по восьми и десяти кранов за харвар; но правитель силою принуждает жителей покупать принадлежащее ему сарачинское пшено по двадцати пяти кранов за харвар.

Кочевые племена Зохаба.

В Зохаб кочуют от 3-х племен:

1) Гураны, около 2500 семейств; они состоят из нескольких колен, как-то:

Из них приходят в яйлаки от семи до восьми сот домов; прочие в них живут постоянно. [603]

2) Синджаби, около 1000 семейств: 600 под началом Керем-хана, Мухаммед-хана, Мехди-хана, Хасан-хана, Азиз-хана и других братьев; 400 домов под началом Абд-ул-баки-хана, брата Феттах-хана.

3) Джафы, около 350 домов, давно поселившиеся на земле Гуранов; они ничего не имеют общего с Сулейманийскими. Старшины их — Кадыр и Факих-Мустафа. Первый имеет под своим владением 180, второй 170 семейств. Джафы эти зимою не остаются в Зохабе. Каждая семья имеет свои зимние посевы в других участках Гуранской земли и платит повинности старшине Гуранов. Каждое колено Джафов, смотря по силам своим, платит правителю Зохаба от 20 до 50 туманов; и сверх того, со стада дает ему положенные проценты; например, со стада баранов тридцать третью штуку.

Луга.

Луга Синджаби находятся между Ах-дагом и рекою Сирва-ном.

Джафы Факих-Мустафы ходят к Ханыкину.

Джафы Кетхуды Кадыра — между Курету и Сирваном.

Гураны: одни из них ходят в Тенг-и-хаммам, другие на Курету и к Кале-и-Себзи до самого Ханыкина. Около ста двадцати домов Гуранов остаются на земле Зохабской.

К зиме племена эти уходят в свои кышлаки.

Гураны и Джафы в горы Далеху и Кале-и-Зенджир.

Синджабы, те у которых есть земли, уходят в Махи-дешт, остальные же в горы, находящаяся за этим местом.

Торговля и ремесла.

В городке Зохаб всего один базар, состоящий из восемнадцати лавок. [604]

Кузница; чаны для рису; лавка медных изделий; четыре башмачные; две седельные; четыре для бязей; одна мясная; четыре бакалейный; три суровские и одна красильная, где окрашиваются материи в желтый цвет, зери. Эта последняя платит правителю семьдесят туманов в год пошлины; бязные, сорок; остальные с годичных барышей, которая больше, которая меньше.

IV. О Мухаммере.

Описание города

Мухаммере возникла в начале двадцатых годов настоящего столетия. Основателями ее были несколько Турок и Персиян, бежавших, в разное время, от притеснений, одни турецких, другие персидских пограничных правителей.

К ним, в этом деле, присоединились туземные Арабы, большею частью из племени Кяаб или, по их искаженному произношению, Чяб (Чяаб), вышедшего из Неджда два столетия тому назад. Цель этого предприятия состояла в том, чтобы приобрести независимость в торговле, никому не платить пошлины, и не подвергаться произволу правителей Багдада, Басры, Бушира.

Шейх Чябского колена Мхейсин (Мухейсин) стал владетелем Мухаммеры, а вместе с тем и правителем и главным участником торговли. Разноплеменные выходцы соседних гор, окружающих Персидский залив, начали прибывать в Мухаммеру и торговля ее быстро приняла довольно значительные размеры. Али-Риза-паша, губернатор Багдада, встревоженный успехами этой, по его понятиям, опасной соперницы города Басры, стал требовать от шейха Чябов податей, и когда тот оказал ему в этом сопротивление, паша [605] предпринял поход против Мухаммеры, в намерении разорить ее. Город был взят, разграблен, опустошен; женщины и дети его проданы в неволю; большие суда Шейха-Хаджи-Джабера, начальники Мхейсинов и города забраны Турками; но сам шейх успел спастись.

Персия объявила претензию за разорение Мухаммеры. Этот спор был решен последним Эрзерумским трактатом, в силу которого Мухаммере была оставлена Персии.

Подробности эти сообщены были комиссии начальником племени Мхейсин, шейхом Хаджи-Джабером. Когда мы прибыли в Мухаммере, в Январе 1850 г., мы нашли ее положение, в отношении торговли, оправившимся от описанной здесь катастрофы; но следы разорения еще заметны были, как в самом городе, так и в окрестностях.

Число кирпичных домов, хижин с рогожными стенами и покрытых камышом и шалашей из пальмовых веток простиралось до шестисот. Жителей полагали до двух тысяч разного сброда, Арабов, Турок, Персиян, Гебров (Парси), Индейцев, Сабеян, Негров невольников из Абисинии, Берберии, Нубии и берегов Персидского залива. Число этих невольников превышает половину всего народонаселения.

В городе мы видели одну мечеть без купола и минаретов, две молельни (муселля), базар самой жалкой постройки, два каравансерая, дом шейха Хаджи-Джабера, обнесенный стеной, вместе с некоторою частью городских строений, и составляющий таким образом нечто вроде цитадели. Беспорядок, обломки кирпичных стен, всякая нечистота, падаль, лужи стоячих вод, пыль, смрад наполняют город и его подступы со стороны материка.

Мухаммере обнесена с трех сторон стеною, во многих местах обвалившеюся; с четвертой она защищена водами Хаффара, широкого и очень глубокого рукава реки Карун, при впадении ее в Шатт-эль-араб. Рукав этот, составляющий якорное место [606] (ленгергах) Мухаммеры, упомянутое в трактате, отделяет ее от острова Хызра.

Городские стены сложены из размоченной, жирной, иловатой земли; имеют башни, из которых две крайние у реки защищают доступ со стороны воды. Ров, около стен, наполнен водою от приливов, но только в частях ближайших к реке; несколько далее, во рву или воды мало, или одна грязь.

Через ров ведут в город три мостика из нескольких брошенных через него пальм, покрытых землею и хворостом.

Замечательно, что Мухаммере не имеет настоящих городских ворот; в стене проделано около дюжины калиток и проломано несколько лазеек; и те и другие так низки, что в ехать верхом в них нельзя. Устройство такого рода отверстий входит в местную систему городской обороны.

Развалившиеся части стены находятся с юго-западной и северо-восточной ее стороны. Со времени Турецкой экспедиции, стены цитадели в хорошем состоянии; но вообще все эти укреплении, возведенные из земли, так ненадежны, что не устоят и несколько часов противу действия полевой артиллерии.

Три стены и набережная сторона города составляют почти правильный четыреугольник. Длина юго-западного фаса имеет 720 шагов; параллельный ему фас 670; третий фас, противоположный реке, 520.

Против северо-западной стены, в степи, находится небольшой имам-заде с кладбищем, на один ружейный выстрел от города. На половине этого расстояния стоят огромные печи, для обжигания кирпичей, издали похожие на башни.

Подле них валяются осколки орудия большого калибра, бывшего на стенах крепости.

Его разорвало во время взятия Мухаммеры. [607]

Экспедиция Али-Ризы-паши против Мухаммеры.

Вот как передавали Комиссии подробности этого события, в вероятности которых убеждали нас как некоторые личные стратегические соображения, так и строгая поверка сведений одних другими сообщенными нам.

Али-Риза-паша вел свое войско от Багдада вниз по правому берегу Тигра, везя продовольствия и запасы на лодках. В Корне он переправился на левый берег, по мосту, устроенному на судах, и пришел в Кут-Гырдилян, напротив Басры, где и расположился лагерем. Фонтанье, бывший в то время французским вице-консулом в Басре, приезжал тогда в лагерь и полагает, что у паши было не более 6000 войска; но мы слышали от Турок, участвовавших в походе, что под командою Али-Ризы-паши было здесь около 20000; а именно: два полка регулярной пехоты, восемь тысяч нестроевой конницы, да несколько тысяч Арабов племени Агиль. До пятнадцати тысяч, говорят, было одних Мунтефиков.

Числа эти не должны быть далеки от истины, если определить пехоту в 6000, конницу баши-бозуков и Агилов в 4000 и Арабов Мунтефиков тысяч в десять, так как известно, что эти последние могут легко выставить до 12000 всадников, а имея в виду разграбление Мухаммеры, очень немудрено, что они явились почти все на призыв правителя. С этим последним итогом 20000 согласно и показание медика турецких войск того времени, доктора Антонетти, который хотя и оставался во время похода в Багдаде, при семействе Али-Ризы-паши, но знал приготовления и ход экспедиции. Фонтанье вероятно не считал Арабов; а в лагере трудно ему было составить верное понятие о числе войска, по беспорядочности его расположения. (Fontanier, 1-re partie, page 363). Впрочем, по свидетельству этого же автора, Али-Риза-паша доносил Порте, что экспедиционный корпус его [608] состоял из 90,000, для того чтобы показать расходы на экспедицию сообразно этому числу.

От кута Гырдилян до Мухаммеры восемь миль расстояния. Али-паша сделал их в один переход и остановился лагерем около двух с половиною верст от города на канале Дербенд, подле развалин имам-заде.

На защиту Мухаммеры собралось все племя Чябов в числе, как с явным преувеличением утверждают, около двадцати пяти тысяч. Город был переполнен ими; те же, которые не могли поместиться в нем, занимали влево пространство между пальмами и пустыней, и именно то место, где в последствии расположен был лагерь Смешанной Комиссии.

Нимало не мешкая, Али-Риза-паша открыл против города артиллерийский огонь. Арабы отвечали ему из своей пушки со стены; а стрелки их, находившиеся в городе, ружейным огнем. Но пули и ядра с обеих сторон не долетали до цели. Али-Риза-паша подъехал к своим артиллеристам, бранил их, что они худо стреляют и мало кладут пороху в заряды, и обещал пять тысяч пиастров тому, кто подобьет городское орудие. Случилось, что вскоре затем орудие в Мухаммере разорвало, вероятно от неопытности Арабов в артиллерийском деле и больших зарядов, причем убито несколько человек подле орудия. Турки приписали этот случай действию своих выстрелов и называют даже молодого артиллерийского солдата, который будто-бы попал своим ядром в ядро, еще не вылетевшее из арабской пушки, и оттого ее и разорвало. Случай этот навел на Арабов панический страх; а Турки пошли на приступ тремя частями: артиллерия в центре; один полк пехоты, справа; другой с Мунтефиками, слева.

Защитники города бежали все, прежде чем Турки дошли до стен. Город, таким образом, был взят без боя. Затем последовали убийство и грабеж. Город, также как и все окрестные куты, были преданы огню. Еще и теперь во всех [609] направлениях от Мухаммеры видны развалины; самые пространные из них называются старой Мухаммерой. Говорят, что прежде взятия города, Чябы одержали-было некоторый перевес над Турками; но повидимому это было в стычках отдельных постов. Ценность имущества, награбленного Турками, большею частью в товарах, доходила, но показаниям некоторых лиц, до полутора миллиона рублей.

Положение Мухаммеры в торговом и стратегическом отношении.

Положение Мухаммеры одно из самых удобных для торговли и значительного порта.

Большие корабли входят к Хаффар и имеют прекрасную якорную стоянку против самого города. В нашу бытность приходили туда бриг и шхуна из флотилии Ост-индской компании в Персидском заливе. Арабские мореходные суда, называемый багла, пристают для нагрузки и выгрузки к самому берегу.

От Мухаммеры до Басры водою 20 англ. миль. Пароход проходить это пространство в 2 1/4 часа вниз по реке и в 3 часа вверх. Лодки употребляют для этого обыкновенно 4 часа. До Куэта па Персидском заливе меньше двух дней плаванья.

До Бушира в хорошую погоду от двух до четырех дней плаванья; а при неприятных обстоятельствах от шести до десяти суток; но обыкновенно считают 30 часов.

До Бахрейна, где производится жемчужная ловля, 48 часов.

До Маската от 10 до 12 суток.

До Бомбея, при пассатных ветрах, от 26 до 30 дней.

Вверх но Каруну, арабские лодки и плоскодонный пароход могут доходить от Мухаммеры почти до Шуштера, верст до пяти расстояния ниже этого города.

Выгоды положения Мухаммеры ясно представились Англичанам во время Ефратской экспедиции полковника Чесни. Устье Карун [610] было тогда исследовано и Чесни предлагал сделать Мухаммеру центром сообщения между Индиею и Европою. Открытие пути в Индию через Египет и Красное Море отвлекло их от этого плана и дало ему другое направление.

До сего времени выбор всех станций Ост-индской флотилии в Персидском Заливе оказывался неудачным: Басадор на острове Хышме, также как и остров Карак (Харг), давно оставлены ими по чрезвычайно дурному климату.

В Бушире нет гавани; военным и купеческим судам приходится стоять на якоре на рейде верстах в семи от берега, сообщение с которым очень неудобно вследствие множества отмелей и подводных камней; а поэтому нагрузка, выгрузка товаров, наливание водой, в которой сверх того чувствуется сильный недостаток в Бушире, чрезвычайно затруднительны.

Все это, вместе взятое, показывает, что одно только географическое положение Бушира вынуждает компанию держать там военные корабли в распоряжении своего резидента. Мухаммера же соединяет в себе все удобства: в сравнении со всеми окрестными местами, в особенности прибрежными, здоровый климат, благодаря удалению города от гниющих вод разливов; хорошая, вполне безопасная гавань; пресная вода; возможность устроить магазины, верфь, и пожалуй целое адмиралтейство. Сверх того Мухаммера имеет в положении своем очень важные преимущества и в стратегическом отношении, владея Каруном, единственной судоходной рекой в Персии, Шатт-эль-арабом и великими реками, ее составляющими, а следственно и торговлей Багдада, Басры и всех племен, производящих торговлю независимо от этих городов по всей водяной системе окрестностей Персидского залива.

Заметки о климате.

Сильные жары, царствующие при горячем ветре, в Мухаммере с мая до октября ослабляют силы, отнимают аппетит и всякую возможность деятельности. Северо-западной ветер наносит [611] из пустыни тучи раскаленного песку, помрачаюшие горизонт. Реомюр уже в мае доходит иногда до 40° в тени.

В конце сентября, когда собирают финики, начинаются лихорадки, общие всем здешним прибрежным местам. Однакож в Мухаммере случаев болезни гораздо менее чем, например, в Басре; да и самый характер болезни не так злокачествен.

Период этот продолжается до декабря. С конца же этого месяца и до мая в Мухаммере можно жить совершенно безопасно. Январь и февраль даже очень приятные месяцы в этом краю, прохладны и замечательно здоровы. В марте начинает днем быть жарко и появляются весенние перемежающиеся лихорадки, хотя и не опасные, с предварительной тошнотой и рвотой.

В 1850-1851 г. батальон турецкой пехоты, состоявший из трех сот семидесяти человек, потерял от болезней, в продолжение одного года и трех месяцев и в промежутки нашего отсутствия летом, двадцать человек; но и тут надо заметить, что местом расположения отряда был не самый город, а Кут-Гырдилян на Шатт-эль-арабе против Басры. Что же касается двух турецких военных судов, стоявших в это время в Хаффаре под самой Мухаммерой, то он из пятидесяти человек потерял двадцать пять. Но люди эти, присланные только-что из Константинополя и Египта, были совершенно непривычны к климату; пехота же составляла часть Багдадских войск. Кавалерия уходила летом в Багдад, где лишилась всего двух человек от болезней. В Апреле собственно надо оставлять край, если есть возможность.

Зимой идут по временам дожди; снегу не бывает; но в зиму 1850-1851 года выпало его немного, и нам рассказывал потом Шейх Хаджи-Джабер, не видавший его от роду, что они там приняли его за хлопчатую бумагу, падающую о неба.

Ветер меняется чрезвычайно быстро, и часто в продолжение двадцати четырех часов он переходит все румбы. [612]

Произведения.

Главное произведение Мухаммеры состоит в финиках. Пальмовые леса тянутся почти сплошь верст на тридцать по Шатт-эль-арабу и Каруну в глубину от полверсты и до нескольких верст.

В некоторых местах видны под пальмами род огромных чанов, сбитых из земли; туда собирают финики и сдавливают их ногами. Сироп, похожий на патоку, вытекает из отверстий проделанных в дне. Его или просто употребляют в пищу, или приготовляют на нем варенья. Тесто из сжатых фиников или финики в натуральном их виде накладывают в мешки из пальмовых листьев и вывозят в Бушир, Маскат и Индию. Цена фиников, в хороший урожай, от восьми до четырнадцати пиастров за батман в неурожайный год до семнадцати пиастров.

Хлебопашество в окрестностях Мухаммеры едва дает достаточно ячменя и пшеницы для местного потребления.

О племени Кяаб или Чяаб или Чяб.

Чяабы вышли, как сказано выше, из Неджда и, прибыв в эти страны лет 200 тому назад, поселились в Сабле на Каруне, милях в 2 1/2 выше его настоящего устья. Их всего тогда было 40 семейств; ныне их считают от 10 до 12000 семейств.

Такое размножение вероятно произошло от присоединения к ним, в разные времена, других племен. Дело в том, что они выставляют теперь от 20 до 25000 вооруженных ратников. В последнее время они платили Персиянам ежегодной подати 13000 туманов.

По объяснению Дервиша-паши численность колена их Мухейсин (Мхейсин) простирается до 2000 семейств, выставляющих 4000 вооруженных людей. Из них три доли живет на правом [613] берегу Шатт-эль-араба, между Басрой и кутом Зен, да на острове Умм-уль-хсасиф на Шатт-эль-арабе, против кута Фейлийе, принадлежащего Шейху Хаджи-Джаберу; а две доли на левом берегу Шатт-эль-араба, на пространстве между Мухаммерой и миль около 2-х выше по Каруну до канала Четибан.

Племя Чяабов вообще занимает земли Арабистана по Шатт-эль-арабу, Персидскому заливу и вверх по Каруну до местечка Ахваз, т. е. до земель, принадлежащих г. Хоувизе и до цепи высот между Шуштером и Рам-Хормузом. Берега упомянутых рек и канала Хаффар, имеющего перед Мухаммерой около ста саженей ширины, превосходно возделаны Чяабами, имеющими здесь финиковые рощи, поля с пшеницей и ячменем. Главные каналы, их орошающие — Дербенд, Абу-Джудей, Даиджи, Тимар и Четибан.