|
БЕЛАНЖЕРИзвлечение из письма в Париж из Тавриса (От г. Беланжера, Королевского Французского ботаника в Пондишери, которой сопутствует Виконту Рошемону, отправляющемуся сухим путем в Индию Восточную. Писано от 28 Мая.) Мы выехали из Тифлиса 15-гo Апреля; по благосклонной заботливости Генерала Ермолова, начальствующего в Грузии, все меры были приняты к успешному путешествию нашему. Страна между Тифлисом и Караклиси гориста, и непредставляет ничего занимательного. Князь Караклисский, родом Грузинец, начальствующий Российскими войсками на здешней границе, принял нас отличнейшим [128] образом; мы угощаемы были спектаклем в котором солдаты пели очень приятно. Князь провожал нас до Гори, последнего города в Грузии: тут передал нас под защиту Беглер-Бея Таврисского, которой, имев препоручeниe видеться c Генералом Ермоловым, возвращался в Персию. Недоезжая Еривана, мы встречены были одним Ханом с многолюдным конвоем. Нам дали квартиру у Губернатора сего города, и мы из комнат своих могли видеть Араратскую гору и Ецаниацин, или Три церкви, построенный на том самом месте, где остановился ковчег Ноев. Зенгуй c ревом катил волны свои под нашими ногами. Ериван, почитаемый Персами обороною государства, защищается единственно земляными стенами, и лежит среди господствующих над ним возвышений. В Давалли и Нурашиме нам доставлено было удовольствие очень приятное: всадники Персидские, высланные к нам на встречу, в продолжение пути делали примерное сражение, показывали искусство свое в беганьи и в бросании палок, c [129] чрезвычайным проворством уклоняясь от наносимых ударов. На пути к Нахичевану, построенному, как говорят, Патриархом Hoем, переехали мы пустыню, покрытую солончаками, обитаемую кочующим племенем Илиатов. Уже в Нахичеване мы нашли Еми-Хан-Бея, высланного от Наследного Принца Персии встретить г-на Ришемона и находиться при нем в качестве мимгандара (почетный пристав благородного звания). Переправившись в брод через Аксай у самого города, мы наконец достигли берегов Аракса: лошадей своих пустили через реку вплавь, а сами переправились на паромах. Невдалеке от Аракса, на пути к Марентy, мы вступили в ущелия гор, слишком опасные: еще в прошлом году один караван, пятью стами человек сопровождаемый, был здесь разграблен. С гор Миховских, невысоких, но еще покрытых снегом, мы спустились в долину, на которой стоит Таврис. В небольшом расстоянии от города нас встретил сын Губернатора, сопровождаемый [130] Статс-Секретарем Принца Аббаса-Мирзы c многочисленною свитою всадников. Секретари Посольства Российского, толпа Мирз и Ханов, частию из учтивости, a частию из любопытства, присоединились к нашему конвою, которой сверх того и еще увеличился отрядом пехоты, ожидавшим нас в предместии. Разнообразие одежды, пестрота цветов, странные лица, смесь мундиров Французских и Русских c Азиятским нарядом, пехотные воины c раздвоившимися ружьями, всадники Персидские, скачущие туда и сюда на конях своих и занимающиеся обыкновенными играми, порядок и вместе беспорядок, господствовавшие во время сего шествия - наконец все представляло нам зрелище весьма любопытное. У городских ворот приняв поздравление oт депутации знатнейших жителей, г. Ришемон был препровожден в Губернаторский дом, где нашли мы приготовленные для нас комнаты. Спустя несколько дней после прибытия нашего в Таврис, Принц Аббас-Мирза предуведомил г-на Ришемона, что на другой день даст ему аудиенцию; по существующему обыкновению, [131] в то же время присланы были к Виконту сахарные конфекты от Его Высочества. Нас приняли со всею пышностию, со всеми обрядами Азиятского церемониала; на богато- убранных конях привезли нас к воротам Дворца; нам предшествовали раздаватели палочных ударов, вооруженные дубинками, имевшие случай и здесь показать свое искусство, разгоняя народ, теснящийся за нами. Представ пред лице Его Высочества, г. Ришемон вручил ему в собственные руки (особенная честь и милость!) письмо, c которым был отправлен. Пешес, или подарок, принесен на серебряной доске. Наследный Принц изъявлял отличное благоволение свое, принимая г-на Ришемона, которому сказал между прочим: "Я люблю Францию; вы Француз, следовательно друг мой; все провинции моей области к вашим услугам." Аббас-Мирза любезен в обращении; речь его умна, ласки привлекательны; в правильных, отменно приятных чертах лица его заметны признаки болезни застарелой, от которой он страдает. У него печенка не в здоровом состоянии. Сo мною, как со [132] врачем, он говорил о своей болезни, и немало удивился, нашед советы мои сходными c тем, чтo делает для Его Высочества г. Кормик, Английский доктор, находящийся при его особе. Принц и в другой раз давал аудиенцию Виконту, уже для переговоров о делах, притом секретную, и которая г-ну Ришемону показалась слишком продолжительною: по приглашению Принца, он должен был занять место подле Его Высочества, сидеть по азиатскому обычаю, и два часа оставаться в таком положении, крайне тягостном для Европейца, непривыкшего держаться на пятках, согнув колена. Восемь дней спустя, Принц дал нам праздник в своем увеселительном доме. Там нашли мы знатных особ и в числе их исполнителя правосудия. Гостиная украшена картинами и портретами (Всероссийского ИМПЕРАТОРА, Селима, Наполеона). В продолжение стола общество плясунов и музыкантов забавляло собеседников. - - Вчера, 27-го Апреля, от Принца получены обыкновенные подарки и c [133] тем вместе уведомление, что Его Высочество даст в саду своем отпускную аудиенцию г-ну Ришемону. Прием сделан был точно как и при первом свидании. Когда г. Ришемон откланивался, Аббас-Мирза сказал ему, что, ставши другом его, будет ожидать oт него известий о здоровьи, где бы Винонт ни находился. Я, как врачь, имел случай давать советы свои и самым незначущим и самым знатным особам. Принц, Ханы, Мирзы, их служители прибегали к моему искусству. Вылечил ли я их? помог ли им? Богу известно! По крайней мере утешительно для меня, что я ни одного из них не отправил на тот свет, а етого уже и много для медика. Равным образом в качестве ученика Гиппократова я имел вход во многие гаремы. Пара милых глазок, прекрасной ротик на лице несколько продолговатом - вот почти общий портрет Персиянок, между которыми, само собою разумеется, есть и дурные, как везде на белом свете. Располагаемся через два дня отправиться в Тагеран. До сих [134] пор приобретения наши из царств Естественной Истории были незначительны; но мы скоро вступим в такую страну, где ожидает нас богатая жатва, особливо по части Ботаники. Письмо cиe повезет курьер, отправляемый г-м Ришемоном в Тифлис c депешами. (J. d. D.) Текст воспроизведен по изданию: Политические и другие происшествия // Вестник Европы, Часть 144. № 18. 1825 |
|