ОЛИВЬЕ Г. А.

ПУТЕШЕСТВИЕ

ЧЕРЕЗ ОТТОМАНСКУЮ ИМПЕРИЮ, ЕГИПЕТ И ПЕРСИЮ

Извлечение из Путешествия г-на Оливье.

(Окончание.)

Хотя в царствование Софиев Персия не была населена по мере своего пространства; хотя питала в себе семена раздоров; хотя вся была составлена из частей разнородных и несовместных: однакож она, по свидетельству путешественников, все еще извне казалась величественною, а внутри отчасти наслаждалась благоденствием. Соседи уважали ее; правители областей и начальники племен боялись ее и слушались. Пределы ее были обширны. От Индуса до Тигра, от Каспийского моря до Персидского залива все повиновалось беспредельной власти монарха.

"Города Персидские не уступали Европейским ни в красивой наружности, ни в многолюдстве жителей, ни в пространстве. Земледелие, сей главной источник благоденствия народного, находилось [10] в цветущем состоянии, и многоразличными плодами награждало селянина. Персы не щадили ни трудов, ни издержек, чтоб усовершенствовать искуснейшие пособия, и напитать влагою равнины. Многие ремесла, из самых необходимых в общежитии, доведены до последнего совершенства; другие, прежде совсем неизвестные или едва известные в Персии, оказали быстрые успехи в царствование попечительного Шаха Аббаса I и некоторых из его преемников. Торговля, покровительствуемая Аббасом, получила знатное приращение. Сей монарх ссужал деньгами и товарами Армянские семейства, которые поселил в предместиях Испаганских. Правда, что Персы в военном искустве от нас далеко отстали; за то они превзошли или по крайней мере сравнились с окрестными народами, которые беспокоили их набегами. Мореходство было почти неуважено; люди бедные, непросвещенные занимались им; привычка служила для них вместо науки; не было никаких правил, никаких соображений: однакож и такое мореходство подкрепляло торговлю, держало в страхе Аравитян, и угрожало им опасностию, еслиб они дерзнули нарушить спокойство южных провинций. Сие государство могло надеяться, что посредством связей с Европою, в недре его созреют некогда некогда [11] промышленность, все полезные искуства и самые науки, - науки, которые делают человека совершеннейшим по уму и по сердцу, которые предохраняют его от множества злоключений, от исчадия невежества, суеверия, предрассудков, - которые исправляют даже несовершенства правительства и по неволе утверждают нас на прочном основании."

В таком состоянии - по свидетельству г-на Оливье - была Персия в 1694 году, когда двадцати-четырех-летний Шах Гуссейн начал царствовать. Приятное лице, кроткой нрав, а особливо отвращение от свирепых поступков отца его Сулеймана, преклонили на его сторону сердца всех подданных. Первые годы царствования были ознаменованы некоторыми деяниями справедливости, человеколюбия и благочестия, но, к несчастию, время очень скоро показало, чего ожидать было должно от такого государя, которой и ночи просиживал в своем гареме. Государством управляли министры, ненавидевшие друг друга; пользуюсь слабостию Гуссейна, они старались утвердить собственное могущество и копить сокровища. Совет государственный, состоящий из первых евнухов сераля, управлял всеми делами, или, лучше сказать, [12] препятствовал отправлению оных. Начальник евнухов, человек гордый, честолюбивый и скудоумный, овладев доверием государя, по воле своей отдалял от участия в правительстве всех тех людей, кои по дарованиям своим и заслугам казались ему подозрительными. Насильства, жестокие поступки, грабежи производимы были чаще нежели при Сулеймане. Правосудие сделалось продажным; места и должности отдаваемы были за деньги; двор, при котором господствовали две противные стороны, старающиеся взаимно истребить одна другую, сделался средоточием сплетней, от которых добрые погибали, народ изнемогал, и которыми враги Персии старались воспользоваться, чтобы свергнуть с себя иго зависимости, и снова приняться за разбои.

Шах-Гуссейн, неспособен будучи к благородной решительности, и не могши предвидеть пагубных следствий беспечности, не заботился о делах, сидел в своем гареме, и думал только об удовольствиях. Некоторые отважные люди, верные слуги его, тщетно подавали благоразумные советы, тщетно старались открыть ему предстоящую опасность. Гуссейн не хотел слушать их, пресыщался утехами, ни о чем не заботился, и на [13] представления министров ответствовал: "Это ваше дело, войско у вас в руках; распоряжайте!"

Между тем как государству грозила конечная опасность, Шах-Гуссейн становился час от часу беспечнее, и наконец вздумал расточать золото подданных своих на сооружение великолепных чертогов в Ферабате, в двух милях от Испаганя. Подати были недостаточны для издержек на сие огромное здание; надлежало снова обременить народ налогами, ограбить богачей, наложить подать на вельмож, употреблять разные домогательства, обижать, мучить.

Дела не могут долго быть в таком состоянии. Через несколько лет мятежи оказались во всех провинциях; прежде поднято знамя возмущения в Кандагаре, обитаемом Авганами. Магмуд, один из начальников их, давно уже негодующий на правление Софиев, видя благоприятной случай, собирает 25,000 опытных воинов, ведет их через пустыни сухие и знойные, оставляет за собою города, которые сопротивляются ему, приходит в Кулнабат, село лежащее в трех милях от Испаганя, Марта 8 дня 1722 года, побеждает многолюдное [14] Персидское войско, приближается к Ферабату, занимает одно предместие Испаганя, и угрожает столице нападением.

Персы, хотя имея над собою робких начальников, были столь многочисленны, город был столь обширен, число жителей его, почти вообще воинственных, было столь велико, что Магмуд, испуганный дерзким своим предприятием, обещался Гуссейну отступить, ежели Шах даст в супружество одну из дочерей своих, и дозволит ему быть самодержавным государем в Кандагаре. Шах-Гуссейн, надеясь на скорую помощь наместников, не принял Магмудовых предложений.

Магмуд знал, что зашел очень далеко, и что отступив назад был бы должен обороняться от преследующих неприятелей, а может быть еще и потерять сражение; он знал также, что с малым войском не льзя овладеть столицею Персии и решился голодом принудить ее к сдаче. Для сего приказывает опустошать поля, разорять селения, уводить жителей; укрепляет стан свой окопом в Ферабате, и спокойно ожидает, пока сами обстоятельства подадут ему благоприятной случай действовать с успехом. [15]

Между тем Гуссейн, в Июле месяце, одного сына своего Тахмаса Мурзу посылает в провинцию собрать и привести: войско, в котором была крайняя нужда, и которого давно ожидали нетерпеливо. Молодой Князь, имея при себе триста или и четыреста хорошо вооруженных всадников, выехавши из города, счастливо пробился сквозь ряд осаждавших неприятелей. Гуссейн не хотел начинать сражения до тех пор, пока возвратится сын его и приведет с собою войско; но жители, томимые голодом, вопреки власти государя, собрались в Июле месяце, и решились идти против неприятеля. Они были совершенно разбиты; Магмуд успел задобрить подарками и обещаниями одного наместника, которой вел к столице 10,000 человек войска; изменник взял сторону неприятеля, и помог ему одержать победу. Несчастный Шах-Гуссейн, потерявши свою надежду на ожидаемую помощь, решился принять первые предложения; но Магмуд, возгордившийся успехом отвечал, что уже не время, что он сам есть государь Персии, и что требует от Гуссейна всего королевства и дочери в супружество. Однакож после сего ответа решительного Магмуд дозволил Гуссейну льстить себя малою надеждою, для того чтобы государь сей не [16] торопился начинать договора. Магмуд понимал, что Испагань не перестанет быть опасным до тех пор, пока многолюдство жителей превышает число войск его; и потому он желал, чтобы нужда и голод опустошили столицу.

"Голод - повествует Г. Оливье - похитил уже три четверти жителей, а оставшихся превратил в плотоядных животных, когда Гуссейн сложил с себя венец, которого носить был не в силах. Согласившись на все требования Магмудовы, 21 Октября 1722, он вышел из чертогов своих в печальной одежде, со слезами на глазах; ходил по большим улицам Испаганским, оплакивая несчастное свое царствование, обвиняя себя в слабости, приписывая все ошибки министрам своим и советникам; и увещевая жителей, чтобы терпеливо несли новое иго. На другой день подписал бумагу, по содержанию коей он отрекся от престола, навсегда уступил государство Магмуду и его наследникам, и отдал во власть победителя себя, семейство свое, весь дом, всех чиновников двора своего."

Магмуд, воссевши на престоле Софиев, несколько дней был весьма добрым государем; постарался снабдить жителей [17] Испаганских большим количеством съестных припасов; привел дела в порядок; восстановил правосудие; заставил подданных своих забыть, что он хищник чужого престола. Скоро потом, движимый жестокою политикою и корыстолюбием, Магмуд лишил жизни многих вельмож Персидских, и присвоил себе их сокровища, будто бы за то, что они изменили прежнему своему государю, и худо защищали Гуссейна. Когда войска его, спустя потом несколько времени - в Иракском города Касбине, в котором Тахмас-Мурза, сын Гуссейнов, провозгласил себя государем, были разбиты, Магмуд боясь, чтоб не началось возмущение в столице, приказал умертвить министров, вельмож и лучших жителей, которых пригласил к себе на пиршество. Двести молодых дворян знатнейшего рода взяты из училища, в котором они воспитывались, и умерщвлены бесчеловечно! триста человек войска Гуссейнова, которых Магмуд принял в свою службу, подверглись такой же участи, равно как все те, которые получая жалованье считались его солдатами. Потом он излил ярость свою на всех жителей; тем, кои спаслись от ужасного сего побоища (ибо наконец убийцы утомились), велено выдти из города, и в странах далеких оплакивать потерю [18] своих родных, друзей, имущества. Средство, которое Магмуд употребил для населения города вместо убитых граждан, было не менее жестоко, как и самое убийство. Трудолюбивое и воздержное племя Дергвизинов, рассеянное между Касбином и Амаданом, лишено полей и жилищь своих; Магмуд принудил сих людей переселиться в Испагань; некоторая часть их записана в войско. Он более на них полагался, нежели на Персов, потому что Дергвизины исповедовали одну с ним веру.

Магмуд, овладев столицею, не мог покорить всех областей, и еще менее был в силах противиться успехам Россиян и Турков, которых Тахмас-Мурза по неосторожности призвал к себе в помощь. Кроме других, западные области явно восстали против Магмуда; часть войска его, против них посланная, была побита на голову; сам он, после бесполезных покушений, принужден был отступить со всем своим войском. Магмуд хотел было удовлетворить гнев свой покорением города Езда, в котором имел себе доброхотов между Гебрами; но и сие намерение осталось без успеха. Тогда-то объятый яростию, которая скоро потом довела его до совершенного бешенства и ужаснейшего недуга, Магмуд своими руками [19] умертвил детей и родственников Шаха-Гуссейна, коих было тридцать один человек; сам Шах-Гуссейн получил рану, когда хотел спасти от меча одного пятилетнего своего сына.

Когда Магмуд впал в опасную болезнь и не мог управлять государством, военные начальники, в 22 день Апреля 1725, посадили на престоле одного родственника его Эшерефа, которого недоверчивый хищник держал в темнице. Магмуд лишен жизни; и голова его принесена к Эшерефу, которой на сем только условии согласился возложить на себя венец Персидский. Таким образом истребитель поколения Софиев окончил жизнь свою, на 27 году от рождения, по двухлетнем царствовании.

Эшереф, свирепый по природе, вышедши из темницы своей, тотчас велел умертвить всех телохранителей Магмуда, всех министров его, наперстников, даже самых начальников военных, которые помогли ему сесть на престоле, чтобы ни другому не оказали равной услуги. Единственной сын Магмуда и мать его также лишены жизни. Эшереф приказал выколоть глаза собственному своему брату, которой ужасал его своею деятельностию [20] и дарованиями; он велел умертвить всех Авганов и всех Персов, которые казались ему опасными; словом сказать, истребил всех тех людей, коих боялся, или коих сокровища хотел себе присвоить, оправдывая тиранские поступки то мнимыми умыслами против своей особы, по тайными сношениями с сыном Шаха-Гуссейна.

Между тем Эшереф вел переговоры с Турками; он обещался уступить навсегда покоренные ими области, ежели они помогут ему выгнать Авганов из столицы и из государства. Турки, желая удержать за собою провинции, решились послать сильную помощь против Авганов. Тогда Эшереф, отрубив голову Гуссейну, которого держал в заключении, пошел против неприятелей, и поразил их при Шеркерде. После сей победы он заключил мир с Турками, уступив все области, ими покоренные.

У Шаха-Тахмаса осталась одна только провинция, Мазандеран. Будучи без войска, без денег, без доверия, без усердных друзей, которые могли бы дать ему полезные советы, он совершенно лишился надежды выгнать Авганов, покорить мятежные области и воссесть на родительском [21] престоле. Однакож это сделалось против чаяния. Не он произвел столь чудесную перемену, но другой под его именем, то есть Надир-Кулы-Бег, известный в Европе названием Тахмаса-Кулы-Хана.

Надир-Кулы-Бег родился в 1688 году в Абиверде. Он был один из числа знатных владельцов племена Кирклу, от поколения Туркоманов. Еще в самых молодых летах он полюбил военное искуство; сражался с своими соседами за принадлежность какого-нибудь замка, за начальство над каким нибудь округом, за доходы с каких-нибудь городов. Одерживая победы, проигрывая сражения, он всегда господствовал над счастьем, всегда готов был выдумывать новые средства, всегда готов был снова сражаться. Воинственные племена северной и северо-западной части Корассана столько полюбили его отважность и благоразумие, что охотно согласились служить под его знаменами. Таким образом в самое короткое время он собрал многолюдное войско, готовое повсюду за ним следовать и подвергаться всем опасностям.

В сие время он предложил услуги свои Тахмасу. В первой поход приобрел себе преимущество перед Эшерефом, и никогда не терял его. Слава имени его наполняла свежими людьми войско Тахмаса, [22] которой пожаловал его верховным начальником. Тогда он стал называться Тахмас-Кулы (рабом Тахмаса), а потом уже принял имя Тахмаса-Кулы-Хана, как вообще называют его в Европе. В три похода он покорил для Тахмаса все земли, которыми в Персии владели Авганы. Он прогнал их в разоренные области, в которых не могли они достать ни рекрут, ни съестных припасов. Эшереф предложил ему все сокровища, полученные по смерти Магмуда; но Тахмас-Кулы-Хан не хотел слышать о примирении. Несчастный Эшереф с малым числом людей бежал в Кандагар, и был убит от своих подчиненных.

Таким образом Персия опять досталась Софиям, быв шесть лет под правлением Авганов. Кулы-Хан пошел потом против Турков, и отнял пограничные земли, которыми они завладели во время смятений. Он не хотел им ничего уступать, равно как и Авганам; но Тахмас, между тем как Надир находился при осаде Герата, без его ведома заключил мир с Турками, и отдал им Керманшаг с девятью округами.

Надир крайне рассердился, услышав о сем мире, начал ругать министров [23] Шаха-Тахмаса, и в жару негодования называл его самого слабым государем; жаловался, для чего отдана часть Персидской области, которую можно было удержать за собою; напомнил войску, что в договоре ничего не сказано о пленных Персах; наконец не скрыл своего намерения нарушить договор и идти против Турков.

Казалось, что Надир был самодержавный государь Персии, а Шах-Тахмас только простой чиновник, вышедший за пределы данного полномочия. Надир ни у кого не спросясь послал объявить Пашам Багдадскому и Эриванскому, чтобы непременно вывели Турецкие войска из крепостей Персидских, или в противном случав готовились бы к обороне. Он в то же время разослал по всем провинциям от себя манифест, в котором напоминал о победах, под его начальством одержанных Персами над Абдалисами, Авганами и Турками. Он жаловался, что хотят остановить его победы, и что разделяют на части государство по следствию одного сражения, которое очень легко можно поправить; объявил, что небо всегда споспешествует его намерениям, что он никак не согласится признать действительным договор столь постыдный и вредный для государства, и что, побуждаем будучи сими [24] причинами, идет с победоносным войском своим выгнать из Персии неприятеля.

Слова, в которых оказывалась к отечеству, понравились войску. Надир с семьюдесятью тысячами верных солдат отправился к Испаганю. Пришедши к столице (в Августе 1732), является пред лице Шаха, и уверяет, что министры обманули его, точно как отец его Шах-Гуссейн обманут был своими советниками. Тахмас не противоречит; но Надир видя, что Шах не горячо принимается наказывать виновных, боится чтобы самому не сделаться жертвою, и для того решается употребить средства осторожности вместе с своими военачальниками. Он приглашает Шаха на смотр, оттуда на пиршество; отдает его под стражу, низвергает с престола, и отсылает в Мешед под крепким присмотром; возводит на престол осмимесячного сына Тахмасова, и объявляет себя правителем государства. Все сие сделано без малейшего сопротивления; никто не роптал ни в войске, ни в городе.

После сего достопамятного происшествия Надир пошел против Турков, разбил их, осадил Багдаде и получил обратно [25] все провинции, которые они себе присвоили. Тогда-то все собрание вельмож государства, начальников племен и правителей областей единодушно провозгласило Надира Шахом. Надир согласился быть государем на следующих трех условиях: 1. чтобы все присягнули ему и потомству его в верности и повиновении; 2. чтобы никто не брал стороны прежнего дома Шахов; 3. чтобы не помешали ему сделать некоторые перемены в вере, им предполагаемые.

Последняя статья наделала довольно хлопот; Моллаги в продолжение многих заседаний упорно стояли в том, что принять ее никак не могут. Надир, не ожидавший такого сопротивления, и не могши склонить их ни подарками, ни обещаниями на свою сторону, признал нужным употребить власть свою. Он приказал палачам в самом собрании задушить первосвященника, когда сей говорил сильно, с должным уважением, и когда по званию своему смело и ревностно защищал веру. Поступок сей и последовавшее за ним отнятие имений у духовенства сделали столь сильное впечатление в членах собраниях, что все безмолвно покорились воле Надира.

Овладевши престолом Софиев, Надир отправился воевать против Могола. [26] Расхищение города Дели, в котором убито более 200,000 человек без разбору пола и возраста, останется навсегда ненавистным памятником сего похода, не смотря на военную славу Надирову. Он вывез из сей несчастной разоренной страны несметные сокровища, которых однакож малая часть у него осталась, и которые на возвратном пути отняли у него Маратты и покрали его собственные воины. Из Индостана он отправился для покорения Татар Узбекских. Счастие не поблагоприятствовало ему в войне против Татар Дагистанских, которых области нашел он неприступными. Надир много раз поражал Турков; однакож не мог овладеть Багдадом. Он царствовал деспотически в Персии с помощию войска, которое всегда при себе держал. Он предположил себе за правило поселить ужас во всех подданных мучительными казнями. Через несколько лет тиранство его - а особливо когда он, захотевши ввести Магометанскую веру вместо Персидской, повесил главных жрецов, которые противились его намерению - сделалось так ненавистным, что его почли сумасшедшим, и умыслили на жизнь его. Он убит 1747 года с 19 на 20 число Июня.

По смерти его, войско разделилось, и настал страшной беспорядок. [27] Военачальники, желая достигнуть, престола и завладеть награбленными добычами, нападали один на другого. Не место здесь подробно описывать все перемены и смятения, терзавшие несчастную Персию до правления Херима-Хана. Во все время сие междоусобная война свирепствовала в государстве; крамолы гнездились в разных областях, и каждая старалась присвоить себе могущество и независимость; земля обагрялась кровию, совершались ужасные злодейства. Все государство, начиная от Гомрома да пределов Российских, представляет признаки бедствий последовавших за мятежами, о которых пространно повествует г. Оливье. Мы упомянем только имена главных искателей, действовавших с оружием в руках, прежде восстановления спокойствия: Адель-Шах, Ибрагим брат его, Шарок, Ахмет-Шах, Юссиф-Али, Мыр-Алим, Джафер, Алы-Мердан, Магомет-Ассан. Все они погибли от рук или соперников, или собственных своих солдат, которые оставляли одних начальников, и переходили к другим.

Херим-Хан, явившийся после всех соискателей, счастливо успел в своем намерении. Он был один из числа любимейших начальников Надира, и в последнее время царствования его [28] находился со знатною частию войска южных провинций. Ширас и другие города пристали к нему; после многих сражений он одержал верх над всеми соперниками, и сделался обладателем Персии. Его царствование продолжалось тридцать лет; в последние уже годы он принял имя правителя, однакож никогда не хотел называться Шахом. Херим перенес столицу свою в Ширас, в воздаяние жителям за их усердие. Он умер в 1779 году, будучи 80 лет от роду; все подданные почитали его, и оплакивали свою потерю. Сей государь соорудил великолепные здания общественные, и так строго смотрел за благочинием, что во все время его царствования ни один раз не было в Ширасе кровопролитной драки. Многими превосходными качествами души своей он заслужил любовь народную и уважение правительств чужестранных. Херим ненавидел жестокие казни, был приветлив и щедр к бедным, терпел разные вероисповедания, ободрял торговлю, науки и художества.

По смерти Херима-Хана настали новые смятения. Зеки-Хан, брат его, хотел присвоить себе вожди правления, в обиду сына Херимова; но был разбит и лишен жизни зятем своим [29] Али- Мурад-Ханом. Сей последний, будто бы желая возвратить свободу законному наследнику, овладел Ширасом после девяти-месячной осады; потом убил Херимова сына, и провозгласили себя государем Испаганя и некоторых других областей.

Беспокойно было Мурадово правление, и Персия снова была терзаема всеми ужасами войны междоусобной. Али-Мегемет-Хан, которого предки управляли Мазандераном, сделан был евнухом в младенческих летах по повелению Шаха Измаила, которой поступком сим захотел отмстить отцу Мегеметову, жестокому своему неприятелю. Достигши 70 лет и будучи подкрепляем четырью своими братьями, Мегемет-Хан не согласился Али-Мурад-Хана признать государем. Али-Мурад послал против него с 30,000 человек сына своего Шеик-Вейсса, которой одержал многие победы над Мегеметом. Али-Мурад, не сомневаясь, что присутствием своим успеет сделать еще более, в Июле 1784 года выступил из столицы с шестидесяти-тысячным войском. Но Мегемет, собравши новые силы, до пришествия Мурада, совершенно разбил Шеик-Вейсса, и прогнал его. В сие время Джафер-Хан, один из Мурадовых братьев, поднял знамя возмущения. [30] Али-Мурад, оставив часть войска против Мегемета, с другою поспешно отправился назад защищать столицу от нашествия мятежников, и дорогою умер 1785 года. Солдаты его, расторгши узы повиновения, разграбили казну, предались неистовству, и пошли к Испаганю, куда начальник города не пустил их, вздумавши объявить себя государем. Сопротивление начальника увеличило беспорядок; войско рассыпалось по деревням и опустошило оные. Некоторые чиновники прислали к Джафер-Хану, которому через несколько времени потом удалось пройти в Испагань и там укрепиться.

Мегемет-Хан, увеличив силы свои, шел к Испаганю и побивал на голову всех, кто противился ему на пути. Он был уже в расстоянии двух дней от столицы, как Джафер-Хан, устрашенный неудачами своих сообщников, с малым войском бежал в Ширас, унесши с собою братние сокровища.

Мегемет, более не встречая препятства, вошел в Испагань 6 Мая 1785 года. Все войско его расположилось в городе, отданном на расхищение. Никогда, даже во время грабительства Авганов, Испагань не видел подобных ужасов; [31] войско, в котором было множество Татар, делало всякие бесчинства и в бешенстве ничего не щадило.

Мегемет долго вел войну с Джафером, и многократно был побеждаем. По смерти Джафера, убитого заговорщиками в Январе 1789 года, сын его Лутф-Али принял начальство над войском, и в 1794 году предан изменою Мегемету, которой лишил его жизни. С того времени престарелый сей Евнух спокойно царствовал в Персии, покорив себе все области одну за другою. В последовавший год он пошел против Русских, для отнятия Ширванской провинции, - пишет г. Оливье - и городов, которыми завладели они по смерти Надира. Один чиновник, по имени Питш-Герет, убил его в стане 14 Мая 1797 года, отмщая смерть брата своего, которому за год перед тем Мегемет велел отрубить голову.

По смерти Мегемета, войско разделилось; одна часть возвратилась в Испагань или оставила службу, другая стала под знаменами Баба-Хана. Этот Баба-Хан есть сын старшего брата прежнего Шаха. Он тотчас объявил себя Шахом Персидским, и принял название [32] Фетал-Али-Хана. "Кажется, что он - пишет г. Оливье - до сих пор царствовал правосудно в Персии, и как внутри, так и вне действовал со всею неутомимостию, которой требуют его обстоятельства."

Здесь помещено самое краткое извлечение из Путешествия г-на Оливье. Желающие знать подробности происшествий минувшего столетия найдут их в подлиннике. Издатель Вестника выписал статью сию тем охотнее, что новейшая История Персии нам почти вовсе неизвестна; а здесь по крайней мере можно получить некоторое сведение о главных событиях прошлого века.