О Персии

Персия в длину имеет тысячу три ста, в ширину тысячу сто миль. К северу граничит она с землею Черкасскою и морем Каспийским, к востоку с владениями Могола; к югу с заливами Персидским, с заливом Ормусским и морем Индийским; к западу с Азиатскою Турциею.

В Персидской Монархии считается тринадцать провинций. Шесть из них лежат к востоку: Зенд, Макеран, Ситзистан, Хоразан и Эстабарат; четыре к северу: Мазандеран, Шириван, Адир-Бейтзам, и Иран-Азем; наконец три к югу: Худзистан, Фарсистан и Кирман. [233]

В Персии три главных города: Таврис, Испагань и Ширас. Первой в провинции Алир-Бейтзам, второй в Ирак-Аземе, и третий в Фарсистане. Город Эриван находится в Персидской Армении.

Таврис весьма знатный Персидской город. В рассуждении богатства, великолепия, торговли и населения, Персы считают его вторым по Испагани. Одна часть Тавриса простирается по равнине, другая лежит при подошве горы, нынешними некоторыми писателями почитаемой Оронтом. Около Тавриса нет никаких укреплений, ни стен, ни земляных валов. Протекающая через сей город река причиняет чрезвычайные разорения. Она часто быстротою своею у жителей сносит самые домы. Здесь, кроме сей реки, есть еще другая, которая сначала весны широтою своею равняется Сене, когда протекает она через Париж в зимнее время. Персы называют ее Ажи, т. е. соленою рекою: это потому, что в ней в самом деле вода через шесть месяцов бывает весьма соленою, по причине источников, входящих в Ажи, и прежде протекающих по земле, наполненной солью. [234]

В Таврисе увидишь великое множество базаров и мечетей (молитвенных домов). - В сем городе достойна особенного примечания одна площадь, которая может быть, по необыкновенному пространству своему, есть единственная во всем свете. - Турки не однократно ставили на ней в боевой порядок до тридцати тысяч человек. Персы на сию площадь ежедневно по вечерам ходят прогуливаться. Таврис весьма важный торговый город: на фабриках его делаются и продаются различные бумажные и шелковые материи; также всякие парчи и лучшие шали. Сей город, отстоящий к северо-западу от Испагани на сто тридцать миль, лежит под 64, 25 долготы, и под 38, 2 широты. Многие почитают его древнею Экбатаною.

Испагань, столичный город Персии, выстроен на равнине обширной, с трех сторон простирающейся на пятнадцать или на двадцать миль. Сия равнина вообще весьма плодоносна; но в тех местах, которые могут быть орошаемы водою, находишь неописанное во всем изобилие. С южной стороны, не более как в двух милях от Испагани, возвышается превысокая гора. [235]

Шарден полагает, что Испагань есть один из обширнейших городов на свете: он пишет, что в нем, с предместьями, в окружности около двенадцати миль. Персы, по гордости, или, может быть, по невежеству, называют его половиною вселенной. О населении города сего думают различно: одни число его жителей простирают до 1 миллиона 100 тысяч, другие - не более как до 600 тысяч человек. В Испагани у каждого семейства есть свой отдельный дом, и почти при каждом доме видишь сад. - Персидская столица, по такому чрезвычайному своему пространству, представляет из себя почти необъемлемую глазами картину. С какой стороны ни подъезжайте к Испагани, вы ничего не встретите, кроме мечетей с блестящими куполами, или построенных при них минаретов (высоких башен). Смотря на Испагань издали, и не видав ее прежде, подумаешь, что это не город, но великий дремучий лес.

Испагань лежит при реке Сендеруде, на которой три прекрасных моста, один среди самого города, а два другие по его концам. Сендеруд вытекает из гор с северной стороны, от Испагани отстоящих на три дни езды. [236] Сия река сама по себе очень мала, но искуство, прорытие гор, находящихся от столицы в тридцати милях, и соединение с нею другой реки, сделали ее довольно знатною и довольно великою рекою. - От сего Сендеруд в весеннее время широтою своею бывает подобен Сене. Река сия наполняется водою от растаявших снегов. Это бывает весною. В прочее время года Персы спускают его в каналы, для поливания садовых своих плодов или огородных овощей. Между Испаганью и Кирманом Сендеруд вдруг исчезает, идет под землю, но в Кирмане опять появляется, и наконец впадает в Индийское море: она весьма тиха, и вода в ней самая прекрасная.

В окружности Испаганских стен считается около двадцати тысяч шагов. Сии стены все земляные; оне домами и садами так усеяны, что их во многих местах почти совсем не льзя видеть.

Главное украшение Испагани состоит во множестве великолепных палат и красивых домов, в каравансараях, в обширных базарах, в каналах и улицах, осеняемых развесистыми [237] чиноровыми деревьями. Но должно заметить, что в Испагани множество улиц кривых и тесных. В сем городе нет мостовых, однако в нем мало пыли и мало грязи; ибо Персы каждый перед своими домами поливают улицы. Что ж касается до грязи, то ее выпаривает здешний сухой воздух в самом скорейшем времени.

Испагань разделяется на два квартала: первый, по ее положению, идет к восточной, а вторый к противулежащей западной стороне. В сем городе восемь ворот; но их никогда не запирают, хотя впрочем они обиты железом, весьма крепки и надежны. Прежде в Испагани было их двенадцать; но Персы, по суеверию своему, четыре заклали кирпичем: осталось только восемь; из числа сих осьми четыре находятся на востоке и юге, прочие же четыре лицем обращены на запад и север. Между последними одни называются Императорскими и Царскими. Здесь еще есть около шести проходов или отверстий - Персы их не называют никаким именем. В Испагани, в местах, к сим двум ее кварталам принадлежащих, живут, так сказать, два народа разных сект, хотя [238] впрочем одного происхождения, - и тот и другой занимают предместия города и всю прилежащую к нему землю. Они один от другого отличаются именами двух Государей, некогда разделивших Персию на две части. Один называется Нехамет-Олахи, другой Гейдер-Ами. В Персии все города разделены подобным образом.

Майдан-Ха, Королевская Испаганьская площадь, весьма достойна того, чтобы сказать об ней несколько слов с некоторою подробностию. Сия площадь вид имеет четыреугольный; она в длину простирается на четыре ста сорок, а в ширину на сто шестьдесят шагов; вокруг нее обведен канал, обложенный кирпичем, связанным гипсом или черною известью, которая тверже самого камня: внутреннее пространство сего канала заключает в себе шесть футов; по краям его сделаны из черного гладкого камня намосты, по которым очень удобно могут ходить четыре человека в ряд; между сим каналом и домами, окружающими площадь, представляется глазам вашим пустое место, в ширину простирающееся на двадцать шагов, усаженное лучшими ветвистыми [239] чинаровыми деревьями. Здесь все домы выстроены по одинаковому плану, и к каждому дому приделано по две купеческие лавки, из которых по обыкновению одна обращена к площади, а другая на базар, бывающий вокруг сей же самой площади. Сей базар есть один из величайших во всей Испагани. Над помянутыми лавками обыкновенно строются жилые комнаты, две напереди и две назади. К первым приделывают небольшой балкон, разными красками росписанный. Здесь на всех домах, вместо кровель, видишь одни только террасы, по которым Персы всегда прогуливаются в летнее время.

На сей площади возвышается башня, окруженная обширными зданиями, открывающими с западной стороны вход в Государевы палаты и в Гарем или Сераль. Напротив башни стоит мечеть, вся из кедра, и еще строение для хранения машин, Персами называемое фабрикою часов. От башни к югу находится Королевская мечеть, а к северу Королевский базар.

Для входа в Майдан-Ха сделано двенадцать ворот и множество других небольших проходов. В самой [240] средине его поставлено огромное мачтовое дерево, вышиною во сто двадцать футов.

Королевская мечеть и базар положением своим представляют великий полуциркуль, пред которым находится бассейн, имеющий в окружности семь-десять шагов. Вид сего бассейна угловатый края его обложены порфиром. Персы беспрестанно наполняют его водою, тем более, что свежесть, от воды разливающаяся в воздухе, доставляет им самое величайшее удовольствие.

Пред крыльцом Ханских палат, расстоянием от них на сто десять шагов, со всех четырех сторон сделаны деревянные, выкрашенные перилы; внутри перил стоит сто десять литых пушек, которые почти все малого разбора; пред самым крыльцом Ханских палат выставлено несколько огромных мортир, называемых у Персов, по величине их, верблюдами. Все сии орудия Испанские, захваченные Персами в Ормусской крепости, и, как говорят они сами, перевезенные ими оттуда в разные части их Государства. К Серальским воротам приставлены два мраморные столпа, прекрасной работы, [241] найденные, по словам Персов, в развалинах Персеполя.

Ханские палаты самое обширнейшее здание: в их окружности почти около полуторы мили. Ведущие к ним большие ворота стоят прямо против Королевской площади. Персы сии ворота называют Али-Кали, священными воротами. Они довольно высоки и все обложены порфиром: порог их, от земли возвышающийся на пять или шесть дюймов, сделанный в виде полукружия, также весь украшен порфиром. Персы перед ним благоговеют, как перед Божеством. Ступивший на него ногою, бывает наказан строго за сию дерзость - обыкновенно должен лишиться головы. Непременно надобно перешагнуть через сей порог. Любимцы Государя прикладываются к Царским воротам, как будто к святыне достойной всякого почтения. И самый Хан - владыка всей Персидской земли - проезжая мимо их верьхом, не может не слезть с лошади. Перед крыльцом Ханских палат, не более как в пяти или в шести шагах, построены две большие залы, из которых в одной дает суд и расправу первенствующий Член Дивана, а в другой находится канцелярия Высокого Государственного [242] Чиновника, имеющего звание Дворцового Правителя. К сим палатам пристроены две небольшие залы, назначенные для пребывания Ханской стражи и называемые караульнями. Днем в них совсем не бывает солдат; что же касается до ночи, то посылаемые туда стражи спят там покойным, глубоки сном, как будто бы в собственном своем доме: даже не запирают большого крыльца, не смотря на то, что может на него всякой всходить по произволению. Особа Персидского Властителя есть Особа священная, и Персы думают, что для защиты и охранения его не нужны никакие предосторожности. Крыльцо Ханских палат есть неприкосновенное ненарушимое убежище: один только Государь имеет право и силу повелеть взять под стражу укрывающегося на нем человека.

Палаты Персидского Хана окружены многими зданиями, назначенными для различных употреблений. Из них самым лучшим и самым величественным почитается так называемая галлерея сорока столбов, которых в самом деле не более осьмнадцати; Персы умножают количество их по одной только привычке. Сие отделение покоев, подобно [243] всем другим, выстроено посреди сада. Первая или главная часть его есть зала, в ширину простирающаяся на пятьдесят два и в длину на сто восемь футов; потолок ее весь украшен живописью и мозаическою работою, и поддерживается осьмнадцатью точеными и позолоченными столбами; стены в ней до самого верьху обложены белым раскрашенным и вызолоченным мрамором: стекла, вставленные в окошки, все хрустальные и разных цветов. Посреди сей залы стоят, один над другим и один меньше другого, три мраморные бассейна. Первый в диаметре имеет десять футов, виду четвероугольного, прочие два осьмиугольные. Здесь находится и Королевский трон, возвышающийся на двенадцать футов и в ширину имеющий восемь. Трон сей не что иное, как некоторого роду постель, убранная четырью подушками, вышитыми золотом и украшенными множеством дорогих каменьев.

Гарем - жилище Ханских жен - имеет в окружности около мили. В Европе нет ни одного монастыря, окруженного столь высокими стенами, как это здание. В Гареме очень много небольших комнат, которые все украшены весьма великолепно. [244]

Испагань лежит под 70, 30 долготы, и под 32, 23 широты.

Ширас выстроен на равнине, от севера к югу простирающейся почти на четыре, от востока же к западу почти на пять миль. Сию занимаемую им равнину со всех сторон окружают высокие горы, на которых нет никаких растений: они голы, как дикие, каменистые скалы. В Ширасе пошва земли весьма удобная для разведения винограду. Сей город глазам путешественника не представляет никакой приятной картины: видна только одна огромная мечеть, которой грозит скорое разрушение. Ширас отстоит от Испагани на 90 миль к юго-востоку. Он лежит под 73, 3 долготы, под 29, 36 широты. Сей город почитают отечеством Садия.

Персидской город Эриван, с Турецкой стороны, лежит под 62, 20 долготы и под 40, 20 градусом широты. В нем земля плодоносна и так же производит много хорошего вина. Эриван довольно обширный, довольно важный, но весьма нечистый город. Виноградные сады отнимают у него всю правильность; он простирается по долине, и со всех сторон окружен горами. Мимо [245] его текут две реки: одна Сенгюи, другая Куер-Булак. Имя последней означает сорок ключей: Персы уверены, что эта река точно имеет сорок источников.

При Эриване выстроена крепость, видом и обширностию своею похожая на городок, довольно изрядной. Сия крепость, в окружности имеющая четыре тысячи шагов, заключает в себе почти до осьми сот зданий. Вокруг ее обведены в три ряда стены, сделанные из земли или из кирпича, с зубцами; на сих стенах, по местам, возвышаются башни. Эриванская крепость к северозападу стоит над весьма обширною и утесистою пропастью, в глубину простирающеюся более, нежели на сто сажень. В пропасть ввергается река. С северной стороны в тысяче шагах сделано укрепленное возвышение, с которого Персы во время военных действий стреляют по приближающемуся к городу неприятелю.

К северо-западу, на три дни езды от Эривана, представляется глазам вашим Дериаширин, т.е. сладкое озеро. Эриванские жители так называют его потому, что в нем вода совершенно ни чем не отличается от самой лучшей, [246] чистой речной воды. Озеро сие, чрезвычайно глубокое, имеет в окружности своей 25 миль. Персы в нем ловят множество рыбы всякого роду.

Не более как в двух милях от Эривана, находится славный Христианский монастырь, с тремя церквями. Христианские Армяне имеют к нему великое уважение, и ходят большими толпами в него молиться.

Персия лежит в умеренном поясе. Гора Тавр, подобно Аппенинам, разделяющим на две половины Италию, рассекает ее по самой середине, и разными отраслями извиваяся по провинциям, называется, по своему положению, различными именами. Одна цепь горы Тавра идет от севера к югу: там свирепствует самой несносной жар; но далее к северу, Персы наслаждаются воздухом умеренным. Древние Персидские Государи, по причине такого различия температуры в их владениях, в разные времена года обыкновенно переменяли свои местопребывания. Летом они жили в Экбатане, нынешнем Таврисе; зимою в Сузе, а весною и осенью жилищем их были Персеполь и Вавилон. [247]

На равнинах Персии вообще земля песчаная и бесплодная; почти везде она усеяна маленькими красными камушками; везде почти производит один волчец и терновник, употребляемый вместо дров в безлесных провинциях; но Гиляньская провинция богата всеми произведениями натуры; также богаты ими и все те земли, в которых между горами находятся глубокие долины. Персы сады свои поливают посредством каналов, делаемых шириною в четыре фута и наполняемых горною водою. Пашни поливают сим же самым образом: для удовлетворения нив, которые разбивают на четвероугольники из пятнадцати или двадцати квадратных сажен состоящие, делают окопы вышиною около фута; ввечеру, когда должно поливать землю, отворяют проведенные к сим окопам каналы, а на другой день поутру выпускают воду. Таким образом земля, при содействии благодетельных лучей солнца, не смотря на свое натуральное бесплодие, делается плодотворною и всеми произведениями натуры богатою. В Персии, вообще, рек очень мало, еще меньше в ней таких, которые были бы везде по течению своему судоходны. Здесь самою величайшею рекою почитается Ара; не смотря однако на величину [248] ее, по ней ходит барок очень мало. Сия река протекает чрез Армению. Реки, обыкновенно, чем текут далее, тем становятся больше и обширнее; но в Персии напротив: здешние реки чем более удаляются от своих истоков, тем время от времени мелеют, и наконец совсем исчезают в частых каналах, от них на поля проводимых.

Цветы, растущие в Персии, не имеют ни той красоты, ни той приятной, очаровательной разнообразности, какую имеют наши Европейские. Проехав реку Тигр, на пути, ведущем к сему Государству, увидишь одне только розы и лилии, и еще другие мелкие цветочки. Персы выгоняют из роз чрез кубы много воды, которую для продажи развозят по всей восточной Азии. В Персидской Монархии родится много плодов, и именно яблок, груш, гренат, померанцев, слив, вишен, абрикосов, дынь, арбузов, фисташек, миндалю, смокв, наконец чимаровых и Грецких орехов. Деревянным маслом изобильны только две провинции: Гиланьская и Мазандеранская; но хлопчатая бумага родится везде. Персидской климат особенно удобен для разведения винограду: между [249] прочими виноградными винами особенно хорошими почитаются три рода: первое Ширасское, которое, как самое лучшее, пьет один Персидский Государь с своими придворными; другое - для вкуса весьма приятное - Изедское, которое вывозят в Лар и Ормус; третие наконец - весьма сладкое вино - Испаганьское, делаемое из одних виноградных ягод. Чтоб менее тратилось вина, Персы сливают его в большие глиняные сосуды, внутри муравленые, или обмазанные бараньим салом. Иногда сии сосуды так велики, что могут помещать в себе вина не менее наших сороковых бочек.

У Персов почти все сады наполнены черною и белою шелковицею. Деревья шелковицы сажают так близко одно от другого, что человеку сквозь них пройти весьма трудно: им не дают в вышину рости более пяти футов с половиною. Сие делают для того, чтобы удобнее можно было обрывать с них и ягоды и листья. Когда весною шелковица покрывается зеленью, тогда и Персы начинают разводить своих шелковых червей. Шелк почти по всему Востоку составляет первый и единственный торг. Многие полагают, что в Персии ежегодно собирается его до двадцати тысячь [250] кип, из которых в каждой весу до 216 фунтов. В самой Персии издерживают на разные изделия не более тысячи кип шелку; прочие все продают иностранцам, в Турции, в Индии, в Италии, Англичанам и Голландцам, приезжающим в Ормус.

В Персии кореньев очень много; но огородных овощей почти совсем нет.

Персы добывают свою бирюзу на одной горе, называемой Пируску и отстоящей не далее, как на три или на четыре дня езды от Мешеда. Из них так называемую старую гору берегут для дому Государей; но бирюзы, доставаемые в новой, продают всем, кто только имеет в них надобность. Жемчуг добывают в Персидском заливе, при острове Барен или Барейн; крупный, имеющий известную величину и доброту, отсылают к Государю; мелкой идет в продажу. В Персии недавно открыли в горах медную руду, из которой делают довольно искусно всякую домашнюю посуду. Олова совсем нет. Персы для лужения медной посуды вывозят металл сей из других Государств. Свинцу имеют они весьма много: его добывают в Кирмане; железо же и сталь, в малом количестве, достают в Казбине и Хоразане. [251]

У Персов обыкновенный домашний скот: лошади, мулы, ослы и верблюды. Лошади их имеют рост средний: они меньше и тоньше наших Европейских; но сей недостаток вознаграждают другими свойствами, каких мы не находим в наших: они несравненно быстрее и легче Европейских. - Здешние ослы двух родов, и имеют два назначения: на одних возят тяжести; на других (Арабских) ездят верьхом. В Персии водятся и дикие звери: здесь в некоторых местах находят львов, медведей, леопардов и дикобразов. В реке Аре много ловят карпов, щук и прекрасной форели; но в других вы не найдете никакой рыбы, кроме лещей. В Персии, кроме перепелов, водятся все те птицы, какие свойственны климату Франции. Здесь много всякого роду и дичи и хищных птиц. У Персов есть животное, называемое ими Онс (бобр), на котором как у тигра шерсть пестрая, но которое между тем есть животное смирное и ручное. Охотники его возят с собою, когда отправляются на охоту, и сажают позади себя на спину лошади. Заметив бегущую мимо их дикую козу, они в самом скорейшем времени спускают с лошади своего Онса, который так [252] легок и быстр, что в два или три прыжка уже видите вы его на шее дикой козы, грызущего ее зубами.

В Персии, по причине недостатку в строевом лесе и диком камне, все домы, кроме некоторых, строят из земли и глины. Их стены до известной высоты выводят слоями. Между каждыми двумя слоями глины или земли, отстоящими один от другого на три фута, кладут по два или три ряда кирпичей, высушенных на солнце. Такие здания довольно чисты. Когда уже выведены стены, то обмазывают их глиною, перемешанною с рубленою соломою, от чего бывают оне столь крепки, что на них не увидишь ни одной трещины; сверх глины покрывают их известью зеленого цвета, растертою с камедью; наконец после всего этого трут их щеткою: от сего стены Персидских домов бывают столь чисты и гладки, что при первом взгляде почтешь их мраморными. В Персии среди каждого дома строят портики, имеющие каждый двадцать или тридцать футов в четвероугольнике: в самой средине портика вырывается бассейн, наполняемый водою; по углам для прохлаждения пристроивают по [253] одному небольшому покою; а позади делают особливый покой, которого пол устилается коврами - с обеих сторон примыкает к нему множество комнат, сообщающихся одна с другою. Домы Вельможей еще обширнее: в них бывает по четыре портика, и при них с каждой стороны по два покоя: таким образом большую залу окружает восемь покоев довольно обширных. В Персии вообще все домы низкие и без кровель, вместо которых употребляются террасы. Домы Персов очень любят свет; но не любят им пользоваться: они в домах своих прорубают множество окон, в которые всегда вставляют оконьчины с стеклами разноцветными. У Персов главный корпус дома убирается самою лучшею мебелью; но в Гареме мебель самая обыкновенная. Сие, думаю, происходит от того, что туда не впускается никто из посторонних. Персы, подобно всем другим восточным народам, совсем не имеют кроватей: они стелят на полу матрасы, и спят обыкновенно под стегаными покрывалами. Летом они всегда проводят [254] ночи под открытым небом, на своих террасах.

Персы имеют рост средний. Древний Историк Ксенофонт повествует, что они большею частию очень толсты; но Аммиень-Марселлин об них свидетельствует совсем противное: он пишет, что в его время Персы были высоки ростом, тонки, сухощавы. Я их нашел сходными с описанием Аммиеня; но при всей сухощавости заметил в них силу и крепость. Персы имеют цвет лица оливковый, волосы черные, нос орлиный. Древние жители Персии отращивали себе волосы, подобно нынешним Зеидам, потомкам Магомета, имевшего, по словам их, долгие волосы; нынешние Персы, вопреки сему обыкновению, чрез каждые восемь дней бреют себе голову, также и бороду, но усы оставляют. С бородами ходят здесь только одни духовные особы, называемые Фирами. Сим Фирам, за наружную их святость, состоящую в обманьчивой воздержанности, Персы оказывают великое уважение. Чорные волосы Персам нравятся более всяких других: светлые для них некоторым образом сносны, а рыжих они терпеть не могут; и те из них, которые имеют [255] волосы не черного цвету, подделывают их под черный. Они красят себе руки и ногти краскою шафранного или померанцевого цвета; платье себе шьют совсем не по мере своего роста; носят камзолы и полные широкие кафтаны, похожие на одеяние женское, а на голове бумажные или цветные полосатые шелковые чалмы. На священниках Персов и чалма и платье из белой материи. Вельможи, для отличения себя от простых людей, на голове носят подбитые мехом шапки, все красного цвета; почему Турки называют их Кизильбашами, т.е. красными головами.

Персы чрезвычайно любят чистоту: они не могут терпеть на мебелях или платье ни малейшего пятнышка. От природы имеют они воображение пылкое, рассудок здравый; к наукам прилежны; но не смотря на охотное в них упражнение, менее успевают в них, нежели в Поэзии. Они имеют ум изобретательный, мысли высокие, тонкие, даже блистательные. Уверяют, будто они не охотно говорят правду. Естьли сие справедливо, то он совсем уже не походят на тех Персов, о которых Геродот пишет в своей Истории, где сказано, что предки нынешних Персов [256] тщательно старались учить молодых людей ездить верьхом, стрелять из лука и говорить правду. Дружба между Персами продолжительна и неизменна. Они предпочитают ее самым тесным связям крови. Естьли судить об них по некоторым поступкам, то почтешь их истинными друзьями целомудрия: но это одна наружность; в Персии, выключая Ардебита, нет ни одного такого города, в котором не было бы домов разврата, покровительствуемых самим Правительством.

У Персов стол бывает всегда посредственной и неизобильной. Кто не пьет одной воды, тот примешивает в нее уксус. Магометанский закон им строго запрещает употребление вина: некоторые, не смотря на то, пьют его без всякого зазрения совести, думая, что сей грех им простится, естьли только они не будут делать вина сами. Между Персами употребление опиума самое обыкновенное, также и табаку, который все или курят, или нюхают.

Здесь всякой молодой человек, желающий вступить в брак, должен наперед через других осведомиться о душевных и телесных качествах [257] избираемой им невесты. Сам жених никак не может ее видеть. Узнав о достоинствах ее, он тотчас чрез друзей открывает ей свое желание и просит ее руки. Естьли жених невесте нравится, то, не теряя времени, начинают договариваться о приданом, даваемом со стороны отца и матери жениховых. Сие приданое состоит в серебре, которое за несколько дней пред свадьбою отсылают к невестиным родителям, в награду за попечительность, с какою они воспитывали дочь свою. В это же время уговариваются об известной сумме денег, или известном количестве шелку, принадлежащем жене в случае развода.

Персы теперь уже не поручают женьщинам воспитания своих детей. Отцы не отлучают их от себя до четырех или до пяти лет, как бывало прежде. Теперь не учат молодых людей ни стрелять из лука, ни ездить верьхом; но вместо того посылают их в школы, где учатся они читать и писать. В Персии не найдете вы человека, который не знал бы и того и другого. Здешние мечети служат в одно время и молитвенными домами и школами. В Персии все вообще пишут на колене. [258]

Сие происходит от того, что здесь не знают употребления ни стульев, ни столов. Персидская бумага делается обыкновенно из шелковых или бумажных лоскутьев - чернила употребляются самые густые.

Персы говорят на своем собственном языке, который имеет великое сходство с языком Арабским, но совсем не походит на Турецкое наречие. В Персидском языке много слов иностранных, как-то Немецких и Латинских, от чего ему очень легко можно научиться - тем более, что в нем почти совсем нет неправильных глаголов; но произношение чрезвычайно трудно, ибо все почти слова произносятся горлом. Весьма многие из Персов, вместе с своим языком, учатся Турецкому, который при здешнем Дворе в столь великом употреблении, что редкого можно услышать царедворца, который бы говорил языком своей страны. Персы занимаются Философиею, учатся Медицыне, Арифметике, Геометрии, Красноречию, Поэзии, Физике, нравственной Философии, Астрономии, Астрологии и Правоведению. Гимназии или Университеты, в которых преподают сии науки, называются Медресками. [259]

Персы исповедают закон Магомета. Не смотря на то, некоторые последователи сего Пророка называют их еретиками. Главное несогласие состоит в признании Магометова преемника. Персы почитают им Алия; Турки Омара. От сего и те и другие различно толкуют Алкоран, священную книгу Магометову; от сего равным образом и в том и в другом народе обряды богослужения различны. Персы всегда смеются над тем суеверным почтением, какое Турки оказывают зеленому цвету.

И ныне в Персии находятся потомки древних ее народов, которые, отвергнув Магомета, соблюли веру отцев своих. Но сии бедные нещастливцы, сохранив древний прародительский закон, не сохранили ни древних познаний, ни древней силы. Теперь они стенают под игом рабства. Им всем вообще запрещено учиться свободным наукам. Поздные потомки славных предков говорят старинным Персидским языком - почерк их письма тот же, каков был у их отцев; нынешние Персы их называют Гвебрами - идолопоклонниками. Сей упрек на них падает потому, что они кланяются солнцу и огню; впрочем у Гвебров нет никаких идолов: они гнушаются теми, [260] кто воздает им Божеское поклонение. Гвебры благоговеют пред солнцем потому, что после человека почитают его совершеннейшим творением, и еще потому, что Бог, по словам их, на нем основал непомрачаемый престол Своего могущества. Гвебры воздают также почтение огню: сие делают от того, что считают его чистейшею стихиею.

В Персидском Государстве правление деспотическо-Монархическое; воля Монарха принимается здесь за священный, непременный закон. Некоторые Писатели последних Государей Персии называют Софиями. Здесь верховная власть наследственная. Преемниками Государя бывают обыкновенно законные его дети. За неимением их возводят на престол сыновей, прижитых им от наложниц. Но естьли Государь не оставляет по себе совершенно ни одного наследника, то выбор падает на ближайшего родственника с отцовской стороны. Здешние Принцы крови самые бедные и самые нещастные люди; но сыновья Государей еще нещастнее. Они живут в Серале, как в ужасной темнице, и при жизни отца своего никогда, ни куда не выходят. Всякой Государь, всходя на престол, лишает зрения своих братьев, опасаясь найти в них соперников. [261]

При Персидском Дворе знатные духовные Особы в самом великом уважении. Они бывают главными Государственными Чиновниками, первенствуют в Совете, в публичных торжествах и при аудиенциях, Монархом даваемых Министрам иностранных Государей.

В Персии шесть Государственных Министров; их называют Рона-Дувлетами - столпами, поддерживающими Империю. Первый есть не что иное, как Великий Турецкий Визирь, называемый Атема-Дувлетом - опорою Государевой власти. Атема-Дувлет по сану своему председательствует в Верьховном Совете, дает всем суд и расправу, распоряжает Государственными доходами, иностранными делами и торговлею; пенсионы и другие Царские милости раздаются единственно по его предписанию. Атема-Дувлету подчинены шесть Визирей, его Советников, которые с ним присудствуют на всех торжествах и на всех публичных аудиенциях. Вторый - главный военный Чиновник, который почитается таким не потому, чтобы предводительствовал войском против неприятеля: Персидский Монарх для сего назначает всегда другого Полководца; но потому, что начальствует [262]   кавалерийскими полками, охраняющими пределы Государства. Его называют Кюрчи-Баши. Третий Министр начальствует над придворными невольниками, или, лучше сказать, над теми знатными людьми, которые окружают Государя и называют себя его рабами; ему имя Кулер-Агаси. Четвертый - Начальник пехоты, управляющий стражею, охраняющею особу верховного Властителя; его называют Туфектчи-Агаси. Пятый - главный Смотритель артиллерии; у сего во власти четыре тысячи человек, управляемых четырьмя Полковниками, которые всегда сопутствуют в торжественные дни Государю; его называют Топчи-Баши. Шестой и последний Министр юстиции. В Персидском Государстве все его повеления исполняются в самой точности. Сей Министр имеет столь великую силу, что может перевершать те самые дела, которые за несколько времени были уже решены Губернаторами. - Здесь при Дворе еще много других Чиновников; но я об них не упоминаю - скажу только то, что вся Персия у Государя в такой полной и неограниченной власти, как бы она была его непричастная собственность. Ежели Вельможи владеют землями, то сие зависит единственно от их Властителя; [263] который может их жаловать, и отнимать, когда захочет. Дети после отцев своих имением наследуют по одному благоволению Монарха. Персидский Государь доходы свои получает из трех источников: с подданных, с земель и с товаров.

Персидский Монарх содержит большее число войска, нежели некоторые нынешние Короли Европы. Сего требует обширность его владений, и необходимость укрощать соседственные народы Магометанского исповедания, но противной с Персами секты. Не считая гарнизонов, расставленных во внутренности Государства, в Персии сила кавалерийского войска с Королевскою стражею простирается до ста пятидесяти тысячь. Войско содержится доходами, получаемыми с приписанных к нему земель и владений. Я не говорю ни слова о пехотном войске: здесь его не содержат, потому что, по словам Персов, оно не может вынести тех трудностей, какие могут встретиться в здешних диких степях и высоких горах. В Персии артиллерия по сей же причине не в употреблении. Она ненужна для защищения городов, неимеющих вокруг себя стен или земляных валов: равным [264] образом не нужна и для защищения некоторых пограничных крепостей, немогущих неприятелю сделать сопротивления. Персидский Государь имеет флот, но весьма неважный: он состоит из нескольких кораблей на заливе Ормском и на морях Арабском и Каспийском. Персы не любят мореплавания; они боятся его так много, что почитают тех безбожниками, которые пускаются в море и подвергают жизнь свою столь неверной стихие.

Персидское Государство было подвержено великим переворотам. В 632 году Калиф Омар покорил его под власть Сарацинов. Сие рабство продолжалось до 1258 лет, в которое время страна сия начала процветать под скипетром собственных своих Властителей.

Тамерлан завоевал ее около 1396 году.

Тахмас-Кули Хан, овладев престолом, сделался Персидским Государем в 1736 году, под именем Надир-Шаха.