МИР ДАУД ЗАДУР

Некоторые подробности о нынешнем состоянии и внутреннем устройстве государства Персидского

(Статья сия любопытна во первых по тому, что написана природным Персом и на его отечественном языке. Автор называется Мир Давуд Задур, Кавалер Персидского Ордена Льва и Солнца первой степени. Книга его напечатана в Париже 1816 года тщанием г-на Жирбьеда, обучающего Армянскому языку при Королевской Библиотеке. Во вторых, предлагаемые здесь известия, кажется, ни сколько не увеличены, ибо они не противуречат показаниям Европейцов, возвращающихся с Востока. Обширное государство Персидское достойно внимания наблюдателей и по распространяющимся в нем успехам образованности. Может быть Персии предназначено судьбою озарить просвещением [56] все страны Востока; по крайней мере друзьям человечества позволяется в сей обители закоренелого варварства и всегдашних смятений предусматривать будущую Америку.).

В течении веков Иранское (Персидское) государство было позорищем многих перемен и замешательств; но никогда еще внутренний порядок его не был утвержден на основании столь прочном, как во дни наши под правлением Каджарской династии. Дом сей, от рода Чингис-Ханова производимый, с весьма давних времен имел владения свои в полночной сторонe Ирана, и по смерти Надир Шаха, известного в Европе под именем Тахмаса Кули-Хана, усиливаясь со дня на день более, вознесся на верх блеска и величия перед всеми прочими фамилиями своего края.

В 1198 году Гидры, то есть в 1784 Християнского летосчисления, Ака Могаммед Шах Каджар, унизивши всех врагов своих и противников, области Персии освободил от их господства, и народы Иранские признали власть его. Он царствовал десять лет. По нем, с согласия народов Иранских, племянник его, ныне благополучно царствующий Султан [57] Фет-Али Шах, наследственно возсел на престол.

Дом Каджаров, принявши за основание всем действиям своим доброту и справедливость, и всегда шествуя сею дорогой, приобрел всеобщую любовь подданных. Некогда исполнения законов и власть судебная представлены были произволу Кадиев и областных правителей, которые, притесняя народ своими жестокостями и грабительством, наполняли ужасом сердца всех жителей. Ныне всякия тяжбы разсматриваются с величайшею точностию и рачением, весьма часто в присутствии самых Принцев крови. Кадии прежде никакого жалованья не получали, а брали от тяжущихся награду за труды свои. Ныне Шах, определивши им ежегодное жалованье, строжайше запретил принимать от тяжущихся сторон посулы или даже самые малые подарки. Прежде весьма многие жители Ирана, избегая жестокостей и притеснений, непомерных поборов и взысканий, оставляли отечественную землю, свои богатства, свои промыслы, и переселялись в страны чужия. Под скипетром ныне благополучно царствующего владетеля, прежние выходцы из Персии, или же их потомки и даже обитатели стран чуждых, как близких, так и отдаленных, водворяются в областях Ирана, и повсюду [58] находят совершенную свободу торговли и промышленности, повсюду находят бдительную попечительность Шаха. В прежния времена Персы оказывали отвращение от людей неодного с ними закона и оскорбляли их своим презрением; ныне всем верам, всем исповеданиям позволено отправлять свои обряды, и все оне пользуются равным покровительством Монарха. В большей части областей Иранских разбойники прежде были ужасными на всех главных дорогах, грабили караваны и путешественников, а невнимательность и бездействие правителей постепенно служили к большему их размножению; теперь же на всем пространстве могущественного Ирана, как внутри областей, так и на больших дорогах, господствует совершенная тишина и безопасность. Прежний порядок в войске и прежний способ ратного действия уступили место новому устройству (низами джеддид), расположенному по Европейским правилам, и ежедневные успехи в сем искусств, оказывая спасительное влияние на умы и на обычаи народа, служат верной порукою в спокойстве и повиновении. Вверяя управление областей Принцам своего дома (Шах-Заде), Наместникам (Бейлербей), Губернаторам (Умера) и начальинка (Рууса), Шах берет от них письменное [59] обещание в том, что они во всяком случае будут оказывать безответную покорность верховной власти, наблюдать строжайшую справедливость во всех своих действиях, с совершенным безпристрастием карать преступников закона. Сии правители с своей стороны берут подобные же обещания от подчиненных себе Забилов и Кетходов, в том что вверенные им округи будут всемерно предохранять от всяких злоупотреблений, от несправедливостей и грабительства, со строжайшею точностию исполнять свои обязанности, ответствовать за поведение своих чиновников, и что в противном случае они подклонят голову свою под меч неумолимого правосудия.

Между тем как с одной стороны могущественный повелитель наш, держа бразды правления в крепких руках своих, блюдет таким образом уставы правосудия; с другой стороны сын его Шах-ЗАде Аббас Марза, наследник престола и Наместник государства, которому особенно вверена провинция Адербиджана, в точности исполняя мудрые распоряжения и священную волю своего родителя, неперестает со дня на день более совершенствоваться в искусстве народоправления и приобретать познания самые глубокия. [60]

Таково ныне внутренне устройство и порядок управления в Иране, где подданные, владельцы имуществ и последователи вер различных, под сению покровительства Хозроев, наслаждаются совершенною свободой и тишиною, где они, прославляя благость и милосердие самодержца, приносят в дань ему любовь свою и доверенность. В подтверждение сказанного выше неизлишним почитаем упомянуть здесь о некоторых событиях, во дни наши случившихся.

В 1229-м Гиджры, то есть в 1813 году Християнского летосчисления, Хоразане вздумали сделаться независимыми и взбунтовались. Случай сей скоро дошел до сведения Магмуда, Авганского Государя, которой вознамерившись помогать мятежникам и желая распространить пожар бунта, отправил в Хоразан с войском сына своего Шаха-Заад Киамрана. В то самое время при Дворе Персидском получена была весть о вспыхнувшем бунте, и донесено о том Государственному Совету (Уменаи Девлет). Шах повелевает собрать войско в самоскорейшем времени, и начальников експедиции назначает Измаила-Хана-Талаия. Лишь только вождь сей двинулся против мятежников, как вдруг пришло к Тегеранскому [61] Двору новое известие, что Губернатор Мазендерама, Сулейман-Хан-Каджар, явно принял сторону возмутившихся. Тогда Шах, собрав свое войско, сам выступил встретить неприятеля, и после многих счастливых сражений покорил своей власти Хоразан и Герат даже до окресностей Кандегара. Жители сих областей присягнули на верность Шаху, а Сулейман-Хан и главные матежники Хоразанские достались во власть победителю Когда Хан сей в оковах представлен был Шаху, то Персидский Монарх признал заблаго злодейской поступок мятежников предать суду государственных сановников, с тем чтобы прежде всего разсмотреть дело Сулеймана. Он вопросил: Какую кару заслужил виновный? На что все законоведцы единодушно отвечали: "вину свою он должен смыть кровию". Не смотря на приговор сей, Шах, побуждаемый врожденным себе милосердием, недозволил пролить крови преступника, а только в пример другим, осудил его на утрату зрения: прочих же мятежников простил великодушно, и снова принял их в свою службу.

В 1231-м, то есть в 1815 году Християнского летосчисления, окрестности Тегерана постигнуты были, за недостатком дождей, ужасною засухой. [62] Шейху-л-Ислам, или Верховный Имам упомянутой столицы, хотя впрочем весьма уважаемый как Монархом своим, так и знатнейшими чиновниками государства, но непонимавший желания и намерений Шаха, несмотря, что все жители царства Хозроев наравне пользуются одинаким покровительством трона, помыслил, будто окажет Богу и царствующему повелителю своему угодный подвиг, собрал в доме совем толпу безпокойной черни и причитал им следующее наставление: "Правоверные! нет никакого сомнения, что недостаток дождей и несчастная засуха суть следствия гнева Божеского, которого причины искать должно в питии вина и в посещении Армянских сараев. Истребим сии обиталища грехов, и умилостивим Бога таковым нашим подвигом! Пойдем же скорее, и сровняем с землею скверные их домы!". Слова сии, произнесенные к толпе невежественной и хищной, мгновенно воспламенили в ней огонь бешенства; вся она валит в Армянскую часть города, разрушает одну церковь и многие питейные домы. О сем происшествии немедленно было донесено Шаху, который предавшись справедливому гневу, в туж минуту повелел схватить Шейха и его соучастников. Как скоро бездельники сведали, что поступок их [63] разгневал Шаха, все тотчас разсеялись и скрылися по разным частям города; а сам Шейх, угрожаемый лишением жизни, спрятался в мечети Шах-Абдур-Арима (Мечеть сия так называется по имени одного Магометанского праведника, которого гроб в ней хранится. Вообще каждая мечеть, в которой находится гроб одного из двенадцати Имамов, потомков Алия, может служить местом убежища. Жирб.). Сие неприкосновенное убежище находится разстоянием на одну с половиною нарасангу от Тегерана, и пока виноватый, даже убийца, скрывается в сем храме, дотоле никто прикоснуться к нему не смеет. Бездельники долго были преследуемы, и когда схаченные двенадцать из них представлены были пред лице Шаха, то Монарх сей закричал грозным голосом, "Злодеи! по чьему приказанию и по какому праву дерзнули вы решиться на столько гнусный поступок? Разве Шейху'л-Ислама почитаете своим Государем и самодержцем Ирана, и не по тому ли дерзнули ему повиноваться? Вы нарушили уставы отечества и священную волю вашего Шаха; теперь те же уставы требуют от вас должного возмездия." И в ту же минуту дал повеление подвергнуть виновных немедленной каре согласно с законами, а для разоренных Армян взыскать тысячу томанов. После того, призвав к себе [64] Христианских начальников и лучших людей из их однородцев, в следующих словах изъявил им свои расположения: "Ваш Государь желает, чтобы все обитатели могущественного Царства Хозроев, какую бы впрочем ни исповедывали они веру, наслаждались полною свободою совести и тишиною. Строгое наказание Шейха будет свидетельством попечительности нашей о соблюдении законов во всей их силе, равно как и предметом нашей обязанности." Наконец, поручив себя их молитвам, побуждаемый добротою своего сердца, Шах повелел из собственной казны выдать Армянам 500.0 томанов, в пользу тех особенно фамилий, которые более других потерпели; сверх того изъявил он свою волю, чтобы Християнская церковь была возстановлена иждивением казны государственной, и чтобы все истребленные или испорченные снаряды и сосуды были сделаны вновь или исправлены. Писал в Париже, в месяц Рамазана 1231 года от Магометова бегства, Кавалер Персидского Ордена Льва и Солнца Мир Давуд Задур, сын Мелик Шар Назир Задега. - С Персидского переведено Иосифом Сенковским в Пере, предместии Константинополя, 27 Января 1820 (ст. с.).

Dz. W.