АМАБЛЬ ЖУРДЕН

ПЕРСИЯ

ИЛИ ОПИСАНИЕ УПРАВЛЕНИЯ, ВЕРОВАНИЙ И ЛИТЕРАТУРЫ ЭТОЙ ИМПЕРИИ

LA PERSE OU TABLEAU DE GOUVERNEMENT, DE LA RELIGION ET DE LA LITTERATURE DE CETTE EMPIRE

Шираз. Гробницы Садия и Гафиза

Прахи Садия, благоразумнейшего из Персидских Поетов, и Гафиза, Анакреона Персии, покоятся в Ширазе. В сем городе они и родились. Под тенью яворовых лесов его, среди розовых его рощиц, на берегах его источников и [206] ручейков они пели сладкие песни, составляли знаменитые памятники изящной словесности, сии предметы всегдашнего удивления нашего, сии залоги бессмертия: Чистая Ширазская земля всегда сохраняет прелестные воспоминания; окрестные места, прославленные сими Поетами, озарились немерцающим блеском, которого непомрачат ни усилия тиранов, ни перемены столетий. Терние и волчец покроют Моссаллу и берет Рокны; но сии очаровательные убежища будут еще жить в памяти людей, любящих науки. Кто может истребить воспоминание об Иллисе и Цефизе, об Источнике Воклюзском или об Острове тополей?

Если верить стихам Гафиза, Шираз должен быть земным раем.

"Недерзайте говорит о недостатках Шираза, или вод Рокны, или тихих ветерков его: сей город есть пятнышко красоты на ланите вселенные!" так восклицает восторженный Поет в одной своей оде.

"Виночерпий!" говорит он в другом месте: "вылей мне остаток вина: ибо в самом раю мы не найдем ни [207] прелестных берегов Рокн-Абада, ни розовых рощиц Моссалы (Гафиз в одной оде, посвященной прославлению своего отечества, воссылает пламенные мольбы о благоденствии Шираза. Вот счастливое тому на Латинском языке подражание г-на Ржевуского).

Сади во многих местах сочинений своих подтверждает сии похвалы. "Земля Ширазская не престанет производить роз, и соловей никогда ее не оставит!" Он посвятил целую оду похвалам своей родины.

Многие Европейцы, которые осматривали сей знаменитой город, не подтверждают похвал, приписываемых ему Поетами. Но отделив город от окрестностей, мы согласимся с Гафизом

Felix amoeno conspicuum situ
Schirasum! Eoae grande decus plagae;
Di te bearunt, Di te ab omni
Exitio tueantur aevi.
O qui salubres fonte ciens aquas,
Das longa vitae tempora floridae,
Sic laeta decursu perenni
Unda fluat tua Rucnabade. -
Seu me Musellae, feu Giaferi tenet
Calcata molli planities pedt
Flagrantis aurae lene flamen
Difficiles procul arcet aestus, etc. - [208]

и Садием. Внутренность города незаслуживает примечания: улицы узки, домы малы и низки; публичные здания просты и притом их немного. Но те же путешественники превозносят похвалами удивительное изобилие Ширазской пошвы, красоту садов ее, множество и огромную величину ее платанов.

Гробница Гафиза находится за городом в прекрасном саду, на той земле, которую Поет часто попирал своими ногами. Прошедши первой двор, надобно войти в открытую галлерею, поддерживаемую четыредесятью столбами и соединяющую два корпуса противуположные; здесь под мрачною, меланхолическою тению вековых кипарисов, насажденных, как говорят, рукою самого Гафиза, поставлена его гробница. Она есть не иное что как простой параллелограм из белого Таврийского мрамора, имеющий в длину 8 футов и 4 в ширину. Под сим камнем покоится прах Гафиза; на верху и по сторонам оного изображены золотыми буквами прекраснейшие из од его. При сем случае приходят на ум стихи:

Quel ornement pоmpeux, quelle riche hecatombe.

Eut egale des tributs si flatteurs! - [209]

Весною и летом Ширазские жители посещают сию гробницу; для них она служит Едемским садом: там они читают сочинения Стихотворца, делают возлияния лучшего вина своей отчизны (Известно, что Ширазское вино славится на Востоке), курят табак и играют в шах-мат.

Подле сада извивается ручей Рокн-Абад или Рокни, прославленный стихотворцами. Теперь он есть не что иное как

мелкий проток, из северо-восточных гор выходящий.

Моссала, лежащая в расстоянии четверти мили на запад от гробницы, не представляет ниже следа тех прелестей, которых в ней ищут. Воспоминания составляют всю красоту ее. Места окрестные наги и бесплодны. Туда Музульмане стекаются торжествовать Корбан, один из главных праздников.

К северу от гробницы находится знаменитое здание, называемое Гефттен. - Предание говорит, что семь Дервишей поселились недалеко от сего места и обитали в оном до самой своей смерти. Они погребали умерших своих братий один другого по порядку; а [210] переживший всех похоронен одним соседом. Керим Хан, желая сохранить в памяти потомства сей пример набожности и любви, воздвигнул в честь их прекрасную залу с примыкающими к ней комнатами. Третья часть залы одета белым Таврийским мрамором, а прочие, равно как и свод, украшены синею емалью и золотом. Между картинами на стенах замечательны портреты Гафиза и Садия. Гафиз одет в древнюю Персидскую одежду. Лице его свеже как роза, и с большими усами. Сади представлен в виде старика; длинная и белая борода придает ему вид почтенный. Облеченный в долгую одежду, в одной руке он держит кривую из слоновой кости палочку, а в другой некоторой род кадильницы. На здании находится терраса, с которой весь Шираз виден.

Около четверти мили от Гефттена, на той же почти линии, находится Джиган-Нума, зеркало мира. Сие святилище утех и веселия сперва называлось Дил-Куша, расширяющий сердце, потом его переименовали Баги-Векиль, садом Векиля. Фат-Али-Хан, нынешний Государь Персидский, бывши Фарезским Губернатором, дал ему нынешнее название, и велел в оном построить для себя летний дом. Начат [211] был и другой на горе, отделенный от первого речкою Рокн-Абадом; его называют Такти-Каджар, трон Каджарский. Но он не достроен. Джиган-Нума лежит при подошве довольно высокой горы, с которой течет светлая вода в бассейны, находящиеся один от другого на 60 шагов, и расположенные таким образом, что вода из первого бассейна течет во второй, из второго в третий и т. д. Сии каскады представляют восхитительное зрелище. Правильно построенная стена окружает сад, которой пресекается яворовыми и кипарисными аллеями, каналами из белого мрамора и искуственными каскадами. - При входе, представляющем длинной и широкой свод, выстроен увеселительной дом, коего украшения и живопись отличаются чрезвычайным богатством и редким изяществом. Панели из Таврийского мрамора украшены золотом, разными изображениями цветов, птиц и домашних животных; богатая живопись, поражающая свежестию и яркостию красок, покрывает двери. В саду есть другое небольшое здание, Кулаги-Франк, колпак Франкский, так названное по причине сходства его с головным убором Европейцов. Здесь бассейн, принимающий воду из мраморного фонтана и находящийся посреди залы, [212] наполняет веселием всю храмину. В сем прелестном павильоне живопись и украшения неуступают прежде упомянутым. Карнизы состоят из отдельных частей, покрытых мелкою живописью, произведением остроумной фантазии, которая делает честь воображению, вкусу и дарованию живописца. Там видны сражения слонов с драконами; здесь представлена ловля львов; пляски обезьян и медведей занимают один край; между тем как на другом изображены герои и героини из волшебных сказок. В одном месте представлены обряды брачные, а в другом обряды обрезания. -

За милю от Джиган-Нумы находится гробница Садия. Керим-Хан издержал 10,000 пиастров на поправление и украшение оные. После него памятник опять разрушился и был бы совершенно забыт, если бы не заключал в себе праха величайшего Поета Персии, превосходнейшего и благоразумнейшего нравоучителя на целом Востоке. Сия гробница, находящаяся при подошве горы, примыкающей к Ширазу, состоит из обширного четвероугольного здания, на краях которого в стене сделаны два чулана; из них в одном стоит гроб Садия в длину шести, а в ширину двух футов. Гроб [213] находится точно в таком же состоянии, в каком был в то время, когда положены там были остатки сего знаменитого Стихотворца. Он покрыт черными из дерева накладками с золотою рисовкою, а на них искусно вырезана одна прекрасная ода Садия. Набожные люди, почитатели Поета, приходящие в сие место, никогда не возвращаются из оного без того чтобы не бросить несколько цветов на его гробницу, не прочесть некоторых мест из его творений и не написать на стене каких нибудь из его чудесных изречений. Быть погребенными близь его гробницы почитается за великую почесть.

Таковы прелестные места Ширазских окрестностей! Умолчу о плодородии и красоте равнины, на коей лежит сей город, о его сладком вине, о его розах, о его рощицах. Пространство не позволяет мне обо всем говорить подробно. Может быть я и так переступал границы, которые сам себе назначил. Но я найду извинение в прелести и красотах мест, мною описанных.

С Франц. П.