Ловля жемчужных раковин на острове Цейлане.

Сия ловля в степи Кондачейской представляет весьма любопытное явление. Вообразите себе несколько тысячь людей из разных земель и различных видом, цветом лица, языком и поступками. У всякого на берегу своя полатка, или шалаш, и лавка с раскладенными товарами. К сему надобно прибавить [189] беспрестанное движение лодок, плывущих от берега или к берегу. Такое зрелище есть совершенно новое для Европейца, особливо когда ввечеру все лодки возвращаются. Всякой хозяин бежит без памяти на встречу, ожидая сокровищ; неудача прошедшего дня не мешает надеяться на будущий: ибо важные Брамы уверяют их, что твердая надежда есть верная порука щастья.

Малеские воины и начальник их соблюдают порядок. Тут собирается множество ювелиров, маклеров, всякого рода купцов, трактирщиков; но большая часть занимается жемчугом. Одни разбирают его по величине, употребляя на то широкие медные лопатки, в которых сделаны разной меры отверстия; другие продают его на вес; иные провертывают в жемчужинах дыры и снизывают ожерелья, которые тут весьма дешевы.

Дурной запах от гниющих раковин так заражает воздух и производит такое множество насекомых, что людям непривычным несносно быть там. Дороговизна во всем бывает страшная; надобно покупать даже и хорошую воду, ибо тамошняя весьма нездорова. Чрезвычайный жар днем, холод ночи, [190] сильные росы и запах гнилости раждают в сих местах опасные болезни.

Многие люди разоряются во время ловли, покупая дорогою ценою раковины и часто не находя в них ничего. За то многие и богатеют. При мне один простой работник купил за медной факам (копеек семь) три раковины, и нашел в одной из них превеликую жемчужину.

Лодки не все принадлежат Цейлану; многие приходят с Коромандельского и Малабарского берега. В 10 часов вечера стреляют из пушки, и все плывут в море. На рассвете водолазы опускаются и работают до самого вечера. Приближаясь к берегу, подымают на каждой лодке флаг для извещения хозяина, и стараются все выгрузить за-светло. Прилежные водолазы собирают в день тысячь тридцать раковин.

На лодке бывает 20 человек и пять камней для десяти водолазов. Сии камни всегда гранитные, округленные снизу и сверху, весом фунтов в 30. Когда найдется их более пяти на лодке, то людей строго наказывают.

В Европе напрасно думают, что водолазы натирают себя маслом, зажимают рот, нос и уши; они не [191] знают ни пузырей, ни гибких трубок, посредством которых можно дышать в воде. Сии Индейцы с ребячества привыкают к морю и глубине. Водолазной камень и сеть привязаны к лодке двумя веревками: человек становится на них ногами, берется правою рукою за веревки, а левою затыкает себе нос и бросается в воду. Став на дно, обвязывает сеть вокруг шеи, и спешит наполнять ее раковинами, пока может быть в море, то есть минуты две; наконец дергает за веревку, и его вытаскивают. Тут он выпускает из себя воду, которая вошла ему в нос и в рот, и ложится отдыхать; а другой на место его опускается. Из иных льется даже кровь горлом; но это не мешает им снова работать. Каждой собирает раковин пятьдесят в минуту, и опускается раз шестьдесят, естьли что нибудь чрезвычайное не помешает тому. Хозяин обыкновенно дает работникам четвертую часть раковин; иногда же платит и деньгами.

Славнейшие водолазы бывают Малабарские; они так искусны, что опускаются без камней и за большую плату остаются в воде минут семь. [192] Всего страшнее для них морские собаки или акуллы. Правление нанимает колдунов, чтобы они заговаривали сих хищных животных. Колдуны произносят на берегу какие-то варварские слова, и не велят работникам ничего есть во время ловли, дозволяя им однакожь пить вино и водку. При мне морская собака оторвала ногу у водолаза, и главного чародея потребовали к ответу: он сказал, что одна старая волшебница по зависти и злобе, уничтожила силу его заклинаний. Как скоро покажется морская собака, то водолазы подают знак, и люди удаляются. Хозяин продает иногда раковины еще не открыв их; они раскладываются на берегу или зарываются в землю, чтобы устрица в них умерла.

Люди, которым должно разнимать раковины, всегда находят способ воровать, как за ними ни смотрят. Работники соглашаюся между собою, чтобы один из них нарочно показывал, будто хочет украсть: а между тем другие в самом деле крадут. Кто находит большую жемчужину, тот подает знак товарищу, который явно прячет тогда маленькую жемчужину; надзиратель и работники бросаются на [193] него; а истинный вор, пользуясь замешательством, скрывает свою добычу, и после делится с другими. Иногда работники еще и в лодке крадут лучший жемчуг из раковин; он бывает виден, пока устрица жива, и с обеих сторон окружает рот ее. Индейцы странным образом изъясняют его происхождение, говоря, что он раждается из капли росы и луча солнечного. Один Брама сказывал мне, что жемчуг образуется в Мае месяце, под созвездием Соате, когда устрицы выходят на поверхность моря. Мы сами еще не знаем верно, как он делается; но мнение Реомюра есть самое вероятнейшее: он думает, что жемчуг составляется подобно другим камням во внутренности животных из их соков, которые, сливаясь с чуждыми телами, на пример с песком, твердеют слой за слоем. Иногда бывает в одной устрице 200 жемчужин. Самые дорогие из них в Цейлане должны быть золотого цвета и блестящие. Я видел одну величиною с пистолетную пулю.

Около 15 Апреля всегда начинаются сильные ветры, и ловлю должно кончить. Почти все водолазы Католики, и по Воскресеньям не работают, а ходят в [194] селение Арипоо к обедне. Морские собаки также не редко мешают работникам, и в два месяца ловли едва ли работают водолазы дней 35 или 40.

По замечаниям и собранным мною сведениям думаю, что жемчуг созревает лет в семь. Жаль, что водолазы никогда не бросают назад в воду маленьких и пустых раковин. Можно предвидеть, что это небрежение рано или поздно совсем истребит Цейланскую жемчужную ловлю, так, как она истребилась на берегах Персии, южной Америки и Швеции.

Кондачейская Провинция есть обширная, песчаная степь, по которой изредка рассеяны хижины. В сей части острова много тигров, кабанов, Цейланских армадиллов и змей. - Натуралист, который захотел бы провести несколько месяцев в Манаре, маленьком островке близ Яфны, нашел бы там весьма любопытные предметы, никем еще не описанные.