О предполагаемом походе Французских войск в Ост-Индию

(Рассуждение Архенгольцово о сем предмете напечатано было в Вестнике нынешнего года)

Очень странно, что Издатель Минервы, имеющий столь обширные познания в Истории, Статистике, древней и новой Политике - столь много обогащенный опытами новейшего времени, кажется, подтверждает мнение, что Французская армия, оставшаяся после Тильзитского трактата в Польше и Пруссии, и собранная ныне на Российских границах, действительно пойдет чрез Азию в Индию. Парижские Журналисты и содержатели телеграфов - их благоговейные поклонники, могут так думать и писать или от того, что они в простоте своей почитают это за справедливое, или с тем намерением, чтобы, обманывая Публику, отклонить ее от подлинных видов Правительства. Легковерные, или ласкательствующие [302] Историки охотно повторяют слова их для наполнения своих листков - они стараются даже прилагать к ним планы и карты с маршрутами!

Но беспристрастные знатоки и наблюдатели имеют слишком много причин сомневаться, чтобы сей поход совершился так скоро, чтобы он вдруг прекратил военную бурю в нашей части света, и чтобы даровал ей мир всеобщий и прочной. Такие дивные события конечно еще очень отдалены от нас - и самым освобождением Бенгала, Каликута и Мизоры от ига Англичан, они ни на один шаг к нам не приближатся. И какое влияние могли бы иметь успехи Французов в Индии на настоящее положение Европы? Не уже ли бы, на пример, Франция в нещастных своих обстоятельствах могла непременно лишиться Голландии от того единственно, что Бриттанцы взялиб Батавию? И не уже ли Французы, сделавши высадку на берега Англии, непременно покорили бы себе Ямайку, мыс Доброй Надежды, Цейлан и пр.?

Положим, что стоящие на Российских границах Французы точно назначены для похода в Индостан; положим, что им удалось бы, с помощию Россиян, Турков, Персов, Манжурцов, [303] Могольцов, Арабов, Мараттов и пр. не только дойти до места, но даже согнать совершенно Британцев с твердой земли и занять их владения; и тогда не должны ли бы они были сражаться со всеми теми нещастиями, с которыми Англичане беспрестанно сражаются - с климатом, с жителями, с сильными и воинственными соседями, которые легко бы могли догадаться, что теперь самое удобное время прогнать Европейцов, освободиться от чуждого ига и опасного соседства, и восстановить прежнюю свою независимость? Положим, что все это побеждено и кончано щастливо - какую особенную пользу приобретет от того Франция и Европа, естьли Бриттанцы все еще удержат за собою свои Индейские острова, на пр. Цейлан, мыс Доброй Надежды, остров Св. Елены и пр., и следовательно сохранят свою верховную власть на море? Не должно ли опасаться, что они Индию будут также блокировать, как теперь Европу, и что из двадцати нагруженных богатою добычею кораблей едва дойдут до Французских гаваней 2 или 3, а прочие сделаются жертвою Английских разъездов? Но пускай, для избежания сего неудобства, решатся Европейцы провозить товары чрез Персию, Турцию и другие земли - кто [304] поручится за будущее? Сохранят ли сии Державы навсегда теперешнюю свою политику, теперешние связи и отношения? Не может ли между столь несходными во нравах народами возродиться соревнование в рассуждении взаимных выгод и торговли? Не прервется ли тогда всякое сообщение, и Французские герои отделенные от Европы, находясь во внутренности Индии, не могут ли придти в самое жалкое состояние, не имея ни с суши, ни с моря никакой помощи, не получая из отечества своего ни малейшего подкрепления?

Положим еще, что Бриттанцы, выгнанные из своих Индейских селений, изнеможенные продолжительною войною, лишившись всякой надежды, оставят оружие и предадутся бегству: то не уже ли вся сила Англии состоит единственно в обладании Бенгала? Не можно ли более опасаться того, чтобы они, потеряв Индию, не пристали к какой нибудь новой земле в Азии, Африке, или Америки, не завладели ею, и чрез то не получили новых сил, новых пособий и средств к продолжению войны? Почему на пр. не могут они, при теперешних обстоятельствах, сыскать доверенность народов южной Америки, найти там союзников вернейших, нежели в Ост-Индии, [305] и тем поддержать, увеличить и утвердить свое могущество? Одним словом, невероятно, чтобы Англия могла пасть от двух или трех сражений. Карфагена была побеждена не менее как в триста лет кровопролитных - а Карфагена еще не Великобритания.

Такие рассуждения заставляют верить с довольною основательностию, что поход Французских войск в Индостан не столько еще определен, по крайней мере не так скоро совершится, как многие Журналисты предвещают с энтузиазмом - и что следовательно мир всеобщий, от него зависящий, не так близок и надежен; притом ничего еще верного не слышно о вспомоществовании России, Персии и Порты, и не известно, какое участие примут они в сем Гигантском предприятии. Не гораздо ли основательнее думать, что сии Державы сами могут иметь, или имеют виды на Ост-Индию? потому что она к ним ближе, и следовательно для них несравненно выгоднее обладание оной, нежели кому другому, если уже непременно нужно, чтобы она перешла в другие руки. Но какую пользу приобретут они от этой перемены? [306]

Французское Правительство столь мудро, предусмотрительно и осторожно, что без сомнения не начнет сего важного предприятия, не сообразя всех возможных случаев, и не уверясь в своей пользе. Оно не захочет отважиться на оное для того только, чтобы знатную часть своих сил предать на жертву неизвестности и Азиятским пустыням. Такое намерение, если оно не плод Якобинских замыслов, не может увенчаться успехом без совершенно верного и продолжительного сообщения с отечеством. Впрочем оно во всех отношениях гораздо затруднительнее и опаснее покушения на Египет. Здесь не помогут ни сильный флот, ни крепкая Мальта; здесь не возможно сохранить продолжительного сообщения, и еще менее обезопасить возвратной путь свой.

Чтобы не желать похода в Азию, особливо в богатую Индию; чтобы он не мог быть произведен некогда в действо, - о том после всего случившегося в Европе говорить не нужно. Сей отдаленный край представляет нам неизмеримое поле, исполненное бесчисленных красот; привлекательное не только по сокровищам Англичан, ограждаемым Британскими флотами, но и по другим [307] свободным областям и по многим заключающимся в них предметам. Может быть ни одна Европейская нация не имеет столько смелости и мужества, потребных для такого предприятия; может быть никто так не желает его, как Французы при нынешних обстоятельствах. Но Наполеон не Тамерлан и не Аттила. Не его дело протекать целый мир на торжественной колеснице для того, чтобы грабить и разорять народы, подобно сим утеснителям человечества. Происшествия, случившиеся до сих пор, доказывают, что он приобретения свои хочет сделать прочными и продолжительными - ибо всегда старается обеспечить возвратной путь свой и сохранить сообщение с своею Империею. Не уже ли он теперь устремится в Азию и оставит за собою волнующуюся Европу? Он не мог ни на минуту остаться в неизвестности ни в рассуждении Папских владений, ни Португалии, ни самой Гишпании, которая до сего времени была ему послушна!

И так поход в Индию не может быть предпринят потому, что он зависит от многих посторонних происшествий, которым должно случиться гораздо прежде. Пусть Европа [307]   соединится теснее, - пускай прежде Австрия, Россия, Франция, Турция и Персия согласятся в одной общей цели великой и благотворной: до того времени мы не будем верить знаменитому походу в Индостан и не будем о нем говорить! -

С Немецкого Ф. Б.