ЭДВИН

Змея анаконда

(Из письма г-на Едвина, Английского Резидента в Ость-Индии.)

По повелению начальства отправился я на остров Цейлон за одним важным делом. Приехав туда, я остановился на самом конце столичного города сего острова, в доме близ рощи. В некотором расстоянии от моих окошек находилась небольшая возвышенность, с тремя или четырьмя высокими пальмовыми деревьями, на которые всякое утро смотрел я с большим удовольствием. Однажды, взглянув по обыкновению на рощу, увидел я, что чрезвычайной величины сук дерева качался необыкновенным образом. Вовсе не было ветра, а он гнулся в низ, вился около дерева, часто одним концом своим доставал до земли, поднимался опять в верх, и наконец исчезал между листьями. Чудное явление сие меня крайне изумило. В ето время входит ко мне один Цейлонский житель, и я рассказываю ему причину моего удивления. Он выглянул в окно, и изумился еще более; лице его покрылось смертною бледностию, и он упал в обморок. Именем Божиим заклинал он [143] скорее запереть все двери дома, говоря, что eто не сук пальмы, как я думал, но ужасной величины змея, которая для забавы вьется по дереву, опускается в низ и хватает свою добычу. Я совершенно уверился в истине слов моего гостя, когда, начавши всматриваться, в самом деле увидел, что сие животное схватило с земли маленького зверка и унесло его на дерево. На распросы мои о столь необыкновенном явлении, Цейлонец отвечал мне, что он сам в первый раз от роду видит сие животное в таком близком от себя расстоянии; ибо, говорил он, хотя на острове была весьма известна змея сего рода, однакож всегда скрывалась она в густоте леса, и часто, небудучи видимою, бросалась с вершины высокого дерева на спокойного, ничего неподозревающего путешественника, чтобы задавить его. Я ни как неповерил бы етим рассказам, похожим более на басню, еслиб неимел перед своими глазами страшного животного, коего одна чрезмерная величина заставляла всему верить.

Змея все играла на дереве. Нас было двенадцать человек. Взявши с собою оружие и лошадей, мы все решились ехать и убить чудовище. Приблизившись к дереву, мы, для избежания ненужной опасности, спрятались за густые кустарники, откуда, небудучи видимы, удобно могли прицеливаться ружьями. Ето было в самой жаркой полдень. Мы увидели, что животное имеет гораздо большую величину, нежели как нам казалось прежде. Eто открытие так испугало нас, что каждой начал помышлять, как бы здоровым [144] возвратиться домой, и никто нерешался выстрелить из ружья. Между тем рассматривали мы змею, и я могу уверить вас, что все возможные описания незначат в сравнении с тем, что мы видели своими глазами. Даже природные жители Цейлона единодушно признавались, что они никогда невидали змеи, столь ужасной по толщине сего чудовища, равной телу человека обыкновенного роста в пояснице. Часто змея сия, зацепившись хвостом за высокие ветви дерева, висела вниз, или при солнечном сиянии играла, прыгая с невероятною легкостию и проворством по сучьям дерева и делая притом тысячи различных изгибов; иногда спускалась она в низ, обвивала хвост свой около древесного ствола и потoм с быстротою молнии расстилалась по земле во всю длину свою. Продолжая таким образом играть, она вдруг вскочила опять на дерево. Мы ужаснулись; но скоро узнали причину: появился небольшой зверок из роду лисиц; змея, подстерегши сверьху сие бедное животное, бросилась на него и проглотила в одну минуту. Потом облизывая рыло свое широким, черным и раздвоенным языком и обвивши хвост свой около дерева, протянулась на земле во всю длину свою. В етом положении чудовища имел я довольно времени рассматривать его с ужасом и удивлением.

Змея, подобно крокодилу, была покрыта чешуею, которая на средине тела стояла прямо; голову имела она зеленую с черным пятном на лбу, около челюсти [145] видны были желтые полосы, а около шеи кольцо такого же цвета, наподобие золотого ошейника; ниже затылка находилось опять большое черное пятно; бока чудовища имели цвет темно-оливковый. На спине отливались прекрасные цветы, а от средины ее до самого конца хвоста простирались широкие черные волнообразные кольца, взаимно соединенные в виде цепи, обвитой другими гораздо меньшими кольцами же телесного цвету. Внешняя сторона сих последних была испещрена светло-желтыми, различным образом завитыми, полосками, и усеяна множеством красных продолговатых пятен. Голова у змеи плоская, но весьма широкая; глаза чрезвычайно большие и страшные. Все описанные мною цветы видны были на чудовище при спокойном его положении; но когда оно повертывалось против солнца, то красота их была несравненна: они горели в различных отблесках, умножались до бесконечности и несколько походили на отлив шелковых материй. -

Когда змея спокойно лежала, мы прицелились нашими ружьями и выстрелили по голове ее; но от того ли, что она в ето время повернулась, или что страх непозволил нам порядочно навести ружей, залп наш непричинил ей никакого вреда, и казалось, совсем небыл ею замечен. После того, посоветовавшись между собою, мы решились прекратить на етот раз атаку, с тем однакож чтоб на другой день, собрав большую дружину, возобновить военные действия.

Природные жители Цейлона, казалось, были уже весьма хорошо знакомы с сим [146] животным. Они называли его Анаконда, показывали сильное желание отведать мяса его, и неотчаявались с ним сладить потому, говорили они, что змея выбравши для себя однажды какое нибудь дерево, нескоро оставляет его. Я пригласил их к себе отобедать. За столом они рассказывали мне чудеса о сем страшном животном, и чудеса ети казались мне так нелепыми, что я ни одному из них немог поверить. Но на другой я сам был свидетелем таким вещам, которые несравненно превосходят все, что я ни слышал от моих приятелей и следственно некоторым образом оправдывают невероятные их рассказы.

На другой день по утру нас собралось более ста человек, и мы были столько счастливы, что нашли наприятеля нашего на том же самом месте. Он был очень сердит, казалось, от голода. Скоро представился нам случай видеть опыт его ужасной силы. На етом острове водится много тигров. Один из них величиною почти с взрослого теленка (что весьма редко) приближился к дереву анаконды. В ту минуту раздался страшной шум: змея бросилась на него с верьху, как стрела, ужасно впилась ему рылом в спину, немного пониже плеч, и оторвала кусок мяса больший головы человеческой. Тигр заревел от жестокой боли, и к несчастию нашему, побежал прямо к тому месту, где мы стояли. Он однакож скоро остановился, ибо проворный неприятель его успел уже обвиться около его тела три или четыре раза и так крепко сжал зверя, что он упал на землю. Тут змея [147] освободила спину тигра, подняла вверх пасть свою, приближила ее к голове добычи своей; потом, раздвинув зев сколько можно более, схватила голову тигра... Мы слышали отвратительный треск от черепа.

Тигр поднялся опять на ноги. Никакими словами неможно изобразить его мучений. Он сгибался, вертелся, но ничто непомогало. Глухой рев его страшно раздавался из пасти чудовища. Я советовал моим товарищам выстрелить; но они не согласились на ето, уверяя, что им лучше известно, как надобно обращаться с сим животным; ибо, говорили они, когда мы дадим змее спокойно кончить работу свою, то после уже без всякого труда и опасности можем овладеть ею; но если помешаем ей теперь, то она придет в такую ярость, которая, может статься, одному из нас будет пагубною. Они, казалось, были весьма твердо уверены в етом, и мне ничего делать неосталось как на них положиться. Некоторые из них остались на целый день, чтоб наблюдать необыкновенное явление. Страдания тигра были неизъяснимы. Не льзя ничего представить себе ужаснее мучительной смерти сего зверя. Он был из числа самых сильных и лютых тигров, и свирепому врагу его победа стоила не малого труда, хотя тигр не мог ни уйти от него, ни нанести вреда ему. Нe раз он поднимался, пробегал некоторое пространство, и потом снова падал, обремененный тяжестию змеи, или утомленный давлением. Наконец, спустя несколько часов, казалось, он совершенно лишился сил своих, и лежал как мертвый. Змея тщетно покушалась напряженным сжатием колец [148] раздробить кости зверя, и принуждена была оставить его свободным, обвив только хвост свой около шеи.

С сильным напряжением потащила она добычу свою к дереву, которое, как мы увидели, было для нее весьма полезным в етом случае. Сама природа, кажется, давши сему хищному гаду силы победить столь страшного зверя, внушила ему, что он неможет пожрать свою добычу прежде нежели кости ее будут переломаны и пока все тело не превратится в мягкую массу. Так всегда и поступает анаконда с своею жертвою, то есть обвившись около зверя несколько раз, крепко сжимает его и раздробляет в нем все кости. Но если не удастся ей успеть таким образом, тогда прибегает она к помощи дерева, что мы и имели случай видеть. Притащив мало по малу тигра к дереву и видя, что он не в силах более держаться на ногах, змея схватила его за спину, прислонила к дереву, потом, обвившись несколько раз около дерева и тигра, сжала их вместе с такою силою, что ребра и прочие кости у зверя приметно гнулись, и на конец, при повторенном действии, ломались с треском. Таким же образом переломала змея все кости каждую в четырех местах и более. Ето продолжалось несколько часов. Тигр во все сие время был жив и при всяком треске переломленной кости испускал слабый болезненный рев, которой заставлял забывать природное наше отвращение от сего животного, и возбуждал к нему сострадание. Управившись с костями, змея принялась за череп. Долго она трудилась над [149] ним; наконец от ослабения сил принуждена была оставить у дерева добычу свою, которая более уже не могла иметь движения. Между тем наступала ночь, и мы возвратились домой. Я никак немог уснуть: мне беспрестанно представлялся измученной тигр, которой с переломанными костями все еще оставался живым.

На другой день опять отправились мы в рощу, и увидели большую перемену. Тело тигра составляло уже красную безобразную массу, и лежало в некотором отдалении от дерева. Оно лоснилось, подобно веществу, облитому клеем. Мы тотчас поняли намерение змеи, когда увидели ее работу: она обливала труп тигра своею слюною, и таким образом смягчая его, приготовляла себе в пищу. Наконец змея поднялась, схватила сперва в свою пасть голову, потом пожирала все туловище тигра. Ето продолжалось очень медленно, так что я пошел домой обедать, когда змея все еще управлялась с своею жертвою. После услышал от людей, кои там оставались, что анаконда насилу уже при наступлении ночи проглотила весь труп тигра.

На другой день собрались мы в последний раз. С нами были даже женщины и дети; ибо все знали, что когда змея была насыщена своею добычею, то уже не оставалось никакой опасности. В етом уверился я самым опытом. Змея так обременила себя пищею, что немогла ни нападать, ни защищаться. Увидевши нас близко, она вздумала было взлесть на дерево, но уже не могла, и ее тотчас убили [150] деревянными долбнями. Я вымерял длину змеи, и нашел в ней тридцать пять футов и четыре дюйма. Тотчас разрезали ее на части, и я увидел, что мясо ее было также бело, как наша телятина, а Цейлонские жители уверяли меня, что оно и очень вкусно.