90. ВИЦЕ-КАНЦЛЕР ГРАФ И. А. ОСТЕРМАН — ПРУССКОМУ ЧРЕЗВЫЧАЙНОМУ ПОСЛАННИКУ И ПОЛНОМОЧНОМУ МИНИСТРУ в с.-Петербурге графу а.гОЛЬЦу

С.-Петербург, 18(28) июля 1789 г.

Вербальная нота ²¹²

Перевод

Императрица с чувством признательности узнала из вербальной ноты, врученной ее министерству графом Гольцем, ²¹³ о тех демаршах, которые угодно было предпринять его величеству прусскому короли по отношению к врагам России, чтобы склонить их к миролюбивым чувствам, сходным с теми, которые воодушевляют ее императорское величество. С другой стороны, она с сожалением увидела, что результат этих демаршей ни в коей мере не отвечает великодушным стремлениям его величества прусского короля и что шведский король и Оттоманская Порта, будучи далеки от признания своей вины или представления возмещения за явно несправедливое нападение и за насильственные акты, коими оно сопровождалось, упорствуют с тем же ожесточением в своих враждебных и честолюбивых стремлениях, которые побудили их взяться за оружие.

Как ни прискорбно для императрицы то упорство, с которым ее враги преследуют свои пагубные цели, ее императорское величество все же льстит себя надеждой, что после этого даже у наиболее предубежденных дворов не останется никаких сомнений, что она не несет вины за продление военных бедствий, как не несла она вины и за их возникновение. ²¹⁵ Она полагает, что во всяком случае просвещенный и не предубежденный ум его величества прусского короля признает справедливость этого ее положения. Не меньше надежды она возлагает на чуткость этого ее положения. Не меньше надежды она возлагает на чуткость этого монарха к вопросам чести, которая должна руководить поступками повелителей и которая не позволит ему настаивать на том, чтобы она первая сделала шаг к миру в то время, как ее враги, видимо, отвергают мир, выдвигая такие необоснованные и неразумные претензии, как те, которые они заявили в своих ответах на предложение добрых услуг со стороны прусского короля. Шведский король, отвергнув все предложения, потребовал, чтобы мирные переговоры велись не иначе, как совместно с Оттоманской Портой, и чтобы мир был заключен лишь в том случае, если он будет отвечать и ее интересам. Императрица уже излагала его величеству прусскому королю в предшествующих объяснениях законные требования, на которых она продолжает настаивать и которые побуждают ее не соглашаться с требованиями, явно противоречащими Абосскому договору и достоинству императрицы; последняя заинтересована в том, чтобы [299] не позволить шведскому королю отказаться по своему произволу от торжественных обязательств, соответственно принятых его предшественниками и полученных Россией ценой очень значительных жертв и уступок. Что же касается Оттоманской Порты, она не только отказывается освободить русского посланника, задерганного вопреки международному праву и договорным обязательствам, но и открыто заявляет, что "она и не помышляет о мире без возвращения ей Крыма и других утерянных ею областей и городов".

Этот ответ шведского короля и Оттоманской Порты явно свидетельствует о том, что Порта в настоящее время далека от принятия какого-либо разумного соглашения. Как ни убеждена императрица в истине этого прискорбного положения, она тем не менее остается неизменной в тех чувствах, которые она со своей стороны выказывала. Однако она считает необходимым хранить ту же неизменность и в своих высказываниях, а следовательно не отступаться от тех предварительных условий, на которых она настаивала и продолжает настаивать с полным основанием. Она полагает излишним возвращаться к этим предварительным условиям, в достаточной мере детально изложенным в предшествующих объяснениях; однако, по соображениям щепетильности, в особенности во всем том, что касается ее обязательств по отношению к союзникам, она вынуждена повторно заявить, что не может вступить в переговоры с Оттоманской Портой без участия в них римско-германского императора, интересы которого, связанные с ее собственными интересами общностью дела, требуют от нее самого тщательного и внимательного к ним отношения.

Желание ее императорского величества быть свидетельницей скорейшего восстановления мира на прочных и почетных для всех заинтересованных сторон основаниях слишком искренне, в виду чего она не может не принимать забот, которые его величество прусский король пожелает и впредь проявить в этом направлении как наиболее ценное выражение его дружбы и того интереса» который он уделяет благополучию ее империи; она льстит себя надеждой, что по этой двойной причине, равно как и по соображениям гуманности, которые продиктовали королю его великодушные предложения, побудив его удвоить свои усилия перед врагами России с целью призвать их к умеренности и справедливости, — он преодолеет все те препятствия, которые они ему ставят на пути осуществления его благих и благотворных стремлений. Как только ей станет известно о столь желанной перемене, она поспешит дать вновь его величеству прусскому королю доказательства прямоты и искренности, воодушевляющих ее намерения, сообщив ему последние условия, на которых она будет иметь возможность заключить мир со своими врагами; она сделает это, воодушевленная тем же чувством доверия, которое ока питает к дружбе и беспристрастию его величества прусского короля, доверия, которое окрепнет еще более в связи с чувством признательности за оказанную им услугу на путях содействия благому делу мира. [300]

Впрочем, ее императорское величество не задумалась бы принять с удовлетворением формальное посредничество короля, если бы только этому не препятствовали соображения, которые уже были ею изложены ранее, причем она глубоко убеждена, что и одни лишь добрые услуги, которые будут и впредь оказываться его величеством прусским королем, приведут к той же цели, как только враги России проникнутся более умеренными и справедливыми чувствами и принципами чем те, которые они до сего выказывали.

Помета Екатерины II: "Быть по сему".

Царское Село, июля 11, 1789.

АВПР, ф. Сношения России с Пруссией, оп. 74/6, д. 99, л. 1-6 об. Отпуск.

Комментарии