Приложение ²⁰⁵

ОПИСАНИЕ СОБЫТИЙ, ПРОИСШЕДШИХ В ПАРИЖЕ С 11 ПО 17 ИЮЛЯ 1789 Г. ²⁰⁶

Перевод

В субботу 11 числа текущего месяца совершилось одно из самых замечательных и неожиданных событий. Господин Неккер получил отставку, и почти все министерство переменилось. Барон Бретейль был назначен председателем и главою Финансового совета, а господин де-ла-Галезьер — главным контролером финансов, герцог Вогион — глинист ром иностранных дел, господин де-ла-Порт — государственным секретарем по морскому ведомству, маршал Брольи — военным министром и генералиссимусом, господин Фулон — интендантом армии и флота, господин Дамкур — членом Финансового совета. Господин Вильдейль, секретарь королевского дома и Парижа, остался на месте, точно так же как и хранитель печати. Герцог Нивернуа вышел в отставку несколько дней тому назад.

Это ужасное известие пришло в Париж только в воскресенье утром. Огорчение было всеобщим, народ пришел в отчаяние. Первым мероприятием народа было закрытие театров. Чтобы отразить силу силой, было решено вооружиться, что и было выполнено самим народом. Ночь с воскресенья на понедельник была очень бурной. По улицам бегали люди с обнаженными шпагами в руках, и только и было разговоров, что с поджогах и грабежах. Однако ссажены были только некоторые из новых застав, а разграблен был лишь монастырь св. Лазаря. В 10 часов вечера был осажден дворец Ришелье, где находилась главная квартира войск, [282] расположенных в Париже я окрестностях. Раздались ружейные выстрелы, но попытка пробраться во дворец через стену, как предполагали, не удалась: подоспевшие на помощь французские гвардейцы разогнали народ. В час ночи произошла весьма серьезная стычка на бульваре Итальянской комедии: между полками Немецкой королевской кавалерии и королевскими драгунами, с одной стороны, и народом, к которому присоединилась большая часть полка французских гвардейцев и отрядов Прованского и пехотного Вентимильского полков, — с другой. Эти последние стреляли по двум полкам, оставшимся верными королю, и убили шестерых всадников и двух лошадей.

В понедельник 13-го, в 10 часов утра, граждане решили вмешаться и сорганизовали милицию с тем, чтобы поддержать порядок и противодействовать силе. Ударили в набат, чтобы собрать народ по участкам в церквах для записи в милицию. Оружие брали у ружейных мастеров, в арсенале, в королевских кладовых и в Доме инвалидов, и вскоре набралось до 80 тысяч вооруженных граждан, которые совершали частые обходы днем и ночью. Порядок был вскоре восстановлен. Зеленые кокарды были приняты как символ надежды, и без них никто не решался показаться на улицу. Ночь с понедельника на вторник прошла очень спокойно. По приказанию граждан четверо несчастных были повешены на уличных фонарях за воровство и грабеж.

Во вторник утром 14-го под ружьем было более 150 тысяч граждан. Французские гвардейцы, конная и пешая стража и множество солдат всякого рода присягнули парижскому гражданству и нации. Зеленые кокарды были заменены голубыми и розовыми, потому что одежда ливрейных слуг брата короля графа д'Артуа была зеленого цвета, а ему приписывали устранение Неккера. Старшины Парижа и купечества, начальник полиции и магистрат приняли участие в общественном деле. Заняты были все въезды и заставы, и в разных местах города были расставлены пушки. На нескольких улицах была разворочена мостовая, некоторые из них были забаррикадированы каретами и повозками. В полдень последовало запрещение отлучаться из города кому бы то ни было; обыскивали все экипажи и всех конных и пеших. Благодаря этому курьер, посланный в Версаль с письмом от купеческого старшины г-на Флесселя, уведомлявшего о том, что происходило в Париже, был задержан, а письмо доставлено е ратушу. Отправились к г-ну де-Флесселю и застали его за другим письмом маркизу де-Лоне, коменданту Бастилии. Де-Флессель советовал ему держаться твердо в случае, если явятся к нему за оружием, и прибавлял, что вечером к 9 часам к нему придет подкрепление. Узнав об этом, народ схватил купеческого старшину и растерзал его. Затем направились в Бастилию и потребовали у коменданта сдачи всего имевшегося у него оружия. Г-н де-Лоне отвечал, что он согласен на это и предложил кому-нибудь войти в крепость и взять оружие. Когда человек тридцать из гражданской милиции вошло туда, г-н де-Лоне велел поднять мост и, как говорят, приказал стрелять из пушки по оставшимся [283] за мостом. Тогда эти последние бросились на приступ крепости, и чрез полтора часа она была взята. Г-н д-Лоне был изрублен в куски, также как и плац-майор и несколько пушкарей. Сын коменданта, 18 лет, защищавший отца, подвергся той же участи. После этого с торжеством носили по всему городу головы маркиза де-Лоне, его майора, г-на де-Флесселя и двух пушкарей, стрелявших из Бастилии. Вечером эти головы были выставлены в саду Пале-Рояля; женщины и дети плясали вокруг них и выражали сожаление, что их не тысячи. Была назначена цена за головы графа д'Артуа, принца Ламбеска и герцогини Полиньяк. Брат короля подвергся этой немилости за то, что ему приписывали отставку Неккера; принц Ламбеск — за то, что, вступив в воскресенье вечером в сад Тюлъерийского дворца во главе своего полка, он изрубил саблей одного 80-летнего старика, который, как говорят, не хотел или не мог посторониться; госпожа Полиньяк как член совета королевы. В этот же день сожжено было еще несколько застав, и число дезертировавших солдат значительно возросло. Ночь со вторника на среду прошла еще весьма спокойно, несмотря на то, что распространился слух, будто десять тысяч солдат королевского войска приближались к городу.

В среду утром, 15-го, по городу возили в экипаже солдата гвардии, который вступил сперва в Бастилию и занес руку на г-на де-Лоне. Его наградили крестом св. Людовика и провозгласили комендантом Бастилии. В полдень пришло известие из Версаля, что король прибыл в залу собрания Генеральных штатов, называемого теперь Национальным собранием, что его сопровождали только два его брата и что король сказал, что узнав о страшных беспорядках в столице, он явился к представителям народа, чтобы просить их оказать ему содействие в этих обстоятельствах и обеспечить спасение государства, что он приказал удалить войска, а представителей нации он просил известить столицу о его распоряжениях. Все собрание рукоплескало королю. Герцоги Орлеанский и Бирон несли короля, а представители народа проводили его во дворец, где на балконе ожидала королева с дофином. Ей также рукоплескали. Депутация из 80 членов Национального собрания прибыла в Париж, в ратушу, чтобы сообщить о намерениях короля. Депутацию приветствовали громкими рукоплесканиями. Герцог Лианкур встал на окно и держал речь к народу. Речь эта не совсем успокоила умы, так как патрули и всякого рода предосторожности не были отменены до окончательного улажения дела. Г-н маркиз Лафайет назначен начальником гражданской милиции в Париже и во всем королевстве, а г-н Байи, бывший президент Национального собрания, — мэром Парижа. Начальник полиции, г-н Крон, подал в отставку. Распространился слух, что на другой день, в II часов, король должен был прибыть в Париж, однако в четверг, 16-го, слух этот стали опровергать, и это усилило опасения народа в том, что еще не все кончилось. В этот же день Постоянный комитет отдал распоряжение разрушить Бастилию. Тогда арестовали и доставили в ратушу Сен-Марка, родственника маркиза де-Лоне, за то, что он будто бы [284] намеревался захватить крепость, но был разоблачен.

В пятницу, 17 июля, день, который останется навсегда памятным в летописях Фракции, в 6 с половиною часов утра, было объявлено, что король возвещает городу о прибытии своем в Париж к 11 часам на королевское заседание в ратуше. С 8 часов народ стал собираться на дороге, по которой должен был проследовать его величестве; начиная от ратуши до Пуан-дю-жур в одной миле от Парижа стоял двойкой ряд вооруженных граждан вперемежку с французскими гвардейцами и другими войсками под предводительством офицеров гражданской милиции. Король прибыл лишь в половине третьего в обыкновенной карете в сопровождении маршала Бово, герцога Виллеруа, капитана королевской гвардии герцога Вилькье, первого камергера, и графа д'Эстэн. За ними следовала только одна карета, в которой сидело несколько придворных. Депутаты Национального собрания и ратуши встретили короля у заставы, старшина г-н Бюффасель поднес ему ключи города на золотом блюде. Перед его величеством несли оливковую ветвь. Впереди его кареты ехала конная стража и многочисленная гражданская конница с маркизом Лафайетом во главе. Сзади шла гражданская пехота в количестве более 100 тысяч человек. Вместо "Да здравствует король" кричали: "Да здравствует нация", причем говорили, что в честь короля прокричат на обратном пути, если останутся им довольны.

Прибыв в ратушу, его величество одобрил все, что сделали граждане и объявил, что он уволил новое министерство и изгнал брата своего графа д'Артуа (который, как говорят, уехал в Турин). Семейство Полиньяк также подучило приказание удалиться от двора. Отправлен курьер к г-ну Пеккеру с письмом от короля, который просил его от своего имени и имени народа вернуться и занять прежний пост. Полагают, что он в Брюсселе, и ожидают его возвращения вечером или завтра утром.

Когда король возвращался в шесть часов вечера, кричали: "да здравствует король и нация". Карету его величества окружала толпа вооруженных граждан, державших ружья прикладами вверх; несколько ружей лежало на карете. На шляпе у короля была национальная кокарда, которую поднес в ратуше г-н Лалли де-Толендаль.

Маркиз Лафайет воспретил всякие торжественные демонстрации и приказал собираться по прежнему по участкам и высылать патрули.

Король согласился, чтобы на развалинах Бастилии воздвигли памятник Людовику XVI, восстановителю общественной свободы, возобновителю народного благосостояния, отцу французского народа.

AВПP. ф. Сношения России с Францией, оп. 93/6, и. 467, л. 21-26. Подл.

Комментарии