65. ПОЛНОМОЧНЫЙ МИНИСТР В ПАРИЖЕ И. М. СИМОЛИН — ВИЦЕ-КАНЦЛЕРУ ГРАФУ И. А. ОСТЕРМАНУ

Париж. 18/29 мая 1789 г.

Получено 13 (24) июня 1789 г.

Депеша № 41 ¹⁶⁸

Перевод

Ваше сиятельство,

Извещая в письме от 8 апреля о смерти султана Абдул-Гамида, граф Шуазель сообщает, что за три пня до этого события он отбавил курьера в Вену к маркизу Ноайлю; вдогонку этому курьеру был послан другой с сообщением о происшедшей перемене, причем граф полагает, что его депеша, отправленная с первым курьером, утратила всякое значение. Граф Монморен все время ждет депеши из Вены на имя посла его императорского величества графа Мерси, чтобы узнать от него содержание вышеуказанной депеши. Пока что упомянутый посол в Константинополе сообщил, что новый султан Селим в день смерти своего дяди утвердил каймакама, министров и наместников своей империи и объявил о том, что будет продолжать войну со всей возможной энергией; однако г-н Шуазель, видимо, предчувствует, что это событие неблагоприятно отразится на положении великого визиря.

Французский посол в Лондоне маркиз де-ля-Люцерн прислал графу Монморену копив циркулировавшего там письма, которое, как полагают, написано 23 апреля английским посланником в Копенгагене г-ном Эллиотом графу Бернсторфу. Это полное произвольных выводов и деспотизма письмо, написанное, как полагают, маркизом де-ля-Люцерном в соответствии с теми положениями, которые неоднократно ему высказывал г-н Питт по поводу осложнений на севере, возникших по вине шведского короля, вызвало здесь справедливое негодование как у министров, так и в общественных кругах. Во вторник, когда я был в Версале, граф Монморен сказал мне, что это письмо — предел бессмыслицы; оно полно необоснованных выводов и является крайним проявлением той политики, которая стремится изменить принципы международного права и дать новые политические установки вместо тех, которых до настоящего времени держались цивилизованные нации. После обеда министр заявил мне, что он в том же смысле говорил об этом с прусским послом. Граф Гольц, кажется, усомнился в существовании этого письма и прибавил, что, по его мнению, лондонский двор отречется от него, если только г-н Эллиот написал [223] его. Г-н Монморен не щадил сил и повторял посланнику, что лондонский и берлинский дворы должны были бы с шведским королем, общепризнанным агрессором, разговаривать так, как они позволяют себе говорить с нашим двором и с копенгагенским, который лишь выполняет свои священные обязательства.

Посол Англии герцог Дорсет также якобы ничего не знает об этом письме и об угрозе, которая в нем содержится. Граф Монморен полагает, что ст.-джемский кабинет не перейдет от слов к делу в случае, если Дания не устрашится угроз и не свернет со своего пути; по крайней мере г-н де-ля-Люцерн не заметил на английских верфях и в арсеналах оживления, которое могло бы свидетельствовать о морских вооружениях, хотя в Лондоне и открыты две конторы для вербовки матросов.

В беседах с герцогом Дорсетом г-н Монморен продолжает упоминать вскользь о том, что появление французской и английской эскадр в Балтийском море представляется совершенно ненужным; этими заявлениями он хочет дать ему понять, что если Англия станет вооружаться, то Франция поступит так же. Граф Монморен не перестает равным образом повторять посланникам лондонского и берлинского дворов, что достоинство императрицы, подвергшейся несправедливому нападению шведского короля, не позволяет ее императорскому величеству первой делать шаги к примирению, но она всегда готова выслушать предложения, которые ей будут переданы; этим вопросом и следовало бы прежде всего заняться державам-посредницам вместо того, чтобы поддерживать своими выступлениями государя, стремящегося, вопреки рассудку и здравому смыслу, продолжать войну для того только, чтобы о нем говорили.

Здесь вполне понимают, как тяжело санкт-петербургскому двору примириться с невыполнением его союзником принятых им на себя обязательств, но настаивать на выполнении этих обязательств значило бы подвергать этого союзника враждебным вылазкам лондонского и берлинского дворов, что привело бы ко всеобщей войне и увеличило бы затруднения, но вовсе не помогло бы императрице использовать этого союзника в ее борьбе против Швеции. Такого рода соображения высказывались мне последний раз в Версале. Я возражал, указывая, что дело не приняло бы столь печального оборота, если бы Франция проявила надлежащую твердость и силу в деле с Голландией; с этим вполне согласны и надеются, что положение скоро изменится.

В тот момент, когда я заканчивал свою депешу, мне сообщили, что венский курьер, о котором упоминал граф Монморен, прибыл в отель графа Мерси. Хотя последний сейчас в деревне и его ждут только завтра к вечеру, я все же узнал от секретаря посольства, что привезенная депеша содержит лишь догадки относительно будущего.

Имею честь быть…

И. Симолин

АВПР, ф. Сношения России с Францией, оп. 93/6, д. 466, л. 64-68 об. Подл.

Комментарии

168. Шифр.