29. КОНФЕРЕНЦИАЛЬНАЯ ЗАПИСКА

(С.-Петербург) 1 (12) марта 1789 г. ⁸⁶

1789 года марта 1-го дня приехав к вице-канцлеру римско-императорской посол граф Кобенцль и французской министр граф Сегюр, сказали, что полученные ими на нынешней почте известия показались им толь важными, что они не хотели ни мало умедлить сообщением оных.

Уведомляя о сих обстоятельствах, означенной посол с своей стороны почитает установление такого перемирия весьма полезным, потому что Порта в сем случае, последуя своему обычаю, распустила бы войски, а распустя однажды ту сволочь великое затруднение возымеет во вторичном собрании оной, ежели между тем мир не состоится, и, следовательно, тем скорее принуждена будет принять здешние мирные предложении.

Граф Кобенцль, продолжая разговор, присовокупил, что император, государь его, на сии французского посла внушении не хотел сделать никакого ответа, не узнав на перед высочайших мыслей своей союзницы, для чего и указал просить о сообщении оных без замедления для донесения его величеству. При сем же должен он сказать, что по мнению его государя решительную на означенное предложение резолюцию лутче отложить до узнания турецкого отзыва на последние обоих высоких дворов посредством реченного французского посла учиненные турецкому министерству о примирении предложения.

Вице канцлер, возблагодаря за сие сообщение и обещав об оном донесть ее императорскому величеству сказал, что и ему самому кажется полезно обождать ответом до получения вышеозначенного турецкого отзыва.

За тем вице канцлер объявил графу Кобенцелю, что о изъявленном им на последней конференции желании получить здешний план военным операциям на будущую кампанию, докладывал он государыне императрице, и что ее величество повелеть изволила его обнадежить, что тот план в непродолжительном времени ему сообщен будет.

Граф Кобенцль, выслушав сие с благодарностью, просил, чтоб оный ему сообщен был хотя на будущей неделе, надеясь, что тогда же угодно будет ее императорскому величеству уведомить его государя о своих мыслях и относительно сегодняшнего его представления, о чем вице канцлер обещал свое старание употребить, сказав ему партикулярно, что для лутчего успеха в желаемом плане может он и сам переговорить с князем Григорьем Александровичем Потемкиным-Таврическим, яко главным в том крае военноначальником, при случае своего с ним свидания.

Вице-канцлер засвидетельствовав гр. Сегюру свою благодарность за сие сообщение и приняв все от него сказанное на вседолжное ее величеству донесение, отозвался, что ему, господину посланнику, уже известно, что государыня императрица ни в какие мирные переговоры вступить не намерена, покуда министр ее из заключения освобожден не будет; тем менее кажется приличноб было о перемирии помышлять без такого предварительного удовлетворения.

Граф Сегюр, согласуясь совершенно с сим примечанием, сказал, что без достижения сего освобождения конечно никакое условие места иметь не может; что на сем основании писал он уже прежде к графу Шоазалю, но как при отправлении от него сих известий не имел он еще того письма в получении, то и не мог турецкому министерству сходственно с здешним желанием возражение сделать. По исчислению же времени он граф Сегюр уповает, что е три недели может от реченного посла дойти сюда ответ; буде же между тем угодно б было ее императорскому величеству указать графу Шоазелю что либо в ответ на его представление предписать, то почел бы себя щастливым волю ее величества в точности исполнить.

Потом спросил его вице-канцлер, после узнания ль в Константинополе о взятии Очакова или прежде отправил гр. Шоазель сие известие.

Посланник отвечал, что г. Шоазель ничего к нему о том не пишет, а уведомляет его только о бывшем тамо пожаре, где большая часть турецкого архива сгорела, и что сей пожар приписуют злому умыслу капитана паши, льстившегося тем способом низвергнуть настоящего каймакана, яко главнейшего ему и верховному везирю соперника.

Вице канцлер, перемени потом материю, отозвался, что в полученном от господина Симолина на сегодняшней почти донесении упомянуто, что граф Монморен на конференции своей с сим министром дал ему выразуметь, что он признает полезным, еслиб для испровержения происков берлинского двора в Стокгольме на Сейме, и уничтожения стараний короля шведского о получении согласия государственных чинов на произведения войны с Россиею, сделана была с здешней стороны декларация: что Россия никакого злого умысла против Швеции не имеет и не удалена от мира.

Французской посланник сказал, что о сем прежде еще писал к нему оной статской секретарь, да и сам он думает, что такой подвиг послужил бы к обузданию прусских в Швеции коварств.

Граф Сегюр отвечал, что г-н Депонс на означенной подвиг сам собою поступить не может, если с здешней стороны уполномочен не будет уверить государственные чины, что мирные их предложении с приятностию приняты будут.

На последок сей министр равно как и посол граф Кобенцль предъявляли готовность свою для лутчего усмотрения полученных ими депеш, сообщить выписки из оных коль скоро успеют оные изготовить. В следствие чего граф Сегюр на другой день при записке прислал здесь подносимую, а граф Кобенцль сам поутру привез здесь приложенную записку, ⁸⁷ за которую по прочтении вице канцлер, изъявив ему свою благодарность, оказал при том некоторое сумнение в подлинности изображенного в письме графа Шоазеля относительно врученного турецкому министерству от голанского посла мемориала, приметя, что когда как известно прусского и аглинского дворов министры до днесь отрицались такие письменные обнадеживании давать, то не вероятно, чтоб республика Голандская на такой шаг своего посла уполномочила.

С сим рассуждением и граф Кобенцль согласился.

АВПР, ф. Внутренние коллежские дела, оп. 2/6, 1789, д. 896, л.126-132. Подл.

Комментарии