151. ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ ПОСЛАННИК И ПОЛНОМОЧНЫЙ МИНИСТР В ЛОНДОНЕ ГРАФ С. Р. ВОРОНЦОВ — ИМПЕРАТРИЦЕ ЕКАТЕРИНЕ II

Лондон, 14/25 декабря 1789 г.

Донесение ³³⁰

Всемилостивейшая государыня,

Все, что Ваше императорское величество в письме своем от 16-го октября, ³³¹ коим удостоить меня изволили, выражаете о делах политических касательно до видов Пруссии и до слепого повиновения к оной двора аглицкого, есть сущая и неоспоримая правда и я ее не престаю в следствие сего делать здесь внушении. Но, всемилостивейшая государыня! Здесь сбывается теперь пословица, что нет глушее того, который слышать не хочет. Аглицкой двор почитает себя обиженным Россиею, поведением ее в прошедшую войну и изданием правил вооруженного нейтралитета, в чем сей двор подкреплен общим мнением всей нации, которая по сему делу никакого рассуждения не принимает, и никакими убедительными доказательствами нельзя вывести ее из заблуждения, в коем находится, что сии правила, ей совершенно пагубные и на противу, весьма полезны неприятелям ее, Гишпании и Франции.

С другой стороны, здесь весьма недовольны императором за то, что в прошедшую войну, когда ему от сель предлагали помочь в намерении его открыть свободное судоходство по Скелде, он, сие отказав, сообщил о том графу Вержену, который тот час уведомил Голландию, от чего сия наипаче огорчилась на Англию и пуще привязалась к Франции. Потом заключение торгового трактата между Россиею и Франциею и продолжающаяся доверенность венского двора к версальскому умножили здесь неудовольствие противу России и Австрии. В течении сих обстоятельств [442] прусской король опровергнул французскую партию в Голландии и, хотя он сие сделал в пользу своей сестры и своих племянников, однако же, как здешняя земля от сего получила себе великую пользу, то как для сего, так и за искусные внушении двора берлинского, старающегося уверить лондонской двор, что он себя жертвовал для него, ибо, имев натурального неприятеля в императоре, еще озлобил непримиримым образом на себя Францию, и что без сильного от здешней стороны в случае нужды вспомоществования он может погибнуть. Все сие вместе ослепило аглицкое министерство и ни что оное от сего ослепления по крайней мере на долго, отвратить не может. Нрав аглицкой нации наклонен ко всяким чрезвычайностям: она в дружбе и ненависти всегда надмерна. Примеры тому суть война за гишпанское наследство и страшные ее издержки в семилетнюю войну Пруссии. Теперь дело состоит не в том, чтоб оборонять Пруссию, которую ни кто не атакует, но пойдет ли за ним Англия, когда берлинской двор начнет самопроизвольно войну. Ибо в первом случае и сумневаться нечего, что здесь всем на свете пожертвуют для спасения союзника. В другом же невероятно, чтоб сие было приятно нации, и трудно верить, чтоб первой министр отважился на такое дело, которое может его снизвергнуть. Но кроме явно наступательной войны, кажется, что Англия во всяком случае угождать будет своему союзнику, простирая свое снисхождение и до таких мер, кои в перец причинят ей много беспокойства, как то теперешнее подкрепление Швеции и отделение Нидерландов от Австрийской монархии, чем Франция, когда оправится, более нежели Англия получит пользы, ибо, хотя здесь еще не дают помощи нидерландцам, однакож можно думать, не оклеветал аглицкое министерство, что оное не советует бунтующим примириться на выгодных предложениях, что им их законной государь теперь предлагает. В некоторых землях думают, что Лондон управляет Берлином, но сколько я могу здесь примечать по слабому моему рассуждению, то Англия водима Пруссиею.

При сем остаюсь....

Г[раф] С. Воронцов

АВПР, ф. Сношения России с Англией, оп. 35/6, д. 400, л. 92-96 об. Подл.

Комментарии