125. СТАТСКИЙ СОВЕТНИК М. М. АЛОПЕУС — ВИЦЕ-КАНЦЛЕРУ ГРАФУ И. А. ОСТЕРМАНУ

Берлин, 29 октября / 9 ноября 1789 г.

Получено 10 (21) ноября 1789 г.

Письмо

Частное

Перевод

Ваше сиятельство,

Мои депеши от сего числа ²⁷⁹ окончательно убедят Вас в том, что если будет признано уместным придти к полюбовному соглашению, то окажется безусловно необходимым договориться в этом отношении как с английским двором, так и с берлинским. С тем и с другим переговоры должны будут вестись параллельно. Мне совершенно неизвестно, входят ли в намерения императрицы какие-либо демарши перед сен-джемским кабинетом. Если бы это соответствовало интересам ее императорского величества, то я взял бы на себя смелость высказаться за то, чтобы представления в этом смысле были сделаны Вашим сиятельством г-ну Витворту; в этом случае я прошу уведомить меня, чтобы я мог известить здесь г-на Эварта.

Я имею основание полагать, что прусский король сначала вступит в переговоры с английским королем, но мне не известно, сделает ли он это непосредственно или через министерство; все, что я знаю, это то, что на другой день после моего возвращения из Потсдама он написал письмо на пяти страницах своим министрам по поводу беседы со мной и что эти лица немедленно собрались на совещание. Во время моей встречи с королем и министрами еще не было известно о вспыхнувшем в Австрийских Нидерландах мятеже. Хотя здесь отнюдь не расположены оказывать помощь бунтовщикам, все же следует полагать, что отношение к этому событию не совсем враждебное, поскольку его готовы рассматривать как средство заставить императора отказаться от мыслей с новых приобретениях, которые могли бы у него возникнуть в связи с его военными успехами против турок. К сожалению, несомненно, что самые блестящие завоевания в районе Дуная не могут иметь того значения, какое представляет для австрийской монархии владение Нидерландами. Если в указанных обстоятельствах, которые день ото дня становятся все более трудными и сложными, императрица сочтет уместным укрепить симпатии прусского короля, то для этого, как Ваше сиятельство сами поймете, весьма важно укрепить симпатии Бишофсвердера. Что касается его дружеских чувств, прямоты и доверия, то они выше похвалы; он проявил определенные симпатии к России и сочетал их с самым полным бескорыстием. Разумеется, не мне судить о том, не представляется ли все же уместным завоевать его признательность при помощи какого-нибудь ценного подарка от лица ее императорского величества, например кольца или табакерки. Я позволю себе по этому поводу напомнить Вашему сиятельству относительно лошадей, с которых императрица изволило беседовать со мной во время моего пребывания в Петербурге. [386]

Должен добавить, что, оставаясь верным своей линии поведения в отношении графа Нессельроде, я не утаил от него содержания моих сегодняшних донесений, за исключением того, что касается Бишофсвердера. Он многократно заклинал меня проявлять в этом деле величайшую осмотрительность, чтобы английское министерство и английский посланник не заподозрили существования между Бишофсвердером и мной особых взаимоотношений. В виду этих соображений я осмеливаюсь просить Ваше сиятельство при даче мне каких-либо распоряжений, касающихся Бишофсвердера, делать это лишь в специальных письмах.

Поручая моему брату эту почту, для отправления которой он оказался мне чрезвычайно полезным, я осмеливаюсь поручить его Вашему покровительству и доброте и просить отослать мне его обратно, как только это представится возможным, потому что я совсем одинок. Разрешите мне также рассчитывать на Ваше ценное благоволение и великодушное заступничество перед нашей августейшей повелительницей. Имею честь быть

Алопеус

АВПР, ф. Сношения России с Пруссией, оп. 74/6, д. 365, л. 56-57 об. Подл.

Комментарии

279. См. № 124.