112. ПОЛНОМОЧНЫЙ МИНИСТР В ПАРИЖЕ И. М. СМОЛИН — ВИЦЕ-КАНЦЛЕРУ ГРАФУ И. А. ОСТЕРМАНУ

Париж,

28 сентября / 9 октября 1789 г.

Получено 20 (31) октября 1789 г.

Депеша № 97

Перевод

Милостивый государь,

Новое восстание, трагические и гибельные последствия которого неисчислимы, повергло Париж и Версаль в страх и ужас. В понедельник утром 5 этого месяца несколько сот торговок, величаемых теперь "[353] дамами рынка", рассеялись по городу и заставили следовать за собою всех встречных женщин.

Они вооружались всем, что попадалось им под руку. Затем они направились к ратуше; несколько мужчин присоединилось к ним. Ратуша была взята силой, причем были захвачены и с триумфом увезены оружие и запасные пушки.

Вооруженные солдаты 60 районов бросились на Гревскую площадь, но, так как они подходили отдельными отрядами, им не удалось успокоить смятение.

В полдень толпа этих женщин в несколько сот человек двинулась на Версаль, несколько мужчин примкнуло к ним; женщины везли с собой пушки и, пройдя некоторое расстояние, остановились на Avenue de Paria, где их встретили драгуны.

В Париже продолжалось волнение; около пяти часов вечера отряды из 60 районов совместно с большим числом вооруженных граждан и с 18 пушками, имея во главе маркиза Лафайета, который был вынужден идти с ними во избежание худшего, отправились в Версаль, куда они прибыли между 11 часами и полуночью. Народ требовал своего короля и хлеба.

Ночь прошла в сильнейшем волнении. Драгуны, фландрские и швейцарские полки выстроились под знаменами Национальной гвардии, поскольку у них совсем не было желания оказывать хотя бы малейшее сопротивление. Банкет, данный на прошлой неделе гвардейцами королевской охраны офицерам фландрского полка и версальского муниципалитета, на которой как говорят, было нанесено оскорбление национальной кокарде, вызвало возмущение масс; неосторожность некоторых гвардейцев довела толпу до полнейшего безумия. Женщины хотели ворваться в апартаменты королевы, против которой, по-видимому, питали мрачные намерения. Один гвардеец королевской охраны, стоявший в карауле, начал стрелять, убил и ранил несколько женщин и одного гвардейца из гражданской гвардии. Этому гвардейцу и еще одному немедленно отрубили головы, насадили на пики и отправили в Париж; я их видел на полдороге от Версаля. Пять других гвардейцев охраны сделались также жертвами народной ярости и были бы также убиты, если бы сам король не попросил пощадить их.

В четыре часа утра с понедельника на вторник толпа этих бешеных женщин, среди которых, как говорят, были переодетые мужчины, взломала ударами топора несколько дверей со стороны оранжереи, чтобы проникнуть в комнату королевы, где она почивала; ее величество поспешно спаслась, почти в одной сорочке убежав в апартаменты короля.

Причинами этого восстания были нужда в хлебе в Париже, которая действительно была очень велика, и распространение слухов о задуманном аристократической партией похищении короля и намерении препроводить его в Мец. В результате, чтобы успокоить это волнение, король вынужден был согласиться покинуть Версаль со всей королевской семьей и переселиться в Париж, в Тюильери. [354]

Во вторник, в час пополудни, король сел в карету вместе с королевой, его высочеством дофином, ее высочеством дочерью, с Monsieur, Madame и с Madame Elisabeth и направился в столицу в сопровождении многих других карет, всей парижской милиции, ста швейцарцев, Фландрского полка, драгун и артиллерии, привезенной из Парижа. Весь этот кортеж прибыл в столицу лишь между семью и восемью часами. Только карета, в которой ехал король со своей семьей, сопровождавшаяся по обеим сторонам солдатами, гражданами и вооруженными женщинами, была направлена в ратушу, куда их величества и вошли. Мэр, испросив разрешение короля, сказал, что его величество при въезде е Париж обратился со следующими словами: "Всегда с удовольствием и с доверием нахожусь я среди жителей моего доброго города Парижа". Но, повторяя речь короля, г-н мэр забыл слова "и с доверием", о которых ему король тотчас же напоминал. Г-н мэр, поправившись, сказал: "Милостивые государи, теперь вы более осчастливлены, чем если бы я сам им это сказал." Радостные крики и рукоплескания удвоились после этой речи. Герцог Лианкур объявил затем, с согласия короля, что "Национальное собрание постановило во вторник утром, что оно рассматривает себя неотделимым от особы его величества и поэтому оно перенесет свои заседания в Париж". Их величества отправились в Тюильери в десять с половиной часов. Для короля не было приготовлено апартамента, и он занимает комнаты королевы, которая спит на антресолях. Для его высочества дофина, для ее высочества дочери короля и Madame Elisabeth заняли помещения частных лиц. Monsieur и Madame помещены в Люксембургском дворце.

Папский нунций встретил в Севре процессию с отрубленными головами, его карета была остановлена. Он почувствовал себя дурно и вернулся обратно. Эта же процессия пропустила меня, не остановив и не сказав ни одного слова.

Если мне попадется подробное и беспристрастное описание этого восстания, я не премину послать его Вашему сиятельству; сегодня я ограничусь докладом, основанным на слухах, которые весьма противоречивы.

После этого похода на Версаль, после того как короля привезли е Париж словно пленника, от которого его положение почти не отличается, можно было бы предположить, что возбуждение уляжется, но, будучи вчера на утреннем приеме короля, я узнал, что толпа народа осадила ломбард и утверждала, что королева обещала выкупить все заклады, не превышающие по своей стоимости луидора, но это оказалось выдумкой.

Из ратуши был отдан приказ трем батальонам Национальной милиции охранять этот неприкосновенный склад ценностей, который мог стать добычею черни. К вечеру, говорят, ломбард был в безопасности и народ разогнан. [355]

Имею честь быть...

И. Симолин

АВПР, ф. Сношения России с Францией, оп. 93/6, д. 467, л. 220-222 об. Подл.