Ваше письмо от 6/17 января ⁴⁷ было своевременно мне доставлено Вашим курьером вместе с приложением, ⁴⁸ и вот, что я должна сегодня Вам сказать. Нота или вербальная декларация, последовавшая за Вашими объяснениями с министром двора, при котором вы аккредитованы, по поводу добрых услуг берлинского двора, которых я никогда не отклоняла, убедила меня в готовности прусского короля предпринять перед Портой шаги для содействия великому делу восстановления мира. Мне теперь остается лишь ожидать результатов направления в Константинополь прусского курьера и выяснить, приведет ли это к освобождению моего посланника; это является предварительным условием, без выполнения которого мое достоинство и честь моей империи не дозволяют мне приступить к рассмотрению каких-либо условии Порты. Я желаю от всего сердца, чтобы отправка прусского курьера в Константинополь тлела более благоприятные результаты, чем отправка тех курьеров, которые, как Вам трижды сообщалось, посылались в Варшаву, чтобы покончить с польским сеймом; однако он не прекратил и не прекращает своего существования, к только что опять совершил безумный шаг, уничтожив постоянный совет, — учреждение, созданию которого содействовал покойный [59] прусский король. Это вновь открывает путь к неповиновению закону в этой стране я ко всяким, связанным с этим беспорядкам. В остальном отсылаю Вас к тому, что Вам сообщит нынче вице-канцлер, а мне Вам больше нечего пока сказать. Мы не получили семи почтовых отправлений из Англии и ничего не знаем о том, что там происходит. До свиданья, будьте здоровы.