ДЕМИШЕЛЬ

ПИСЬМА

Париж, 3 января 1789 г.

Приехал я, мой милый Дюбрейль, вполне благополучно, если не считать холода, от которого я очень страдал, и сильного отека ног. Одним из самых больших неудобств наших общественных карет, особенно в это время года, является невозможность пройти пешком хотя бы немного, чтобы поразмяться и согреться...

Мне надо еще причесаться прежде чем идти к г. Малуэ. Если будет возможно, то я постараюсь еще написать вам о том, как он принял меня, если же нет, то я сообщу нам об этом со следующей почтой. Вы уже знаете о только что обнародованном постановлении государственного совета короля ¹; на всякий случай посылаю вам один его экземпляр. Никаких новостей я еще не знаю, кроме того, что парижане были очень довольны,.этим “новогодним подарком” короля. Не верьте смешным слухам об убийствах и опасностях, которым якобы [159] подвергаются в столице, мне кажется повод к этим ложным толкам дали некоторые происшествия, неизбежные в таком большом городе.

Я выхожу от г. Малуэ. Я долго с ним беседовал и он мне сообщил краткое содержание письма, которое он написал в сенешальство. Он мне сказал, что он опасается некоторых возражений со стороны Клермона ² и сообщил, что у него есть осведомленный друг, который принимает близко к сердцу интересы нашего города. Было объявлено, что указы о выборах будут разосланы на этой неделе, но посылка их отложена на несколько дней. У меня нет времени продолжать письмо; уже около полудня, а я хочу, чтобы мое письмо было отправлено сегодня утром. Я вам напишу обо всем этом к будущий вторник.

Париж, 6 января 1789 г.

Я вам обещал, мой милый Дюбрейль, дать более обстоятельный отчет о моем посещении г. Малуэ. Я поделюсь с вами моими наблюдениями с просьбой не разглашать их. Я был принят нашим компатриотом самым учтивым образом. Он прочел те два письма, которые я ему передал, и сказал, что все устроилось в пользу нашего города. Он подробно сообщил обо всем, что было им до сих пор сделано для нашего города, и послал к своему брату за черновиком письма, написанного им в сенешальство. Он мне сообщил, какая причина побудила его желать более широких полномочий, чтобы действовать с большей пользой для нас. Он мне сказал, как ему было досадно, когда его, главного деятеля, доведшего это дело до конца, в момент его окончания тотчас же заменили другим. “В связи с новым порядком, установленным министерством, — прибавил он, — дела приняли другой оборот. Я сделаю все, что должен сделать для Риома, и моя миссия будет выполнена”.

Я ему сказал о желании всех в нашем городе избрать его депутатом в Генеральные штаты. Из его скромного ответа мне, однако, не трудно было заметить, что он будет восхищен, если на него возложат такое почетное звание. Я должен еще прибавить, что я убедился в его усердии, в его готовности служить нам, принимая во внимание то удовольствие, которое он проявил при нашей обстоятельной беседе обо всем, что он сделал и что он намерен предпринять. “Мне нечего бояться, нечего ждать от нашего правительства, я имею независимое от него состояние; я всегда искренно говорил правду и в более бурные времена”. Я вам передаю его собственные слова, которыми он выразил свои идеи. Стоит ли вам теперь сообщать мое мнение о том, кого должен избрать город? Я вижу в г. Малуэ единственного человека, способного не только защитить наши частные интересы, но способствовать надлежащим образом благодетельным намереньям министра ³ не только для общественного блага, но и для пользы Оверньской провинции. Вы знаете его тесную близость с г. Неккером. Только благодаря этой близости он мог присутствовать на собрании, состоящем только из дворян, иначе наш город лишился бы лучшего из всех своих прав. Г-н Неккер даже не задумывался о том, — могла ли бы просьба Клермона подлежать обсуждению.

Я прибавлю еще, что г. Малуэ, благодаря своим большим связям, в столице и при дворе, во время сможет остановить своим влиянием те удары, которые хотели бы нам нанести. Я могу сказать, что благодаря привычке к постоянному общению с министрами и с самыми [160] замечательными людьми, он выражает свои мысли с благородной смелостью, которая привлекает к себе внимание и заставляет себя слушать. Я также уверен и в его справедливости, которую я ставлю рядом с его просвещенностью. Я его причисляю к группе того небольшого числа честных людей, которые поддерживают цели умного и просвещенного министра, потому что считают их разумными и справедливыми, и которые способны содействовать их успеху.

Я призываю вас, мой милый друг, начать действовать заблаговременно и призвать к действию и других, чтобы способствовать избранию г. Малуэ нашими компатриотами. Я полагаю, что я ничего не прибавлю к тому, что вы и многие наши компатриоты знаете о нем, но мне хочется, чтобы все были убеждены так, как убежден я сам, что г. Малуэ во всех отношениях заслуживает предпочтение пред теми, которые будут добиваться чести избрания депутатами в Генеральные штаты. Впрочем, при теперешнем положении вещей все могут быть удовлетворены, потому что сенешальство должно избрать определенное количество депутатов. Когда я уходил от г. Малуэ, он сказал мне: “Наконец-то я могу выразить надежду, что у нас будет конституция и что мы умрем свободными”...

Я виделся с управляющим доменами, который не может ничего сделать для “Бюллетеня” Фокона ⁴. Сильные холода все еще продолжаются и нельзя без содрогания думать о всех причиняемых ими бедствиях. Однако Париж спокоен. Но я боюсь, что малейший переворот в правительстве может иметь самые неприятные последствия...

Париж, 12 января 1789 г.

...Если вы подумаете, что я из угождения вашему вкусу буду говорить с вами о политике, то вы ошибетесь. Ни одного слова о новостях. Мы живем в Париже, как в лесу, никого не видим; как же мы можем Знать, что происходит и о чем говорят? Я опять виделся с моим управляющим доменами, но я не мог от него получить никаких сведений для “Бюллетеня” Фокона, и я совсем не знаю, к кому мне обратиться, чтобы удовлетворить Фокона. В прошлый четверг состоялось собрание парламента; есть несколько версий о причинах, вызвавших это собрание, но ничего определенного об этом не говорят. Парламент должен опять собраться в будущую пятницу. По Парижу ходят слухи, что появилась брошюра с резкой критикой, направленной против г-на д'Эпремениля ⁵, но я ее еще не видел. Очень много говорят о большом заговоре против Неккера, во главе которого стоят министры, его сотоварищи. Вчера мне рассказали, что на заседании секретного комитета эти негодяи в отсутствие Неккера чуть не убедили короля дать ему отставку. Этот уважаемый человек делает вид, что он не слышит того, что говорят, и уйдет из министерства только тогда, когда его оттуда вытолкают.

Я еще не получил известий из России и я тем более обеспокоен этим потому, что m-lle Додэ ⁶ сообщила мне, что барон ⁷ опасно болен. Я не могу ничем объяснить такого долгого молчания. Граф ⁸ в своем письме г. Ромму ничего не говорит об этой болезни и я не знаю, что и подумать.

Два дня тому назад нам показалось, что наступила оттепель. Потом всю ночь шел снег и холод возобновился. Я не понимаю, что предпринимают для снабжения Парижа и для помощи тому большому количеству несчастных, которые в нем живут. Благотворительность очень [161] велика и в будущем она нужна в таких же размерах. В прошлую пятницу в ратуше было собрание всех парижских кюре для обсуждения и согласования с муниципалитетом мер помощи нуждающимся...

Париж, 24 января 1789 г.

Я сегодня сдам на дилижанс небольшой, адресованный вам, ящик. Вот стоимость посылки.

Большую гравюру — портрет Неккера, в рамке 13 ливров 10

Маленькую гравюру в рамке 15 ” 10

Фунт фитилей 18 ”

Ящик и упаковка 3 ” 10

53 лив. 10

Кроме того я положил туда гравюру для вас; бумажный пакет, который вы передадите г-же Ромм, переплетенный в сафьян часослов для моей двоюродной сестры и молитвенник для моей сестры...

Никаких новостей у меня нет, я ничего не знаю о том, увенчалось ли успехом дело клермонской делегации. Здесь с большим нетерпением ожидают указа о созыве. Появилось в печати несколько проектов наказов для депутатов от провинций в Генеральные штаты; я предполагаю, что вам известно все, что в этом роде выходит.

Прощайте, мой добрый друг, поклонитесь от меня всем нашим друзьям...

Париж, 27 января 1789 г.

Вчера вечером умер г-н д'Омерсон, первый президент парламента. Указы о выборах уже два дня тому назад сданы в королевскую типографию и должны выйти сегодня. Король призвал к себе главного прокурора и главного адвоката и отдал им распоряжение начать следствие по делу типографщиков, разносчиков газет и автора пасквиля, приписываемого Мирабо ⁹, в котором он пишет ужасы о великой княгине ¹⁰, о прусском короле ¹¹, принце Генрихе ¹² и о многих других лицах. В течение нескольких дней я не видел г. Малуэ, но я узнал то, что вам наверное уже известно, а именно, что созыв избирателей в Оверни возложен на сенешальство, и что делегаты Клермона посрамлены в результате их хлопот. Вероятно, вы не знаете о том, что расходы на эту делегацию оплачивают различные корпорации и что одним только президиальным судом дано 50 луидоров. Я еще не узнал ничего вполне достоверного о Бретани ¹³ и Франш-Конте, и потому вынужден молчать об этом. Уверяют, что замаскированные люди истребили всю дичь в l'Ile Adam; сделали они это по внушению принца де Конти ¹⁴, который прибег к такой хитрости, чтобы вызвать жалобы на жестокость третьего сословия и внушить населению мысль, что третье сословие способно на бесчинства, если ему предоставить хотя немного свободы. Если этот факт верен, то напрашивается такой вывод: тот, кто вынужден хитрить, обнаруживает свою слабость; третье сословие, по всей вероятности, будет сильнее всех в Генеральных штатах. Дай бог, чтобы это было так, но в то же время пусть оно будет столь же разумным, сколь и сильным, только тогда оно выполнит благое дело.

В воскресенье мы обедали в Сен-Жермене у графа де Ла Колиньера. Говоря между нами, он мне совсем не понравился. Он мне [162] показался ярым сторонником дворянских притязаний, пытающимся умалить и выставить с самой невыгодной стороны предпосылки великой реформы г. Неккера и все что последним до сих пор сделано для обеспечения ее успеха. Я не сомневаюсь в том, что он присоединился к клятве дворянства Бретани ¹⁵. Я виделся с г. Бордом и с г. Субрани ¹⁶. Последнего я нашел вполне поправившимся, он в полном здоровье и очень хорошо выглядит. Г-же Борд очень помогает магнетизм. Г. Ромм присутствовал в ее доме на сеансе г. Брюссель ¹⁷ и видел удивительные явления. Эти великие испытатели природы переживают большие наслаждения, недоступные обыкновенным смертным. Наверное это вознаграждает их за те труды, которые они несут при исследованиях.

...Указы о выборах еще не получены. Предполагают, что они будут обнародованы только 5 февраля. Некоторые уверяют, что они уже разосланы по самым отдаленным провинциям, но я не могу поручиться за достоверность этого слуха. Я спросил г. Арто, пошлет ли он вам сегодня подробности волнений в Бретани, и так как он ответил, что у него нет для этого времени, я постараюсь рассказать вам обо всем, что я вчера по этому поводу узнал. Я очень хотел достать письмо с сообщением о событиях, чтобы скопировать его, но это мне не удалось.

Ночью с четверга па пятницу прибыл в Версаль член реннского муниципалитета и привез письмо с подробным описанием побоища, которое имело место в этом городе 27-го числа. Этот делегат явился к г. Неккеру; Неккер направил его к г. Вильдейлю ¹⁹, которому подведомственна Бретань. Пока еще содержание этого письма неизвестно, но вот, что сообщают частные письма.

В понедельник 27-го, по городу распространялось обращение к многочисленным в этом городе лакеям, носильщикам портшезов и другим бродягам, в котором дворянство вменяет в вину третьему сословию вздорожание хлеба и призывает всех этих негодяев расправиться с третьим сословием, угрожая тем, что в случае неповиновения домашняя прислуга и другие, находящиеся на службе у дворянства лица, будут уволены без уплаты жалованья. На “Cours de Montmorin” было объявлено собрание; несколько дворян обратились к собравшимся с речами, в которых призывали их вооружиться; затем собравшиеся под предводительством этих дворян вернулись в город в количестве 800 человек, чтобы избить всех буржуа, которых встретят в кафе, в других общественных местах, на улицах или даже в домах частных лиц. Побоище, продолжавшееся с 9 часов утра до 2 часов, не могли остановить. Граф де Тиар ²⁰ двинул было войска, находившиеся в трех милях от города, но на другой день вынужден был их вернуть обратно. Вам, конечно, известно, что во время собрания Генеральных штатов войска должны быть на расстоянии восьми миль. Полиция начала производить расследования о зачинщиках этой смуты. Парламент запретил продолжать это расследование до нового распоряжения. 28-го около двух часов побоище возобновилось и продолжалось до 5-ти. Столкновения, сопровождавшиеся самыми ужасными убийствами, происходили у места собрания штатов. Вооруженное дворянство стреляло в буржуазию, набрасывалось на нее со шпагами в руках. [163]

Три дворянина убито. Говорят среди раненых дворян находятся де Буаюль и де Ламбилли. Один из раненых объявил, что он получил 36 ливров и очень сожалел, что так дешево продал свою жизнь. Один городской стражник, хотел арестовать одного слугу, замахнувшегося палкой на четырнадцатилетнего молодого человека, но вынужден был отпустить его; принудил его к этому маркиз де Тремарга, приставив к его горлу пистолет. Маркиз этот один из тех двенадцати, которые во время управления г. Бриенна ²¹ были заключены в Бастилию. Он уехал из Ренна. Многие молодые люди отправились за подкреплением в восточном направлении и в Нант; очень опасаются того, что с их возвращением побоище возобновится. Во время второй стычки граф де Тиар очень рисковал своей жизнью.

Я вам даю только краткое изложение того, что мне показалось заслуживающим доверия, но с будущей почтой вы, наверное, получите сообщение о более интересных подробностях. Я не могу описать вам того впечатления, которое эта новость произвела здесь.

Я считаю, что это восстание бретанского дворянства увеличит энергию третьего сословия и тем обеспечит его победу. Вчера я присутствовал в кафе Фуа ²² на чтении постановления третьего сословия Бретани ²³. Чтец стоял на столе и около 500 человек слушали его с самым напряженным вниманием, и когда чтение было закончено, раздались оглушительные аплодисменты. Это возобновлялось каждый раз, когда появлялось что-нибудь интересное. В другом кафе я присутствовал при чтении письма с официальным сообщением о происходящих волнениях; один человек, по моему предположению дворянин, ежеминутно кричал: “преувеличивает, так написать мог только простолюдин”. Но перед самым носом этого жалкого благородия все принялись хохотать, потом сказали ему: “вы сошли с ума”, и вытолкали вон из кафе.

Г. Готье де Биоза ²⁴ подарил мне свое недавно опубликованное сочинение о подушном налоге. Если вы еще с ним не знакомы, я вам его вышлю. Он мне сообщил, что у него есть копия мемуара в защиту дворянства и его привилегий, который приписывают одному риомскому адвокату; по почерку можно определить, что копия снята секретарем нашего городского адвоката. Очень удивительно то, что в эпоху, когда вся Франция объединилась, чтобы уничтожить привилегии, Риом отделяется, вставая на их защиту.

Париж, 3 февраля 1789 г.

...Г-н Малуэ сообщил мне, что в скором времени появится брошюра, содержащая следующие вопросы и ответы: “Что такое третье сословие? Все. Чем оно было до сих пор? Ничем. Чем оно хочет быть? Чем нибудь”. Малуэ считает ее лучшей из всех появившихся до сих пор брошюр о третьем сословии. Она написана лучше всех и лучше всех обоснована. Ее приписывают Шартрскому главному викарию ²⁵. Я вам ее вышлю, как только она выйдет.

Сегодня или завтра должно появиться подробное сообщение о событиях в Бретани с 26-го по 29-е, на основании официальных бюллетеней событий, присланных главнокомандующим и интендантом. Эти сообщения подпишут привезшие его делегаты. Наверное я вам вышлю их в четверг, потому я воздержусь от подробного сообщения того, что я узнал по этому поводу. Обе стороны сложили оружие, третье сословие продолжает требовать суда над совершившими это преступление. [164]

Уверяют, что из Нанта прибыло 350 молодых людей, вооруженных до зубов, и что на расходы в связи с этой кампанией уже собрано по подписке 60 тыс. ливров. Все другие города Бретани выражают желание подняться на защиту третьего сословия города Ренна, но тут предполагают, что это выступление не принесет никакой пользы. Предполагают, что новые штаты будут собраны в Сен-Брие... ²⁶.

Париж 5 февраля 1789 г.

...Хотя г. Малуэ и сообщил мне, третьего дня вечером, что указ о выборах еще не разослан, но я в тот же вечер присутствовал на его чтении в кафе Фуа ²⁷. Я нахожу, что введение к указу составлено очень умно. Указ содержит 50 статей; мне очень трудно изложить вам подробно содержание их. Сенешальства как будто разделяются на сенешальства 1 разряда и 2 разряда. Сенешальства 1 разряда получают указ о выборах непосредственно от правительства и пересылают их в сенешальства 2 разряда. Впрочем я не могу поручиться, что действительно установлен такой порядок. Чтение указа привлекло большую толпу и не все время соблюдалась должная тишина. Я понял, что все кюре имеют право выбирать на собрании в главном городе избирательного округа или лично, или через своих уполномоченных. Скоро вы наверное познакомитесь с этим указом. В Париже он еще не продается и потому я не могу вам его выслать, я вышлю его вам только в субботу, когда он поступит в продажу.

Сегодня утром я пошлю г. Форие брошюру, о которой я вам сообщал в последнем моем письме озаглавленную: “Что такое третье сословие”. О Бретани до сих пор не напечатано ничего достоверного. “Бюллетени” вас в самом скором времени познакомят с выдержками из тех писем, на чтении которых я присутствовал. Приверженцы и эмиссары дворянства делают все от них возможное, чтобы распространять ложные слухи о причинах восстания, но все повертывают им спины и их никто не слушает...”

Париж, 17 февраля 1789 г

...Накануне я встретился с депутатами от Клермона, они подошли ко мне в Пале Рояле и удостоили меня приглашением пообедать с ними, от чего я наотрез отказался. Я не понял, чему приписать такое внимание с их стороны, тем более что они и раньше неоднократно встречались со мной и всегда делали вид, что меня не замечают. Мне кажется это происходило потому, что тогда со мной были гг. Д'Альбиа ²⁸ и Буара ²⁹, которые не дружат с г. Ламотом. Как бы то ни было, мы долго говорили о нашем деле; во время этого разговора я был настороже. Я понял по их намекам, что у них мало надежды; они жаловались, что г. Неккер, слушая их в течение получаса, не сказал им ни одного слова в ответ. Я не знал верить ли этому и с большим нетерпением ждал свидания с Малуэ, чтобы узнать от него о том, что произошло.

Увиделся я с ним только вчера утром и узнал о результатах предпринятых им шагов и об успехе, о котором без сомнения уже знали клермонские депутаты, когда прогуливались со мной. Он мне сообщил, как много ему надо было приложить усилий, чтобы аннулировать третье решение совета, которое было в пользу Клермона. Он пришел в совет, когда все уже было решено и перешли к рассмотрению дел, относящихся к Лотарингии. Приняли его очень плохо. Ему очень [165] сухо сообщили, что это дело уже окончено, что он ввел в заблуждение комиссию ложными утверждениями (Речь идет о ходатайстве Малуэ по поводу производства выборов в Риоме.), и что выборы в Генеральные штаты всегда происходили не в Риоме, а в Клермоне для Нижней Оверни и в Сент Флуре — для Верхней, и что надо было сообразоваться со старыми обычаями. Малуэ решил уйти и обратиться в генеральный контроль, чтобы узнать там ответил ли Неккер на его письмо и на его мемуар. Когда он узнал, что и то и другое было послано в комиссию, то он туда вернулся и застал членов комиссии за чтением его письма и мемуара; он заставил выслушать его и снова склонил всех к решению производить выборы по бальяжам. Установили было, что Риому надо дать трех депутатов, но по его настоянию сохранили 5, согласно указа о выборах.

Вам, без сомнения, известно, что по его настояниям совет постановил, что все части Верхней Оверни, подведомственные Риому и Клермону, соберутся в Сент-Флуре, что, однако, не даст никакого права к сокращению круга веденья того и другого сенешальства, и в результате этого нового распределения Сент Флур получит третьего депутата. Бальи Сент-Флура получит указ о выборах от овернского сенешала. Это постановление сопровождает письмо с выговором муниципалитету Клермона, такое же письмо адресовано и г. Шалера. Первый получил выговор за то, что допустил такой раскол в провинции, второй за то, что закрыл глаза на все происки клермонцев. Возможно, что город Клермон и интендант не станут рассылать печатных копий этих указов в города подведомственные нашему городу, так же как они не рассылали копий их письма к Неккеру. Если же однако ими овладеет мания к напечатанию, то я вас попрошу выслать мне один экземпляр.."

Париж, 4 марта 1789 г.

Наконец то, мой добрый” друг, вы освободились от ваших гостей и ваше избрание с грехом пополам подготовлено. Я был недоволен, когда узнал, что к инструкциям ³⁰, которые вы мне прислали, сделаны новые дополнения. Они были напечатаны здесь и произвели впечатление. Здесь сожалеют, что они не были обнародованы значительно раньше. На них смотрят, как на лучшее произведение из всех появившихся до сих пор в этом роде.

Мне хочется как можно скорее получить наказы дворянства и духовенства. Вы меня спрашиваете, хорошо ли меня принял г. Форис. К моему стыду я должен признаться, что я виделся с ним всего только один раз. Я посылаю обычно к нему Клемана ³¹. Но сегодня утром я предполагаю пойти к нему сам, чтобы взять посланный вами на его адрес пакет. Я ему также передам то сочинение, о котором вы меня просили.

Я вам ничего не написал в четверг, потому что у меня совсем не было времени. Я был у г. Малуэ, там я встретил графа д'Эстена. Все остальное утро я провел в суде на знаменитом процессе Корнманна ³². Его жалоба не была удовлетворена, все поданные в суд мемуары уничтожены, как ложные и клеветнические. Бергассу ³³ запрещено писать против его противников под страхом наказаний, которые за это полагаются. По приговору суда Корнманн и Бергасс оба должны заплатить судебные издержки Ленуара и Бомарше по тысяче ливров каждый. Эти деньги должны пойти в пользу бедных: прокурор учреждает [166] опеку над осужденными на три месяца за подписание этих мемуаров, и адвокат Оверье должен подвергнуть их увещеванию у решетки суда. Истцы приговорены к оплате всех издержек на напечатанье приговора суда в 2 тыс. экземпляров и за его расклейку. Все недовольны главным образом тем, что восторжествовали Бомарше, Ленуар и Додэ, но, отбрасывая в сторону возбужденное этими лицами негодование, беспристрастные люди полагают, что приговор справедлив.

Опротестование приговора было судом отклонено, несмотря на очевидные доказательства прелюбодеяния, потому что кроме этой жалобы Корнманном подано в суд прошение о возвращении ему жены, которой он все простил, и после обращения в суд с этим прошением он не представил никаких доказательств о ее связи с Додэ. Заставляет меня также считать приговор суда правильным та высокая репутация, которой пользуется главный адвокат г. Дамбрей, с точки зрения его нравов, его талантов и просвещенности. Все его доказательства пункт за пунктом были приняты во внимание. Его речь продолжалась около 5 часов, и по памяти он говорил в течение 3 1/2 часов. Вы не можете себе представить всех ужасов и всех гадостей, не относящихся к делу, которые откопали Корнманн и Бергасс, чтобы облить грязью своих противников. Они ни перед чем не остановились, чтобы добыть письма, вплоть до того, что выкрадывали их на почте, давали взятки; они извращали эти письма при чтении, ругались самым подлым образом, что было совсем не убедительно ни для судей, ни для аудитории, и возмутило всех честных людей. Я не советую вам читать все эти ужасы, хотя все, что можно сказать за и против, будет напечатано. Вышло письмо одного судьи из Прованса о Бергассе, очень хорошо написанное, и если я найду его интересным для вас, то я вышлю его вам, чтобы вы могли познакомиться с этим человеком, который мог бы сделать лучшее применение своим способностям.

Вот новость, которая еще больше возбудит ваше любопытство. Бывший субделегат Лильского интендантства, друг Калонна ³⁴, действовал тайно в Байольском бальяже, чтобы собрать там побольше голосов для своего друга Калонна; из 34 голосов последний был обеспечен 20-тыо. Г. де Калонн, уверенный в своем избрании, покинул Англию и явился в Байолъ. Обещавшие ему свои голоса не сдержали своего слова под тем предлогом, что ими обещаны были голоса самому субделегату, а не г. Калонну. Дворянское сословие объявило, что оно не соберется, пока Калонн будет в городе; третье сословие вынесло постановление, в котором оно обещается не выбирать министров, бывших министров и никаких других лиц, которые были членами совета его величества или состоят его членами теперь. И в виду того, что до сведенья третьего сословия дошло, что изгнанный из своего отечества, обвиненный в лихоимстве и преступлениях по должности, министр сейчас находится в городе с целью интриги, третье сословие требует изгнания этого бывшего министра из провинции и призывает все бальяжи приостановить выборы, пока Калонн не удалится. Я конечно могу ошибаться в некоторых подробностях, но можно кажется быть уверенным в том, что г. Калонн приехал морем из Дюнкирхена в Байольи и что принц де Робюк тотчас же известил об этом двор, но ничего определенного не сообщают об ответе на это короля. Вчера вечером меня уверяли, что де Калонн был вынужден отправиться тем же путем обратно. Конечно, мы получим более обстоятельные подробности, и я вам тотчас же о них сообщу. Это происшествие [167] так интересно, что нельзя ему не радоваться, и все приверженцы этого бывшего министра, интриговавшие как никогда раньше для того, чтобы провалить планы г. Неккера, получили пощечину...

Париж, 21 марта 1789 г.

Ваше письмо от 17-го доставило мне очень большую радость и избавило меня от большого беспокойства. Я все время боялся, как бы интриги и зависть не помешали избранию г. Малуэ ³⁵. Теперь, слава богу он выбран, как он того заслуживал, и я уже не беспокоюсь за то, кто будет дополнительно избран в качестве его товарищей. Я надеюсь, что сделают хороший выбор, но если даже ошибутся в некоторых, то Малуэ ответит за всех. Я никогда не сомневался в том, что Генеральные штаты будут созваны, но я иногда опасался, не будут ли они бесполезны; теперь я могу утверждать, что у нас будет конституция, что нация будет осуществлять все свои права. Мне доставляет удовольствие мысль, что наш компатриот будет этому содействовать и обратит на себя внимание такого высокого собрания. Я хотел бы написать ему и доставить себе удовольствие поздравить его, но я не буду этого делать, чтобы не заставлять его тратить на ответ мне время, которое он может употребить с большей пользой. Я ограничусь тем, что зайду поздравить его, когда он вернется. Он лучше поймет искренность моей радости, глядя на мою физиономию, чем читая мое письмо.

Как только я получил ваше письмо, то первым моим движением было пойти к его жене, которая приняла меня очень хорошо. Затем я отправился в суд к Гунолю, затем к г. Ваше, потом я виделся с Шапсалем, Бертоном и Шампфлуром, я хотел бы встретиться со всеми риомцами, которые сейчас находятся в Париже, чтобы поделиться с ними этой приятной новостью. Я прочел ваше письмо целиком моему управляющему доменами. Он был в восхищении от всех интересных подробностей, которые вы сообщаете и от естественной и непринужденной манеры вашего рассказа обо всем происходящем. Ваше замечание о кюре и о прагматической санкции нас насмешило до слез. Если вы знаете г. Маттиаса ³⁶, уважаемого кюре новой церкви, то передайте ему, что мы все присоединяемся к нашим компатриотам, чтобы благословить его. Я бы очень хотел, чтобы кюре Фэйоль был бы одним из депутатов в Генеральные штаты и мы все горячо желаем, чтобы не был избран епископ ³⁷.

Не появилось в печати ничего нового, что заслуживало бы большого интереса. Вчера вышли указы для Бретани ³⁸ и инструкции немурского бальяжа ³⁹, очень хорошо составленные, очень сходные с нашими. Дворянство этого бальяжа не так упорно возражает на два пункта, вызвавшие протест нашего дворянства ⁴⁰, и само требует равенства распределения налогов и уничтожения всех своих унизительных для третьего сословия привилегий, и если это требование не буквально выражено такими словами, то в основном оно исходит из этих принципов...

Париж, 26 марта 1789 г.

...С большим удовлетворением я узнал об обстоятельствах избрания г. М. (Малуэ.), я его слишком мало знаю, чтобы утверждать, что он способен [168] на интриги с целью воспрепятствовать избранию г. Ред ⁴¹. С последним вы меня примирили вашим сообщением о том, что он руководствуется советами Буара и придерживается его принципов. Я не считал его способным быть под чьим либо влиянием, и это меня заставляло опасаться, как бы он не принес все в жертву своему самолюбию. Я знаю его дар красноречия, но и вы и я хорошо знаем также, как его речи проигрывают при чтении; я думаю, что в нем больше упрямства, чем энергии, и как раз это упрямство, которого я так опасаюсь, он и проявляет, когда настаивает, что среди наших депутатов царит самое совершенное согласие. Я предвижу, что он не предпримет никаких шагов, чтобы помириться с г. М. и я очень желал бы, чтобы последний решил отказаться от всякого предубеждения и чтобы ревность к общественному благу подавила в том и в другом эти мелкие проявления их самолюбия. Я вам признаюсь, что я в восхищении от победы г. Ред, и я был бы очень недоволен, если бы он не прошел вторым кандидатом. Предоставьте (Имя не разобрано.) ... наслаждаться плодами его гордости; когда он будет в Париже, то он смешается с толпою и будет оказывать только пассивное влияние. Вы совершенно верно предполагаете, что не он поведет за собой приверженцев, независимо от того дворянин ли он или простолюдин.

Я совсем не был удивлен ограничительным условием принятым нашим дворянством, и я думаю, что оно было предложено всеми нашими мелкими дворянчиками с небольшим состоянием и без всяких достоинств, которые очень хорошо понимают, что если у них не будет никаких денежных отличий, то им не на что больше претендовать. Было бы очень печально, если подобное ограничение было принято; оно посеяло бы раздоры, которые никогда не прекратились бы. Я еще надеюсь, что наше дворянство откажется от этой претензии, прежде чем будет составлен наказ.

Как я одобряю всех наших кюрэ! Они хорошо себя вели, и я с большим нетерпением жду известия о том, кто ими избран в депутаты. Меня приводит в ярость мысль, что в Клермоне восторжествует епископ, а он неминуемо будет избран; уверяю вас, что это произойдет вопреки желанию всех честных людей. Я нахожу ваши рассуждения о смешном энтузиазме наших обывателей вполне справедливыми и мне было бы очень неприятно, если бы эти восторги были выражены публично. Этим они показали бы, как мало у них энергии, как мало они достойны той свободы, которую нам хотят дать. Кроме того нельзя же добиться всего сразу; благоразумие, которое помогало нам достигнуть того, что мы имеем теперь, незаметным образом овладеет всеми классами, и настанет время, когда потребуют как право того, что теперь получают в виде милости. О милости первый сказал геперал-лейтенант. Но очень трудно поверить тому, что какой то генерал-лейтенант ⁴² произнес это слово и несмотря на это был избран защитником нашей свободы. Надо очень надеяться на то, что Генеральные штаты создадут более приличную форму выборов депутатов и в будущем исчезнут все превышения власти сенешала и его представителя. Правительство же не имело никакой возможности удовлетворить всех. Мы достигнем многого, если Генеральные штаты соберутся, вопреки усилиям всех желающих сохранить злоупотребления, и если честные люди одержат верх над господами генерал-лейтенантами. Я льщу себя этой надеждой, потому что я жажду этого, но я не могу не высказать [169] некоторых опасений. Я боюсь всего, что исходит от Калонна и его сторонников, которых много среди дворянства, духовенства и простолюдинов. Вам, конечно, известно, что его брат аббат был избран дополнительно кандидатом депутата. Вы знаете также, что г. Мирабо ⁴³ выбран депутатом от третьего сословия в Провансе, и он, наверное, не будет защитником планов г. Неккера. Если справедливое презрение, которым его награждает общественное мнение, не гарантирует депутатов от влияния его красноречия, он может причинить много зла. Есть ли такое благо, которому он не воспротивится?

За эти дни совсем не появилось интересных брошюр. Мы имеем наказы Немура, очень хорошо составленные, наказы Мелона, которые уступают первым. Скоро начнем получать один за другим наказы различных бальяжей и если хотите иметь коллекцию, то по выходе их всех я вам их пошлю. Госпожа де Сталь ⁴⁴, дочь Неккера, обнародовала небольшую работу, где она высказывает свое мнение о Жан Жаке. Как будто бы ее суждение о нем правильно, но в этом своем произведении она чрезмерно превозносит своего отца, что при теперешних обстоятельствах мне показалось неуместным. Я вам вышлю один экземпляр этого произведения в субботу вместе с “Новым ответом” Черутти ⁴⁵ на план, предложенный де Калонном.

Париж, 16 апреля 1789 г.

Сегодня я не напишу вам много, мой добрый друг, потому что мне почти нечего вам сообщить. Я виделся с г. Малуэ в прошедший вторник и сказал ему о вашем мемуаре. В ответ на это он заметил, что в настоящий момент бесполезно предпринимать какие либо шаги, потому что по всем отраслям управления вынесено решение не вводить ничего нового до собрания Генеральных штатов; это относится, главным образом, к жалованию. Кроме того я говорил с ним о г. Р. (Редон.), и он по прежнему мало расположен к общению с ним. Если бы я предвидел опасения, которые вы высказываете относительно обеспечения квартирами депутатов в Версале и о сосредоточении там войск, то я попросил бы его дать мне на этот счет разъяснения. Но я ничего определенного об этом не узнал. Мне сообщили, что будут квартиры на все цены и что правительство уже внесло четверть платы, но я не ручаюсь за верность этого факта; меня уверяли, что можно недорого устроиться и со столом.

Что касается войск, то я слышал только о лейб-гвардии, которую перевели в Сен-Жермен. Но почему это сделали? Регламент для Парижа ⁴⁶ должен появиться только сегодня утром, и я вам вышлю его в субботу, если он сможет заинтересовать вас. Я очень недоволен наказом дворянства, ни протоколом, ни речью г. де Булье. Это не может иметь никакого значения...

Граф прислал письмо г. Ромму и просит меня в нем как можно подробнее сообщить о моем ученике. Кроме того он просит прислать счет на мои дальнейшие расходы. Вот опять мне придется получить деньги только через два месяца, но в данный момент это меня не очень интересует. Крепко целую вас и сердечно люблю.

Париж, 21 апреля 1789 г.

...Предварительные собрания для избрания выборщиков от духовенства и дворянства состоялись вчера в двадцати отдельных [170] избирательных участках. Собрания же третьего сословия идут сегодня, для этого Париж разделен на 60 дистриктов. Около дверей церкви, где происходят эти собрания, поставили барьеры и отряды стражи от 24 до 30 человек ⁴⁷. Для поддержания порядка увеличена охрана по всему городу. Многие очень недовольны опубликованным регламентом, устанавливающим правила ведения этих собраний. Дворяне устраивают всякие каверзы, чтобы быть выбранными третьим сословием. Один старый адвокат, по фамилии Луазо, состоявший на службе у Неккера, когда он в первый раз занимал пост министра, опубликовал вчера из мести Неккеру за то, что Неккер стал им пренебрегать в последнее время, свое очень резкое сочинение, направленное не только против регламента, устанавливающего порядок выборов в Париже, но также и против регламента для провинции. Это произведение может только увеличить количество недовольных, но не принесет никакой реальной пользы при теперешних обстоятельствах и автор, вне всякого сомнения, дурной патриот. Каким бы он однако ни был, надо надеяться, что г. Неккер одержит верх над всем.

Меня сильно уверяли в том, что король имеет намерение на первом же заседании, посвященном обсуждению общественных дел, сам предъявить нации конституцию, которая оправдает и даже превысит все ожидания. Мне приятно верить в эту хорошую новость, потому что я уверен в хороших намереньях г. Неккера, в доброжелательстве монарха, который для того, чтобы заранее приготовиться к тем жертвам, которые он хочет принести, проводит все время за чтением наказов от бальяжей и всех вышедших произведений, относящихся к Генеральным штатам. Нам осталось уже недолго ждать, чтобы придти к определенному решению, и я очень желал бы уехать только после этого первого заседания ⁴⁸.

Дворянство собралось в 8 часов утра и в 2 часа дня оно прервало свое собрание, которое возобновилось в 5 часов и в 10 часов вечера оно еще не закончило своих обсуждений. Уверяют, что большое количество дворян совсем не явились в свои дистрикты. Были такие, где насчитывалось не более 40 дворян, а в некоторых и меньше. Я еще постараюсь сообщить вам в четверг обо всем, что мне удастся узнать... ⁴⁹

Париж, 23 апреля 1789 г.

Я предполагаю, мой добрый друг, что вы уже осведомлены о порядке созыва в столице трех сословий и об опубликованном по этому случаю регламенте. Вы уже знаете, что в прошедший понедельник (20 апреля 1789 г.) должно было собраться дворянство в двадцати отдельных дистриктах и в каждом был назначен временным председателем советник из Шателе ⁵⁰. Когда эти отдельные собрания начались, то первым предметом их занятий был выбор председателя; если советник был дворянин, то ему было предоставлено право выбора наравне с другими избирателями. Регламент вызвал протест, в нем было усмотрено нарушение права каждого дворянина избирать депутатов, но, чтобы не оттягивать созыва Генеральных штатов, на этот раз только решили сообразоваться с регламентом, прекратив дальнейшее его обсуждение ⁵¹. Эти собрания не были многочисленны; некоторые из них затянулись до поздней ночи. Все они проходили почти однообразно.

На другой день, во вторник с семи часов утра в 60-ти дистриктах [171] происходили собрания третьего сословия. Каждый предъявлял при входе квитанцию на уплату налога или же патент на звание мастера ⁵².

Вы знаете, что городом были названы 60 председателей из среды муниципальных должностных лиц, служивших раньше или находящихся на службе теперь ⁵³. Каждого председателя сопровождали два помощника, секретарь и от 6 до 8 стражников из городской охраны. На дежурном посту находился отряд Парижской гвардии для подкрепления внешней полиции. В девять часов двери во всех местах собраний были закрыты, затем председатель прочитал грамоты о созыве Генеральных штатов и регламент. Происходило ли это чтение в большинстве дистриктов, или может быть во всех — я еще пока не знаю. В виду того, что по мнению собрания ему принадлежало право выбирать самому себе председателя, то последним было предложено отказаться от председательства добровольно, в противном же случае угрожали отстранить их силою ⁵⁴. Многие председатели не заставили себя долго просить и тотчас же были выбраны, иногда открытым, иногда закрытым голосованием, те, которые пользовались заслуженным уважением. Потребовали, чтобы стража была удалена, а упорствующих председателей принудили уйти и на их место избрали других. Потом перешли к избранию выборщиков и комиссии для редактирования наказа, затем выбирали оратора ⁵⁵; во многих дистриктах некоторые частные лица произнесли патриотические речи; отличился один москательщик из предместья St. Marceau, маклер и ремесленник, профессию которого я не запомнил. Дистрикты посылали друг к другу депутации, для сообщения о том, как у них идут события.

Во вторник почти весь день ушел на прием депутаций и ответ на них. Среди членов этих депутаций обращали на себя внимание легкостью своего красноречия и своей энергией молодой адвокат г. Сенар. Одним из дистриктов было принято до 12 депутаций, другим — 8, третьим — 4. Всюду дворянство появлялось с самыми дружественными намерениями; оно заявляло, что его решения доказывают желание отказаться от всех денежных привилегий, выражало сожаление, что оно отделено от третьего сословия, тогда как они, как обыватели Парижа, должны были бы составлять одну корпорацию в столице, и предлагали объединиться для составления наказов ⁵⁶ сообща. Все члены дворянских депутаций произносили речи, призывающие к единению и согласию. Отличились больше всех г. де Валенс ⁵⁷ и г. де Лалли Толлендаль ⁵⁸, — особенно последний заслужил всеобщее одобрение и растрогал всех до слез. Эти депутации были приняты со всеми подобающими им почестями, но почти везде соблюдали мудрую сдержанность и очень осторожно выражали свое доверие, чтобы не повредить интересам третьего сословия.

Собрания третьего сословия были не так многочисленны, как предполагали. Меры, которые сочла нужным предпринять полиция для предупреждения беспорядков, внушили страх и привели к хорошему результату: собрания были менее шумны и были лучше организованы. Гвалт и ожесточенные споры господствовали, смею утверждать, главным образом там, где преобладали судейские. Каждый из них желал держать речь к собранию и входил на кафедру, чтобы так или иначе исполнить свое желание. Если он встречал возражения со стороны своих коллег, то он их оспаривал, осыпая ругательствами, следуя похвальному, установившемуся среди судейских обычаю. [172] Продолжалось это очень долго. Но во всех других собраниях все происходило в порядке и вполне прилично.

Самое многочисленное собрание было в дикстрикте St. Roch ⁵⁹; там собралось около 550 человек, в других же было 350, 280, 160, 110, а в некоторых было даже ниже ста. Каждое собрание выбирало выборщиков пропорционально установленному регламентом числу голосующих, но так как было сказано, что всего выборщиков будет 300, то те, например, дистрикты, которые имели право избрать только двух выборщиков, выбрали дополнительно трех кандидатов, чтобы в случае надобности довести общее количество выборщиков до 300. В дистрикте St. Roch избирали около 15 кандидатов ⁶⁰. Комиссии для редактирования наказов выбирались также пропорционально количеству голосующих. В этом дистрикте выбрали в комиссию 24 человека, в других же 12, 8, 6 и т. д.

На собрание дистрикта St. Roch явился граф де Лорагэ ⁶¹. Он потребовал, чтобы его допустили на собрание, при чем заявил, что он отказался от всех своих владений, что у него не осталось никакого другого дворянского преимущества, кроме титула, данного ему его рожденьем. Когда он заметил, что его приняли не совсем благосклонно, он ушел. Г. де Линион, контролер финансов герцога Орлеанского, схитрил; чтобы быть избранным в выборщики, он выдал себя за берейтора и получил было очень большое количество голосов, но когда он был разоблачен, тогда единогласно постановили, что он не может быть избранным, и ему пришлось удалиться ⁶².

Одно предложение относилось к г. Неккеру. Один из собравшихся заявил, что он уверен в существовании заговора, участники которого намерены добиться отставки Неккера, и предложил вынести постановление от имени коммуны Парижа, умолять короля сохранить такого дорогого нации министра; он предложил также сообщить об этом постановлении всем дистриктам города. Об этом заговоре сообщили депутации от дворянства, так же как и о вынесенном по этому поводу постановлении. Все обратили внимание на то, что сообщение об этом постановлении не произвело на депутацию большого впечатления, и кто-то предложил совсем не говорить об этом вновь прибывающим депутациям. Один из собравшихся ему возразил и заявил, что дворянским депутациям необходимо сообщать об этом, чтобы устрашить их нашим рвением и показать, какой интерес мы проявляем к сохранению этого министра. Это последнее мнение победило. Г. Карте был избран выборщиком на собрании дистрикта St. Roch.

Председатель собрания в дистрикте St. Eustache - господин Галле ⁶³ был с позором изгнан с собрания и вот почему: заметили, что через секретаря и сопровождавшего его городского стражника он поддерживал корреспонденции с находящимися вне места собрания, вероятно с городским бюро ⁶⁴. Видели, как он писал записки и несколько раз сам их получал, перехватили одно его письмо и ответ на него, хотели сорвать печать, но решили не прибегать к этому средству в тот момент, когда сами выступали с протестом против насилий, и положили письма на бюро и предложили председателю огласить их. Кто-то, вероятно, один из его друзей, сказал, что лучше их уничтожить и тотчас же секретарь вскочил и разорвал их. За его поспешность его наградили ударами палок и вытолкали за дверь вместе с председателем ⁶⁵.

С собрания. дистрикта “des petits Peres” прогнали брата королевского портного Ледюка за то, что он не хотел отказаться от [173] привилегий, которыми он пользовался в качестве секретаря короля, несмотря на то, что не состоял уже в этой должности. Г. Луазо, адвокат, о котором я вам сообщал в моем последнем письме, был выбран в комиссию по редактированию наказа. Он хорошо говорил, но слишком долго; поэтому он не понравился, и ему возразили, что он не имел права присутствовать на собрании, потому что жил в меблированных комнатах ⁶⁶ и что, кроме того, он был вычеркнут из списка адвокатов. На первое возражение он ответил, что он сам меблировал себе квартиру, а на второе, что он был вычеркнут из списка адвокатов по собственному желанию. Все отвернулись от него и он решил удалиться с собрания. Удивительно то, что такой ярый формалист и знаток права не мог предвидеть того, что с ним произошло.

Мне рассказали, что в один дистрикт явился герцог де Ларошфуко ⁶⁷ и что там воздали должное его любви к общественному благу, но сказали ему, что каждый добрый гражданин должен начинать с уплаты своих долгов и прибавили, что одно частное лицо несколько лет ждало, чтобы герцог заплатил ему по счету 60 ливров, и что за это время действительная стоимость этих денег упала до 50 ливров. Я не могу ручаться за достоверность этого факта и прошу вас не разглашать его.

Собрания третьего сословия во многих дистриктах происходили и в восемь часов вечера. Предполагали, что город может не одобрить того, что отставили назначенных им председателей и вследствие этого аннулировать избрание выборщиков; все дистрикты единодушно решили, вопреки всему, поддержать это избрание. Большинство дистриктов уже вчера вечером послали городу свои протоколы, и все участники собрания должны были собраться в 9 часов, чтобы узнать его ответ. В субботу я сообщу вам обо всем, что еще узнаю.

Вчера я читал письмо, полученное из Бретани, которое содержит некоторые подробности о событиях в St. Brieue. Граф де Тиар, узнав, что дворян сопровождает большая толпа их лакеев, которых можно заподозрить в дурных намерениях, отдал приказ пропускать через городские ворота одних только дворян без этой свиты, при чем караульному офицеру было дано распоряжение предупреждать их, что в ратуше им будет указано место, где они могут остановиться и даны будут люди для переноски их вещей и для их обслуживания. Некоторые не хотели подчиниться этим распоряжениям и переоделись сами и надели на своих слуг костюмы, которые обыкновенно носит буржуазия, и набросились с бранью на охрану ворот, которая все без возражений вытерпела. Граф де Тиар, узнав о происшедшем, распорядился раздать гвардии, отправленной на парад, патроны заряженные пулями. Каждый солдат получил 7 патронов и ему было дано от имени короля распоряжение стрелять при всякой попытке оскорбить часовых. Эта мера предосторожности образумила дворян, вызвала среди них раздоры и споры; те которые сознают, что они вели себя плохо, сильно упрекают тех, которые вовлекли их в это дело, а последние укоряют первых в слабости и трусости. Это вызывает ссоры и поединки. Шевалье де ла Гер, один из самых больших забияк, дрался, я не могу припомнить только с кем, и был, как сообщают, убит. Очень недовольны г. Сегье ⁶⁸, который приговорил к сожжению постановление реннских адвокатов ⁶⁹; эти последние готовят ответ по поводу приговора и уже избрали депутацию из четырех адвокатов из своей среды. Возможно, что переговоры этих господ не достигнут своей цели. Я не буду вам сообщать всех росказней относительно заговора, [174] замышляемого против Неккера. Говорят, что король негодует на всех своих министров, говорит грубости г. Монморен ⁷⁰ и де Вильдейлю, угрожает прогнать всю эту сволочь и очистить от них свой дом. Подобные факты требуют ясных как день подтверждений и тогда только можно им поверить. Верно пока одно то, что заседания Генеральных штатов начнутся с 27 апреля, и об этом уже даны все необходимые распоряжения...

Париж, 25 апреля 1789 г.

Выборы депутатов от города Парижа не могли состояться третьего дня. Я не мог еще получить точных разъяснений о причине, побудившей отложить их на следующий день, т. е. на воскресенье (26 апреля 1789 г.). Я смутно слышал, что духовенство отправилось туда в очень большом количестве — церковников было около 660 человек, тогда как от дворянства было только 110 чел. и от третьего сословия 330 человек. Третье сословие потребовало сокращения духовенства до 150 человек, духовенство с этим не согласилось и весь день прошел в шумных и бесполезных дебатах ⁷¹. Я еще не знаю ничего о выборах депутатов от виконтства ⁷², которые должны были произойти вчера.

Мне удалось собрать немного новых анекдотов о собраниях дистриктов в дополнение к сообщенным мною вам в моем последнем письме. Я еще не знаю в какой день состоится открытие Генеральных штатов, вероятно об этом будет провозглашено в понедельник герольдами при оружии на всех перекрестках Версаля. Затем соберутся депутаты для проверки своих полномочий, и общее главное собрание произойдет только 11 мая, т. е. через пятнадцать дней после провозглашения о нем ⁷³.

Необходимо сообщить вам большую новость, распространившуюся вчера в Пале Рояле, благодаря которой я там задержался до 10 часов. Военный министр, морской министр г. Парижа и хранитель печати разжалованы. Первый заменен маршалом Брольи, второй г. де Кастри, третий г. де Лассаром и последний г. Видан де ла Тур; право присутствовать в совете дано принцу Бово, а г. Бретейль назначен первым министром ⁷⁴. Я не ручаюсь за достоверность этой новости, как и за распространившееся вместе с ним известие о смерти императора ⁷⁵. Несмотря на предосторожности, принятые правительством для обеспечения спокойствия в столице во время собраний, все же можно предполагать, что готово вспыхнуть восстание вроде того, какое происходило во время управления г. Тюрго ⁷⁶. Может быть оно подготовлено министрами, об отставке которых говорят; их даже обвиняют, что они донесли королю на Неккера. как на тайного зачинщика всех восстаний, которые происходили в Бретани, Провансе и других провинциях.

Париж, 28 апреля 1789 г.

Все сообщенные мною вам, мой добрый друг, новости были опровергнуты на другой же день. Впрочем в известие о смерти императора все еще верят и каждую минуту нам угрожают смертью дофина. Все единогласно уверяют, что против Неккера имеется большой заговор, во главе которого стоят все другие министры. Наш монарх клянется, буйствует, говорит грубости, тычет кулаком в нос г. [175] Монморену, угрожает виселицей господину Вильдейлю, если он не обнаружит книгопродавца, поставщика брошюр его величества, который по его же распоряжению был упрятан. Вот о чем больше всего говорят и возможно, что во всем этом верны только толки о заговоре. Открытие Генеральных штатов было вчера объявлено герольдами при оружии в Версале и первое заседание их назначено на 4 мая, говорят даже, что вчера вечером в Париже были расклеены афиши с этим объявлением. Я узнал об этом слишком поздно и не мог убедиться своими собственными глазами. Собрание виконтства состоялось 24-го; оно продолжалось два дня, в течение которых была принесена присяга и выбрана комиссия для редактирования наказов.

Г. аббат Сабатье наговорил дерзостей аббату д'Еспаньяку, что вызвало всеобщее неодобрение, и вот по какому поводу: г. аббат д'Еспаньяк предложил сделать представление ⁷⁷ о том, что количество депутатов, установленное для виконства, не пропорционально количеству населения, и что необходимо созвать объединенное собрание трех сословий для предъявления требования об увеличении этого количества. Это предложение было принято, и было решено немедленно послать депутации для сообщения его двум другим сословиям. Аббат д'Еспаньяк был единогласно избран членом этой делегации, но архиепископ ⁷⁸ не пожелал согласиться на его избрание. Аббат д'Еспаньяк во всеуслышанье жаловался на это, и как раз тогда и напал на него аббат Сабатье. После ухода последнего, аббат д'Еспаньяк отказался от своего предложения.

23 апреля собрание intra muros (В стенах Парижа.) после долгих и бесплодных дебатов, продолжавшихся до 11 часов вечера, разошлось, не приняв никакого решения, и продолжение собрания было отложено до воскресенья 26-го. Гражданский лейтенант был выбран председателем собрания открытым голосованием ⁷⁹. Ему был задан вопрос, считает ли он себя председателем в силу этого избрания или в силу своей должности и когда он ответил, что в силу должности, то он был отставлен. На его место был избран г. Тарже ⁸⁰, а г. Бальи ⁸¹ из французской академии выбрали секретарем. С избранием г. Тарже в собрании третьего сословия восстановился порядок, каждый говорил в порядке очереди и только с разрешения председателя. Вчера весь день был у них занят выборами комиссии для составления наказов. Дворянское сословие имело только 104 депутата ⁸², а потом это количество было увеличено до 150. Духовенство, говорят, не захотело сократить количества своих депутатов. Вы конечно помните некоего Ревельона, торговца обоев, к которому я должен был поступить; он, говорят, имел неосторожность выступить с предложением установить заработную плату рабочим в размере 5 су в день, что вызвало восстание, взволновавшее вчера весь Париж ⁸³. Толпа рабочих Сент-Антуанского предместья ⁸⁴, в котором жил Ревельон, в количестве превышающем 1 200 человек, бросилась в его дом и все там разграбила ⁸⁵. Затем сделали из соломы чучело и носили его сначала по всему Парижу, а потом повесили на Гревской площади ⁸⁶. В Сент-Антуанское предместье был послан батальон французской гвардии, все купцы закрыли свои лавки, но пока еще ничего не сообщается о несчастных случаях.

Я совершенно не понимаю, как мог Ревельон, избранный выборщиком и занесенный в их списки, сделать подобное предложение? Можно только предположить, что его враги побудили его на это дело. Мой [176] управляющий доменами вчера уверял меня, что это восстание возбуждено издалека и что правительству известны его вожаки и что были уже даны распоряжения арестовать их при первых волнениях, могущих причинить малейшую опасность ⁸⁷. Пока эта чернь ограничилась повешением соломенных чучел, и против нее ничего не будет предпринято, только приняты меры к воспрепятствованию сборищ ⁸⁸, насколько это возможно; еще помнят об ошибках, совершенных в сентябре прошлого года ⁸⁹, стоивших жизни нескольких невинных граждан. В четверг я вам сообщу о последствиях восстания.

В Париже начинают замечать, что среди депутатов в Генеральные штаты преобладают адвокаты и опасаются их приверженности к магистратуре. На 300 выборщиков от Парижа приходится 150 адвокатов, прокуроров и нотариусов и это конечно обусловлено способами формирования собраний. Не знали друг друга и естественно давали свой голос тем, кто сумел завоевать себе большинство голосов силой своего красноречия. На основании их слов верили в твердость их принципов и можно наверняка утверждать, что при этом нередко обманывались.

Королева, говорят, находится в таком отчаянии, что возбуждает сочувствие даже своих самых заклятых врагов ⁹⁰.

Депутаты третьего сословия, в своем большинстве состоящие из представителей провинций, как будто бы намерены образовать могучее собрание для единодушной борьбы с врагами общественного блага, и, если они сами являются благонамеренными людьми и задались такими хорошими целями, то надо надеяться, что эта коалиция сможет разбить много вредных намерений. Время покажет, что из всего этого последует. Так как собрание Генеральных штатов состоится наверное 4-го, я думаю, что я могу отложить мой отчет до субботы 9-го или даже до вторника 12-го. Я вам сообщу об этом в следующий вторник...

Париж, 30 апреля 1789 г.

Восстание, о котором я вам сообщил в последнем моем письме, казавшееся в начале только шуткой, имело самые серьезные последствия. Я не знал, что в понедельник вечером эта чернь не могла войти в дом Ревельона и ринулась на дом некоего Анрио — селитровара, который, говорят, придерживался мнения Ревельона. Толпа разбила в его доме всю мебель, сложила ее в кучу и подожгла. В огонь бросали драгоценности, серебряную посуду, даже деньги ⁹¹, и после этого первого предприятия начали расхаживать по всему городу, как я вам об этом сообщил. На другой день во вторник восстание возобновилось, подошло подкрепление в 400 или 300 человек из предместья St. Marceau, вооруженных палками и камнями. Были посланы несколько отрядов швейцарской и французской гвардии, выступил один эскадрон кавалерийского полка; установили караул на хлебном рынке и около казначейства.

Между 10 часами по-полудни и 1 часом дня начался грабеж, который продолжался до 10 часов вечера. Когда приблизился отряд в 50 гренадер французской гвардии, чтобы отрезать сообщение улицы Св. Антуана с улицей de Montreuil, где живет Ревельон, то чернь забросала солдат камнями. Этот отряд сделал поворот направо и дал сначала холостой залп, а когда нападение возобновилось, тогда солдаты зарядили ружья и начали стрелять пулями. Два человека остались на мостовой, и площадь была моментально очищена. Затем восставшие, [177] взломав двери, спрятались в домах компаньонов, забрались на крыши, бросали оттуда черепицу в солдат и многих опасно ранили. Потом восставшие рассеялись по предместью, где они принуждали рабочих уходит из своих мастерских и присоединяться к ним, также принуждали присоединяться всех любопытствующих и всех тех, которые в это время находились в предместье по своим делам. Видя, что они не могут пройти в дом Ревельона с улицы de Montreuil, часть восставших пошла в обход и проникла в дом со стороны сада. Они произвели ужасные опустошения. Я не преувеличу, если скажу, что убыток этого заведения, одного из самых значительных заведений такого рода во Франции, можно установить в 300 или 400 тыс. ливров. Они все сожгли, проникли в погреба, где опьянели от вина и от этого пришли в еще большую ярость. Во время этого грабежа была усилена стрельба, чтобы помешать сожжению всего квартала.

Двинулись новые войска с пушками, заряженными картечью, но они, однако, не были приведены в действие. Невозможно передать вам точные подробности всего происшедшего; каждый квартал предместья был свидетелем ужасных сцен. Наконец к 10 часам вечера все успокоилось. Несколько из этих бездельников напились в погребах Ревельона и там заснули, там их было арестовано 26 человек, им надели кандалы на руки и ноги; нашлись среди них такие, которые имели клейма. Вчера носился слух, что 15 из них уже повешены и что остальных повесят сегодня ⁹².

Вчера утром было дано распоряжение выступить целому полку, были удвоены и увеличены караульные посты, потому что, по разнесшимся слухам, хотели грабить дворцы принцев Конти и Бурбона. Ужас охватил принцев; для защиты дворцов им было предоставлено два отряда швейцарской гвардии.

Во вторник в сумерки собравшиеся в городе толпы останавливали кареты, господ и их лакеев заставляли кричать: “да здравствует король”, “да здравствует господин Неккер”, “да здравствует третье сословие” и вымогали у них деньги. Вчера утром все было спокойно, но зрелище всех этих солдат, расставленных на всех площадях со штыками на конце ружей, внушает ужас и печаль.

На основании всех дошедших до меня слухов я полагаю, что в этом восстании было убито и ранено 200 человек. Я не смею повторить, что, по всеобщему мнению, эти бродяги были подкуплены. Это преступление мне кажется ужасным, совершенно непостижимым. Но меры предосторожности, принятые правительством, как будто, показывают, что ему был известен этот черный заговор. Я не буду сообщать вам всех анекдотов, придуманных теми, которые сами их распространяют. Таков например анекдот, рассказанный одним аббатом на приеме у княгини, тетки моего ученика, на котором я присутствовал. Он рассказал, что было выставлено несколько плакатов с надписями, призывающими к истреблению ненавистного дворянства и подлого духовенства и что 250 тысяч человек готовы принести их в жертву свободе и нации. Я чуть было не поддался соблазну поверить в сообщение об эпитетах этого плаката.

Во вторник утром во время катанья в Венсене все экипажи были вынуждены отъехать, когда показался экипаж герцогини Орлеанской ⁹³, чтобы пропустить ее. Возвращаясь, эта принцесса хотела ехать другой дорогой, но ее коляску окружили и ей сказали: “наш добрый принц проехал здесь и вы также проедете, мы скорее убьем [178] вас и ваших спутников, чем позволим вам отступить”. “В таком случае обещайте мне,— сказала им принцесса, — что вы не пойдете за мной следом”. “Мы вам даем наше честное слово” — и принцесса отправилась своей дорогой, но до въезда в предместье ее провожала толпа этих бродяг, и когда на это обратили внимание принцессы, то она сказала: “меня провожают не те, которые мне дали честное слово”. Я слышал, что прусский посланник граф Гольц говорил, что император чувствует себя гораздо лучше, что кровохарканье, которое заставляло опасаться за его жизнь, было вызвано закупоркой вен вследствие геморроя, как только они открылись — кровохарканье прекратилось и таким образом можно было определить причину его заболевания.

Дофин не поправляется и как будто на это нет никакой надежды. День открытия Генеральных штатов назначен. 4-го будет процессия, а 5 состоится первое публичное заседание. Женщины должны быть в парадных платьях. Зала вместит 9 тыс. зрителей. Мы не будем иметь чести показать туда наши носы, но все-таки я предполагаю поехать в воскресенье в Версаль, и если мы найдем место, где нам можно будет остановиться, то мы проведем там 3 дня...

Париж, 2 мая 1789 г.

Восстание совершенно прекратилось. Повесили только 2 человек, вместо пятнадцати, как я вам сообщил вчера. Очень большое количество арестовано и утверждают, что у многих была найдена почти равная сумма денег, и на основании этого делают соответствующие выводы. Это восстание распространилось и на Орлеан и даже Прованс. Главным организатором его считают аббата Руа ⁹⁴, королевского цензора. Этот аббат был замешан в уголовном процессе вместе с Ревельоном и хотел отомстить. Но как объяснить, где этот аббат, — бездельник, человек нескладный и без средств, — взял столько денег, чтобы поднять весь этот сброд. Нет ли первопричины, орудием которой является аббат и не поискать ли ее поблизости от трона. Вы понимаете, мой добрый друг, что совершенно невозможно составить определенное мнение на основании всех толков об этом. Я вам не сообщаю о многих фактах, я желал бы быть их свидетелем, хотя бы для того только, чтобы поверить в них.

Я не мог получить никаких сведений о выборах депутатов от Парижа. Уверяют, что сильно интригуют против Тарже, которому парламент не может простить, что он был избран председателем третьего сословия вместо гражданского лейтенанта. Тарже возбуждает ревность всех своих коллег, которые преобладают среди выборщиков. Не верят, что возможно закончить выборы к понедельнику ⁹⁵.

Сегодня депутаты в Генеральные штаты будут представлены королю: духовенство — в 11 часов утра, дворянство — в 6 часов и третье сословие — в 4 часа. Все будут в парадных одеяниях. Духовенство в стихарях, длинных плащах, дворянство в красных кафтанах, камзолах из золотой парчи, плащах с отворотами из золотой парчи и в шляпах с перьями. Третье сословие будет в черных кафтанах, в полотняных воротниках, коротких плащах и в шляпах со спущенными полями. Процессия назначена окончательно на понедельник, но нельзя быть уверенным в том, что первое собрание состоится во вторник. Вчера мне говорили, что возможно оно будет отсрочено на две недели, что [179] совсем не устраивает депутатов. Завтра мы отправимся в Версаль, чтобы увеличить нашим присутствием толпу любопытных; мы так и не получили билеты, чтобы пройти в святилище. К счастью княгиня сняла окна, и мы также получили места, чтобы посмотреть как пойдет процессия.

Париж, 5 мая 1789 г.

Я рассчитывал остаться еще и сегодня в Версале, но так как совсем не предвидел возможности попасть на собрание Генеральных штатов, был плохо устроен в отношении помещения и очень устал, то я решил вернуться в Париж. Я вам дам отчет обо всем, чему я был свидетелем в воскресенье и понедельник (3 и 7 мая 1789 г.).

В воскресенье утром, около одиннадцати часов, герольды при оружии объехали город и объявили о церемонии, назначенной на другой день. Им предшествовал отряд с барабанщиками впереди, за ними ехали трубачи на лошадях и затем пять конных герольдов при оружии. Они были одеты в далматики, украшенные золотыми цветами лилий, на них были шляпы с перьями, в руках они держали скипетры, обтянутые фиолетовым бархатом с цветами лилий. Одежда короля герольдов была такая же, как у других, но цветы лилий были гораздо больше и на конце его скипетра была корона. Один из четырех герольдов держал афишу, на которой было написано то, что он должен был обнародовать. Он прочел ее громко и закончил словами: “да здравствует король! Фанфары!”. До конца дня не произошло ничего замечательного; после полудня все время шел дождь и мы очень опасались, что наше путешествие будет совсем бесполезно.

Я вам сообщил в моем последнем письме, что депутаты должны были быть представлены королю в субботу; это представление состоялось, но при обстоятельствах, очень не понравившихся депутатам третьего сословия. Им был назначен прием в 4 часа дня, собрались они в 3 часа и были представлены только в семь часов. Случилось так, благодаря оплошности церемонеймейстера, который никак не мог решить, как вводить депутатов — по бальяжам, по провинциям, или по губерниям.

Вчера утром в семь часов три сословия должны были отправиться в собор Парижской богоматери. Они вполне естественно предполагали, что места для каждого сословия были определены церемонеймейстером, но этого сделано не было и случилось так, что несколько депутатов третьего сословия заняли места, предназначенные для дворян, и их предупредили об этом, когда они уже сели, и они отказались уйти; тогда вынуждены были поставить вокруг скамейки для дворян, которые остались без места. Когда поднялся вопрос о порядке следования процессии и церемонеймейстер стал делать перекличку депутатам по бальяжам, начав с депутатов от духовенства и от дворянства, то когда он дошел до депутатов третьего сословия, они отказались отвечать на его вызов и заявили, что каждый пойдет так, как найдет нужным. Об этом доложили королю, который одобрил этот порядок и распорядился, чтобы образовали две колонны, по два человека в ряд в каждой; дворянство согласилось с таким порядком шествия, низшее духовенство также, но высшее духовенство никак не хотело сообразоваться с этим распоряжением, отделилось от приходских священников и пошла хотя и в две колонны, но по одному в ряд. [180]

Около 10 часов король отправился в карете из дворца в собор Парижской богоматери в сопровождении monsieur ⁹⁶, графа Д'Артуа ⁹⁷, герцога Ангулемского и еще двух лиц. Все высшие должностные лица королевства ехали перед ним в другой карете. Затем ехала королева в сопровождении madame ⁹⁸, принцессы Елизаветы ⁹⁹ и др., за ними следовали герцогиня Орлеанская, Бургонская и принцесса Ламбалль и наконец от 34 до 36 придворных дам. Когда прибыл король, запели “Veni creator” и началось шествие в церковь.

Путь был устлан коврами. Представляете, какое количество зрителей толпилось у окон. Ряд из швейцарских гвардейцев и из французской гвардии не позволял толпе мешать этому шествию. Дорогу посыпали песком, 4 скорохода в роскошных одеждах открывали шествие, за ними шли 12 гренадер, два человека несли богато разукрашенное знамя, затем шли монашеские ордена и за ними духовенство, после которого следовали депутаты третьего сословия. Среди них выделялся -земледелец в одежде крестьянина, но с плащем, как и другие депутаты (Жерар — бретонский крестьянин, депутат в Ген. штаты.). Его встречали аплодисментами. После депутатов третьего сословия шли депутаты от дворянства и среди них герцог Орлеанский, которого очень приветствовали.

Я забыл сказать вам, что между духовенством и депутатами третьего сословия шел превотальный полицейский отряд или Hoquetons; по обеим сторонам депутатов от третьего сословия и дворянства следовала швейцарская сотня. После швейцарской сотни по сторонам депутатов от дворянства шла лейб-гвардия. Кюре шли в две колонны, по-двое в ряд, затем следовали епископы один за другим и между их рядами шли певчие и музыканты, по-двое в ряд,— все в черных одеждах. Каждый присутствующий нес свечу. Балдахин несли 16 депутатов от дворян, а шнуры его несли monsieur, граф д'Артуа, герцог Ангулемский и герцог Шартрский ¹⁰⁰. Парижский архиепископ нес св. дары. Капитаны гвардии шли впереди короля, а также много других лиц, в красных шитых золотом одеждах. Два из них несли золотой жезл, похожий на жезл, который церковнослужители носят впереди церковных процессий.

После короля с левой стороны шла королева и придворные дамы, каждая занимала место соответственно своему рангу, а по правой стороне шли принцы крови и высшие должностные лица королевства. Отряд швейцарской сотни замыкал шествие.

Я не сообщаю вам ничего о роскоши одежд, которая вполне соответствовала такой торжественной церемонии. Пока длилось шествие, короля время от времени встречали аплодисментами, королеве же не уделяли никакого внимания, чем она была очень недовольна. Я нашел ее сильно изменившейся со времени моего отъезда в Россию, она подурнела и не имеет того приветливого выражения лица, которым она всех к себе располагала. Я не смел бы утверждать, что все в ней выражало недовольство и отвращение, но я не совсем удивляюсь, когда узнаю, что она делала новые попытки воспротивиться успехам готовящейся революции.

В церкви St. Louis нанийский епископ произнес речь, с какой мог только выступить самый ярый сторонник привилегий нации. Ему очень аплодировали, но он немного испортил конец своей речи, сказав, что намерение двух первых сословий разделить с третьим сословием тяжесть податей является большой жертвой с их стороны, [181] потому что никто не имел права их к этому принудить. Вы понимаете, конечно, что эта часть его речи совсем не сопровождалась аплодисментами...

Париж, 9 мая 1789 г.

Я только что собрался написать вам в четверг на прошедшей неделе, как ко мне пришел гость и помешал мне это сделать и я вынужден был уйти. Проходя мимо дома Legai, я решил подписаться для вас на газету де Мирабо — “Генеральные штаты”, два первых номера которой вы уже получили. Таким образом, я хотел обеспечить вас этой газетой; сам я не смогу вам ее выслать, потому что она только что запрещена, но можно, говорят, надеяться, что она снова выйдет в будущую среду. Пока же из всего, что вышло за это время, она имела наибольший успех и имела влияние на падение курса., который наблюдался вчера на бирже. Доверие к министерству падает после его речи, оно не удовлетворяет все три сословия, оно не хочет принести никакой жертвы, возвещенной в постановлении; наоборот правительство мало расположено отказываться в чем бы то ни было от своей власти. Но чтобы составить себе ясное представление об этом, надо подождать, пока эта речь будет опубликована и тогда прочесть ее спокойно и со вниманием. До понедельника она едва ли появится.

Речь короля вы наверное читали ¹⁰¹. Она помещена в “Journal de Paris”. Все согласно утверждают, что она была произнесена с твердостью и очень прочувственно и поэтому ей сильно аплодировали; но чтение ее не возбуждает энтузиазма. Речь хранителя печати ¹⁰² совсем не была слышна и о ней ничего не говорят. Говорят, что ему шикали, когда он ее читал. Я почти не имел времени, чтобы собрать все сведения о происшедшем и о том, что происходит теперь...

На другой день открытия третье сословие собралось в зале штатов, два других сословия в предназначенных для них помещениях. В собрании дворянства было решено большинством в 188 голосов против 45, что будет выбрана комиссия для проверки полномочий этого сословия. В собрании третьего сословия сначала царил большой беспорядок. Ораторы выступали с мало интересными сообщениями. Наконец г. М. (Малуэ.) предложил послать депутацию к двум другим сословиям и пригласить их присоединиться к третьему сословию для проверки полномочий, но господин де Мирабо горячо воспротивился предложению г. М., указав, что этот шаг очень опасен, поспешен, незаконен в виду того, что национальное собрание не будет образовано, пока не проверены полномочия. Г. Мутъе ¹⁰³ согласился с г. де Мирабо. Собрание разошлось не придя ни к какому решению.

На другой день г. М. появился с приготовленной речью, в которой он поддерживал свое предложение и оспаривал мнение г. Мирабо и . Мутье. Несколько депутатов высказались и за и против и наконец предложение, прошло не большинством голосов, которых кстати сказать и не считали, но его поддержали криком те, которые имели более здоровые легкие. Депутация не произвела никакого впечатления на собрание дворянства, которые уже выбрали комиссию и отложили свое заседание до понедельника. Духовенство же в ответ сообщило свое решение выбрать комиссии для обсуждения этого предложения и пригласить это сделать и два других сословия. Таким образом, низшее духовенство уже теряет свои преимущества, потому что путем [182] избрания этих комиссаров, высшему духовенству обеспечивается равенство, если не преобладание голосов, а дворянство, уверенное в большом количестве голосов при посословном голосовании, намерено избрать только таких членов комиссии, которые придерживаются их мнения.

Третье сословие должно было собраться вчера, чтобы обсудить эти предварительные переговоры. Такое начало увеличивает недоверие к Р. (Ромм.). Каждый, говорит он, стремится составить себе партию, хочет иметь своих ставленников, верных себе людей и клиентов. М. (Мутье.) хочет непременно комиссию, это значит, что г. Н. (Неккер.) этого хочет. Дай бог, чтобы я ошибался, говорит г. Р., но по моему мнению случай уже упущен. Что же делает все это время город Париж? Он совсем ничего не предпринимает и не верят, что выборы будут закончены ранее 4, 5 дней. Г. д'Эпремениль выбран депутатом от дворянства вице-графства.

Я уезжаю в понедельник или вторник утром...

Прощайте, из Страсбурга я напишу вам. А вы с своей стороны напишите мне через 15 дней в С. Петербург, но пишите на тонкой бумаге.

27 Указ от 24 января 1889 г. В этом указе открытие Генеральных штатов было назначено на 27 апреля в Версале (см. Вгеtte, op. cit, т. I, стр. 65). Указу сопутствовал регламент, устанавливающий порядок выборов для всей Франции. Что касается Парижа, то в регламенте констатировалось только его право на особое представительство в Генеральных штатах (см. Brette, op. cit, т. I, стр. 78); порядок производства выборов в Париже и его округе был установлен особыми регламентами от 28 марта и 13 апреля (см. Chassin, Les elections et les cahiers de Paris en 1789, т. I, стр. 399, 333). Другие крупные города Франции: Страсбург, Мец, Арль, Валансьен получили право выбора особых депутатов в Генеральные штаты позже (см. Brette, op. cit., т. I, стр. 216, 217, 227, 243).

28 Д'Альбиа — клермонский прокурор.

29 Буара,— врач, член кореспондент королевского медицинского общества, друг Демишеля и Ромма.

30 Речь идет о наказе от города Риома (“Instructions pour les deputes aux Etats generaux, propoees par les deputes de la ville de Riom”), Этот наказ положен в основу наказа от Оверни (см. Brette, op. cit., т. III, стр. 629, 638).

31 Клеман, швейцарец, слуга Павла Строганова.

32 Корнманн, банкир, привлекший к суду свою жену по обвинению ее в супружеской измене. Был привлечен к ответственности по этому же делу Бомарше, — знаменитый драматург, автор “Свадьбы Фигаро”, “Севильского цирульника” и др., на том основании, что ранее он содействовал освобождению г-жи Корнманн из Бастилии, куда она была заключена по просьбе своего мужа. Кроме Бомарше были привлечены к суду некий Додэ, обвиняемый в любовной связи с г-жей Корнманн, и Ленуар.

33 Бергасс, Никола (1750—1832), политический деятель, писатель, адвокат. Автор упоминаемых выше “мемуаров” — памфлетов, направленных против Бомарше. В своих судебных речах он громил произвол администрации и подкупность суда. Брошюры его с изложением этих речей пользовались большим успехом у революционно-настроенных парижан. Бомарше высмеял его в своем произведении — “Mere coupable”. Бергасс был избран депутатом в Генеральные штаты. В Национальном собрании он перешел в ряды консерваторов.

34 Калонн Шарль-Александр (1734—1802), бывший генеральный контролер финансов. Был назначен на этот пост по протекции Марии Антуанетты, графа д'Артуа. Для покрытия государственного дефицита прибегал к займам, взыскивал на несколько лет вперед налоги, занимался всевозможными спекуляциями, хищениями, поощрял расточительность Марии Антуанетты и двора. Собрание нотаблей 1787 г. подвергло жестокой критике политику Калонна, и он вынужден был выйти в отставку. Во время революции эмигрировал. Играл видную роль в Кобленце — центре французской эмиграции.

35 Малуэ был избран депутатом в Генеральные штаты третьим сословием 17 марта 1789 г. (см. Brette, op. cit., т. III, стр. 637 и т. II, стр. 493).

36 Маттиас был избран депутатом от духовенства (см. Brette, op. cit., т. II. стр. 493).

37 Бональ Франсуа (1759—1800), клермонский епископ, был избран депутатом от духовенства Клермона (см. Brette, op. cit., стр. 492).

38 Указы в выборах в Бренинн от 16 марта 1789 г. (см. Brette, op. cit., т. I, стр. 259).

39 Наказ от дворянства Немура (см. Brette, op. cit, т. III, стр. 33.3). Наказ был принят 14 марта. На собрании 9 марта было постановлено требовать в Генеральных штатах равномерного распределения налогов между сословиями.

40 Дворянство Оверни, соглашаясь на равномерное распределение налогов между сословиями, требовало освобождения от налогов замка и прилегающих к нему двора и сада.

41 Редон, городской старшина в Риоме, адвокат в риомском парламенте. Был избран от третьего сословия 3-им депутатом в Генеральные штаты.

42 Речь идет о Дюффесс-Дюкей, главном судье, т. н. генерал-лейтенанте, избранном депутатом в Генеральные штаты.

43 Мирабо выставил свою кандидатуру на собрании третьего сословия после того, как ее отвергло дворянство Прованса, среди которого он не пользовался популярностью.

44 Сталь-Гольштейн, Жермена, французская писательница. В эпоху французской революции пыталась играть политическую роль, собирая в своем салоне представителей умеренно-либеральной аристократии и буржуазии.

45 Черутти (1738—1792), иезуит, литератор, друг Мирабо, один из издателей “Деревенского листка” (“La feuille villageoise”).

46 Речь идет о регламенте от 13 апреля, устанавливающем в дополнение к регламенту от 28 марта порядок производства выборов в Париже.

47 Охрана церквей, где происходили выборные собрания, была установлена потому, что правительство опасалось волнений беднейших слоев населения, лишенных избирательных прав.

48 Демишель собирался в Россию вместе со своим воспитанником, в связи со смертью отца последнего — барона Строганова.

49 Собрание дворян Парижа происходило в 20 избирательных участках, и названо в регламенте “предварительным”, “общим”. К выборам допускались все живущие в Париже дворяне, достигшие 25 лет.

Парижское дворянство на этом собрании должно было избрать 150 выборщиков, которые на главном собрании всех трех сословий Парижа и его округа должны были выбрать 10 депутатов от дворянства в Генеральные штаты и составить наказ (Статьи VII и IX регламента от 28 марта. См. Chassin, op. cit., т. I, стр. 333). Таким образом для дворянства Парижа были установлены двустепенные выборы, тогда как дворяне всей Франции имели право непосредственно избирать депутатов в Генеральные штаты.

50 Председатели этих собраний были назначены правительством из состава судей — “советников” парижского суда, помещающегося в одной старинной крепости Парижа — “Chatelet” на правом берегу Сены. Дворянам было дано, право переизбирать председателей по назначению. (Статья V регламента от 13 апреля, см. Chassin, op. cit., т. I, стр. 40).

51 Регламент вызывал критику третьего сословия и дворянства в прессе и на предвыборных собраниях. Дворянство было недовольно непрямыми выборами и тем, что наказы составляли не сами избиратели, а выборщики. Эта недовольство нашло свое яркое выражение в брошюре, вышедшей утром 20 апреля и обращенной к дворянам избирателям. (См. Chassin, op. cit., т. I, стр. 459).

Кроме того регламент вызывал протест дворян, оппозиционно настроенных к созыву Генеральных штатов (См. Brette, op. cit., т. I, стр. X).

52 По третьему сословию правом выбора пользовались французские подданные, достигшие 25 лет, имеющие постоянное местожительство в Париже и платящие “поголовный” налог (“capitation”) в размере не ниже 6 ливров. При входе предъявляли удостоверения в нахождении на государственной или частной службе, свидетельства в получении ученой степени, патенты на звание мастера и квитанции в уплате налога в установленном размере. При входе избиратели получали избирательные бюллетени. Третье сословие Парижа должно было выбрать 300 выборщиков для избрания на главном выборном собрании Парижа и его округа 20 депутатов в Генеральные штаты, тогда как духовенство выбирало 10 и дворянство — 10 (VI, XII и XIV статьи регламента от 28 марта, см. Chassin, op. cit., т. I, стр. 333).

53 Третьему сословию не было дано права переизбирать назначенных правительством председателей. (Статья XVI регламента). В большинстве дистриктов назначенные председатели были все же переизбраны.

54 Назначение правительством председателей и секретарей на выборные собрания третьего сословия без права их переизбрания вызывало протест на собраниях и в брошюрах во время предвыборной кампании. В установленную во время этой кампании программу действий избирателей третьего сословия вошло переизбрание председателей и секретарей по назначению (см. Chassin, op. cit., т. I, стр. 461, 467-469).

55 Оратор избирался для выступления на главном выборном собрании.

56 Это заявление исходило от оппозиционно настроенной группы дворянства, которые усматривали в установленных регламентом посословных выборах депутатов от города Парижа нарушение прав Парижа как “коммуны”, обыватели которой должны были выбирать сообща и сообща же составлять наказ от “коммуны” Парижа. Это течение, представленное графом Лоран, не поддерживалось всем дворянством в целом. Третье же сословие имевшее установленное регламентом право присоединиться для составления наказа к другим сословиям, предпочло не пользоваться этим правом, а составляло свой наказ отдельно.

57 Валенс, виконт, был избран выборщиком в 6 дворянском избирательном участке (см. Chassin, op. cit., том II, стр. 210).

58 Лалли Толендаль, граф (1851—1830), публицист, член Академии наук, председатель 13 дворянского избирательного участка. В своей речи он протестовал против посословных выборов от Парижа, выражал готовность дворянства принять участие наравне с третьим сословием в уплате всех государственных налогов и нести все повинности. Избран депутатом в Генеральные штаты (см. Chassin, op. cit., т. II, стр. 228). В национальном собрании выступал как защитник королевских прерогатив и сторонник конституционной монархии,

59 Дистрикты получили названия от церквей, в которых происходили выборы.

60 По официальным сведениям о количестве выборщиков, избранных третьим сословием по отдельным дистриктам, в дистрикте St. Roch голосовало 452 человека, выбрали 20 человек, из них пять человек на основании пропорций, установленных регламентом и 15 кандидатов (см. Chassin, op. cit., т. II, стр. 316).

61 Граф де Лорагэ, герцог де Бранкас (1733—1824), публицист, драматург, член корреспондент Академии наук. За свои оппозиционные выступления против правительства неоднократно подвергался тюремному заключению (см. Chassin, op. cit., т. I, стр. 454).

62 В большинстве выборных собраний дистриктов наблюдалось отстранение лиц, находящихся по своему служебному положению в зависимости от дворянства и церкви (Жорес. “История великой французской революции”, т. I, ГИЗ, 1920 г., стр. 125).

63 Г-н Галле — муниципиальный чиновник (см. Chassin, op. cit., т. I, стр. 445).

64 Организация выборов третьего сословия лежала на городском бюро в лице купеческого старшины (“prevot des marchands”) (см. Chassin, op. cit., т. I, стр. 335).

65 Протест, вызванный сношениями председателя Галле с городским бюро, объясняется недовольством третьего сословия правительственным вмешательством и регламентацией выборов.

66 Право выбора имели лица, имеющие постоянное местожительство.

67 Де Ларошфуко, герцог (1747—1827), придворный Людовика XVI. Был избран депутатом от дворянства в Генеральные штаты. После восстания 10 августа эмигрировал. При реставрации был членом палаты пэров.

68 Сегье (1726—1792), генеральный адвокат Парижского парламента, монархист, защитник дворянских привилегий, эмигрировал один из первых.

69 Постановление адвокатов реннского парламента (см. Louis Blanc, II, стр. 202).

70 Монморен, граф (1745—1792), дипломат, был послом Мадрида, министр иностранных дел. Сторонник Неккера, был уволен с ним вместе в отставку с 1789 г. и возвращен вместе с ним после восстания 14 июня 1789 г. После принятия Людовиком XVI конституции в 1791 г. вышел в отставку, продолжал свою контрреволюционную деятельность. Был арестован и убит в тюрьме в сентябрьские дни 1792 г.

71 Другой причиной, побудившей отложить выборы, были затянувшиеся прения о составлении наказа: составлять его всем сословиям сообща или каждому сословию отдельно (см. Chassin, op. cit., т. III, стр. 1, 2).

72 Виконтства — парижские пригороды, входившие вместе с Парижем в состав “губернаторства”, подведомственного в полицейском отношении генерал-губернатору Парижа. На официальном языке эпохи этот округ носил название “Город, превотство и виконтство Парижа” (Ардашев, Провинциальная администрация во Франции в последнюю пору старого порядка, СПБ, 1900, т. I, стр. 403—437).

73 Открытие генеральных штатов произошло 5 мая.

74 Эти сведения о смене министров оказались неверными и сам Демишель опровергает их в письме от 28 апреля.

75 Иосиф II, умер в 1790 году.

76 Речь идет о восстании 1775 г., охватившем почти всю Францию. Произошло оно на почве недостатка и дороговизны хлеба, так наз. “мучной бунт”..

77 См. Chassin op. cit., т. III, стр. 299, 300.

78 Архиепископ был председателем собрания.

79 Председателем по назначению был Анучан — судья по гражданским делам так наз. “le lieutenant civil”. Он был переизбран вопреки регламенту, не предоставлявшему этого права третьему сословию. (См. протокол этого собрания у Chassin, op. cit., т. III, стр. 9).

80 Тарже (1733—1806) знаменитый адвокат, член французской академии наук. Впоследствии Людовик XVI предложил ему выступить на его процессе в качестве защитника. Тарже это предложение отклонил. Во время террора был секретарем одного из революционных комитетов.

81 Бальи Жан-Сильвен (1736—1794), астроном, член Академии наук, в дальнейшем депутат в Генеральные штаты от третьего сословия, первый мэр города Парижа.

82 Имеются в виду выборщики.

83 Луи Блан рассматривает это восстание как первое восстание пролетариата против капиталистов. Луи Блан пишет: “в момент предвыборного возбуждения сказано было о заработной плате и одни эти слова заключали в себе более глубокую революцию, чем та,. в которую устремлялась буржуазия” (Louis Blanc Histoire de la revolution francaise, т. II, стр. 219).

84 Сент-Антуанское прдместье — рабочий квартал Парижа. В нем находились стеклянная королевская мануфактура и частные мебельные мануфактуры.

85 Восставших в Сент-Антуанском предместье было 3 000 человек по данным одной брошюры официального характера (см. Chassin, op. cit., т. III, стр. 52).

86 Характерный для XVIII века обычай носить манекены, изображающие лиц, возбудивших ненависть народа, и предавать их примерной казни.

87 Это восстание не являлось неожиданностью для правительственных кругов, об этом свидетельствуют распоряжения, данные министром двора Вильдейлем, исполнявшим отчасти функции министра внутренних дел, губернатору Бастилии маркизу Лоней и военному министру Пюнсегюру от 23 апреля. 1789 г. о снабжении гарнизона Бастилии оружием из арсенальных складов (см. Chassin, op. cit., т. III, стр. 29). Современники этих событий высказывали мнение, что восстание могло бы быть предотвращено. Этого не было сделано в виду намерения реакционных правительственных кругов, оппозиционно настроенных к политике Неккера, запугать восстанием буржуазию и привлечь ее на свою сторону.

88 Постановление о запрещении сборищ исходило от Парижского парламента.

89 Имеется в виду расстрел демонстрации по поводу отставки ненавистного народу генерального контролера финансов Ломени де Бриенна и назначения на его место Неккера, пользующегося в то время большой популярностью.

90 В состояние отчаянья Марию Антуанету приводила болезнь сына.

91 Восставшие бросали в огонь деньги и ценные вещи с криком — “мы не хотим ничего брать”. (Свидетельство очевидца — см. Chassin, op. cit., т. III, стр. 59).

92 К чрезвычайному суду, состоявшемуся 29 апреля, были привлечены кровельщик Жильбер и поденщик чернорабочий Антуан Пур, арестованные в погребе Ревельона.

93 Герцогиня Орлеанская, жена герцога Орлеанского (впоследствии Филиппа Эгалите), оппозиция которого двору создала ему большую популярность среди третьего сословия.

94 Аббат Руа (род. в 1744) — королевский цензор, литератор, адвокат, член многих ученых обществ. По подозрению в провокации восстания был арестован 3 мая 1789 г., но так как следствие не могло установить его виновность, якобы за неимением улик, он был освобожден 13 мая 1789 г. (см. Chassin, op. cit., т. III, стр. 103).

95 Выборы в Париже депутатов в Генеральные штаты были закончены к 19 мая; (см. Chassin, op. cit., т. И, стр. 248—250, 272—290).

96 “Monsieur” — титул старшего из братьев короля, в то время принадлежал графу Прованскому, (1755—1824), впоследствии королю Людовику XVIII.

97 Граф д'Артуа (1757—1836) брат Людовика XVI, впоследствии глава эмигрантов, сосредоточенных в Кобленце, организовавших интервенцию, король Франции (Карл X), с 1824 по 1830 г.

98 “Madame” — титул жены старшего из братьев короля.

99 Принцесса Елизавета (1704 —1794) - сестра Людовика XVI.

100 Герцог Шартрский, Луи Филипп (1773—1850) старший сын герцога Орлеанского, впоследствии король Франции (1830—1848).

101 В своей речи король ничего не сказал об обещанных им реформах, в ней он главным образом заявил о прерогативах королевской власти и о своем намерении поддерживать их, а также и основные принципы монархии.

102 Хранитель печати с 1788 г. был де Барантен (1738—1819). В конце 1789 г. эмигрировал.

103 Мутье, граф (1751—1817), дипломат. Впоследствии тайный агент Людовика XVI и графа Прованского при европейских дворах по подготовке интервенции во Франции.

(пер. Е. Александровой)
Текст воспроизведен по изданию: Выборы в Париже в Генеральные Штаты в 1789 г.  (Из писем современника) // Красный архив, № 3 (94). 1939

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.