№ 40

Государыня, до сей поры я делал все, что мог, для того чтобы удерживать эту область в спокойствии и повиновении королю и вам, полагая, что это наиболее важно для службы ваших величеств. Однако (как я уже вам часто сообщал) это положение вещей не могло продолжаться из-за неистовства многих, которые в конце концов забрали такую власть, что здешний народ стал выражать недовольство, а я, не дожидаясь, ввиду опасного положения, распоряжений ваших величеств, не только разоружил приверженцев [новой] веры, но и изгнал большинство из них вместе с их пастором и запретил всякие собрания. Но они (т. е. католики, — Ред.) не удовольствовались этим и отправились в то место, где те обычно устраивали свои проповеди, и все там разрушили и разорили. Я уверен, что это приведет тех в такое отчаяние, что они попытаются отомстить, и это им [104] будет сделать не так уж трудно, как можно было бы думать, ибо если те, которые пока не вмешивались, вмешаются (я так считаю, видя, что при всей своей скромности они по вере единодушны с остальными), то смею вас заверить, что их будет немало. Я приказал схватить четырех или пятерых из тех, кто был там, ¹ и велел начать следствие против других, о чем я уже уведомил короля Наваррского, ² но ничего не предприму, пока не узнаю намерения ваших величеств. С одной стороны, я считаю необходимым наказать за такое дело, чтобы удовлетворить других, но опасаюсь, что это вызовет у наших большое недовольство, так как они считают, что поступили как нельзя лучше. Но, как бы то ни было, если предоставить народу свободу, которую, как я вижу, он уже начал себе забирать, то нигде не будет никакого повиновения. Соблаговолите мне приказать, дабы я повиновался этому всю мою жизнь.

2. В письме к Антуану Бурбону от того же числа (Авт. 88, № 45) д'Этамп пишет. об этих событиях почти в тождественных выражениях и добавляет: Государь, соблаговолите распорядиться о том, что делать с теми, которые произвели эти беспорядки, ибо, не зная вашей воли, я опасаюсь в это вмешиваться, но если их каким-нибудь образом не наказать, то вся наша область возьмется за оружие и очень укрепятся те, кто заявляет (дабы таким образом понудить всех взяться за оружие), что столь же мало выигрывают пребывающие в повиновении, как и другие, и что предрешена полная их погибель. С другой стороны, если их (т. е. католиков, — Ред.) судить, то это вызовет неудовольствие и большое охлаждение наших (особенно простого народа, потому что люди с достатком лучше все понимают). Меня очень огорчает, что, видя такое начало, я не могу остаться здесь, но по причине, о которой я уведомлял вас в моих предшествующих письмах, у меня больше дела в других местах. И поскольку, государь, я вижу, что с теми незначительными силами, которые вам угодно мне оставить, нелегко воспрепятствовать тому, чтобы [люди] взялись за оружие, и что мне могут понадобиться несколько полевых орудий с ядрами, порохом и лафетами, которых я не смогу нигде достать, кроме как в этой (т. е. Нантской, — Ред.) крепости, а ее комендант, не имея вашего распоряжения, будет чинить этому препятствия, соблаговолите посему, государь, отдать ему такое распоряжение и выслать его мне.