№ 116

Письмо графа д'Экара к Екатерине Медичи

Государыня, 28-го прошлого месяца, через час после того как я отправил вашему величеству депешу, прибыл сеньор Дювердье с эдиктом и письмами от короля и вас, извещающими о совершеннолетии его величества. Это благое известие доставило мне тем больше удовольствия и счастья, чем более я его желал в столь трудные времена, и я воздаю хвалу богу, что он оказал мне милость получать ныне повеления моего сеньора, который один имеет власть распоряжаться моей жизнью, каковую я посвятил королевской и вашей, государыня, службе, будучи от рождения смиреннейшим подданным ваших величеств. Прочтя указанные эдикт и письма и узнав о ваших распоряжениях, я отправился к г. де Бюри и сообщил ему то, что считал необходимым для моей службы. Затем я отнес их в парламент, который, созвав палаты и выслушав волю и распоряжения короля и ваши, решил их опубликовать в следующий понедельник (поскольку было уже поздно) и в полдень того дня, т. е. в субботу, провел их без всяких изменений, хотя несколько дней тому назад упомянутый парламент подверг сомнению и выдвинул некоторые возражения в отношении подобных же [писем и эдикта], которые принес им сеньор де Бюри для опубликования и регистрации, по той причине, что из упомянутых писем короля к сеньору де Бюри явствовало, что его величество послал мне такие же [письма] для той же цели, а парламент, не видя их, не может опубликовать другие. ¹ Правда, после основательного и долгого обсуждения парламент предупредил меня о могущих возникнуть затруднениях, если город Бордо (населенный столькими нациями и людьми, принадлежащими к двум различным вероисповеданиям), останется без охраны ворот и стражи; [парламент] считает это дело настолько важным для королевской службы, мира и единения его подданных, что решил отписать его величеству и вам, государыня. Далее упомянутый парламент сообщил мне, что если исходить из текста указанных королевских грамот, то его подчиненные не [должны] подпадать под общее запрещение, содержащееся в указанных грамотах, поскольку они имеют не меньшие привилегии, чем дворянство, которому, как и другим сословиям, парламент имеет честь оказывать верховное королевское правосудие, и что изъять из их домов оружие и [лишить их] защиты означало бы подвергнуть их большой опасности, о чем, как я думаю, они вам пишут более пространно. ² После чего настала моя очередь высказаться, и я ответил, что повиновение распоряжениям короля начинается с тех [лиц], в руки которых его величество вручило свои законы и ордонансы, чтобы они судили по ним его народ, каковой тем более будет их (т. е. законы, —Ред.) почитать, если увидит, что и высокопоставленные лица их боятся, чтят и повинуются им; посему если исполнение воли короля начнется с них самих, то остального [305] будет легко добиться. Тем не менее, хотя многие согласились с моими доводами, наибольшая часть [членов] парламента предвидит из-за этого столько затруднений, что не сможет их принять до получения от ваших величеств более точных приказаний. Однако вслед за публикацией упомянутого эдикта мы с сегодняшнего дня начнем его исполнение и для надежной охраны упомянутых жителей мы поместим его (т. е. отобранное оружие,—Ред.), следуя вашим распоряжениям, в крепостях. Подобным же образом чиновники этого города, мэр и советники просили меня смиреннейше умолять ваши величества не оставить как этот город, так и живущих в нем добрых слуг короля без защиты и принять во внимание, что город является пограничным и приморским и посему легко может быть захвачен врагами. В этом я не мог им отказать, лишь бы они, честно сдав оружие, согласно королевскому ордонансу, продолжали повиноваться, что они обещали и в чем присягали вашим величествам. Тем не менее должен вам сообщить о том, что произошло во многих местах губернаторств упомянутого сеньора де Бюри и сеньора де Монлюка, о чем решаюсь вам напомнить, дабы король испанский, ныне ближайший сосед Гиэни, не знал и не видел никаких нарушений в повиновении подданных ваших величеств, —обстоятельство, кажущееся мне, с вашего соизволения, весьма важным. ³ Да будет вам угодно знать, что недавно в Сен-Жан-д'Анжели, городе Сентонжа, где отряд упомянутого сеньора де Бюри стоит гарнизоном, жителями этого города был убит брат Борде, а приверженцами партии упомянутого Борде убит один из судей, ⁴ причем они считали, что убивают главного судью, как это явствует из [материалов] следствия, которые упомянутый сеньор де Бюри представил в указанный парламент. По сообщениям, часто получаемым нами оттуда, известно, что жители упомянутого города, как одна сторона, так и другая, взялись за оружие, и есть опасность, что последуют гораздо большие волнения. То же самое [происходит] в городе Ларошели, среди жителей которого постоянная распря и где недавно возникло волнение, о каковом указанный сеньор де Бюри несомненно был уведомлен прошлогодним мэром на следующий день после своего прибытия в этот город, когда мы там были вместе. Таким образом, обстоятельства требуют предотвратить восстание, которое может вспыхнуть в этом городе, имеющем, как вам известно, такую важность для службы ваших величеств. По многим местам указанного Сентонжа разъезжают какие-то верховые, причиняющие более слабым все зло, какое только могут совершить разбойники; они за шесть дней злодейски убили семь человек. Думаю, впрочем, что упомянутый сеньор де Бюри уже принял разумные меры и должным образом обо всем вас уведомил. Подобным же образом в Перигоре и Аженуа многие объединились в банды и взялись за оружие, как ради своих частных распрей, так и из-за иных [дел], вследствие чего не прекращаются смуты и нарушается столь желанное для добрых и верных подданных короля спокойствие. Обо всем этом упомянутый сеньор де Бюри, конечно, знал, ибо я ему об этом сказал после того, как часто и много раз ему писал. В губернаторстве упомянутого сеньора де Монлюка капитан Лабренетри с неделю тому назад ранил своего брата, а двое других, имен которых я не знаю, были убиты приверженцами этой религии, которые, кроме того, убили в прошлую субботу выстрелом из аркебуза сеньора де Корделупа в месте, называемом Кабанак, в трех лье отсюда. Вчера меня также уведомили, что католики убили сеньора де Калонжа и еще двенадцать человек, однако я не убежден в достоверности этого известия. Наконец, изо дня в день в этих губернаторствах происходит столько новых происшествий, что если не принять мер, то за ними могут последовать и другие, гораздо большие неприятности, которым я буду препятствовать изо всех моих сил и возможностей и [306] сделаю все, что сочту необходимым для исполнения моего долга и службы. Но поскольку в продолжение длительного времени, которое я провел в этой области по вашему распоряжению, я был вынужден израсходовать за десять месяцев около пятнадцати-шестнадцати тысяч ливров, то у меня осталось так мало средств, что лишь с большим трудом я смогу продержаться еще месяц, не разорившись окончательно, если ваше величество по своей милости не поможет мне; иначе я буду вынужден с вашего позволения удалиться к себе домой с такими пустыми руками, как никакой другой дворянин из ваших подданных. Все же я повинуюсь вашим желаниям и буду довольствоваться ими всю мою жизнь и, не надеясь на другое вознаграждение, пребывать смиреннейшим и покорнейшим исполнителем ваших приказаний, считая это наибольшей и наивысшей честью, на которую я могу надеяться в этом мире. Однако, государыня, не могу удержаться, чтобы не пожаловаться на то, что столь мало признаны мои преданность и желание служить королю и вам, что явствует из того, что мой брат вернулся без какой-либо депеши, а из двух дворян, которых я отправил после возвращения моего упомянутого брата, один вернулся лишь с обещанием и надеждой на то, что другой (находящийся еще при дворе) доставит мне инструкцию о том, что я должен делать для службы ваших величеств. Я вовсе не завидую тем, которые добиваются быстрого устройства их дел, даже личных, но я смиреннейше умоляю вас, государыня, выслушивать тех, кого я посылаю для службы вашим величествам. И поскольку я посылаю их туда на свои деньги и они не могут долго оставаться при дворе, не совершая больших расходов, да будет вам угодно обратить на это внимание и учесть, что если вы столь щедро пожаловали упомянутому сеньору де Бюри конных аркебузиров для его охраны, то и я нуждаюсь в них не меньше, чем он, ибо нахожусь в городе и по воле ваших величеств являюсь губернатором области, где (а также в области между двумя морями ⁵ и в городах этого сенешальства) народ и горожане вооружены в таком большом количестве и столь хорошо, что их нелегко будет заставить отдать оружие и принудить повиноваться королевским эдиктам, а кое-где их к этому придется и принудить. Для меня будет большим позором и приведет к умалению власти короля, если я останусь без всяких военных сил, каковые я прошу у вас не только по этому случаю; благоволите рассудить, что я, находясь здесь рядом с парламентом, часто должен предоставлять ему просимую и требуемую им вооруженную помощь для исполнения его декретов и ордонансов по вашей службе и по различным обстоятельствам вынужден часто отправлять во многие и различные места военные силы, дабы тушить вспыхивающие там волнения и следить, чтобы не было никаких нововведений против власти короля и спокойствия его подданных, чего я не смогу сделать, если вы не соблаговолите пожаловать мне эту охрану. Поэтому смиреннейше вас умоляю, государыня, распорядиться об этом и приказать, чтобы мой отряд оплачивался лучше, ибо ежедневно я получаю столько жалоб и просьб обратиться к вам.с прошением насчет этого, что вынужден об этом вам написать. Остается еще множество других дел, о которых я должен вам написать, государыня, но, чтобы вам белее не надоедать, я передам о них с этим нарочным, которого вы соизволите выслушать и все от него узнать. Смиреннейше молю вас о покровительстве и добром воспоминании и молю создателя, да дарует он вам,

Государыня, когда я хотел отправить этого нарочного к вашим величествам, сеньор де Бюри прислал просить меня прибыть для королевской службы на совет, который он созвал в своем доме, где я встретил пять-[307] шесть господ президентов и советников парламента и г. де Фюме, комиссара, присланного его величеством королем для исполнения [эдикта] об умиротворении прошлых волнений, а также Ларжбатона, первого президента парламента, который вынудил меня ответить на некоторые его речи иначе, чем я хотел бы, однако не так, чтобы уважение к месту и к королевской службе не заставило меня погрешить скорее нетерпением, чем нескромностью (я вам сообщу об этом более пространно и подробно, когда ваше величество пожелает об этом узнать). Это обстоятельство не слишком меня удивило, ибо я знаю о ссорах, которые он (т. е. Ларжбатон, — Ред.) имел с покойным королем Наваррским, покойным сеньором дю Людом, монсеньером де Монлюком и покойным сеньором де Ноайлем, бордосским архиепископом, сеньором де Кандалем и главными лицами сословий этой области, ибо он никогда не мог ужиться с кем бы то ни было, кто здесь командовал или имел какой-либо ранг в этой области.

Авт. 98/2, № 50.

Комментарии

1. Т. е. письма и эдикт, присланные к де Бюри.

2. См. № 114.

3. Далее до слов Таким образом, обстоятельства... напечатано у Бартелеми (Barlhelemy. Letlres el memoires..., стр. 292-293) как якобы начало письма Бюри от 22 августа 1563 г. (см. № 112).