№ 126

Письмо епископа Реннского к коннетаблю Монморанси

Болонья, 25 февраля 1548 г.

Монсеньер, 19-го [числа] сего месяца с гонцом монсеньера принца Мtльфийского я отправил вам обстоятельное письмо обо всем, что тогда узнал. После этого в понедельник ¹ вечером через этот город проезжал курьер, посланный его святейшеством к императору с письмом, содержащим ответ на заявления дона Диего. Во вторник ² после обеда я направился к господину кардиналу Санта-Кроче, который сказал мне, что курьер привез частные письма от господина кардинала Сфондрато к господину кардиналу дель Монте, содержащие ответ на письма, написанные ему упомянутым сеньором дель Монте, в которых тот жаловался на то, что сеньор дон Ферранте де Гонзага наложил арест на его (т. е. Монте, — Ред.) доходы в его Павийском епископстве; [Сфондрато] сообщал ему, что после его разговоров об этом с должностными лицами упомянутого императора, а затем и с ним самим, тот ему ответил, что действия указанного дона Ферранте были осуществлены без его ведома и приказания и что он не питает никакой неприязни к упомянутому сеньору кардиналу дель Монте, каковая побудила бы его обойтись с ним несправедливо. Кроме того, он (т. е. Сфондрато, — Ред.) написал ему, что ответ, данный в Риме его святейшеством послу указанного сеньора императора, он (т. е. император, — Ред.) не считает полностью разумным, но вместе с тем не считает и неразумным, и по этой причине он поручил членам своего совета обсудить [дело] вместе с находящимися там посланниками его святейшества и найти разумное решение, каковое могло бы быть принято и тем и другим ради блага христианского мира и его преобразования, о чем упомянутый сеньор Сфондрато поспешил, как он говорит, сообщить его святейшеству. Хотя это дело еще не решено, все-таки таким путем его святейшество сможет удостовериться, что упомянутый сеньор император пожелает в конце концов вещей более разумных, чем он (т. е. папа, — Ред.) рассчитывал, поскольку добрая часть членов его совета весьма сильно сопротивлялась желанию некоторых отколоться и учинить схизму в христианском мире. Услышав эти речи, которые держал ко мне упомянутый сеньор кардинал де Санта-Кроче, я вспомнил, что в тот же день видел в руках одного из епископов из этого общества ³ письмо, в каковом сеньор Пичо Колонна писал ему, что надеется вскоре быть здесь с поручениями от упомянутого императора и что его святейшество и он (т. е. император, — Ред.) скоро будут добрыми друзьями. И еще один испанский монах-богослов, будучи по приказу упомянутого сеньора императора в Триенте вместе с другими испанскими прелатами на их соборе, ⁴ написал сюда, что со времени протеста, заявленного в Риме доном Диего, хотя сеньор император и приказал им создать в его интересах некое подобие собора, не было среди них и не будет ни одного, кто бы на это согласился, и они заявили сеньору императору, что не намерены отделяться от римской церкви и начинать такую великую схизму в христианстве. Поэтому, монсеньер, те, кто здесь несколько разбирается в таких вещах и принимает во внимание, с одной стороны, благоволение, питаемое его святейшеством к своим родственникам, ⁵ и, с другой стороны, то, что сеньор император сможет найти много других способов, более пригодных для устройства своих дел и учреждения собора для реформы церкви, чем быть схизматиком, предполагают, что тот и другой станут вскоре добрыми друзьями и что упомянутый собор перенесут если не в Триент, то в такое место, что этим можно будет удовлетвориться. Мы уже три дня ожидаем, что его святейшество должен сюда прислать, как он снова обещал, бреве об отсрочке этого собора, а также о том, чтобы прислали трех наиболее достойных на этом соборе прелатов, каковые должны поддержать перенос [собора] из Триента сюда, ⁶ но видно все-таки, что его святейшество не принимает решения по этому вопросу, и полагают, что он хочет знать ответ, который вы дадите ему по поводу того, о чем монсеньер кардинал де Гиз договорился с ним; а также, может статься, от императора придет такой ответ, какового он (т. е. папа,— Ред.) желает. Ему кажется, что у него нет никакого повода для спешки, ибо, как он узнал от указанного сеньора кардинала Сфондрато, сеньор император не делает никаких приготовлений для прибытия в Италию и он (т. е. папа, — Ред.) не ожидает, чтобы тот (т. е. император, — Ред.) что-либо против него предпринял. Поскольку, монсеньер, я уверен, что вы весьма точно осведомлены о германских делах, а также о том, что происходит в Риме, я буду краток в этих вопросах; но, возвращаясь к нашей Болонье, где находится господин кардинал Морони, легат и правитель от имени его святейшества, [скажу], что он приказал схватить и бросить в подземную тюрьму одно духовное лицо, богатого дворянина, состоящего в родстве со знатными домами этого города, по имени мессир Франческо Бонио, а вместе с ним графа Батисто Раннуччо, одного из сорока правителей этого города, весьма предприимчивого человека; за графа Джорджо Манцолло он взял залог в двенадцать тысяч дукатов, так как тот болен и находится в своем доме. Кроме того, он приказал по повелению его святейшества взять все их имущество и все бумаги. С другой стороны, граф Фелиппе де Пеполи и сеньор Джулиано Чезарино направились в Рим, что заставляет подозревать, что его святейшество опасался некоего нового переворота в этом городе. Говорят, что герцог Флорентийский оказал помощь в этом деле; как бы то ни было, он сделал вид, что хочет набрать некоторое количество солдат, как я уже вам сообщал. Кроме того, во дворце и у ворот этого города поставили хорошую стражу и дали ряд других приказов относительно ношения оружия и частных сборищ, о чем вы, очевидно, уже знаете из писем, написанных вам господами д'Юрфе и де Лопиталем. Что же касается дона Диего, то он еще в Сиене, и возможно, что курьер, только что прибывший из Германии, задержит его отъезд в Милан. Я также узнал, что маркиза де Масса находится в сильном страхе, как бы генуэзцы по приказу императора не отрубили голову ее сыну. Что касается сеньора Пьетро Корсо, каковой, как нас здесь уверяют, заключен в тюрьму, я думаю, монсеньер, что вам будет нетрудно его освободить, ибо он не является подданным сеньора императора, а генуэзцы побоятся нанести -оскорбление королю. У нас нет здесь никаких новостей, о которых вас не известили бы из Рима, Пьемонта и Германии самым верным способом; тем не менее, монсеньер, я не перестану прилагать все возможные для меня усилия к тому, чтобы исправно сообщать вам обо всем, что здесь произойдет, и это, надеюсь, будет вам приятно, ибо единственное мое желание — служить вам. Заверяю вас, что буду неукоснительно повиноваться вам, в каком бы деле вы ни захотели меня использовать, и вовсе не для того, чтобы показаться более усердным слугой, чем другие. Я уверен, монсеньер, что вы примете это с хорошей стороны, как от вашего преданнейшего и нижайшего слуги, который будет всю свою жизнь молить бога о вашем благополучии и здравии, нижайше умоляя вас рассчитывать на него. Написано в Болонье, 25-го дня февраля 1547.

Ваш нижайший и покорнейший слуга

Собственноручная подпись: Клод Додьё.

[На обороте 403-го листа: Монсеньору коннетаблю Франции.

Другой рукой XVI в.: Господин Реннский, XXV февраля 1547 г.]

Т. 9, лл. 402-403

Комментарии

1. Т. е. 20 февраля.

2. Т. е. 21 февраля.

3. Речь идет о соборе в Болонье.

4. Имеются в виду прелаты, оставшиеся в Триенте.

5. Речь идет о членах дома Фарнезе.

6. Т. е. в Болонью.