Французский город XIV – первой половины XV в., несмотря на корпоративную замкнутость и сложную внешнеполитическую обстановку, оставался сравнительно благоприятной средой для накопления денежных капиталов, которые складывались в сфере торговли, ростовщичества и эксплуатации государственного аппарата.

Средневековое сословие горожан активно принимало участие в управлении государством в качестве бюрократии. Французское бюргерство рано ощутило преимущества государственной службы перед рискованными торгово-промышленными предприятиями. Годы Столетней войны, снизившие торгово-ремесленную активность, выдвинули государственную службу на первый план. Эксплуатация государственного аппарата и особенно его финансовых органов составляла одну из специфических черт развития французского бюргерства в XIV – XV вв.

Стремление бюргерства к государственным должностям поощрялось короной, видевшей в этом неисчерпаемый источник обогащения. Государственный долг имел тенденцию к росту, превратившись в XVI в. в один из факторов первоначального накопления.

Окончание Столетней войны способствовало возобновлению процесса политической централизации, ускорившей утверждение абсолютной монархии. Послевоенное возрождение и экономический подъем в конце XV в. обусловили возможность возникновения в XVI в. капиталистического уклада.

Однако общая неблагоприятная ситуация, связанная с длительной войной, не могла не отразиться на ходе основных социально-экономических процессов, обусловив своеобразие в проявлении закономерностей, присущих этой эпохе.

Таким образом, не претендуя на исчерпывающее освещение проблем социально-экономического развития Франции XIV – XV вв., это локальное исследование позволяет поставить вопрос об основных направлениях социально-экономического развития Франции первой половины XV в.

Вместе с тем имеющийся конкретный материал поднимает вопрос о закономерности некоторых явлений в масштабе общеевропейском. Это, прежде всего, касается характера купеческого предпринимательства и сущности торговых компаний XIV – XV вв.

В книге рассматривается деятельность торговой компании Жака Кёра, ее организация, функции и основные направления активности: внешняя и внутренняя торговля, горное и оружейное предприятия и землевладение, а также уделяется внимание государственной деятельности королевского казначея.

Буржский купец Жак Кёр, бывший на службе французского короля Карла VII в качестве личного секретаря и казначея, известен как один из первых королевских финансистов и богачей Франции XV в.

Выходец из семьи богатого торговца мехами Жак Кёр (1395/96–1456) начал свою деятельность при дворе Карла VII с должности интенданта. Быстро продвигаясь по служебной лестнице, предприимчивый купец немногим более чем за десять лет сделал блестящую карьеру.

Пользуясь большими должностными привилегиями, он успешно сочетал активную государственную деятельность с торговлей и предпринимательством, с финансовыми операциями и землевладением.

В 1451 г. в апогее своей славы казначей Карла VII был арестован. За антигосударственную деятельность суд приговорил Жака Кёра к публичному покаянию и изгнанию из Франции.

Конкретное исследование социально-экономического развития Франции XIV – XV вв. сопряжено с большими трудностями, вызванными ограниченностью источниковедческой базы и локальным характером документов. В средневековой истории Франции этот период менее всего представлен в источниках. Поэтому живейший интерес историков вызвала публикация досье прокурора Жана Дове по делу об имуществе казначея Карла VII Жака Кёра, осуществленная в 1952 г. французским исследователем Мишелем Молла [18] (Своеобразие документов, включенных в публикацию М. Молла, их несомненная ценность при ограниченности источников по этому периоду в целом позволили автору дать переводы некоторых материалов, которые составили приложение к основному тексту исследования (см. раздел «Приложение»). Эти обстоятельства определили и внутреннюю структуру и придали некоторую биографичность изложения материалов предлагаемой читателю работы. В связи с этим справочно-библиографический аппарат данной книги представляет собой перечень исследований, источников и литературы как отечественных, так и зарубежных, помещенный в разделе «Библиография». В тексте данного исследования при ссылке на ту или иную публикацию по интересующей тематике номер труда по списку раздела «Библиография» дан (как и в самом тексте) полужирным, ссылка на том – курсивом, а перечень страниц – шрифтом основного текста исследования. Ссылка заключена в квадратные скобки [ ].). Полная публикация этого материала была сделана впервые, хотя отдельные фрагменты из досье публиковались и ранее (Кроме досье Жана Дове о деятельности Жака Кёра было известно из публикаций П. Клемана, Ж. Дю Фрес де Бокура и других. П. Клеманом [79] были опубликованы: донесения Жака Кёра о делах в Италии, булла римского папы Евгения IV о торговле казначея Карла VII в Леванте, послание римского папы Николая V о помиловании Жака Кёра, справка парижских адвокатов об организации судебного процесса над ним, грамоты Карла VII о помиловании бывшего советника и его компаньонов и другие. Ж. Дю Фрес де Бокуром [66] были собраны интересные документы о дипломатических миссиях Жака Кёра, т. е. материалы главным образом о государственной деятельности Жака Кёра и о судебном процессе.).

Жан Дове фиксировал каждый свой шаг в течение четырех лет (1453 – 1457) судебного разбирательства, поэтому в донесении встречаются указания на участие прокурора в ассамблеях штатов Лангедока (1454, 1456), в выборах епископа и прочих событиях политической жизни Франции, что придает официальным документам живой характер.

Досье было составлено потомственным королевским советником и прокурором. Впервые имя Жана Дове (1400 – 1471) упоминалось в 1431 г. в документах о французском посольстве на Базельском соборе. В 1442 г. Карл VII назначил Жана Дове генеральным прокурором фиска, а затем сделал его генеральным прокурором Парламента Парижа, поручив ему завершить дело Жака Кёра.

Заинтересованность короны в конфискации имущества казначея нашла отражение в исполнительской деятельности одного из ревностных служителей королевского правосудия и фиска. Активность прокурора по выявлению и изъятию имущества осужденного, а также по взысканию долгов не оставляет сомнения в достоверности досье.

Инвентарные описи составлялись на местах. Поиски материалов приводили Жана Дове в Тур, Блуа, Орлеан, Париж, Руан, в Берри, Лангр, Лангедок, Лион, в Лионне и Божоле. Повсюду прокурор проводил опросы свидетелей и устраивал аукционы, которым придавалось большее значение, чем возврату долгов (взыскание последних осложняли неоднократные отсрочки и получение сумм, видимо, не было делом реальным).

Большой и интересный материал дают свидетельские показания. Перед Жаном Дове прошло более ста человек. Эти сведения расширяют представление о деятельности Жака Кёра и его торговых агентов, хотя неизбежно грешат неточностями.

Своеобразие этого источника как документа по социально-экономической истории создает определенные трудности в восстановлении картины как торговой, так, и особенно, предпринимательной деятельности компании.

В материалах досье отсутствуют торговые книги и отчеты об управлении рудниками, хотя имеются сведения о том, что эти формы отчетности использовались компанией. Жан Дове столкнулся с явным нежеланием выдавать секреты и тонкости деятельности компании, что свидетельствовало о мошенническом характере операций последней. Королевский прокурор был вынужден ограничиться сведениями о примерной величине денежного капитала осужденного и подвергнуть конфискации часть его имущества.

Но для короны было вполне достаточно конфискации найденного имущества, а для судебного разбирательства хватило имевшейся информации о злоупотреблениях. В этой связи досье может служить памятником французского судопроизводства середины XV в.

Дело об имуществе Жака Кёра вызывалось чисто фискальными интересами короны. Миссия Жана Дове завершала судебный процесс. Приговор был вынесен. Поэтому, когда по ходу дела о конфискации имущества вскрывались новые весьма существенные стороны незаконной деятельности королевского казначея, то они не находили должной оценки у прокурора и не могли отразиться на содержании уже вынесенного приговора. Так, не получили нужной оценки серьезные правонарушения, какими были расхищение королевского гардероба и присвоение налоговых сумм, нашедшие документальное подтверждение в досье. Процедура изъятия имущества не требовала доказательства виновности подсудимого, хотя независимо от этого способствовала обоснованию законности осуждения Жака Кёра.

Досье Жана Дове, несмотря на посвященность конкретному явлению, поднимает один из существенных для социально-экономического развития Франции первой половины XV в. вопросов о типичности деятельности торговой компании и фигуры Жака Кёра, позволяя видеть в них характерное явление. Процедура розыска и востребования имущества и долгов позволила вскрыть деятельность широкого круга бюргерства: налоговых сборщиков, купцов и ремесленников, бывших так или иначе связанными с торговой компанией Жака Кёра и занимавшихся деятельностью, аналогичной активности королевского казначея, но в меньшем масштабе.

Следует отметить, что досье Жана Дове далеко не единственный источник о деятельности Жака Кёра. По свидетельству М. Молла значительная часть рукописного материала находится во французских и других архивах и ждет публикации [18, 1, XVIII–XX].

В 1951 г. К. Маринеску [121] и в 1961 г. А. Лапером [108] были опубликованы письма арагонского короля Альфонса V королю Наварры относительно торговли с Францией и финансовых дел с Жаком Кёром.

В серии известных документов о деятельности Жака Кёра особое место занимают хроники и мемуары Тома Базена, Матье де Куси, Жака дю Клерка, служивших при дворе герцога Бургундского [24]. Современники казначея Карла VII давали высокую оценку деятельности Жака Кёра, его заслугам перед Францией, обвиняя французского короля в расправе над невиновным.

Упомянутые документы и нарративный материал дополняют характеристику деятельности торговой компании Жака Кёра и, следовательно, дают возможность шире представить картину социально-экономического положения Франции в первой половине XV в., которая тем не менее еще отнюдь не исчерпана

Известная исключительность Жака Кёра отодвигала на второй план закономерность его появления и главное – феодальную природу деятельности.

Для историков XIX – начала XX в. от О. Тьерри [57] и до А. Пиренна [131] Жак Кёр являлся олицетворением буржуазии, носителем капиталистических отношений. Его якобы буржуазная сущность противопоставлялась феодальной природе королевской власти.

Под влиянием концепции О. Тьерри об успехах и исключительной роли третьего сословия подобная интерпретация деятельности Жака Кёра заняла определенное место в историографии XIX в.

Среди работ этого времени наибольшего внимания заслуживают труды П. Клемана «Жак Кёр и Карл VII, администрация, финансы, промышленность, торговля и искусство в XV веке» [79]; Балле де Вирвиля «История Карла VII и его эпохи» [141]; Дю Фрес де Бокура «История Карла VII» [66] и другие.

В современной французской историографии в оценке Жака Кёра основополагающей остается концепция А. Пиренна, согласно которой Жак Кёр – типичный представитель третьего периода в развитии капитализма [131, 24 – 26].

Более обоснованную оценку деятельности Жака Кёра можно найти у М. Молла, автора публикации досье по делу Жака Кёра. Оставаясь на позициях А. Пиренна в определении сущности бюргерства и городского патрициата, М. Молла [123] делает ряд интересных и верных наблюдений. В одной из статей, посвященных непосредственно Жаку Кёру, французский историк, ставя вопрос о типичности этой фигуры для Франции и Западной Европы, пишет о формировании в это время типа патриция – предпринимателя, представителем которого во Франции был Жак Кёр. По его мнению, в Жаке Кёре в наиболее классической форме были воплощены черты социально-экономического и политического развития французской буржуазии XV века [123, 184].

Сравнивая французского дельца с итальянскими, М. Молла справедливо выделяет общность их происхождения, профессионального и интеллектуального формирования, а также общность сферы деятельности: дела, службу, земельную собственность, отмечая разницу, которая, по его мнению, заключалась в характере государственной службы французского бюргера [123, 193–194]. Кроме того, в качестве отличия отмечается примитивность методов деятельности торговой компании Жака Кёра и отсутствие в последней четкой структуры [123, 194].

Вместе с тем в оценке Жака Кёра М. Молла не избежал известной тенденциозности, присущей французской историографии. В статье ставится вопрос о роли Жака Кёра в развитии европейской экономической мысли. В программе рационального использования государственных доходов, предложенной Карлу VII его казначеем, М. Молла видит заслугу королевского финансиста в развитии европейской экономической мысли, что представляется явным преувеличением значимости этого проекта.

Таким образом, анализируя специальную литературу о Жаке Кёре, следует подчеркнуть, что оценка этой фигуры не претерпела существенных изменений на протяжении по крайней мере столетия, хотя в подходе к изучению последней обнаружилось стремление рассматривать ее как явление социально-экономическое.

Связь конкретного вопроса о деятельности Жака Кёра с проблемами социально-экономического развития Франции первой половины XV в. определяет актуальность этого вопроса в современной историографии.

Социально-экономическое развитие Западной Европы XIV – XV вв. представляет одну из насущных проблем современной историографии, так как затрагивает вопрос о закономерности смены общественно-экономических формаций. Эпоха начала ломки феодального способа производства и генезиса капитализма выдвинула на первый план одну из самых распространенных в современной зарубежной историографии концепцию так называемого «кризиса» феодализма XIV– XV вв. [70; 103; 112; 113].

По мнению большинства зарубежных историков, благоприятная конъюнктура непрерывного развития XI – XIII вв. сменилась депрессией, которая характеризовалась упадком ремесла и торговли, сокращением сельскохозяйственного производства, убылью населения, финансовым кризисом, войнами, социальными движениями и т. д. При всей спорности вопросов о хронологических рамках, о причинах и следствиях наблюдаемых явлений принципиальная оценка последних как показателей «кризиса» феодальной системы, как процесса, разрушившего старую социально-экономическую и политическую структуру со стороны зарубежных историков сомнению не подвергается. Что касается причин «кризиса», то в качестве таковых приводятся политические катастрофы, демографические взрывы и прочее. Так, в работе «Кризис общества: сеньоры и крестьяне Борделе во время Столетней войны» Р. Бутрюш доказывает, что решающей причиной кризиса феодальной системы во Франции в XIV – первой половине XV в. была политическая катастрофа – Столетняя война [70, 436–441].

Проблема «кризиса» XIV–XV вв. представляет научную важность, так как она затрагивает вопрос о поворотном пункте в истории феодальной общественно-экономической формации. XIV – XV вв. явились переходом к более высокой стадии феодализма, достигшей кульминации с возникновением централизованных абсолютистских государств. Трудность проблемы «кризиса» в сложности социально-экономических явлений XIV – XV вв., вызванных бурным развитием товарно-денежных отношений, которые обусловили трансформацию феодальной системы. Конкретные исследования социально-экономического развития стран Западной Европы XIV – XV вв., прежде всего Англии, дают основание для констатации кризиса сеньориальной системы эксплуатации, барского хозяйства в это время, но отнюдь не феодального способа производства в целом (см. например, труды: Е. А. Косминского «Были ли XIV и XV века временем упадка европейской экономики? [32]; М. А. Барга «О так называемом «кризисе феодализма» в XIV–XV веках» [25]). Необоснованность этой концепции для Англии XIV – XV вв. ставит вопрос о том, насколько правомерен вывод о кризисе феодализма для других стран Западной Европы, в частности для Франции.

Если говорить о разработанности вопросов социально-экономического развития Франции в этот период во французской литературе, то для вывода о «кризисе» нет достаточных оснований.

Основополагающей в решении вопроса о происхождении городского патрициата остается концепция А. Пиренна об определяющей роли торгово-ростовщического капитала и купечества в генезисе капитализма. Как известно, в работе «Периоды социальной истории капитализма» [131] А. Пиренн подразделил экономическую историю стран Западной Европы на несколько периодов, каждому из которых соответствовал свой тип «капиталистов». Критерием в определении этих периодов, согласно этой концепции, были формы организации торговли, характер финансовых операций и инвестиции денежного капитала, а также социально-политическая роль «капиталистов». А. Пиренн отрицал преемственность между так называемыми капиталистами разных периодов. «Каждый класс капиталистов, – писал он, – сначала вдохновляется прогрессивным и новаторским духом, но по мере того, как его деятельность упрочивается в определенном порядке, он становится консервативным и сдает свои позиции новому классу» и т. д. [131, 24].

Согласно концепции бельгийского ученого, история средневекового общества XI – XV вв. подразделялась на четыре периода. Формы организации торговли – торговые компании и банки, социальный состав городского патрициата, его социально-политическая роль и характер инвестиций позволили ему выделить XV в. в третий период в развитии капитализма.

Городской патрициат XV в. таким образом выделялся в особый тип капиталистов – дельцов [131, 24].

Несмотря на ошибочность исходных позиций предлагаемой концепции и неверную оценку, данную социально-экономическому развитию феодального общества XI–XV вв., следует отметить справедливо подчеркнутую эволюцию форм организации торговли, финансовых операций и социальную трансформацию средневекового города. Перспективность такого исследования составляет несомненную заслугу А. Пиренна и его школы.

Известным отступлением от теории А. Пиренна является реакционная по своей сути концепция аббата Ж. Летокуа [115], А. Сэйу [136], Р. Лопеса [118] и других. Представители патрицианско-дворянского направления в историографии происхождения патрициата противопоставляют теории А. Пиренна [115, 48], идею о примате дворянского элемента в генезисе городского патрициата и, следовательно, вывод о дворянской землевладельческой природе бюргерства (подробнее по этому вопросу см. статью С. М. Стама «Об одном реакционном течении в современной французской историографии средневекового города и о проблеме городского патрициата». Сб. «Средние века», вып. 25, 1964, стр. 299 – 310).

Как правило, преимущественному анализу и модернизации в оценке подвергается средиземноморская торговля южнофранцузских городов, давшая пример высокого уровня развития и разнообразных форм организации.

Меньше внимания уделяется разработке корпоративного ремесла. После работы А. Гурона о ремесле Южной Франции [99] трудно назвать еще столь фундаментальную работу. Заслуживает внимания работа Р. Гандилона об экономической политике Людовика XI, дающая довольно полную картину экономического развития Франции во второй половине XV в. [95].

Недостаточно разработан в литературе вопрос о французских промыслах, в частности о горнометаллургических, развитие которых привело к возникновению одной из ранних французских мануфактур. В работах, как правило, характеризуется состояние горнометал-лургических промыслов, начиная с XVI в., т. е. с ранней мануфактурной организации (Б. Жиль [98], П. Дестрей [85], Т. Левенвиль [116] и другие).

В связи с этим привлекает внимание одна из последних работ (1964) немецкого историка А. Лаубе о горном деле и металлургии во Франции в середине XV в. [110]. А. Лаубе анализирует характер производства на лионских рудниках цветных металлов в период с 1455 по 1456 г., когда французской короной была предпринята попытка организовать в Лионне казенное горнометал-лургическое предприятие. Отмечая масштаб производства и использования наемного труда, автор, по нашему мнению, необоснованно подчеркивает капиталистический характер этого предприятия. В качестве благоприятного фактора, содействовавшего как развитию горнометаллургического производства, так и превращению его в мануфактуру, А. Лаубе выделяет политику короны, оставляя в стороне другие, не менее существенные моменты, как-то: технический уровень производства, характер используемого наемного труда и, наконец, целенаправленность этого предприятия.

Указанные проблемы занимают одно из ведущих мест в советской историографии. Как уже отмечалось, конкретные исследования по истории Англии позволили принципиально решить вопрос о характере «кризиса» XIV–XV вв. в условиях Англии и поставить вопрос об особенностях этого периода для других европейских государств.

Исследование социально-экономического развития Франции в работах М. М. Себенцовой [44, 45, 46], Н. П. Фрейберга [58], Н. В. Ревуненковой [49], Л. А. Горбачевой [28], В. Н. Шошина [60], Г. М. Тушиной [54; 55; 56] и других свидетельствуют о прогрессивном развитии французской экономики в XIV – XV вв., исключающем на этом этапе возможность кризиса феодальной системы в целом. В то же время XIV–XV вв. не были для Франции таким рубежом, как для Англии, так как трансформация феодальной системы под воздействием товарно-денежных отношений началась здесь в XIII в.

Следует подчеркнуть, что вопросы социально-экономического развития Франции XIV –XV вв. еще нуждаются в более полном освещении. Наличие пробелов в изучении как города, так и деревни в период Столетней войны лишает возможности делать обобщения об уровне социально-экономического развития, присущем этой эпохе, – о степени разложения феодальных отношений и подготовке предпосылок для возникновения новых социально-экономических отношений.

Одним из малоосвещенных в исследовании социально-экономического развития Франции XIV – XV вв. остается вопрос о торговых компаниях.

Впервые вопрос о характере торговых компаний, как известно, был поставлен в монографии В. И. Рутенбурга «Очерк из истории раннего капитализма в Италии» [41]. Дискуссия, развернувшаяся по вопросам, затронутым в этой монографии, вызвала интерес к истории торговых компаний средневековья. За последние годы историография торговых компаний стала существенно полнее и шире, о чем свидетельствуют монографии Некрасова [36], В. В. Штокмар [61], статьи Е. В. Кузнецова [33], М. М. Ябровой [63] и других.

Очевидно, не только для Южной Германии, но и для Англии, итальянских городов и Франции были характерны два типа компаний: преимущественно с кредитно-финансовыми и торговыми функциями и такие, в деятельности которых определенное место занимало промышленное предпринимательство.

В этой связи возникает вопрос: какова роль французских компании и какое место они занимали во французской экономике XIV–XV вв.? Г. М. Тушина в статьях, посвященных средиземноморской торговле южнофранцузских городов в XIII –XIV вв. [54; 55; 56], приходит к выводам о разнообразных формах организации этой торговли, среди которых преобладала коменда, и о складывании крупных денежных капиталов в сфере этой торговли и ростовщических операций, связанных с ней. Автор считает, что южнофранцузские города в своей торговой активности мало отставали от итальянских торговых партнеров, уступая им в масштабе деятельности и в величине денежного капитала. Последнее обстоятельство обусловило преимущественное распространение в этот период такой формы организации торговли, какой была коменда, а не торговая компания.

Исследование деятельности торговой компании Жака Кёра представляет попытку продолжить разработку вопроса о торговых компаниях в первой половине XV в., тем более, что французские компании еще не были предметом специального изучения в советской исторической литературе.

Торговая компания Жака Кёра при дворе Карла VII Являлась одной из крупнейших во Франции и в Европе первой половины XV в. Ее деятельность служила интересам французской короны, укрепляя престиж и могущество королевской власти в преддверии абсолютизма.

Кроме того, существование торговой компании Жака Кёра было показателем тенденции роста торгового капитала во Франции в первой половине XV в. Активная деятельность компании способствовала складыванию внутреннего рынка и международных торговых связей, что в конечном итоге создавало условия для становления новых общественно-экономических отношений.

Дальнейшая разработка вопроса о французских торговых компаниях позволит сделать выводы о степени интенсивности роста этих торговых объединений, об их особенностях и роли, что, несомненно, расширит наши представления о генезисе капитализма во Франции.

Текст воспроизведен по изданию: К истории купеческого капитала во Франции в XV веке (Жак Кёр и его деятельность). М. МГУ. 1977

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.