|
||||||||
|
||||||||
|
Главная | Поиск по алфавиту | А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я |
||||||||
|
||||||||
|
|||||||||||||||||||||||||
ПРОЦЕСС ЖАННЫ Д'АРКМАТЕРИАЛЫ ИНКВИЗИЦИОННОГО ПРОЦЕССА[Ординарный процесс] Часть 4 ДАЛЬНЕЙШЕЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО И ПЕРВЫЙ ПРИГОВОР Среда, 23 мая Далее, в следующую за тем среду, 23 мая. Когда мы, означенные судьи, заседали в трибунале, Жанна была приведена и предстала пред нами в палате Руанского замка, близ места своего заточения; [при сем] присутствовали преподобные отцы – монсеньеры епископы Теруанский (93) и Нуайонский (94), а также сеньоры и магистры Жан де Шатийон (21), архидиакон Эврё, Жан Бопер (8), Никола Миди (102), Гийом Эрар (42), Пьер Морис (101) – доктора священной теологии; Андре Маргери (97), лиценциат законов, и Никола де Вандре (127), лиценциат декретов, – архидиаконы и каноники Руанской церкви. Мы велели изложить оной Жанне те пункты, по коим, согласно постановлению Факультетов теологии и декретов Парижского Университета, она впала в ошибку и заблуждение, а также [указали ей на] нарушения, преступления и заблуждения, кои, согласно тому же постановлению, были выявлены по каждому пункту. Мы велели обратиться к ней с увещанием, дабы она пожелала отступиться от оных нарушений и заблуждений, исправиться и образумиться, а также подчиниться исправлению и суду нашей святой Церкви, – о чем более подробно сказано в приведенной ниже грамоте, изложенной тогда оной Жанне по-французски мэтром Пьером Морисом (101), каноником Руанской церкви, преславным доктором священной теологии. [211] 2-е увещание (грамота Пьера Мориса) Следует содержание сей грамоты I Во-первых, Жанна, ты сказала, что с той поры, когда тебе исполнилось 13 лет или около того, ты удостоилась откровений и явлений ангелов и святых Екатерины и Маргариты, коих ты постоянно видела своими телесными очами; они говорили с тобой; они часто с тобой говорят и сказали тебе многое, о чем полнее сообщается в записях твоего процесса. Но по сему пункту надо сказать, что клирики Парижского Университета, а также и другие [ученые лица] рассмотрели род сих откровений и явлений, – их цель, суть, [а также] происхождение особы, [коей они предназначались], – и рассмотрев все, что следовало, они сказали, что либо речь идет о лживых, тлетворных и пагубных выдумках, либо же подобные откровения и явления являются колдовством и исходят от духов злых и дьявольских. II Далее, ты сказала, что твоему королю был знак, благодаря коему он узнал, что ты послана Богом, а именно, благодаря тому, что святой Михаил, в окружении множества ангелов, из коих одни были с крыльями, а другие – с коронами, и меж коими находились святые Екатерина и Маргарита, пришел к тебе в город Шато-Шинон, и там все вместе с тобой направились по лестнице замка в покои твоего короля, пред коим склонился ангел, несший корону. А однажды ты сказала, что когда твоему королю был сей знак, он был в одиночестве; в другой же раз ты сказала, что названная корона, каковую ты зовешь знаком, была вручена архиепископу Реймсскому, каковой вручил ее твоему королю в присутствии многочисленных принцев и сеньоров, коих ты перечислила. По сему пункту клирики говорят, что сие не является правдоподобным, но представляет собой самонадеянную, тлетворную, пагубную ложь, вымысел и посягательство на чин ангельский. III Далее, ты сказала, что узнаешь ангелов и святых по благому совету, укреплению и наставлению, кои они тебе даровали, и потому, что они назвали себя тебе и приветствовали тебя; кроме того, ты веришь столь же крепко, сколь и в исповедание Христово, в то, что тебе являлся именно святой Михаил и что его деяния и речи – благи. По сему пункту клирики говорят, что сих знаков не достаточно для того, чтобы распознать оных ангелов и святых, и что ты выказала безрассудное легковерие и сделала необдуманные заявления; и кроме того, в отношении сравнения, кое ты приводишь, а именно, о веровании столь же крепком, etc., – ты заблуждаешься в вероисповедальных вопросах. IV Далее, ты сказала, что пребываешь в уверенности относительно любого из грядущих событий, а также их вероятного хода, и что ты распознавала сокрытые [212] вещи; ты также узнала людей, коих никогда прежде не видела, и сие – от голосов святых Екатерины и Маргариты. По сему пункту клирики говорят, что в сих утверждениях содержатся суеверие, прорицательство, самонадеянность и пустое тщеславие. V Далее, ты сказала, что по велению Бога и ему в угоду носила и постоянно носишь мужское платье; и поскольку тебе было повеление Божье носить сие платье, ты надела короткую тунику, пурпуэн, шоссы, скрепленные множеством шнурков; ты носишь также волосы, остриженные в кружок над ушами, не оставляя на себе ничего, что подтверждает и обозначает женский пол, за исключением того, чем тебя наделила природа; и ты часто получала в сем платье таинство евхаристии; и хотя тебя многократно предупреждали, чтобы ты его оставила, тем не менее, ты не пожелала сего сделать, говоря, что предпочтешь скорее умереть, чем оставить сие платье, если только на то не будет веления Божьего; и что если бы ты все еще пребывала в сем платье среди других своих сторонников, – сие было бы одним из величайших благ для Франции. Ты говоришь также, что ни за что не принесешь клятву не носить более сего платья и оружия; и обо всем том ты говоришь, что поступила хорошо и по велению Божьему. По сему пункту клирики говорят, что ты хулишь и отвергаешься Бога в его таинствах; ты нарушаешь божественный закон, Святое Писание и законы канонические; ты неверно мыслишь и заблуждаешься в исповедальных вопросах; ты похваляешься всуе и подозреваешься в идолопоклонстве, а также в том, что посвятила себя саму и свои одежды [дьяволу], в подражание язычникам. VI Далее, ты сказала, что часто ставила в посланиях имена ИИСУС МАРИЯ и крест, – в знак того, чтобы те, кому ты писала, не совершали бы указанного в послании. В других же посланиях ты похвалялась, что велишь перебить всех, кто не покорится, и что [таким образом] наверняка увидят, у кого высшее право от Бога небесного; и часто ты говорила, будто не совершила ничего иначе, как по велению Божьему. По сему пункту клирики говорят, что ты злодейка, мошенница, мятежница, жестоко алчущая крови людской, подстрекающая к тирании, приписывающая Богу дурные повеления и откровения. VII Далее, ты сказала, что из-за своих голосов, кои были тебе в 17 лет, ты против воли родителей, оттого чуть не лишившихся рассудка, покинула отчий дом; ты пошла к Роберу де Бодрикуру, каковой, по твоему настоянию, дал тебе мужское платье и меч, а также неких людей, дабы они проводили тебя к твоему королю; и когда ты явилась к оному [королю], ты сказала ему, что пришла сокрушить его противников; ты пообещала ему, что утвердишь его в великом господстве, что он одержит победу над своими противниками и что Бог послал тебя ради сего. Ты говоришь также, что поступила тогда хорошо, повинуясь Богу и по откровению. [213] По сему пункту клирики говорят, что ты была нечестива по отношению к своим родителям; ты нарушила завет Божий о почитании родителей, ты смутьянка, богохульница, заблуждающаяся в вероисповедальных вопросах, и ты дала дерзостное и безрассудное обещание. VIII Далее, ты сказала, что совершенно добровольно спрыгнула с башни Боревуар, предпочтя скорее умереть, чем быть преданной в руки англичан и пережить разгром Компьени; и хотя святые Екатерина и Маргарита запретили тебе спрыгивать, ты, однако, не смогла сдержаться; и хотя в сем заключался также и великий грех оскорбления сих святых, ты, однако, узнала от голосов, что Бог тебе его отпустил, после того как в том исповедалась. По сему пункту клирики говорят, что сие было малодушием, ведущим к отчаянию, то есть к самоубийству; ты также высказала дерзостное и безрассудное утверждение об отпущении твоего греха, кое, как ты полагаешь, было тобою получено, и ты неверно судишь о свободе человеческой воли. IX Далее, ты сказала, что святые Екатерина и Маргарита пообещали препроводить тебя в рай, если только ты сохранишь свою девственность, каковую ты им обетовала и пообещала; и в том ты так же уверена, как если бы уже пребывала во славе блаженных; ты не считаешь, что совершила какой-либо смертный грех и тебе кажется, что если бы ты пребывала в смертном грехе, то святые не посещали бы тебя ежедневно, как они делают [ныне]. По сему пункту клирики говорят, что сим ты высказала утверждение дерзостное и безрассудное, а также пагубную ложь. Сие противоречит тому, что ты говорила ранее. Кроме того, ты неверно мыслишь о католической вере. X Далее, ты сказала, будто хорошо знаешь, что Бог любит неких ныне здравствующих людей более, чем тебя саму, и что ты узнала сие из откровения от святых Екатерины и Маргариты; а равно, что сии святые говорят по-французски, а не по-английски, поскольку они не на стороне англичан; и с тех пор, как ты узнала, что голоса держат сторону твоего короля, ты не любила бургиньонов. По сему пункту клирики говорят, что речь идет об утверждении безрассудном и дерзостном, о суеверном прорицательстве, кощунстве по отношению к святым Екатерине и Маргарите, а также о нарушении заповеди любви к ближнему. XI Далее, ты сказала, что много раз выказывала благоговение тем, кого зовешь святым Михаилом, святыми Екатериной и Маргаритой, преклоняя колени, снимая головной убор, целуя землю, по коей они ступали и обетуя им свою девственность, и что ты также целовала и обнимала оных святых и вызывала их; а равно, ты доверилась их указаниям с первого же дня, когда они пришли к тебе, и не спросила совета ни у кюре, ни у другого священника; и тем не менее, [214] вера твоя в то, что сии голоса исходят от Бога, столь же крепка, как вера в Христа и в то, что Господь Наш Иисус Христос пострадал [за нас]. Помимо того, ты сказала, что если какой-то злой дух явится тебе под видом святого Михаила, ты легко сумеешь его распознать и отличить. Ты сказала также, что по собственному почину поклялась не выдавать знака, данного твоему королю, и в конце добавила: если не будет на то веления Божьего. По сему пункту клирики говорят, что ты, помыслив, будто [действительно] имеешь откровения и видения, – каковыми ты их описала и каковыми похвалялась, – являешься идолопоклонницей, вызывающей демонов и заблуждающейся в вероисповедальных вопросах; ты высказываешь безрассудные утверждения и принесла [ранее] недозволительную клятву. XII Далее, ты сказала, что если Церковь пожелает, чтобы ты совершила [нечто] противное повелению, кое, по твоим словам, тебе [дано] от Бога, – ты сего ни за что не сделаешь; и что ты хорошо знаешь, будто все рассматриваемое в ходе твоего процесса сделано по велению Божьему и тебе никак нельзя поступать иначе; и ты не желаешь положиться в сем ни на суд Церкви, пребывающей на земле, ни на суд кого-либо из людей, но лишь на суд одного Бога. Ты говоришь, кроме того, что давала сии ответы не самовольно, но по велению Божьему, несмотря на то, что догмат о Единой святой католической Церкви etc., был разъяснен тебе многократно и всякий христианин должен препоручить все свои речи и поступки [суду] воинствующей Церкви, особенно в вопросе об откровениях и тому подобных вещах. По сему пункту клирики говорят, что ты являешься схизматичкой, неверно мыслящей в отношении единства и авторитета Церкви, отступницей от истинной веры и до сих пор упорствующей в своих заблуждениях. Итак, после того, как сии утверждения были изложены и объявлены Жанне, вместе с богословскими оценками, кои дал им Парижский Университет, [Жанна] была предупреждена тем же доктором, также по-французски, что ей следует серьезно поразмыслить о своих речах и поступках и особенно по поводу последней статьи; и он говорил с нею таким образом: «Жанна, дражайшая подруга, ныне, в завершение вашего процесса, настало время хорошенько взвесить то, что было сказано; ибо вы были четырехкратно увещаны, и вас вновь, с величайшим усердием, прилюдно увещают монсеньер епископ Бовеский, монсеньер викарий инквизитора и другие, посланные от их имени, доктора. Они увещают вас из почтения к Богу, во имя веры и закона Иисуса Христа, а также ради очищения совести, для умиротворения поднявшегося возмущения и во спасение вашей души и тела. Хотя в то же время вам было сообщено о великом вреде, каковой понесут ваша душа и тело, если вы не исправите и не измените к лучшему себя и свои речи, препоручая себя и доверяя деяния свои суду Церкви; вы, однако, до сих пор не пожелали о том и помыслить. И хотя собранными против вас уликами многие судьи могли бы уже удовлетвориться, означенные монсеньеры судьи, тем не менее, добиваясь спасения как души вашей, так и тела, отослали утверждения ваши Парижскому [215] Университету, – светочу всех наук и искоренителю заблуждений, – дабы он изучил их. По получении его заключений, монсеньеры судьи велели, с вышеупомянутой целью, провести для вас повторное увещание, обращая ваше внимание на вменяемые вам в вину заблуждения, возмутительные деяния и прочие нарушения и прося, побуждая и заклиная вас лоном (entrailles) Господа Нашего Иисуса Христа, пожелавшего претерпеть столь жестокую смерть во искупление рода человеческого, исправить свои речи и подчиниться суду Церкви, как следует и надлежит поступать всякому верующему. И сие [делается], дабы вы не допустили, чтобы вас отделили от Господа Иисуса Христа, сотворившего вас, и дабы вы причастились славы его; дабы вы отказались избрать путь вечного проклятия вместе с врагами Божьими, кои вседневно норовят смущать людей, принимая подчас облик Христа, ангела или святых, называясь и представляясь таковыми, – как о том вполне подробно сообщается в житиях Отцов [церкви] и в Писаниях. Вот почему не верьте в подобные явления; более того, отриньте всецело веру или представление, кои были у вас в отношении сего, и внемлите речам и мнениям Парижского Университета и других докторов, кои ведают законы Божьи и Священное Писание. Им кажется, что не следует верить ни оным видениям, ни каким-либо [иным] диковинным явлениям или новизне запретной, – разве что по авторитету Священного Писания или по достаточному знамению или чуду. У вас нет ни того, ни другого; но вы безрассудно поверили таким вещам, не обратившись ко Господу с благочестивым молением, дабы он заверил вас относительно того, и не обратились в дальнейшем к какому-либо прелату или иной ученой церковной особе, каковая могла бы вас просветить, а меж тем, вы должны были бы сие сделать, учитывая ваше положение и простоту вашего разумения. И выслушайте пример: если бы король ваш своею властью доверил вам охрану некой крепости, наказав, чтобы вы не принимали никого, кто бы ни явился. И вот, некто скажет, что пришел по воле короля. Если только он не доставит грамот или иного верного знака, вы не должны будете ни верить ему, ни принимать его. Так, когда господь Наш Иисус Христос, возносясь на небо, доверил управление своей Церковью блаженному апостолу Петру и его преемникам, он запретил ей отныне принимать приходящих от Его имени, если сие не доказано ничем иным, кроме их собственных утверждений. Несомненно, вы не должны были бы верить тем, кто, по вашим словам, пришел именно так; и мы не должны верить в вас, поскольку Бог велит обратное 1. Во-первых, Жанна, вы должны рассудить, что если во владениях вашего короля, когда вы там пребывали, появился бы некий рыцарь, или кто-либо иной, рожденный в его землях и ему подвластный, говоря: «Я не стану повиноваться королю и не подчинюсь ни ему, ни его служителям», – разве вы не сказали бы, что его следует осудить? Что же вы скажете о себе, рожденной, благодаря таинству крещения, в вере Христовой и сделанной дочерью Церкви и супругой Христа, если вы не повинуетесь служителям Христовым, то есть прелатам Церкви? Какое суждение вынесете вы о себе самой? Я молю вас, прекратите ваши речи, если вы любите Бога, создателя вашего, драгоценного вашего супруга, а также стремитесь к спасению вашему, и покоритесь Церкви, вверяя себя ее суду. Знайте, что если вы так не поступите и будете упорствовать в сем заблуждении, [216] душа ваша будет обречена на казнь вечную и вечные терзания; а что до тела, то я сильно опасаюсь, как бы дело не дошло до [его] погибели. Пусть вас не сдерживает страх перед людской молвой или пустой стыд, каковой, быть может, останавливает вас, поскольку прежде вы уже побывали у людей в великом почете и теперь боитесь его потерять, поступив, как я говорю. На деле же следует предпочесть славу Божью и спасение как тела вашего, так и души. И все сие погибнет, если вы не сделаете того, что я говорю, поскольку вы таким образом отделяете себя от Церкви и веры, каковую обетовали при святом крещении; вы отделяете власть Божью от Церкви, а ведь Церковь властью Божьей и духом его ведома, движима и управляема. Он даже сказал прелатам Церкви: «Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается» 2. Так, не желая подчиниться Церкви, вы, на самом деле, от нее отступаетесь; и не желая подчиняться ей, вы не подчиняетесь Богу и заблуждаетесь в отношении догмата о Единой святой Церкви, – той Церкви, о коей вам было недавно в достаточной мере разъяснено, [а именно,] что она такое и откуда берет свою власть. Учитывая же сие, я, от лица ваших судей, монсеньера Бовеского и монсеньера викария инквизитора, из почтения к страстям Создателя вашего и стремясь ко спасению души вашей и тела, предостерегаю вас, молю и побуждаю исправиться и очиститься от всего вышеупомянутого и возвратиться на путь истины, покоряясь Церкви, препоручая себя ее суду и решению относительно вышесказанного. Поступая так, вы спасете душу свою и, как я думаю, избавите тело свое от смерти; но если вы того не сделаете и будете упорствовать, знайте, что ваша душа поглотится бездною (s’englotira dans la damnation); что же до уничтожения тела вашего, то я боюсь, что сие возможно. От чего Иисус Христос да благоволит вас уберечь». После того, как оная Жанна была таким образом увещана и выслушала сии поучения, она в ответ сказала так: «Что до моих речей и поступков, о коих я говорила в ходе процесса, я на них полагаюсь и на них настаиваю». Далее, спрошенная, не считает ли она, что обязана препоручить свои речи и поступки воинствующей Церкви или кому-либо иному, помимо Бога, ответила: «Я желаю остаться с тем, что всегда говорила и чего придерживалась на процессе». Далее, она сказала, что если бы была уже приговорена к казни и увидела, что пламя зажжено, поленья приготовлены, а палач или тот, кто должен будет зажечь костер, готов сие сделать, и если б сама [уже] была в огне, – то и тогда не сказала бы ничего иного и отстаивала бы то, о чем сказала на процессе, до самой смерти. Затем мы, означенные судьи, спросили у обвинителя и у оной женщины, желают ли они сказать что-либо еще. Они ответили, что им нечего более сказать. И мы приступили тогда к завершению дела, согласно тексту грамоты, каковую мы, названный епископ, держали в руках и содержание коей следует далее 3: «Итак, поскольку мы являемся правомочными в сем деле судьями, а также поскольку сие необходимо, мы полагаем и объявляем себя правомочными [судьями], так как вы, на наш взгляд, отказались [от всякого нового утверждения]. Мы завершаем сие дело. По завершении [прений], мы предписываем вам завтра выслушать, как будет оглашено веление права, а также наш приговор по данному делу. [И сие будет нами совершено], дабы продвинуться далее [217] и продолжить процесс, как того потребуют право и разум. При сем присутствовали: брат Изамбар де Ла Пьер (70), мессир Матье Ле Батёр, священники, и Луи Орсель 4, – клирики Руанского, Лондонского и Нуайонского диоцезов и вызванные для того свидетели». Четверг, 24 мая и первый приговор Далее, в тот же год, в четверг после праздника Пятидесятницы, 24 мая, Мы, означенные судьи, отправились с утра на площадь, что на кладбище аббатства Сент-Уэн, и оная Жанна находилась там, пред нами, на помосте, или амвоне. Прежде всего, мы велели преславному мэтру Гийому Эрару (42), доктору священной теологии, произнести торжественную проповедь во спасительное увещание оной Жанны, а также для всего народа, присутствовавшего там в великом множестве. При сем также присутствовали преподобнейший отец во Христе, Генрих, дозволением Божьим первосвященник святейшей римской Церкви, в сане кардинала Сент-Эвсебийского, прозванный в народе Кардиналом Англии (7); преподобные отцы во Христе, монсеньеры епископы Теруанский (93), Нуайонский (94), Норвичский (3), монсеньеры аббаты св. Троицы в Фекане (38), св. Уэна в Руане (83), Жюмьежа (86), Бэн-Хеллоуина (52), Кормея (10), Мон-Сен-Мишеля (64), Мортемера (60), Прео (109); приоры Лонгвилль-Жиффара (103) и Сен-Ло в Руане (73); магистры Жан де Шатийон (21), Жан Бопер (8), Никола Миди (102), Морис дю Кенэ (37), Гийом Ле Буше (72), Жан Ле Февр (77), Пьер Удан (62), Пьер Морис (101), Жан Фушье (50); Уильям Хейтон (59), Никола Купкен (26), Тома де Курселль (27), Рауль Ле Соваж (88), Ришар де Груше (56), Пьер Минье (105), Жан Пигаш (113), бакалавры теологии; Рауль Руссель (118), доктор обоих прав, Жан Герэн (57), доктор канонического права; Никола де Вандре (127), Жан Пэншон (114), Жан Ле Ду (75), Робер Ле Барбье (71) – лиценциаты канонического права; Андре Маргери (97), Жан Алепе (2) – лиценциаты гражданского права; Обер Морель (107), Жан Коломбель (23), Жан Дюшмэн (33) – лиценциаты канонического права, и многие другие. Оный доктор начал свою проповедь, выбрав темой слово Божье, записанное в гл. XV от Иоанна: «Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе» 5. Затем он торжественно развил [сию мысль], говоря о том, что всем католикам надлежит пребывать на истинной лозе нашей святой матери Церкви, посаженной в землю десницей Христовой; он показал, что Жанна, по причине многочисленных заблуждений и преступлений, отделилась от единства оной святой матери Церкви и что она многократно смущала христианский люд; он увещал и побудил ее, а также весь народ, [примкнуть] к спасительным учениям. По завершении сей проповеди, оный доктор обратил к Жанне такие слова: «Вот – монсеньеры судьи, кои много раз просили у вас и требовали препоручить все ваши речи и поступки [суду] нашей святой матери Церкви, объясняя вам и указывая, что в ваших речах и поступках имеется многое, что, по мнению судей, дурно и лживо». [217] На что Жанна сказала: «Я вам отвечу. Что касается подчинения Церкви, – я им по сему пункту ответила: пусть [показания] обо всем мною сказанном или совершенном отошлют в Рим, нашему сеньору Суверенному Понтифику, на коего, как и на Бога, я прежде всего полагаюсь. А что до моих слов и деяний, – я все совершила от Бога». Далее она сказала, что ответственность за свои поступки и слова не возлагает ни на кого другого – ни на короля, ни на прочих; и если есть [на ней] какая-то вина, то сие – [вина] ее собственная, а не кого-то другого. Спрошенная, желает ли она отречься от всех своих речей и поступков, кои были осуждены клириками, ответила: «Я уповаю на Бога и нашего сеньора папу». И ей было сказано, что сего недостаточно 6 и что папа слишком далеко, чтобы за ним идти; а также, что церковные чины (ordinaires) являются законными судьями, каждый в своем диоцезе, и, таким образом, необходимо, чтобы она уповала на нашу святую матерь Церковь и согласилась с тем, что говорят клирики и опытные в сих вещах люди, а также с тем, что они постановили в отношении ее речей и поступков. И о том она была увещана нами не менее трех раз. Затем, поскольку оная женщина не желала сказать ничего иного, мы, означенный епископ, приступили к оглашению нашего окончательного приговора 7. Когда мы прочли основную его часть, оная Жанна заговорила и сказала, что желает последовать всему, что прикажет Церковь, и что мы, судьи, пожелаем сказать и установить, говоря, что во всем покорится нашему повелению. И она многократно повторила, что поскольку, по словам служителей церкви, явления и откровения, каковые, по ее утверждениям, она имела, не следует отстаивать и каковым не стоит верить, она не желает их отстаивать, но во всем уповает на нашу святую матерь Церковь и на нас, судей. Тогда, в присутствии и на виду у многочисленного скопления духовенства и народа, она произнесла и огласила свое отречение, согласно грамоте, прочитанной ей и составленной по-французски. Содержание сей грамоты, каковую она сама огласила и подписала, следует ниже. Отречение Жанны 8 «Всякий, кто впал в заблуждение и ошибку по вопросам христианской веры, а затем, милостью Божьей, вернулся к свету истины и воссоединился с нашей святой матерью Церковью, должен величайте остерегаться, как бы враг адский снова не увлек его к заблуждению и не обрек на проклятье. По сей причине я, Жанна, прозванная в народе Девицей, ничтожная грешница, познав глубину заблуждений, в коих пребывала, и, милостью Божьей, вновь обратившись к нашей святой матери Церкви, дабы видели, что не из притворства, но от чистого сердца и добровольно я к ней обратилась, признаю, что тяжко согрешила, ибо лживо притворялась, будто имею откровения и явления от Бога, ангелов и святой Екатерины и святой Маргариты. Я также соблазняла других [людей], выказывая безрассудное легковерие, и творила суеверные [219] прорицательства, кощунствуя в отношении Бога и его святых, преступая божественный закон, Священное Писание и каноническое право, вопреки естественной скромности нося распутное, постыдное и непристойное платье и волосы, остриженные в кружок на мужской лад, а также, по великой надменности и вопреки всякому женскому приличию, носила оружие, жестоко алча пролития крови людской. Я говорила, что совершила все сие по велению Бога, вышеназванных ангелов и святых и что совершив сие, я поступила хорошо и вовсе не оступилась, отвергаясь Бога и его таинств, разжигая соблазны, предаваясь идолопоклонству, поклоняясь злым духам и их вызывая. Признаюсь также, что я была схизматичкой и всячески заблуждалась в вопросах веры. От чистого сердца и без притворства, по милости Господа Нашего, вернувшись на путь истины, благодаря святому поучению и доброму совету как от вас, так и от посланных мне вами докторов и магистров, я проклинаю и отвергаю сии преступления и заблуждения, полностью от них отрекаюсь, отказываюсь и отступаюсь. И в отношении всего вышесказанного, я всецело вверяю себя исправлению, распоряжению, наставлению и решению нашей святой матери Церкви и вашего доброго правосудия. Я также даю обет, клянусь и обещаю монсеньеру святому Петру, князю апостолов, святому отцу нашему Римскому папе, его викарию, и его преемникам, а также вам, монсеньеры, – преподобный отец во Боге, монсеньер епископ Бовеский, и святой отец, брат Жан Ле Мэтр, викарий монсеньера инквизитора по делам веры, – мои судьи, – что ни по чьему-либо побуждению, ни как-либо иначе я не вернусь более к оным заблуждениям, от коих Господу Нашему угодно было меня освободить и избавить; но я всегда пребуду в единении с нашей святой матерью Церковью и в покорности нашему святому отцу Римскому папе. И сие я говорю, утверждаю и в сем клянусь Богом всемогущим и сим святым Евангелием. И в ознаменование сего я собственноручно подписала сию грамоту. Подписано: Жанна +» 9. Далее следует содержание оного отречения, составленного на латыни «Всякий раз, когда око духа человеческого, по наущению божественного милосердия 10, возвращается из глубокой пучины заблуждений к чистому свету истины, следует с особой предусмотрительностью позаботиться о том, чтобы виновник заблуждения не бросился на тех, кто вернулся в единое лоно нашей святой матери Церкви, и не вверг их снова в прежнее нечестие. Вот почему я, Жанна, прозванная в народе Девицей, ничтожная грешница, познав глубину заблуждений, в коих пребывала, словно бы в темнице и в оковах, и, милостью Божьей, вновь вернувшись в единое лоно нашей святой матери Церкви, дабы видели, что не из притворства, но от чистого сердца и добровольно я к ней обратилась, признаю, что тяжко согрешила, ибо лживо притворялась, будто имею откровения и явления от Бога, ангелов и святой Екатерины и святой Маргариты, а также соблазняла других [людей], выказывая [220] безрассудное легковерие, и творила суеверные прорицательства, кощунствуя в отношении Бога и его святых, преступая божественный закон, Священное Писание и каноническое право, вопреки естественной скромности носила распутное, постыдное и непристойное платье и волосы, остриженные в кружок на мужской лад, а также, по великой надменности и вопреки всякому женскому приличию, носила оружие, жестоко алча пролития крови людской. Я говорила, что совершила все сие по велению Бога, вышеназванных ангелов и святых и что, совершив сие, я поступила хорошо и вовсе не оступилась, отвергаясь Бога и его таинств, разжигая соблазны и предаваясь идолопоклонству, поклоняясь злым духам и их вызывая, а также впадая во грех схизмы и многочисленные заблуждения в вопросах веры. С праведным сердцем, чистотой душевной и верой непритворной, будучи, по милости Господней, наставлена на путь истины святым поучением и советом докторов и магистров, посланных ко мне по вашему приказу, я проклинаю, отвергаю все сии преступления, отрекаюсь и отступаю от них. И в отношении сказанного я всецело вверяю себя распоряжению, исправлению, наставлению и решению нашей святой матери Церкви и вашего правосудия. И я обетую, клянусь, обязуюсь и обещаю блаженному Петру, князю апостолов, и нашему святому отцу, нынешнему папе, а также его викарию, преемникам и вам, преподобный отец во Христе, монсеньер Пьер, епископ Бовеский, и святой отец, мэтр Жан Ле Мэтр, викарий монсеньера инквизитора по делам ереси, – моим судьям, – что никогда ни по чьему-либо совету, ни как-либо иначе не вернусь к сим вещам, от коих, по милости Искупителя нашего, меня освобождающей, я была избавлена, но всегда буду пребывать в лоне католической Церкви и общине римского понтифика. И сие я утверждаю [, клянясь] Богом всемогущим и сим святым Божьим Евангелием». Наконец, после того как судьи получили ее отречение, о чем говорилось выше, мы, означенный епископ, огласили наш окончательный приговор такими словами: Приговор по отречении «Во имя Господа, аминь. Все пастыри Церкви, кои горячо желают проявить честное радение о стаде Господнем, должны с еще большей бдительностью и упорством стараться всячески противостоять опасностям, чинимым коварным источником заблуждений, коль скоро он стремится многочисленными уловками и злобными обманами испортить овец Христовых, особенно в сие опасное время, когда, по пророчеству приговора апостольского, многие лжепророки, несущие пагубные и ложные учения, приидут в мир 11 . Они своими многоликими и чуждыми истинами могли бы отвратить верующих от Христа, если бы наша святая матерь Церковь, опираясь на непорочное учение и законы канонические, не старалась с усерднейшим радением отринуть их порочные измышления. [221] Вот почему ты, Жанна, прозванная в народе Девицей, была за премногочисленные опасные преступления вызвана в суд для процесса по делам веры и [предстала] пред нами, законными в сем деле судьями, – Пьером, милостью Божьей епископом Бовеским, и братом Жаном Ле Мэтром, каковой является в сем городе и диоцезе викарием преславного доктора, мэтра Жана Граврана, инквизитора по делам ереси в королевстве Французском, и направлен им особо для сего дела. Из чего следует, что рассмотрев и тщательно изучив твой процесс в целом и все, что было в ходе него записано, а особенно данные тобою ответы, признания и показания; и учитывая превосходное (trees insigne) решение магистров Факультетов теологии и декретов Парижского Университета, и сверх того, – всего Университета в целом, а также [богословские оценки и постановления], вынесенные многочисленными прелатами, докторами и знатоками как теологии, так и канонического и гражданского права в сем городе Руане и в других местах, в отношении твоих показаний, речей и поступков, мы вынесли вердикт. Проведя совещание и тщательно обсудив, рассмотрев и изучив с деятельными ревнителями христианской веры то, что в сих пунктах по праву заслуживает рассмотрения и изучения и что можем и должны принять к сведению как мы сами, так и всякий, кто судит по справедливости, [мы постановляем следующее]: Имея пред взором своим Христа и славу истинной веры, дабы суд наш исходил от лица Господа, мы говорим и постановляем, что ты совершила весьма тяжкое преступление, ибо лживо измышляла откровения и божественные явления, соблазняла ближнего [своего], предавшись безрассудному легковерию, суеверным прорицательствам, хулению Бога и святых, а также преступала закон, Священное Писание и установления канонические, отвергаясь Бога в его таинствах, разжигая соблазны, отступаясь от веры, впадая во грех схизмы и постоянно заблуждаясь по вопросам веры. Но поскольку ты, после весьма частых милостивых увещаний и долгих отлагательств, возвратилась наконец, с помощью Божьей, в единое лоно нашей святой матери Церкви и собственными устами, с сердцем покаянным и верой, как мы думаем, непритворной, отказалась от своих заблуждений, кои были осуждены в прилюдной проповеди и от коих, как и от прочей ереси, ты сама громогласно, в согласии с церковными законами, отреклась, мы освобождаем тебя данной грамотой от пут отлучения, кои тебя стесняли, – [однако, лишь] если ты действительно возвращаешься к Церкви с праведным сердцем и верой непритворной и будешь блюсти то, что мы тебе предписали и предпишем. Однако, поскольку ты, как было сказано, совершила дерзостное преступление против Бога и святой Церкви, мы окончательно приговариваем тебя нести спасительное покаяние в вечном заточении, на хлебе страдания и воде скорби, дабы ты оплакала совершенное тобой и впредь не совершала ничего, что следовало бы оплакать 12; при сем мы оставляем за собой [право на] нашу милость и смягчение [приговора]». [222] В тот же четверг, после полудня Далее, в тот же четверг, после полудня, Мы, брат Жан Ле Мэтр (81), означенный викарий, в присутствии мессиров и магистров Никола Миди (102), Никола Луазелёра (92),Тома де Курселля (27) и брата Изамбара де Ла Пьера (70), вместе с некоторыми другими, направились в темницу, где находилась тогда Жанна. Мы, вместе с присутствовавшими, сообщили ей, что Бог явил ей в тот день великую милость, а также что служители Церкви обошлись с нею весьма милосердно, приняв ее, по милости и милосердию нашей святой матери Церкви; вот почему оной Жанне следует смиренно покориться и подчиниться приговору и повелению судей и служителей Церкви, а также полностью оставить свои заблуждения и прежние вымыслы и никоим образом к ним не возвращаться. Ей сообщили, что если она вернется к таковым [заблуждениям], Церковь более ее не примет, но покинет окончательно 13. Кроме того, ей сказали оставить мужское платье и надеть женское, как было приказано Церковью. Оная Жанна ответила, что охотно наденет сие женское платье и во всем подчинится и покорится служителям Церкви. И она надела предоставленное ей женское платье, тотчас же сняв мужское; сверх того, она пожелала и допустила, чтобы волосы, кои она носила остриженными в кружок, были обриты и удалены. Комментарии 1. В данном случае весьма показателен выбор Пьером Морисом конкретного пояснительного образца (exemplum). Желая быть понятным Жанне, он ссылается на нравственные категории и социальные нормы, относящиеся скорее не к третьему сословию, к которому она принадлежала по происхождению, а к сословию воинскому, с которым он ее невольно ассоциирует. Возможно, именно этот удачный ход произвел в сознании Жанны столь желанный для судьей эффект и спровоцировал днем позже ее знаменитое отречение на кладбище Сент-Уэн. 2. Лука, 10, 16. 3. Здесь мы видим пример применения процессуальной нормы conclusio in causa. Это оглашаемая судьями декларация о том, что прения окончены и стороны отказались от всякого нового утверждения. 4. Два этих персонажа в других известных источниках не упоминаются. 5. Иоанн, 15, 4. 6. Настойчивость судей вполне обоснована. Процессуальный кодекс судов инквизиции предусматривал возможность так называемого недостаточного сознания. Оно имело место, когда обвиняемый признавал часть поступков и речей, которые ставились ему в вину, но отрицал другие, установленные тем не менее судопроизводством или являющиеся таковыми по мнению инквизитора. 7. Этот приговор помещен в конце материалов процесса. 8. Речь идет о так называемого сильном отречении (abjuratio de vehementi), которое должен был произнести человек, сильно подозреваемый в ереси. Из показаний Тома де Курселля на процессе реабилитации ясно, что составителем грамоты об отречении был Никола де Вандре. 9. Из показаний руанский судей на процессе реабилитации известно, что Жанна поставила под грамотой об отречении знак креста. В ходе руанского процесса Жанна призналась, что имела обыкновение ставить такой опознавательный знак на посланиях, содержавших заведомо ложные сведения, дабы адресат не исполнил написанного. Некоторые исследователи полагают, что Жанна неспроста поставила такой же знак на грамоте отречения, тем более что Гийом Маншон, секретарь руанского трибунала, видел, как она улыбнулась при этом. Однако, возможны, и другие объяснения. К моменту увещания на кладбище Сент-Уэн Жанна была слишком истощена – как физически, так и психологически, – чтобы тщательно выводить на бумаге свою подпись. Она научилась писать свое имя лишь зимой 1430 г., а в заточении, безусловно, ни разу не брала в руки пера, поэтому вряд ли она была в состоянии расписаться разборчиво. Наконец, надо учесть, что у нее не было к тому ни малейшей охоты: многие свидетели в ходе процесса реабилитации говорят о том, что Жанна вообще плохо понимала смысл прочитанной ей грамоты отречения. 10. Все начальные строки грамоты практически повторяют текст гл. IX из Декрета Грациана «Juramentum a scismate redeuntium». 11. Иоанн, 4,1; Марк, 13, 22; Мат. 24, 11. 12. Согласно нормам процессуальной практики судов инквизиции (Безьерский собор 1246 г., инструкции инквизиторам), карающий церковный судья всегда вправе изменить и смягчить свой приговор в зависимости от дальнейшего поведения осужденного. 13. В манускрипте U, текст которого, в целом, не расходится с этим, отсутствует упоминание о предостережении насчет возможного рецидива ереси, сделанного в этот день или же 29 мая в начале заседания. (пер. А. Б. Скакальской)
|
