ПРОЦЕСС ЖАННЫ Д'АРК

МАТЕРИАЛЫ ИНКВИЗИЦИОННОГО ПРОЦЕССА

[Ординарный процесс]

Часть 3

КОНСУЛЬТАЦИИ ТЕОЛОГОВ И ЦЕРКОВНЫХ ЮРИСТОВ

И вначале шестнадцать докторов ¹ и шесть лиценциатов и бакалавров священной теологии высказались, как означено в грамоте, содержание коей следует:

«Во имя Господа, аминь. Из данной публичной грамоты да будет всем ясно и известно, что в год Господень 1431, 9 индикта, в 14 год понтификата святейшего нашего отца во Христе и господина, монсеньера Мартина V, божественным провидением папы ², пред нами, публичными нотариусами и нижеподписавшимися свидетелями, лично предстали преподобные отцы и сеньоры, а также почтенные и достойные особы, монсеньеры и магистры: Эрар Эмангар (41), председатель, Жан Бопер (8), Гийом Ле Буше (72), Жак де Турен (124), Никола Миди (102), Пьер де Миже (103), приор Лонгвилля, Морис дю Кенэ (37), Жан де Ниба (111), Пьер де Удан (62), Жан Ле Февр (77), Пьер Морис (101), монсеньер аббат Мортемера (60), Жерар Фёйе (47), Ричард Прати (11б) и Джон Карпентер (20) – профессора священной теологии; Уильям Хейтон (59), бакалавр теологии, Рауль Ле Соваж (88), лиценциат теологии, так же, как и Никола де Купкен (26), Изамбар де Ла Пьер (70) и Тома де Курселль (27) – также бакалавры теологии, и Никола де Луазелёр (92), магистр искусств.

Они сказали, что преподобный отец во Христе, монсеньер епископ Бовеский, и брат Жан Ле Мэтр (81), викарий преславного доктора мэтра Жана Граврана, инквизитора по делам ереси в королевстве Французском, – судьи в процессе по делам веры, каковой пред ними ведется, – обратились к [163] названным сеньорам и магистрам, и к каждому из них в отдельности, как сие указано в грамоте, содержание коей начинается так: «Мы, Пьер, etc. – Следуют статьи etc. – Некая женщина etc.». Получив оный запрос о привлечении [к суду], вышеупомянутые доктора и магистры, как и подобает, тщательно и многократно обсудили и рассмотрели его содержание. Затем, принимая во внимание, что, по их словам, всякому профессору священной теологии следует, в согласии с судебными правилами, давать благой совет прелатам Церкви и инквизиторам по делам ереси каждый раз, когда те попросят о том во благо веры, – итак, учитывая сие и желая повиноваться оным монсеньерам и их требованиям по мере сил своих, а также по долгу служения своего и по воле Божьей, они, прежде всего, заявили следующее. Получив, как сообщалось выше, от монсеньеров судей многократные и настойчивые призывы, – как письменные, так и устные, – и желая удовлетворить их требования, они намерены постановить по сему вопросу то, что, на их взгляд, будет соответствовать Священному Писанию, учениям святых и церковным законам, имея пред взором своим лишь Бога и истину веры. Кроме того, они торжественно заявили, что все свои слова и решения, – как в сем вопросе, так и в всех прочих, – они отдают на изучение, исправление и всяческий суд римской Церкви, а также всем, кто по праву может и должен рассматривать, исправлять и подвергать суду их высказывания ныне и в дальнейшем. [Сие заявление также] сопровождалось прочими торжественными заявлениями, принятыми в подобных случаях и составленными в наилучшем виде».

Огласив сие заявление, оные доктора и магистры высказали нижеследующее.

«После того как речи и деяния сей особы были тщательно изучены и меж собой сопоставлены, а также [после того как] были подвергнуты оценке ее происхождение, род ее видений и откровений, равно как и цели, суть и обстоятельства всего, что содержится в названных статьях процесса и указано выше, мы говорим следующее. Следует думать, что явления и откровения, коими она похваляется и кои, как утверждает, имеет от Бога через ангелов и святых, отнюдь не были [посланы] от Бога, оных ангелов и святых, но являлись скорее наваждением вымысла человеческого либо исходили от злого духа, и сия женщина не располагала знаками, достаточными, чтобы тому верить и о том знать; в названных статьях содержится и представлена заведомая ложь [в целом], отдельные неправдоподобия, коим она с легкостью поверила, а также суеверные прорицательства, возмутительные и безбожные деяния, отдельные безрассудные, надменные, хвастливые утверждения, кощунственные по отношению к Богу и святым, нечестивые по отношению к родителям. Некоторые из них не соответствуют заповеди любви к ближнему, являются идолопоклонническими – или, по меньшей мере, представляют собой лживое наваждение, – схизматическими по отношению к единству, авторитету и могуществу Церкви, опрометчивыми и вызывающими сильное подозрение в ереси. И веря столь же твердо, как в исповедание христианское, в то, что те, кто ей являлся, были святым Михаилом, святыми Екатериной и Маргаритой и что их речи и поступки хороши, она навлекает на себя подозрения в вероисповедальном заблуждении; ибо если она полагает, что в догматы веры не следует верить тверже, чем в ее заявление о том, что ей являлись именно святой Михаил, святая Екатерина [164] и святая Маргарита и что их речи и поступки были хороши, то она заблуждается в вероисповедальных вопросах.

Кроме того, говорить, что все ее поступки, описанные в пятой статье, а также ее утверждения, содержащиеся в первой статье, по поводу неполучения таинства евхаристии в предписанное Церковью время, являются правильными – сие есть богохульство и заблуждение в вероисповедальных вопросах.

Оные доктора и магистры попросили нас, публичных нотариусов, [составить] обо всем предшествующем подлинный акт и передать его названным монсеньерам судьям.

Составлено в часовне архиепископского владения в Руане, в указанные год, индикт, месяц, день и понтификат, в присутствии достойных особ: мессира Жана де Ла Э и Жана Бартона, настоятелей Руанской церкви ³, вызванных и привлеченных для сего свидетелей.

[Подписано:] Я, Гийом Маншон (95), священник Руанского диоцеза, публичный, апостолический, имперский и архиепископской курии Руана присяжный нотариус, присутствовал при всем вышеуказанном, когда сие было сказано, сделано и совершено так, как указано, вместе с вышеозначенными нотариусом и свидетелями, и видел и слышал, что сие совершалось именно так; вот почему сей публичный акт, с точностью составленный мною собственноручно, я подписал и поставил свою обычную подпись, вместе с росписью и подписью [другого] публичного нотариуса. Г. Маншон.

И я, Гийом Колль (22), называемый иначе Буагийом, священник Руанского диоцеза, публичный апостолический и архиепископской курии Руана нотариус, а в сем деле присяжный секретарь, присутствовал при всем вышеуказанном, когда сие было сказано, сделано и совершено так, как указано, вместе с вышеупомянутыми свидетелями и нотариусом, и видел и слышал, как сие совершалось именно так; вот почему, привлеченный и вызванный для удостоверения и освидетельствования истинности вышеозначенного, я поставил свою подпись и свое обычное и принятое имя на сей грамоте, которая была таким образом верно составлена, написанная, впрочем, иной рукой. Колль».

Мэтр Дени Гастинель (53), лиценциат обоих прав, постановил следующим образом:

«Вместе с заявлениями, кои принято делать при рассмотрении вероисповедальных вопросов, отдавая сие на усмотрение монсеньеров судей и всех прочих докторов священной теологии и всех знатоков канонического и гражданского права, коими, как подобает, сие дело должно быть разъяснено, я полагаю надлежащим сказать следующее. Дело сие по сути своей порочно, сомнительно с точки зрения веры, в высшей степени ошибочно, схизматично, еретично и имеет под собой лжеучение, противное добронравию, установлению Церкви, главным церковным соборам и священным канонам, законам гражданским, человеческим или политическим, а также возмутительно, мятежно, оскорбительно по отношению к Богу, Церкви и всем верующим; тот, кто поддерживает сие [165] [лжеучение], становится его [ученым] отцом и магистром, подозрительным на предмет веры, сильно заблуждающимся, схизматиком, еретиком; если же он упорно отстаивает [еретическую] суть рассматриваемого дела – мятежником и возмутителем спокойствия. И если ярый приверженец, защищающий такое порочное и ложное учение, после того как осознает, что сие учение ошибочно и порочно, не согласится немедленно вернуться в единое лоно католической веры и отречься всенародно от лжеучения, а также, по усмотрению своего судьи, [очиститься от] въевшегося пятна ереси и совершить надлежащее искупление, то его должно предать власти светского судьи, дабы он понес кару, подобающую его преступлению. А если он желает отречься, – пусть ему окажут благодеяние отпущения, пусть ему назначат то, что принято назначать таким лицам, и пусть его заточат в темницу для совершения покаяния, питая его хлебом страдания и водой скорби, дабы он оплакал то, что сотворил и не творил в будущем того, что придется оплакивать ⁴.

[Подписано:] Д. Гастинель».

Мэтр Жан Бассе (5), лиценциат канонического права, официал Руана, постановил следующим образом:

«Я могу, преподобные отцы и господа, монсеньеры судьи, соединившиеся для сего дела по вопросам веры, столь великого, столь сложного и трудного, особенно в том, что касается предполагаемых откровений, о коих упомянуто в переданных мне вашими милостями статьях, сказать лишь самую малость, или даже ничего. Однако вместе с заявлениями, принятыми в таких делах, и [оставляя сие] на благоусмотрение сведующих людей, необходимо ныне, как мне кажется, сказать о сих статьях нижеследующее.

И прежде всего, что касается предполагаемых откровений, я говорю, что утверждения сей женщины, изложенные в сих статьях, могли бы считаться обоснованными, в том, что касается Бога, если бы оная женщина подкрепила их посредством чуда или свидетельством из Священного Писания, – из коего [, впрочем,] ничто не явствует с очевидностью. А посему речам и показаниям оной женщины о ее предполагаемых откровениях не нужно верить никоим образом. Далее, что до ее отказа от женского платья, если она все же не имела на то указания Божьего, – а так, вероятно, и было, – сие противоречит чести и достоинству женского пола и добрым нравам. Далее, не желая принимать евхаристию хотя бы раз в год, она заведомо пошла против установления и повеления Церкви. Далее, также и в том, что она никак не пожелала подчиниться суду Церкви воинствующей, она, как представляется, противоречит догмату веры о Единой святой католической Церкви.

Тем не менее, я, как и прежде, подразумеваю под сим уже высказанное мной [утверждение]:[все вышесказанное верно,] если только сии предполагаемые откровения исходят не от Бога, – как я и предполагаю. Но в том, чтобы оценить и утвердить оные и прочие предположения, я полагаюсь на суд монсеньеров теологов, чьей учености подлежит в дальнейшем вынести о том [166] решение. Что же до способа и формы ведения процесса над сей женщиной, о чем нужно высказаться, коль скоро сие доведено до моего сведения и изложено мне согласно последней главе под названием “О еретиках", в Сексте ⁵, я, хоть и недостоен и несведущ в праве, вызываюсь потрудится над тем, прилагая все усилия, в меру своего разумения.

Ваш Жан Бассе, недостойный лиценциат декретов, официал Руана, при ваканции архиепископского престола.

[Подписано:] Ж. Бассе».

Преподобный отец во Христе, монсеньер Жилль, аббат монастыря святой Троицы в Фекане (38), доктор священной теологии, постановил, сообразуясь с решением означенных сеньоров и магистров, как изложено в подписанной им собственноручно грамоте, содержание коей следует:

«Преподобный отец и преславный магистр, смиреннейшее почтение и расторопность – к вашим услугам. От вас, преподобный отец, получил я вчера, около десяти часов, послание, относительно того, вкратце, как вы, преподобный отец, и викарий инквизитора призвали докторов священной теологии, находящихся в последнее время в Руане, благоволить вынести постановление по неким статьям, касающимся вопросов веры; что и было сделано. Помимо того, ваше вышеупомянутое преподобие желает получить мое постановление по оным статьям. Но, преподобный отец и преславный магистр, после такого множества людей, коим, вероятно, не сыскать равных в мире, что может постичь мое невежество и породить мой неученый язык? Совершенно ничего. Таким образом, я присоединяюсь целиком и полностью ко мнению других и к тому, что они сообща постановили, вкупе с предварительными заявлениями и принятыми [в таких случаях] обязательствами, а также ставлю [под сим] собственноручную подпись в освидетельствование вышесказанного. Преподобный отец и преславный магистр, если я смогу чем-либо вам угодить, – прикажите, ибо для исполнения ваших повелений мне может не хватить сил, но не воли. Да благоволит Всевышний хранить ваше преподобие, согласно моему пожеланию, вместе со счастливым преумножением вашего успешного процветания. Писано в Фекане, 21 апреля.

Вашего преподобия ученик, аббат Фекана.

[Подписано:] Ж. де Фекан». [167]

Мэтр Жак Гедон (58), из ордена братьев миноритов, доктор теологии, постановил сообразно решению названных докторов и магистров, согласно собственноручно подписанной им грамоте, содержание коей следует:

«В среду, 13 апреля, предстал пред монсеньером епископом Бовеским преподобный отец, мэтр Жак Гедон, магистр теологии, из руанского монастыря Братьев Миноритов, утверждая, что он присутствовал в архиепископской часовне Руана вместе с монсеньерами теологами и магистрами сего города, собравшимися в сей часовне по поводу Жанны, именуемой в народе Девицей, дабы провести совещание по ее делу. Все они высказали один за другим свои мнения, оный мэтр Жак тоже высказался вместе с ними, и они пришли к единодушному решению; к ним в действительности присоединяется оный мэтр Жак и разделяет их мнение. И поскольку у него есть дела в ином месте, он попросил дозволения у оного сеньора [епископа] удалиться и уехать, однако, таким образом, чтобы быть готовым из послушания заниматься сим делом так часто, как ему и надлежит, а по возвращении – участвовать в сем процессе.

[Подписано:] Сие – так. Гедон».

Мэтр Жан Можье (99), руанский каноник, лиценциат канонического права, постановил сообразно решению названных докторов и магистров, как изложено в собственноручно написанной им грамоте, содержание коей следует:

«Преподобный отец, и вы, монсеньер викарий монсеньера инквизитора, благоволите узнать, если вам угодно, что я, со всем подобающим смирением и послушанием, получил вашу грамоту, ознакомился с ее содержанием и с вашими вопросами, и, сверх того, с богословскими отметками и мнением досточтимых сеньоров и магистров, именитых профессоров священной теологии, каковые, несмотря на свою многочисленность, пришли к единому приговору и постановлению, кои помогают мне ответить вам на означенные вопросы. Ибо мне кажется, что их приговор или мнение без малейших отклонений согласуется со священными канонами, с каноническими законами и с пояснениями наших докторов [церкви]. Вот почему, присоединяясь ко мнению оных монсеньеров и магистров, я сообразуюсь с ним и придерживаюсь его целиком и полностью, разделяя мнение оных монсеньеров, – со всеми, однако, оговорками, кои принято делать при составлении подобных актов.

С готовностью быть вам угодным во всем. Ж. Можье». [168]

Мэтр Жан Брюйо (12), лиценциат канонического права, кантор и каноник Руанской церкви, постановил сообразно решению названных сеньоров и магистров, как изложено в собственноручно написанной и подписанной им грамоте, содержание коей следует:

«Преподобный и святой отец, господин викарий монсеньера инквизитора по делам веры, направленный апостольским престолом в королевство Французское. Просмотрев признания и показания, переданные в письменном виде многим другим и мне, а также посовещавшись с многими знатоками и людьми, сведующими как в божественном, так и в человеческом праве и изучив книги и акты по делу женщины, о коей идет речь, я, поразмыслив о том, что может меня к сему сподвигнуть, полагаюсь на мнение оных монсеньеров и ученых магистров божественного права, более сведующих в таких вопросах и, несмотря на свою многочисленность, пришедших к согласию. [Я поступаю так,] поскольку сие мнение кажется мне соответствующим каноническому праву, и я разделяю его и присоединяюсь к нему, однако, делая принятые в таких случаях заявления.

[Подписано:] Ж. Брюйо, кантор и каноник Руана».

Мэтр Никола де Вандре (127), лиценциат канонического права, архидиакон Э и каноник Руанской церкви, постановил сообразно решению названных докторов и магистров, как изложено в подписанной им собственноручно грамоте, содержание коей следует:

«Ознакомившись с предоставленным мне решением монсеньеров и магистров, преславных докторов священной теологии, относительно показаний и признаний сей женщины, а также увидев богословские оценки, кои вы, преподобный отец, и господин викарий монсеньера инквизитора мне послали, я, со всеми обычными в подобных актах заявлениями, говорю, придерживаясь следующего. В ответ на ваши вопросы, в меру сил моих, кои Бог мне отпустил, насколько могу лучше, заключаю, что названные монсеньеры и магистры, излагая свое мнение, поступили и действовали хорошо, благочестиво и мягко; и по изучении своих книг я нашел их мнение хорошим, законным и разумным, и, сверх того, не уклоняющимся от канонических законов, но скорее с ними согласующимся. Следовательно, я, по разумению моему, должен сие мнение разделить; равняясь на оных монсеньеров и магистров, я всецело сообразуюсь ⁶ с их мнением.

[Подписано:] Ваш слуга и капеллан, Н. де Вандре». [169]

Мэтр Жилль Дешан (29), лиценциат гражданского права, канцлер и каноник Руанской церкви, постановил сообразно решению оных докторов и магистров, согласно подписанной им собственноручно грамоте, содержание коей следует:

«Преподобный Отец во Христе, и вы, монсеньер викарий преподобного монсеньера инквизитора по делам ереси (81).

В связи с некоторыми показаниями, отобранными вашими милостями и посланными мне по делу некой женщины, я прежде всего делаю и высказываю принятые в делах по вопросам веры заявления и обязательства и не желаю ничего дерзновенно утверждать, а также никоим образом не намерен посягать на божественное могущество. Я все обдумал и взвесил, в особенности же то, что вчера, в присутствии достопочтенного собрания прелатов и докторов обоих прав, ваши преподобия и монсеньер архидиякон Эврё, вами на то уполномоченный, обратились к оной Жанне с милостивым увещанием, повторным внушением и предоставили ей право выбора: вверить свои поступки и речи, отмеченные в вышеозначенных статьях [и протоколах] процесса, суду и решению вселенской Церкви, нашего сеньора суверенного понтифика, вселенскому Собору или же четырем особам, находящимся в его подчинении и относящимся к духовенству Пуатье. Сии внушения и побуждения были сделаны правильно и разумно, как мне представляется; и мне кажется, что всеми разумными способами милостивые увещания и побуждения, похвально начатые вами во славу Божью, должны быть продолжены ради спасения сей женщины. Принимая во внимание только что сказанное и данные ею ответы, а особенно то, что она не согласилась с вашими уговорами и не сделала выбор, ей предоставленный, ее ответы представляются мне сомнительными с точки зрения веры и противными добронравию и каноническим законам – по крайней мере, если я не замечу ничего иного, что могло бы свидетельствовать о возможном исправлении и улучшении ее речей, либо же при возможности более благоприятного их толкования. Хотя для более взвешенной и более ясной оценки оных показаний мне кажется необходимым уделить величайшее внимание заключениям докторов обоих прав, – как теологии, так и декретов.

Дано в год Господень 1431, 3 мая, под моей подписью, здесь поставленной.

[Подписано:] Ж. Дешан».

Мэтр Никола Каваль(17), лиценциат гражданского права, каноник Руанской церкви, постановил сообразно решению оных докторов и магистров, согласно написанной им собственноручно грамоте, содержание коей таково:

«Ознакомившись с показаниями, кои вы, преподобный отец во Христе и монсеньер епископ Бовеский, а также господин викарий монсеньера инквизитора, послали мне за подписями публичных нотариусов, приняв во внимание [170] и учитывая единодушное мнение, каковое многочисленные именитые магистры священной теологии, а также прочие [ученые мужи], предоставили вашему преподобию, я присоединяюсь к их мнению, поскольку оно, на мой взгляд, соответствует каноническим законам. Сие, однако, [оставляю] на ваше усмотрение, делая принятые в таких случаях заявления.

Ваш смиренный Никола Каваль, каноник Руанской церкви».

Мэтр Робер Ле Барбье (71), лиценциат канонического права, каноник Руанской церкви, постановил сообразно решению оных докторов и магистров, согласно подписанной его рукой грамоте, содержание коей таково:

«Рассмотрев показания сей женщины, посланные мне от вашего, мой прегрозный господин, монсеньер епископ, преподобия, и от вашей, господин викарий монсеньера инквизитора, милости, а также просмотрев целиком некоторые богословские отметки, представленные по сему делу несколькими сеньорами и магистрами, профессорами священной теологии, я, после совещания с некоторыми из них и некоторыми знатоками канонического права, полагаюсь на переданное вам мнение оных магистров теологии и ныне с ним сообразуюсь, делая, однако, заявления, принятые в делах по вопросам веры. Но, по моему слабому суждению, и если только нет иного, лучшего суждения, оные показания должны быть, во благо сего дела и для оправдания процесса, посланы матери нашей, Парижскому Университету и, особенно, факультетам теологии и декретов, дабы узнать их мнение, прежде чем вынести решение в сем деле.

[Подписано:] Ле Барбье».

Мэтр Жан Алепе (2), лиценциат гражданского права, каноник Руанской церкви, постановил сообразно решению оных сеньоров и магистров, как изложено в грамоте, [подписанной им] собственноручно, что нижеследует:

«Преподобному отцу во Христе и моему прегрозному сеньору, монсеньеру епископу Бовескому, ординарному судье в данном процессе, и вам, преподобному отцу, мэтру Жану Ле Мэтру, викарию монсеньера инквизитора, – благоговение и почтение со всею расторопностью вам в услужение.

Вы предписали мне, недостойному и [даже] в малейшем ничтожному, а затем потребовали от меня, под страхом закона, чтобы до ближайшего четверга (строжайше отводя мне срок до понедельника, 16 апреля, в год Господень 1431) я предоставил вам письменно мое постановление [о том,] являются ли заявления, содержащиеся в статьях, кои вы мне уже выслали с вашим первым повелением, или же некоторые из них, противными истинной вере или подозрительными на сей счет, противными Священному Писанию, установлениям святейшей римской Церкви и признанных ею докторов, а также каноническим [171] законам, [a кроме того,] возмутительными, дерзновенными, нарушающими общественный порядок, неправедными, плодящими преступления, противными или каким-либо образом оскорбительными для добронравия, – и что следует сказать о том на процессе по делам веры ⁷.

Я, Жан Алепе, покорный сын, хотя и не способен знать таких вещей, но дабы, однако, не показаться непокорным (чего да не случится), вместе с заявлениями, высказанными и переданными вам на письме преподобными отцами и монсеньерами магистрами, монсеньерами теологами, кои лучше меня постигли сей вопрос, я полагаю и считаю, что показания оной Жанны были оценены и квалифицированы ими правильным, подобающим и святым образом и, как мне кажется, они соответствуют каноническим законам. Вот почему я должен положиться на их мнение и желаю присоединиться к их постановлению, – что я и делаю. Впрочем, если вы уже посовещались с матерью нашей, Парижским Университетом, с факультетами теологии и декретов или с одним из них, либо если вы сие сделаете [в дальнейшем], я отнюдь не премину присоединиться к их заключениям или заключению, но напротив, скорее подчинюсь их или его (Факультетов или Факультета. – А. С.) постановлению, а также [постановлению] святой римской Церкви и Святого Вселенского собора.

[Подписано:] Ж. Алепе.»

Мэтр Жан Юло де Шатийон (21), архидиакон и каноник Эврё, доктор священной теологии, постановил сообразно решению вышеназванных сеньоров и магистров, согласно подписанной им собственноручно грамоте, содержание коей следует:

«Вместе с обычными в таких делах заявлениями, в согласии и соответствии с решением означенных профессоров священной теологии, ни в чем с оным не расходясь, я говорю, что по тщательном изучении, сопоставлении и оценке речей и деяний сей особы, а также ее происхождения, надлежит постановить следующее. Явления и откровения, коими она похваляется и кои, как утверждает, имеет от, Бога через ангелов и святых, отнюдь не были [посланы]от Бога, оных ангелов и святых, но являлись скорее наваждением вымысла человеческого либо исходили от злого духа, и сия женщина не располагала знаками, достаточными, чтобы тому верить и о том знать; в названных статьях содержится и представлена заведомая ложь [в целом], отдельные неправдоподобия, коим она с легкостью поверила, а также суеверные прорицательства, возмутительные и безбожные деяния, отдельные безрассудные, надменные, хвастливые утверждения, кощунственные по отношению к Богу и святым, нечестивые по отношению к родителям. Некоторые из них не соответствуют заповеди любви к ближнему, являются идолопоклонническими – или, по меньшей мере, представляют собой лживое наваждение, – схизматическими по отношению к единству, авторитету и могуществу Церкви, опрометчивыми и вызывающими сильное подозрение в ереси. И веря столь же твердо, как в исповедание христианское, в то, что те, кто ей являлся, были святым Михаилом, [172] святыми Екатериной и Маргаритой и что их речи и поступки хороши, она навлекает на себя подозрения в вероисповедальном заблуждении; ибо если она полагает, что в догматы веры не следует верить тверже, чем в ее заявление о том, что ей являлись именно святой Михаил, святая Екатерина и святая Маргарита и что их речи и поступки были хороши, то она заблуждается в вероисповедальных вопросах.

Кроме того, говорить, что все ее поступки, описанные в пятой статье, а также ее утверждения, содержащиеся в первой статье, по поводу неполучения таинства евхаристии в предписанное Церковью время, являются правильными – сие есть богохульство и заблуждение в вероисповедальных вопросах ⁸.

И я говорю так, вместе с означенными заявлениями и обязательствами, оставляя сие на усмотрение тех, кому надлежит наставлять уклонившихся от пути истинного. Написано мною собственноручно и [дано] за моею подписью, в освидетельствование вышесказанного, по форме, предписанной запросом.

[Подписано:] Жан де Шатийон».

Мэтр Жан де Буэг ⁹, доктор теологии, священник из Фекана, постановил следующим образом:

«Я, Жан де Буэг, в течение двадцати пяти лет магистр теологии Парижского Университета и священник почтенного монастыря Фекана, принимая во внимание вышенаписанное относительно оной женщины и [направленное] против ее речей и поступков, по тщательном их изучении и сопоставлении, а также оценив происхождение сей особы, вид ее явлений и откровений, цели, существа и обстоятельств всего вышесказанного ¹⁰... следует счесть идолопоклонницей, схизматичкой в отношении единства, авторитета и могущества Церкви и особой, впавшей в ересь, учитывая ее упорство и то, что она говорит о святом Михаиле, святых Маргарите и Екатерине, о таинстве евхаристии etc..[и] что она содеяла все по велению Божьему etc. Итак, да будет она наказана, и да свершится над ней правосудие, во славу Божью и ради возвеличивания веры.

[Подписано:] Ж. де Буэг».

Мэтр Жан Гарэн (57), доктор декретов, каноник Руанской церкви, постановил сообразно решению названных в публичном акте сеньоров и магистров, как изложено в грамоте, собственноручно им подписанной:

«Преподобный отец и сеньор, милостью Божьей епископ Бовеский, и вы, брат Жан Ле Мэтр(81), викарий инквизитора, etc.

Да будет вам известно, что я принял с почтением и благоговением некие положения, каковые вы передали мне в тетради; я просмотрел их содержимое и потрудился над оными вопросами скудным своим разумением, полагаясь в том на докторов священных канонов; затем на собрании докторов как [173] божественного, так и человеческого права и прочих многочисленных знатоков сих прав, я выслушал богословские оценки, высказанные по оным положениям и показаниям нашими досточтимыми магистрами, преславными профессорами священной теологии, особо [для того] созванными в большом числе; я сопоставил сии квалификации, сравнивая одну с другой, как полагается, [и заключил, что] они, по моему скромному суждению, никоим образом не уклоняются ни от установления святейшей римской Церкви и докторов, ею признанных, ни от канонических законов, ни как-либо иначе; напротив, они скорее соответствуют священным канонам. Вот почему, вместе с заявлениями, сделанными нашими преподобными магистрами в ходе данного процесса, а также с теми, кои доктора декретов, из коих я наиничтожнейший, обычно делают, рассматривая столь важный вопрос, я придерживаюсь мнения оных наших магистров, каковое считаю законным, разумным и, по моему скромному суждению, соответствующим учению священных канонов; в готовности сердечной спешу всегда и во всем, по мере сил своих, покориться велениям Церкви и вашим.

[Подписано:] Ваш во всем, Ж. Гарэн».

Досточтимый капитул Руана постановил таким образом:

«Вы, преподобный отец, и вы, досточтимый сеньор викарий монсеньера инквизитора по делам ереси, во благо веры просили нас, Капитул Руанской церкви, подать благой совет по неким показаниям, отобранным и извлеченным из признаний и речей некой женщины, прозванной в народе Девицей, а именно: являются ли сии показания, вполне изученные и исследованные, частично или полностью противными истинной вере etc. и как можно будет оценить их на процессе веры, о чем полнее сказано во введении к грамоте с оными показаниями. А посему, взвесив всю тяжесть сего вопроса, мы отложили свой ответ, стремясь сперва заручиться советом, решением и постановлением блистательного Парижского Университета, а особенно факультетов теологии и декретов, дабы быть в силах дать более надежный и твердый совет. Но затем мы просмотрели и тщательно обдумали постановления множества докторов священной теологии, находящихся в сем городе, и многочисленного собрания прелатов, докторов теологии и канонического права, лиценциатов обоих прав, то есть канонического и гражданского, либо одного из двух, а также прочих ученых особ, знатоков божественного и человеческого права, – [собрания,] торжественно проведенного 2 мая вами, его председателем. [В ходе сего собрания] к оной женщине были обращены весьма многочисленные кроткие и благие увещания, милосердные призывы и внушения – как вами [лично], так и преподобным отцом, монсеньером архидиаконом Эврё, преславным профессором священной теологии, особо для того назначенным вашей властью и вашим приказом, дабы во спасение души и тела сей женщины, к славе и чести Божьей и во укрепление католической веры, она изволила признать непристойность своих поступков и речей и искупить их. [Ее просили также], чтобы она, как и подобает всякому католику, препоручила свои речи и поступки суду и определению вселенской Церкви, [174] сеньора нашего Суверенного Понтифика, вселенскому Собору и прочим прелатам Церкви, коих сие может касаться, или же четырем именитым и ученым клирикам светского подчинения из земель ее сторонников, уступив в том совету докторов и прочих вышеупомянутых лиц, кои тогда присутствовали. Но оная женщина никоим образом не пожелала ни последовать, ни уступить сим справедливым увещаниям, побуждениям и милостивым внушениям, хотя их делали ей пренастойчиво и многократно, радея о спасении ее души и тела. [Напротив,] она не раз достойным порицания и пагубным образом презрела их и отринула, категорически отказываясь подчиниться установлению и суду Церкви, Суверенного Понтифика и кого-либо их вышеназванных особ, невзирая на объяснение и разъяснение ей [греховности] ее поступков и заблуждений, а так же на предостережение о вечном проклятье, коему она себя обрекает, – что было ей весьма ясно изложено.

Вот почему, вместе с обязательствами и заявлениями, принятыми в подобных делах по вопросам веры, мы, во благо оной веры, говорим нижеследующее, а именно: что постановления и богословские оценки вышеназванных докторов теологии по оным показаниям, были даны ими миролюбиво, справедливо и разумно; и мы присоединяемся к составителями [сих актов], добавляя, что обдумав и оценив оные увещания, внушения, милостивые побуждения и разъяснения, а также ответы оной женщины и ее отказы [отвечать], равно как и упорство ее души, мы полагаем, что следует признать ее еретичкой.

Составлено в нашем Капитуле, в год Господень 1431, 3 мая.

[Подписано:] Р. Геру».

Мэтры Обер Морель (107) и Жан Дюшмэн (33), лиценциаты канонического права, адвокаты курии Руанского официала, постановили таким образом:

«Вместе с заявлениями, принятыми в вопросах веры, а также отдавая себя на усмотрение наших сеньоров судей, прочих докторов священной теологии и судебных советников, в чьем ведении находится разъяснение сего вопроса, мы считаем, что должны сказать следующее.

Во-первых, что касается предполагаемых откровений, то, согласно правовым трактатам, притязания сей женщины, изложенные в оных статьях, могли бы считаться обоснованными, в том, что касается Бога, если бы оная женщина подкрепила их посредством чуда или свидетельством из Священного Писания, – из коего [, впрочем, ] ничто не явствует с очевидностью. А посему речам и показаниям оной женщины о ее предполагаемых откровениях не нужно верить никоим образом. Далее, что до ее отказа от женского платья, если она все же не имела на то указания Божьего, – а так, вероятно, и было, – сие противоречит чести и достоинству женского пола и добрым нравам ¹¹. И поскольку на сей счет она уже была должным образом предупреждена, ее, раз она презирает [сии предупреждения], надлежало и надлежит отлучить от Церкви и предать анафеме. Далее, оная женщина, если у нее нет разумной причины [поступить иначе] и совета собственного кюре, обязана получать в [175] определенное время таинство евхаристии, – самое малое, раз в год; иначе сия женщина выступает против установления и предписания Церкви. Далее, оная женщина обязана подчиниться суду воинствующей Церкви; и если, будучи о том должным образом предупреждена, она отнюдь того не сделала, то кажется, что она противится догмату веры о Единой святой католической Церкви.

Мы подразумеваем, [что все вышесказанное верно], если только сии откровения не исходят от Бога. А в том, чтобы оценить и утвердить сии откровения и предположения, а также прочие показания и притязания, мы полагаемся на суд наших сеньоров теологов, коим надлежит продолжить сие [дело].

Обдумав все сие, мы полагаем, что сие дело является сомнительным в отношении веры ¹², противным добронравию, установлениям Церкви, а также возмутительным, мятежным и заставляющим подозревать того, кто его упорно поддерживает и отстаивает, в заблуждении по вопросам веры; и посему она должна быть наказана вечным заточением, питаясь хлебом страдания и водой скорби, дабы ей оплакать то, что она совершила и не совершать более [преступлений], кои придется оплакивать; либо же ее следует подвергнуть иной чрезвычайно каре, по усмотрению наших сеньоров судей.

[Подписано:] А. Морель, Ж. Дюшмэн».

Одиннадцать адвокатов Руанской курии, из коих одни являются лиценциатами права канонического, другие – гражданского, а прочие – обоих прав, постановили следующим образом, как явствует из грамоты, составленной по сему поводу. Их имена нижеследуют:
Гийом де Ливэ (91), Пьер Карре (14), Геру Потель (115), Жоффруа дю Кротэ (35), Ришар де Со (31), Бюро де Кормей (25), Жан Ле Дус (75), Лоран дю Бюск (32), Жан Коломбель (23), Рауль Анги (4), Жан Ле Тавернье (89).
Далее следует содержание оной грамоты:

«Во имя Господа, аминь. Да будет известно всем, кто узрит данный публичный акт, что в год Господень 1431, в 9 индикт, в предпоследний день месяца апреля, в 14 год понтификата святейшего отца во Христе Господе, монсеньера Мартина V, божественным провидением папы, в часовне, или оратории, архиепископского владения в Руане собрались и присутствовали почтенные и многоопытные особы ¹³, адвокаты архиепископской курии Руана, числом одиннадцать, чьи имена и прозвания не заявлены в данной грамоте. Преподобный отец во Христе, монсеньор Пьер, милостью Божьей епископ Бовеский, и святой отец Жан Ле Мэтр (81), викарий монсеньера инквизитора, призвали их, под страхом закона, высказаться по неким статьям, каковые были переданы им от судей, и представить оным судьям на письме свои постановления до наступления ближайшего понедельника. Сие и прочее содержалось в бумаге, подписанной мессирами Гийомом Коллем (22), называемым иначе Буагийомом, и Гийомом Маншоном (95) – священниками и публичными нотариусами. При нас, публичном [176] нотариусе, и вышеозначенных свидетелях, особо для того вызванных и призванных, явились оные сеньоры адвокаты и, горя готовностью пойти навстречу и подчиниться по мере сил своих велениям монсеньеров судей, а также не желая навлечь на себя кару правосудия, но как истинные покорные сыновья [Церкви], в единодушном порыве, без всяких разногласий, высказались по сим статьям таким образом:

Препоручая себя благоусмотрению преподобных отцов и сообщества монсеньеров судей, и всех прочих, коих сие касается, хотя по такому важному и сложному вопросу, как тот, о коем идет речь в статьях, переданных нам вашими милостями, мы если и можем что-либо сказать или предоставить вам на письме, то разве что самую малость. Однако, делая принятые в таких случаях заявления, мы полагаем, что по сему вопросу надлежит сказать [следующее].

Прежде всего, относительно откровений, о коих упомянуто в оных статьях, – что утверждения сей женщины, изложенные в сих статьях, могли бы считаться обоснованными, в том, что касается Бога, если бы оная женщина подкрепила их посредством чуда или свидетельством из Священного Писания. Но поскольку она того не сделала, не следует ей верить ¹⁴. Далее, относительно отказа от женского платья и отказа вновь надеть сей наряд, нам представляется, что, во-первых, она поступила вопреки достоинству женского пола; затем, что ее можно побудить вновь надеть женское платье и что в противном случае ей следует вынести приговор об отлучении, – если только она не действовала по указанию Божьему, чего не должно предполагать. Далее, относительно того, что она, по ее словам, предпочтет скорее лишиться приобщения к христову причастию в то время, когда верующие обычно причащаются, нежели оставить мужское платье, – в сем, как кажется, она явно идет против священных законов, ибо всякий верующий обязан раз в год получать таинство евхаристии. Далее, поскольку она не желает подчиниться суду Церкви воинствующей, она, как представляется, противоречит догмату веры о Единой святой Церкви etc., a также положениям права. И мы, как уже сказали и заявили, подразумеваем [, что вышесказанное верно,] если только сии отстаиваемые ею откровения не исходят от Бога, – чему, по всей вероятности, и следует верить. Однако в том, чтобы оценить сии откровения и прочие предположения, содержащиеся в статьях процесса, и вынести по ним решение, мы полагаемся на суд наших сеньоров теологов матери нашей кормящей, Парижского Университета, учености коих подлежит более, чем разбор сих вопросов.

Оные монсеньеры адвокаты, собравшиеся в названном числе, имена и прозвания коих я, публичный нотариус, при себе сохранил, попросили меня, нижеподписавшегося публичного нотариуса, составить и отдать им одну или несколько публичных грамот обо всех вышеозначенных вопросах и каждом из них в отдельности.

Составлено в названной часовне, в утренний час, в означенные год, индикт, месяц, день и понтификат, при чем присутствовали достойные доверия особы: мессиры Пьер Кошон ¹⁵ и Симон Дави ¹⁶, – священники, присяжные нотариусы названной архиепископской курии Руана, особо для того вызванные и привлеченные свидетели.

И я, Гийом Лекра ¹⁷, священник Руанского диоцеза, публичный апостолический и имперский нотариус архиепископской курии Руана, поставленный [177] при ней для допроса свидетелей, присутствовал в означенном месте в названные день и час вместе с названными свидетелями при всем вышесказанном, пока сие, как изложено выше, говорилось и совершалось названными монсеньерами адвокатами. Я видел, слышал и записал, что сие говорилось и делалось именно так. Вот почему я поставил свою обычную роспись под сей, собственноручно мною написанной, грамотой, и, будучи вызванным и привлеченным, подписал ее в освидетельствование истинности вышесказанного. [Подписано:] Г. Лекра».

Преподобный отец во Христе, монсеньер Филибер, епископ Кутанса (106), постановил таким образом:

«Преподобному отцу во Христе Господе, монсеньеру Пьеру, милостью Божьей епископу Бове, моему дражайшему сеньору.

Преподобный отец во Христе и сеньор мой, прежде всего, препоручаю себя вам от всего сердца. Я получил послание вашего преподобия, доставленное в мое отсутствие вместе с тетрадью, содержащей исповедь и показания некой женщины, распределенные по 12 статьям и заверенные подписями трех нотариусов и королевской печатью. И, насколько я могу судить о том по оным статьям, сия женщина утверждает, будто ей явились ангелы Михаил и Гавриил со множеством [других] ангелов и святыми Екатериной и Маргаритой, и несколько раз [сие было] у некоего Древа фей; [она говорит], что прикасалась к сим святым телесно и что они ее укрепляли, и что она говорила с ними, и [делала сие] постоянно, а также пообещала оным святым хранить девственность, и что названные святые передали ей веление Божье о том, чтобы она пошла к некоему государю, каковой с ее помощью отвоюет великое владение; а также чтобы она надела и носила мужское платье, кое она надела и носит. [Она утверждает], что пошла к сему государю в сопровождении Михаила и множества ангелов и названных святых, и некий ангел дал оному королю весьма драгоценную корону. [Она говорит], что знает из откровения, будто сбежит из тюрьмы и будто французы совершат вместе с ней наипрекраснейшее деяние из тех, что когда-либо совершались во всем христианском мире; и что если бы она оставалась в мужском платье с французами, как то было до ее пленения, – сие было бы одним из высших благ, кои только могут выпасть всему Французскому королевству; и что она получит ¹⁸ от своего государя оружие, вместе с вооруженным войском. Она посылала, и даже многократно, грамоты с приказами; и иногда в них вписывалось: ИИСУС или МАРИЯ, или знак креста; она не желала [тогда], чтобы поступали так, как она приказывала; в иных же грамотах, – когда она повелевала, то сие было под страхом смерти. Она говорит также, что бросилась с высоты башни вопреки запрету святых Екатерины и Маргариты, что было великим грехом, но она, якобы, искупила его исповедью; и она знает сие из откровения; и она, однако, сбросилась, предпочитая лучше умереть, чем быть в руках своих врагов и увидеть разгром города Компьени. [Она утверждает], что предпочтет лучше умереть и не быть допущенной к святому причастию, нежели оставить мужское платье; и что она верит, будто не совершила никакого смертного [178] греха и считает себя уверенной в спасении собственной души, как если бы уже пребывала в царствии небесном. О неких событиях, всего лишь возможных, она, по ее словам, знает наверняка, как если бы видела их в действительности; более того, ей ведомо, как она утверждает, по откровениям названных святых, что Бог любит неких ныне здравствующих особ, определенных и названных поименно, более, чем любит ее саму. Помимо того, она утверждает, что выказывала благоговение святым Екатерине и Маргарите, обнажая голову, преклоняя колени и целуя землю, по коей они ступали. И говорит, что совершенно уверена в том, что оные откровения исходят от Бога, и она верит в сие так же твердо, как в католическое вероисповедание и в то, что Господь Наш Иисус претерпел [муки] ради нашего спасения; и если Церковь пожелает, чтобы она совершила что-либо вопреки данному ей повелению, она того не сделает ни за что на свете; более того, сие будет для нее невозможным; и она отлично знает, что все рассматриваемое на сем процессе исходит от Бога; она не желает полагаться в том на решение воинствующей Церкви или кого-либо из людей, но [лишь] на Бога, чью волю, особенно в отношении откровений, она всегда исполняла.

Вот, преподобный отец, что я смог кое-как выявить из названных статей, извлеченных из подлинного процесса, проведенного, по-моему, законно, ибо нельзя предположить, чтобы ваше преподобие, а также доктора и сведующие сеньоры и магистры, коих вы собрали по сему случаю, могли как бы то ни было отклониться от стези истины, особенно в сем деле. И хотя после заключения, вынесенного по сему делу наиученейшим и наиточнейшим образом, я не мог бы сказать ничего поистине существенного и весомого для сего процесса, я буду вынужден высказать вашему преподобию, кое его возбудило и учинило, свои соображения по сему поводу [и сделаю сие] наименее худшим образом, не оценивая каждое показание, поскольку вовсе не хочу казаться поучающим Минерву.

Разумеется, преподобный отец, я думаю, что сия женщина обладает изощренным умом, склонным к дурному, обуянным дьявольским влечением, обделенным благодатью Святого Духа. Действительно, если с необходимым вниманием изучить речи сей женщины, то никоим образом не удастся обнаружить в ней два признака, каковые, по свидетельству блаженного Григория ¹⁹, удостоверяют, что некое лицо исполнено благодати Святого Духа, а именно: добродетель и смирение.

Более того, ее показания выглядят в иных случаях противными католической вере и еретическими либо, по меньшей мере, сильно подозрительными на предмет ереси, – не исключая, как и прежде, лучшего суждения; оные и прочие ее заявления выглядят суетными, суеверными, возмутительными, нарушающими мир и общественный порядок и во многих отношениях, – возможно, даже более, чем можно сказать, – оскорбительными и опасными [для истинной веры]. Сии показания, как представляется, следует прятать и таить от [неподготовленных] глаз, кои ослепнут без своевременной помощи правосудия, и, как убеждает [нас] правосудие, их пагубные последствия не заставят себя ждать, хотя бы некие особы и упорствовали в том, что обсуждение и решение по сему делу, возможно, следует передать другому собранию. И сию женщину, даже если она пожелает отречься от того, от чего должно отречься в ее заявлениях, следует, как представляется, содержать под надежной стражей до тех пор, пока [179] она, при случае, не покажет, что в полной мере исправилась и искупила [свою вину]. Но если она не пожелает отречься от того, от чего следует, то с нею, кажется, надлежит поступить так, как принято поступать с особой, упорствующей в заблуждениях по вопросам веры, – впрочем, как и прежде, не исключено, что может быть предложено иное, лучшее, суждение. Вот, преподобный отец и сеньор, к чему, не исключая, что в сем деле возможны всяческие изменения к лучшему, я ныне пришел.

Я готов исполнить все, что благоволит поддержать Всевышний и что будет приятно вашему преподобию, так как сие счастливым образом совпадает с моими [собственными] желаниями.

Писано в Кутансе, 5 мая. Во всем [слуга] вашего преподобия. Филибер, епископ Кутанса.

[Подписано:] Сентиньи».

Преподобный отец во Христе, монсеньер епископ Лизьё (15), постановил таким образом:

«Преподобному отцу во Христе Господе, монсеньеру Пьеру, милостью Божьей и апостолического Престола епископу Бовескому, и особе многоопытной и ученой, мэтру Жану Ле Мэтру, викарию монсеньера инквизитора по делам ереси, от Занона, той же милостью Божьей епископа Лизьё, – привет во Господе и охотное исполнение ваших требований.

Знайте, что от вас, преподобный отец и сеньор, мне было передано послание с некими показаниями, каковые были даны на процессе, учиненном недавно над некой женщиной, именуемой в народе Девицей; я получил их в виде статейных записей в бумажной тетради, выказав при том столько же чистосердечия, сколь и надлежащего почтения. По их прочтении, зрелом осмыслении и изучении, я высылаю вам приложенные к сему оные статьи вместе с моим суждением или мнением о них, за моей подписью.

Дано в Лизьё, 14 мая, в год Господень 1431.

[Подписано:] Лангле ²⁰».

«Конечно, трудно, преподобный отец, высказать уверенное суждение по вопросу о явлениях и откровениях, каковой содержится в статьях, переданных мне вашим преподобием за подписями неких нотариусов. По мысли Апостола, человеческое животное не принимает того, что от духа Божьего ²¹ и нет никого, кто ведал бы помыслы Бога ²² или был бы его советчиком, и однако, как полагает блаженный Августин в своей книге «О духе и о душе» ²³, в сих видениях и явлениях душа часто становится жертвой заблуждения и обмана, поскольку то, что она видит, является порой истинным, порой ложным, порой благим, а порой дурным духом, коим она одержима, и нельзя с легкостью распознать, какой дух ее обуял; вот почему тому, кто просто и откровенно утверждает, что Бог послал его дабы явить миру некий тайный и невидимый приговор Божий, отнюдь не следует доверять, – разве что появятся некие знамения или чудеса, либо же особое свидетельство Писания; сие устанавливает декреталия Cum [180] ex injuncto, под заглавьем «О еретиках» ²⁴. Никакое же гадательное толкование внешнего вида, никакой признак удивительной святости или замечательной жизни, в соответствии с коими следовало бы предположить, что Бог вдохнул в сию женщину дух пророчества, благодаря коему она, как похваляется, исполнила столько всего удивительного, не кажутся мне очевидными.

Итак, обдумав сие, я, Занон, епископ Лизьё, с принятыми в подобных делах заявлениями и обязательствами, тщательно прежде посоветовавшись и посовещавшись, говорю, что учитывая низкое происхождение, безумные, а в некоторых случаях надменные, показания сей женщины и оценив, в каком виде и каким образом получала она, по ее утверждениям, свои видения и откровения, а также [учитывая] иные правдоподобные обстоятельства ее речей и деяний, следует допустить, что сии видения и откровения не исходят от Бога через посредничество святых, как она сие утверждает; напротив, скорее следует предположить одно из двух: либо они являются наваждением и обманом демонов, кои обращаются ангелами света ²⁵ и порой видоизменяются по образу и подобию разных людей, либо же они являются ложью, порожденной человеческим измышлением, с целью обмануть простецов и невежд. Далее, с самого начала одни из названных статей содержат возмутительные и ошибочные новшества, иные же – заявления дерзостные и высокомерные, полные тщеславия и оскорбительные для благочестивого слуха, безбожные и непочтительные по отношению к таинству евхаристии. И когда она говорит, что не желает вверить свои речи и поступки решению и суду воинствующей Церкви, она тем самым наносит великий ущерб могуществу и авторитету Церкви. Если же она получила надлежащие и милосердные наставления, поучения и торжественные призывы и требования доверить толкование ее показаний и признаний, как обязан поступать всякий верующий, суду и решению нашего сеньора папы, всеобщей Церкви, собранной на вселенском Соборе, или иным прелатам Церкви, кои имеют на то власть, и если, с сердцем закоренелым, она гнушается и отказывается сие сделать, следует считать ее схизматичкой и сильно подозреваемой в ереси.

Вот что должно быть, как мне показалось, сказано по данному делу, не исключая [впрочем] лучшего суждения. Свидетельство сему – поставленная мною в означенные выше год и день моя обычная подпись.

[Подписано:] Занон из Лизьё».

Преподобные отцы во Христе ²⁶, монсеньеры и магистры Никола, аббат Жюмьежа (86), и Гийом, аббат Кормея (10), доктора декретов, постановили следующим образом, согласно подписанной ими собственноручно грамоте, содержание коей следует:

«Некая грамота от вас, монсеньеры преподобный отец во Христе, Пьер, епископ Бовеский, и брат Жан Ле Мэтр, викарий монсеньера инквизитора, просит нас и от нас двоих, смиренных аббатов Никола из Жюмьежа(86) и Гийома [181] из Кормея(10), требует предоставить вам на письме до ближайшего понедельника наши соображения в обсуждении того, являются ли содержащиеся в некоторых статьях показания, касательно некой женщины, также недавно нам от вас переданные, противными истинной вере или сомнительными в отношении оной etc., как более пространно сказано в оной грамоте; недавно, по вашему запросу, мы предоставили на письме, также за нашими подписями, наш ответ [с просьбой], чтобы весь процесс, касающийся названной женщины, был бы передан нашей матери, Парижскому Университету, чьему мнению мы всегда желаем следовать, особо в деле столь сложном. Отнюдь не удовлетворившись сим ответом, вы вновь обратили к нам запрос, как только что было сказано. И прежде всего, вверяя наши речи определению святой римской Церкви и вселенскому Собору и сводя дело сей женщины к четырем пунктам [мы постановляем:].

Во-первых, относительно подчинения воинствующей Церкви, мы говорим: пусть сия женщина получит увещание милостивое, но вместе с тем показательное и прилюдное, в коем сообщалось бы об опасностях, коим она подвергается, и если, законно предупрежденная, она будет упорствовать в своей злобе, пусть ее сочтут подозреваемой в вере. Что до данных ей откровений и ношения платья, кое она, как говорит, соблюдает от Бога, то нам, на первый взгляд, не кажется, что следует на сем задерживаться или верить тому или доверять, тогда как не проявляются ни святость ее жизни, ни чудеса. Что до четвертого [пункта, о том], что она не пребывает в смертном грехе, то лишь Бог, проникающий в сердца людей, о том знает, и поскольку нам сие неведомо, – нам, коим вовсе не должно судить о вещах потаенных ²⁷, особо же при том, что мы не всегда присутствовали на допросах сей женщины, – мы полагаемся в их дальнейшей оценке на наших сеньоров теологов.

Свидетелями сему на данной грамоте поставлены наши росписи, в воскресенье, 29 апреля, в год Господень 1431.

[Подписано:] Н. из Жюмьежа. Г., аббат Кормея».

Мэтр Рауль Руссель (118), доктор обоих прав, казначей Руанской церкви, постановил следующим образом:

«Преподобный отец во Христе и мой прегрозный сеньор, и вы, наш почитаемый сеньор и магистр, да будет вашим милостям угодно узнать, что помимо того, что я уже письменно вам предоставил, я не сумею сказать вам ничего более, кроме того, что верю, что сии показания ложны, лживы и, как таковые, выдуманы сей женщиной и ее сообщниками, чтобы достичь своих целей, на благо их стороны. И относительно более глубокой богословской оценке сих предположений я полагаюсь на монсеньеров теологов и намерен присоединиться к предложенной ими богословской квалификации. Да будет сие высказано вместе с принятыми в таких сложных вопросах заявлениями

Составлено в год Господень тысяча четыреста тридцать первый, в последний день апреля.

[Подписано:] Вашим слугой Р. Русселем». [182]

Мэтр Пьер Минье (105), Жан Пигаш (113) и Ришар де Груше (56), бакалавры священной теологии, постановили таким образом:

«С заявлениями, недавно представленными нами, к коим мы [вновь] присоединяемся, о том, чего требуют от нас ваше преподобие и викарий монсеньера инквизитора, а именно, чтобы мы высказались в надлежащей форме относительно показаний некой женщины, кои мы слышали, – являются ли они противными истинной вере, священному Писанию или сомнительными в отношении веры etc., – нам показалось недавно, и кажется и поныне, что определенный ответ по поводу оных показаний, – не исключая [впрочем] лучшего суждения, – зависит от уверенности, коей нам вовсе не удается достичь, насчет различения источника предполагаемых откровений, о коих упомянуто в статьях, посланных вашим преподобием, где содержатся оные показания. Если они действительно исходят от злого духа или демона, если они порождены собственной хитростью [сей женщины], нам представляется, что, по большей части, сии показания будут сомнительными в отношении веры, неправедными, противными добронравию или каким-либо иным образом из содержащихся в грамоте порочными. Но если предполагаемые откровения исходят от Бога или благого духа, – что все же не кажется нам очевидным, – нам было бы недозволительно толковать их дурным образом. Вот, преподобный отец и сеньор, что наша совесть, без всякой дерзости и при всех должных поправках, диктует нам по пунктам, о коих вы нас запрашиваете.

[Подписано:] П. Минье, Ж. Пигаш, Р. Груше».

Мэтр Рауль Ле Соваж (88), бакалавр священной теологии, постановил сообразно подписанной им собственноручно грамоте следующего содержания:

«Я присоединяюсь к подобающим заявлениям и обязательствам, недавно сделанным в моем постановлении, и прошу считать их повторенными, преподобный отец во Христе и мой досточтимый сеньор, и вы, монсеньер викарий монсеньера инквизитора. Недавно переданные [мне] показания о предполагаемых откровениях, как я уже сказал ранее, одни с самого же начала и в том виде, в коем они изложены, показались мне вопиющими, другие – сомнительными в отношении веры, иные – дерзостными, плодящими заблуждения и дурные примеры, а собственно в их богословской оценке я сослался, как уже сказал, и ныне ссылаюсь на моих вышестоящих сеньоров и магистров.

Однако я не утверждаю сейчас ничего, кроме того, что должно утверждать, смиренно оставляя себя и свои речи на ваше, мой преподобный отец и сеньор, и моих вышестоящих сеньоров и магистров, благоусмотрение. В первом положении она говорит, что видела телесными очами святого Михаила etc. ²⁸, и то же самое – в одиннадцатом положении; я не знаю, говорит ли она правду, но боюсь, как бы сие не было воображаемой и измышленной ложью. То, что святые Екатерина и Маргарита ей повелели, по указанию Божьему, надеть мужское [183] платье etc., и что она предпочла скорее умереть, чем оставить мужское платье, – сие мне представляется безрассудным. То, что она предпочла бы скорее вовсе не присутствовать на отправлении мессы и быть лишенной святого причастия в предписанное Церковью время, чем оставить оное мужское платье, – сие представляется возмутительным и служит источником дурных примеров. То, что она, будучи многократно предупреждена и призвана [к тому, тем не менее], замешкала и отказалась препоручить себя саму и свои поступки Церкви воинствующей и что она не пожелала, как сказано в двенадцатом положении, довериться относительно того, что было ей явлено в откровениях, определению воинствующей Церкви или кого-либо в сем мире, – сие представляется схизматическим, сомнительным и плодящим дурные примеры, поскольку она обязана больше, крепче и надежнее верить словам Церкви и повиноваться ее указаниям, нежели явлению, кое у нее было, – возможно, воображаемому; злые духи действительно порой принимают вид благих ангелов.

Что до второго положения – о знаке, каковой был, по ее словам, государю, к коему она была послана etc., – я [того] не знаю; возможно, сие вымысел и измышленная ложь.

Что до третьего положения, – что она уверена, будто тот, кто ее посещал и посещает, является святым Михаилом, поскольку он назвался таковым, etc., – сие представляется безрассудным, поскольку не следует верить всякому духу; и возможно, здесь наваждение от злого духа, как и выше. То, что она верит, что сии вещи истинны и благи так же крепко, как в то, что Христос претерпел [муки] и умер за нас, – сие представляется сомнительным, выставляющим нашу веру на посмеяние и умаляющим ее крепость.

По четвертому положению, – что в отношении неких грядущих событий, всего лишь вероятных, она уверена, будто они свершатся, точно также, как уверена в том, что действительно видит перед собой, – сие представляется самонадеянным, поскольку грядущие события не вершатся с непреложностью; и допуская, что сие могло быть открыто Богом, следует допустить, возможно, путем некоего сношения, как [было] с пророком Ионой, каковой предрек: еще сорок дней, – и Ниневия будет разрушена ²⁹. То, что святые Екатерина и Маргарита открыли ей, будто она будет освобождена etc., – здесь, возможно, измышленная ложь и, пожалуй, бахвальство. Что до откровения о мече, – оно исходит, возможно, от духа злого или человеческого и вовсе не следует верить [сей женщине].

По пятому положению, – что она надела мужское платье по велению Божьему etc., – сие не правдоподобно, а скорее возмутительно, неприлично и непристойно, особенно для женщины и девицы, коей она, как говорит, является, – если только она не поступила так ради сохранения себя от того, чтобы над ней учинили насилие, дабы соблюсти свою девственность.

По шестому положению, – что когда в посланиях, кои она велела писать, она ставила знак креста, – то было знаком, чтобы те, кому она писала, не совершали того, что она приказывала. Хотя знаки несут то значение, кое им придают, можно однако заподозрить, что сие было сделано по наущению духа зла, из презрения и на поругание распятого Христа, каковой есть высшая истина и коего ненавидит [лукавый]. В остальном оное положение обнаруживает некое надменное бахвальство. [184]

По седьмому, – что она доверилась обществу некого оруженосца, коего никогда не видела etc., – она поступила безрассудно и подверглась великой опасности, что справедливо и для восьмого положения, – о том, как она сбросилась с весьма высокой башни. И когда она самочинно покинула отчий дом против воли родителей etc., она не проявила ни любви, ни почтения к своим родителем и поступила вопреки повелению, предписывающему их почитать, – и сие, быть может, по злому упорству и черствости сердца.

По восьмому, – гласящему, как было сказано, о том, как она сбросилась с башни, etc., – ее совет был безрассудным и дурным; представляется, что она была понукаема злым духом и проявила признаки отчаяния ³⁰. Остальное в оной статье, возможно, бахвальство.

По девятому, – что святые Екатерина и Маргарита пообещали ей etc., – я [того] не знаю, но сие случайно может являться безумной выдумкой или надменной ложью. То, что она не думает, будто совершила деяния смертного греха, представляется самонадеянным и противоречащим тому, что она сбросилась с башни.

По поводу десятого, в коем она утверждает, что Бог любит некоторых людей etc., – допустим; но когда она утверждает, что святые Екатерина и Маргарита не говорят по-английски etc., – сие представляется суждением безрассудным и, в некотором роде, богохульством, поскольку бог является повелителем и высшим покровителем всех, – как англичан, так и прочих, и таким образом, представляется, что она противоречила заповеди о любви к ближнему.

По одиннадцатому, – что она обнимала и целовала телесно и осязательно святых Екатерину и Маргариту etc., – сие представляется выдуманной и измышленной ложью или дьявольским наваждением; и если она просто и безоговорочно им поклонялась, то, возможно, безрассудно подвергла себя опасности своего рода идолопоклонства.

По двенадцатому положению высказывать нечего, как уже было указано в отношении первого.

Тем не менее, преподобный отец, учитывая слабость женского пола, следует повторить ей по-французски названные положения и показания и обратить к ней милостивый призыв исправиться и отнюдь не переоценивать так [своих] предполагаемых откровений, кои, возможно, были сказаны и навеяны ей Лукавым, либо как-нибудь иначе. И я говорил ³¹ следовательно: для того, чтобы заключение и приговор по сим статьям были более верны и незыблемы и не могли бы подвергнуться нападкам с чьей-либо стороны, мне представляется, – не исключая, по-прежнему, лучшего суждения, – что ради чести королевского величества и вашей и ради покоя и спокойствия многих, оные статьи, вместе с надлежащими квалификациями, снабженные подписями нотариусов, должны быть посланы святому Апостольскому Престолу. Вот, преподобный отец во Христе и сеньор, монсеньер викарий инквизитора, что пришлось мне сказать по сему делу, при допущении всяческих поправок и улучшений etc.

[Подписано:] Р. Соваж». [185]

Среда, 18 апреля

Далее, в среду, 18 апреля, 1431 года.

Мы, означенные судьи, зная уже, по мнениям и заключениям многочисленных особ, докторов как священной теологии, как и канонического права, а также лиценциатов оного права и прочих ученых лиц с оных факультетов, что можно было извлечь из ответов и показаний оной Жанны великие и тяжкие изъяны, кои, поскольку она не обратила их к лучшему, подвергли ее великим опасностям. Мы решили посему милостиво и сострадательно увещать, а также подвергнуть увещанию многими честными и учеными особами, – как докторами, так и прочими, – дабы наставить ее на пусть истины и призвать к искреннему исповеданию нашей веры. С той же целью мы явились в означенный день в место заточения Жанны, в присутствии Гийома Ле Буше (72), Жака де Турена (124), Мориса дю Кенэ (37), Никола Миди (102), Гийома Адели (1) и Жерара Фёйе (47) – докторов, и Уильяма Хейтона (59), бакалавра священной теологии.

В их присутствии мы, означенный епископ, обратились к Жанне, каковая сказалась тогда больной, сообщая ей, что оные доктора и магистры пришли к ней милостиво и дружески, дабы утешить ее в недуге и укрепить. Затем мы изложили ей, как в течение стольких дней, в присутствии многочисленных ученых особ, она была допрошена по вопросам великой сложности, касающимся веры; на что она дала разнообразные и различные ответы, в отношении коих ученые и сведующие особы, изучившие их и тщательно оценившие, отметили, что многие из них представляют опасность для веры. И поскольку она была женщиной неграмотной и несведующей в Писаниях, мы предложили назначить для нее ученых и образованных людей, честных и доброжелательных, кои наставили бы ее подобающим образом. И мы призвали присутствующих докторов и магистров, по долгу преданности, каковой подчиняет их истинному учению веры, дать Жанне полезный совет во спасение ее души и тела; и если Жанна знает других вместо оных [для сей миссии], мы предложили доставить их к ней, дабы они дали совет и наставление о том, что ей следует делать, чего придерживаться и чему верить ³², добавив, что мы являемся служителями Церкви, чьими призывом, волей и намерением является сие, и что мы готовы потрудиться для спасения ее души и тела всевозможными способами, как сделали бы ради наших ближних и самих себя. И мы с охотой готовы предоставить ей ежедневно таких людей, дабы наставить ее как подобает, и вообще сделать все то, что в таких случаях делает обычно Церковь, никогда не закрывающая лона своего от того, кто к ней приступает. Наконец, мы сказали Жанне, чтобы она хорошо обдумала сие спасительное увещание и дала бы ему действенный ход. И что если она тому воспротивится, опираясь на собственный свой ум и неопытный рассудок, нам придется ее покинуть; вследствие чего она может уяснить, какую опасность сие навлечет на нее, – опасность, коей мы всеми силами нашими и со всем рвением нашим пытаемся избегнуть.

На что Жанна ответила, что благодарит нас за то, что мы высказали ей во спасение ее души, сказав затем: «Мне кажется, что я в смертельной опасности из-за болезни, каковая со мной случилась. А если так, – пусть Бог поступит со мной, как ему угодно; я прошу вас об исповеди, таинстве евхаристии и погребении в освященной земле». [186]

Тогда ей было сказано, что если она желает получить церковные таинства, нужно, чтобы она исповедалась как добрая католичка, а также подчинилась Церкви; и если она будет упорствовать в своем намерении не подчиняться Церкви, ей нельзя будет предоставить таинств, о коих она просит, за исключением таинства покаяния, кое мы всегда готовы ей дать.

Но она ответила: «Я не знаю, что вам сказать иного».

Далее, ей было сказано, что чем больше она страшится за свою жизнь, по причине болезни, кою имела, тем больше она должна [стремиться] изменить свою жизнь к лучшему; у нее как у католички не будет прав Церкви, если она не подчинится оной Церкви.

Она ответила: «Если тело умрет в тюрьме, я надеюсь, что вы велите положить его в освященную землю; а если не велите положить его туда, – уповаю на Бога».

Далее ей было сказано, что недавно она показала на своем процессе, что если сказала или совершила нечто противное нашей христианской вере, установленной Богом, то вовсе не желала бы того поддерживать.

Она ответила: «Я полагаюсь на ответ, каковой о том дала, и на Господа».

Далее, поскольку она говорила, что имеет несколько откровений от Бога через святого Михаила и святых Екатерину и Маргариту, ее спросили: если бы пришло некое доброе создание, утверждавшее, что имеет откровение от Бога относительно дела оной Жанны, поверила ли бы она ему.

Она ответила, что в мире нет такого христианина, каковой пришел бы к ней и сказал бы, что имеет откровения и о коем она не знала бы точно, говорил ли он правду или нет; и она узнала бы сие от святых Екатерины и Маргариты.

Спрошенная, совсем ли не может она предположить, что Бог мог открыть некоему доброму созданию нечто такое, что неизвестно ей, Жанне, ответила, что ясное дело – может. «Но я не поверила бы, – говорит она, – ни мужчине, ни женщине, если бы не имела какого-нибудь знака».

Спрошенная, верит ли она, что Святое Писание было откровением Божьим, ответила: «Вы прекрасно знаете, ясное дело, что – да».

Далее ее попросили, побудили и призвали спросить доброго совета у клириков и именитых докторов и поверить сему совету ради спасения души.

Спрошенная вновь, желает ли препоручить свои речи и поступки воинствующей Церкви, ответила наконец: «Чему бы со мной не случиться, я не скажу и не сделаю иного, чем то, что я уже сказала на процессе».

После того, как сие было совершено нами, означенные преподобные доктора, кои были там, призвали ее, прежде всего, к тому, чтобы она изволила препоручить себя и свои деяния воинствующей Церкви, приводя ей [в пример] многочисленных столпов Священного Писания, [речи] коих ей изложили, и [поучительные] образцы ³³. И один из докторов ³⁴, в ходе сего увещевания, прямо процитировал текст от св. Матфея, XVIII ³⁵: «Если же согрешит против тебя брат твой etc.» и следующее: «А если и церкви не послушает, то да будет он тебе как язычник и мытарь etc.». Он изложил сие Жанне по-французски, говоря ей в конце, что если она вовсе не пожелает подчиниться Церкви и покориться ей, придется покинуть ее, как сарацинку.

На что Жанна ответила, что она добрая христианка и крещеная и что умрет доброй христианкой. [187]

Спрошенная: поскольку она просила, чтобы Церковь дала ей таинство евхаристии, – значит ли сие, что она желала бы подчиниться воинствующей Церкви, и тогда ее допустят к сему таинству?

Она ответила, что другого она о сем подчинении не ответит; и что она любит Бога, служит ему и является доброй христианкой; и она желала бы помогать Церкви и поддерживать ее изо всех сил.

Спрошенная, не желает ли она, чтобы устроили какую-нибудь прекрасную и благородную процессию, дабы привести ее в хорошее состояние, если оно у нее не таково, ответила, что очень хочет, чтобы Церковь и католики молились за нее.

Среда, 2 мая

Далее, в среду, 2 мая, в год господень 1431,

Мы, означенные судьи, председательствовали в палате Руанского замка близ большой залы оного замка, на собрании преподобных отцов, сеньоров и магистров, созванных по нашему приказанию ³⁶: Никола, аббата Жюмьежа (86), Гийома, аббата Кормея (10) – докторов декретов; аббата Сент-Уэна (83), приора Сен-Ло (73), а также Пьера, приора Лонгвилля (10З), Жана де Ниба (111), Жака Гедона (58), Жана Фушье (50), Мориса дю Кенэ (37), Жана Ле Февра (77), Гийома Ле Буше (72), Пьера Удана (62), Жана де Шатийона (21), Эрара Эмангара (41), Ричарда Прати (116), Джона Карпентора (20), Пьера Мориса (101) – докторов; Никола Купкена (26), Уильяма Хейтона (59), Тома де Курселля (27), Ришара де Груше (56), Пьера Минье (105), Рауля Ле Соважа (88), Жана Пигаша (11З), Жана Можье (99) и Жана Эда [Eude] (44) – бакалавров священной теологии; Рауля Русселя (118), казначея руанской церкви, доктора обоих прав, Жана Гарэна (57), доктора канонического права; Робера Ле Барбье (71), Дени Гастинеля (53), Жана Ле Ду (75) – лиценциатов обоих прав; Никола де Вандре (127), архидьякона Э [Eu], Жана Пэншона (114), архидиакона Жоза, Жана Брюйо (12), певчего Руанской церкви, Ришара де Со (31), Лорана дю Бюска (32), Обера Мореля (107), Жана Дюшмэна (33), Жана Коломбеля (23), Рауля Анги (4), Жана Ле Тавернье (89), Геру Потеля (113) – лиценциатов канонического права; Андре Маргери (97), архидиакона Пти-Ко, Жана Алепе (2), Жилля Дешана (29), [церковного] канцлера, Никола Каваля (17) – каноников Руанской церкви; Гийома де Ливэ (91), Пьера Карре (14), Жоффруа дю Кротэ (35), Бюро де Кормея (25) – лиценциатов гражданского права; Гийома Дежардэна (30), Жана Тифэна (123) – докторов; Гийома де Ла Шамбра (66), лиценциата медицины; брата Изамбараде Ла Пьера (70), Гийома Леграна (79), Жана де Розэ (117), кюре Дюклера, брата Жана де Ба, Эсташа Катлё, Реньо Лежёна, Жана Маомме, Гийома Ле Кошуа, Жана Ле Тоннелье и Лорана Ледюка – священников (128).

Мы, означенный епископ, заговорили с названными сеньорами и магистрами таким образом:

После того, как сия женщина была подробно допрошена и ответила по статьям, законно против нее выдвинутым со стороны обвинителя, мы передали ее признания, обобщенные в виде строгих положений, докторам и знатокам как [188] священной теологии, так и канонического и гражданского права, дабы заручиться их советом; и тотчас по получении суждения и мнения большинства, мы в достаточной мере уяснили, что сия женщина по многим пунктам представляется виновной, хотя сие дело нами еще не решено окончательно; и прежде чем перейти в сем процессе к окончательному решению, многим честным и добросовестным, а равно и ученым особам показалось чрезвычайно важным, чтобы мы всячески позаботились об осведомлении [сей женщины] относительно того, в чем она представлялась виновной, и о наставлении ее всеми нашими силами на путь и к познанию истины. Осуществить сие в полной мере мы стремились и стремимся со всяческой охотою. Так и все мы должны сего добиваться, – мы, кто живет во Церкви и служит делам божественным [должны] милостиво указать ей на то, что в ее речах или деяниях расходится с верой, истиной и религией, и милостиво упредить ее, чтобы она пожелала вспомнить о своем спасении. Вот почему мы прежде всего попытались наставить ее с помощью нескольких именитых докторов теологии, коих мы многократно и в различные дни к ней посылали, а также прочих, кои в меру сил приложили старания свои к сему делу со всем мягкосердечием и ни к чему ее не принуждая. Но поскольку овладело ею дьявольское коварство, они по-прежнему не смогли добиться в том никакого успеха. Когда мы заметили, что сие частное увещание не принесло никаких плодов, нам показалось возможным, чтобы пред всеми вами, торжественно собравшимися, сия женщина была бы с мягкостью и милосердием увещана о раскаянии; ибо может статься, что ваше присутствие и внушение, сделанное многочисленными особами, с большей легкостью приведет ее к смирению и послушанию, дабы она не слишком полагалась на собственное суждение, но поверила бы совету людей честных и мудрых, кои сведущи в праве божественном и человеческом, дабы она не навлекала на себя тяжких угроз, кои могут подвергнуть опасности ее душу и тело. И для сего увещания мы направили весьма ученого почтенного магистра теологии, особо сведующего в таких вопросах, а именно мэтра Жана де Шатийона (21 ), архидиакона Эврё, каковой, если вам угодно, ныне возьмет на себя труд объяснить сей женщине некоторые точные пункты, по коим она выглядит виновной, как мы уяснили из советов и заключений знатоков, и побудить ее отступить от сих проступков и преступлений и познать путь истины. Вот почему ныне сия женщина будет приведена сюда, пред ваши очи, и, как было сказано, увещана; и если кто-либо [из вас] может сделать или сказать нечто благое, дабы обратить ее с большей легкостью и благотворно наставить во спасение ее души и тела, мы просим его никоим образом не отказываться открыться нам или изложить сие собранию.

Но после того, как она была приведена и появилась в тот день пред нами, вышеупомянутыми судьями, мы, означенный епископ, от своего имени и от имени другого судьи ³⁷, предупредили оную Жанну, чтобы она приняла советы и увещания, кои будут обращены к ней означенным монсеньером архидиаконом, профессором священной теологии, каковой скажет ей многое во спасение ее души и тела, и пусть она сие воспримет; и что, если она того не сделает, то подвергнет себя великой опасности телесно и духовно, – и он разъяснил оной Жанне многое, согласно содержанию грамоты, приведенной ниже ³⁸.

Затем мы, означенные судьи, попросили монсеньера архидиакона милостиво перейти к осуществлению оных увещаний. И монсеньер архидиакон, [189] повинуясь нашим указаниям, принялся поучать и наставлять Жанну и изложил ей сперва, что все верующие Христовы должны и обязаны блюсти и исповедовать христианскую веру и догматы веры и предупредил ее и призвал посредством общего увещания, чтобы она пожелала исправиться и очиститься как сама, так и в своих деяниях, согласно постановлению почтенных докторов и магистров, сведующих как в божественном, так в каноническом и гражданском праве.

На сие общее увещание Жанна ответила: «Читайте вашу книгу, – то есть грамоту, кою держал монсеньер архидиакон, – а после я вам отвечу. Я уповаю на Бога, моего создателя, во всем; я люблю его всем сердцем ³⁹».

И затем, спрошенная, не желает ли ответить на сие общее увещание более пространно, ответила: «Я уповаю на своего судию: сие – Царь небесный и земной».

После чего монсеньер архидиакон, переходя к особым увещаниям, кои он должен был обратить к оной Жанне, начал, согласно следующей грамоте, так:

«I. Прежде всего он изложил, как недавно она сказала, что если бы в речах ее или поступках нашли нечто ущербное и сие было бы указано клириками, она желала бы сие исправить. В сём она вела речь славную и похвальную; действительно, всякий христианин должен обладать сей кротостью – всегда содержать себя в послушании более мудрым и доверять скорее суждению добродетельных и ученых особ, нежели собственному мнению. Ее же речи и поступки в течение многих дней прилежно изучались докторами и клириками, кои нашли в них многочисленные и тяжкие изъяны. Если же она все-таки пожелает смиренно их исправить, как пристало доброй и благочестивой христианке, служители Церкви готовы поступить с нею милосердно и снисходительно во спасение ее души. Но если, из гордыни или высокомерия, она желает упорствовать в собственном мнении, считая, что лучше разбирается в делах веры, нежели доктора и ученые особы, она подвергает себя тяжким опасностям.

II. Далее, он сообщил ей, что относительно откровений и явлений, кои, как она говорит, ей были [ниспосланы], она не желает подчиниться ни воинствующей Церкви, ни кому-либо из людей, но желает уповать в своих речах и поступках на одного лишь Бога. И он пояснил ей тогда, что такое Церковь воинствующая и какую власть получает она от Бога, и в ком сия власть пребывает; и как всякий христианин обязан верить, что есть лишь единственная святая католическая Церковь, коя всегда направляема Духом Святым и никогда не пребывает в заблуждении или ошибке; коей также каждый католик обязан повиноваться, как сын – матери, и суду коей должно препоручить все свои речи и поступки. Каковые бы явления или откровения он не имел, ничто не должно избегнуть суда Церкви, ведь даже апостолы препоручили Церкви свои писания; и всякое Писание, кое было Божественным откровением, дано нам для веры в него нашей матерью Церковью, каковая есть порядок непогрешимый, коего нам нужно во всем придерживаться, без схизмы или какого-либо раскола, – так, как учит в нескольких местах апостол Павел, etc. Также и откровение, данное Богом, всегда ведет к соблюдению [заповедей] послушания и смирения по отношению к вышестоящим и Церкви и никогда – к противному; и Господь не желает, чтобы [190] кто-либо осмеливался называть себя покорным лишь одному Богу или уповать в своих речах и поступках на Него одного; более того, он дал служителям Церкви и вверил им власть и полномочия ведать и судить деяния верующих, как благие, так и дурные; и кто отвергается [служителей Церкви], тот отвергается Бога, а кто им внемлет, внемлет Богу. Наконец, [архидиакон] призвал [Жанну] поверить, что оная католическая Церковь не может ни ошибаться, ни кого-либо неправедно осудить; кто тому не верит, тот в самом деле заблуждается относительно догмата веры о Единой святой католической Церкви etc., каковой был тогда целиком изложен Жанне; и если кто-либо в сем упорствует, его следует счесть еретиком. Она была также призвана просто и ясно препоручить все свои речи и поступки, каковы они есть, суду и определению нашей святой матери Церкви, поскольку тот, кто сего не делает, является схизматиком и выказывает злоумышление против святости оной Церкви и ее непогрешимого управления Духом Святым. И [архидиакон] указал на тяжкие наказания, кои канонические предписания налагают на тех, кто таким образом заблуждается.

III. Далее, ей было объявлено, что уже долгое время она, вопреки приличиям пола своего, упорствовала в ношении мужского платья на воинский лад, и она носит его постоянно, без всякой необходимости; сие является вопиющим, противным приличиям и добронравию; она также носит волосы остриженными в кружок. Все сие противно заповеди Божьей, изреченной во Второзаконии, XXII: «На женщине не должно быть etc.» ⁴⁰, противным заповеди Апостольской, гласящей, что женщина должна покрывать свою голову ⁴¹; противным запретам Церкви, установленным на священных Вселенских соборах ⁴²; противным наставлениям святых и докторов как священной теологии, так и канонического права, и заключает в себе дурной пример для прочих женщин etc. В особенности же допустила Жанна тяжкий проступок тем, что, по греховному стремлению носить сей постыдный наряд, предпочла бы скорее не получать таинство евхаристии в предписанное Церковью время, чем оставить сей наряд и надеть другой, в коем смогла бы пристойно и благоговейно получить сие таинство; она презрела сим указание Церкви по причине столь греховного устремления, хотя была, однако, многократно увещана по сему пункту, и особенно с наступлением праздника Пасхи, так как говорила, что хочет отслушать мессу и получить таинство евхаристии, и весьма горячо того желает; тогда ей было сказано надеть женское платье, от чего она отказывалась и отказалась, чем показала, что тяжко согрешила. Вот почему он побудил ее прекратить все сие и добровольно оставить мужское платье.

IV. Далее, Жанна, не довольствуясь ношением сего мужского платья при означенных обстоятельствах, пожелала сверх того отстаивать, что поступала хорошо и не грешила. Говорить же, что поступаешь хорошо, тогда как идешь наперекор наставлениям святых, велениям Божьим и Апостольским, когда презираешь также и указания Церкви из греховной склонности к платью непристойному и беспутному, сие есть заблуждение в вере, и тот, кто желал бы упорно оное отстаивать, впал бы в ересь. Помимо того, сии грехи она желала приписывать Богу и святым, чем кощунствовала против Бога и святых, приписывая им то, что им не подобает. На самом деле Бог и святые желают, чтобы всякое [191] приличие соблюдалось, а грехи, извращенность желаний и прочее – избегались; и они не желают, чтобы ради таковых вещей веления Церкви презирались. Так, он наставлял ее прекратить изрекать подобные богохульства, не сметь приписывать оного Богу и святым и считать сие дозволенным.

V. Далее, многочисленные славные и именитые клирики обдумали и тщательно изучили то, что Жанна заявляла о своих откровениях и явлениях, очевидные выдумки насчет принесенной Карлу короны и прихода к нему ангелов, кои были в достаточной мере признаны вымышленными и лживыми, – как теми, кто был впоследствии на сей стороне ⁴³, так и прочими ⁴⁴ ; также ее речи о поцелуях и объятиях святых Екатерины и Маргариты, в отношении коих она также утверждала, будто они ежедневно, и даже по нескольку раз [на дню], приходят к ней без особой цели, без всякой видимой причины. Отчего бы им приходить столь часто, чего нигде ⁴⁵ святые не имели обыкновения делать при таких чудесных явлениях? Были изучены ее речи о том, будто она ничего не знает ни о частях тела, ни о прочих свойствах сих [святых], за исключением их голов, что никак не согласуется с видениями столь частыми, а также многочисленные повеления, кои она, как говорит, получила, а именно: носить сие платье, давать такие ответы, какие она дала на процессе, кои не согласуются с повелениями Бога и святых и в отношении коих не следует верить, будто они указаны ими; [была изучена] и совокупность многих иных вещей, кои доктора и знатоки сих вопросов хорошо обдумали; – все сие побуждает их понять и признать, что сии откровения и явления не были ниспосланы Жанне Богом, как она похвалялась. И ей было явлено, сколь великая опасность для всякого – надмиться до такой степени, чтобы мыслить себя способным иметь подобные явления и откровения и по причине сего лгать о вещах, касающихся Бога, изрекая лжепророчества и прорицания, кои не от Бога, но от собственного разумения; от чего может воспоследовать искушение народа, явление новых лжеучений и много иных нечистых вещей, влекущих ко крушению Церкви и народа католического. Сколь тяжкой является и опасность вникать с нескромной жадностью в то, что превыше тебя, стремиться верить новшествам без совета Церкви и прелатов или даже выдумывать вещи небывалые и диковинные; действительно, демоны имеют обыкновение внедряться в подобные греховные наклонности – как тайными побуждениями, так и видимыми явлениями, обращаясь светлыми ангелами и, под личиной набожности или иного блага, увлекая [души] к гибельным договорам и ввергая их в заблуждение, меж тем как Бог допускает сие по причине высокомерия людей, кои осмелились предаться столь неразумным изысканиям. Вот почему [архидиакон] наставлял Жанну прекратить изрекать такую неправду и ложь и вернуться на пусть истины.

VI. Далее, от сего истока выдуманных таким образом откровений Жанна перешла ко многочисленным преступлениям: к примеру, посягая на присущее Богу, она смеет возвещать и подтверждать грядущие события, всего лишь возможные, а также нынешнее, но тайное – как [, например,] сокрытый в земле меч; она похвалялась, что знает о неких особах наверняка, что они любимы Богом, а о самой себе – что она добилась отпущения греха, каковой совершила, бросившись с башни Боревуар, – в чем содержатся прорицательства и утверждения [192] дерзостные и безрассудные; она говорит также, что почитала нечто диковинное, кое ей являлось, не сообщая, однако, что обладала достаточной уверенностью, с коей могла бы поверить, что то благие духи; она не получила о том никакого совета от своего кюре или иного духовного лица; она похваляется сим в таких вопросах, где опасность идолопоклонства весьма грозна, и опрометчиво верит тому, чему не должна верить с такой легкостью, даже если некие явления и снизошли на нее таким образом, что все-таки представляется вымыслом. Помимо сего, она смела также говорить, будто верит, что сии явления суть святые Екатерина и Маргарита и ангелы, столь же твердо, как в вероисповедание христианское; в чем она выказывала веру опрометчивую и думала, как представляется, что нет большей и лучшей причины верить исповеданию христианскому и его догматам, кои ниспосланы нам через Церковь, чем неким сим вещам, кои ей являлись невиданным и диковинным образом и о коих нет никакого определения и никакого совета Церкви; более того, велено было Христом, святыми и Церковью не выказывать таким явлениям никакого доверия необдуманно. И ей было сказано, чтобы она хорошенько [о том] поразмыслила».

Когда означенный архидиакон изложил Жанне по-французски все предшествующее, согласно содержанию вышеназванной памятки (aide-memoire), она ответила следующее:

И сперва о том, что было ей сказано в первой и второй статьях сей памятки, она сказала: «Я отвечу вам ныне так же, как ответила недавно» ⁴⁶.

И когда ей было объявлено, что такое Церковь воинствующая и [напомнили,] что ее увещали следовать и верить сему догмату о Единой святой Церкви etc. и подчиниться Церкви воинствующей, согласно содержанию второй статьи предшествующей памятки, она ответила: «Я очень верю в Церковь на земле; но в моих поступках и речах, как я сказала недавно, я полагаюсь и уповаю на Господа Бога». Далее она сказала: «Я очень верю, что Церковь воинствующая не может ни заблуждаться, ни согрешить; но что до моих поступков и речей, – я полностью вверяю и препоручаю их Богу, велевшему мне совершить то, что я совершила». Далее она сказала, что подчиняется Богу, своему создателю, каковой велел ей совершить сие, и она уповает на Него и на самою себя.

Спрошенная, хочет ли она сказать [тем самым], что у нее нет судьи на земле и что сеньор наш папа не был бы ей судьей, ответила: «Я не скажу вам о том [ничего] иного. У меня есть добрый повелитель, то есть Бог, на коего я во всем уповаю, – и ни на кого иного».

Далее, так как ей говорили, что если она не пожелает верить Церкви и верить также догмату о Единой святой католической Церкви, то она будет еретичкой, в том упорствуя, и будет наказана другими судьями и казнена на костре. Она ответила: «Я не скажу вам о том ничего иного. И если увижу огонь, то я скажу вам все то, что говорила прежде, и другого не сделаю».

Спрошенная: если бы святейший вселенский Собор, то есть сеньор наш папа, кардиналы и прочие прелаты Церкви, были здесь, не пожелала ли бы она довериться и подчиниться оному вселенскому Собору, ответила: «Вы не вырвете у меня ничего иного».

Спрошенная, желает ли она подчиниться сеньору нашему папе, ответила: «Отведите меня к нему, – и я ему отвечу». А иначе не пожелала ответить. [193]

Далее, по поводу того, что ей говорили о платье etc., согласно III и IV статьям вышеназванной памятки, она ответила, по поводу сего платья, что вполне согласилась бы надеть длинную робу и женскую шапочку, чтобы пойти в церковь и получить таинство евхаристии, как она ответила прежде, при условии, что сразу после того она снимет оное платье и вновь наденет нынешнее.

А относительно прочего, что было ей изложено по сему поводу, – о ношении сего платья без необходимости, тем более при том, что она находится в тюрьме etc., она ответила: «Когда я совершу то, для чего была послана Богом, я надену женское платье» ⁴⁷.

Спрошенная, считает ли она, что поступает хорошо, надевая мужское платье, ответила: «Я уповаю на Бога».

Далее, будучи увещана, и так как ей изложили содержание статьи IV вышеозначенной памятки, она ответила, что не хулила ни Бога, ни святых.

Будучи вновь увещана перестать носить мужское платье, полагая, будто, нося его, поступает хорошо, и снова надеть женское платье, ответила, что не сделает ничего иного.

Далее, спрошенная, осеняет ли она себя крестным знаменем всякий раз, когда к ней приходят святые Екатерина и Маргарита, ответила, что иногда сотворяет крестное знамение, а иногда – нет.

Далее, по поводу того, что ей говорили об откровениях etc., согласно содержанию V статьи вышеозначенной памятки, она ответила, что полагается в том на своего судию, то есть на Бога. И она сказала, что ее откровения исходят от Бога, без иных посредников.

Спрошенная, желает ли она положится в отношении знака, данного ее королю, на [свидетельство] архиепископа Реймсского, сеньора де Буссака ⁴⁸, Шарля де Бурбона, сеньора де Ла Тремуя и Этьена, прозванного Ла Гиром ⁴⁹, коим, или некоторым из коих, она, как говорила, показала вышеупомянутую корону, и кои присутствовали, когда ангел принес оную корону тому, кого она зовет своим королем, и дал ее оному архиепископу; или желает ли она положиться на других своих сторонников, кои напишут под своими печатями то, что было о сем сказано, ответила: «Дайте мне посыльного, и я напишу им обо всем сем процессе». А иначе она не пожелала ни верить им, ни полагаться на них.

Далее, по поводу того, что ей говорили относительно высокомерия, кое было в том, чтобы предсказывать через прорицательства события грядущие и вероятные, согласно VI статье вышеназванной памятки, она ответила: «Я полагаюсь в том на своего судию, то есть на Бога, и на то, что уже о том ответила, как записано в книге».

Далее, спрошенная: если ей пришлют трех или четырех клириков из ее сторонников ⁵⁰, кои приедут сюда под охранной грамотой, пожелает ли она положиться на них в отношении своих явлений и того, что содержится в процессе, ответила, что пусть им позволят прибыть, а после она ответит. А иначе не пожелала ни довериться им, ни подчиниться в отношении сего процесса.

Спрошенная, желает ли она довериться или подчиниться церкви Пуатье, где была подвергнута испытанию, ответила: «Думаете ли вы поймать меня таким способом и тем завлечь к вам [в ловушку] (et par la m’attirer a vous)?» [194]

Далее, в заключение сего, оная Жанна была вновь и в достаточной мере увещана, главным образом о том, чтобы подчиниться Церкви под страхом быть покинутой ею; [о том,] что, если Церковь ее покинет, тело и душа ее окажутся в великой опасности и она вполне может подвергнуться угрозе кары вечного огня – для души, и кары мирской – для тела, по приговору иных судей.

На что она ответила: «А вы не будьте так уверены в том, что говорите против меня, дабы не случилось оттого дурного вашему телу и душе».

Ее попросили назвать хоть одну причину, по коей она отказывается подчиниться Церкви.

Она не пожелала дать на то другого ответа.

После чего несколько докторов и людей сведующих, разного положения и с различных факультетов, обратили к ней увещание, милостиво призвали и побудили ее подчиниться всеобщей воинствующей Церкви, сеньору нашему папе и святейшему вселенскому Собору ⁵¹, указывая на опасности, коим она себя подвергнет в отношении души и тела, если вовсе не вверит себя и поступки свои воинствующей Церкви.

Она ответила как прежде.

И наконец, мы, означенный епископ, сказали Жанне, чтобы она одумалась, хорошенько поразмыслила о вышеуказанных увещаниях, советах и милостивых побуждениях и изменила образ мыслей.

На что Жанна ответила, спрашивая: «Как долго должна я раздумывать?»

Мы сказали ей, чтобы она поразмыслила прямо сейчас и ответила, как пожелает. И так как она не ответила ничего более, мы покинули сие место, а Жанну отвели в тюрьму.

Среда, 9 мая

Далее, в тот же год, в среду, 9 мая.

Оная Жанна была приведена и предстала пред нами, означенными судьями, находящимися в большой башне Руанского замка, в присутствии преподобного отца, монсеньера аббата Сен-Корнея в Компьени (28), магистра; Жана де Шатийона (21), Гийома Эрара (42) – докторов священной теологии; Андре Маргери (97) и Никола де Вандре (127) – архидиаконов Руанской церкви; Уильяма Хейтона (59), бакалавра священной теологии; Обера Мореля (107), лиценциата канонического права; Никола Луазелёра (92), каноника Руанской церкви; и мессира Жана Массьё (98).

Жанну призвали и побудили отвечать правду по многочисленным и различным пунктам, содержащимся в ее процессе, кои она прежде отвергла и по коим ответила лживо, хотя по ним имеются точные сведения, улики и веские предположения; ей прочли и изложили многое по названным пунктам и сказали, что если она не поведает о том правды, ее предадут пытке; приготовленное к оной ей и показали в той же башне, где также находились и служители, готовые по нашему приказу подвергнуть ее сим мучениям, дабы наставить ее на путь и к познанию истины и дабы она могла через них достичь [195] спасения души и тела, кои своими лживыми выдумками подвергла тяжким опасностям.

На что Жанна ответила так: «Поистине, если б вам пришлось вывернуть мне члены и исторгнуть душу из тела, я не сказала бы вам иного; а если б и сказала что-нибудь, то после снова сказала бы, что вы силой заставили меня сие сказать» ⁵².

Далее она сказала, что в минувший праздник Святого Креста ⁵³ получила подкрепление от святого Гавриила, и она верит, что сие был архангел Гавриил ⁵⁴; и она узнала от своих голосов, что сие – святой Гавриил.

Далее она сказала, что испросила совета у своих голосов насчет того, покоряться ли ей Церкви, ибо служители Церкви слишком принуждали ее покориться оной; и голоса сказали ей, – если она желает, чтобы Бог ей помог, – уповать на него во всех своих поступках. Далее она сказала, что спросила у своих голосов, будет ли она сожжена, и оные голоса сказали ей, чтобы она уповала на Бога – и он ей поможет.

Далее, спрошенная о знаке короны, каковой, по ее словам, был дан архиепископу Реймсскому: желает ли она [в том] положиться на сего архиепископа, ответила: «Велите ему прийти ⁵⁵, а после я вам отвечу; и он не посмеет опровергнуть того, что я вам сказала».

Итак, видя ожесточенность ее души и манеру отвечать, мы, означенные судьи, в опасении, что страдания пытки принесут ей мало пользы, решили на тот раз воздержаться от их применения до получения о том более обстоятельного совета.

Суббота, 12 мая

Далее, в субботу, наступившего затем 12 мая, в доме, где мы, названный епископ, проживаем в Руане, мы, означенные судьи, председательствовали в собрании почтенных сеньоров и магистров Рауля Русселя (118), казначея; Никола де Вандре (127) и Андре Маргери (97) – архидиаконов и каноников Руанской церкви; Гийома Эрара (42), магистра священной теологии; Робера Ле Барбье (71), Дени Гастинеля (53), Жана Ле Руа (87) и Обера Мореля (107) – лиценциатов канонического права; Тома де Курселля (27), Никола Купкена (26) – бакалавров священной теологии; Никола Луазелёра (92) и брата Изамбара де Ла Пьера (70).

Мы, названный епископ, сообщили, что было сделано в минувшую среду, и испросили у заседателей совета о том, что осталось сделать и, в особенности, надлежит ли предать оную Жанну пытке. Выслушав мнение каждого и обдумав то, что в означенную среду было сказано Жанной, учитывая также ее настроение, волю и обстоятельства сего дела, мы заключили, что вовсе не полезно подвергать ее пытке и что мы тотчас же перейдем к дальнейшему.

В субботу ⁵⁶, 12 мая, в доме монсеньера епископа Бовеского, в час вечерни, пред ним, а также пред монсеньером викарием инквизитора, собрались монсеньеры и магистры: Рауль Руссель (118), казначей; Никола де Вандре (127), архидиакон; Андре Маргери (97), Гийом Эрар (42) – [доктора] теологии; Робер [196] Ле Барбье (71), Дени Гастинель (53), Обер Морель (107), Тома де Курселль (27), Никола Купкен (26), Жан Ле Ду (75), Изамбар де Ла Пьер (70) и Никола Луазеллёр (92).

После того как им изложили то, что было сделано в оную среду etc., их спросили о том, что следует предпринять далее и полезно ли предать Жанну пытке etc.

И первым мэтр Рауль Руссель сказал, что, как ему кажется, не стоит, – дабы процесс, столь хорошо проведенный, как сей, не мог бы быть оклеветан.

Мэтр Никола де Вандре сказал, что ему кажется, что на сей раз не полезно предать ее пытке.

Мэтр Андре Маргери сказал, что сие не полезно на сей раз.

Мэтр Гийом Эрар сказал, что ее бесполезно предавать пытке, меж тем как дело и так вполне весомо, даже без пыток.

Мэтр Робер Ле Барбье – как вышеуказано, и чтобы далее она получила раз и навсегда [последнее] милостивое увещание etc., чтобы она подчинилась Церкви, а если нет, то пусть, во имя Господа, продолжат процесс.

Мэтр Дени Гастинель сказал, что не полезно предавать ее пытке.

Мэтр Обер Морель сказал, что ему представляется полезным предать ее пыткам, дабы узнать правду о ее выдумках.

Мэтр Тома де Курселль сказал, что ему представляется благом предать ее им. Он сказал также, что ее должно спросить (под пытками. – А. С), желает ли она подчиниться суду Церкви.

Мэтр Никола Купкен сказал, что не полезно предавать ее пытке; но пусть она снова будет милостиво увещана о подчинении постановлению Церкви.

Мэтр Жан Ле Ду – как вышеуказано.

Брат Изамбар де Ла Пьер – как вышеуказано; и пусть она получит последнее увещание о подчинении воинствующей Церкви.

Мэтр Никола Луазелёр сказал, что, как ему кажется, для облегчения ее души будет благом предать ее пытке; и все же он полагается на мнения означенных особ.

Мэтр Гийом Эктор (59) ⁵⁷ появился [тогда] и был того мнения, что не следует подвергать ее пытке.

Мэтр Жан Ле Мэтр(81), викарий инквизитора, сказал, что следует допросить ее снова о том, считает ли она, что должна подчиниться воинствующей Церкви.

Суббота, 19 мая

Далее, в следующую за тем субботу, 19 мая,

Предстали пред нами, означенными судьями, находившимися в часовне архиепископского дома в Руане и заседавшими в трибунале, почтенные особы, сеньоры, отцы и магистры: Жилль, аббат Фекана (38), Гийом, аббат Мортемера (60) – доктора теологии; Никола, аббат Жюмьежа (86), Гийом, аббат Кормея (10) – доктора канонического права; а также аббат Прео (109), приор Сен-Ло (73), приор Лонгвилля (103), Жан де Ниба (111), Жак Гедон (58), Жан Фушье (50), Морис дю Кенэ (37), Жан Ле Февр (77), Гийом Ле Буше (72), Пьер Удан (62), Жан де Шатийон (21), Эрар Эмангар (41), Жан Бопер (8), Пьер [197] Морис (101), Никола Миди (102) – доктора [священной теологии]; Уильям Хейтон (59), Никола Купкен (26), Тома де Курселль (27), Ришар де Груше (56), Пьер Минье (105), Рауль Ле Соваж (88), Жан Пигаш (113) – бакалавры священной теологии; Рауль Руссель (118), доктор обоих прав; Жан Герэн (57), Пакье де Во (126) – доктора канонического права; Робер Ле Барбье (71), Дени Гастинель (53) – лиценциаты канонического права; Андре Маргери (97), [лиценциат] гражданского права; Никола де Вандре (127), Жан Пэншон (114) – [лиценциаты] канонического права; Жан Алепе (2), Жилль Дешан (29), Никола Каваль (17) – лиценциаты гражданского права; Жан Брюйо (12) – канонического права; Никола Луазеллёр (92), каноник Руанской церкви; Жан Ле Ду (75), Гийом де Ливэ (91), Пьер Карель (14), Жоффруа дю Кротэ (35), Ришар де Со (31), Бюро де Кормей (25), Обер Морель (107), Жан Дюшмэн (33), Лоран дю Бюск (32), Жан Коломбель (23), Рауль Анги (4), Геру Потель (115) – лиценциаты канонического, а некоторые – гражданского права.

В их присутствии мы, означенный епископ, сообщили, что получили недавно в большом числе постановления и мнения именитых докторов и магистров по признательным показаниям и утверждениям вышеназванной Жанны; с сими заключениями мы бесспорно сможем продвинуться далее к завершению дела, ибо они с полным основанием представляются для того достаточными. Но дабы выказать почтение и благоговение матери нашей, Парижскому Университету, дабы иметь более полное и зримое разъяснение сего вопроса, ради большего успокоения совести и в назидание всем, мы решили передать вышеупомянутые показания матери нашей, Университету, и в особенности Факультетам теологии и декретов, прося постановлений докторов и магистров названного Университета, и особенно двух Факультетов. Университет, и особенно два сих Факультета, весьма воспламененные ревностью веры, старательно, обдуманно и торжественно представили свои заключения по каждому [из сих показаний] и передали их нам в подлинной грамоте. Итак, оные постановления, содержащиеся в сем акте, мы велели зачитать целиком дословно, всенародно и вразумительно всем вышеназванным докторам и магистрам, кои [сие] слушали. Но затем, по слушании постановлений означенных Университета и Факультетов, [разные магистры] высказали и изложили свои [собственные] постановления, сообразно таковым от оных Факультетов и Университета, помимо того, что они недавно постановили как по сим проблемам, так по названным показаниям и по образу ведения процесса, коего нам следовало бы придерживаться в дальнейшем. Мы повелели записать здесь содержание сих заключений, а также посланий Университета ⁵⁸.

И сначала следует содержание послания Университета, сеньору нашему королю

«Превосходительнейшему, высочайшему и пресильному государю, королю Франции и Англии, нашему прегрозному и суверенному сеньору.

Превосходительнейший государь, грозный и суверенный сеньор и отец наш, ваше королевское превосходительство должно всемерно печься о том, чтобы [198] блюсти в их полноте честь, почитание и славу божественного Величия и его святой католической веры, искореняя заблуждения, лжеучения и все прочие противные ей бесчинства. Продолжая сие дело, Ваше Высочество во всех своих начинаниях, по милости всевышней, без труда найдет помощь, поддержку и преуспеяние вместе с великим умножением высокой вашей славы. Принимая сие во внимание, ваше высокороднейшее величество начало, благодаренье Богу, прекраснейшее мероприятие, касающееся святой нашей веры, а именно, законный процесс против сей женщины, кою именуют Девицей, а также против ее вопиющих деяний, грехов и бесчинств, кои стали явными во всем сем королевстве и о виде и образе коих мы [вам] писали несколько раз. О сем процессе, о сути его и ходе мы узнали из грамот, кои были нам переданы, и доклада, который в нашем торжественном собрании сделали от [лица] вашего превосходительства наши подчиненные – почтенные преподобные магистры Жан Бопер (8), Жак де Турен (124) и Никола Миди (102), магистры теологии; кои нам также предоставили и сообщили ответ, каковой от них требовался, по другим пунктам. И воистину, по оглашении и тщательном изучении сего доклада, нам показалось, что великая важность, святость и правый ход процесса в отношении сей женщины были соблюдены, чем всякий должен быть удовлетворен. И за все сие мы покорнейше воздаем благодарность прежде всего высшему Величию, затем вашему высокородию – от всего покорного и преданного сердца, – и наконец, всем тем, кто ради Преподобия божественного употребили свой труд, старание и прилежание в сем деле, во благо нашей святой веры. Но сверх того, наш прегрозный и суверенный сеньор, согласно тому, что вашими означенными грамотами вам угодно было нам повелеть, предписать и от нас потребовать, мы, после многих созывов, после того, как имели меж собой и многократно провели великие и обстоятельные совещания, отсылаем вашему превосходительству наши мнения, заключения и постановления по пунктам, показаниям и статьям, кои были нам даны и представлены. И мы всегда готовы полностью посвятить себя таким вопросам, прямо затрагивающим нашу веру, как того непосредственно требует наше ремесло и как мы всемерно выказывали во все времена. И если что-либо останется от нашего лица по сему поводу сказать или изложить, сии почтенные и преподобные магистры, кои ныне возвращаются к Вашему благородному Высочеству и кои присутствовали на наших совещаниях, смогут более пространно огласить, сообщить и рассказать, согласно нашему намерению, все, что надлежит. Да будет угодно Вашему величеству довериться им в том, что было с нашей стороны на сей раз сказано, и иметь их в своем безусловном распоряжении; ибо, воистину, они выказали в означенных делах великое прилежание, из святых и чистых побуждений, не щадя трудов, людей и возможностей и не оглядываясь на великие и грозные опасности, кои заведомо встречаются на пути; также, через их великую мудрость, отмеченную тщательностью и надежным благоразумием, сие дело было и будет, если так угодно Богу, доведено до конца мудрым, святым и разумным образом. И наконец, мы все же смиренно просим ваше превосходительное Высочество, чтобы дело сие в кратчайшие сроки было тщательнейшим образом доведено правосудием до конца, ибо, воистину, медлительность и отсрочки весьма опасны и сему необходимо значительное и великое возмещение, дабы народ, сильно возмущенный сей женщиной, был бы приведен к благому и святому учению и вероисповеданию, [199] кое всецело [направлено] на возвышение и полноту нашей веры и прославление вечного сего божества, кое да соблаговолит, по милости своей, хранить ваше превосходительство в процветании, до самой славы в вышних, каковая не прейдет вовеки.

Писано в Париже, в нашей конгрегации, торжественно заседавшей в Сен-Бернаре ⁵⁹ 14 мая, в год тысяча четыреста тридцать первый.

Ваша смиреннейшая дочь, Парижский Университет. Эбер».

Далее следует содержание послания Парижского Университета, направленного нам, означенному епископу

«Преподобному отцу во Христе и сеньору, монсеньеру епископу Бовескому.

Доказано, что безграничное рвение славнейшего милосердия вдохновляет прилежный труд пастырского бдения, преподобный отец и сеньор, когда с твердой и совершенно незыблемой прозорливостью, несокрушимейшая праведность не перестает радеть об охранении священной веры из благого побуждения ради общего спасения. Мужественность и прежаркий пыл вашего искреннейшего рвения был проявлен на деле, когда, наконец, мощным действием благотворнейшей преданности, она привела, по благосклонности Христовой, в руки вашего правосудия сию женщину, кою называют Девицей, чей весьма распространившийся яд явным образом отравил христианнейшую паству почти всего западного мира, чему отнюдь не преминуло открыто воспротивиться бдительнейшее внимание вашего преподобия, пекущееся об исполнении трудов истинного пастыря. Процесс, учиненный против тяжких бесчинств сей порочной женщины, их вид и содержание, вкупе с некоторыми показаниями, положениями или статьями и посланием сеньора нашего короля, а также верительные грамоты и запросы вашего преподобия были нам прилюдно и учтиво представлены преславными докторами теологии и нашими подчиненными – мэтрами Жаном Бопером (8), Жаком де Туреном (124) и Никола Миди (102). После того, как мы полностью усвоили их содержание, мы решили выразить самые пространные благодарности вашей преподобной милости, каковая в сем весьма великом труде по возвышению божественного имени, полноты и славы истинной веры и во благотворнейшее назидание всему правоверному люду, никоим образом не умеет предаться нерадению. Рассматривая, кроме того, обычную форму сих процессов и соответствие ее священному законодательству, мы всецело ее одобрили как проистекающую из величайшего и тончайшего благоразумия. Также, все запросы, кои означенные доктора представили нам в посланиях [, подателями коих они являлись,] или же вслух, принимая во внимание [волю] короля, нашего сеньора, и [нашу] старинную привязанность к вашей преподобной милости, мы с величайшей охотой предоставили, искренне стремясь по мере сил своих во всем угодить вашему преподобию. Но по главному вопросу мы потрудились провести многочисленные советы и весьма серьезные совещания, где, по многократном рассмотрении вопроса и свободном обсуждении истины, мы пришли наконец к единодушному согласию и постановили составить на письме [200] наши заключения и постановления, кои означенные сеньоры и подчиненные, представ по возвращении своем пред светлостью означенного нашего сеньора и в присутствии вашего преподобия, вам в точности предъявят. Они позаботятся равно и о том, чтобы изложить от нашего имени то, что потребуется объяснить более пространно, как то полностью укажет своим содержанием грамота, кою мы ныне посылаем нашему сеньору королю и чья копия приложена к данной грамоте. Сии преславные доктора, однако, не щадя себя, не гнушаясь ни опасностями, ни трудами, не перестают работать над сим делом веры; пусть ваше преподобие примет их как особо уполномоченных [и готовых] снова с упорным рвением всецело предаться неустанной заботе их отеческой прозорливости о сем столь значительном мероприятии до тех пор, пока божественное величие, по велению разума, не смягчится достойным возмещением бесчинств, истина праведной веры не обретет полноты своей и не прекратится неправедное и вопиющее развращение народа, – так, чтобы князь пастырей, когда он явится, изволил наконец воздать за пастырскую заботу вашего преподобия неувядаемым венцом славы.

Писано в Париже, в нашей главной конгрегации, торжественно заседающей в Сен-Бернаре, 14 мая, в год Господень тысяча четыреста тридцать первый.

Вам, – ректор ⁶⁰ и Парижский Университет.

[Подписано:] Эбер».

Далее следует постановление Парижского Университета

«Во имя Господа, Аминь. Из содержания сей всеобщей грамоты да будет всем очевидно и ведомо, что в оный год Господень 1431, в 9 индикт, 29 апреля, в бытность Престола апостольского, как утверждают, лишенным пастыря ⁶¹, наша матерь, Парижский Университет, был торжественно созван и собран в Сен-Бернаре по двум вопросам, из коих первым и главным было выслушать послание и некие положения, кои должны были быть составлены от имени христианнейшего государя, нашего сеньора короля, и его совета и наших сеньоров судей, по вопросу о процессе веры, учиненном против некой женщины по имени Жанна, прозванной в народе Девицей, и обсудить сие; второй вопрос был текущим, касающимся ходатайств и нарушений. Сии вопросы были изложены преподобным и многоопытным отцом, мэтром Пьером де Гуда – магистром искусств, ректором означенного Университета и председательствующим в сей конгрегации; послание было распечатано и зачитано, и верительная грамота, в нем содержащаяся, изложена устами одного из направленных в оный Университет послов нашего сеньора короля, его совета и означенных судей; и были зачитаны двенадцать статей, о коих сообщается ниже.

Далее, сеньор наш ректор сообщил, предположил и объявил, что дело, содержащееся в упомянутых статьях, является важным и сложным, затрагивающим истинную веру, христианскую религию, священные законы; что суд и оценка сих статей особо касается досточтимых Факультетов теологии и декретов, в соответствии с их наукой; он добавил, что Университет посовещается и прийдет [201] к заключительному суждению по сему делу и богословской оценке вышеупомянутых статей, привлекая к тому оные Факультеты – и суждение и оценки сих Факультетов будут сообщены оному Университету ими самими или же от их имени. Когда сие было сказано, наш сеньор ректор представил изложенные тогда пред конгрегацией положения, все и каждое в отдельности, к обсуждению всеми и каждым из присутствовавших магистров и докторов; и затем каждый Факультет и Нация, дабы обсудить как то, что было сказано, так и прочее, отделились и уединились в местах, где ими было до сих пор принято собираться для обсуждения наиболее сложных дел и вопросов, проведя каждый в сих местах свое обычное заседание. После того, как сии Факультеты и Нации обстоятельно посовещались, постановления каждого из них были оглашены и повторены на общем собрании, как велит обычай; наконец, названный Университет, устами нашего сеньора Ректора, в силу единого согласованного заключения каждого Факультета и Нации, постановил, что решение по сему делу, вместе с квалификацией вышеупомянутых статей, будет доверено означенным Факультетам теологии и декретов, кои представят и сообщат их Университету.

Далее, в вышеуказанный год и индикт, 14 мая, в бытность Престола апостольского лишенным, как говорят, пастыря, матерь наша, Парижский Университет, торжественно собрался в Сен-Бернаре по двум вопросам, из коих первым и главным было выслушать постановления названных досточтимых Факультетов, – а именно, теологии и декретов, – о деле веры, недавно, то есть прошедшего 29 апреля, доверенного им Университетом. После того, как существо сего вопроса было учтиво и обстоятельно изложено устами нашего сеньора Ректора, оный сеньор попросил означенные присутствовавшие в конгрегации Факультеты изложить и обнародовать в присутствии Университета свои постановления по названному делу и квалификации, [ данные ими ] по статьям. Когда сии запросы были сделаны, как только что было указано, досточтимый Факультет теологии устами почтенной и многоопытной особы, мэтра Жана де Труа ⁶², тогда вице-декана оного Факультета, ответил, что каждый из Факультетов теологии и декретов, как целиком, так и в лице своих представителей, часто и многократно собирался по поводу сего дела, чтобы выработать по нему суждение и дать квалификацию статьям, о коих шла речь выше; наконец, каждый из них, после долгого и тщательного совещания, закрепил свою ученую позицию ⁶³ по названным вопросам в том виде и образе, кои дословно записаны в бумажной тетради, кою оный мэтр Жан держал в своих руках и велел громко и внятно огласить в присутствии Университета, с квалификацией названных статей. Содержание сих статей, суждений и квалификационных оценок, находящееся в оной бумажной тетради следует дословно и является таковым:

Следуют статьи о речах и поступках Жанны, прозванной в народе Девицей

«И во-первых, некая женщина говорит и утверждает, что в возрасте 13 лет или около того, ... святое учение и церковные законы ⁶⁴». [202]

Далее следуют постановления и заключения, вынесенные священным Факультетом теологии в Парижском Университете по богословским оценкам статей, вышезаписанных и составленных по поводу речей и поступков Жанны, прозванной в народе Девицей.
Оные богословские оценки, а также относящиеся к сему делу вопросы, – в целом и поотдельности, названный Факультет безоговорочно предоставляет суду нашего сеньора Суверенного Понтифика и святейшего Вселенского собора

[I]

Итак, прежде всего, по первой статье: рассмотрев происхождение сей особы, цель, образ и существо ее откровений, место [событий] и прочие обстоятельства дела, Факультет постановляет, что речь в данном случае идет о лживых, тлетворных и пагубных выдумках, или же оные откровения являются колдовскими и исходят от духов злых и дьявольских – Белиала, Сатаны, Бегеммота.

[II]

Далее, по второй статье: то, что она содержит, не является правдоподобным, скорее, сие – самонадеянная, тлетворная, пагубная и измышленная ложь и посягательство на чин ангельский.

[III]

Далее, по третьей статье: указанные оной женщиной знаки отнюдь не являются достаточными, и [посему] она выказывает безрассудное легковерие и делает необдуманные заявления. Кроме того, в сравнении, кое она приводит ⁶⁵, ее вера – дурна, и она заблуждается в вероисповедальных вопросах.

[IV]

Далее, по четвертой статье: в ней заключаются признаки суеверия, колдовства, а также самонадеянные высказывания и пустое тщеславие [сей женщины].

[V]

Далее, по пятой статье: оная женщина богохульствует и отвергается Бога в его таинствах; она отклоняется от божественной веры, священного учения и церковных законов; она злоумышляет и заблуждается в вероисповедальных вопросах, непрестанно похваляясь всуе; следует подозревать ее в идолопоклонстве и посвящении себя и одежд своих – демонам, в подражание язычникам.

[VI]

Далее, по шестой статье: оная женщина является злодейкой, мошенницей, жестокой и алчущей пролития людской крови, мятежницей и подстрекательницей к тирании, хулящей веления и откровения Божьи. [203]

[VII]

Далее, по седьмой статье, – оная женщина нечестива по отношению к своим родителям, она преступает заповедь должного почтения к родителям; она смутьянка и богохульница, она заблуждается в вероисповедальных вопросах, и принесенный ею обет является безрассудным и самонадеянным.

[VIII]

Далее, в восьмой статье мы находим малодушие, кое переходит в отчаяние [и] явным образом – в самоубийство, а также – самонадеянное и безрассудное утверждение о предполагаемом отпущении греха. Оная женщина неверно судит о свободе человеческой воли.

[IX]

Далее, в девятой статье мы находим самонадеянное и безрассудное утверждение и пагубную ложь; [сия женщина] противоречит себе [относительно того, что утверждалось] в предшествующей статье и неверно мыслит по вероисповедальным вопросам.

[X]

Далее, в десятой статье мы находим самонадеянное и безрассудное утверждение, суеверное прорицательство, кощунство по отношению к святым Екатерине и Маргарите и нарушение заповеди любви к ближнему.

[XI]

Далее, по одиннадцатой статье, – оная женщина, полагая, что имела, при уточненных в первой статье обстоятельствах, откровения и явления, коими похваляется, – идолопоклонница, вызывающая демонов и заблуждающаяся в вероисповедальных вопросах; она высказывает безрассудные утверждения и принесла [некогда] недозволительную клятву.

[XII]

Далее, по двенадцатой статье: оная женщина является схизматичкой, злоумышленницей против единства и авторитета Церкви, отступницей, и она до сих пор упорствует в вероисповедальном заблуждении.

Далее следует окончательное постановление и приговор почтенного Факультета декретов Парижского Университета по двенадцати вышеозначенным и записанным статьям, касающимся речей и поступков Жанны, прозванной в народе Девицей ⁶⁶

Сие постановление и приговор оный Факультет предоставляет решению и суду Суверенного Понтифика, Святого апостольского Престола и святейшего вселенского Собора. [204]

Если означенная женщина, полностью за себя отвечая, упорно настаивала на положениях, заявленных в вышеозначенных двенадцати статьях, и если она совершила своим действием поступки, кои там указаны, то Факультет декретов, по тщательном изучении названных положений, считает нужным высказать с милосердием, в виде совета или поучения, нижеследующее:

[I]

Во-первых, что оная женщина – схизматичка, а между тем схизма является недозволительным разрывом с единством Церкви, [творимым] из непокорности. И сия женщина, судя по тому, что она говорит, отступает от покорности воинствующей Церкви.

[II]

Далее, – что оная женщина заблуждается в вероисповедальных вопросах; она противоречит догмату веры, каковой содержится в малом Символе: о Единой святой католической Церкви; и, словами блаженного Иеронима ⁶⁷: кто противоречит сему догмату, выказывает себя не только невеждой, злоумышленником и не католиком, но и еретиком.

[III]

Далее, – что оная женщина также и отступница, как по той причине, что волосы, кои Бог дал ей вместо покрывала ⁶⁸, она остригла с дурной целью, так и потому, что с той же самой целью она стала подражать поведению мужчин ⁶⁹, оставив женское платье.

[IV]

Далее, – что оная женщина является лгуньей и чародейкой, когда говорит, что послана Богом и беседует со святыми и ангелами, меж тем как отнюдь того не доказывает посредством чуда или особым свидетельством Писания. Когда Бог пожелал послать Моисея в Египет, к сынам Израиля, то дабы они уверовали, что Моисей послан от Него, Он даровал им как знамение чудо превращения жезла в змея, а змея – в жезл ⁷⁰. Затем Иоанн Креститель, дабы исполнить свою миссию, привел [в подтверждение ее божественности] особое свидетельство из Писания, говоря: «Я глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу» ⁷¹ , как говорит пророк Исайа ⁷².

[V]

Далее, – что оная женщина, из-за своей непоколебимой надменности, заблуждается в вероисповедальных вопросах; во-первых; – поскольку, будучи отлучена согласно канону ⁷³, она долгое время оставалась в том же состоянии ⁷⁴, во-вторых, – поскольку говорит, что предпочтет скорее вовсе не получать тела Христова и вовсе не исповедоваться в установленное Церковью время, нежели оставить мужское платье и вновь надеть женское. Она также вызывает сильное подозрение в ереси, и ее надлежит тщательно допросить по догматам веры. [205]

[VI]

Далее, оная женщина заблуждается также и потому, что утверждает, будто ее препроводят в рай, [столь же определенно] как если б уже пребывала там во славе блаженных. Между тем, находясь в сем странствии [земном], мы не ведаем, достоин ли странник славы или наказания, но лишь высший Судия знает сие.

Вот почему, если оная женщина, получив милосердные наставления и надлежащие предупреждения от законного судьи, не желает по доброй воле возвратиться в единое лоно католической веры и, согласно решению означенного судьи, всенародно отречься от своего заблуждения и понести надлежащую кару, следует предоставить ее светскому суду, дабы она получила наказание по роду ее преступления ⁷⁵.

После прочтения сих статей, богословских оценок и постановлений, наш сеньор Ректор открыто и громогласно спросил у почтенных Факультетов теологии и декретов, так ли именно оные Факультеты обсудили и вынесли заключения, оценки и постановления, как сие было зачитано по содержанию упомянутой тетради. Выслушав сие, Факультеты отвечали раздельно, то есть, Факультет теологии – устами упомянутого мэтра Жана де Труа, а Факультет декретов – устами преподобного мэтра Геру Буасселя, декана оного Факультета декретов ⁷⁶; [они сообщили], что означенные постановления и богословские оценки действительно соответствовали тому, что было постановлено оными Факультетами.

Когда сие было сказано, наш сеньор Ректор сообщил и объявил, что Университет, как уже говорилось, недавно доверил сие дело, а также постановления и богословские оценки вышеуказанных статей, названным Факультетам теологии и декретов и что Университет признает, утвердит, и примет, как свои собственные, постановления и богословские оценки, вынесенные Факультетами теологии и декретов.

Высказав сие, фактически и по существу, наш сеньор Ректор представил все изложенное, высказанное и сообщенное в оной конгрегации, – как в целом, так и в частностях, – к обсуждению всеми присутствовавшими магистрами и докторами. Затем все Факультеты и Нации, дабы посовещаться как о том, что было сказано, так и о многих других сложных делах, касающихся оного Университета, разошлись по тем уединенным местам, где до сей поры они обыкновенно собирались по наиболее сложным вопросам и делам, и провели там, как обычно, свои заседания. После долгих и обстоятельных совещаний, проведенных оными Факультетами и Нациями, постановления каждого из них были оглашены и повторены на общем собрании, как велит обычай. Наконец, Университет, устами нашего сеньора Ректора, в силу согласованного постановления всех Факультетов и Наций, заключил, что признает, утвердит и примет, как свои собственные, постановления и богословские оценки, вынесенные, как указано выше, Факультетами теологии и декретов. Достойные и преподобные особы – мэтр Жан Бопер, Жак Ле Тессье и Никола Миди, профессоры священной теологии, – все вместе и и каждый из них [в отдельности], – попросили, чтобы мы, нижеподписавшиеся публичные нотариусы, составили и вручили им одну или несколько публичных грамот обо всем вышесказанном.

Писано в Париже, в вышеуказанном месте, в означенные год, индикт, дни и месяц, в присутствии почтенных и достойных сеньоров и магистров, а именно: по означенным актам от 29 апреля – [в присутствии] Пьера Диерре, [206] профессора священной теологии; Геру Буасселя, доктора декретов; Анри Тибу, магистра искусств и медицины, Жана Барре, Герольфа де Олля и Ришара Абессора – магистров искусств; Жана Вашре, главного смотрителя (bedeau) при почтенном Факультете теологии, и Боэмона де Лютра (Lutrea), главного смотрителя при почтенной французской Нации; и по прочим речам и деяниям от 14 мая – [в присутствии] Жана Соке, Жана Гравтэна – профессоров теологии; названного Геру Буасселя; Симона де Ла Мара, магистра искусств и медицины; Андре Пеле, Гийома Эстошара, Жака Нуриссёра (Nutritoris), Жана Трофара и Мартэна де Береша – магистров искусств, при большом скоплении прочих докторов и магистров каждого из Факультетов, равно как и при означенных смотрителях Жане Вашре и Боэмоне де Лютре, особо для того вызванных и затребованных.

[Подписано:] Я, Жан Бурийе, прозванный Французом, священник, магистр искусств, лиценциат декретов, бакалавр теологии и публичный апостолический и имперский нотариус, [присутствовал] при всем вышеуказанном, когда, как сказано выше, сие было оглашено и изложено в оных конгрегациях Университета, представлено к его обсуждению и им обсуждено и постановлено, вместе с почтенной особой, мэтром Мишелем Эбером, клириком Руанского диоцеза, магистром искусств, писцом апостолическим и имперским, а также матери нашей, Парижского Университета, публичным нотариусом, и с записанными выше свидетелями; и я видел и слышал, как сие свершалось. Вот почему под данной грамотой, коя была при том составлена и в точности записана рукой другого [писца], я, согласно вызову и требованию, поставил свою обычную роспись и собственноручно здесь подписался в удостоверение и освидетельствование истины. Ж. Бурийе ⁷⁷.

И я, Мишель Эбер, клирик Руанского диоцеза, магистр искусств, писарь апостолический и имперский, матери нашей, Парижского Университета, нотариус, присутствовавший при всем вышеозначенном, когда сие было оглашено и изложено в оном Университете, а также представлено к его обсуждению и им обсуждено и постановлено, – я, вместе с преподобным отцом, мэтром Жаном Бурийе, прозванным Французом, публичным нотариусом, и с записанными выше свидетелями, при сем присутствовал, видел и слышал, как сие совершалось. Вот почему под составленной при том грамотой, коя была написана мною собственноручно, я, согласно вызову и требованию, поставил свою обычную роспись и подписался в удостоверение и свидетельство истинности предшествующего. Эбер».

Заключения докторов и магистров, находившихся тогда в Руане

Затем присутствующий тогда мэтр Рауль Руссель (118), казначей и каноник Руанской церкви, доктор обоих прав, постановил, что дело было открыто и торжественно рассмотрено и что теперь осталось вынести заключение и завершить процесс в присутствии сторон; и если оная Жанна не возвратится на путь истины и спасения, ее следует считать еретичкой. И он согласен в том с решением Парижского Университета. [207]

Мэтр Никола де Вандре (127), лиценциат канонического права, архидиакон Э и каноник Руанской церкви, постановил, как мэтр Рауль Руссель, добавив, что можно придти к заключению и вынести приговор в тот же день и предать [Жанну] светскому суду.

Преподобный отец во Христе, монсеньер Жилль, аббат св. Троицы в Фекане (38), доктор священной теологии, постановил, что в установленный день обвинителя надлежит спросить, желает ли он сказать [что-либо] иное, – и оная Жанна сможет тогда получить увещание; по совершении сего, если она не пожелает отречься и возвратиться на путь истины, ее должно считать еретичкой; [тогда] вынесут приговор и предадут [Жанну] светскому суду.

Мэтр Жан Шатийон (21), доктор священной теологии, архидиакон Эврё, заключил, что те, кто не высказался безоговорочно, обязаны вынести постановление сообразно решению Парижского Университета ⁷⁸. А что до него самого, то он согласен в том с решением означенного Университета. В остальном же [он высказывает мнение], как монсеньер Фекан.

Преподобный отец во Христе, монсеньер Гийом, аббат Кормея (10), доктор декретов, постановил сообразно решению Парижского Университета.

Мэтр Андре Маргери (97), лиценциат законов и бакалавр декретов, архидиакон Пти-Ко и каноник Руанской церкви, принимая во внимание увещания, сделанные названной Жанне, согласен с постановлением Парижского Университета. Что же до процесса, – он говорит, что можно единожды и сообща завершить дело и вынести приговор.

Мэтр Эрар Эмангар (41), доктор священной теологии, постановил, что оную Жанну следует увещевать и далее, и если по совершении сего она не возвратится на путь истины, он согласится с решением Факультета священной теологии Парижского Университета.

Мэтр Гийом Ле Буше (72), доктор священной теологии, придерживается заключения, вынесенного им недавно, 9 апреля, вместе с другими докторами и бакалаврами, добавляя, что Жанна вновь должна быть милостиво увешана и ее следует ознакомить с постановлением Парижского Университета; по совершении сего, если она не пожелает подчиниться, надлежит продолжить процесс. И он согласен с постановлением названного Парижского Университета.

Монсеньер Пьер, приор Лонгвилля (103), доктор священной теологии, постановил, как мэтр Гийом Ле Буше.

Мэтр Жан Пэншон (114), лиценциат канонического права, архидиакон Жуи и каноник Парижской церкви, согласен с постановлением мэтра Гийома Ле Буше.

Мэтр Пакье де Во (126), доктор декретов, каноник церквей Парижа и Руана, постановил сообразно решению Парижского Университета.

Мэтр Жан Бопер (8), доктор священной теологии, каноник церквей Руана и Безансона, постановил согласно решению Парижского Университета и полагается на нас, судей, относительно дальнейшего порядка судопроизводства.

Мэтр Дени Гастинель (53), лиценциат обоих прав, каноник Руана, сказал, что если Жанна, будучи увещана, не покорится, он присоединится к постановлению означенного Парижского Университета.

Мэтр Никола Миди (102), доктор священной теологии, каноник Руанской церкви, постановил, что в один и тот же день можно завершить дело и вынести [208] приговор; в остальном он полагается на то, что сам высказал недавно, минувшего 9 апреля, вместе с другими докторами и бакалаврами.

Мэтр Морис дю Кенэ (37), доктор священной теологии, постановил, что Жанна вновь должна быть милостиво увещана; и если она не покорится, то он присоединится к постановлению Факультета теологии Парижского Университета.

Мэтр Пьер Удан (62), доктор священной теологии, постановил, что во спасение ее души и тела, Жанна должна быть милостиво увещана, прежде чем монсеньеры судьи придут к заключению. И по совершении оных увещаний, если она не вернется в единое лоно Церкви, она выкажет себя закоренелой еретичкой; а относительно заключения, кое надлежит вынести, он полагается на нас, судей.

Мэтр Жан Ле Февр (77), доктор священной теологии, придерживается своего прежнего постановления, вынесенного им недавно, 9 апреля, вместе с иными докторами и магистрами, а также постановления Факультета теологии Парижского Университета, добавляя, что оная Жанна должна быть еще раз милостиво увещана, и [для того] ей надлежит назначить день. Святой отец, Мартэн Ладвеню (69), придерживается постановления названного мэтра Жана Ле Февра.

[А : Святой отец, мэтр Тома Амурэ постановил как названный мэтр Жан Ле Февр ⁷⁹].

Почтенные и достойные доверия особы, адвокаты архиепископской курии Руана, из коих одни являются лиценциатами обоих прав, другие – канонического права, иные же – гражданского права, а именно: мэтр Гийом де Ливэ (91), Пьер Каррэ (14), Геру Потель (115), Жоффруа дю Кротэ (35), Ришар де Со (31), Бюро де Кормей (25), Жан Ле Ду (75), Обер Морель (107), Жан Дюшмэн (33), Лоран дю Бюск (32), Жан Коломбель (23), Рауль Анги (4) и Жан Ле Тавернье (89), постановили, что если оная Жанна, будучи увещана о возвращении на путь истины и спасения и о подчинении Церкви, не пожелает покориться, следует продолжить процесс сообразно постановлению Факультета декретов Парижского Университета, к коему постановлению присоединяются тринадцать означенных адвокатов.

Преподобный и святой отец во Христе, монсеньер Гийом, аббат монастыря Мортемер (60), профессор священной теологии, постановил, что оная Жанна вновь должна быть милостиво увещана, и если она не пожелает покориться, то следует продолжить процесс; и он согласен с постановлением Факультета теологии Парижского Университета.

Святой отец, мэтр Жак Гедон (58), профессор священной теологии, постановил так же, как монсеньер аббат Мортемер.

Святой отец, мэтр Жак Фушье (49), доктор священной теологии, постановил так же, как означенный монсеньер аббат Мортемер.

Мэтр Жан Можье (99), лиценциат канонического права, каноник Руанской церкви, постановил, что Жанна должна быть еще раз милостиво увещана, и если она не пожелает покориться, то следует продолжить процесс.

Мэтр Никола Купкен (26), каноник Руанской церкви, бакалавр теологии, постановил сообразно решению Парижского Университета.

Мэтр Рауль Ле Соваж (88), бакалавр священной теологии, придерживается своего первого постановления, каковое он, согласно собственноручно подписанной им грамоте, вынес недавно; он добавляет, что оная Жанна должна быть вновь увещана наедине, а также открыто, пред народом; и если она не пожелает [209] возвратиться на путь истины и спасения, то он полагается на нас, судей, относительно дальнейшего порядка судопроизводства.

Мэтр Пьер Минье (105), бакалавр священной теологии, постановил сообразно заключению Парижского Университета.

Мэтр Ришар де Груше (56), бакалавр священной теологии, постановил, что Жанна должна быть еще раз милостиво увещана; и если, будучи увещана, она не покорится Церкви, то ее следует считать еретичкой.

Святой отец, брат Изамбар де Ла Пьер (70), придерживается своего постановления, вынесенного им недавно, 9 апреля, вместе с другими [докторами и магистрами] ; он добавляет, что Жанна должна быть еще раз милостиво увещана и что если после увещания она не пожелает покориться Церкви, то он полагается на нас, судей, относительно дальнейшего порядка ведения процесса.

Мэтр Пьер Морис (101), каноник Руанской церкви, доктор священной теологии, придерживается постановления, каковое предоставил недавно, 9 апреля, вместе с другими докторами; он добавляет, что Жанна должна быть еще раз увещана и что ей следует сообщить о каре, каковую она понесет, если не пожелает подчиниться и покориться Церкви; в сем случае, а именно, если она останется в неповиновении, следует продолжить процесс.

Мэтр Тома де Курселль (27), бакалавр священной теологии, каноник Ланской и Теруанской церквей, придерживается того, что он недавно, 9 апреля, постановил вместе с другими. В остальном же он постановил, как мэтр Пьер Морис, добавляя, что если оная Жанна не пожелает подчиниться Церкви после [повторного] увещания, то ее должно будет считать еретичкой.

Мэтр Никола Луазелёр (92), каноник Шартрской и Руанской церквей, магистр искусств, постановил, как только что упомянутый мэтр Тома де Курселль.

Мэтр Жан Алепе (2), лиценциат законов, каноник Руанской церкви, постановил, что оная Жанна должна быть милостиво увещана; если она станет упорствовать в своем непослушании, то следует завершить дело и вынести приговор.

Святой отец, мэтр Бертран дю Шен (34), доктор декретов, декан Лион-ан-Сантер, из клюнийского ордена, постановил сообразно мнению Факультета декретов Парижского Университета ⁸⁰.

Мэтр Гийом Эрар (42), доктор священной теологии, ризничий и каноник Лангрской церкви, постановил, как досточтимый капитул Руанской церкви и Парижский Университет.

Наконец, мы, означенные судьи, поблагодарили преподобных отцов, сеньоров и магистров за все сие, заключив, что мы еще раз увещаем оную Жанну, дабы она пожелала вернуться на путь истины и спасения души и тела, и затем, согласно их благому постановлению и мудрым советам, мы перейдем к остальному, завершив дело и назначив день для оглашения приговора.

Комментарии

1. В документе перечислены лишь пятнадцать докторов; но нужно добавить к ним Жака Гедона, который, как указывает грамота, приведенная ниже, высказался вместе с двадцатью одним экспертом.

2. Эта эпонимия не точна, так как Мартин V умер в феврале 1431 г.

3. Имена Жана до Ла Э и Жана Бартона в других источниках не встречаются.

4. Цитата из канона Novimus, пар. 1, из Декреталий Грегория IX, 27 X 5, 40 (от 1209 г.).

5. Это просьба о предоставлении всего процесса целиком, основана на декреталии Бонифация VIII, содержащейся в Сексте. Sext., 5, 2 de Hereticis: «eis per totum procession super quod deliberandum est, seriose manifestari ac integraliter explicari» – «весь рассматриваемый процесс целиком должен быть сторого им предоставлен и полностью разъяснен». Судопроизводство инквизиции предполагало некоторые вариации в процессуальной практике. Кошон следует в этом обычаям парижского клира.

6. В тексте стоит «те confirmo», что можно перевести как «я утверждаюсь, я убежден их мнением». Но проще, как кажется, предположить здесь оплошность писца и читать: «те conformo» – «я сообразуюсь».

7. Все это, начиная со слов: «или некоторые из них», почти дословно воспроизводит соответствующий отрывок из послания судьям от 5 апреля. Далее в тексте постановлений часто используются цитаты из этого послания. Кроме того, консультанты, привлеченные Кошоном для участия и процессе, зачастую помещают в своих посланиях обширные цитаты из постановлений своих коллег, чей авторитет ставят выше собственного. При этом они не оформляют эти интерполяции как цитаты, но мы для наглядности выделяем их курсивом.

8. Текст воспроизводит заключение двадцати двух теологов (так называемое «Заключение шестнадцати...»).

9. Жан де Буэг, бенедиктинец, доктор теологии, священник Феканского аббатства с 1406 г. Он не присутствовал на процессе, но предоставил свое мнение по 12 статьям. Этот клирик играл важную роль и Парижском Университете.

10. Жан де Буэг не цитирует, но резюмирует послание 22 теологов от 12 апреля 1431 г.

11. Цитата из заключения Жана Бассе, а до конца следующего абзаца – его постановление, воспроизведенное почти дословно.

12. Здесь Морель и Дюшмэн почти дословно следуют тексту постановления Дени Гастинеля.

13. Здесь и далее мы переводим термин circonspecte как «многоопытный», учитывая отсутствие в русском языке эквивалента или более точного варианта перевода. Релятивные определения: осмотрительный, компетентный, внимательный, прилежный.

14. Члены Руанской курии последовательно придерживаются текста постановления Ж. Бассе.

15. Пьер Кошон (?–22 февраля 1449), священник и нотариус архиепископской курии Руана, – свидетель совещания руанских адвокатов по поводу 12 статей. Он является автором хорошо известной «Нормандской хроники».

16. Симон Дави, нотариус архиепископской курии, был прево конфрерии руанских нотариусов в 1435 г.

17. Гийом Лекра, нотариус архиепископской курии Руана. В одном из документов от 1 августа 1431 г. упоминается, что на его средства была восстановлена часовня св. Марка в Руане.

18. Латинский протокол содержит глагольную форму reciperet. Скорее всего, здесь ошибка писца: следует привести это в соответствие со следующими предложениями и прочесть как recipit, то есть «она получила от своего государя...».

19. См. Григорий: Dialog. Lib. I, c. I: «Mens autem quae divino Spiritu impletur, habet evidentissime signa sua; virtutes et scilicet humilitatem, quae ex utraque perfecte in una mente conveniunt, liquet quod de praeferentia Sancti Spiritus testimonium ferunt. – Сознание же, кое исполнено Духа Святого, обладает с очевидностью признаками своими: добродетелью и смирением, чем выявляется, что ежели обе они в едином сознании сочетаются, то свидетельство благодати Духа Святого в себе несут».

Эти идеи св. Григория были подхвачены Жаном Жерсоном и получили развитие в его трактатах: «Об отличении истинного видения от ложного» («Dе distinctione verarum visionum a falsis»), а также «Об испытании [истинности] духов» («De probatione spirituum») – из «Молота ведьм » («Malleus malificarum»).

20. Красноречивая деталь, подтверждающая проанглийскую политическую ориентацию епископа Лизьё: его секретарь носил прозвище Англичанин.

21. Св. Павел, 1 Кор., 2, 14.

22. Св. Павел, 1 Кор., 2,16. Занон излагает мысль апостола весьма приблизительно. У апостола Павла сказано: «Ибо кто познал ум Господень, чтобы мог судить его?».

23. См. Августин, «Despiritu et anima». В «Patrologia latona» указан лишь трактат св. Августина «De spiritu et littera ad Marcellinum» (P. L., t. XLIV). Но трактат, на который ссылается Занон и который он приписывает святому Августину, на деле является средневековой компиляцией Гуго Сен-Викторского или Альхера Клервосского и повествует о видениях, обманах зрения, проявлениях добрых и злых духов.

24. См. декреталии 12 X 5, 7, в которых Иннокентий III утверждает: следует, чтобы тот, кто притязает на то, что он послан Богом, подтвердил свою невидимую миссию посредством чуда или особым свидетельством Писания.

25. Св. Павел, 2 Кор., 11, 14.

26. Начиная отсюда перед нами так называемые вторичные консультации; первое мнение уже было дано их авторами, но судьи попросили их о повторном заключении.

27. См. St. Kuttner, Ecclesia de occultis non indicat (Acta Congressus iuridici internationalis, III, 1936, p. 227-246).

28. Эта и аналогичные ей формулы, которые следуют далее, отсылают поочередно к 12 статьям, посланным консультантам

29. Иона, 3, 4.

30. Не следует забывать, что отчаяние считалось тяжким грехом, как и уныние, ибо утративший надежду утрачивал и веру.

31. Ссылка на первую консультацию, предоставленную автором.

32. В соответствии с текстом французской минуты, Жанне вовсе не предлагается выбрать советников, посторонних процессу. Ей лишь предлагают выбрать помощника среди заседателей или позволить судьям самим назначить одного или нескольких из них.

33. Термин exempla является одной из специфических категорий средневековой ментальности и нуждается в более подробном комментарии. См. «Бог и мое право», II, IV,.

34. В манускрипте U указано его имя: Никола Миди.

35. Мат. 18, 15-17.

36. На заседание 2 мая, где Жанну торжественно увещивал Жан де Шатийон, было созвано шестьдесят три асессора – количество весьма значительное для этого процесса. Девять руанских священников, присутствовавших в тот день, более не появятся на других заседаниях.

37. Т.е. викария инквизитора, Жана Ле Мэтра.

38. Неуклюжесть текста проистекает из того, что Тома де Курселль вставил в этот абзац протокола речь епископа, а затем ограничился воспроизведением французской минуты, не заботясь ни о связках, ни о повторах. На самом деле, последнее предложение, в том виде, как оно составлено, должно косвенно восходить к фразе, относящейся к проповеди Жана де Шатийона.

39. Эти две реплики Жанны записаны в протоколе Тома де Курселля по-французски и не переведены на латынь.

40. Втор. 22, 5.

41. Пав. 1 Кор., 11, 5-6, 13.

42. Грангрский собор (concile de Grangres) не был вселенским собором, но его каноны перешли в Декрет Грациана: гл. 2 и 6 в Д. XXX.

43. Это предложение остается неясным. Возможно, здесь следует видеть аллюзию на людей из окружения Карла VII, которые на момент процесса или немногим ранее перешли на сторону англичан. Но вероятна и другая трактовка, если фразу qui furent par la suite dans ce parti применить к окружению Жанны. Из заявлений Жанны на процессе явствует, что у нее были противники и в «ее партии», то есть в окружении Карла. Известный циркуляр архиепископа Реймсского, направленный им французским городам сразу по пленении Жанны и обвиняющий ее в смертных грехах, не оставлял сомнений в том, что многие из высокопоставленных лиц королевства всегда испытывали к Жанне недоверие. Кроме того, весьма важно отметить, что согласно церковной иерархии Реньо де Шартр, архиепископ Реймсский, был высшим чином для Кошона и его непосредственным начальником. Однако он никак не отреагировал на действия епископа Бовеского, – по крайней море публично. Более того, вполне вероятно, что он частным образом их санкционировал, о чем свидетельствуют настойчивые предложения руанских судей вызвать для процесса видных клириков из лагеря Карла VII. Члены трибунала также предлагали Жанне во всем положиться на суд архиепископа Реймсского или коллегии Пуатье, которую, как мы помним, официально возглавлял именно Реньо де Шартр.

44. Здесь мы видим применение процессуальной нормы инквизиционного суда, основанной на так называемой внесудебной информации, т.е. собрании нескольких показаний, сделанных секретно, без присяги, лицами, которые были опрошены инквизиторами или комиссарами святого трибунала о поведении и религиозных воззрениях того, против кого сделан донос, – в том числе, если дело возбуждено по форме apud bonos et graves.

45. T.e. поскольку о том не сообщается ни в одной книге, «nulle part».

46. Здесь довольно ощутимая разница с манускриптами U и О, текст которых содержит: «Далее ей было сказано: «Вы просили как-то, чтобы ваши слова были пересмотрены, – и вы оспорите [то, что должно], как содержится в предшествующей грамоте [...]. Отвечает, что также ответит и ныне».

47. См. «Бог и мое право», II.

48. Жан де Ла Бросс, сеньор де Буссак и де Сен-Север, маршал Франции, довел до Орлеана королевскую армию, собранную в Блуа. Имеете с Сентрайем и Вандомом освободил Компьень 25 октября 1430 г. 11 ноября 1430 г. Карл VII назначил его главным наместником на землях за Сеной, Марной и Соммой. Де Буссак присутствовал на коронации дофина в Реймсе. Умер в 1433 г.

49. Этьен де Виньоль, прозванный Ла Гиром, воин на службе дофина с 1418 г. Вступил вместе в Жанной в Орлеан 29 апреля 1429 г.; сопровождал короля и Девицу в походе на Реймс. После взятия Лувье, в 1429 г., стал главным капитаном Нормандии; возможно, он пытался тогда освободить Девицу, но был взят в плен бургундцами, содержался в крепости Дурдан, а затем был выпущен за выкуп в 1500 реалов золотом. Вновь обретя свободу, он с переменным успехом продолжил воевать. Ла Гир умер 11 января 1442 г. во время кампании по освобождению Юго-Запада. В истории сохранилась его знаменитая молитва: «Господи, сотвори для Ла Гира то, что сотворил бы для тебя Ла Гир, если бы ты был Ла Гиром, а Ла Гир – Богом».

50. Манускрипты U и О содержат: «двух, трех или четырех рыцарей из ее сторонников». Вариант, содержащийся в латинском протоколе, выглядит вернее.

51. Базельский собор, открытию которого предстояло свершиться с таким трудом.

52. Утверждая это, Жанна – по наитию или вполне сознательно – следовала единственно верному пути. Только такая позиция могла спасти ее от пыток. См. «Бог и мое право», II.

53. 3 мая 1431 г.

54. Манускрипт U содержит: «И верьте, что сие был святой Гавриил».

55. Манускрипты U и О содержат дополнение: «и чтобы я слышала, как он говорит».

56. Вариант, содержащийся в манускрипте U.

57. То есть, Уильям Хейтон.

58. Здесь мы видим применение нормы процессуальной инквизиционной практики, которую можно квалифицировать как оглашение результатов ученых консультаций или промежуточное голосование (т.е. посвященное не окончательному приговору, а дальнейшему ведению дела). Оно проводится в соответствии с обычным процессуальным голосованием по принципу совета с авторитетными знатоками теологии и канонического права. Инквизиторы могут видоизменить свое решение в соответствии с этими голосованиями, склоняясь перед компетентностью их авторов.

59. Монастырь бернардинцев (clos), в ограде Сен-Никола-дю-Шардоннэ.

60. Пьер де Гуда, уроженец Лейдена, учился в Париже в 1426 г., стал лиценциатом в 1427 г., а через год был избран прокурором английской нации. Известно, что разделение на «нации» в Парижском Университете XV в. существовало наряду с делением на факультеты. Пьер де Гуда был избран ректором 24 марта 1431 г.

61. Многократные повторы о ваканции папского престола 29 апреля выглядят уже несколько странными. Известно, что 25 февраля, сразу после кончины папы Мартина V, был избран Евгений IV. Лео Таксиль и Поль Феш (Тахil L., Fesh P. Le martyre de Jeanne d’Arc, P., 1890, p. 455, n. 435, n.1, etc.) видят в этом проявление схизмы, по крайней мере потенциальной. Четкого документального подтверждения этому нет, но резкая антипапская позиция, занятая в Базеле Парижским Университетом и как раз Тома де Курселлем, свидетельствует в пользу этой версии.

62. Жан де Труа, из ордена тринитариев.

63. Здесь формулировку position doctrinale следует понимать как ученое обоснование, вывод, установления.

64. Здесь воспроизведен текст 12 статей обвинения.

65. Речь, по всей видимости, идет о заявлении Жанны относительно того, что она верит в истинность своих голосов не менее крепко, чем в существование Бога и установления Церкви.

66. Далее следует окончательное голосование, в соответствии с обычной процедурой инквизиционных процессов.

67. Comment, in epist. ad Titum, с. III.

68. 1 Кор. 11, 15; и с. 2 D ХХХ.

69. С. 6 D. XXX.

70. Исход, VII, 9.

71. Мат. 3, 1; Марк, 1,3; Лука, 3, 4; Иоанн, 1, 23.

72. Исайа, 40, 3.

73. С. 13 X 5, 7 (декреталия Иннокентия III, Латеранский собор 1215 г.).

74. Поскольку этот факт не рассматривался как один из пунктов 12 статей обвинения, можно заключить, что факультет чрезвычайно внимательно ознакомился с существом дела.

75. Два факультета следуют разным методикам: теологи останавливаются последовательно на каждой из 12 статей и на основании их квалифицируют преступления Жанны, не вынося в конечном итоге заключительного постановления. Декреталисты, напротив, не следуют 12 статьям, но обобщают содержащиеся в них обвинения, дают свои квалификации преступления Жанны и, наконец, выносят ясный приговор.

76. Геру Буассель, магистр Парижского Университета, присутствовал на общеуниверситетских совещаниях 29 апреля и 14 мая 1431 г.

77. Жан Бурийе, как и Геру Буассель, был магистром Парижского Университета.

78. Манускрипт U содержит: «qui non plane deliberaverunt se retulerunt ad deliberationem Universisatis Parisiensis» – «те, кто не высказался в полной мере, положились на заключение Парижского университета».

79. Эта фраза содержится лишь в манускрипте A. Во французской минуте, правда, упоминается имя брата Т. Амурэ, но говорится, что он высказался, как и Мартэн Ладвеню, вместе с адвокатами архиепископской курии. Тома Амурэ, доминиканец, изучающий теологию, стал бакалавром лишь в 1435 г. Он не присутствовал на процессе, но 19 мая высказал свое мнение по поводу заключения Университета.

80. О постановлениях двух последних участников процесса – Бертрана дю IIIена и Гийома Эрара – ничего не говорится во французской минуте.

(пер. А. Б. Скакальской)
Текст воспроизведен по изданию: Процесс Жанны Д'Арк. Материалы инквизиционного процесса. М-СПб. Альянс-Архео. 2007

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.