ПРОЦЕСС ЖАННЫ Д'АРК

МАТЕРИАЛЫ ИНКВИЗИЦИОННОГО ПРОЦЕССА

[Предварительный, или официальный, процесс]

Часть 2

ПУБЛИЧНЫЕ ЗАСЕДАНИЯ ИНКВИЗИЦИОННОГО ТРИБУНАЛА

Среда, 21 февраля, 1431 года

Первое публичное заседание

Итак, в среду, 21 февраля, около восьми часов утра,

Мы, названный епископ, явились в королевскую капеллу Руанского замка ¹, куда в вышеуказанный день и час мы велели вызвать на суд означенную женщину. Там мы заседали в трибунале при участии почтенных отцов, сеньоров и магистров: Жилля, аббата св. Троицы в Фекане (38), Пьера, приора Лонгвилль-Жиффара (103), Жана де Шатийона (21), Жана Бопера (8), Жака де Турена (124), Никола Миди (102), Жана де Ниба (111), Жака Гедона (58), Жана Ле Февра (77), Мориса дю Кенэ (37), Гийома Буше (72), Пьера Удана (62), Пьера Мориса (101), Ричарда Прати (116) и Жерара Фёйе (47) – докторов священной теологии; аббатов Никола из Жюмьежа (86), Гийома из монастыря св. Екатерины (24), Гийома [Бюро] из Кормея (25), равно как и Жана Герэна (57) – докторов канонического права; Рауля Русселя (118), доктора обоих прав; Уильяма Хейтона (59), Никола Купкена (26), Жана Ле Мэтра (81), Ришара де Груше (56), Пьера Минье (105), Жана Пигаша (113), Рауля Ле Соважа (88) – бакалавров теологии; Робера Ле Барбье (71), Дени Гастинеля (53) и Жана Ле Ду (75), Никола де Вандре (127), Жана Бассе (5), Жана де Ла Фонтана (67), Жана Брюйо (12), Обера Мореля (107), Жана Коломбеля (23), Лорана дю Бюска (32) и Рауля Анги (4) – лиценциатов канонического права; Андре Маргери (97), Жана Алепе (2), Жоффруа дю Кротэ (35) и Жилля Дешана (29) – лиценциатов гражданского права.

В их присутствии была вначале зачитана королевская грамота о выдаче и возврате ² нам оной женщины, затем грамоты руанского капитула о [36] предоставлении территории; содержание сих документов приведено ниже. Окончив сие чтение, мессир Жан д’Эстиве, уполномоченный и назначенный нами в сем процессе судебным делопроизводителем, объявил, что назначенный по сему делу судебный пристав велел оной женщине по имени Жанна явиться в указанный день и час сюда, дабы по закону ответить на вопросы, кои будут ей заданы, что вполне очевидно из доклада судебного пристава, приложенного к нашей грамоте вызова.

Следует содержание сих грамот вызова и отчета

«Мы, Пьер, Божьей милостью епископ Бовеский, располагая в городе и диоцезе Руана территорией, предоставленной во время ваканции архиепископского престола досточтимым церковным капитулом Руана для проведения и завершения нижеуказанного дела, старосте христианской общины Руана, а также всем и каждому священнику – приходскому или не приходскому, – находящимся в городе и диоцезе Руана, до коего или до коих дойдет настоящая грамота во исполнение, шлем привет в начальнике и совершителе нашей веры, Господе Нашем Иисусе Христе.

Некая женщина, именуемая в народе Жанной Девицей, была взята и пленена в нашем диоцезе Бове и была нам препоручена, предоставлена и отдана в наше распоряжение христианнейшим и светлейшим государем, нашим сеньором, королем Франции и Англии, как сильно подозреваемая в ереси ³, дабы мы учинили над ней процесс по делам веры. И мы, услышав распространившуюся не только повсюду в королевстве Французском, но и во всем христианском мире молву о делах и свершениях оной женщины, кои суть посягательства на нашу веру, а также собрав подробные сведения и мнения опытных людей и стремясь поступать в сем деле по зрелом размышлении, мы постановили, что оная Жанна будет призвана и выслушана по тем статьям и вопросам, касающимся веры, кои ей зададут и против нее выдвинут.

Вот почему мы предписываем, чтобы все вы вместе и каждый из вас в отдельности, будучи [вызван] по требованию, не ждали друг друга и не ссылались один на другого. [Напротив,] без всяких возражений вызовите к нам в королевскую часовню Руанского замка, в среду 21 февраля, к восьми часам утра означенную Жанну, кою мы считаем сильно подозреваемой в ереси. Пусть она ответит правду по названным статьям и вопросам, а также по прочим, относительно коих мы ее подозреваем, или пусть свершится иначе, по разуму и справедливости, после того, как мы сообщим ей, что она будет отлучена от церкви, если не предстанет пред нами в сей день. Да будет нам с точностью доложено о том, что вы, исполнители сего, таким образом совершите.

Дано в Руане под нашей печатью, в год Господень 1431, во вторник 20 февраля.

Подписано: Г. Буагийом (22), Г. Маншон (95)».

«Преподобному отцу во Христе и сеньору, Пьеру, Божьей милостью епископу Бове, располагающему в городе и диоцезе Руана территорией, предоставленной вам при ваканции архиепископского престола досточтимым церковным [37] капитулом Руана, дабы провести и завершить нижеозначенное дело, ваш смиренный Жан Массьё (98), священник, староста христианской общины Руана, выказывает немедленное повиновение со всяческим уважением и почтением.

Да будет известно вашему преподобию, что, во исполнение вашего повеления, кое было мне представлено и к коему приложен сей мой отчет, я немедленно назначил предстать пред вами в королевской часовне Руанского замка, в среду 21 февраля, к восьми часам утра женщине, именуемой в народе Жанной Девицей, каковую я задержал в крепости данного замка и каковую вы считаете сильно подозреваемой в ереси, дабы она правдиво ответила на вопросы, кои будут выдвинуты против нее в статьях, или на допросы по вопросам веры, коим ее подвергнут, а также на все прочее, в чем вы ее подозреваете, и дабы иным образом поступить по разуму и справедливости, вкупе с предписаниями, содержащимися в вашей собственной грамоте. Оная Жанна действительно сказала мне в ответ, что охотно предстанет пред вами и ответит правду на вопросы, кои ей зададут, и что сама она просит, чтобы вы изволили пригласить к участию в сем деле духовных лиц из французских земель, равно как и из Англии; и кроме того, что она смиренно молит ваше преподобие, чтобы завтра, прежде чем она предстанет пред вашим преподобием, она могла бы выслушать мессу; и чтобы я доложил вам о сем, как я и сделал. И о том, что сие было мною таким образом исполнено, я сообщаю вам, преподобному отцу, настоящей грамотой, скрепленной моею печатью и собственноручно мною подписанной.

Дано в год Господень 1431, во вторник накануне означенной среды.

Подписано: Жан».

[Запрос делопроизводителя]

Затем судебный делопроизводитель (43), по представлении сих грамот, настойчиво потребовал, чтобы оная женщина получила повеление явиться в сие место и предстать пред нами на суд, ибо она была вызвана сюда, и чтобы она была допрошена нами по некоторым статьям касательно веры, о чем мы ей и сообщили. Между тем, поскольку означенная женщина просила ранее дозволения выслушать мессу, мы сообщили названным заседателям, как мы, по совету именитых сеньоров и магистров, подумали, что, ввиду преступлений, коими опозорила себя оная женщина, а также из-за постыдности того наряда, в ношении коего она упорствует, надо повременить с допуском ее к мессе и присутствию на богослужениях.

[Жанна доставлена в зал заседаний]

Тем временем, пока мы оглашали сие, оная женщина была приведена судебным приставом. Поскольку она предстала пред нами на суд, мы приступили к изложению того, что сия Жанна была некогда пленена и взята в границах и пределах нашего диоцеза Бове; что людская молва, разнесшаяся уже почти [38] по всем христианским королевствам, доносила весть о ее многочисленных деяниях, оскверняющих истинную веру, свершенных не только в нашем диоцезе, но и во многих других землях; и совсем недавно светлейший и наихристианнейший государь, король, наш сеньор, отдал и предоставил ее в наше распоряжение, дабы учинить против нее процесс веры, в согласии с правом и разумом.

Посему, принимая во внимание общественную молву и слухи, равно как и некоторые сведения, о коих мы упоминали выше, тщательно посовещавшись прежде всего со знатоками права божественного и человеческого, мы, в силу нашей должности, повелели вызвать Жанну письменной грамотой, дабы она правдиво ответила на вопросы, кои ей зададут относительно веры и дабы иными способами поступить согласно праву и разуму, как сие явствовало из предшествующей грамоты, предъявленной судебным делопроизводителем.

[Первое увещание Жанне]

Посему мы, стремясь с помощью Иисуса Христа, чьему суду [поистине] подлежит обсуждаемое дело, исполнить в сем процессе нашу должностную обязанность по сохранению и возвеличиванию католической веры, прежде всего милосердно призвали и просили Жанну, сидевшую тогда пред нами, во ускорение данного дела и во облегчение ее собственной совести отвечать всю правду на вопросы, кои ей зададут касательно веры, не ища ни уловок, ни хитростей, кои могли бы уклонить ее от искренней исповеди.

[Жанна призвана принести присягу]

Кроме того, в силу нашей должности, мы просили оную Жанну принести законную присягу, прикасаясь к священному Евангелию, в должной форме, о том, что она будет говорить правду, как было указано выше, по вопросам, кои ей зададут.

Каковая Жанна ответила так: «Я не знаю, о чем вы хотите меня спрашивать. Возможно, вы спросите меня о таких вещах, о коих я вам не скажу».

Поскольку мы ей говорили: «Вы поклянетесь говорить правду о том, о чем вас спросят относительно веры и того, что будет вам известно», – она вновь ответила, что охотно поклянется говорить правду о том, что касается ее отца и матери и о том, что она сделала после ухода во Францию; но об откровениях, кои были ей от Бога, она не говорила никогда и никому, кроме единственно Карла, коего зовет своим королем, и [сих откровений она] не откроет никому, даже если ей велят отрубить голову, ибо знает от своих видений или своего тайного совета, что не должна их никому открывать; и что по истечении ближайших восьми дней она будет твердо знать, должна ли сие открыть.

Мы, означенный епископ, снова многократно предупреждали оную Жанну [о необходимости присягнуть] и просили, чтобы она присягнула говорить правду о том, что касается нашей веры. Названная Жанна, на коленях, возложив [39] обе руки на книгу, – в сем случае, миссал, – поклялась говорить правду о том, что у нее спросят и что будет ей известно относительно веры, не упоминая вышеизложенного условия, а именно, что она не расскажет и не раскроет никому явленных ей откровений ⁴.

[Первый допрос после присяги]

Далее, принеся таким образом присягу, Жанна была спрошена нами о своем имени и прозвище.

На что она ответила, что в ее краях ее звали Жаннеттой, а после того как она ушла во Францию, назвали Жанной. Но о прозвище сказала, что ничего не знает.

Затем, спрошенная о месте своего происхождения, ответила, что родилась в деревне Домреми, каковая объединена с деревней Грё, и именно в Грё находится главная церковь ⁵.

Затем, спрошенная об имени своих отца и матери, ответила, что отца звали Жак Дарк ⁶, а мать – Изабелла ⁷.

Спрошенная, в каком месте была она крещена, ответила, что в церкви Домреми.

Спрошенная, каковы были ее крестные отцы и матери, сказала, что одну из крестных звали Агнесса, другую – Жанна, другую – Сибилла; одного из крестников звали Жан Лэнге, другого – Жан Барре; у нее было много других крестных матерей, как она слышала от собственной матери ⁸.

Спрошенная, какой священник ее крестил, ответила, что то был мессир Жан Мине ⁹, как она думает.

Спрошенная, жив ли он еще, ответила, что да, как она думает.

Затем спрошенная о своем возрасте, ответила, что, как ей кажется, ей около 19 лет. Она сказала, кроме того, что мать обучила ее молитвам Pater Noster, Ave, Credo; и что она восприняла свою веру ни от кого иного, как от названной матери.

Затем, по нашем требовании произнести Pater, она ответила, чтобы мы выслушали ее на исповеди и что она охотно нам сие произнесет. И поскольку мы вновь просили ее многократно, она ответила, что не произнесет Pater, etc., если мы не выслушаем ее на исповеди. Мы сказали тогда, что охотно дадим ей одного или двух именитых особ с французской стороны ¹⁰, коим она скажет Pater, etc. На что Жанна ответила, что она не станет им говорить, если они не выслушают ее на исповеди ¹¹.

Исполнив сие, мы, названный епископ, запретили оной Жанне без нашего дозволения покидать тюрьму, назначенную ей в Руанском замке, под страхом быть уличенной в преступлении ереси.

Но она ответила, что не принимает сего запрета, добавив, что если б она сбежала, никто не смог бы бранить ее за разрыв или нарушение клятвы, поскольку она таковой никогда никому не давала. Затем она пожаловалась на то, что ее держат в оковах и железных цепях.

Мы сказали ей тогда, что, будучи в иных тюрьмах, она многократно пыталась сбежать и что именно из-за того, дабы ей быть под более надежной охраной, ее приказали заковать в железные цепи. [40]

На что она ответила: «Верно, что я уже хотела и захочу сбежать вновь, ведь сие дозволено любому, кто заключен в темницу или пленен».

Затем мы отрядили для надежной охраны оной Жанны благородного Джона Грея ¹², оруженосца на службе нашего сеньора короля, а с ним Джона Бервойта и Уильяма Тальбота, повелев им хорошо и верно стеречь оную Жанну, никого не допуская говорить с нею без нашего на то разрешения; в чем они торжественно поклялись, касаясь святых Евангелий.

Наконец, исполнив все вышеизложенное, мы предписали названной Жанне явиться завтра, в четверг, в восемь часов утра, в палату заседаний, что рядом с большой залой Руанского замка ¹³.

Четверг, 22 февраля, 1431 года

Второе заседание

Далее, на следующий день, в четверг 22 февраля,

Мы, означенный епископ, явились в палату заседаний близ большой залы Руанского замка, где собрались также преподобные отцы, сеньоры и магистры: Жилль, аббат св. Троицы из Фекана (38), Пьер, приор Лонгвилль-Жиффара (103), Жан де Шатийон (21), Жан Бопер (8), Жак де Турен (124), Никола Миди (102),Жан де Ниба (111), Жак Гедон (58), Жан Ле Февр (77), Морис дю Кенэ (37), Гийом де Буше (72), Пьер Удан (62), Пьер Морис (101), Ричард Прати (116) и Жерар Фёйе (47) – доктора священной теологии; аббаты Никола из Жюмьежа (86), Гийом из монастыря св. Екатерины (24), Гийом из Кормея (10), а также Жан Герэн (57) – доктора канонического права; Рауль Руссель (118), доктор обоих прав; Уильям Хейтон (59), Никола Купкен (26), Жан Ле Мэтр (81), Ришар де Груше (56), Пьер Минье (105), Жан Пигаш (113), Рауль Ле Соваж (88) – бакалавры священной теологии; Робер Ле Барбье (71), Дени Гастинель (53), Жан Ле Ду (75) – лиценциаты обоих прав; Жан Бассе (5), Жан де Ла Фонтэн (67), Жан Брюйо (12), Обер Морель (107), Никола де Вандре (127), Жан Пэншон (114), Жан Коломбель (23), Лоран дю Бюск (32), Рауль Анги (4) – лиценциаты канонического права; Андре Маргери (97), Жан Алепе (2), Жоффруа дю Кротэ (35) и Жилль Дешан (29) – лиценциаты гражданского права; аббат Прео (109), брат Гийом Лермит (85), Гийом Дежардэн (30), доктора медицины; Робер Морелле (108) и Жан Ле Руа (87) – церковные каноники Руана.

Прежде всего, мы рассказали им, что потребовали и попросили лично у брата Жана Ле Мэтра (81), викария монсеньера инквизитора, присоединиться к нам в настоящем процессе, предложив поставить его в известность о том, что было сделано о сию пору в сем деле и что будет сделано далее. Мы рассказали также, как викарий ответил, что он поставлен инквизитором только над городом и диоцезом Руана; данный же процесс был учинен нами на территории, по праву восходящей к нашей юрисдикции над Бове. Вот почему, дабы ни коим образом не повредить процессу, он воздержался от того, чтобы присоединиться к нам вплоть до той поры, пока не получит более обстоятельного совета и больших полномочий от монсеньера инквизитора; викарий, тем не менее, от своего [41] имени выразил удовлетворение тем, что мы покамест продвинемся далее в нашем мероприятии.

Слушая, как мы излагаем сие, названный викарий ответил: «То, что вы говорите, правда; я одобрил и одобряю, насколько позволяют мои полномочия и насколько сие в моих силах, продолжение процесса».

Затем, поскольку Жанна предстала перед нами в означенном месте, мы призвали ее и потребовали, под страхом закона, принести присягу, каковую она принесла накануне, и присягнуть просто и безоговорочно что она будет отвечать правду на все вопросы, кои ей зададут, о том, в чем она была обвинена и чем опозорена.

На что она ответила, что уже присягнула вчера и что сего должно быть достаточно.

И вновь мы попросили ее поклясться; воистину никто, даже государь, будучи допрошен по делам веры, не может отказаться принести сию присягу.

Она вновь ответила: «Я принесла вам сию присягу вчера, вам сего должно быть вполне довольно. Вы слишком меня обременяете». В конце концов она поклялась сказать правду по вопросам, каковые будут касаться веры.

После чего преславный профессор священной теологии метр Жан Бопер (8), по нашему приказу и повелению, допросил оную Жанну по следующим вопросам.

Для начала он призвал ее сказать правду о том, о чем ее спросят, как она и поклялась.

Она ответила: «Может статься, на одни ваши вопросы я отвечу правду, а на другие – не отвечу вовсе». И она прибавила: «Будь вы лучше осведомлены обо мне, вы пожелали б, чтобы я не была в ваших руках. Я ничего не сделала иначе, как по откровению».

Спрошенная далее о возрасте, в коем пребывала, когда покинула отчий дом, она сказала, что не сможет его указать.

Спрошенная, обучилась ли она в юности какому-либо ремеслу, сказала, что да: шить суконные полотна и прясть; и она не уступит ни одной женщине Руана по части прядения и шитья. Далее она призналась, что из страха перед бургиньонами ¹⁴ покинула отчий дом и пошла в Нёфшато, что в Лотарингии, к некоей женщине, прозванной Рыжей (la Rousse), где пробыла около пятнадцати дней ¹⁵ ; затем она добавила, что пока жила в отчем доме, занималась обычными домашними делами ¹⁶ и не ходила в поле пасти овец или другую скотину. -

Затем, спрошенная, исповедовалась ли она в своих грехах ежегодно, ответила, что да, своему личному кюре ¹⁷, а когда кюре был занят, то она исповедовалась другому священнику, с разрешения кюре. Несколько раз, – дважды или трижды, как ей кажется, – она исповедалась нищенствующим монахам; и было сие в Нёфшато ¹⁸. И она получала таинство причастия на Пасху.

Спрошенная, получала ли она таинство причастия в иные праздники, кроме Пасхи, сказала дознавателю, чтоб тот переходил к другому. Далее она призналась, что, когда ей было 13 лет ¹⁹, ей был голос, идущий от Бога, дабы помочь ей блюсти себя. И в первый раз она очень испугалась. И сей голос пришел около полудня, летом, в саду ее отца, и названная Жанна не постилась накануне ²⁰. Она услышала голос справа, со стороны церкви ²¹, и очень редко она слышит его так, чтобы при том не было света. Сей свет идет с той же стороны, откуда она слышит голос, но там обычно всегда великий свет. И когда она пришла во Францию, она часто слышала сей голос. [42]

Спрошенная, каким образом она видела свет, каковой, по ее словам, пребывал там, если сей свет был в стороне, она ничего не ответила, но перешла к другому. Она сказала, кроме того, что когда была в лесу, то очень хорошо понимала голоса, приходящие к ней. Сказала также, что, как ей кажется, сие был достойный голос (digne voix), и она верит, что он послан от Бога; а после того, как она трижды услышала сей голос, она узнала, что то был голос ангела. Она сказала также, что сей голос всегда хранил ее, и она всегда хорошо его понимала.

Спрошенная о наставлениях во спасение души, кои давал ей сей голос, сказала, что он учил ее хорошо себя вести, посещать церковь; и [голос] сказал Жанне, что необходимо, чтобы оная Жанна, пошла во Францию. Жанна добавила, что дознаватель покамест не добьется от нее, под каким видом явился ей сей голос. Далее она призналась, что голос говорил ей дважды или трижды в неделю, что нужно, чтобы она, Жанна, ушла и отправилась во Францию; [она призналась также], что ее отец ничего не знал о ее уходе ²². Она сказала также, что голос говорил ей, чтобы она пошла во Францию; и она не могла более оставаться там, где была; и сей голос говорил ей, что она снимет осаду с Орлеана. Затем она сказала, что голос сказал ей, Жанне, пойти в крепость Вокулёр ²³, к Роберу де Бодрикуру, капитану сего места ²⁴, и что он даст ей людей, кои пойдут вместе с ней; Жанна ответила тогда, что она всего лишь бедная девушка, каковая не умеет ни ездить верхом, ни вести войну ²⁵. Кроме того, она сказала, что пошла к своему дяде ²⁶ и сказала, что хочет побыть у него недолгое время, и она пробыла там около восьми дней; она сказала тогда своему дяде, что нужно, чтоб она пошла в Вокулёр, и дядя проводил ее туда.

Затем она сказала, что когда пришла в означенный город Вокулёр ²⁷, она узнала Робера де Бодрикура, хотя прежде никогда его не видела, и она узнала оного Робера через сей голос; сей голос действительно сказал ей, что то был он; и Жанна сказала оному Роберу, что нужно, чтобы она пошла во Францию. Но оный Робер дважды отказывал и прогонял ее, а на третий раз принял ее и дал людей. И еще голос говорил ей, что так оно и случится.

Далее она призналась, что герцог Лотарингский ²⁸ послал за ней, чтобы ее к нему привели: она пошла туда и сказала ему, что хочет идти во Францию. Герцог же спросил ее о своем исцелении, но она сказала ему, что ничего о том не знает; и она мало чего рассказала герцогу о своем путешествии. Однако она попросила герцога дать ей его сына ²⁹ и людей, чтобы они проводили ее во Францию, и [тогда] она будет молить Бога о его здоровье. Жанна поехала к герцогу под охранной грамотой, а оттуда вернулась в означенный город Вокулёр.

Далее она призналась, что при отъезде из оного города Вокулёра она была в мужском платье, с мечом, каковой дал ей Робер де Бодрикур, и у нее не было другого оружия ³⁰. В сопровождении рыцаря, оруженосца и четырех слуг ³¹ она доехала до города Сент-Урбэн ³² и там провела ночь в аббатстве.

Далее она сказала, что по пути она проехала через город Осер и там отслушала мессу в главной церкви ³³ ; и при ней тогда постоянно были ее голоса, вместе с тем [голосом], о коем она упомянула выше ³⁴.

Далее, спрошенная, по чьему совету она взяла мужское платье, она многократно отказывалась ответить. Наконец она сказала, что никого в том не винит; и многократно меняла показания. [43]

Далее, она сказала, что названный Робер де Бодрикур заставил ее провожатых поклясться, что они довезут ее в целости и сохранности. И оный Робер сказал Жанне, когда она покидала его: «Езжай, езжай, и будь, что будет».

Далее, сия Жанна сказала, что хорошо знает, что Бог любит герцога Орлеанского ³⁵ и что откровений о нем ей было даже больше, чем о ком-либо из ныне здравствующих, за исключением того, кого она зовет своим королем. И она сказала еще, что нужно было, чтобы она сменила свой наряд на мужской. Далее, она верит также, что ее совет и вправду с ней говорил. Далее она сказала, что отправила англичанам, стоявшим под Орлеаном, послания, в коих говорилось, чтобы они оттуда ушли, как сие записано в копии послания, была ей зачитана в сем городе Руане ³⁶, – однако, кроме двух или трех слов, содержащихся в сей копии; к примеру, там, где в сей копии значится: «сдайте Девице» – надлежит поставить: «сдайте королю». Там есть также сии слова: «всех до одного» и «военачальник», – коих не было в подлинных посланиях.

Жанна сказала также, что проехала к тому, кого она зовет своим королем, без помех; и когда она прибыла в город Сен-Катрин де Фьербуа ³⁷, то сперва послала гонца к своему названному королю; затем она пошла в Шато-Шинон ³⁸, где находился ее названный король. Она прибыла туда около полудня и остановилась на постоялом дворе, а после обеда пошла к своему названному королю, каковой находился в замке.

Далее, она сказала, что когда вошла в палату оного короля, то узнала его среди прочих по совету своего голоса, каковой открыл ей сие. И она сказала своему королю, что хочет идти воевать против англичан.

Спрошенная, был ли в тот раз, когда голос показал ей названного короля, какой-нибудь свет в означенном месте, ответила: «Переходите к другому».

Спрошенная, не увидела ли она какого-либо ангела над своим королем, ответила: «Увольте меня, переходите к другому». Она сказала, что прежде чем король допустил ее к делу, ему было множество видений и прекрасных откровений.

Спрошенная о видениях и откровениях, кои были ее королю, ответила: «Я вам сего не скажу. Пока вам нет ответа; но вы пошлите к королю – и он вам расскажет».

Далее, оная Жанна сказала, что голос пообещал ей, что вскоре после того, как она прибудет к своему королю, тот ее примет. Жанна говорит еще, что ее сторонники хорошо знали, что голос был послан ей от Бога, и они видели и знали сей голос; названная Жанна утверждает, что ей твердо сие известно. Кроме того, она сказала, что ее король и многие другие слышали и видели голоса, кои приходили к ней, Жанне; и там были Шарль де Бурбон ³⁹ и двое или трое других.

Далее, Жанна сказала, что нет дня, когда бы она не слышала сей голос и что она очень в том нуждается. Она сказала еще, что никогда не просила у названного голоса иной конечной награды, кроме спасения своей души.

Затем Жанна призналась, что голос сказал ей оставаться в городе Сен-Дени во Франции ⁴⁰ ; и она, Жанна, хотела там остаться; но сеньоры увели ее против воли. И все же, не будь она ранена, не ушла бы оттуда; и она была ранена во рвах у Парижа, когда прибыла туда, возвращаясь из названного города Сен-Дени; но через пять дней она выздоровела. Затем она призналась, что приказала совершить вылазку под городом Парижем ⁴¹. [44]

И так как ее спросили, не было ли тогда божьего праздника, она ответила, что думает, что то был праздничный день ⁴².

Спрошенная, было ли сие благим поступком, ответила: «Переходите к другому».

Исполнив сие и поскольку для одного дня нам показалось достаточно, мы, означенный епископ, перенесли продолжение дела на ближайшую субботу, на 8 часов утра.

Суббота, 24 февраля 1431 года

Третье заседание

Далее, в ближайшую субботу, 24 февраля,

Мы, означенный епископ, явились в Руанский замок, в указанную палату, где, согласно закону, названная Жанна предстала пред нами в присутствии многочисленных преподобных отцов, докторов и магистров, а именно: Жилля, аббата Святой Троицы в Фекане (38), Пьера, приора Лонгвилль-Жиффара (103), Жана де Шатийона (21), Эрара Эмангара (41), Жана Бопера (8), Жака де Турена (124), Никола Миди (102), Жана де Ниба (111), Жака Гедона (58), Мориса дю Кенэ (37), Жана Ле Февра (77), Гийома Ле Буше (72), Пьера Удана (62), Пьера Мориса (101), Ричарда Прати (116), Джона Карпентера (20), Жерара Фёйе (47), Дени де Сабревуа (119) – докторов священной теологии; аббатов Никола из Жюмьежа (86), Гийома из монастыря св. Екатерины (24), Гийома из Кормея (10), а также Жана Герэна (57) – докторов канонического права; Рауля Русселя (117), доктора обоих прав; Никола Купкена (26), Уильяма Хейтона (59), Тома де Курселля (27), Жана Ле Мэтра (81), Никола Луазелёра (92), Рауля Ле Соважа (88), Гийома де Бодрибоска (6), Никола Ле Мира (84), Ришара Ле Ганё (78), Жана Дюваля (40), Гийома Ле Мэтра (80) и Гийома Лермита (85) – бакалавров священной теологии; аббата св. Уэна (83), аббата св. Георгия (65), аббата Прео (109), приора Сен-Ло (73) и приора Сажи (120), а также Робера Ле Барбье (71), Дени Гастинеля (53) и Жана Ле Ду (75) – лиценциатов обоих прав; Никола де Вандре (127), Жана Пэншона (114), Жана де Ла Фонтэна (67), Обера Мореля (107), Жана Дюшмэна (33), Жана Коломбеля (23), Лорана дю Бюска (32), Рауля Анги (4), Ришара де Со (31) – лиценциатов канонического права; Андре Маргери (97), Жана Алепе (2), Жоффруа дю Кротэ (35), Жилля Дешана (29), Никола Молэна (100), Пьера Кареля (14), Бюро де Кормея (25) – лиценциатов гражданского права; Робера Морелле ( 108) и Жана Ле Руа (87) – церковных каноников Руана, и Никола де Фовилля (51).

В их присутствии мы прежде всего потребовали от названной Жанны, чтобы она поклялась просто и безоговорочно отвечать правду о том, о чем ее спросят, не добавляя никаких условий к сей клятве, и к сему мы призывали ее троекратно.

Оная Жанна ответила: «Позвольте мне сказать». И сказала тогда: «Право же, вы можете спросить меня о том, чего я вам не скажу». И она сказала еще: «Может быть, на многие вопросы, кои вы станете мне задавать насчет моих откровений, я не отвечу вам правды, поскольку вы можете, по случаю, вынудить меня сказать [45] такое, чего я поклялась не говорить, и так я нарушу клятву, чего вам не следовало бы желать». И она прибавила: «Говорю вам, остерегитесь называть себя моим судьей, ибо вы берете на себя тяжкое бремя и слишком обременяете меня». Она сказала еще, что ей кажется достаточным, что она поклялась в суде дважды.

Спрошенная опять, желает ли она принести простую и безоговорочную присягу, ответила: «Вы вполне можете передохнуть. Довольно того, что я поклялась дважды». И она сказала затем, что все духовенство Руана или Парижа не сможет ее осудить, если не имеет на то права ⁴³. Затем она сказала, что о своем приходе охотно скажет правду, но не расскажет всего; и для того, чтобы рассказать все, и восьми дней не хватит.

Но мы, означенный епископ, сказали ей, чтобы она посоветовалась с заседателями о том, должна ли присягнуть или нет.

И она вновь ответила, что о своем приходе охотно расскажет правду, но не иначе, и что нам не следует более говорить ей о том.

Вследствие сего мы сказали ей, что она навлечет на себя подозрения, если не пожелает поклясться говорить правду.

Она ответила как прежде.

Мы вновь просили ее принести безусловную и безоговорочную клятву.

Она ответила тогда, что охотно расскажет то, что знает, но, однако, не все. И она сказала затем, что пришла от Бога и ей нечего делать здесь, прося, чтоб ее отправили к Богу, от коего она пришла.

На новое требование и побуждение поклясться под страхом быть признанной виновной в том, в чем ее обвиняют, ответила: «Переходите к другому».

Наконец, мы еще раз попросили ее поклясться и в заключение призвали ее говорить правду о том, что касается сего процесса, говоря ей, что она подвергает себя великой опасности подобным отказом.

Тогда она ответила: «Я готова поклясться говорить правду о том, что смогу, относительно процесса» ⁴⁴. Так она и поклялась.

Затем, по нашему приказанию, она была допрошена преславным доктором, вышеупомянутым мэтром Жаном Бопером, каковой первым делом спросил ее, в котором часу она в последний раз принимала пищу и питье.

Она ответила, что со вчерашнего вечера не ела и не пила.

Затем, спрошенная, с которого часа она слышала приходящий к ней голос, ответила: «Я слышала его вчера и сегодня».

Затем, спрошенная, в котором часу вчера она слышала сей голос, ответила, что слышала его трижды в день: один раз утром, другой – к вечерне, а третий – когда звонили к вечерней Ave Maria; и нередко она слышала его чаще, чем говорит.

Спрошенная о том, что она делала вчера утром, когда голос пришел к ней, ответила, что спала и голос разбудил ее.

Спрошенная, разбудил ли ее голос, коснувшись ее рук, ответила, что голос разбудил ее, не прикасаясь к ней.

Спрошенная, находился ли сей голос в камере, ответила, что нет, насколько она знает, но он находился в замке.

Спрошенная, поблагодарила ли она голос и преклонила ли колени, ответила, что поблагодарила сидя на кровати и соединила молитвенно руки, и все сие произошло после того, как она попросила о помощи. Голос сказал Жанне, чтобы она отвечала смело. [46]

Затем, спрошенная, о чем сказал ей голос, когда разбудил ее, она ответила, что сама попросила у голоса совета о том, как ей следует отвечать, говоря голосу, что просит свыше совета от Бога. Голос сказал ей отвечать смело – и Бог ей поможет.

Спрошенная, не говорил ли ей голос каких-нибудь слов, прежде чем она его попросила, ответила, что голос сказал ей несколько слов, но она не все поняла. Однако, как только она совсем проснулась, голос сказал ей, чтобы она отвечала смело.

Затем она обратилась к нам, означенному епископу: «Вы говорите, что вы мой судья; остерегитесь того, что делаете, ибо я поистине послана Богом, и вы сами подвергаете себя великой опасности».

Спрошенная, не менял ли голос порой своего мнения, ответила, что ни разу не ловила его на противоречиях. Также, по ее словам, она сей ночью слышала, что он говорил ей отвечать смело.

Спрошенная, запретил ли ей голос говорить что-либо о том, о чем ее спросят, сказала: «Я не отвечу вам. У меня есть откровения касательно короля, коих я вам не раскрою».

Спрошенная, запретил ли голос раскрывать ее откровения, ответила: «Мне нет совета на сей счет. Дайте мне отсрочку в 15 дней – и я вам отвечу». И, снова прося отсрочки для ответа, сказала: «Если голос мне запретил сие, что вы скажете?».

Спрошенная еще раз, было ли ей сие запрещено, ответила: «Поверьте, что не люди мне сие запретили». Затем она сказала, что не ответит сегодня и не знает, должна ли отвечать или нет, покуда сие не будет ей открыто ⁴⁵. Затем она сказала, что крепко верит, – так же крепко, как верит по-христиански в то, что Бог искупил наши адские муки, – что сей голос исходит от Бога и по его приказанию.

Спрошенная, является ли голос, каковой, по ее словам, приходит к ней, ангелом или он исходит непосредственно от Бога, или же сие есть голос святого или святой, ответила: «Голос исходит от Бога; и я думаю, что не скажу вам полностью того, что знаю, и я гораздо сильнее боюсь лишиться сих голосов, сказав что-нибудь им неугодное, чем не ответить вам. Что же до сего вопроса, то я прошу отсрочки».

Спрошенная, считает ли она, что Богу неугодно, когда говорят правду, ответила: «Голоса сказали мне передать кое-что королю, а не вам». Затем она сказала, что минувшей ночью [голос] поведал ей многое ко благу ее короля: она желала бы названному королю узнать сие, – не пригубить ей вина до Пасхи ⁴⁶ ; у него же самого, по ее словам, оттого улучшился бы аппетит.

Спрошенная, не могла бы она сделать так, чтобы голос пожелал покориться ей и передать послание ее королю, ответила, что не знает, пожелает ли голос покориться, разве что на то будет воля и согласие Божье. Если же сие угодно Богу, сказала она, то Он сам сможет сделать так, чтобы откровения дошли до ее короля. «И я буду тем вполне довольна».

Спрошенная, отчего сей голос не говорит теперь с ее королем, совершенно так же, как он делал, когда Жанна была там, ответила, что не знает, такова ли воля Божья. И она добавила, что не будь на то милости Божьей, она не смогла бы ничего совершить. [47]

Спрошенная, открыл ли ей ее совет, что она сбежит из тюрьмы, ответила: «Я должна говорить о том вам?» ⁴⁷. Спрошенная, не высказал ли голос минувшей ночью совета или мнения о том, как ей следует отвечать, ответила, что, если голос и открыл ей сие, то она не совсем поняла.

Спрошенная, не снисходило ли за последние два дня, когда она слышала голоса, какого-либо света, ответила, что от голоса исходит ясность ⁴⁸. Спрошенная, не замечала ли она вместе с голосами чего-либо еще, ответила: «Я не скажу вам всего; у меня нет на то дозволения, и моя клятва сего не касается. Голос хорош и достоин, и я не стану отвечать вам на сей вопрос». Затем она попросила дать ей в письменном виде те вопросы, кои сейчас остаются без ответа.

Тогда ее спросили, есть ли у голоса, с коим она советуется, зрение и глаза. Она ответила: «Вы сего пока не узнаете». И сказала, что присказка маленьких детей – что кое-кого повесили за правдивое слово.

Спрошенная, известно ей, пребывает ли она в благодати Божьей, ответила: «Если нет, Бог да сподобит меня, если же пребываю, Бог да сохранит меня в ней ⁴⁹. Я была бы несчастней всех в мире, если б узнала, что не пребываю в благодати Божьей». Она сказала затем, что если бы пребывала во грехе, то думает, что голос не пришел бы к ней; и ей бы хотелось, чтобы каждый слышал его так же хорошо, как она сама. Затем она сказала, что ей было, как она думает, тринадцать лет или около того, когда голос впервые пришел к ней.

Спрошенная, ходила ли она в юности гулять в поле вместе с другими девочками, ответила, что ходила туда несколько раз, но не знает, в каком возрасте.

Спрошенная, держали ли жители Домреми сторону бургиньонов или противную, ответила, что не знала там бургиньонов, кроме одного, и желала б, чтобы ему отрубили голову, если, впрочем, сие угодно Богу.

Спрошенная, были ли жители деревни Максэ ⁵⁰ бургиньонами или противниками бургиньонов, ответила, что они были бургиньонами.

Спрошенная, говорили ли голоса в ее юности, чтобы она ненавидела бургиньонов, ответила, что после того как поняла, что голоса были за короля Франции, она не любила бургиньонов. Затем она сказала, что бургиньонам будет война, если они не поступят как должно; и сие ей известно от означенного голоса.

Спрошенная, были ли ей в юности откровения от голоса, что англичане должны прийти во Францию, ответила, что англичане уже были во Франции, когда голоса стали приходить к ней.

Спрошенная, была ли она когда-нибудь с детьми, кои защищали ту же сторону, каковую признавала и она, ответила, что нет, насколько помнит; но видела, что некоторые из деревни Домреми, кто дрался против максейских, порой возвращались крепко побитыми и окровавленными.

Спрошенная, были ли у нее самой в юном возрасте сильная воля и желание преследовать бургиньонов, ответила, что у нее были сильная воля и желание, чтобы король обрел свое королевство.

Спрошенная, хотелось ли ей стать мужчиной, когда пришлось пойти во Францию, сказала, что уже ответила на сие.

Спрошенная, не водила ли она скот на пастбище, сказала, что уже ответила – на сие и что после того, как подросла и стала смышленой, обычно не пасла скотину, но помогала отводить ее в поле и, из страха перед солдатами, – в замок, прозванный Иль ⁵¹ ; но не помнит, пасла ли ее в юности или нет. [48]

Затем ее спросили о некоем дереве, кое находится возле ее деревни. Она ответила, что довольно близко от деревни Домреми есть дерево, прозванное Деревом Дам; другие зовут его Деревом фей, и подле него есть источник ⁵²; и она слышала, что больные лихорадкой пьют из сего источника ⁵³ и приходят к нему за водой для исцеления. И сие она видела сама; но ей не известно, исцелялись ли они или нет. Затем она сказала, что слышала, будто больные, если в силах подняться, ходят к дереву на прогулки. И сие очень большое дерево, бук, откуда берут май, «красный май», как говорят по-французски ⁵⁴; по слухам, он принадлежит монсеньеру Пьеру де Бурлемону, рыцарю ⁵⁵. Затем она говорила, что несколько раз прогуливалась вместе с другими девочками и плела у дерева цветочные венки для образа Богоматери Домреми. И множество раз она слышала от стариков, не из ее родственников, что там обитали дамы феи. Она слышала от одной женщины из сей деревни, по имени Жанна, жены мэра Обри, каковая ей самой, Жанне, приходилась крестной ⁵⁶, что та видела сих дам фей; но сама она не знает, правда сие или нет. Затем она сказала, что никогда не видела названных фей у дерева, насколько ей известно; если же и видела их где-нибудь, то ей о том неведомо. Затем она сказала, что видела, как маленькие девочки вешали гирлянды на ветви дерева, и она сама вместе с другими девочками несколько раз вешала их, а иногда они забирали их с собой, иногда же оставляли там. Затем она сказала, что после того как узнала, что должна идти во Францию, редко участвовала в их играх и прогулках – так редко, как только могла. И не знает, плясала ли она у дерева с тех пор как стала смышленой, хотя вполне могла там танцевать ⁵⁷ вместе с детьми, и пела она там чаще, нежели плясала. Затем она сказала, что там есть лес, прозванный Лесом буков, по-французски Буковый лес (Bois Chesnu), каковой виден из дверей ее отчего дома, и он не далее чем в полулье ⁵⁸. Она сказала затем, что не знает и никогда не слышала, чтобы дамы феи там обитали; но слышала от своего брата, что в народе говорят, будто она, Жанна, получила свою силу у дерева дам фей. Но она сказала, что того не делала и брату [тоже] говорила противное. Затем она сказала, что когда пришла к королю, кое-кто спрашивал у нее, есть ли в ее краях некий лес, прозванный по-французски Буковым лесом, поскольку существуют пророчества, гласящие, что из окрестностей сего леса должна придти девица, коей предстоит совершить удивительные вещи. Но названная Жанна сказала, что нисколько тому не верила ⁵⁹.

Спрошенная, хочет ли она иметь женское платье, ответила: «Дайте мне таковое; я надену его и уйду; а иначе я его не возьму. И я довольна своим, раз Богу угодно, чтобы я его носила».

Так, исполнив сие, мы прервали допрос и назначили ближайший вторник, дабы тогда, в тот же час и в том же месте те, кто был призван, явились бы для дальнейшего ведения допроса. [49]

Вторник, 27 февраля 1431 года

Четвертое заседание

Далее, во вторник, 27 февраля,

Мы, означенный епископ, как и в предшествующие дни, явились в названную палату Руанского замка, где прежде мы заседали в трибунале. Присутствовали вместе с нами также и преподобные отцы, доктора и магистры: Жилль, аббат св. Троицы в Фекане (38), Пьер, приор де Лонгвилль (103), Жан Бопер (8), Жак де Турен (124), Никола Миди (102), Пьер Морис (101), Жерар Фёйе (47), Жан де Ниба (111), Жак Гедон (58), Морис дю Кенэ (37), Жан Ле Февр (77), Гийом Ле Буше (72), Пьер Удан (62), Жан де Шатийон (21), Эрар Эмангар (41), Джованни да Фано (45), Дени де Сабревуа (119), Никола Ле Мир (84) и Джон Карпентер (20) – доктора священной теологии; аббаты Никола из Жюмьежа (86), Гийом из монастыря св. Екатерины (24), Гийом из Кормея (10), а также Жан Герэн (57) – доктора канонического права; Рауль Руссель (118), доктор обоих прав; Уильям Хейтон (59), Никола Купкен (26), Гийом де Бодрибоск (6), Ришар де Груше (56), Пьер Минье (105), Тома де Курселль (27), Жан Ле Мэтр (81) и Жан Ле Вотье (90) – бакалавры священной теологии; аббат Прео (109), Гийом Дежардэн (30) – доктора медицины; Робер Ле Барбье (71), Дени Гастинель (53), Жан Ле Ду (75), Никола де Вандре (127), Жан Пэншон (114), Жан Бассе (5), Обер Морель (107), Жан Дюшмэн (33), Жан де Ла Фонтэн (67), Жан Коломбель (23), Жан Брюйо (12), Рауль Анги (4) – лиценциаты канонического права; Жан Алепе (2), Жоффруа дю Кротэ (35), Жилль Дешан (29), Никола Каваль (17), Пьер Карель (14), Никола Молэн (100) – лиценциаты гражданского права; Никола Луазелёр (92) и Робер Морель [Морелле] (108) – каноники Руанской церкви.

В их присутствии мы прежде всего потребовали, чтобы названная Жанна присягнула говорить правду о том, что будет касаться процесса. На что она ответила, что охотно поклянется говорить правду о том, что касается процесса, но не обо всем, что ей известно.

Мы вновь потребовали от нее поклясться говорить правду обо всем, о чем ее спросят.

И она, как и прежде, сказала в ответ: «Вы должны быть довольны, я уже достаточно клялась». Тогда, по нашему приказанию, вышеупомянутый мэтр Жан Бопер приступил к допросу. И прежде всего он спросил ее, каково ей было с прошлой субботы.

И она ответила: «Вы прекрасно знаете, каково мне было. Мне было хорошо, насколько сие возможно».

Спрошенная, постилась ли она в каждый день поста, спросила в ответ: «Сие относится к вашему процессу?». И так как ей сказали, что относится, она ответила: «Да, верно, я всегда постилась во время сего поста».

Спрошенная, слышала ли она приходящий к ней голос после субботы, ответила: «Да, верно, я слышала его многократно».

Спрошенная, слышала ли она его в субботу прямо в сей зале, где ее допрашивали, ответила: «Сие не относится к вашему процессу». И затем сказала, будто слышала его здесь. [50]

Спрошенная о том, что сказал ей голос в субботу, ответила: «Я не совсем понимала голос и не поняла ничего, что могла бы вам повторить, пока не вернулась в свою камеру».

Спрошенная, о чем сказал ей голос в камере, когда она туда возвратилась, ответила: «Он сказал мне, чтобы я смело вам отвечала». И она сказала, что просила у голоса совета о том, что у нее спрашивали. Затем она сказала, что охотно откроет то, на что ей есть дозволение Господа; но что до откровений, касающихся короля Франции, – сего она не скажет без дозволения своего голоса.

Спрошенная, запретил ли ей голос говорить все, ответила, что не очень хорошо его поняла.

Спрошенная, о чем ей сказал голос в прошлый раз, ответила, что просила совета о некоторых вещах, о коих ее спрашивали.

Спрошенная, дал ли ей голос совет по некоторым из них, ответила, что по одним вопросам у нее есть совет, а по некоторым другим ее, конечно, могут допросить, но она не ответит без дозволения. А если б она ответила без дозволения, то, возможно, голоса бы за ее ответ не поручились. Но когда она получит дозволение Господа, то не побоится говорить, ибо у нее будет прекрасный поручитель.

Спрошенная, был ли голос, что говорил с ней, голосом ангела, или сие был голос святого или святой, или же он был непосредственно от самого Бога, ответила, что сие был голос святой Екатерины и святой Маргариты ⁶⁰. И их фигуры увенчаны прекрасными коронами, очень богатыми и драгоценными. «На сие, – сказала она, – у меня есть дозволение Господа. Если же вы сомневаетесь в том, пошлите в Пуатье, где меня уже допрашивали» ⁶¹.

Спрошенная, откуда она знает, что сие именно те две святые, и хорошо ли она отличает одну от другой, ответила, что хорошо знает, что сие именно они, и прекрасно отличает одну от другой.

Спрошенная, каким образом она их опознает, ответила, что узнает их по приветствию ⁶².

Она сказала также, что минуло уже целых семь лет с тех пор, как они взяли ее под свою опеку. И сказала также, что узнает святых, поскольку они называют себя ей.

Спрошенная, одеты ли названные святые одной и той же тканью, ответила: «Сейчас я не скажу вам ничего иного, и мне нет дозволения сие вам открыть. Если вы не верите мне, ступайте в Пуатье».

Она сказала также, что сие – откровения для короля Франции, а не для тех, кто ее допрашивает.

Спрошенная, одного ли возраста сии святые, ответила, что у нее нет дозволения говорить о том.

Спрошенная, говорят ли святые одновременно или по очереди, ответила: «У меня нет дозволения сказать вам сие, но все же совет их обеих всегда со мной» ⁶³.

Спрошенная о той меж ними, каковая явилась ей первой, ответила: «Я не так быстро их признала; когда-то я хорошо знала сие, но теперь забыла ⁶⁴ ; если бы у меня было на то дозволение, я охотно бы вам рассказала; и сие отмечено в регистре Пуатье». Затем она сказала еще, что ей была поддержка от святого Михаила ⁶⁵. [51]

Спрошенная, которое из названных явлений пришло к ней первым, ответила, что первым пришел святой Михаил.

Спрошенная, много ли времени утекло с тех пор, как она впервые услышала голос святого Михаила, ответила: «Я не говорю вам о голосе святого Михаила ⁶⁶, я говорю о великом подкреплении».

Спрошенная, что сие был за голос, каковой впервые пришел к ней, когда ей было тринадцать лет или около того, ответила, что то был святой Михаил, коего она видела пред своими очами, и он был не один, а, конечно, в окружении ангелов небесных. Она сказала, что пошла во Францию не иначе, как по велению Бога.

Спрошенная, видела ли она святого Михаила и ангелов телесно и в действительности, ответила: «Я видела их своими собственными глазами, так же хорошо, как вижу вас; а когда они покидали меня, я плакала и мне очень хотелось, чтобы они забрали меня с собой».

Спрошенная об облике святого Михаила, ответила: «О том вам нет пока ответа, и мне еще не дозволено сего сказать».

Спрошенная, о чем сказал ей святой Михаил в первый раз, ответила: «Сегодня вы не получите ответа». Затем она сказала, что голоса говорили ей отвечать смело. Затем она сказала, что однажды поведала своему королю обо всем, что было ей открыто, ибо сие его касалось. Она сказала, однако, что у нее пока нет дозволения открыть то, что сказал ей святой Михаил.

Далее она сказала, что ей бы очень хотелось, чтобы у дознавателя была копия той книги, каковая пребывает в Пуатье, если сие угодно Богу.

Спрошенная, запретили ли ей голоса говорить об откровениях без их дозволения, ответила: «О сем я вам пока не отвечу; а о том, на что у меня есть дозволение, отвечу охотно. Но если голоса сие и запретили, я не очень хорошо их поняла».

Спрошенная, какой знак даст она в подтверждение того, что сие откровение нисходит к ней от Бога и что сие святые Екатерина и Маргарита говорят с ней, ответила: «Я уже довольно говорила вам, что то святые Екатерина и Маргарита; верьте мне, если хотите».

Спрошенная, запрещено ли ей рассказать о том, ответила: «Я еще не очень хорошо поняла, запрещено мне сие или нет».

Спрошенная, как она различает, на какие вопросы отвечать, а на какие нет, ответила, что по некоторым вопросам она спрашивала дозволения ответить, и по некоторым вопросам оно у нее было. Затем она сказала, что скорее предпочла бы быть четвертованной, чем прийти во Францию без позволения Бога.

Спрошенная, велел ли он ей надеть мужское платье, ответила: что до платья, то сие все пустяки и мелочи; и она не надевала мужского платья по совету кого-либо из мира сего; и платья сего не надевала и вообще не совершала чего-либо иначе, как по велению Бога и его ангелов.

Спрошенная, кажется ли ей повеление надеть мужской костюм законным, ответила: «Все, что я совершила, я совершила по велению Господа; и если б он повелел мне надеть иное платье, я надела бы его, поскольку сие было бы по велению Бога».

Спрошенная, было ли сие по приказу Робера де Бодрикура, ответила, что нет. [52]

Спрошенная, думает ли она, что хорошо поступила, надев мужское платье, ответила, что, как она думает, во всем, что сделала по велению Господа, поступила хорошо и полагается в том на благую помощь и поручительство [Божье].

Спрошенная, думает ли она, что в сем особом случае, надев мужское платье, она поступила хорошо, ответила, что в нет в мире никаких ее деяний, кои не были бы по велению Бога.

Спрошенная, был ли, когда она видела пришедший к ней голос, некий свет, ответила, что было много света со всех сторон и что так и полагается. Еще она сказала дознавателю, что не весь свет доходил до нее ⁶⁷.

Спрошенная, был ли ангел над головой ее короля, когда она увидела его впервые, ответила: «Матерь Божья! Если и был, то я не знаю и не видела его».

Спрошенная, был ли там свет, ответила: «Там было более трехсот рыцарей и пятьдесят факелов, не считая света духовного. И у меня редко бывают откровения, при коих не было бы света».

Спрошенная, как король поверил ее речам, ответила: из-за того, что ему самому были благие знамения ⁶⁸, а также из-за клириков.

Спрошенная, какие откровения были ее королю, ответила: «В сем году вы их от меня еще не узнаете». Затем она сказала, что в течение трех недель ее допрашивали клирики, в Шиноне и Пуатье, а ее королю было знамение о ее делах, прежде чем он изволил в них поверить. И клирики из его сторонников были на ее счет того мнения, что, как им казалось, в ней нет ничего, кроме блага.

Спрошенная, бывала ли она в Сен-Катрин-де-Фьербуа, ответила, что да, и там она прослушала три мессы за день; а после отправилась в Шинон.

Также она сказала, что послала своему королю письмо, в коем было указано, что она посылает его, дабы узнать, можно ли ей войти в тот город, где находился ее король, и что она проделала добрых сто пятьдесят лье, чтобы прибыть к нему на помощь, и что у нее есть много добрых вестей для него. И, как ей кажется, в том же письме было указано, что она легко узнает своего короля среди всех прочих. Также она сказала, что у нее был меч, каковой она взяла в Вокулёре. Кроме того, она сказала, что когда была в Туре или в Шиноне, то послала за мечом, находящимся в церкви Сен-Катрин-де-Фьербуа, позади алтаря; и тотчас же его нашли, совершенно заржавевшим ⁶⁹.

Спрошенная, откуда она знала, что сей меч – там, ответила, что меч был в земле, заржавевший, с пятью [выгравированными] крестами; и она узнала, что меч там, от своих голосов, и она никогда не видела человека, поехавшего за названным мечом. И она написала тамошним церковникам, [дабы узнать] угодно ли им будет, чтобы она взяла сей меч, – и они ей его отослали. Он был неглубоко под землей позади алтаря, как ей кажется; впрочем, ей не известно, точно ли он был пред алтарем или же позади, но она, как думает, написала тогда, что меч был позади алтаря. Она сказала еще, что тотчас как меч был найден, местные священники его встряхнули, и ржавчина сразу легко осыпалась. И за ним ездил некий оружейник из Тура, и церковники Фьербуа подарили Жанне ножны, а вместе с ними и церковники из Тура; и они приказали изготовить двое ножен: одни из алого бархата, а другие – из золотого сукна. А она велела изготовить себе другие – из крепкой кожи. Она сказала, однако, что когда попала в плен, при ней не было сего меча. Она сказала еще, что носила сей меч долгое время – с тех пор, как обрела, и до того, пока не ушла из Сен-Дени после штурма Парижа. [53]

Спрошенная, какой обряд [освящения] она сотворила или велела сотворить над означенным мечом, ответила, что никогда не творила и не велела творить никаких обрядов, – да она и не знала бы, что надо делать. Затем она сказала, что сильно любила сей меч, потому что он пребывал в церкви святой Екатерины, каковую она очень любила.

Спрошенная, бывала ли она в Куланж-Ла-Винёз ⁷⁰, ответила, что не знает.

Спрошенная, возлагала ли она когда-нибудь свой меч на алтарь, ответила, что, насколько знает, нет, – по крайней мере, для того, чтоб он был более удачлив.

Спрошенная, молилась ли она когда-нибудь о том, чтобы сей меч был более удачлив, ответила: «Ясное дело, мне хотелось бы, чтоб мои доспехи приносили удачу».

Спрошенная, был ли с ней ее меч, когда она попала в плен, ответила, что нет, но с ней был меч, взятый [как трофей] у одного бургиньона.

Спрошенная, где же остался меч и в каком городе, ответила, что преподнесла некий меч и доспех в дар аббатству Сен-Дени, но то не был сей меч ⁷¹.

Также она сказала, что сей меч был у нее в Ланьи, а после Ланьи она носила меч названного бургиньона вплоть до Компьени, поскольку то был добрый боевой меч и годный к тому, чтобы наносить добрые рубящие и колющие удары, по-французски: для хорошей рубки и сечи. Но она сказала, что то, где она его оставила, не относится к процессу, и она о том пока не ответит. Затем она сказала, что ее добро, лошади, меч, как она думает, и прочее, стоимостью более 12 тысяч экю, находится у ее братьев ⁷². Спрошенная, был ли у нее штандарт или знамя, когда она пошла в Орлеан, и [если да, то] какого цвета, ответила, что у нее был штандарт, поле коего было усеяно лилиями, и на нем была изображена держава ⁷³ и два ангела по сторонам; и он был белого цвета, из белого полотна, или букассена, и на нем были написаны имена ИИСУС МАРИЯ, как ей кажется, и он был с шелковой бахромой ⁷⁴.

Спрошенная, были ли сии имена ИИСУС МАРИЯ написаны вверху, внизу или сбоку, ответила: сбоку, как ей кажется.

Спрошенная, что бы она предпочла: штандарт или меч, – ответила, что сорок раз предпочла бы штандарт мечу.

Спрошенная, кто велел ей сделать сие изображение на штандарте, ответила: «Я вам уже столько раз твердила, что ничего не делала иначе, как по велению Бога». Она сказала еще, что сама носила означенный штандарт, когда атаковала своих врагов, дабы не убить кого-нибудь, и сказала, что ни разу никого не убила.

Спрошенная, какое войско дал ей ее король, когда допустил ее к делу, ответила, что он дал ей 10 000 или 12 000 человек ⁷⁵ и что она пошла сперва на Орлеан, на бастиду Сен-Лу, а затем – на бастиду Моста ⁷⁶.

Спрошенная, на какой бастиде она находилась, когда велела отступать своим людям, ответила, что не помнит. Она сказала еще, что из-за посланного ей откровения была уверена, что добьется снятия осады с Орлеана, и так она и сказала своему королю, прежде чем пришла туда ⁷⁷. Спрошенная, не говорила ли она своим людям, когда пришлось идти на приступ, что отвлечет на себя стрелы из лука или арбалета или камни орудий или пушек, ответила, что нет; более того, там было сто раненных, и даже больше; но она, правда, сказала своим людям, чтобы они не боялись и что они снимут осаду. Она сказала еще, что при штурме [54] бастиды Моста была ранена в шею стрелой из лука или арбалета, но ей была великая поддержка от святой Екатерины, и она поправилась через пятнадцать дней, но все равно не прекратила ездить верхом и исполнять свои обязанности.

Спрошенная, знала ли она заранее, что будет ранена, ответила, что хорошо сие знала и говорила о том своему королю, но тем не менее не прекратила исполнять своих обязанностей. И сие было ей открыто голосами двух святых, то есть блаженной Екатериной и блаженной Маргаритой ⁷⁸; она сказала далее, что была первой, кто с высоты вала приставил лестницу к бастиде Моста, и когда она поднимала лестницу, она, как и сказала, была ранена в шею означенной стрелой из арбалета.

Спрошенная, почему она не заключила договора с капитаном Жаржо ⁷⁹, ответила, что сеньоры из ее сторонников ответили англичанам, что те не получат отсрочки в пятнадцать дней, каковую просили, и чтоб они убирались немедля вместе со своими лошадьми. Она сказала также, что сама говорила людям из Жаржо, чтоб они уходили в своих одеждах и кольчугах, живыми, если им угодно; а иначе их возьмут штурмом.

Спрошенная, поговорила ли она тогда со своим советом, то есть со своими голосами, дабы узнать, следует ли дать им сию отсрочку или нет, ответила, что не помнит.

По исполнении же сего допрос был прерван, и мы назначили грядущий четверг для дальнейшего ведения следствия или допроса.

Четверг, 1 марта 1430 года

Пятое заседание

Далее, в четверг 1 марта,

Мы, названный епископ, явились по обыкновению в палату Руанского замка, и, согласно закону, предстала перед нами названная Жанна, в присутствии преподобных отцов, сеньоров и магистров: Жилля, аббата святой Троицы в Фекане (38), Пьера, приора Лонгвилль-Жиффара (103), Жана де Шатийона (21), Эрара Эмангара (41), Жана Бопера (8), Жака де Турена (124), Никола Миди (102), Дени де Сабревуа (119), Пьера Мориса (101), Жерара Фёйе (47), Мориса дю Кенэ (37), Гийома Ле Буше (72), Пьера Удана (62), Жана де Ниба (111), Жана Ле Февра (77), Жака Гедона (58) – докторов священной теологии; аббатов Никола из Жюмьежа (86), Гийома из монастыря св. Екатерины (24), Гийома из Кормея (10), а также Жана Герена (57) – докторов канонического права; Рауля Русселя (118), доктора обоих прав; аббатов монастырей в Сент-Уэне (83) и Прео (109) и приора Сен-Ло (73), Уильяма Хейтона (59), Никола Купкена (26), Тома де Курселля (27), Гийома де Бодрибоска (6), Жана Пигаша (113), Пьера Минье (105), Ришара де Груше (56), Жана Ле Мэтра (81), Жана Ле Вотье (90) – бакалавров священной теологии; Никола де Вандре (127), Жана Брийо (12), Жана Пэншона (114), Жана Бассе (5), Жана де Ла Фонтана (67), Рауля Анги (4), Жана Коломбеля (23), Ришара де Со (31), Обера Мореля (107), Жана Дюшмэна (33), Лорана дю Бюска (32), Филиппа Ле Марешаля (82) – лиценциатов канонического права; Дени Гастинеля (53), Жана Ле Ду (75), Робера Ле [55] Барбье (71) – лиценциатов обоих прав; Андре Маргери (97), Жана Алепе (2), Жилля Дешана (29), Никола Каваля (17), Жоффруа дю Кротэ (35), Пьера Кавэ (18), Никола Молэна (100) – лиценциатов гражданского права; Робера Мореля [Морелле] (108) и Никола Луазеллёра (92) – каноников Руанской церкви.

В присутствии оных мы потребовали и попросили у названной Жанны, чтобы она, просто и безоговорочно, произнесла клятву и присягнула говорить правду о том, что у нее спросят.

Она ответила, что готова поклясться говорить правду обо всем, что сумеет сказать относительно процесса, как и говорила ранее. Далее она сказала, что знает много такого, что не относится к процессу, и о том нет нужды говорить. Затем она снова сказала: «Обо всем, что я знаю, в самом деле относящемся к процессу, я охотно расскажу».

Далее, снова, как и прежде, на требование и просьбу поклясться, ответила: «То, на что я смогу ответить правду, и то, что относится к процессу, я охотно скажу». Так она и поклялась, прикасаясь к священным Евангелиям. Затем она сказала: «О том, что мне известно из относящегося к процессу, я охотно скажу правду; и расскажу вам сие так же, как если бы была пред Римским папой».

Спрошенная, что она скажет о нашем сеньоре папе и какового [из них] она считает истинным папой, ответила, спрашивая: разве их двое?

Спрошенная, были ли у нее письма от графа д’Арманьяка ⁸⁰ с вопросом, какому из трех суверенных понтификов он должен повиноваться, ответила, что оный граф написал ей о том письмо, на кое она ответила, кроме всего прочего, что когда будет в Париже или где-либо еще на отдыхе, то даст ответ. Она собиралась вскочить в седло, когда отвечала ему.

Что же до копий писем означенного графа и сей Жанны, каковые мы велели зачитать присутствующим, то оную Жанну спросили, являлось ли ее ответом то, что содержалось в названной копии. Она ответила, что, кажется, давала такой ответ частично, но не полностью.

Спрошенная, утверждала ли она, будто по совету царя царей знает, что означенному графу надлежит о сем думать, ответила, что ничего о том не знает.

Спрошенная, сомневалась ли она, кому названный граф должен повиноваться, ответила, что не знала, что ему послать [в ответ] о том, кому он должен повиноваться; ибо означенный граф просил узнать, кому велит ему подчиниться Бог. Но что до нее, Жанны, то она считает и верит, что мы должны подчиняться нашему сеньору папе, пребывающему в Риме ⁸¹. Она сказала также, что передала графскому посланнику [на словах] кое-что другое, чего нет в данной копии письма; и если б названный посланник тотчас не уехал, он был бы брошен в воду – правда, не самой Жанной. Далее она сказала, что на то, о чем спрашивал граф, а именно: кому Бог велит ему повиноваться, она ответила, что не знает; но она послала ему много того, что не было записано. А что до нее самой – она верит в нашего сеньора папу, пребывающего в Риме.

Спрошенная, почему же она написала, что даст ответ в другой раз, если верит в папу, пребывающего в Риме, ответила, что данный ею ответ был о другом, а не о трех папах.

Спрошенная, говорила ли она, что испросит совета насчет трех суверенных пап, ответила, что никогда не писала и не велела писать о трех суверенных понтификах. И она дала клятву, что никогда не писала и не велела писать о том. [56]

Спрошенная, был ли у нее обычай ставить на своих посланиях имена ИИСУС МАРИЯ с крестом, ответила, что на некоторых она их ставила, а иногда – нет; иногда же она ставила крест в знак того, чтоб тот из ее сторонников, кому она писала, не совершал бы указанного ею.

Содержание посланий, кои названные граф и Жанна писали друг другу, приведено ниже, в статьях судебного обвинителя (статьи XXVII, XXIX. – А. С.).

Далее Жанне прочли послания, кои она сама отправила сеньору нашему королю, монсеньеру герцогу Бедфордскому ⁸² и прочим, содержание коих также приложено ниже, в статьях судебного обвинителя (статья XXII. –А. С.).

Затем ее спросили, признает ли она сии послания. Она ответила, что да, кроме трех выражений, а именно: «сдайте Девице», где надлежит поставить «сдайте королю»; во-вторых, сказано «военачальник»; в-третьих, там поставлено «всех до единого», чего не было в тех посланиях, кои она отправила. Она сказала также, что никогда ни один сеньор не диктовал сих посланий, но она сама диктовала их, прежде чем отправить; однако они были показаны некоторым из ее сторонников.

Также она сказала, что не пройдет и семи лет, как англичане утратят залог (gage) ⁸³ гораздо больший, чем под Орлеаном, и что они потеряют все во Франции. Она сказала еще, что названные англичане понесут самую большую утрату из тех, что когда-либо переживали во Франции, и будет сие через великую победу, каковую Бог пошлет французам.

Спрошенная, откуда она сие знает, ответила: «Я хорошо знаю сие из откровения, кое мне было, и сие случится до истечения семи лет; и я буду сильно рассержена, если случится такое промедление». Она сказала также, что знает о том из откровения столь же хорошо, как то, что мы сейчас перед ней.

Спрошенная, когда сие произойдет, ответила, что не ведает ни дня, ни часа.

Спрошенная, в каком году сие произойдет, ответила: «Вы того пока не узнаете; но мне бы хотелось, чтоб сие было до дня святого Иоанна».

Спрошенная, говорила ли она, что сие случится до дня святого Мартина Зимнего, ответила, что говорила, будто до святого Мартина Зимнего увидят много чего, и, возможно, то будут поверженные англичане.

Спрошенная, что она говорила Джону Грею, своему стражнику, о сем празднике святого Мартина, ответила: «Я вам сие уже сказала».

Спрошенная, от кого она знает, что сие произойдет, ответила, что от святых Екатерины и Маргариты.

Спрошенная, был ли святой Гавриил вместе со святым Михаилом, когда тот пришел к ней, ответила, что не помнит.

Спрошенная, говорила ли она со святыми Екатериной и Маргаритой с минувшего вторника, ответила, что да, но не знает часа.

Спрошенная, в какой день, ответила: вчера и сегодня, и нет дня, чтобы она их не слышала.

Спрошенная, видит ли она их всегда в том же одеянии, ответила, что они всегда неизменны видом, и их фигуры очень богато увенчаны. О прочих одеждах она не говорит. Также она сказала, что об их платьях ей ничего не известно.

Спрошенная, откуда она знает, мужчина или женщина ее видение, ответила, что хорошо сие знает, и узнала их по голосам, и они сами ей сие открыли; она не ведает ничего, кроме как по откровению и повелению Божию. [57]

Спрошенная, что именно она видит, ответила, что видит их лица.

Спрошенная, есть ли у святых, кои ей являются, волосы, ответила: «Ясное дело» (C’est bon a savoir).

Спрошенная, было ли что-нибудь между их коронами и волосами, ответила, что нет.

Спрошенная, были ли их волосы длинными и ниспадающими, ответила: «О том я ничего не знаю». Она сказала также, что не знает, было ли у них что-нибудь вроде рук или других видимых частей тела. Кроме того, она сказала, что они говорили прекрасно и чудно и она очень хорошо их понимала ⁸⁴. Спрошенная, как же они могли говорить, если у них не было частей тела, ответила: «Я уповаю в том на Бога». А также она сказала, что голос мягок, красив, смиренен и говорит по-французски.

Спрошенная, не говорит ли святая Маргарита по-английски, ответила: «Как же ей говорить по-английски, если она не на стороне англичан?».

Спрошенная, носили ли означенные головы, кроме корон, кольца в ушах или еще где-нибудь, ответила: «Я ничего о том не знаю».

Спрошенная, были ли у нее самой, Жанны, какие-нибудь кольца, ответила, обращаясь к нам, названному епископу: «У вас есть одно такое; верните его мне». Также она сказала, что другое кольцо – у бургиньонов. И она попросила нас, чтобы мы показали ей названное кольцо, если оно у нас.

Спрошенная, кто дал ей кольцо, кое находится у бургиньонов, ответила, что то был ее отец или мать, и ей кажется, что там были написаны имена ИИСУС МАРИЯ; она не знает, кто велел написать их, и на кольце не было камня, как ей кажется. И сие кольцо было ей подарено в Домреми. Также она сказала, что брат подарил ей другое кольцо, кое находится у нас, и она поручает нам принести его в дар церкви. Кроме того, она сказала, что никогда не исцеляла кого бы то ни было ни одним из оных колец.

Спрошенная, говорили ли с ней святые Екатерина и Маргарита под деревом, о коем упоминалось выше, ответила: «Я ничего о том не знаю».

Спрошенная, говорили ли с ней святые у источника, что близ сего дерева, ответила, что да и что она их там слышала. Но того, что они тогда ей говорили, не знает.

Спрошенная, что пообещали ей сии святые, будь то там или где-либо еще, ответила, что они не давали ей никаких обещаний, кроме как с дозволения Божьего.

Спрошенная, какие обещания они ей давали, ответила: «Сие вовсе не касается вашего процесса». И, помимо прочего, они сказали, что ее король будет восстановлен в своем королевстве, угодно то его врагам или нет. Она сказала также, что они пообещали препроводить названную Жанну в рай, и так она их и просила.

Спрошенная, не было ли ей иного обещания, ответила, что ей было некое иное обещание, но она о нем не скажет, и сие не касается процесса. И она сказала, что до истечения трех месяцев скажет о сем ином обещании.

Спрошенная, говорили ли ей голоса, что до истечения трех месяцев она будет освобождена из тюрьмы, ответила: «Сие не касается вашего процесса; и все же я не знаю, когда буду освобождена». И она сказала, что те, кто пожелает исторгнуть ее (l’oter) из мира сего, сами могут уйти раньше. [58]

Спрошенная, не говорил ли ей ее совет, что она освободится из своей нынешней тюрьмы, ответила: «Скажите мне о том через три месяца, и я вам отвечу». Затем она сказала: «Спросите у заседателей под присягой, касается ли сие вашего процесса».

После чего, когда заседатели посовещались и все заявили, что сие касается процесса, она сказала: «Я вам всегда твердила, что всего вы не узнаете. Нужно, чтобы однажды я освободилась. И я хочу, чтобы мне было дозволено сказать вам о том; вот почему я прошу отсрочки».

Спрошенная, запретили ли ей голоса говорить правду, ответила: «Вы хотите, чтобы я сказала вам то, что предназначено королю Франции? Есть много вещей, кои не относятся к процессу». Она сказала еще, что хорошо знает, что ее король получит королевство Французское; она знает сие так же твердо, как то, что мы находимся перед ней.

Она сказала также, что умерла бы, если б не откровение, укрепляющее ее каждый день.

Спрошенная, что она сделала со своей мандрагорой ⁸⁵, ответила, что у нее нет и никогда не было мандрагоры; но она слышала, что близ ее деревни растет таковая, но она никогда ни одной не видела. И она сказала еще, что слышала, что то вещь опасная и хранить ее – дурно; впрочем, ей не известно, для чего она служит.

Спрошенная, где именно находится мандрагора, о коей она слышала, ответила, что слышала, будто она находится в земле, неподалеку от дерева, о коем говорилось выше; но точное место ей не известно. Она сказала еще, что слышала, будто над мандрагорой есть куст орешника.

Спрошенная, для чего, как она слышала, служит мандрагора, ответила, что слышала, будто она приносит деньги; но она тому вовсе не верит. И она сказала, что голоса никогда ничего ей о том не говорили.

Спрошенная, что за вид был у святого Михаила, когда он явился ей, ответила, что короны на нем не видела; и об одеждах его ничего не знает.

Спрошенная, был ли он нагой, ответила: «Думаете, Богу не во что его одеть?».

Спрошенная, были ли у него волосы, ответила: «Зачем бы ему их остричь?». Она сказала еще, что не видела блаженного Михаила с тех пор, как покинула замок Кротуа ⁸⁶, и она вообще не слишком часто его видит. И, наконец, она сказала, что не знает, есть ли у него волосы.

Спрошенная, были ли у него весы ⁸⁷, ответила: «Я ничего о том не знаю». Кроме того, она сказала, что когда видит его, испытывает великую радость и ей кажется, что когда она его видит, она не пребывает в смертном грехе. Затем она сказала, что святые Екатерина и Маргарита охотно ее исповедуют время от времени и поочередно. Затем она сказала, что не ведает, пребывает ли сама в состоянии смертного греха.

Спрошенная, считает ли она, что, исповедуясь, пребывает в смертном грехе, ответила, что не знает, бывала ли в смертном грехе и не думает, что сделала что-нибудь подобное; «и да не будет угодно Богу, чтобы я когда-нибудь в сем грехе пребывала и когда-нибудь делала или совершила такое, что отягчит мою душу».

Спрошенная, что за знак дала она своему королю в подтверждение того, что пришла от Бога, ответила: «Я всегда твердила вам, что вы не вырвете сего из моих уст. Идите, спросите у него». [59]

Спрошенная, поклялась ли она не открывать того, о чем ее спросят касательно процесса, ответила: «Я вам уже говорила, что не скажу того, что может относиться к нашему королю. И о том, что для него, я говорить не стану».

Спрошенная, не ведает ли она знака, каковой дала своему королю, ответила: «Вы не узнаете сего от меня».

Когда же ей сказали, что сие относится к процессу, она ответила: «О том, что я пообещала крепко хранить в тайне, я вам ничего не скажу». И она сказала еще: «Я пообещала сие в таком месте, что не смогла бы вам сказать без клятвопреступления».

Спрошенная, кому она сие пообещала, ответила, что пообещала святым Екатерине и Маргарите, и сие было явлено королю. Затем она сказала, что пообещала сие двум названным святым без их просьбы. И Жанна сделала сие по собственному побуждению, так как многие люди стали бы спрашивать ее о том, не принеси она сего обета оным святым.

Спрошенная, был ли с нею кто-либо другой, кроме короля, когда она явила ему знак, ответила, что, как она думает, там не было других людей, хотя многие находились довольно близко.

Спрошенная, видела ли она корону над головой своего короля, когда явила ему знак, ответила: «Я не могу сказать вам сего без клятвопреступления» ⁸⁸.

Спрошенная, была ли у ее короля корона, когда он пребывал в Реймсе, ответила, что, как она думает, ее король охотно надел корону, каковую нашел в Реймсе; но другая, очень богатая, была ему принесена после ⁸⁹. И он поступил так, чтобы ускорить дело, по настоянию жителей Реймса, дабы не обременять их постоем военных; а если б он подождал, у него была бы корона в тысячу крат богаче.

Спрошенная, видела ли она сию корону, что побогаче, ответила: «Я не могу сказать вам сего, не преступив клятвы. Если и не видела, то слышала, что она столь богата и роскошна».

Так, исполнив сие, мы закончили [допрос] на тот день и назначили субботу, восемь часов утра для дальнейшего судопроизводства, прося присутствующих быть в том же месте в оный день и час.

Суббота, 3 марта 1431 года

Шестое заседание

Далее, в ближайшую субботу, 3 марта, в вышеозначенном месте предстала перед нами названная Жанна, в присутствии преподобных отцов, сеньоров и магистров: Жилля, аббата Святой Троицы в Фекане (38), Пьера, приора Лонгвилля (103), Жана де Шатийона (21), Эрара Эмангара (41), Жана Бопера (8), Жака де Турена (124), Никола Миди (102), Дени де Сабревуа (119), Никола Лами (68), Гийома Эврара (45), Пьера Мориса (101), Жерара Фёйе (47), Мориса дю Кенэ (37), Пьера Удана (62), Жана де Ниба (111), Жака Гедона (58) – докторов священной теологии; Гийома, аббата Нотр-Дам де Кормей (10), доктора канонического права; Гийома Дежардэна (30), Жилля Канивэ (13), Ролана Л’Экривена (76) и Гийома де Ла Шамбра (66) – докторов медицины; аббата Сен-Жорж в Прео (109), приора Сен-Ло (73), а также Никола Купкена (26), [60] Тома де Курселля (27), Гийома Ле Мэтра (80), Гийома де Бодрибоска (6), Жана Пигаша (113), Рауля Ле Соважа (88), Ришара де Груше (56), Пьера Минье (105) – бакалавров священной теологии; Жана Ле Ду (75), лиценциата обоих прав; Жана Дюшмэна (33), Жана Коломбеля (23), Рауля Анги (4), Обера Мореля (107) – лиценциатов канонического права; Жоффруа дю Кротэ (35), Бюро де Кормея (25), Никола Молэна (100) – лиценциатов гражданского права; и Никола Луазелёра (92), каноника Руанской церкви.

И в их присутствии мы потребовали от Жанны поклясться говорить правду о том, что ее спросят, просто и безоговорочно.

Она ответила: «Я готова поклясться как прежде». Так она и поклялась, прикоснувшись к святым Евангелиям.

Затем, так как она сказала, что у святого Михаила были крылья, а вместе с тем не говорила ни о телах, ни о телесных членах святых Екатерины и Маргариты, ее спросили, что она желает сказать по сему поводу ⁹⁰.

На что она ответила: «Я уже сказала вам то, что знаю, и не отвечу ничего иного». Она сказала также, что видела названного святого Михаила и святых так хорошо, что отлично знает, что они – святые райские.

Спрошенная, видела ли она у них что-либо еще, кроме лица, ответила: «Я сказала вам то, что о сем знаю; но я предпочту, чтобы вы перерезали мне горло, чем расскажу вам все, что знаю». Далее, она сказала, что охотно будет говорить обо всем, что знает и что относится к процессу.

Спрошенная, считает ли она, что у святых Михаила и Гавриила натуральные головы ⁹¹, ответила: «Я видела их собственными глазами и верю в то, что сие были они, так же крепко, как в то, что Бог есть».

Спрошенная, думает ли она, что Бог сотворил их таким образом и в такой форме, как она их видит, ответила, что да.

Спрошенная, думает ли она, что Бог изначально создал их таким образом и в такой форме, ответила: «Сейчас вы не узнаете от меня ничего иного, кроме того, что я вам ответила».

Спрошенная, узнала ли она по откровению, что сбежит, ответила: «Сие не касается вашего процесса. Вы хотите, чтоб я говорила против себя?».

Спрошенная, неужели ее голоса ничего ей о том не сказали, ответила: «Сие не для вашего процесса, я полагаюсь в том на Бога. Если бы всё вас касалось, я бы и рассказала вам всё». Она сказала, кроме того, что, мол, честное слово, не знает ни дня, ни часа, когда освободится ⁹².

Спрошенная, говорили ли ее голоса о том хоть что-нибудь, ответила: «Да, правда; они сказали мне, что я освобожусь, но я не знаю ни дня, ни часа; [они сказали мне также,] чтобы я смело держалась».

Спрошенная, спросил ли ее король, когда она впервые явилась к нему, о том, по откровению ли она сменила платье, ответила: «Я уже ответила вам; хотя я не помню, спрашивали меня о том или нет. И сие записано в Пуатье».

Спрошенная, помнит ли она, не спрашивали ли ее о смене платья магистры, находящиеся в ином подчинении, кои допрашивали ее ранее – одни в течение месяца, иные – в течение трех недель ⁹³, – ответила: «Я не помню; но они спросили меня, где я надела сей мужской наряд; и я сказала им, что надела его в Вокулёре».

Спрошенная, задавали ли ей означенные магистры вопрос о том, надела ли она сей наряд по приказу голосов, ответила: «Не помню». [61]

Спрошенная, не задавала ли вопроса о перемене платья ее королева ⁹⁴, когда она впервые нанесла ей визит, ответила: «Не помню».

Спрошенная, требовали когда-нибудь ее король, королева или кто-либо иной из ее сторонников, чтобы она сняла мужской наряд, ответила: «Сие не относится к вашему процессу».

Спрошенная, не требовали ли от нее того в замке Боревуар ⁹⁵, ответила: «Да, правда. И я ответила, что не сниму его без дозволения Божьего».

Далее ⁹⁶ она сказала, что мадемуазель де Люксембург ⁹⁷ и госпожа де Боревуар ⁹⁸ предложили ей женское платье или сукно, чтоб его сшить, прося названную Жанну носить такой наряд. И она ответила, что у нее нет дозволения Божьего, и что еще не время ⁹⁹.

Спрошенная, предлагал ли ей женское платье мессир Жан де Пресси и прочие в Аррасе ¹⁰⁰, ответила, что и он сам, и многие другие многократно просили ее надеть такое платье.

Спрошенная, думает ли она, что совершила бы преступление или смертный грех, надевая женское платье, ответила, что поступает наилучшим образом, повинуясь и служа своему высшему сеньору, то есть Богу. Далее она сказала, что если б ей пришлось надеть женское платье, она скорее сделала бы сие по просьбе двух вышеназванных дам, чем каких-либо иных дам во всей Франции, за исключением ее королевы.

Спрошенная: когда Бог открыл ей, что она должна сменить свой наряд на мужской, было ли сие голосом святого Михаила или святой Екатерины, или святой Маргариты, сказала: «Вы не получите сейчас иного ответа».

Спрошенная: когда король допустил ее к делу и она велела изготовить себе штандарт, не приказывали ли прочие воины сделать себе вымпелы наподобие и по образцу ее, Жанны, вымпела, ответила: «Ясное дело, что сеньоры имеют свои гербы». Далее она сказала, что некоторые из ее соратников велели изготовить себе вымпелы по своему вкусу, а иные – нет.

Спрошенная, из какого материала они их заказывали – из холста или шерстяной ткани, ответила, что из белого атласа, и на некоторых были лилии; и в отряде названной Жанны было всего два или три копья, но ее соратники иногда приказывали изготовить вымпелы, похожие на ее, и делали сие только для того, чтоб отличать ее людей от прочих ¹⁰¹. Спрошенная, очень ли часто обновлялись названные вымпелы, ответила: «Не знаю. Когда копья ломались, делали новые».

Спрошенная, говорила ли она когда-нибудь, что вымпелы, сделанные наподобие ее собственных, приносили удачу, ответила, что несколько раз говорила своим людям: «Смело вторгайтесь в ряды англичан», – и вторгалась сама ¹⁰². Спрошенная, говорила ли она им, чтобы они смело несли сии вымпелы – и им будет удача, ответила, что в самом деле говорила им о том, что уже случилось и что предстоит.

Спрошенная, окропляла она или велела ли окроплять святой водой сии вымпелы, когда их брали в первый раз, ответила: «Я ничего о том не знаю. Если же сие и делалось, то не по моему приказанию».

Спрошенная, не приходилось ли ей хотя бы видеть, как их окропляли святой водой, ответила: «Сие не касается нашего процесса. Если и видела, как сие делают, сейчас не смогу ответить». [62]

Спрошенная, велели ли ее соратники помещать на своих вымпелах имена «Иисус Мария», ответила: «Честное слово, я ничего о том не знаю».

Спрошенная, обносила она или велела ли обносить вокруг алтаря или церкви ткань, чтобы затем сделать из нее вымпелы, ответила, что нет и никогда ничего подобного не видела.

Спрошенная: когда она была под городом Жаржо, что такое она носила позади своего шлема, и не было ли там некоей округлой вещи, ответила: «Честное слово, ничего не было» ¹⁰³.

Спрошенная, знавала ли она когда-нибудь брата Ришара ¹⁰⁴, ответила «Я не видала его до того, как пришла под город Труа».

Спрошенная, какой прием оказал ей означенный брат Ришар, ответила, что жители Труа, как она думает, послали его к ней, говоря, что сомневаются, правда ли названная Жанна есть нечто, посланное от Бога; когда же оный брат приблизился к ней, то совершил крестное знамение и окропил [сие место] святой водой. Тогда она сказала ему: «Подходите смело, я не улечу».

Спрошенная, видела ли она и заказывала ли образы или портреты самой себя или схожие с нею, ответила, что видела в Аррасе ¹⁰⁵ одну картину в руках какого-то шотландца; картина представляла ее в полном вооружении, подносящей грамоты своему королю и преклоненной на одно колено. И она сказала, что никогда не видела и не заказывала другого своего образа или картины.

Спрошенная, была ли в доме ее хозяина в Орлеане ¹⁰⁶ картина, на коей были нарисованы три женщины с надписью Правосудие, мир, единение, ответила, что ничего о том не знает.

Спрошенная, известно ли ей, чтобы кто-то из ее сторонников заказывал службу, мессу или молебны в ее честь, ответила, что ничего о том не знает; а если они и заказывали какие-то службы, то не по ее велению; с другой стороны, если они молились за нее, то ей не кажется, что они поступали дурно.

Спрошенная, крепко ли ее люди верили, что она послана от Бога, ответила: «Я не знаю, верят ли они сему, и сие – их дело; но если и не верят, я все-таки послана Богом».

Спрошенная, считает ли она, что они имеют благую веру, веря в то, что она послана Богом, ответила: «Если они верят, что я послана Богом, они в том нисколько не обманулись».

Спрошенная, знала ли она мысли своих людей, когда те целовали ей ноги, руки и одежды, ответила, что многие охотно глядели на нее и порой целовали руки, чего она избегала как могла; но бедняки охотно приходили к ней, потому что она не приносила им никакого огорчения, а скорее наоборот, помогала преодолеть [невзгоды] ¹⁰⁷.

Спрошенная, какие почести ей оказали жители Труа при ее въезде в город, ответила, что они вовсе не оказывали ей почестей. Кроме того, она сказала, что, как ей кажется, брат Ришар вошел в город Труа вместе с нею и ее людьми; но она не припомнит, видела ли его при въезде ¹⁰⁸.

Спрошенная, не произносил ли брат Ришар проповеди по приезде Жанны в названный город, ответила, что оставалась там ненадолго ¹⁰⁹ и не ночевала в городе; а о проповеди ей ничего не известно.

Спрошенная, долго ли она пробыла в Реймсе, ответила, что, насколько помнит, она сама и ее люди пробыли там не больше пяти или шести дней ¹¹⁰. [63]

Спрошенная, окрестила ли она там в купели некоего ребенка, ответила, что в Труа крестила одного, но не припомнит, крестила ли кого-нибудь в Реймсе или Шато-Тьерри, а в Сен-Дени во Франции она была восприемницей у двух детей. И она охотно давала мальчикам имя Карл, в честь своего короля, а девочкам – Жанна; а иногда она наделяла их именем, угодным матерям.

Спрошенная, не стремились ли жительницы города прикоснуться своими кольцами к кольцу, каковое названная Жанна носила на пальце, ответила: «Многие женщины прикасались к моим рукам и моим кольцам; но я не знаю ни их мыслей, ни их намерений».

Спрошенная, что сие были за люди из ее окружения, кои поймали мотыльков ¹¹¹ на ее штандарте, под Шато-Тьерри ¹¹², ответила, что никогда с их стороны ничего подобного не было; но все сие выдумали противники.

Спрошенная, что она сделала в Реймсе с перчатками, кои были розданы перед миропомазанием ее короля, ответила, что там была раздача перчаток ¹¹³, дабы снабдить ими присутствующих рыцарей и знать; и один из них потерял свои перчатки, но она вовсе не говорила, что отыщет их. Она сказала также, что ее штандарт был в Реймсском соборе; и ей кажется, что он был довольно близко к алтарю, когда король был миропомазан, и она сама чуть-чуть его подержала. Но ей не известно, держал ли его там брат Ришар. Спрошенная, часто ли, продвигаясь по стране, она получала таинства святого причастия и покаяния, когда находилась в добрых городах, ответила, что да, время от времени.

Спрошенная, получала ли она названные таинства в мужской одежде, ответила, что да, но не припомнит, чтобы получала их в доспехах.

Спрошенная, зачем она взяла иноходца епископа Санлиского ¹¹⁴, ответила, что сей иноходец был куплен за двести салю ¹¹⁵. Ей не известно, получил он их или нет; однако есть счет, по коему было уплачено; она даже писала означенному епископу, чтобы тот забрал иноходца, если угодно, и что ей он не нужен, ибо не стоит того.

Спрошенная о возрасте ребенка, коего она оживила в Ланьи ¹¹⁶, ответила, что ребенок был трех дней от роду; и его поднесли к образу Богоматери в Ланьи, и Жанне сказали, что юные горожанки пребывали подле сего образа и чтобы она изволила пойти туда и молить Бога и Богоматерь, дабы они даровали ребенку жизнь. Тогда она пошла вместе с другими девушками и молилась, и, наконец, жизнь появилась в ребенке, каковой трижды зевнул и был окрещен. Затем он сразу же умер и был погребен в освященной земле. Как говорили, он уже три дня не подавал признаков жизни и был черен, как туника ¹¹⁷ названной Жанны. Но когда он зевнул, краски стали к нему возвращаться. И Жанна была вместе с девушками, молясь коленопреклоненно пред образом Богоматери.

Спрошенная, провозгласили ли по городу, что она сотворила воскрешение и что сие было по ее молитве, ответила, что вовсе о том не справлялась.

Спрошенная, знавала ли она и видала ли Катерину из Ла-Рошели ¹¹⁸, ответила, что да, в Жаржо и в Монфоконе ¹¹⁹, что в герцогстве Берри.

Спрошенная, показала ли ей оная Катерина некую даму в белых одеждах, о коей говорила, будто та являлась ей несколько раз, ответила, что нет.

Спрошенная о том, что ей сказала сия Катерина, ответила, что оная Катерина сказала ей, будто некая белая дама в золотых одеждах приходила к [64] названной Катерине, говоря, чтобы она пошла по добрым городам, и что король должен дать ей герольдов и трубачей, дабы те кричали повсюду, чтобы все, у кого есть золото, серебро или потаенный клад, немедля бы его принесли; и что те, у кого есть сии припрятанные вещи, и они их не принесут, будут легко распознаны названной Катериной, и она легко сумеет найти сии сокровища, и что таким образом она оплатит воинов Жанны. На что Жанна ответила Катерине, чтобы та вернулась к мужу вести хозяйство и кормить детей. И дабы быть уверенной насчет оной Катерины, Жанна поговорила со святой Екатериной или святой Маргаритой, каковые сказали ей: что до Катерины Ла-Рошельской, то все сие – лишь глупости и сущее ничто. И она написала своему королю о том, как ему надлежит поступать по сему поводу ¹²⁰, а когда она пришла к нему, то сказала, что дело оной Катерины – глупости и сущее ничто. Тем не менее брату Ришару хотелось, чтобы оную Катерину допустили к делу, и посему оные брат Ришар и Катерина были недовольны Жанной.

Спрошенная, говорила ли она с означенной Катериной о плане похода на Ла-Шарите-сюр-Луар ¹²¹, ответила, что означенная Катерина не советовала ей ходить туда и что тогда было слишком холодно; и она сказала Жанне, что ни за что туда не пойдет ¹²².

Затем оная Жанна сказала Катерине, каковая желала идти к герцогу Бургундскому, дабы заключить мир, что, как ей кажется, мир добудут не иначе, как острием копья. Затем она сказала, что спросила оную Катерину, еженощно ли приходит та белая дама, что является ей, ибо она хотела бы ради того лечь с нею на ночь в одну постель. И действительно, Жанна легла с ней и бодрствовала до полуночи, но ничего не увидела; а после заснула. Когда же наступило утро, она спросила у Катерины, приходила ли к ней оная белая дама. Катерина ответила ей, что да, пока Жанна спала, и что она не смогла ее разбудить. Тогда Жанна спросила, придет ли сия дама будущей ночью; и Катерина ответила, что да; Жанна тогда поспала днем, чтобы быть в силах бодрствовать целую ночь напролет. И она легла в ту ночь вместе с названной Катериной и бодрствовала всю ночь; но она ничего не увидела, хотя часто спрашивала названную Катерину, придет ли оная дама или нет, и Катерина отвечала: «Да, вот-вот».

Далее Жанна, спрошенная о том, что она делала под городом Ла-Шарите, ответила, что она приказала штурмовать его, но не кропила и не приказывала кропить святой водой.

Спрошенная, почему она не вступила в означенный город Ла-Шарите, коль скоро у нее было на то веление Божье, ответила: «Кто вам сказал, что у меня было на то веление Божье?».

Спрошенная, был ли на то совет ее голоса, ответила, что сама она хотела пойти во Францию ¹²³, но воины сказали ей, что прежде будет лучше пойти на город Ла-Шарите.

Спрошенная, долго ли она пробыла в башне Боревуар, ответила, что пребывала там в течение четырех месяцев или около того. И она сказала, что, узнав, что англичане вот-вот придут за ней, была сильно потрясена; и все же голоса часто запрещали ей бросаться с сей башни; но в конце концов, из страха пред англичанами, она сбросилась и поручила себя Богу и Богоматери, и покалечилась; после же того как она спрыгнула, голос святой Екатерины сказал ей, чтобы она хорошо держалась и что компьеньцы ¹²⁴ получат помощь.

Далее она сказала, что все время молилась вместе со своим советом за компьеньцев.

Спрошенная о том, что она сказала после того как спрыгнула, ответила, что некоторые говорили, что она мертва, но как только бургиньоны заметили, что она выжила, они рассказали ей о ее прыжке.

Спрошенная, говорила ли она тогда, что скорее предпочтет умереть, чем оказаться в руках англичан, ответила, что сказала, что скорее предпочтет вручить душу Богу, нежели оказаться в руках англичан.

Спрошенная, была ли она тогда потрясена и не хулила ли как-нибудь имени Господнего, ответила, что никогда не хулила святого или святую и что никогда не имела привычки божиться.

Спрошенная насчет Суассона и капитана, сдавшего оный город ¹²⁵, и насчет того, богохульствовала ли она, говоря, что будь у нее в руках означенный капитан, она велела бы его четвертовать, ответила, что никогда не бранила святого или святую, и те, кто сказали или передали таковое, неверно поняли.

Так, по исполнении сего, Жанна была отведена в назначенное для ее темницы место. Затем мы, названный епископ, сказали, что, продолжая данный процесс и не прерывая его, мы призовем некоторых докторов и знатоков обоих прав – божественного и человеческого, – кои обобщат то, что подлежит обобщению в показаниях, данных названной Жанной, и ответах, подтвержденных письменно; исследовав и собрав сие, если будут некоторые пункты, по коим покажется должным допросить названную Жанну более подробно, ее допросят некоторые лица, коих мы пошлем, не беспокоя, таким образом, все множество вышеозначенных заседателей; и всё будет составлено в письменном виде, таким образом, чтобы всякий раз, по необходимости, названные доктора и знатоки могли бы обдумать сие и высказать свои суждения и советы. И мы сказали им, чтобы отныне они изучили и обсудили меж собой все, что, как им кажется, должно сделать относительно процесса и того, что они уже уяснили в нем, и что им представится необходимым сделать еще, и чтобы они сообщили о сем нам или тем, кого мы со своей стороны уполномочили или уполномочим, либо же сохранили при себе свое мнение до тех пор, пока не смогут высказать его более обдуманно и взвешенно, в благоприятное время и в надлежащем месте.

Кроме того, мы запретили всем и каждому из заседателей без нашего дозволения покидать город Руан до конца процесса.

Воскресенье, 4 марта

Окончание публичных заседаний

Далее, в следующее за сим воскресенье, 4 марта, и в другие дни – понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу,

Мы, означенный епископ, созвав в доме нашего пребывания в Руане многих почтенных докторов, магистров и знатоков божественного и канонического права, повелели собрать все признания и показания, данные названной Жанной согласно закону, а также выделить то, на что, как кажется, она не ответила [66] достаточно полно и о чем должна быть впоследствии допрошена. Собрав таким образом [оные тексты] и тщательно сделав выдержки, по совету и решению людей сведущих, мы заключили, что следует приступить к дальнейшему допросу оной Жанны. И так как, по причине различных обязанностей, кои возложены на нас, мы не смогли бы по-прежнему лично заниматься сим допросом, мы направили почтенного и достойного мужа, вышеупомянутого мэтра Жана де Ла Фонтана (67), магистра свободных искусств и лиценциата канонического права, дабы он, согласно закону, допрашивал названную Жанну вместо нас; мы поручили ему сие в пятницу 9 марта, в присутствии вышеупомянутых докторов и магистров: Жана Бопера (8), Жака де Турена (124), Никола Миди (102), Пьера Мориса (101), Тома де Курселля (27), Никола Луазеллёра (92) и Гийома Маншона (95).

Комментарии

1. Капелла находилась посреди внутреннего двора Руанского замка.

2. Здесь и далее Кошон настойчиво использует термины (reddition, restitution), выдающие его стремление видеть в Жанне субъект, полностью подвластный его юрисдикции. По его мнению, право ведения процесса над Жанной изначально принадлежало именно ему.

3. Оборот «сильно подозреваемая в ереси» – обычная для инквизиционной процессуальной практики формула, определяющая степень тяжести подозрений, под которые подпадал обвиняемый. Помимо вышеуказанной, существовали и другие градации: «находящиеся под сильнейшим подозрением» и «находящиеся под легким подозрением». От тяжести подозрений зависел выбор епитимьи для осужденного.

4. Манускрипт О содержит противоположное утверждение.

5. Домреми, расположенная в долине реки Мез, на границе между Французским королевством и Империей, относилась к герцогству Бар и превотству Гондрекур; она принадлежала к той части Барруа, которая, по договору в Брюгге от 1301 г., стала подчиняться непосредственно королю Франции. Домреми вошла в шампанское превотство Андело и бальяж Шомон-ан-Бассиньи. Кроме того, часть Домреми относилась к бану Грё. Деревня Грё, которая прежде, как и Домреми, входила в состав епископства Тульского, была присоединена к Французскому королевству уже после 1388. г. В состав королевства входили также и несколько крестьянских дворов Домреми, которые стояли на границе с землями Грё, на другом берегу так называемого «Ручья», впадавшего в Мёз. Его русло затем сильно сместилось, о чем свидетельствуют картографические документы. Остальные дома, находившиеся за ручьем, относились к Лотарингии. Их обитатели были приверженцами партии бургиньонов. В 1398 г. часть Домреми, относившаяся к Барруа, насчитывала двадцать пять хозяйств.

В церковном отношении Домреми зависела от деревни Грё, в которой находилась главная церковь. Церковь Грё была посвящена снятому Маврикию, а церковь Домреми – святому епископу Реймсскому, чье имя носила деревня. От церкви Домреми времен Жанны не осталось ничего, кроме квадратной башни начала XIII в. Эта башня, с парными окнами на крыше, была возведена в романском стиле, и в ней когда-то находились восточные хоры. Церковь была полностью переделана в XVI, а затем и XIX в. На месте западных ворот воздвигли апсиду, а внизу башни, в которой находились хоры, прорубили новую дверь. Из внутреннего убранства церкви св. Ремигия не сохранилось ничего, что могла бы видеть Жанна. Среди стоящих там статуй только статуя св. Маргариты могла появиться в этой церкви ранее середины XV в. Во всяком случае, купели в форме дароносиц относятся, самое раннее, к концу XV, а возможно, и к XVI в.

Принимая во внимание собственные заявления Жанны, годом ее рождения считают 1411. или 1412 г. Однако в показаниях свидетелей процесса реабилитации, а также в нарративных источниках есть ряд разночтений относительно возраста героини. Это заставляет некоторых исследователей отодвинуть дату ее рождения на 1409 или 1410 г.

6. Такой вариант имени отца Девицы содержится в манускриптах процесса осуждения. Этот вариант находит подтверждение в документах, сообщающих об этом человеке: «Жакоб д’Арк», арендатор Шато-де-л’Иль в Домреми (1420) («Дневник Лотарингского археологического общества» за 1889 г.); «Жак д’Арк», староста деревенской общины (1423) (сборник документов, составленный Симеоном Люсом, «Жанна д’Арк в Домреми»); «Жако д’Арк», прокурор жителей Домреми (1427 г.) (там же).

На землях близ леса Буа-Шеню, согласно одному из нотариальных актов, были зарегистрированы владения «Жакоба Дара» и «Жакоба Да». Форма «Дарк» встречается в документах процесса реабилитации. В сентябре 1429 г. Карл VII пожаловал родственникам Жанны грамоты аноблирования. В 1555 г., при их ревизии и переписке, была использована именно форма «Дэ» (Daix). Известно, что эта форма содержится также в анонимной «Хронике Девицы». М. Монтень, который посетил «дом Жанны» в Домреми в 1580 г., тоже пишет в своем «Путевом дневнике» о «Жанне Дэ» (Jane Day).

Вопрос о фамильном имени Жака д’Арка и членов его семьи долгое время оставался спорным. Валле де Виривилль посвятил этой теме свою работу «Новые исследования об имени Жанны, называемой Орлеанской Девицей, снабженные генеалогическими таблицами и неизданными документами» (Vallet de Viriville, Nouvelles recherches sur la famille et le nom de Jeanne Darc, dite la Pucelle d’Orleans, accompagnees de tableaux genealogiques et de documents inedits, Paris, 1854). Он попытался восстановить ту форму имени, которая могла употребляться по отношению к отцу Жанны и его потомкам. Известно, что Валле де Виривилль разделял мнение исследователей, которые предлагали не ставить апостроф между предлогом и именем, вопреки главенствующей традиции. Однако лишь один из наиболее известных биографов Девицы, П. Донкёр, сразу же принял предложенный Валле де Виривиллем способ написания родового имени Жанны. Вез сомнения, его главным аргументом в пользу отсутствия артикля был тот факт, что Орлеанский манускрипт французской минуты процесса осуждения (О) содержит вариант «Тар» (та же форма встречается в «Истории осады Орлеана», написанной неким дю Бретоном в 1631 г.).

Историки, предпочитающие ставить артикль в родовом имени Жанны, считают достоверным, что «Арк» обозначает название местности: какой бы ни была форма – Арк, Ар, Э, Эй, – мы имеем дело с одним и тем же топонимом. Форма Эй выражает локальное произношение названий местечка Арк, Ар. Смягчение звука «р» является обычным для жителей Лотарингии. К примеру, местечко Сен-Мар в пригороде Нанси обозначено в документах начала XVI в. как Сен-Ма или Сей-Мей.

Какой же топоним содержится в родовом имени отца Жанны: Ар-сюр-Мёрт (Мёрт-и-Мозель, Нанси) или же Арк-ан-Барруа (Верх. Марна, Шомон)? В первом случае, род должен был бы считаться Лотарингским. Во втором – относиться к графству Шампань.

Известно, что между сеньорами Домреми и сеньорами Шатовиллен, в чьей власти находился Арк-ан-Барруа, в XIV и XV вв. существовали тесные связи. В 1612 г. был опубликован «Трактат о знатности и родне Орлеанской Девицы» Шарля дю Лиса, потомка в пятом колене одного из братьев Девицы. Он положил начало традиции, согласно которой Жак д’Арк считался уроженцем Сеффона (Верх. Марна, Монтье-ан-Дер). Тем не менее наиболее правдоподобной выглядит версия о том, что Жак д’Арк происходил из Арк-ан-Барруа. В актах, о которых мы упоминали выше, Жак д’Арк фигурировал как один из нотаблей Домреми. Он отправился в Реймс на коронацию дофина и получил благодарность от города, а затем был аноблирован Карлом VII. Когда вышли поэма Вальрана Вараниуса, посвященная Девице и опубликованная в 1516 г., стали говорить, что он умер от горя после смерти дочери, но так ли было в действительности – остается спорным.

7. Изабелла (или Изабо) Роме, мать Жанны д’Арк, была уроженкой барруаской деревни Вутон, относящейся к превотству Гондрекур (Мёз, Бар-Ле-Дюк, Гондрекур). Вутон находилась и двух лье от Домреми, если идти по дороге на Грё.

Около 1440 г. Изабелла переехала в Орлеан. Она жила в этом городе, получая обеспечение из городской казны, вплоть до своей смерти 28 ноября 1458 г. Городская община выплачивала ей 28 ливров 8 парижских солей (36 турских ливров) в год.

7 ноября 1455 г. в парижском соборе Нотр-Дам она, вместе со своими сыновьями, торжественно ходатайствовала о реабилитации дочери.

8. Свидетели реабилитации называют многих крестных Жанны: Беатрис, вдову Этлена из Домреми, Жана Мореля из Грё, покойного на момент процесса Жана Лангара, Жана Рэнгессона, Жаннетту, вдову Тьеслена, и Жаннетту, вдову Тевнэна Ле Ройе; Манжетту, жену Жана Жуайара, вдову Жанну Барре, проживавшую во Фребекуре. Многие свидетели процесса реабилитации называют себя крестными отцами и матерями: Жан Морель из Гре, семидесяти лет, который присутствовал на коронации Карла VII, Беатрис, вдова Этлена, восьмидесяти лет, Жаннетта, вдова Тевнэна Ле Ройе, семидесяти лет, Жаннетта, вдова Тьесслена де Виттель, проживавшая в Нёфшато, шестидесяти лет. Заметим, что Жан Морель был прокурором общины Домреми в то же время, что и Жак д’Арк, о чем сохранилась запись в одном из актов от 31 марта 1427 г. (LXXXII, р. 360). Агнесса и Сибилла, упомянутые Жанной, не названы более ни одним свидетелем. Зато Девица упоминает некую «Жанну, супругу мэра Обри, из сей деревни, каковая была ее крестной».

9. Жан Мине, кюре Домреми. Имя этого персонажа в исторических источниках не упоминается. При Жанне кюре Домреми был мэтр Гийом Фронта, которого со времени процесса реабилитации уже не было в живых.

10. «Французских особ» (de la langue de France). При том, что само слово «национальность», применительно к интересующей нас эпохе, достаточно условно, стоит отметить, что источники, затрагивающие эту тему («Хроника Карла VII» Жана Шартье, ордонанс Генриха VI от 1445 г., упомянутый в «Хронике Мон-Сен-Мишеля и др.), используют схожие формулировки: в них, к примеру, говорится о тех, «кто принадлежит к сей нации или языку». Среди членов руанского инквизиционного трибунала большинство советников, равно как и оба судьи, были французами. Другое дело, что они считали себя подданными Генриха VI, который, по договору в Труа, был королем Франции. Что же касается приверженцев Карла VII то, если таковые и находились в Руане, это могли быть только люди, поменявшие свои политические пристрастия на противоположные, то есть новые сторонники английского правления. Более того, когда секретарь процесса говорит о партии Карла, он, возможно, преднамеренно пользуется выражением, лишенным национальной окраски: «люди с той стороны», «люди ее партии» (то есть сторонники Жанны). Возможно, следует понимать слова епископа как предложение предоставить Жанне нотаблей, которым она могла бы просто-напросто прочесть Credo и Pater по-французски. Впрочем, автор манускрипта О употребляет выражение: «одного или двух именитых особ из сего общества», подразумевая, по всей видимости, кого-либо из асессоров.

11. Настойчивое требование прочесть эти молитвы обусловлено процессуальной практикой инквизиционных трибуналов. Льоренте указывает, что в ходе первых допросов подозреваемого в ереси «заставляли прочитывать Отче наш, Верую, статьи Символа веры, заповеди Десятисловия и некоторые другие догматы христианского учения; если он их не знал, забыл или ошибся при чтении, то презумпция, что он заблуждается в дело веры, обретала новую силу» (Liorent J.-A. Histoire critique de l’Inquisi. On d’Espagne. T. 1, 2. Paris, 1818. T. 2, p. 248).

12. Джон Грей, или Жан Гри, королевский оруженосец (хотя нет твердой уверенности, что речь не идет о другом Джоне или Жеане Грее). 21 февраля ему, вместе с Дж. Бервойтом и У. Тальботом, было поручено стеречь Жанну. 13 марта инквизитор, в свою очередь, представляет его как стражника, вместе с Дж. Бервойтом. Он присутствует на проходивших в тюрьме заседаниях 17 марта, 31 марта и 28 мая.

В 1456 г., свидетельствуя на процессе реабилитации, Тома де Курселль упоминал его как стражника Жанны.

13. Приемная, близ королевских покоев.

14. Здесь и далее мы в большинстве случаев переводим bourguignon как бургиньон, а не бургундец, принимая во внимание политический оттенок термина, который говорил о принадлежности к проанглийской партии бургиньонов. В интересующую нас эпоху партия бургиньонов (сторонников англичан и герцога Бургундского) и партия арманьяков (сторонников дофина Карла) находились в состоянии гражданской войны.

15. Нёфшато относился к герцогству Лотарингскому, но в 1220 г. герцог Лотарингский принес оммаж за Нёфшато графу Шампанскому. Когда же графство Шампань было присоединено к короне, этот оммаж был принесен королю Франции. Нёфшато был подотчетен бальи Шомона, прево Андло и Парижскому Парламенту.

Жители Нёфшато и Лотарингские купцы, которые вели дела по всей Европе, часто вступали в споры с герцогом Лотарингским. 13 связи с этим Парламент возбуждал против него судебные процессы. 1 августа 1412 г. Парламент осудил герцога за злоупотребления, которые он допустил в отношении жителей Нёфшато и провозгласил город присоединенным к короне.

Маловероятно, что король смог тогда обеспечить исполнение этого приговора. Но сама ситуация говорит о том, какое важное место занимал король Франции в сознании горожан Нёфшато. Когда Антуан де Вержи, в июле 1428 г., осадил Вокулёр, большинство жителей Домреми, в числе которых была Жанна и ее родственники, бежало в Нёфшато: город остался верным королю Франции. Женщина Ла Русс (Рыжая), у которой остановилась семья Жанны, ссужала деньги обитателям Нёфшато, поддерживавшим партию дофина. В анкетах реабилитационного процесса, составленных в 1455 г., пятеро земляков Жанны подтверждают, что Ла Русс имела репутацию честной женщины.

16. Авторы манускриптов О и Е относят это ко времени пребывания Жанны в Нёфшато. Показания Жанны о ее работе по дому и в поле послужили темой многих исследований. Если основываться только на словах самой Жанны, она всего лишь помогала отцу в земледельческом и скотоводческом трудах. На допросе 24 февраля она повторит, что обычно не пасла скотину: ей лишь довелось отводить стадо в намок Иль. Жители Домреми, которых спрашивали на процессе реабилитации о том, чем Жанна занималась в юности, отвечали, что иногда она ходила с отцом за плугом, а когда приходила очередь ее отца, пасла общее стадо. Ответы земляков Жанны следуют единому стереотипу, поскольку основной задачей кассационного процесса было утвердить за Жанной репутацию добропорядочной католички, смиренно пасущей овец, подобно многим женщинам ее круга. Образ Жанны-пастушки, возникший, как мы видим, очень рано, может ввести в заблуждение. Жанна работала по дому; она шила, пряла и вела жизнь обычной крестьянки, но пастушкой никогда не была.

17. Гийом Фронте из Нёфшато упомянут в одном из актов 1423 г. По свидетельству Этьена де Сиона, он являлся дуайеном, то есть старостой церковной общины Нёфшато; по воспоминаниям Жана Колэна, свидетеля процесса реабилитации, кюре Домреми считал Жанну доброй католичкой; по его словам, он никогда не знал лучшей. Об этом священнике ничего более не известно.

18. Монастырь Нёфшато был основан герцогом Лотарингским ок. в 1261 г. Жанна дважды или трижды исповедовалась у братьев-миноритов в Нёфшато. Нет оснований полагать, что она посетила кордельеров Нёфшато и те несколько дней, когда находилась в этом городе вместе с семьей, бежавшей из Домреми от бургиньонов. Скорее всего, это случилось при каких-то иных обстоятельствах.

19. То есть примерно в 1424 или 1425 г., если принять 1411 или 1412 г. за дату рождения Жанны. На допросе 27 февраля Жанна скажет, что находится под опекой святых в течение семи лет.

20. Манускрипт О: «в день поста»; манускрипт Е: «она тогда соблюдала пост, а накануне не постилась».

21. Дом Жанны д’Арк в Домреми стоит около церкви, к югу от нее. Этот дом был полностью перестроен в конце XV в. Скульптурный тимпан над дверью, датированный 1481 г., украшен блазонами Тьесслен и дю Лис. Вероятно, эти гербы принадлежат Клоду дю Лису, фискальному прокурору Домреми, внуку Жана, второго брата Девицы, и жене Клода, Николь Тьесслен, представительнице рода, к которому принадлежала одна из крестных матерей Жанны. Местоположение церкви можно определить по показаниями Жанны: строение находилось справа от дома.

22. Манускрипт E: «quod pater suus de suo recessu nihil sciret», что соответствует значению латинского глагольного конъюнктива. Следует перевести это выражение так: «...и чтобы отец ничего не знал о ее уходе». Перевод в списке E более согласован с общим смыслом фразы.

23. Вокулёр был центром королевского кастелянства, входившего в состав графства Шампань. Собственно замок с XI в. по XIV в. принадлежал дому Жуанвиллей. 15 августа 1335 г. Жан де Жуанвилль уступил Вокулёр Филиппу Валуа в обмен на город Мерси-сюр-Сен, а также на некоторые дополнительные привилегии. Карл V в 1358 г. отдал Вокулёр в пожизненное пользование Анри, графу Водемонскому и сенешалю Шампани. После смерти графа, 4 июля 1365 г., Вокулёр был присоединен к королевскому домену. Именно в Катрево, близ Вокулёра, король Франции Филипп IV Красивый и германский император Альбрехт Австрийский встретились и декабри 1299 г., чтобы урегулировать различные вопросы касательно границы между королевством и Империей.

24. Робер де Бодрикур, лотарингский сеньор (Бодрикур-ан-Сентуа, близ Нёфшато), был капитаном Вокулёра в 1420 г. Кроме того, по распоряжению Карла VII, он исполнял обязанности бальи Шомона с 17 октября 1437 г. вплоть до своей смерти, наступившей в 1454 г. Еще ранее он временно замещал на этом посту своего дядю, Жана д’Онуа, – в частности в 1423 г. Поскольку Бодрикур всегда оставался верен Карлу VII, 2 июня 1424 г. Джон Бедфорд конфисковал его крепость Блэз вместе с другими его сеньориями в пользу Жана де Вержи, сеньора Фуванского. В 1425 г. Робер женился вторым браком на Аларде де Шамбле, чей отец был маршалом герцогства Бар (род Шамбле происходил от рода сеньоров Бриксе). Бодрикур находился в постоянных сношениях с Людовиком, кардиналом Барским, а затем с Рене Анжуйским, герцогом Барским. В конце июля 1428 г. Антуан де Вержи, получивший пост маршала Франции от Генриха VI Английского, осадил Вокулёр. В сентябре Бодрикур, в соответствии с военной практикой тех времен, подписал с ним договор, обещая сдать крепость по истечении определенного срока. В действительности Вокулёр так и не был сдан бургиньонам, но благодаря этой формальной уступке Бодрикур выиграл драгоценное время.

25. Важный момент с точки зрения инквизиционной практики: Жанна изначально демонстрирует правильное поведение, стараясь, согласно церковным наставлениям, «прогонять дьявола смирением». Ср.: «Однажды дьявол явился некоторому пустыннику в образе светлого ангела и сказал ему: “Я Гавриил и послан тебе от Бога". Пустынник возразил ему: “Смотри, не к другому ли ты послан; я недостоин видеть ангелов как человек грешный"» (XXVI, с. 99).

26. На самом деле речь идет о сводном двоюродном брате Жанны, которого она звала дядей, поскольку он был вдвое старше ее. Дюран Лассар, или Лассуа, был крестьянином из деревни Бюрей-Ле-Пти, которая находилась в 11 км к югу от Домреми и относилась к превотству Гондрекур. Дюран женился на Жанне, дочери Жана де Вассёля и Авелины де Вутон, сестры Изабеллы Роме. Лассар пользовался особым доверием Жанны и оставил очень ценные свидетельства о первом этапе ее эпопеи, выступая на процессе реабилитации в 1456 г. Из показаний Дюрана Лассара мы знаем, что Жанна попросила его о помощи, когда решила предстать перед Робером де Бодрикуром, так как деревня Бюрей располагалась на пути к Вокулёру, в 6 км к югу от крепости. Бюрей наполовину относилась к Барруа, а наполовину – к Шампань. Поскольку Жанна не хотела возбуждать подозрений родителей относительно своих намерений, она сказала в качестве предлога, что пойдет помогать своей кузине при родах (это подтверждают трое свидетелей кассационного процесса). Лассар доставил ее к капитану Вокулёра и помог собрать необходимое для поездки в Шиной снаряжение. 17 июля 1429 г. он присутствовал в Реймсе на коронации Карла VII.

27. Хронология свиданий Жанны с Бодрикуром долгое время не подвергалась сомнению, и большинство историков пользовалось выкладками Эдуарда Рише, который первым систематизировал сведения, содержащиеся в материалах обоих процессов Жанны, применительно к этому вопросу.

Следуя примеру Э. Рише, биографы Жанны основывались на показаниях одного из ее спутников, Бертрана де Пуланжи, которому Бодрикур поручил проводить девушку к дофину (см. LXXXVIII). Пуланжи был единственным из свидетелей, кто дал хронологические уточнения относительно свиданий героини с капитаном Вокулёра. По его словам, Жанна явилась в Вокулёр около дня Вознесения в 1428 г. Она просила Робера де Бодрикура передать дофину, чтобы тот хорошо держался и пока воздерживался от каких-либо решительных действий против своих врагов, поскольку еще до середины Великого Поста ее Господин пошлет дофину помощь. Однако капитан крепости принял ее дурно, после чего она возвратилась к отцу. Затем, незадолго до начала Великого Поста (10 февраля 1429 г.), она вновь явилась в Вокулёр, ища кого-нибудь, кто согласился бы доставить ее к дофину.

Ни Дюран Лассар, который по просьбе Жанны проводил ее к Роберу до Бодрикуру, ни другой ее спутник Жан де Нуйонпон, ни Катерина, жена Анри Ле Ройе, у которой она проживала в Вокулёре, не говорят о первом приходе Жанны в Вокулёр около дня Вознесения. Дюран Ласcap свидетельствует, что забрал Жанну из отчего дома по ее просьбе и она провела три недели в его доме в Бюрей-ан-Во. Указанный Лассаром временной промежуток значительно превышает тот срок, о котором Жанна скажет на допросе. Катерина Ле Ройе, из Вокулёра, в свою очередь, заявляет, что Жанна проживала у нее в течение трех недель, хотя и с перерывами.

В 1948 г. Жак Кордье и своей работе «Жанна д’Арк» также подверг сомнению «изолированное свидетельство» Пуланжи (см. LXVII). Действительно, трудно согласиться с тем, что в день Вознесения (13 мая 1428 г.) Жанна стала бы говорить о своих планах, относящихся к середине Великого Поста: до этой временной вехи оставалось еще около десяти месяцев – срок немалый.

Указание на середину Великого поста содержится и в свидетельстве Нуйонпона, так что эта дата, по-видимому, действительно была продекларирована Жанной (см. LXVII).

Беспокойство Жанны о том, чтобы дофин не вступал в открытые военные столкновения с англичанами до указанного ею срока, также выглядит странным: в мае 1428 г. Карлу VII еще не нужно было предпринимать серьезных мер для обороны Орлеана, осада которого началась лишь осенью, в октябре. На театре военных действий наблюдалось относительное затишье, и положение Карла не было столь критическим, каким оно станет полгода спустя

С другой стороны, показания Пуланжи можно считать вполне достоверными, если принять версию о том, что изначально Жанна вовсе но намеревалась снимать осаду с Орлеана. Из показаний ее земляков на процессе реабилитации явствует, что Жаннетта уходила из Домреми скорее как ясновидящая, чем как воин. Мы рассмотрим этот вопрос подробнее в статье «Бог и мое право» (см. «Бог и мое право», II).

Вместе с тем, трудно объяснить, каким образом Жанна могла дважды приходить со своей необычной просьбой к Бодрикуру. Известно, что родители с некоторых пор чрезвычайно строго за ней следили, опасаясь, что сон Жакоба об уходе дочери с солдатами станет явью. По словам Жанны, родители испытали изумление и отчаяние, когда она ушла. Не менее показательны свидетельства жителей Домреми, которые, судя но их заявлениям на процессе реабилитации, никоим образом не были осведомлены о ее намерениях покинуть отчий дом.

Впрочем, Жерардэн д’Эпиналь, единственный житель Домреми, державший сторону бургиньонов, который, кажется, хорошо знал Жанну, вспомнил любопытную подробность. Он заявил, что незадолго до своего ухода из деревни девушка бросила ему странную фразу: «Мой друг, если б вы не были бургиньоном, я охотно бы вам кое-что сказала». «Я же, – говорит он, – подумал, что речь идет о некоем парне, за которого она хотела выйти замуж» (XXI, р. 267). Как видим, Жерардэн был далек от мысли о ее уходе.

Другое свидетельство, данное на кассационном процессе Мишелем Ле Буэном, другом Жаннетты, позволяет усомниться, что решение об уходе было принято девушкой спонтанно или под влиянием сообщений о начавшейся осаде Орлеана. Мишель вспоминает свою беседу с Жанной, случившуюся на Иванов день (24 июня 1428 г.), то есть спустя немногим более месяца после дня Вознесения: «Есть, – сказала она ему тогда, – некая Дева между Кусси и Вокулёром, каковая ранее, чем через год, коронует короля Франции» (XXI, р. 280).

Можно допустить, что весной 1428 г. Жанна посетила Вокулёр тайно и просила де Бодрикура лишь том, чтобы он сообщил дофину о скорой поддержке. Тогда становится понятным, что замысел ее созревал постепенно и к тому времени ей уже было трудно держать его в полном секрете. Поэтому она позволяла себе некоторые намеки в разговорах с односельчанами. Возможно, именно к этому периоду стоит отнести известный сюжет о вещем сне Жакоба д’Арка, в котором он увидел, как Жанна уходила с воинами. Судя по всему, его дочери не вполне удавалось блюсти тайну своих намерений и она подчас проговаривалась о них, навлекая на себя гнев отца.

Сведения о хронологии приходов Жанны в Вокулёр, которые содержатся в ее собственных показаниях, слишком противоречивы. Они существенно отличаются от заявлений Пуланжи. По мысли Девицы, «переговоры» с Бодрикуром прошли в гораздо более сжатые сроки – приблизительно, в декабре или январе; она упорно пыталась сломить сопротивление капитана, и, в конце концов, добилась в этом успеха, не возвращаясь в Домреми. Сама Жанна ничего не говорит о возвращении домой перед повторным визитом в Вокулёр. Правда, в другом документе руанского процесса, а именно, в докладе судебного исполнителя или докладе д’Эстиве, действительно есть намек на ее возвращение домой. Конечно, «Доклад д’Эстиве» часто содержит неточные сведения, а иногда и намеренные искажения действительности. И тем не менее трудно объяснить, зачем обвинению понадобилось домысливать повторные визиты Жанны к Бодрикуру: эта подробность никак не влияла на содержание обвинительных статей.

Наконец, нужно учитывать, что и сам Пуланжи мог за давностью лет допустить в своем рассказе ошибку. Существует также вероятность оплошности писаря, который мог перевести Ascensionem Domini вместо Adventum Domini.

28. Карл II, герцог Лотарингский (1390–1431). Сначала он являлся сторонником партии бургиньонов, однако потом изменил политические преференции, выдав свою дочь и наследницу Изабо замуж за Рене Анжуйского. Из источников известно, что герцог подчас вел себя как рутье. В июле 1412 г. Парламент осудил его за притеснения и вымогательства, допущенные по отношению к горожанам Нёфшато (см. выше). Перед отъездом в Шинон, Жанна отправилась в Нанси ко двору герцога, который пожелал ее видеть.

Многие свидетели процесса реабилитации вспоминали о деталях этого путешествия (Дюран Лассар, Жан Морель, Луи де Мартиньи-Ле-Жербонво, Жан де Нуйонпон, который провожал Жанну вплоть до Туля, Бертран де Пуланжи).

Жан Морель слышал, что Жанна якобы получила в подарок от герцога черного коня. Луи де Мартиньи говорит о коне и денежном вознаграждении. Лассар упоминает только о четырем франках, которые Жанна ему показала и которые, по словам Лассара, герцог дал ей в качестве вознаграждения.

Жанна сообщила о своей встрече с Карлом Лотарингским Маргарите Ла Турульд, супруге мэтра Рабато, одного из советников Карла VII. Осенью 1429 г. года Девица проживала в доме Рабато, в Бурже, в течение трех недель. Свидетельство Ла Турульд на процессе реабилитации позволяет нам дополнить показания самой Жанны. По воспоминаниям Маргариты, Девица сказала недужному герцогу, что тот не исцелится, если не раскается в своих грехах; она побуждала его вернуться к своей супруге, благочестивой Маргарите Баварской. Карл II действительно состоял в любовной связи с некоей Ализон дю Мэ и не скрывал этого от придворных.

Историки отмечают некоторую вольность в выражениях, которую Жанна допустила по отношению к герцогу Лотарингскому. Во всяком случае, свидетельство Ла Турульд доказывает, что скандальная жизнь герцога была известна Жанне.

В период томительного ожидания помощи от Бодрикура Жанна совершила, помимо поездки и Нанси, еще одно небольшое путешествие – на этот раз в Сен-Никола-де-Пор. Сама Девица о нем не упоминает, по некоторые сведения содержатся в показаниях ее земляков. «Жанна совершила паломничество в Сен-Никола, – говорит Бертран де Пуланжи, – и предстала с охранной грамотой пред герцогом Лотарингским, каковой пожелал ее видеть» (XXI, р. 293). Следуя мысли Пуланжи можно заключить, что паломничество в Сен-Никола было совершено еще до поездки Жанны в Нанси. Катерина Ле Ройе, приютившая Девицу в Вокулёре, также сообщаете поездке в Сен-Никола. Ожидая решения Бодрикура, Жанна во всеуслышанье утверждала, что ей необходимо идти к дофину. «После сего свидетельница и многие другие люди поверили словам Жанны» настолько, что некий «Жак Алэн из Вокулёра и Дюран Лассар пожелали ее проводить; они доехали до Сен-Никола, по вернулись обратно в Вокулёр, потому что Жанна заявила, что так уехать было бы с ее стороны недостойно» (XXI, p.284).

Большинство историков склоняется к мысли, что Жанна поехала в Сен-Никола-де-Пор на богомолье к мощам св. епископа Мирликийского. Сен-Никола был в те времена популярным местом паломничества, поскольку снятой Николай считался покровителем странников.

Другие исследователи полагают, что Жанна, сопровождаемая Жаком Алэном и Дюраном Лассаром, выехала из Вокулёра в направлении Шинона, и, следовательно, в своих показаниях свидетели говорят не о Сен-Никола-де-Пор, а о Сен-Никола-де-Сетфон – пустыни, расположенной в окрестностях Вокулёра. Интересно, что такой маршрут Жанны находит подтверждение в словах Катерины Ле Ройе, которая, кстати, не говорит о визите к герцогу Лотарингскому (скорее всего, этот визит был инициирован Бодрикуром, и Катерина ничего существенного о нем не знала).

Жак Кордье, говоря о несостоявшемся самовольном отъезде Жанны в Шинон через Сен-Никола, предположил правоту Катерины, так как, судя по словам Жанны, этот отъезд был противен воле Бодрикура, тогда как визит к герцогу Лотарингскому без сомнений был согласован с капитаном. Направляясь и Сен-Никола-де-Пор, что на пути и Лотарингию, Жанна должна была удаляться от пределов королевства Французского, – следовательно, вряд ли она избрала бы эту дорогу, если б ее целью действительно был Шинон. Таким образом, Кордье предполагает, что до отъезда к дофину Жанна дважды покидала Вокулёр: для самовольной поездки к дофину через Сен-Никола-де-Сетфон и для визита в Нанси к герцогу Лотарингскому.

П. Тиссе высказывает иную точку зрения. По его мнению, тот факт, что Жанна могла отправиться в Сен-Никола, прежде чем поехать в Нанси, является вполне объяснимым, ибо тогда из Туля напрямую ехали в Сен-Никола, через Пор-Сен-Венсан, не проезжая через Нанси. Жан де Нуйонпон заявляет, что когда Жанна направилась в Нанси, он сопровождал ее до Туля.

С тезисом Кордье о путешествии в Сен-Никола-де-Сетфон трудно согласиться еще и по другой причине. Бертран Пуланжи прямо указывает, что Жанна совершила в Сен-Никола паломничество. Если действительно имело место паломничество, то его целью мог быть только Сен-Никола-де-Пор.

29. Рене Анжуйский (?–1480), сын Людовика II Анжуйского и Иоланды Арагонской, был воспитан кардиналом Барским, который и августе 1419 г. оставил ему в наследство герцогство Барское (до 1420 г. герцогством Барским управлял герцог Лотарингский). Немногим ранее, в марте, было принято решение о скорой свадьбе Рене со старшей дочерью и наследницей герцога Лотарингского, Карла II. Со смертью Карла II (1431) Репе стал герцогом Лотарингским. Однако ему пришлось столкнуться с претензиями кузена своей жены, графа Антуана Водемонcкого, которого поддержал герцог Бургундский. Рене был убит (пленен – OCR) 2 июля 1431 г. в Бульневилле, расположенном к юго-востоку от Нёфшато. Он приходился шурином Карлу VII, который был женат на его сестре Марии Анжуйской.

30. На процессе реабилитации Дюран Лассар сообщил, что жители Вокулёра подарили Жанне перед отъездом мужские одежды. Сам Лассар и Алэн из Вокулёра вскладчину купили ей коня за 12 франков – эту сумму им потом возместил Робер де Бодрикур. Это свидетельство подтверждено Катериной, женой Анри Ле Ройе, у которой жила Жанна.

31. Спутники Жанны известны, это Жан де Нуйонпон из Меца и Бертран де Пуланжи. Они были приближенными Бодрикура, тесно общались с Жанной и оба выступали затем свидетелями на кассационном процессе. Вместе с Нуйонпоном и Пуланжи в путь отправились их слуги – Жюльен и Жан де Онкур. Эскорт Жанны дополняли Коле де Вьенн и его слуга – лучник Ришар. Коле де Вьенна обычно отождествляют с неким Жаном Коле, гонцом при конюшнях Карла VII, который служил курьером между двором дофина и Вокулёром. Его имя упоминается в счетных книгах крепости.

Находясь в Вокулёре, Жанна поведала Нуйонпону и Пуланжи о своем замысле, и ее откровенность нашла у них поддержку. Возможно, они сами предложили свои услуги Бодрикуру. Пуланжи и де Мец не только проводили Жанну в Шинон, но и служили ей в ходе военных кампаний. Их показания на процессе реабилитации представляют огромный интерес.

О родословной этих соратников Девицы известно немного. Местечко Нуйонпон находилось в долине Мез, на территории герцогства Бар, и относилось к замковому округу Шатийона. Возможно, следует считать товарища Жанны родственником некоего Жана де Нуйонпона, который 1 февраля 1325 г. принес оммаж Эдуарду, графу Барскому за фьеф Домреми-о-Буа, расположенный близ Коммерси. Жанна, без сомнения, ошибалась, считая своего спутника рыцарем. Он назван оруженосцем в счетах, касающихся возмещения дорожных расходов, которые понесли Пуланжи и де Мец, провожая Жанну в Шинон. Нуйонпон был аноблирован в марте 1449 г. за «похвальные услуги, кои он оказывал во время войны». Ко времени процесса реабилитации (1455 г.) ему было около 57 лет и проживал он в Вокулёре.

Что касается второго спутника Жанны, Бертрана Пуланжи, то его принято считать потомком Луи де Пюллиньи (названным Пуланжи в одном тексте 1409 г. и упомянутом в нескольких документах конца XIV – начала XV в.). Луи де Пуллиньи (Пуланжи) был горожанином Туля. Собственно Пюллиньи – это местечко в герцогстве Лотарингском, недалеко от Нанси. В документах сохранились разные формы старинного написания фамилии Пуланжи: Польнэ, Пулленьи, Пюлленьи. Как сообщает Симеон Люс, в 1408 г. в Вокулёре жила Изабо Колэн – вдова некоего Луи (или Лойона) де Пюллиньи, уроженца Туля. В 1455 г., в ходе процесса реабилитации, Бертран де Пуланжи давал показания, находясь в Туле. Ему было тогда 63 года, и в материалах процесса он назван «королевским оруженосцем».

32. Бенедиктинское аббатство, относящееся к диоцезу Шалона. Его настоятелем был тогда Арнуль д’Ольнуа, родственник Робера де Бодрикура по материнской линии.

33. Кафедральный собор Осера.

34. Манускрипты О и E содержат лишь: «при ней часто были ее голоса».

35. Это заявление Жанны, а также некоторые другие, позволяют понять, насколько трепетно она относилась к Орлеанскому дому. В связи с этим стоит упомянуть, что Людовик Орлеанский в начале XV в. активно вмешивался в жизнь восточной части королевства и попытался распространить свое влияние в Лотарингии и Люксембурге. В те времена королевская власть все более и более дискредитировала себя по причине безволия и душевной болезни Карла VI, и можно предположить, что именно брат безумного короля, Людовик Орлеанский, сберег престиж французской монархии в этих землях. Вероятно, слова Жанны можно расценивать как своеобразное подтверждение этого. Карл Орлеанский был сыном Людовика Орлеанского и Валентины Висконти. В 1406 г. он женился на Изабелле, дочери Карла VI, которая умерла в 1409 г. Карл женился вторично в 1410 г. – на Бонне, дочери Бернара д’Арманьяка. Убийство его отца Жаном Бесстрашным (23 ноября 1407 г.) повлекло за собой создание партии арманьяков, в которой Карл играл важную роль. После того как герцог попал в плен под Азенкуром (1415 г.), англичане захватили его осиротевшие владения. Жанна страстно желала освободить герцога Карл; Жан Жувенель дез Юрсен, со своей стороны, тоже просил короля содействовать освобождению принца, считая его «наиболее близким короне». Карл Орлеанский был освобожден лишь в 1440 г., благодаря стараниям герцогини Бургундской. Он женился на Марии Клевской, получил орден Золотого Руна и активно способствовал прекращению войны с Англией. Стихи Карла Орлеанского, которые он писал и течение всей жизни, являются прекрасным образцом средневековой лирики.

В 1443 г. герцог Орлеанский подарил островок Иль-о-Бёф, находящийся в русле Луары, Пьеру д’Арку – «в благодарность и в знак внимания к Жанне-Девице, его сестре». После одного из неудачных походов в Италию (1451) Карл поселился в Блуа, где и умер в 1465 г.

36. Возможно, ей прочли эти письма в тюрьме. Возможно также, что составители протокола попросту ссылаются на послание Жанны англичанам, которое содержится в статье XII. Во втором случае вероятно, что это поздняя интерполяция в основной текст.

37. Сен-Катрин-де-Фьербуа, близ Шинона, был весьма почитаемым местом паломничества. Воины, вернувшиеся из плена, оставляли там свои доспехи ex voto (по обету).

38. Долгое время в историографии принято было считать датой прибытия Жанны в Шинон 6 марта 1429 г. Эта дата указана в «Хронике Мон-Сен-Мишель». «Хроника Ла-Рошели» содержит другую дату: 23 февраля. Однако, скорее всего, секретарь ратуши Ла-Рошели, который считается автором этой хроники, неверно выразился, желая сказать, что в названный день Жанна выехала из Вокулёра. Бертран Пуланжи, свидетельствуя на процессе реабилитации, говорит, что путешествие из Вокулёра в Шинон продлилось одиннадцать дней, из чего можно заключить, что Жанна прибыла и Шинон именно 6 марта, как и указано в «Хронике Мон-Сен-Мишель».

И все же стоит отметить, что точную дату установить трудно, поскольку ни «Хроника Ла-Рошели», ни «Хроника Мон-Сен-Мишель» не являются в этом вопросе надежными источниками.

Многие биографы Жанны (М. де Буамармэн, П. Буассонад, Ж. Кордье, О. Леруа, К. Дезам) придерживаются версии о раннем приезде Девицы в Шинон и ориентируются на дату, указанную писцом Ла-Рошели. Пуланжи и Нуйонпон, спутники Жанны, уточнили на процессе реабилитации, что Жанна стремилась увидеть короля до середины Поста, то есть до 6 марта. Никто из них не сказал далее, что Жанне не удалось осуществить своего желания. Нуйонпон говорит, что Жанна выехала из Вокулёра в первое воскресение Великого Поста или около того, то есть 13 февраля 1429 г. Тексты, составленные позднее, – к примеру, «Хроника Девицы» и «Дневник осады Орлеана», – рассказывают, что она «знала Божьей милостью», в какой день случится «битва селедок», а именно в канун первого воскресения Поста (dimanche des Bures). Она якобы предсказала это Бодрикуру, который был поражен ее пророчеством и решил отправить ее к дофину.

Итак, судя по всему, Жанна покинула Домреми в середине февраля (если следовать гипотезе о двух приходах Жанны в Вокулёр, то первый раз она приходила туда 13 мая 1428 г.). Затем, выехав из Вокулёра около 23 феврали 1429 г., Жанна со своими провожатыми достигла Шинона. Это случилось приблизительно 6 марта 1429 г.

39. Шарль де Бурбон, граф Клермонский. Его отец, Жан де Бурбон, был пленен при Азенкуре и умер в Англии в 1433 г. Шарль стал герцогом Бурбонским в 1434 г. Еще прежде, 6 августа 1425 г., он женился на Агнессе Бургундской, сестре Филиппа Доброго. Именно он привел войско на помощь осажденному Орлеану. Он участвовал в осаде Труа, присутствовал на коронации Карла VII в Реймсе, сражался в битве при Монтепиллуа. Он также участвовал в штурме Парижа – последнем крупном военном предприятии Девицы. Назначенный верховным военным наместником в землях, расположенных к северу от Сены, он выступал за заключение мира с герцогом Бургундским (зима 1429 г.). В 1435 г. Шарль де Бурбон участвовал в Аррасской конференции.

40. Жанна находилась в Сен-Дени в период между 9 и 13 сентября 1429 г. Как сообщает хронист Персиваль де Каньи, приближенный герцога Алансонского, Жанна просила герцога вернуться под Париж, чтобы возобновить наступление.

41. Штурм ворот Сент-Оноре произошел 8 сентября 1429 г., в праздник Рождества Богоматери. В ходе этого штурма Жанна была ранена в бедро арбалетной стрелой.

42. Считалось греховным сражаться в день церковного праздника.

43. См. «Бог и мое право», II.

44. Манускрипт О содержит дополнение: «Но я не скажу всего, о чем знаю».

45. В шестидесятой статье обвинения текст д’Эстиве гласит: «Она не знает, должна или нет рассказать все, что ей было открыто». В манускрипте О этих слов нет.

46. Ne boirait-elle pas du vin jusqu’a Paques. Можно предположить здесь некий вид божбы, разговорной клятвы или же присказки. Возможный вариант перевода: «Это так же верно, как то, что она не станет пить вина до Пасхи!».

47. Согласно инквизиционной практике, обвиняемый имел право не свидетельствовать против себя. См. «Бог и мое право», II.

48. Qu’au nom de la voix vient une clarte. Возможно, более адекватным вариантом перевода было бы: «что именем голоса нисходит просветление», то есть «властью голоса, от его имени» – ср. с выражением «именем короля», «именем закона».

49 Возможно, на эти слова Жанну вдохновил текст одной из распространенных молитв XV в.: «Помолимся за тех, кто пребывает в благодати: Бог да сохранит их в ней до конца; и за тех, кто пребывает в смертном грехе: Бог да благоволит скорое исторгнуть их оттуда». Свидетельствуя на процессе реабилитации в 1455. г., Буагийом процитировал этот ответ Жанны и вспомнил, какое изумление ее слова вызвали у судей.

50. Максе-сюр-Мёз. Эта деревня стояла на реке Мёз, ниже по течению, чем Домреми. Она была наполовину барруасской, наполовину лотарингской. Бургиньон из Домреми – это, несомненно, Жерар д’Эпиналь.

51. Замок Иль находился на посевном лугу перед Домреми, на правом берегу реки Мёз. Он стоял на некоем подобии острова, образованного собственно рекой и ее рукавом (так называемое местечко Нантронн). Само строение имело в плане прямоугольную форму, а над его западной стеной возвышалась круглая башня. Часовня Нотр-Дам опиралась на внешнюю крепостную стену, с восточной стороны. 2 апреля 1420 г. эта крепость, вместе с ее окрестностями, была сдана в аренду сроком на девять лет. Арендодателя, сеньора де Бурлемона, представлял мэр Обри по прозвищу Жаннель (муж одной из крестных Жанны), а арендаторами были Жан Биже из Домреми и Жакоб д’Арк, отец Жанны.

52. Это дерево росло на опушке Букового леса. Жители Домреми называли его Древом фей и почитали за красоту: Жерардэн д’Эпиналь назвал его «прекрасным, как лилия» (pulchra sicut lilia). Он вспоминал на процессе реабилитации, что ветви этого бука спускались до земли. Бертран Лаклонн, другой свидетель на кассационном процессе, называл его «сильно согбенным» (mullum corbatus). Его ветви образовывали нечто вроде «пристанища»; его прозвали «пристанищем дам», или «дам фей». Это дерево, возможно, было разновидностью буков криворастущих – действительно довольно редких в этих местах. Рихард Вассбургский, архидиакон из Вердена, в своих «Древностях бельгийской Галлии» (1547 г.) не преминул указать на это прекрасное древо, связанное с легендой о Жанне. По словам Рихарда, «под ним никогда не бывало дождя или снега». Монтень, во время своей поездки в Домреми в 1580 г., также видел «древо Девицы».

Именно у Древа Фей потомок одного из братьев Жанны, Этьен Ордаль, главный дуайен Туля (1569-1612), приказал выстроить в память о героине часовню. Позднее, в последней четверти XIX в., на руинах этой часовни была воздвигнута базилика Буа-Шеню, строительством которой руководил епископат Сен-Дьё. Неподалеку от монастыря кармелитов, близ базилики, бьет Источник, целительный для больных лихорадкой. Со времен Жанны он несколько изменил свое русло. Жанна упоминала Древо фей и Источник. Свидетели, дававшие показания в ходе процесса реабилитации, рассказывали об обрядах, верованиях и суевериях, связанных с этим буком. Дети Домреми собирались возле него в День Источников и в воскресение, называемое Laetare. По склонам холма, который венчал Буковый лес, протекало много источников, поэтому некоторые исследователи путают, к примеру, Смородиновый ручей и Ручей Лихорадочных, он же Источник фей, прозванный сегодня Ручьем Девицы. Источник фей протекает по середине склона, недалеко от современного Кальвэра, что стоит на дороге, ведущей к базилике.

53. Манускрипт Е, в разделе под номером пять, содержит дополнение: «и она сама пила из него».

54. С этого бука срывали на праздник «красный май» – зеленые ветви, считавшиеся в Лотарингии и других мостах символом весеннего обновления. Хороводы вокруг «мая», о которых говорили многие свидетели процесса реабилитации, являлись частью местных обрядов. В других местах Лотарингии обычно спиливают дерево и, установив его в деревне, водят вокруг него хороводы. Пляски и песни вокруг «красного мая», а также языческие верования в то, что бук является пристанищем фей, заставили кюре Домреми прочесть торжественную проповедь. По словам Беатрис Этелэн, во время молитвенной процессии накануне дня Вознесения кюре зачитал возле бука отрывок из Евангелия, после чего феи там больше не появлялись (XXI, р. 247).

55. Род Бурлемонов, принадлежавший к светской общине Туля, происходил от Пьера и Симона де Бриксе, живших во второй половине XII в. (Бриксе – деревня на реке Мёз неподалеку от Вокулёра). Замок Бурлемон стоял близ Нёфшато, на левом берегу реки Мёз, вверх по ее течению от Домреми. Таким образом, он находился в пределах Французского королевства и относился к шампанскому кастелянству Монтеклер (Андло). Бурлемоны владели сеньориями в Шампани и в герцогствах Бар и Лотарингия. Они принадлежали к Лотарингскому рыцарству. Пьер де Бурлемон, последний представитель этого рода по мужской линии, умер 4 апреля 1412 г. Затем Домреми перешло к наследнице его сестры Жанны (ум. до 1410 г.), состоявшей в браке с Андре де Жуанвиллем. Наследницу звали Жанной де Жуанвилль (ум. после 1431 г.), она была женой Анри д’Ожевилле, лотарингского сеньора и рыцаря, а после его смерти вторично вышла замуж за Жана, графа Зальмского.

Древо Фей росло на земле, подвластной Бурлемонам. В судебном докладе д’Эстиве, составленном в ходе руанского процесса, оно названо колдовским древом Бурлемонов (arbre charmine de Bourlemont). Сеньоры Домреми владели четвертью лесных угодий Буа-Шеню, а также примыкавшим к лесу невозделанным виноградником.

Память о Бурлемонах тем более связана с Деревом фей и Ручьем, что дочери и племянницы сеньоров в воскресение, называемое Laetare, встречались у этого бука с девочками из Домреми. Жители Домреми, дававшие на процессе реабилитации показания об этом дереве, называли имена почивших сеньоров. Пьер Дранье в 1455 г. вспоминал, что видел у Ручья Пьера де Бурлемона и его мать, Катерину де Боффремон-Рюпп (ум. ок. 1400 г.). Изабеллетта, жена Жерара д’Эпиналя, также упомянула о Пьере и его жене, которая «была из Франции». Этьен де Сионн (староста христианской общины Нёфшато), Тевнэн Ройе из Шермизе (крестьянин Домреми), Жаннетта, его жена (крестная Жанны), говорили, что видели там Катерину де Рюпп, супругу Жана де Бурлемона.

56. Жанна назвала в числе своих крестных некую Жанну.

57. Манускрипт Е содержит дополнительно: «и прежде».

58. В латинском протоколе выражение bois chenu переводится как «лес, засаженный дубами». Доклад д’Эстиве переводит как nemus canutum, что сообщает несколько иной смысл слову Chenu. Это могло быть сделано намеренно, чтобы сопоставить сведения о Буа-Шеню с известным пророчеством Мерлина.

59. Ссылки на эти предсказания содержатся в так называемом «Recollectio» – сборнике документов, составителем которого был инквизитор Жан Бреаль, руководивший процессом реабилитации. Сборник состоял из различных воспоминаний о процессе осуждения и из материалов самого процесса.

Пророчества, которые после прихода Девицы стали напрямую связываться с ее личностью, передавались из уст в уста. На процессе реабилитации Дюнуа показал, что пленному Саффолку передали четверостишие, в котором было предсказано, что некая Девица придет из Букового Леса и проедется верхом на спинах лучников (XXII, р. 10). Эхо этого пророчества слышно также и в поэме «Посвящение Девице», автором которой была Кристина Пизанская: «Ибо Мерлин и Сивилла, и Беда / Узрили то сверх пяти веков назад».

Жанна и сама порой намекала на существование пророчеств о себе. По словам Дюрана Лассара, она сказала ему, что «Франция, разоренная женщиной, будет спасена девой» (XXI, р. 283). Стоит отметить характерное различие между тем, как интерпретировали мотив дубового леса в истории Жанны клирики двух инквизиционных процессов. С одной стороны, поклонение волшебным источникам и величественным деревьям напрямую связано с язычеством. Именно на это намекали руанские судьи, упоминая об обрядовых плясках вокруг Древа фей, имевших, судя по всему, кельтское происхождение. С другой стороны, приверженцы Карла VII в Шиноне спрашивали Жанну не о дубе, а именно о Буа-Шеню, дубовом лесе, Дубраве, упомянутой в так называемом пророчестве Мерлина (пересказанном в «Истории бриттов» Гальфреда Монмутского). Образ дубравы, в свою очередь, сакрализован библейским сюжетом о явлении трех ангелов Аврааму в Маврийской дубраве. Такое сопоставление позволило инквизитору Жану Бреалю использовать мотив Дубового леса как дополнительное подтверждение божественности миссии Жанны (см. «Бог и мое право», II).

60. Святые, особо почитаемые Жанной. Святая Екатерина была покровительницей церкви Максе-сюр-Мёз; умершая в юности сестра Жанны носила это имя. Часто отмечалось, что в приходской церкви Домреми стоит статуя святой Маргариты, которая могла сохраниться со времен Девицы.

61. После аудиенции с Карлом VII Жанна подверглась проверке со стороны особой комиссии, заседавший в Пуатье с 1 по 21 марта 1429 г. К сожалению, протокол следствия утерян; из разных источников до нас, дошли только его заключения о благосклонном к героине вердикте судебной комиссии.

62. Вариативность толкования здесь термина salut, а также его сужение до однозначного «приветствия» в обвинительном докладе д’Эстиве достойны комментария. Далее на этом же допросе Жанна скажет, что доверилась св. Михаилу тогда, когда поняла, что он приносит ей доброе, благое учение, то есть благо и спасение для ее души. Жанна обладала типичным для человека средневековья пониманием того, что слово имеет множество смысловых уровней. Вспомним ее утверждение о частом присутствии ангелов среди людей, а также о наличии при свидании с дофином в Шиноне множества факелов, «не считая света духовного». Поэтому вполне возможно, что следует принять двойное значение фразы salut qu’ils me font: то есть «приветствие, кое они мне ниспосылают» и одновременно «благо (спасение), кое они мне доставляют».

63. Манускрипт Е в статье под номером шестьдесят заменяет слово «ежедневно» на слово «всегда». См. «Бог и мое право», IV.

64. Мы видим здесь, что «припоминание» она трактует как совет и дозволение. См. «Бог и мое право», II.

65. Святой Михаил был особо почитаем Карлом VII. Известно, что «Гора» (то есть нормандский монастырь-крепость Мон-Сен-Мишель, возведенный на скалистой горе) устояла перед англичанами. Верность, проявленная защитниками монастыря по отношению к династии Валуа, имела очень большое идеологическое и пропагандистское значение. Во многом благодаря этому Карл VII и Людовик XI провозгласили архангела Михаила защитником королевства от врагов. Можно, впрочем, заметить, что культ святого Михаила был весьма распространен и в Лотарингии: в трех ее диоцезах насчитывалось сорок шесть церквей, посвященных архангелу. Знаменитое аббатство Сен-Мишель, основанное в начале VIII в. и во времена Жанны относившееся к Барруе, имело очень большое влияние в регионе (см. «Бог и мое право», II).

66. Важнейшая деталь для понимания природы ее голосов; см. «Бог и мое право», II.

67. Выражение ad ipsam (jusqu’a elle) в действительности противоречит содержанию двух манускриптов, В и С, в которых указан вариант ad ipsum. В манускрипте А два этих слова отсутствуют. Можно предположить, что судьи и Жанна вкладывали в термины lumiere и clarte, разный смысл. Здесь возможно двоякое толкование: либо «не весь свет доходил до нее», либо «не все ей было ясно», то есть не вся ясность до нее доходила (см. «Бог и мое право», II).

68. После намека на откровения, сделанного Жанной в ходе допроса 22 февраля, здесь впервые встречается упоминание о знаке дофину.

69. О храме Сен-Катрин-де-Фьербуа подробнее см. «Бог и мое право», III. Некоторые хронисты (Жан Шартье; автор Дневника осады Орлеана; Антонио Морозини) также приводят этот эпизод.

70. Имеется в виду Куланж-Ла-Винёз, под Осером; город сдался Жанне в июне 1429 г.

71. Здесь мы встречаем упоминание о третьем обете Жанны. См. «Бог и мое право», III.

72. Речь идет о Жане и Пьере д’Арках. Жан сопровождал сестру почти с самого начала ее эпопеи. Пьер присоединился к ним позднее. Оба брата сражались под Орлеаном. Они были аноблированы Карлом VII в декабре 1429 г., вместе со всей семьей Девицы. Пьер присутствовал на коронации дофина. Вместе с сестрой он попал в плен под Компьеныо, но был освобожден за выкуп. В 1436 г. оба брата, по странной аберрации сознания, примут за свою сестру некую Клод, будущую «даму дез Армуаз» – самую известную из самозванок, выдававших себя за Жанну. В 1455 г. они вместе с матерью будут ходатайствовать о реабилитации Жанны. Жан последовательно получит должности прево Вокулёра (1455-1468), бальи Вермандуа, капитана Шартра.

73. О штандарте Жанны см. LXXV, р. 284-309.

74. Бахрома на штандарте Жанны на самом деле состояла из квадратных зубчиков, называемых помпонами, которые были двух или трех цветов. (LXVII, р. 285-307.).

75. Это, скорее всего, преувеличение. Войско Жанны могло насчитывать 3500–7 000 человек.

76. Орлеанская бастида Сен-Лу была воздвигнута на правом берегу Луары, напротив острова Сен-Лу, а бастида Моста (Турель) – на левом берегу реки.

77. Здесь стоит отметить любопытное противоречие. На первых допросах Жанна говорит о том, что поход на Орлеан являлся частью ее первоначального замысла. Однако земляки Жанны в своих показаниях не сообщат никаких сведений, подкрепляющих это утверждение. См. «Бог и мое право», II.

78. Стоит сопоставить это заявление Жанны, касающееся ее пророческого дара, с показаниями свидетелей на процессе реабилитации. Духовник Девицы, Жан Пакерель, вспоминал, что Жанна предупреждала его о своем скором ранении (XXII, р. 77). Другой свидетель, Ален Виоль, ссылается на это предсказание, не утверждая, впрочем, что слышал его непосредственно от Жанны (XXII, р. 91).

79. Город Жаржо расположен недалеко от Орлеана. Капитан его цитадели, Анри Бизе, был убит в ходе штурма. Известно, что взятие Жаржо (11-12 июня 1429 г.) стало одной из самых блестящих побед Жанны. Именно в Жаржо она сражалась бок о бок с герцогом Алансонским.

80. Жан IV д’Арманьяк. Об отношении графа к вопросу об истинном папе и о совете, который дала ему Жанна, см. «Бог и мое право», IV.

81. Эти слова Жанны – яркое подтверждение того, что не следует излишне модернизировать ее образ: Жанна не была провозвестницей «национализма» нового времени, как это зачастую утверждается в исторической литературе. Напротив, зная о галликанских тенденциях французского клира и о грядущей Прагматической санкции Карла VII, мы можем отметить традиционность и консервативность, отчетливо проступающие в позиции Жанны. Оставаясь в рамках классического средневекового универсализма и субнационализма, она демонстрирует приверженность древнему правопорядку, установленному Богом. См. «Бог и мое право», II; IV.

82. Джон Ланкастер, герцог Бедфордский (1389–1435), третий сын Генриха IV. Женился на Анне, сестре Филиппа, герцога Бургундского. После смерти Генриха V, 31 августа 1422 г., Бедфорд стал регентом Французского королевства. Оправдываясь за поражение, понесенное англичанами под Орлеаном, он писал своему брату, герцогу Глостерскому, что Жанна, приспешница дьявола, добыла французам победу с помощью лживых чар и колдовства. Он просил от английского Парламента денежной помощи и подкреплений для продолжения военных операций на континенте, и ему были посланы отряды кардинала Бофорского, которые ранее предназначались для борьбы с гуситским движением. В 1430 г., когда герцог Бургундский стал все больше склоняться к мирным переговорам с французской стороной, Бедфорд сумел удержать его от перехода в другой лагерь, отдав под его управление всю Шампань. Бедфорд согласился передать Жанну церковной юстиции лишь при условии, что процесс будет проходить в Руане, а не в Париже, как того желал Университет. Париж, по мнению Бедфорда, был в ту пору далеко не так надежен, как Руан – оплот англичан в Нормандии. Бедфорд придавал огромное значение положению дел в Нормандии и сделал Руан административной столицей, подчинив себе местный капитул. Он внимательнейшим образом следил за ходом процесса Жанны. Позднюю осень 1429 г. и большую часть 1430 г. он провел в своей резиденции в Руанском замке. По свидетельству Г. Колля, Бедфорд якобы тайно присутствовал при проверке Жанны на девственность, которую официально поручили его жене, герцогине Бедфордской (XXII, р. 118). Бедфорд вернулся в Париж 30 января 1431 г. Умер в Руане 14 сентября 1435 г. и был погребен в хоральном помещении кафедрального собора.

83. Использование Жанной правовой лексики, пусть и в ее бытовом звучании, симптоматично и заставляет нас отказаться от более разговорных вариантов «куш» или «потеря».

84. Известно, что теологическая традиция характеризует речь демонов как суетливую, сбивчивую и непонятную. Речи ангелов и святых, напротив, полагалось быть ясной и внятной.

85. Мандрагора – растение, имеющее свойства белладонны и распространяющее резкий запах. У него стержневой корень, в котором можно угадать форму человеческого тела. Его называли «травой магов» или «дланью славы». Мандрагору использовали как средство для любовного приворота. В XV в. ее хранили в шелковых тканях или в драгоценных футлярах, дабы никогда не быть в бедности. В Лотарингии, где она не произрастает, ее заменяли брионией или переступенем.

86. Жанну доставили в Кротуа в конце ноября 1430 г. В этой крепости, расположенной на берегу р. Соммы, бургиньоны передали Девицу англичанам. 20 декабря ее перевезли в Руан. Благодаря бургундскому рыцарю Эмону де Маси, который выступал свидетелем на кассационном процессе (XXII, р. 87), нам известны некоторые подробности о пребывании Жанны в этом замке. См. «Бог и мое право», II.

87. Иконографический канон предписывал изображать св. Михаила держащим в руках весы для взвешивания человеческих душ.

88. См. «Бог и мое право», III.

89. Вероятно, после его отъезда, то есть уже не в Реймсе.

90. Здесь в манускрипте О указано, что Жанну допрашивает Жан Бопер.

91. Манускрипт Е в статье под номером 48 содержит: «материальные головы».

92. Ответ Жанны заставляет вспомнить о духовном движении Imitatio Christi, весьма распространенном в ту эпоху. «Подражание Христу» предполагало страстную апелляцию к евангельскому авторитету, а также к многочисленным exempla (агиографическим образцам), иллюстрирующим так называемое ars moriendi (искусство умирать). Ср.: «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один» (Мат. 24, 36). См. «Бог и мое право», IV.

93. Речь идет о представителях клира, которые на тот момент держали сторону Карла VII и состояли в оппозиции по отношению к проанглийскому Парижскому университету. Многие из них составили основу университета в Пуатье, созданного Карлом VII в 1431 г.

94. Мария Анжуйская, сестра Рене Анжуйского, супруга Карла VII.

95. Жанна была узницей замка Боревуар, близ Сен-Кантена, с августа по ноябрь 1430 г.

96. Здесь начинается текст французской минуты, дошедший до нас в манускрипте Юрфе (U).

97. Жанна, сестра Вальрана Люксембургского, графа Линьи и Сен-Поль, коннетабля Франции, принадлежавшего к партии бургиньонов и умершего в 1415 г. В 1420 г., после смерти своего внучатого племянника, Филиппа Брабантского, она стала графиней Линьи и Сен-Поль и передала огромную часть своих владений племяннику Жану, к которому питала горячую привязанность. Будучи крестной матерью Карла VII, она была связана с профранцузской партией. Жанна Люксембургская умерла в Боревуаре в сентябре 1430 г. До самой своей кончины она запрещала племяннику, под угрозой лишения его наследства, продавать Жанну англичанам. В ходе судебного заседания Жанна вспомнила, что госпожа де Люксембург ходатайствовала перед своим племянником о том, чтобы он не выдавал узницу англичанам.

98. Жанна Бетюнская в первом браке была замужем за Робером де Бар, графом Марльским, который погиб при Азенкуре. В 1448г. она вторично вышла замуж за Жана Люксембургского. Как и тетка ее мужа, она тяготела к профранцузской партии.

99. См. «Бог и мое право», III.

100. Жанну перевезли в Аррас в последние дни сентября, после отъезда из Боревуара.

101. Следует, видимо, понимать, что они делали их не для себя, а для людей из «военного штаба» Жанны.

102. Известно, что изначальной и долгое время единственной функцией военного вождя (dux), было воодушевлять дружину и вторгаться во вражеские ряды, демонстрируя воинскую доблесть и бесстрашие. Эту ипостась военного вождя, безусловно, символизировал его штандарт или любой другой опознавательный знак, который мог быть виден войску в гуще сражения. Таким образом, штандартоносец должен был скорее вдохновлять и воодушевлять воинов, нежели принимать непосредственное участие в битве. Именно так и поступала Жанна, которая затем утверждала в ходе процесса, что никогда и никого не убивала своим мечом. См. «Бог и мое право», II.

103. Возможно, стоит видеть в этом намек на слухи о том, что вокруг шлема Жанны было нечто вроде нимба. В данном случае судьи могли намекать на его рукотворность.

104. Брат Ришар, монах-кордельер, проповедовал в Труа в 1428 г. перед Рождеством. В апреле 1429 г. он находился и Париже. «Дневник Парижского горожанина» свидетельствует о необычайном успехе его проповедей. Однако в конце апреля ему пришлось спешно покинуть город. Тома Базен, тогда еще студент, вспоминал, что доктора теологического факультета собирались преследовать его за те заблуждении, которые он распространял в Париже. Бургундский хронист Монстреле не скрывает, что брат Ришар выказал себя слишком ярым сторонником французской партии. В июле 1429 г. брат Ришар находился в Труа; Городской Совет поручил ему встретиться с Жанной. Немногим позже он присутствовал на коронации Карла VII, рядом с Девицей. В середине августа он исповедовал ее в Санлисе, где она приняла причастие вместе с графом Клермонским и герцогом Алансонским. Известно, что во время пребывания Жанны и брата Ришара в Монфокон-ан-Берри в октябре или ноябре 1429 г., между ними произошла размолвка по поводу Катерины Ла-Рошельской. Брат Ришар был сильно недоволен тем скептическим отношением, которое Девица проявила к его подопечной. В марте 1431 г. он находился в Пуатье; инквизитор, как самолично, так и через своих викариев, запретил ему читать публичные проповеди. Так же поступил и Парижский Парламент.

105. Манускрипт О содержит: «в Реймсе».

106. Главный казначей герцога Орлеанского с 1421 по 1443 г., Жак Буше, остался в осажденном Орлеане. Он приютил Жанну с 29 апреля по 8 мая 1429 г. в своем особняке Порт-Ренар, стоявшем близ крепостной стены. Дочь Буше, Шарлотта, делила с Жанной постель; на процессе реабилитации она будет давать показания о пребывании Жанны в Орлеане. Вернувшись в Орлеан около 20 июня, Жанна вновь остановилась у Жака Буше.

107. В латинском тексте; Тома де Курселля несколько искажены слона франкоязычного протокола, в котором сказано: «но она их поддерживала в меру своих сил». То же самое видим в манускриптах О и Е. Молебны за освобождение Жанны совершались в разных городах Франции по инициативе местных церковных и муниципальных властей. Так, например, Жак Желю, архиепископ Эмбренский, направил послание Карлу VII с просьбой заказать повсюду такие молебны; в Туре сотворили публичные молебны и организовали торжественную процессию. В католической традиции сохранились молитвы, составленные в честь Жанны. Один из евангелиариев Библиотеки Гренобля, – книга, на которой присягали члены Счетной палаты этого города, – содержит тексты предобеденной и причастной молитв с просьбами об освобождении Жанны.

108. В данном случае латинский текст Тома де Курселля опять содержит разночтения с версиями манускриптов U и О. В нем стоит eam вместо eum. Таким образом, Курселль опирался здесь не на латинский протокол.

109. 11 июля 1429 г.

110. С 16 по 21 июля 1429 г.

111. Но всей вероятности, судьи ссылались на определенный источник этих слухов, который им был известен, а для нас остается загадкой.

112. Шато-Тьерри открыл свои ворота армии дофина 29 июля 1429 г. Войско пробыло там до 1 августа.

113. Раздача перчаток проводилась обычно по случаю важных церемоний.

114. Епископом был Жан Фукерель, парижский лиценциат теологии (1414), дуайен Бове; он занимал епископское место в Санлисе с 1423 г. Арманьяки были вынуждены покинуть Санлис 19 мая 1418 г. Город вновь сдался Карлу VII в августе 1429 г. Жан Фукерель был на стороне англичан. При приближении войск Карла VII, он спешно уехал в Париж, прихватив с собой значительную сумму денег.

115. Золотой салю, монета, чеканившаяся в царствование Генриха VI. Она получила свое название из-за отчеканенного на ней изображения ангельского благовещения. Салю равнялся тогда одному турскому ливру и восьми су.

116. Жанна достигла Ланьи-сюр-Марн и конце марта 1430 г. и пробыла там несколько недель, после чего направилась к Компьени.

117. Tunique – зд. длинная блуза.

118. Катерина Ла-Рошельская, визионерка, которой покровительствовал брат Ришар, познакомилась с Жанной в ноябре или декабре 1429 г. В августе 1430 г. жители Тура доставили королю грамоту с опровержением неких клеветнических наветов Катерины. Катерина была арестована и ее дело передали официальному парижскому трибуналу. На одном из допросов она заявила, что Жанна сбежит из тюрьмы при пособничестве дьявола, если ее не будут хорошенько стеречь. К сожалению, официальные протоколы процесса Катерины не дошли до нас. Известно, что Катерину Ла-Рошельскую отпустили. В анонимном «Дневнике Парижского горожанина» сообщается, что в июне 1431 г. она уже была среди арманьяков.

119. Монфокон-ан-Берри, с 1666 г. – Вилькье, близ Буржа.

120. Текст манускриптов U и Е более точен: «она сказала, что ему с сим делать».

121. Попытка Жанны осадить в ноябре 1429 г. Ла-Шарите-сюр-Луар, близ Ньевра, не имела успеха. Город защищал знаменитый рутье Перрине Грессар.

122. Манускрипты U и Е содержат вариант: «что Жанна ни за что не пойдет туда». Безусловно, более правдоподобным выглядит перевод: «чтобы она туда ни за что не ходила». Возможно, составители списков U и Е несколько исказили смысл фразы, вследствие чего слова, относящиеся к Жанне, отнесены к самой Катерине. Вероятнее всего, Катерина все же просила Жанну не ходить в Ла-Шарите.

123. После осады Сен-Пьер-ле-Мутье, проходившей в октябре-ноябре 1429 г.

124. Жанна испытывала особенно теплые чувства по отношению к компьеньцам из-за их преданности королю Франции. Город был освобожден от бургиньонов 15 октября 1430 г.

125. В мае 1430 г. Гишар де Бурнель, пикардийский оруженосец, капитан Суассона, отказался впустить в город Жанну и ее соратников. В июле он сдал Суассон королю Англии за 4000 золотых салю. В город вошли отряды герцога Бургундского. После заключения Аррасского договора Гишар Бурнель остался на службе у Филиппа Доброго.

(пер. А. Б. Скакальской)
Текст воспроизведен по изданию: Процесс Жанны Д'Арк. Материалы инквизиционного процесса. М-СПб. Альянс-Архео. 2007

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.