Гильем Дюран из Пюимуассона, что в Провансе, а иные говорят, что из Монпелье, был великий правовед своего времени и самый умный и знаменитый, ибо никто не писал так ни до ни после него, ни умозрительно ниже по делу, за каковые знания одни прозвали его Любомудром, а другие Отцом опыта, и происходил он из благородной и старинной семьи Дюранов, и Бальбов с материнской стороны. В юности предался чтению наиотменнеиших книг, кои мог отыскать, и жил в непременной воздержанности, каковая редкостно способствовала укреплению его памяти, которая всех повергала в восторг. Ибо прочтя добрую книгу по-романски, будь то прозою, будь то стихами, он тотчас же повторял ее слово в слово. Он говаривал, что чревоугодие и бражничество ослабляют дух и вовсе затемняют память. Монах Златоостровский говорит, что благоденствие памяти у сего пиита происходило от камня или геммы, которую он носил на себе в золотой оправе.
Влюбился он в одну даму из рода Бальбов в Провансе, в честь которой сложил несколько песен на провансальском языке, в коем он понаторел и хорошо сочинял стихи. Из чрезмерного любопытства он разузнал год и день рождения дамы, которую звали Бальбой, и поведал одному своему другу, провансальскому лекарю и великому звездочету, дабы узнать ее будущее, а тот и рассказал ему все, что приключится с Бальбою согласно астрономическим умозаключениям, и что в них предвещается нечто чудесное в смерти ее; во всяком разе он открыл, что век ее будет долог. Пиит хорошо запомнил то, что сказал ему мудрый астролог. Минуло несколько лет, и так оно и случилось, что она занедужила. На другой день ей стало получше, а на третий она сделалась так больна, что ее сочли за мертвую и приготовили к погребению, положив в гроб. Слух о ее смерти дошел до пиита, и он так изумился, что впал в недуг, от коего и умер. Его хоронили в один день с Бальбой, а она, лежа в гробнице, стала дышать, двигаться и сетовать. Все, кто там были, изумились, вынули ее из гробницы [298] и вызволили от смерти. Когда она оздоровела, ей рассказали обо всем, что случилось, и о внезапной смерти пиита, коей она была так огорчена, что ушла в монастырь и скончалась шестидесяти лет от роду, а он преставился в лето 1270-е.
Монах Монмажурский никак не упоминает о сем пиите, а от Святого Цезария говорит, что он, давая советы тяжущимся, когда знал, что их дело неправое, любил повторять такое изречение:
Ричарт де Новес происходил от благородных и именитых родителей из местности в Провансе, именуемой Новес, а другие говорят, что из Бербентаны. Был он доблестный воин. Отец его держал руку Эстефанетты и ее детей, князей де Бо 187, против Беренгиера, графа Прованского 188. Сей Ричарт был всегда на службе у князей Арагонских и графов Провансских и даже у Раймона Беренгиера 189, в честь которого он сочинил много хороших песен и несколько хороших стихов и напевов, а на его кончину сложил похоронную песнь о его добродетели и великодушии, которую распевал в домах знатных, прогуливаясь и сопровождая ее пристойными телодвижениями, изменяя голос, и иными действами, подобающими истинному скомраху. И действуя тако, нажил сокровища. Но как он в сей песне говорил противу Анжуйского дома и о том, что Прованс очутился в руках французов 190, знатные люди и друзья посоветовали ему замолчать, и он с тех пор никогда не пел, но написал о незаконном захвате местечек и поместий в Провансе, который учинили с графами сего края духовные лица, ибо два вышеупомянутых местечка Новес и Бербентана принадлежат епископу Авиньонскому.
Монахи Златоостровский и от Святого Цезария говорят, что он скончался около 1270 года, а также говорят, что граф Провансский поставил его ключарем в своем замке хранить градские ключи, которые ключари были обязаны ежевечерне приносить ему, что было в те времена чином весьма почетным, и назывался он "Ключарь господина графа". Другой же писал, что папские чиновники вознамерились бросить его живым в глубокий колодец Новесского замка, куда обычно бросали блудодейных священников 191.
Персеваль Дориа был генуэзский дворянин, жил постоянно в Провансе и стал правителем и наместником в Авиньоне и Арле при графе Карле Провансском благодаря инфанте Беатриссе 193, дочери и наследнице Раймона Беренгиера, который был королем обеих Сицилии и Неаполитанским. Был философ и [299] хороший пиит, сочинявший на нашем провансальском языке, на котором он написал несколько кантов и прекрасную сирвенту о войне между вышереченным Карлом и Манфредом и о том, как сей Мачфред, неправедный захватчик Сицилии вопреки воле римской церкви, был позорно побежден под Беневентом вышереченным Карлом 194, при жизни которого он жил и сочинил трактат, озаглавленный "Война Карла, короля Неаполитанского, и тирана Манфреда", а также другой трактат "Изящное безумие любви" – провансальскими стихами. Имеется несколько прекрасных тенсон или прений о любви, в которых собеседуют вышеречениый Дориа и Ланфранк Чигала 195, другой провансальский пиит, а также несколько сирвент противу тиранов. Скончался он в лето 1276-е.
Есть другой пиит по имени Симон Дориа 196, касательно жизни которого я ничего не мог разыскать, кроме тенсоны, где собеседуют вышеупомянутый Симон Дориа и Ланфранк Чигала, желая уразуметь, кто же более достоин любви, тот ли, кто одаряет по своей охоте, или тот, кто одаряет вопреки себе, чтобы быть почтен за щедрого. Сей вопрос они отослали дамам на решение Суда Любви 197 в Пьерфе и Сине и, не быв удовольствованы их приговором, обратились в верховный Суд Любви к дамам романенским, где заседали несколько дам из местной знати, среди коих: Фанетта де Гантельм, романенская дама; маркиза Маласпина; маркиза де Салюс; Кларетта, дама из Бо; Лауретта де Сен Лорен; Сесиль Раскасс, дама из Каромба; Югонна де Сабран, дочь графа Форкалькиера; Елена, дама из Мон-Паона; Изабелла де Боррильон, дама из Экса; Урсина де Урсиер, дама из Монпелье; Алаетта де Меосьон, дама из Курбана и Элиза, дама из Мейрарка и иные дамы, коих мнения и приговоры я не сумел еще разыскать 198.
Ланфранк Чигала, уроженец Генуи, был ученый и разумный дворянин, хороший вития и законовед, избравший своим ремеслом законы и ратное дело. В юности был влюблен в Берленду де Сибо, провансальскую дворянку 200, происходившую из весьма именитого в то время и старинного дома Сибо генуэзских, которые были потомками знатных греков той поры, когда императоры Константинопольские посылали свои войска в Италию, дабы освободить ее от тиранства южан 201, как то явствует из герба сего рода, соответствующего его имени и происхождению 202, и сочинил для нее много хороших песен и даже на духовный лад. Был он на службе у графа Провансского, который весьма любил его и жаловал. В свое время генуэзцы, страшась быть угнетены другими народами, своими соседями, и видя мощь графа Раймона, послали к нему своих послов и краснословов и среди них Ланфранка Чигалу, который, а было сие в лето 1241-е, столь преуспел в сладкогласном красноречии, что граф Провансский взял их город и жителей оного под свое покровительство и защиту на условиях и соглашениях, имевших быть по сему поводу в договоре давних лет.
Он сочинил несколько кантов во славу пресвятой Девы Марии и похоронный кант о своей Берленде, которая обреталась в Марселе. С другим кантом он [300] обратился к папе Римскому, к императору, к королям Французскому и Английскому, ко владетельным германским князьям и графу Провансскому ради отвоевания Святой Земли; а еще с одним к Фоме, графу Савойскому, коего восхваляет превыше всех христианских князей мудрости его и ратных подвигов ради. А еще один против Бонифация, маркиза Монферратского, за измену своему краю с миланцами, от коих он получил большие деньги 203.
Монах от Святого Цезария говорит, что Ланфранк, удалясь от дел, не клал охулки на руку и получал деньги, якобы блюдя законы и императорские указы, за что был под судом. Его и его спутника (имени коего я не сумел разыскать), когда они направлялись из Прованса в Геную, зарезали под Моргом какие-то наемные убийцы, что было в лето 1278-е. То же говорит и Монах Златоостровский. А Монах Монмажурский говорит, что сей пиит был невежда и заика, который не умел говорить, ниже сказать что-нибудь толком, наглец и себялюб.
Бонифаций де Кастеллан был сеньором города Кастеллана в провансальских горах и всего судебного округа, человек богатый и власть имущий, доблестный в ратном деле. В юности он предавался провансальской поэзии и влюбился в некую провансальскую даму из дома де Фоссисов, дочь сеньора д’Иера, Пьерфе и Каннета, по имени Беллиера, в честь которой он спел несколько прекрасных песен, а войдя в возраст, стал подумывать о славе и почестях и жаждать власти. Дивно в нем было то, что во хмелю он бывал одержим невероятной пиитической яростью: когда он писал или сочинял стихи, то непременно нечто предрекал или не щадил никого, какой бы на том чин ни был, как о том написал Монах Златоостровский, так что в последнем двустишии большинства своих песен он по обыкновению употреблял сии слова: "Языче, что ты рек" 205, как бы раскаиваясь в том, что сказал лишнего, ибо хорошо знал, что его язык (поелику он говорил правду) со временем повредит ему. Величал себя виконтом Марсельским и сочинил сирвенту противу короля Английского, порицая его за то, что тот не удосужился отвоевать земли, которые у него отнял французский король.
Отца его такожде звали Бонифацием де Кастелланом, а другие говорят, Риезом, который из-за своей великой надменности и дерзости хотел затеять распрю с Ильдефонсом, предком графа Раймона Провансского по отцу, но благодаря вмешательству друзей изъявил ему почтение и послушание купно с городом своим Кастелланом и всею округою; однако потом за мятеж (а другие говорят о продаже) город был захвачен и отошел к вышереченному графу Провансскому.
Монахи Златоостровский и от Святого Цезария называют его князем Кастелланским и говорят, что он родом из Кастилии в Гишпании и что говорил он красноречиво, писал вольно, ум имел живой и был человек рыцарственный, что составил книгу, в коей были выведены знатные провансальцы, [301] добродетельные и порочные, под вымышленными именами, и все сие в виде сирвент, каковую преподнес в дар Карлу I, графу Провансскому 206, женившемуся на Беатрисе, наследнице Провансской, а потом королю Неаполитанскому и Сицилийскому, и сопровождал его в походе, был причастен к завоеванию вышеупомянутого королевства и приблизительно о ту же пору скончался в Провансе, что было в лето 1278-е 207. Монах Монмажурский в своей песне именует сего Бонифация Бонифацием Заносчивым.
Ричард по прозванию Львиное Сердце, который был сыном английского короля Генриха и избран императором Римским 209, бывая в юности при дворе графа провансского Раймона Беренгиера, влюбился в Алиенору или Элиону, одну из четырех дочерей вышереченного графа Провансского, на коей впоследствии и женился 210. Бывая там, он часто слышал песни провансальских пиитов, которые были при дворе графа Провансского и пели их на родном провансальском языке, от коего он испытывал величайшее наслаждение и того языка ради провожал досуг за стихосложением и услаждался чтением прекрасных романов. Несколько лет спустя он ходил воевать Святую Землю купно с французским королем Людовиком Святым и иными князьями, а по возвращении был пленен 211. Будучи в плену, он сочинил несколько песен 212, обращенных к Беатрисе, наследной графине Провансской, сетуя на то, что его бароны и дворяне оставляют его столь долго в плену, не платя за него выкупа, и говорит во второй строфе песни так:
Моих английских и нормандских слуг,
Да и гасконских, я за то кляну,
Что я лишь самому себе и друг,
Который обретается в плену.
Монах Златоостровский говорит, что Ричард сочинил вышепомянутые песни, сетуя скорее на то, что лишен лицезреть прекрасные очи принцессы Элионы, а отнюдь не на пленение. А еще говорит купно с Монахом от Святого Цезария, что избиратели имперские не соглашались избрать его императором 213, по наущению папы Александра IV. О кончине его поведано в английских летописях.
Монах Монмажурский называет сего короля Ричарда трусом. Кто-то написал, что инфанта Леонора послала ему прекрасный роман, сочиненный провансальскими стихами, о любвях Бландена Корнуэльского и Гильема де Меримаса и об их ратных подвигах, которые они совершили один ради прекрасной Брианды, а другой ради прекрасной Ирланды, дам несравненной красоты 214. [302]
Пьер де Шатонёф, дворянин, владел вышеупомянутым поместьем и жил во времена Персеваля Дории и прочих современников, о коих писалось выше. Хорошо известно, что его изящного ума хватало, чтобы писать стихи провансальские, а равно и латинские как развлечения ради, тако и со всею серьезностью. А когда он подыгрывал себе на лире, то слушать его нежное пение было великим удовольствием.
Был он человек добронравный и ревностный обвинитель и враг несправедливостей, и если видел, как их чинили его друзья и приятели, то не щадил и их. Он сочинял одни лишь сирвенты противу князей своего времени, подобно другим пиитам. В одном канте, преподнесенном Беатрисе, наследной принцессе Провансской, дочери Раймона Беренгиера, [говорит он] о том, что та в старости взяла для увеселения на службу ученого пиита Сорделя Мантуанца, который в народной провансальской поэзии превосходил всех пиитов, сочинявших на сем языке, как о том написали Монахи Златоостровский и от Святого Цезария, [которые] не упоминают никак о его смерти.
Сочинил он трактат, озаглавленный "Щедроты любви", обращенный к королеве Беатрисе, когда она была увенчана неаполитанскою короною.
Монах Монмажурский ничего не ведал о сем пиите ниже о его творениях; некий же достоверный сочинитель, про которого Монах от Святого Цезария говорит, что видел его и читал, рассказывает, что в Валлонском лесу на сего пиита, ехавша из Рокмартина в гости к сеньору тех мест, напали некие тати, которые грабили прохожих людей, и, спешив его, отобрав деньги и оставя в одной рубашке, хотели убить. Но пиит стал их просить явить ему милость – выслушать песню, которую он сложит перед смертью, что они и сделали. Он стал петь некий кант, подыгрывая на лире, который тут же сочинил в честь сих грабителей, и они принуждены были возвратить ему деньги, коня и скомраший наряд, столь великое наслаждение испытали они от сладостных его стихов.
Гираут де Борнель, лиможский дворянин, рожденный от бедных родителей, был человек умный и здравомыслящий, наилучший изо всех пиитов, сочинявших на провансальском языке, среди коих не было ему равного ни до, ни после него 217. Называли его также учителем трубадуров или пиитов, и был он еще почитаем всеми, кто разумел его поэзию, столь отменно он сочинял стихи с музыкою, исполненные любви и здравомыслия. Он был весьма почитаем и хвалим людьми храбрыми и сведущими и самыми учеными, и превосходительными дамами, кои упражнялись в поэзии и сочинении песен на провансальском языке. Жизнь его была такова, что каждый год зимою он предавался непрерывному изучению словесного искусства, а летом находился при дворе у принцев. Возил с собою он двух добрых и превосходных музыкантов, которые пели и читали вслух им сочиненные песни и сирвенты, чего [303] ради он получал все, что ему вздумается, и никогда не соглашался пойти на службу к князю или сеньору, каков бы тот ни был и какие бы жалование и чины ему не предлагал, равно как не хотел ходить в супружеском ярме. Речи у него были весьма трезвые, и человек он был весьма воздержный, превосходя в мудрости, доброте и честности всех прочих пиитов, которые писали до и после него. В одной из песен он сказал, что любовь никогда не имела над ним власти, и что он всегда презирал суету века сего и красоту наипрекраснейших дам своего времени. Весь получаемый им прибыток он отсылал свои бедным родителям, как о том написал Монах от Святого Цезария, который помещает сего пиита впереди прочих в своем Перечне и считает, что он первый стал сочинять сонеты и шантарели. Жил в то же время, что и предыдущие пииты. О ту же самую пору некие законоведы из Авиньона, Экса, Арля и других мест сочинили нечто противу вальденсов, которые были отделены от Прованса.
Скончался он в 1278 году. Петрарка видел творения сего пиита и извлек из них свою выгоду.
Монах Монмажурский говорит, что Гираут де Борнель только и знает, что валяться как байбак на солнце, что поет он дурно и заунывно и столь уродлив, что, поглядись он в зеркало, так гроша бы медного за себя не дал.
Юк де Пенна, дворянин из Монтьера, был добрый пиит-скомрах, что бы о нем ни говорил Монах Монмажурский, прозванный Бичом пиитов, сказав, что он взял и присвоил несколько песен у Гильема де Сильвекана, своего приятеля, лирического пиита 219, который умер от чрезмерной любви к некоей пьемонтской даме из семьи Рюеров, согласно тому, что написал монах Златоостровский, и что он умением своим снискал благоволение провансской знати. Стало быть, сей Юк жил при короле арагонском Ильдефонсе Втором, отце графа Раймона Беренгиера Провансского, к коему обращался со своими песнями, как и к его жене Беатрисе, сестре Фомы, графа Савойского, и к Барралю де Бо, как написал Монах от Святого Цезария, утверждая, что к той Беатрисе, что была наследной принцессой Прованса, дочерью вышереченного Раймона, а не к другой, в честь которой он написал несколько прекрасных песен, восхваляя яко первую из достойнейших принцесс мира сего. Большинство же песен он обращает к Амуру. В молодости он обнищал из-за некоей беды, но благодаря своему умению приобрел многие богатства.
Некий ученый звездочет того времени посулил ему невероятное благоденствие, столь великое, что он не смел и назвать его, по каковой причине от тех слов он еще пуще возвысился духом, ибо столь удачно гнался за своею долей, что Карл Первый, король Сицилийский, в угоду королеве Беатрисе, своей жене 220, поставил его за великие знания и рассудительность в секретари совета в Провансе, и он вел дела их величеств купно с Пейре де Венсом, его дворецким.
Скончался он через несколько дней после женитьбы на девице из рода Симианов по имени Мабиль, что было в 1280 году. Сочинил трактат "Противу [304] клеветников Любви", обращенный к пиитам того времени. Королева Беатриса увенчала пиита и наградила яко наилучшего стихослагателя среди всех провансальских пиитов того времени, а он отблагодарил ее таким четверостишием:
Я жажду приложите все старанья,
Оставить память о тебе всеместно,
Да будет из рассказов тех известно
Про достославные твои деянья.
Гильем Фигейра происходил от знатных родителей в Авиньоне. Отец отдал его обучаться грамоте. Был он хороший провансальский пиит, горазд на выдумки. Он не терпел тиранства и злоискательства князей и всегда писал противу их, как то делали Люкет Гателлус 222, Пейре де Шатонеф 223, Персеваль Дориа 224 и другие провансальские пииты, которые жили в Провансе в те времена, когда папу осадили в Авиньоне 224a. Достохвальна щедрость пиита, ибо все доходы от поэзии он отправлял своим друзьям; умением он превосходил всех пиитов, которые писали до него, и не было ему иного имени, нежели поэт сатирический. Был красив лицом, весел в беседах и исполнен добродетелей.
Некая авиньонская дама из дома Матеронов, совершенной красоты, которая презирала столь долгое время власть Амура, так сильно увлеклась сим пиитом, что, быв уважаема, как дама умная и рассудительная, стали замечать за ней чересчур сильное воздействие любви, ибо подчинясь своим желаниям, стала предметом насмешек, и когда с ней заводили речь о Гильеме Фигейре, ответствовала, что она влюблена в достоинства сего пиита, понеже обретет через его стихи бессмертие, и что любовь до сей поры не ослепляла ее 225. Он же сочинял в ее честь прекрасные песни на народном провансальском языке, в одной из коих он утверждает, что у любви нет никакой власти, кроме той, что ей дается глазами, что любовь не чинит никакого зла, на которое нужно было бы сетовать, что она ни над кем не властна, если кто не изъявляет на то доброй воли, что истинная любовь не может иметь в себе ни силы, ни власти, ниже давать добрые или дурные советы, когда сердце и глаза не соглашаются; тому, что мнится глазам радостью и приятностью, истинная любовь не может противоречить и может токмо устроить так, как и делают сердце с глазами, что глаза будут посланцами сердца, что там, где зарождается верная любовь, глаза находят ее милой и приятной сердцу. А в последнем двустишии говорит так: Моя песнь скажет Матеронне, что те, кто восхваляет ее, не могут нахвалиться ею, столь велики и обильны ее достоинства 226.
Он сочинил также несколько сирвент противу князей-тиранов, среди коих есть одна, озаглавленная им "Смертельный бич тиранов", и еще прекрасную сирвенту противу Амура, которая начинается –
Сложу сирвенту я на милый мне напев, –
говоря по сути, что не хочет мешкать больше с сочинением сей песни противу [305] лукавства и обмана в любви, и говорит во втором куплете:
Обманщица любовь,
От жадности вы мрете,
С ягняток вновь и вновь
Шерсть начисто стрижете.
В оной сирвенте он приводит несколько былей о тех, кто был обманут любовью 227.
Монах Златоостровский (который ни о чем не забыл написать) говорит, что отец сего Гильема именовался также Гильемом и был осанистый авиньонец, человек ученый и просвещенный, сочинитель былей, чье умение, изящество и проворство сочинять можно видеть в его прекрасных творениях, а писал он, что в то время бесстыдство князей было столь огромно, что стыд запрещает ему говорить о том далее. А скончался он около того же времени, что и вышереченные пииты. Монах Монмажурский говорит, что сей пиит был великий лицемерец и друг священства. Петрарка подражал ему в сонетах.
Сордель был мантуанский пиит, который превосходил в провансальской поэзии Кальва, Фолькета Марсельского 229, Ланфранка Чигалу 230, Персеваля Дорию 231 и прочих пиитов генуэзских и тосканских, кои были благодаря сладости нашего провансальского языка усладительнее, нежели на своем родном языке. Сей пиит был человек ревностный и великий изыскатель всякой всячины, как то и свойственно человеку его племени, будь то в учености, в разумении или в умелом совете. Он сочинил несколько прекрасных песен и отнюдь не о любви, ибо таковых у него не имеется, а о философии.
Раймон Беренгиер, граф Провансский, в последние годы жизни взял к себе на службу оного пиита Сорделя по шестнадцатому году ради отменной его поэзии и прекрасных и искусных его придумок, как о том сказал в стихах провансальский пиит Пейре де Шатонёф 232. Он сочинил провансальскими стихами несколько прекрасных сирвент, в одной из коих обвиняет и хулит всех христианских князей. Сия сирвента сочинена в виде надгробного канта на смерть Блакаца, провансальского дворянина 233 и отца того Блакаца, о коем будет сказано в своем месте 234 и который был провансальским пиитом, а кант начинается так:
Да будет скорбно мной оплакан здесь Блакац,
Зане не попусту грущу я на сей раз.
В канте он говорит, что скорбь о смерти Блакаца столь велика, что он не знает иного средства утишить ее, как, вынув его сердце, отдать его на съедение в первую очередь императору, буде он захочет победить мантуанцев и папу, который затеял столь убийственную войну. И пусть король Французский, буде [306] отведает его, отвоюет Кастилию, но поелику он молод, пусть остережется, дабы того не увидела королева, его матушка, зане он ничего без нее делать не смеет. Пусть король Английский наедается сего сердца сколько душе угодно, дабы понабраться храбрости отвоевать земли, кои занял французский король. Надобно, чтобы король Кастильский ел за двоих, зане у него было два королевства, одного из коих он лишился, и пусть он ест сердца досыта, дабы другой король не отдубасил его. Не худо бы вкусить от сердца и королю Арагонскому, дабы вновь обрести честь, которой он лишился в Мило и в Марселе, когда захотел взять их силой. Пусть король Наваррский тоже поест вдоволь, зане он был ценим больше, когда был графом, нежели ныне, когда стал королем, дабы не пасть ему с выси в грязь. Надобно поесть и графу Тулузскому, дабы он припомнил, сколькими землями он бывало владел и сколькими теперь владеет. И наконец, пусть откушает и граф Провансский, если только помнит, как был лишен престолонаследия королевства Сицилийского, и о сицилийских вечернях 235, и если он избежит жестоких вражеских натисков, то надобно ему съесть сердца, дабы поддержать великое дело. Сия сирвента была сочинена вскоре после того, как Жан Прошит, одетый францисканцем, нашептывал князьям предать смерти всех французов, которые жили в Сицилии, что было в лето 1281-е 236. Кроме сих сочинений он оставил рукописный трактат, озаглавленный "Завоевание и продвижение королей Арагонских в графстве Провансском" на провансальском языке. Он преложил с латинского "Сумму права" провансальскою прозою 237. Оные трактаты были сложены в книгохранилище Лавернского монастыря в Провансе, как о том говорят Монахи Златоостровский и от Святого Цезария, и скончался он в вышеупомянутое время.
Каденет был благородный рыцарь в Провансе, которому перешло от отца владение четвертью угодий Каденета. Был он искушен в древней грамоте, и влюбился в Маргариту де Риес, для коей он спел несколько добрых песен, но она не показывала ему ни внимания, ниже почтения, ибо не приклонна была любить мужей ученых; он расстался с нею и отправился к маркизу Монферратскому, где пробыл некое время, воспевая свою Маргариту, любовь к которой так донимала его, что он распрощался с маркизом, от него же быв пожалован оружием, конями, слугами и деньгами, и воротился в Прованс, решив покориться сердцем Маргарите де Риес. Там он был принят с великой честью Блакацем и Раймоном д’Агутом Сосским 239, долгое время пел, а потом влюбился в госпожу Блакассону, сестру вышереченного Блакаца, прекрасную и добродетельную провансальскую дворянку, в честь коей сочинил много хороших песен. Некие злословцы, завидуя его успехам и оказываемому ему доверию, стали поносить его и бесчестить ее, что побудило его сочинить маленький трактат "Против злословцев" (кои облыжно и безжалостно хулят и бесчестят людей достойных 240), содержащий песни и напевы и обращенный ко Блакассоне, в последней же строфе сего трактата он благодарствует лжецам или хулителям [307] чести за то, что они, облыгая его и клевеща, оказывают ему честь 241. Он был принужден вновь разлучиться со своей возлюбленной и влюбился в некую монашенку в Эксе по имени Англеза де Марсель из знатного рода в Провансе, еще не давшую иноческого обета. Но быв осмеян и презрен ею, ушел в храм Сан-Джили, где пробыл долгое время, а потом отправился купно с несколькими рыцарями и братьями-храмовниками за море 242, где был восхваляем и чтим колико за ратные деяния, толико же за стихосложение. Там он воспевал пресвятую Деву Марию, сочинил прекрасный символ веры и преставился купно со многими храмовниками на войне, которую они вели противу сарацин, что было в лето 1230-е.
Монах Златоостровский говорит, что сего Каденета звали Элиасом и что он отнюдь не погиб на войне, а токмо по возврате в Прованс, где женился на монашенке, от коей у него был сын по имени Роберт. А Монах от Святого Цезария, напротив того, говорит, что вышеупомянутые Элиас и Роберт жили при Иоанне Первой, королеве Неаполитанской и графине Провансской. За службу их в ее королевстве она пожаловала их владениямц в Каденете, Пюиверте, Бомонте, Виражесе и Безодене, и они присягнули ей на верность; а что сий пиит Каденет жил при Раймоне Беренгиере, графе Провансском, и при нашем Карле I, графе Провансском, а впоследствии короле Сицилийском 243.
Монах же Монмажурский говорит, что Каденет стал славен токмо своими стихотворными сочинениями, которые похитил у нескольких пиитов своего времени.
Сей поэт сочинил большую часть своих песен в Покиере под Бокером и в Вальверте, где и пел сии божественные стихи.
Гильен де Баржемон был провансальский дворянин, владелец Баржемона, хороший пиит, писавший провансальскими стихами, великий хвастун и враль не меньший, нежели Пейре Видаль 245. Часто высмеивал при графе Беренгиере его ближних дворян и придворных дам. Был любим, чтим и уважаем графом и графинею, понеже рассуждал потешно обо всем и всегда к месту.
Когда однажды он находился в обществе ближних дворян графа Беренгиера 246 и при нем самом, первый из оных, а то был граф де Винтимилль, сказал, что при дворе нет рыцаря, к коему дамы благосклоннее, нежели к нему, ибо все они его жалуют и желают. Рыцарь д’Эспаррон похвалился, что он паче всех рыцарей достоин носить оружие. Рыцарь же Тибо де Вен сказал, что нет рыцаря, который осмелился бы выступить с ним на турнире и пришпоривал бы лошадь ловчее его. Рыцарь Порселлет сказал, что он такой хороший и музыкант и поэт, что его пение и стихи вполне статочны склонить всех дам исполнить его волю. Рыцарь де Лаурис говорил, что он так хорошо играет на всех музыкальных инструментах, что достоин быть первым в любом хорошем обществе. Рыцарь д’Антрекасто говорил, что токмо по его взору и осанке можно убедиться в том, что его любят и жалуют больше всех дворян до единого. [308] Рыцарь Пюжет говорил, что он наилучший шутник при дворе и что, дескать, его отдали в распоряжение всем дамам. Рыцарь, брат госпожи Алиетты де Меольон, сьер де Кюрбан, говорил, что не сыщется, пожалуй, рыцаря, который лучше его стреляет из лука, ниже вручную натягивает один из больших арбалетов. Рыцарь Баугаррис говорил, что он лучший бегун, борец и прыгун и горазд бросать железный шест и большие камни, не говоря уже о том, что он умеет хорошо слагать стихи и петь их, как и положено дворянину его достоинств. А наш пиит Гильен де Баржемон сказал: Нет при дворе рыцаря, которому я не наставил бы рогов.
– И я также, – сказал ему, смеясь, граф Провансский.
– Монсеньор, – сказал ему Гильен, – я не включаю вас в сие число, но и не исключаю.
Граф же, обратив оные слова в шутку, сказал:
– Когда Господь сохранит мне жизнь, вы станете достойным бароном, но я вас поручил дамам.
Хвастливые речи его незамедлительно дошли до ушей графини Беатрисы и всех придворных дам, каковые, быв раздосадованы сей похвальбой, сказали, что речи Пейре Видаля были приятнее оных, и сговорились промеж себя не подавать виду, дабы не дать повода весельчакам и злословцам 247 охаивать их честь. Во всяком случае, он был изгнан из двора графа Беренгиера за то, что столь предерзко злословил дам, но не был покаран пуще, молодости своей ради. После кончины вышереченного графа был при особе Карла I, который стал графом Провансским, а впоследствии коронован на королевство Неаполитанское, на службе коего он и скончался в лето 1285-е.
Пейре Овернский, прозванный Древним 249 (согласно Монаху Златоостровскому), был сын клермонского гражданина, человек весьма разумный, пригожий и вежливый, большой грамотей и краснослов и первый, кто запел у себя на родине провансальские стихи 250, и был он славный и великий ценитель сих творений и творцов их и сочинителей. Поэзия его была глубокая и великой степенности. Он удалился в Прованс, где влюбился в Кларетту де Бо, местную дворянку, дочь господ де Берр, которая была прекрасна и добродетельна и во славу коей он сочинил много прекрасных песен, которые сам полагал на музыку и распевал при ней. Имел он от дам такое доверие и уважение, что по окончании песен, исполненных в их присутствии, бывал награждаем поцелуем одной из них, которая была ему всех приятнее. И чаще всего обращался он к госпоже де Берр, яко наипрекраснейшей и наивежественной. Он сочинил песнь во славу всех пиитов своего времени, в подражание которой Монах Монмажурский сочинил свою, совсем противоположную, в последнем двустишии коей он, [Пейре], не забывает сказать, что голос его превосходит все голоса его времени и что, быв влюблен в Провансе, он превзошел в поэзии всех тамошних пиитов 251. В конце дней своих он посвятил свою старость клермонскому [309] монастырю в Оверни, куда он удалился, как о том написано у Монахов Златоостровского и от Святого Цезария, и скончался примерно в то же время. За несколько лет до смерти он сочинил сирвенту противу сицилийцев об избиении ими французов, державших в Неаполе руку Карла I 252. Он сочинил несколько духовных кантов, меж коими один Деве Марии, матери Божьей, который начинается:
Царица ангелов, надежда
Всех тех, кто верует в тебя 253,
по образцу коего Петрарка сочинил ему подобный.
Он сочинил также трактат, озаглавленный "Договор сердца и оружия", провансальскими стихами, который был весьма прекрасным рассуждением и которого он не завершил, но был закончен и весьма учено продолжен предмет сей Рикардом Аркиером де Ламбеком 254. Вышереченный Петрарка говорит в своем "Торжестве Любви", что он увидел сего пиита 255 в числе наших провансальских пиитов, в главе четвертой. Монах Монмажурский говорит, что, влюбившись в некую Балассу в Провансе, он не спел потом ничего достойного.
Альбертет де Систерон (некоторые писали де Тараскон) был дворянин из Систерона, пиит-скоморох, весьма чтимый за свою поэзию. Был он человек мягкий и скромный, преданный наукам и в милости у дам, в честь которых он не преставал писать похвальные песни; был влюблен в маркизу де Маласпина 257, которая была одною из наикрасивейших дам в Провансе, сколько бы превосходительных красавиц там не имелось, затмевая славою и вежеством прочих дам своего века, в честь каковой он сложил несколько прекрасных песен. И тот и другая были так взаимно влюблены, что не могли разлучиться, но маркиза тайно послала ему сукна, коней и деньги (ибо то был наипочетнейший дар, каким можно было одарить в те времена достойного человека) с письмом, в котором просила его отправиться на некоторое время от этой любви в изгнание, что он и сделал, а прежде сего, однако, послал ей песню в виде беседы между ним и маркизой, которая начинается:
Сия любовь Вам согревает душу...
А в одной строфе говорится:
Но как свою любовь я обнаружу,
И есть ли у меня над нею власть?
Меня ведь закалила эта страсть
Во горестях, от коих тяжко мужу 258.
И с тех пор неведомо, что с ним сталось. Монах Златоостровский говорит, что он умер от тоски в Тарасконе и что он вручил песни свои закадычному [310] другу своему Пейре де Вальерасу или де Валернасу 259, дабы предподнести их в дар маркизе, но тот вместо того продал их Фабру д’Юзесу, лирическому пиите, который распустил слух, что сам их сочинил, однако быв уличен людьми учеными в покупке их у вышеупомянутого де Вальераса, сей Фабр д’Юзес был взят и выдран плетьми, согласно императорскому закону, за незаконное присвоение трудов и сочинений сего столь известного пииты 260. Юк от Святого Цезария говорит, что он был из Тараскона, а его приятель тоже, и притом большой хвастун, и что он сочинил несколько песен во славу сих трех принцесс – маркизы Маласпина, графини Провансской и маркизы де Салюс, которые обычно бывали вместе, дамы-жемчужины своего времени, преисполненные достоинств, а было то примерно во время, когда Филипп Красивый, король Французский, отдал и отступился от своей доли в Авиньоне в пользу Карла Второго, короля Сицилийского и графа Провансского, сына Карла Первого, с какового времени тот стал полностью владычить в Авиньоне, что произошло в лето 1290-е 261. Я читал в одной старой рукописи, что сей Альбертет происходит из маркизов Маласпина, весьма древнего и знатного рода в Италии 262. Монах Златоостровский говорит, что он сочинил рукопись, озаглавленную "Петрарка венерин", а также сочинения математические, кои посвятил трем сим принцессам.
Бертран д’Аламанон, прозванный Третьим, сын Бертрана, прозванного Вторым, сына некоего Бертрана Первого, был владетель вышеупомянутого поместья и в свое время человек достойный, добрый провансальский пиит, красноречивый по-провансальски и всем полюбившийся своим умением говорить сладостно и скромно, а также и писать, по каковой причине он легко убедил всех пиитов своего века в том, что он человек доброй учености, и сочинял прекрасные и изящные стихи на нашем провансальском наречии.
Он влюбился в Фанетту или в Эстефанетту де Романен, даму из тех мест, из рода Гантельмов, которая держала открытый и полномочный Суд Любви у себя в замке Романен вблизи города святого Ремигия в Провансе 264, а потом в Лоретту из Авиньона, родом из семьи Садов, которая была прославлена пиитом Петраркою, сочинившим во славу ее много прекрасных песен 265.
Оставя поприще любви, он предался сатирописанию и хуле на князей и даже на Карла Второго, короля Неаполитанского и графа Провансского, во времена коего он процветал, а было то в первый год правления Карлова, по каковой причине он лишил его права, которое оба Бертрана, отец и предок его, всегда имели на провоз соли к пристани Пертрю, ее же в старину называли Гонтарой на реке Дюрансе, о чем он сочинил сирвенту, сетуя на то, что на его пристань более не везут соль и соли в Провансе не достает, каковая начинается так:
В Провансе боле соли нет 266,
Как мне на пристань не везут. [311]
В оной же песни говорилось, что мудрость и благоразумие, долженствующие быть в князьях, король Карл утратил, а равно и князья и советники его, а папа Римский Бонифаций VIII, преследовавший в ту пору кельнцев, заявил себя врагом французского короля Филиппа и вышереченного Карла II, и что император Генрих VII потребовал вызвать Роберта, сына оного Карла, на суд в Аретине, осерчав на то, что Жан, принц Гравинский, брат сказанного Роберта, приказал изгнать его с позором из Рима по причине сей сирвенты, которая была представлена Карлу II, и по прошению вышеозначенного Роберта право на соль было возвращено Бертрану, ибо Роберт, быв любителем провансальских пиитов, счел сирвенту столь отменной, что взял пиита Бертрана к себе в услужение и вписал его в дворяне палаты Провансской, и обогатил его разными прекрасными и доходными дарами и даровал ему сенешальство провансское 267. И называли его также за почитание пиитов и благоволение к ним Отцом пиитов.
Монах Монмажурский ничего не написал ни противу сего пиита, ниже противу предыдущего – неведомо отчего. Монах Златоостровский говорит, что кроме того, что он был хороший провансальский пиит, был он такожде доблестен и знаменит в делах мирных и ратных, человек великодушный, воинственный, ревностный и сразу бравшийся за дело.
Сочинил он сирвенту и противу архиепископа Арльского 268, в рассуждении коего говорит, что не было человека извращеннее и подкупнее и что надобно изумляться, когда папский легат не сожжет его заживо или не заточит в темницу. И что арльцы никогда не будут знать покоя, если не погребут своего лже-пастыря заживо, что он стал считаться почтенным человеком токмо благодаря лжесвидетелям, что он клятвопреступник и не верует ни в Бога, ниже в Святое писание. Инок от Святого Цезария говорит, что сей пиит был арльский дворянин, один из достойнейших столпов нравственности в сем городе. Он написал провансальскими стихами трактат, озаглавленный "Междоусобные брани промеж князьями". Скончался в лето 1295-е. Вышереченный Роберт был в то время герцогом Калабрийсхим, а по смерти своего отца королем Неаполитанским и графом Провансским.
Раймон Ферауд, провансальский дворянин и добрый пиит, был всю свою жизнь влюблен и, быв истинно придворным человеком, пребывал при княжеских дворах. Королева Мария, родом из Угрии, жена Карла II, короля Неаполитанского и графа Провансского, держала его у себя на службе. Он писал весьма складно и со знанием дела всевозможные стихи на провансальском языке, как то можно видеть на житии Андроника, сына короля Венгерского, прозванного Святым Гонорием Леренским, кое он преложил с латыни провансальскими стихами по требованию сей венгерского роду королевы, которой он и посвятил сие сочинение в лето 1300, и в награду за то королева пожаловала ему приорство в монастыре Святого Гонория на острове Лерен в Провансе 270. После него не осталось ничего написанного о любви, ибо он, дабы не давать [312] дурного примера молодежи, предал оное огню и, оставя жизнь сию, избрал жизнь созерцательную, став иноком вышереченного монастыря Святого Гонория, как о том пишет Монах Златоостровский; он преложил провансальскими стихами несколько книг и был в большой милости у Роберта, короля Неаполитанского и графа Провансского в то время, когда оный был герцогом Калабрийским 271, ибо видя, что сей князь в молодости услаждался словесностию и постигал числа, размеры, пропорции и меры, дабы лучше уразуметь искусство созидать и строить мосты или иные орудия, необходимые на войне, и что он разумел геометрии и зодчеству, быв князь добродушный и боголюбческий, по восшествии на престол в Сицилии, – сочинил много стихов к прославлению сего князя. В год своей кончины числился он в списках вышепомянутого монастыря, что было приблизительно в вышеозначенное время. Монах от Святого Цезария говорит, что его прозвали Porcarius (Свинарь (лат.).), – именем древних отцов сей обители. Монах Монмажурский говорит, что сей Свинопас был и впрямь свинопасом и что после многих лет свиносторожения в вышереченном монастыре его приняли в общежитие, дабы он жил себе припеваючи на жирных харчах. Кто-то написал, что сей пиит в юности совратил госпожу де Кубан, одну из представительниц Суда Любви в замке Романен, помянутую выше в жизнеописании Персеваля Дории 272, которая стала монахиней в некоей обители; и водил он сию веселую подружку свою по княжеским дворам, а устав от такой жизни, оба ушли в монастырь – она в Систеронский, а он в монастырь Святого Гонория на острове Лерен.
Блакац или Блашац был сыном мессира Блакаца, провансальского дворянина, достопочтенного барона, весьма искусным в ратном деле, щедрым, воинственным и милостивым. Его отец Блакац, прозванный Великим Воином, был также почитаем за наидоблестнейшего провансальца, который до него предавался ратному искусству и столь его усвоил, что превосходил всех кавалеров своего времени, будь то в почестях, доброте или щедрости.
Был он добрый и превосходный пиит провансальский, писавший о любви во славу всех провансских дам, к коим обращал свои песни. Монахи Златоостровский и от Святого Цезария говорят, что Блакац, отец сего пиита, был в свое время почитаем за доблестнейшего воителя, мудрого советчика и человека столь доброго поведения, о каком и не слыхано было в истории Прованса. И было так, что когда Блакац-отец скончался, что произошло в лето 1281-е, провансальский пиит Сордель, мантуанец родом (о котором было сказано выше), обнародовал похоронную песнь 274, как она была написана при жизни сего Сорделя. Они говорят также, что отец держал сторону знатного рода в Арагоне, ибо в одной из сочиненных им песен он хулит провансальцев за то, что они стали подданными Анжуйского дома, оставя Арагонский, в подданстве коего жили бессчетные годы 275. Они называют отца Блакассом, а сего пиита Блашассенком или Блакассенком. Сей Блакассенок процветал во времена Карла II, [313] короля Неаполитанского, графа Провансского, с которым он был при завоевании королевства и отличился в ратных деяниях 276. И был им, а также королем Робертом, сыном вышереченного Карла, щедро награжден несколькими поместьями в Провансе; при Карле же и скончался около 1300 года. Незадолго до смерти сочинил книгу, озаглавленную "Образ действий доброго воина", и преподнес ее в дар вышереченному Роберту, герцогу Калабрийскому 277. Наши собиратели, Монахи Златоостровский и от Святого Цезария, говорят, что вышепомянутый трактат сочинил отец, а Монах Монмажурский говорит, что сей Блакассенок был сущий байбак и сроду не был добрым воином.
Пейре Карденаль произошел от бедных родителей в замке близ Бокера, который называется Аржанс. Был хорошо обучен грамоте и свободным искусствам; превосходил умом и изяществом пиитов своего времени на всех языках и даже на природном своем провансальском; поселился в Тарасконе, где отцы города, которые услаждались тогда изящной словесностью, поддержали его за счет города, выплачивая ему народные деньги, дабы поучать молодежь добронравию и наставлять ее в изящной словесности. С той поры как Карл II, король Неаполитанский и граф Провансский, сделал своего сына Роберта герцогом Калабрийским 279, оный Роберт, будучи в Провансе, похвалил почин сих людей и закрепил за вышереченным городом дарованные привилегии, а после раздела со своим отцом по возвращении в Неаполь освободил город на десять лет от налогов и податей, с условием, дабы они содержали вышепоименованного Пейре Карденаля, который на третьем году его царствования влюбился в некую прекрасную благородную девицу из дома Рокмартинов 280 и по имени Лаудуна Альба, с коей состоял несколько лет в чистой и непорочной любви, сочиняя во славу ее прекрасные песни и называя ее токмо Аржансою, но был возведен Гамбатезою 281 в чин сенешаля Провансского при вышереченном Карле II, что произошло в лето 1302, дабы сопровождать инфанту Беатрису, дочь вышепомянутого Карла, которая была монахиней в Назаретском монастыре города Экса и которую отец послал взять из того монастыря. И по сложении с себя облачения монашеского и воздев одежды королевские (а в том и заключалось его поручение), она была в таком образе препровождена на двух галерах в Неаполь, где вышепомянутый Пейре Карденаль, воспевавший свою даму из Аржанса, обратил все свои песни к инфанте Беатрисе, каковая была потом выдана за маркиза д’Эсте 282. А сей Пейре долго пребывал у нее в услужении и скончался от болезни в Неаполе около 1306 года, что было в то время, когда папский двор был перенесен в Авиньон 283.
Написал он трактат, озаглавленный "Восхваления даме из Аржанса" Монахи Златоостровский и от Святого Цезария пишут, что сей Пейре был первейшим пиитом на всех языках, а Монах Монмажурский говорит, что сей Карденаль пел неискусно, что строил весьма странные рожи и что не было в нем ничего хорошего. [314]
Луко или Лука де Гримо, уроженец Гримо в Провансе, был, как говорят, смекалист и добрый провансальский пиит, а кто захочет узнать, каков он был по разумению и учености и какой веры и скромности, и какая за ним при жизни была слава, да чтят смело прекрасные и искусные стихи, которые о том написали Монахи Златоостровский и от Святого Цезария, числом более трехсот, прославляющие его, и небрежет тем, что говорит о нем Монах Монмажурский, бич пиитов, в своей умалишенной и злоязычной песне. Некоторые писали, что он был влюблен в провансальскую девицу из дома Вильнёв 285, красивую и щеголеватую, и что она дала ему приворотного зелья, от коего он через несколько дней собственноручно лишил себя жизни в возрасте 35 лет, что было в лето 1308, по каковой причине она надумала принять смерть из-за попреков, которые ей учиняли за то, что заставила умереть столь ученого и славного пиита.
По его кончине было найдено несколько песен, которые он сложил во славу сей благородной дамы, и несколько комедий, исполненных злословия противу папы Бонифация VIII, за каковые он был резко порицаем властями, быв принужден в их присутствии спалить их и сжечь. Но быв одержим справедливою яростию, которая часто находит на пиитов, он воспроизвел их письменно по памяти и много пополнил их, так что они стали [еще] обширнее, и поднес их в дар Гамбатезе, наместнику короля Провансского.
Я читал в одной древней хартии, что сей Луко удалился из Генуи.
Пейре де Руер, дворянин из знатного дома в Пьемонте, влюбился в дворянскую жену из дома Карачоле в Неаполе. Он был добрый провансальский пиит. Все, что он сочинял и говорил, было приемно лицам обоего пола, которые находили отраду в поэзии. Долгое время он провел в походах на службе у графа Провансского, занимаясь на досуге науками. Находясь однажды в Провансе, где в ту пору пииты и поэзия были весьма чтимы, он был удивлен красотою сей дамы, которая была в Провансе дочерью славного неаполитанского рыцаря. Он долго любил ее, она же не пожелала внять ему. Увидя, что недостает у него денег и коней, облачился он в одежду паломника, перед каковой народ в то время зело благоговел, зане в ней была сокрыта святость, и пришел как-то на Покаянной неделе, когда весь народ молился истово, в замок близ Экса в Провансе, прозванный Кладезем святой Репарады, и беседовал с викарным священником местной церкви, держа в руке некие свернутые бумаги и, испросив на то позволения, за неимением лучшего проповедника и возвестителя слова Божия взошел в Страстную Пятницу на кафедру и стал молоть всякий вздор и с высоко поднятым челом спел сию любовную песню, ибо не знал ничего иного: [315]
Мне мало помогли и просьбы и мольбы.
Цветы шиповника и птичья песнь живая,
И радость, что Господь дарует людям в мае.
Когда уж зелены оливы и дубы.
Спасенья мало мне, печаль, и от тебя,
Которую назвать могу теперь всегдашней,
Уж лучше б заперли меня в темничной башне.
Чем изнывать, в слезах и маясь и скорбя.
Окончив песню, он продолжал говорить народу некие моления, каковой, быв тронут жалостию, горько плакал и воздыхал, мня, что то была молитва ко Господу или Деве Марии. И вновь он спел семь псалмов в стихах, от коих всяк испытал великую отраду и, благословя прихожан, сошел, опустя голову, с кафедры и в прежалостном образе стал у церковных врат просить милостыню, а по уходе оттуда шляпа его была полна денег. И совершив сие, воротился в Экс пред свою даму, облачась в парадное платье согласно тогдашнему обычаю. Она же, видя его столь чисто убрана, расточила ему ласки, про которые Монах Златоостровский не захотел писать, ниже Монах от Святого Цезария, а Монах Монмажурский говорит о сем зело сально.
И было сие незадолго до того времени, как он скончался.
Бертран Марсельский был провансальский дворянин, потомок виконтов Марсельских. В юности (как о том пишет Монах Златоостровский, а такожде и от Святого Цезария) он был глуп и сонлив, но с той поры, как начал посещать провансальских дам и был охвачен любовью к одной из них, именем Порселлетта, из знатного и старинного дома Порселлетов, дочери Бертрана, владельца Бурга, из Порселлетов Арльских 288, стал толковым и рассудительным по причине любви. И тако зрея разумом и умением, он стал добрым пиитом, писавшим на нашем провансальском языке, на котором он сочинял отменные песни во славу Порселетты, в одной из коих он признается ей в своей любви, говоря так:
Сколь странная любовь теперь меня долит 289
И столь глубоко в ум сии забил я бредни.
Что дома ли сижу, внимаю ли обедне –
Где я ни будь, она везде меня томит.
В другой песне – сдается, что любовь другого дворянина, кого она любила более всех прочих, отвратила ее от любви к сему пииту, – он говорит так:
Мне словно смерть, что я услады жду
Столь долго, верность лишь одной храня.
Моей любви горячей изменя, [316]
Она живет, и вот я – как в аду.
Вздыхаю тяжко, будто бы в бреду,
Я перед ней из адского огня,
Она же и не слушает меня,
Кто чтил ее, как райскую Звезду.
Несколько песен, которые сей пиит сумел сочинить и послать своей Порселлетте, не воспрепятствовали тому, что она вышла замуж за дворянина из дома Эйгиеров, а он (Бертран) с горя постригся в монахи в обители Монмажурской, как о том написал Монах Златоостровский. Она же родила девять прекрасных детей мужеска пола, а Гуго, брату Порселлетты, за службу у Карла II, короля Неаполитанского и графа Провансского, равно как и у сына его Роберта, наследовавшего означенные королевство и графство, оный Роберт пожаловал чин главного судьи в Арле купно с Альборгом, который его величество взял у Лорада около Тараскона, на свадьбу Порселлетты, которая была зело красивой и добродетельной дамой и умерла в расцвете лет своих. Брат и муж погребли ее, а пиит велел вырезать на ее могиле сию эпитафию, что было в лето 1310:
Рыдайте, дщери, матери со чада!
Ведь солнце вашей чести прочь от вас
Ушло отныне в неурочный час,
Померкнув в клубьях копоти и чада.
Ростан Беренгиер Марсельский, дворянин из города Марселя, был почитаем в то время за весьма доброго пииту, который писал на нашем провансальском языке и был достоин любви принцессы, ибо был человеком острого ума, служа примером всем пиитам своего времени. Он был закадычным другом Фулькета де Виларета, великого командора ордена Св. Жилля 291 в честь которого он сочинил несколько песен провансальскими стихами.
Влюбился он в некую даму в Провансе, ни имя, ни род которой нельзя было уведать (согласно тому, что говорит Монах Златоостровский) и которая была в годах, а также зело опытна в колдовстве, какого еще никогда не видывали – умела приготовлять пилюли, наблюдать дни и давать приворотное зелье. Не было, попросту сказать, в Колль д’Ани, ниже во всех горах провансальских, никакой травы, какой бы она не знала. Она дала ему питье – не скажу любовное, но смертоносное, от коего он лишился рассудка. Но из жалости к нему некая барышня из дома Сибо в Генуе, находившаяся в Марселе, дочь генуэзского дворянина, и дружившая с пиитом за то, что он сочинил во славу ее песню, вернула ему рассудок и разумение с помощью превосходного снадобья и противоядия, которое она ему дала, а пиит, быв благодарен ей за сие [317] добродеяние, обессмертил ее изрядным числом песен и влюбился в нее. Оставя колдунью, он остался при генуэзской благодетельнце, которая была барышня красивая и добродетельная, а такожде весьма искушенная в поэзии. Но она не хотела внять мольбам и домогательствам пиита, и он, раздосадовавшись на то, сочинил песнь, которая начинается:
Будь поуступчивей она хоть малость...
а в конце говорит:
За что неправедно караешь, Боже?
Ведь сердце у нее жесточе камня
И я не совладал с твердыней тою.
Так умягчи же каменное ложе
И сотвори, чтобы она была мне
Приклонена со всею красотою.
Не зная, что делать, он решительно пренебрег предметом своих молений и захотел стать монахом ордена храмовников 292 и искал милости у Фулькета де Виларета, но от сего ему мало было проку. Они решительно не захотели его принять, а он в отместку обнародовал сочинение, озаглавленное "О неправедной жизни храмовников", и тако же (как написал Монах от Святого Цезария) выступал противу них свидетелем и как таковой принял Божественную кару, обратившись к прежним своим заблуждениям, и скончался в лето 1315-е, когда французский король Филипп и папа Клемент VI, который сидел в Авиньоне, преследовали вышепомянутых храмовников 293.
Монах Монмажурский называет сего пииту Falsa garentia, что означает на нашем провансальском языке лжесвидетеля.
LIX. О ГРАФЕ ДЕ ПУАТУ294И ДРУГИХ ПРОВАНСАЛЬСКИХ ПИИТАХ
Граф де Пуату изволил оказать честь поэзии на нашем провансальском языке, ибо помимо того, что был сведущ в свободных искусствах, он еще имел удовольствие собрать при своем дворе наиученейших пиитов, каких только мог сыскать и которых почитал и чествовал, назначая им достаточное содержание и самые прекрасные и почетные должности при своем дворе, среди коих Пейре Мильон 295, дворянин из Пуату, был первым дворецким и сложил песню во славу некоей дамы из Пуату, родом из дома Монтагутов, которая начинается:
в которой он говорит, что после долгой маяты у него будут любовные радости. [318]
Бернарт Маркиз 297 был у него постельничим и сочинил песню в честь благородной девицы из дома Реквистонов, начинающуюся:
Так крепко спит моя богиня...
и в которой он говорит, что пел столь хорошо и сладостно, что она пробудилась.
Пейре де Валейрас 298 был у него за ловчего, который сочинял для Роджьеры, неаполитанской дамы, знатной, красивой и добродетельной, родом из дома Святого Северина, происходящего из Франции 299. Одна из его песен гласит так:
Что отрада для других –
Для меня весьма несносно.
В ней он говорит, что родился под такою планетой, что будет весь век токмо грустен и недоволен 300.
Озиль де Кадар 301 был один из его оруженосцев, сочинил "Искусство хорошо любить" и воспевал некую принцессу Английскую, племянницу графа Пуатевинского 302, от коей, по слухам, бывали ему невероятные милости, и, дабы заставить думать сему обратное, он сочинил такую песню:
Она высоким сердцем презирает
Тех, кто ее столь же высоко чтит.
В сей песне он говорит, что не надобно ее так почитать.
Лойс Аймерик 303 был владелец поместья Рошфор в Пуату и один из главных секретарей короля Арагонского. По навету удалился он к графу Пуатевинскому, который определил его в должность, и в бытность у него секретарем он влюбился в одну провансальскую даму из дома графов Форкалькиерских по имени Флоренса, во славу коей сочинил несколько песен, одна из которых начинается:
Всяк день мне дольше тянется, чем год,
Когда я зрю любимую мою.
В сей песне он говорит, что Las malas lenguas (злые языки) его прогнали.
Пейре Югон 304, дворянин из Домпьерра, комнатный его служитель, был влюблен в некую провансальскую даму по имени Беатриса д’Агут (а другие называли ее Агультою д’Агут), в честь которой он сложил несколько песен, одна из коих, мною читанная, начинается:
Любовь обходится со мною так,
Что, став несчастной, упадает в сон.
Гильем Бушар 305 был также из его придворных служителей и влюблен в [319] госпожу Тибурж де Ленель из знатного семейства в Провансе, в честь которой он сложил несколько песен, одна из коих начинается:
Вам я посвящаю,
Как и обещаю,
Сердце и любовь.
Гираудон ле Ру был одним из его придворных и влюблен в госпожу Альбу Флот, провансальскую дворянку, в честь которой он сочинил сию песню:
Теперь уведаю, сколь вы любезны
И очень ли страшитесь вы греха 306.
Аймерик де Сарлат 307, другой его придворный, пел во славу некоей фрейлины графини, которая была из дома Фонтене, по имени Гильома, и, влюбясь в которую, он сочинил в ее честь несколько прекрасных песен, а вправду-то он обращал их ко графине, и одна из них начинается так:
Ни плутней, ни обмана мне не знать,
Как тот, кто был Амуром покорен.
Смирюсь и не издам я злобный стон,
А стану только мирно тосковать.
Гильем дельс Амальрик 308 был провансальский дворянин, влюбленный в некую госпожу в Неаполе из дома Аркузия де Капро, графов д’Отмюр, коей он отправлял свои любовные послания с ласточкой, будившей ее каждое утро и не дававшей ей спать, и в ее честь он сочинил несколько красивых и шутливых песен, а одну самой ласточке 309, и несколько духовных стихир. И вот начало одного канта:
О Боже доблести, надежды, Боже сил!
Мне милость изъяви, дабы я не жил векую,
Дабы не преступил я заповедь святую
И враг от доблести меня не отвратил.
Он сочинил другой кант во славу Роберта, короля Сицилийского и Неаполитанского и графа Провансского 310 такого содержания:
Господь твоим мольбам отечески внимает,
В годины бед тебе он помощь подает,
О княже! От тебя заступы ждет народ,
Когда творец тебя победами венчает.
Создатель твой свой слух к тебе всегда склоняет.
Среди имен твое вовек да процветает,
Да длится дней твоих отныне мирный ход
И пусть во землях всех он славу пожинает. [320]
Один во бранной пре, другие в гордой холе,
С бессчетною казной, в делах во преходящих
Надежды черпают и чаянья свои.
Но Бог тебе пошлет венец побед блестящих,
И весь народ к тебе, вооружася волей,
Приидет исполнять веления твои.
Пистолета 311, другой его придворный, обращал свои песни госпоже Сансе из провансальского дома Вильнёв и другой, из дома Шамадье ан Дофинэ, а еще дворянской жене де Гримо из Генуи и еще одной, происходящей из домов Кастильон и Бранкас и д’Эсларрон в Провансе. Всем им он выказывает в последней строфе обращенных к ним песен пожелание иметь сирийского голубка, подобного Магометову, дабы посылать с ним вести 312.
Все вышепоименованные пииты процветали во времена вышереченного графа Пуатевинского. Те, что были при его дворе, скончались, отравившись водой из колодцев и источников, испорченных прокаженными и иудеями, мстившими графу Пуатевинскому, нареченному Филиппом Длинным, который, став королем Французским по смерти брата своего Людовика Ютена 313, изгнал их из Франции. Некоторые из оных иудеев удалились в Прованс, а было сие в лето 1321-е 314, как о том весьма пространно повествует Монах Златоостровский, плохо сие изложив и записав, а такожде от Святого Цезария.
Пейре Роджьер был каноником в Клермоне. Монахи Златоостровский и от Святого Цезария (которые своей влиятельностью и славою превзошли всех, кто писал о наших провансальских пиитах, но не приводят сему никакого основания) говорят, что он был каноником в Арле и в Ниме. Оставя священство, ибо, быв молод, красив и знатного роду, он уверовал, что ему будет больше проку в миру, нежели в монастыре, где он видел лишь всяческие мерзости, скуку и распри между монахами, и, покинув монастырь, предался поэзии на нашем обычайном провансальском языке и стал комиком, сочиняя прекрасные и искусные комедии, кои с великою пышностью представлял при дворах князей и вельмож 316. Все, что он сочинял и придумывал, почиталось за доброе и веселое. Он прибыл ко двору Эрменгарды Нарбоннской, жены Роджьера Бернарта, графа де Фуа 317, дамы великого достоинства, прекрасной и обученной грамоте, от коей Пейре Роджьер получил многие дары и милости и влюбился в одну из придворных девиц графини по имени Югетта де Бо, прозванную Боссетой, дочь Юка де Бо 318, которая потом вышла замуж за Блакаца де Бодинара, владетеля поместья Оль в Провансе, и ради которой он пел много прекрасных песен. Монах от Святого Цезария говорит, что он, Пейре, получал от нее великие милости и последние доказательства любви, чему не должно верить, ибо в одной песне, которую она ему послала, говорится, что она нимало не увлекалась, ниже считала приятным ничего из им сочиненного. Каковая песня начинается: [321]
Не трогают твои стихи нимало,
Мне дела мало, что и рифмы слабы,
Сумей же сделать так, что я могла бы
Их полюбить: тогда б я им внимала.
Такожде и Монах Златоостровский говорит, что она послала ему сию песню с иными намерениями, а не токмо ради прикровения любви, и что Роджьер отправил ей сочинение "Противу неумолимой дамы". Монах от Святого Цезария, прослеживая жизнь Роджьера, говорит, что оный процветал во времена короля Роберта Сицилийского, графа Провансского, и свидетельствует, однако, что вышереченный Роджьер находился в городе Грассе в Провансе, когда антипапа Пейре де Корбариа, нареченный Николаем V, в одной из проповедей, которую он произнес в церкви, гласно отрекся от своих заблуждений 319, что сталось около лета 1330-го, в каковое сей несчастный Роджьер был по навету предательски умерщвлен родичами госпожи Югетты.
Джауфре де Люк – дворянин, родом из Лукки же, славный пиит своего времени, писавший на языках латинском, греческом 321 и на родном простонародном провансальском, был всю свою жизнь влюблен в дворянскую жену, свою соседку из дома Флассанов по имени Фландрина, которая потом вышла за мессира Рейнуара де Флассана и которую он именовал в своих сочинениях Бланкафлор 322, изобразив ее (как о сем свидетельствует Монах Златоостровский) ученой и сведущей и показав, как должно чтить превосходство ее поэзии, поскольку в присутствии державных пиитов, как мужчин, так и женщин, она весьма часто вступала в пиитические прения. А через некоторое время он перестал восхвалять неблагодарную. И не быв в силах оставить свое упрямое желание, ибо был лишен свободы, удалился, беспрерывно обвиняя сию жестокую и ее неблагодарность за то, что от чрезмерной любви к ней он привык заблуждаться на сей предмет, и что красота ее была токмо лишь скрытым облаком, как то он и открывает такими стихами:
От ней, жестокой, ничего мне несть.
Ведь в мире сем бывает уйма бед,
Навеки ей служить я дал обет,
Да вдруг узнал – не дорога ей честь.
Она же, быв извещена о таких несправедливых сетованиях, возражала ему на тот же стихотворный лад, говоря, что он противу чести и долга предался скорее погоне за пременчивым счастьем, нежели добродетели, которая любезна по естеству своему и от коей проистекает благодарство, и тем не менее она уберегла его от тьмы тем непристойностей, и стало быть он должен сим удовольствоваться. Однако пиит весьма мало внял всему этому, ибо он навечно [322] запечатлел в душе своей любовь к сей Фландрине, а потом, оставя сию безумную любовь, присоединился к Ростэню де Куэру, Раймону де Бриньолю, Лукему Родильяту де Тулону, Мануэлю Бальбу, сеньору Мюи, Бертрану Ами, приору Селлы, Лукету де Ласкару, Гильену де Пиньону, архидиакону в Оранже, Артуру де Кормесу и некоторым прочим знаменитым провансальцам, которые собирались ежедневно, создав Академию, близ аббатства Торонне купно с некоторыми монахами вышеназванного монастыря 323.
Маркабрюск, пуатевинский дворянин, поселился в Провансе со своею матерью, которая была долгое время наиславнейшей придворной дамой в Провансе. Происходила она из дома Шабботов, знатного и древнего рода в Пуатье, была ученой и сведущей в словесности и наиславнейшей пиитой на нашем провансальском языке и на других народных наречиях, так что лучшего и желать нельзя. У нее был открытый Суд Любви 325 в Авиньоне, где собирались все пииты, дворяне и дворянские жены сего края, дабы услышать разрешение вопросов и любовные тенсоны, которые присылали господа и дамы со всех окраин и ближних мест. Тот из пиитов, кто мог воспроизвести кант или сонет, который она сочинила, почитал себя весьма счастливым.
У нее был единственный сын, именем Маркабрюск, не менее добрый пиит, нежели мать. Он написал сочинение, озаглавленное "О природе любви", в коем он превосходно описует все заблуждения любви, все ее силы, ее пременчивость, ее сумнительные последствия, все ее несовершенства и все блага и беды, кои отсель проистекают.
Монах Златоостровский полагает, что сей трактат сочинила мать, а сам пиит сочинил другой, под заглавием ‘Таблицы любви".
Мать и сын пели и процветали в Авиньоне во времена, когда на престоле сидел папа Клемент VI 326, что было почти в то же самое время, когда Иоанна I, дочь одного из сыновей короля Роберта, королева Неаполитанская и графиня Провансская, велела удавить своего мужа Андрея, брата Людовика, короля Венгерского, в лето 1346 327.
Некоторые писали, что сонеты, сочиненные Петраркою против Рима, были направлены против матери сего Маркабрюска, которую он (Петрарка) назвал "Римом, алчным Вавилоном, Исчадием зла, Гнездом предательства, Фонтаном печали" и многими иными поносными словами 328. Монах Монмажурский назвал ее "Подстилкой любви".
Ансельм де Мостьер был сын Иоахима, богатого авиньонского горожанина. Нескольких других детей, коих тот имел от провансальской дворянки, сей Ансельм превосходил во всех добродетелях, был славный пиит на всех [323] наречиях, а такожде на нашем родном провансальском, и сочинял токмо стихами. Изучив математические науки, он сделался одним из совершеннейших и превосходнейших людей в мире, благодаря своим познаниям и доброму расположению к нему короля Роберта Сицилийского и графа Провансского, у коего он был на службе, а оный любил его и жаловал, оказуя ему великие милости, и не отпускал его от себя, когда не бывал занят войнами и неурядицами в своем королевстве Неаполитанском.
Он [Ансельм] предрек ему преждевременную кончину его единственного сына Карла, который был герцогом Калабрийским и Флорентийским, и злосчастный конец Иоанны, его внучки, дочери сего Карла, оскудение Неаполитанского королевства, графства Провансского и города Авиньона из-за войн и мятежей, кои там размножились 330, и показал ему все сие воочию на грозных созвездиях по правилам астрологии, ибо сей пиит почитался докою по части древних предсказаний.
Король Роберт пожаловал ему должность подесты 331 в Авиньоне, куда он и удалился по смерти вышепомянутого Роберта. Женился он на провансальской дворянке и имел от нее прекрасных детей – сына с не меньшими познаниями, нежели отец, и дочь совершеннейшей красоты.
Скончался он в Авиньоне около того времени, когда вышереченная Иоанна Первая, королева Неаполитанская, дочь Карла, сына короля Роберта, графиня Провансская продала город Авиньон папе Клементу VI, что произошло в лето 1348-е 332.
Монахи Златоостровский и от Святого Цезария повествуют о жизни сего Ансельма в сущности то же, что сказано выше, а первый присовокупляет, что у него был роковой перстень, сработанный с великим умением и обладавший неким удивительным свойством, который он оставил своей дочери.
Бертран де Пезарс был пезарсский дворянин (иные писали Пезенатский), человек знатный и милостивый, добрый провансальский пиит, который пел и сочинял на нашем родном провансальском наречии. Он содержал открытую школу, где обучал сочинению стихов на провансальском языке, как он сие показует в одной из своих песен 334.
Был он влюблен в одну провансальскую девицу из дома Орезонов, которая отменно пела, научил ее сочинять стихи, а потом и женился на ней. По некотором времени они отправились по дворам князей и вельмож, воспевая им хвалы в песнях своего сочинения. У обоих у них был столь прекрасный и быстрый ум, что при входе во дворец или замок, быв спрошены, какого они племени и роду, они тут же сочиняли отменными стихами в честь владельца хвалебный кант с музыкою, поминая высокие подвиги и деяния его предков, по каковой причине их [обоих] весьма почитали и хвалили, как за сладостность их музыки, так и за прекрасные выдумки. А еще нравилось в них и то, что оба были красивы, молоды, изящны, да к тому же чисто одеты, согласно обычаю того времени. [324]
Находились они однажды при дворе Иоанны Неаполитанской, графини Провансской, и Людовика Тарантского, ее второго мужа, в то время, когда те удалились в Авиньон к папе Клементу VI, опасаясь прихода Людовика, короля Венгерского, который вторгся с могучей ратью в Италию, дабы отомстить за злосчастную смерть своего брата Андрея, первого мужа Иоанны 335.
Сии два пиита, зная толки про оную трагедию и о новом браке Иоанны с вышереченным Людовиком Тарантским, сочинили нечто весьма занимательное, спев в их присутствии похоронную песнь о достоинствах и добродетелях вышепомянутого Андрея и прекрасную эпиталаму 336 об их новом браке, а король с королевою наградили их щедрыми дарами. Королева велела дать даме-пиите одну из своих роб малинового бархату, а король пииту – один из своих шелковых плащей. А было то около 1348 года.
Монахи Златоостровский и от Святого Цезария говорят, что их [пиитов] остерегали ото всякого упоминания в стихах про смерть Андрея. Монах же Монмажурский в своей песне корит де Пезарса с женой, говоря, что их отколотили в награду за их грубые и противные песни.
Лауретта, родом из знатной семьи де Садов, авиньонская дворянка, столь прославленная Франсуа Петраркою, пиитом тосканским, и некоторыми пиитами провансальскими, процветала в Авиньоне около 1341 года, коей память они достойно увековечили, ибо имя сей дамы Лауретты было столь отменно воспето Петраркою, что она и по сию пору кажется живой, и много доброго поведано о ней благодаря любопытству и прилежанию Фанетты де Гантельм, ее тетки, романенской дамы, которая находилась в то время в Авиньоне и была также дама благородная и вельможная. Обе сии дамы были скромны в речах, благоразумны в поступках, обходительны в беседе, блистали в совершенстве всяческими достоинствами, добронравием и изящной наружностью и были так воспитаны, что каждый вожделел их любви. Обе проворно сочиняли всевозможного рода провансальские стихи, как о том написал Монах Златоостровский, и творения их являют полное свидетельство их учености. И точно так же, как некогда Эстефанетта, графиня Провансская, Адалазия, виконтесса Авиньонская и прочие блистательные дамы в Провансе были чтимы за их ученость, так чтили в Провансе и сих двух дам, слава о коих распространилась по всей стране, где только и толковали, что об учености их. И вправду как говорит Монах, Фанетта или Эстефанетта, быв превосходной стихослагательницей, обладала такой неистовостью и божественным вдохновением, что сия неистовость почиталась за истинный дар Божий. Обе они знались с Жанною де Бо, Югеттою де Форкалькиер де Трек, Бриандою д’Агут, графинею де ла Луна, Мабиллою де Вилленеф, дамою из Венса, Беатрисою д’Агут, дамою из Со, Изоардою де Рокфейль, дамою из Анфойса, Анною, виконтессою де Тельярд, Бланкою де Флассан, по прозванию Бланкафлор, Дульсией де Моствер, дамою из Клумана, Антонеттою де Каденет, дамою из [325] Ланбека, Магдалиною де Саллон, дамою из тех же мест, Риксендою де Пюиверт, дамою из Транса и многими иными блистательными и великодушными дамами провансальскими, кои процветали о ту пору в Авиньоне, когда там пребывал римский двор.
Предаваясь изучению словесности, они держали открытый Суд Любви и решали на нем вопросы любви, которые им ставились и присылались, благодаря чему, а такожде благодаря своим прекрасным и достославным сочинениям известны стали повсеместно вплоть до Франции, Италии и Гишпании, а Бертран д’Аламанон, Бертран де Борн, Бертран де Пюжет, Ростан д’Антрекасто, Бертран Ферауд, Оливьер де Лорг, де Доне д’Истр, Пейре де Сольерс, Гильом де Лоррис, Иснар де Демандельц, Бертран де Кастильон и целая бесконечная вереница других провансальских пиитов сочинила толстые томы песен и прекрасные занимательные романы на провансальском языке в их честь и славу. Гильем и Пьер Бальбы, Лоис де Ласкарас, граф Винтимиллийский, Тендейский и Бригский, особы почтенные, прибыв в ту пору в Авиньон, дабы посетить папу Иннокентия VI, услышали определения и суждения сих дам в Суде Любви, восхитились и изумились их красоте и вежеству и были охвачены к ним любовью. Но малое время спустя они скончались в Авиньоне в пору великого поветрия, которое длилось три года и которое иные называли смертоносным бичом Божиим за то лихоимство, разбой, симонию и анафемы, которые там царили. А было сие около 1348 года 338.
Монах Монмажурский говорит, что все сии дамы были друтами римских придворных. А слово друта на древнем провансальском языке означает потаскуху.
Бернард де Раскас, дворянин из Лиможа, по словам некоторых, родич и приверженец лиможских пап Клемента VI и Иннокентия VI 340, был муж степенный и почитаемый добрым пиитой на простонародном провансальском языке. В молодости он был влюблен в Констанцию дез Астраудз, знатную авиньонскую даму, в честь которой сочинил несколько песен, [а она] вскоре после того скончалась, по каковой причине он не связывался более с любовью и видя, что в мире все бренно и подвержено одному концу, сочинил сии прекрасные стихи, которые мне захотелось поместить здесь.
В грядущем всех живых одна погибель ждет.
Лишь Божия любовь из века в век живет.
Сердца любые смерть на червяка изловит,
И лес себе убор пожухлый изготовит.
Умолкнет птичья песнь под сению ветвей,
Не станет в роще петь веселый соловей,
И все, кого земля носила и питала,
Почувствуют в себе стрел смертоносных жало.
Вол и овца, лиса, гордец-петух и волк, [326]
Коза, олень, верблюд и весь кабаний полк
Рассыплются во прах, – медведи-великаны,
Дельфины, осетры, как и левиафаны.
Чудовищ, царствия и тех, кто в них царит,
Всех их лихая смерть навеки усмирит –
Да помнит всяк еще, что каждый Божий камень
(Иль лжет Писание?) преобразится в пламень,
И что во пламени погибнет небосвод.
Лишь Божия Любовь века переживет.
Войдя в годы, он предался изучению права и стал великим законоведом. Епископ марсельский Адесмар поставил его судьею надо своими землями и поместьями, прослыша, что он человек почтенный, верный и справедливый. Несколько лет спустя он удалился в Авиньон и предался богословию, приводя каждого в восхищение своими познаниями, вошел в доверие к вышереченным папам Клементу и Иннокентию и явил в своих сочинениях столь возвышенное разумение, что нельзя было ими не упиваться. И хотя Авиньон был в то время прекрасным и победоносным городом по причине пребывания в нем первосвященников, все равно молва и толки о сей славной персоне влекли туда людей ученых, которые предпочитали слышать его, нежели похвальбу оного папского двора. Достигши старости и ненавидя брак, жил он неизменно жизнью безбрачной и целомудренной. Все золото и серебро, которое он получал от сих пап за свои труды, как правоведческие, такожде и богословские, он извел на возведение недужницы, которую построил в Авиньоне для бедных Христа нашего ради, дав оной имя Его и щедро одаряя ее.
Монах Златоостровский говорит, что Б. Раскас 341 был земляк вышепомянутого Клемента, во времена которого он процветал, и что благодаря его благоволению и посредству вошел в славу, и что оный хвалил его сочинения, а такожде и вышереченный Иннокентий.
Скончался он в Авиньоне в лето 1353.
Монах Монмажурский запамятовал про сего пиита, ибо не говорит о нем ни слова.
Арнаут де Кутиньяк был бедный провансальский дворянин. Долгое время он предавался провансальской поэзии, по каковой причине получил доступ к общению с вельможами сего края и начал входить к ним в доверие, занимая их с великой любовью умными беседами, ибо у него был такой дар провидения, что те ничего не делали и не предпринимали, не выслушав его. Всякое начинание его кончалось удачею, так что Людовик и Иоанна, короли Неаполитанские и Сицилийские и графы Провансские 343, поручали ему купно с Юком Флотом, викарием графства Винтимилль, усмирять непокорных тандьенов, которые в ту пору взбунтовались 344, дабы принудить их к почтению, и он столь в том 327 преуспел, что привел их к повиновению, отчего и пошла о нем слава. В награду за то вышепомянутые король и королева пожаловали его поместьем в Кутиньяке, а Монах Златоостровский упоминает о нем, говоря, что тот писал учено и торжественно на нашем провансальском наречии (он разумеет стихи) и был влюблен в одну даму из дома Агутов, дочь сира Эстравена, по имени Иснарда 345, в честь которой он сочинил много добрых песен и, не услыша от нее ни единого слова, пошел странствовать по свету, как он то показует в своих творениях: он никогда не сидел без дела, дабы забыть свою даму, каковая довольствовалась, как ему мнилось, его мучениями.
Быв в Леванте 346, он встретился с ученым иудеем, магом и великим звездочетом, который предсказал ему, что за свое разумение он достигнет благости и смирения и что от него произойдут знаменитые потомки, жития и деяния коих возблещут на весь Прованс.
От Святого Цезария называет сего Арнаута Гильемом и [говорит], что он был на службе у вышепомянутой королевы Иоанны и скончался на войне, которая была между тандьенами и вентимилльцами, что было в лето 1354. А опричь того говорит, что во время странствия по Леванту он сочинил трактат "Любовные страдания", обращенный к Иснарде. Монах Монмажурский никак не упоминает о сем пиите.
Монах Монмажурский был иноком Монмажурской обители под Арлем, однако, вопреки воле родителей и духовного отца, в тот же год, когда вступил, удалился из монастыря и примкнул к окружению вельмож, как лангедокских, такожде и провансских, коими был почитаем и жалуем, а особливо теми, кто услаждается поэзией, ибо пиит он был весьма изрядный даже и в злословии и в сочинении сатир. Войдя в возраст и в доверие, он набрался дерзости, а вернее говоря, подлости писать противу провансальских пиитов, как противу тех, кто сочинял за много лет до него, такожде и противу современников, коих в грош не ставил, и дабы не быть зачисленным в злословцы, зная, что злословит он ложно 348, сочинил песню, в которой воздал каждому из пиитов, как хотел, а в последней строфе оной говорит противу себя самого, что он лжеинок, который оставил службу Господню чревоугодия и любострастия ради, и что в жизни своей никогда не пел ничего достойного 349.
Сие написал Монах Златоостровский, а от Святого Цезария говорит, что в некоторых своих песнях он употреблял отменные сравнения и фигуры, и оба сходятся на том, что был он пиит истинный, и что в песнях своих он всегда давал понять, что злословит он и насмехается над истинными пиитами притворно, а превозносит тех, каковые величают себя пиитами, будучи невеждами. Говорят они еще, что он сочинил жизнеописания нескольких деспотов, которые правили в его время в Провансе, каковое сочинение стоило ему жизни; не то чтобы его видел свет, но они читали какие-то списки. [328]
Ни тот, ни другой не упоминают, какого он был рода, но говорят, что они не хотели бы жить в его время, дабы не попасть в его сатирическую песню; прозвали его бичом пиитов и говорят, что он наследовал бессмертную хвалу за то, что пресек злоупотребления дерзости и наглости некоторых пиитов, коих обозвал стихоплетами.
Скончался он в лето 1355-е.
Я видел в одном из отрывков у Святого Цезария упоминание, что сей Монах Монмажурский составил описание древних надгробий на кладбище Святого Гонория Арльского и отметил из них надгробия королей Арльских, а такожде наизнатнейших лиц, изваянные из каррарского мрамора, столь хвалимые и одобренные истинными и древними сочинителями и ваятелями.
Дом Гиларий 350 в своих отрывках говорит, что после смерти сего Монаха инок сего же монастыря Рафаэль, добрый провансальский пиит, донес ему о том, что все ученые господа того времени прочли хорошие стихи на его могиле, и среди прочих арльский пиит по имени Раймон Ромье сочинил по-провансальски похоронную песнь, в которой говорится, что пока в Кро будут пасти овец и будут зелеными пустоши, горластые быки будут горды и дики, а Рона будет омывать стены города, будут вспоминать сего Монаха, ибо скорее бы тамариск произвел нежный и усладительный мед, нежели его имя погибло бы в забвении 351.
Траудет де Флассанс был владелец поместья Флассанс, сочинявший ученым образом на нашем провансальском языке. Благодаря своим пиитическим победам вступил в общение с наизнатнейшими дворянами сего края и настолько преуспел в сей роли, что, заработав много денег на своей поэзии (ибо писал он торжественно и учено), купил себе землю в поместье Флассанс у одного из тамошних дворян по имени Фолькет де Понтюес, молодого дворянина, находившего редкостное наслаждение в поэзии, коему, [напротив], из своих сочинений удалось продать лишь трактатик, озаглавленный "Наставления как уберечься от любовной тяги", – договор [согласно тому, что написал Монах Златоостровский], куда более выгодный продавцу, нежели покупщику, поелику оное сочинение было бы продавцу бесценным сокровищем, если бы он умел ему следовать, но он был обманут одной провансальской девицей, как и оный Траудет, ибо влюбился в дворянскую дочь из дома де Рожеров, сестру виконта Раймона де Тюренна 353, которая его обманула, а посему от вышепомянутого сочинения не было проку ни тому, ни другому.
Сей пиит считал себя более за доблестного рыцаря, нежели за пиита, ибо в свое время присоединился к провансальским рыцарям, коих было немалое число, и они изгнали из страны известных злодеев и невыносимых тиранов, которые учиняли бесконечные беды и всячески угнетали народ 354. И в то же самое время, то есть в лето 1355-е, сему пииту было, как достаточно искусному в красноречии, поручено королем Людовиком и Иоанной, королевой [329] Неаполитанской и графиней Провансской 355, произнесть предостережение на латыни в присутствии Карла IV, Римского императора и сына короля Богемии 356, когда тот проходил со всей своей ратью через Прованс, по поводу того, что он, вопреки разуму и долгу, заставил прелатов и дворян в Провансе приносить ему оммаж 357, подобающий графам Провансским, Форкалькиерским и Пюимонтским, противу воли и помыслов этих государей, поелику у них были во все времена на вышепомянутое графство Провансское права, пожалованные троном 358. За каковое предостережение он был весьма почтен, восхвален и получил весьма щедрую награду. А вскоре в ту же самую пору и скончался.
Гильен Буайер был уроженцем знатного и славного града Ниццы, в древности именовавшегося Мыс Провансальский, как о том написал нам Монах Златоостровский, говоря, что тот был сведущ в математической науке. Он был влюблен в ницейскую даму из дома де Берр, в честь которой сочинил несколько песен на провансальском языке и которая весьма доверяла его познаниям в физиогномике, равно как и хиромантии 360, в каковых науках он был славен и опытен.
В молодости он состоял на службе у Карла II, а после смерти вышереченного Карла продолжал службу у его сына Роберта, короля Неаполитанского и графа Провансского 361, который, испытав знания сего пииты, назначил его на должность подесты 362 в вышепомянутом граде Ницце, коей граждане почитали за счастье иметь на ней Буайера превосходной его учености ради и того, что он столь хорошо исполнял свою должность, каковая, хотя она противоречила смыслу привилегий и вольностей города, тем не менее всякий год продлевалась.
Пииты, которые пришли после него, подражали ему в своих выдумках, а так-же заимствовали у него целые стихи.
Он сочинил несколько стихотворений на провансальском языке, которые посвятил вышереченному королю Роберту и его сыну Карлу, герцогу Калабрийскому, а одно из них обратил к Марии Французской, супруге вышеназванного Карла, герцога Калабрийского, в каковом говорится:
Есть право у меня Амура петь,
Хотя мои уже минули годы
Ему быть любым, и вотще скорбеть,
Давно не видя от него пригоды.
Увы, еще страшен он,
И быть могу поражен
Его златой стрелою
Из лука, что с такою
Ребячьей силой он сгибает еле-еле,
Зане он малое дитя на самом деле. [330]
Монах Златоостровский говорит, что сию песню сочинил Арнаут Даниэль 363. Но нет провансальского пиита, который бы столь умело и легко воспевал хвалу любви, нежели сей Буайер.
Монах от Святого Цезария написал, что вышеупомянутый король Роберт поручил ему управиться с вентимилльцами 364, а как то было дело досадное и скверное и как оно не подлежало его ведению, некий провансальский пиит, его большой друг, втолковал ему избавиться от сего поручения и продолжать писать о любви и своем государе, что он и сделал; говорит он также, что есть еще несколько сочинений под его же именем и заглавием, но, по его разумению, сие не есть его красноречие, а что некий рифмоплет, который, чтобы наделать шуму и прославиться, приписал их вышепомянутому Буайеру.
Он написал прекрасное и редкостное сочинение о распознавании металлов и об источнике водометов в Вальклюзе и его восхитительных половодьях, об источниках Сорги, Мустьера, о тринадцати Вальских ключах, о водометах Кастеллана, Туртура и прочих, соленых и сернистых, и о пользе вод в Эксе и Дине и о прочих, что всяк их пьющий через их тайные свойства обретает здоровье, быв недужен, и об иных, в коих дерево, быв положено, окаменевает и делается белым, как алебастр.
Он написал о диковинах, произрастающих на высоких горах в Провансе, и прочих удивительных вещах, кои производит сия земля, как киноварное семя, из которого делают пурпур, о манне, о некоем грибе, об акулинке 365 и об иных диковинах, каковые [труды] он посвятил королю Роберту.
Он еще не был знаком с королевой Иоанной, которая тогда царствовала в Неаполе, ибо был весьма стар и скончался в лето 1355-е.
Л. де Ласкарис или де Ласкарс происходил из древнего и знатного рода де Ласкарисов, владевших графствами Винтимилль, Тенд и Ла Бриг, и был человек именитый и весьма почитаемый, ибо сии края, как пишет Монах Златоостровский, прославились им как превосходнейшим и весьма знаменитым пиитом. Разум его был столь удачен в поэзии провансальской, а равно и на иных народных наречиях, что никто не мог подражать ему ни в сладости, ниже в изобретательности. Прияв в молодости обет священства, он волею Амура был пленен одною из своих соседок, дворянкою и сестрой великого Иснарда де Гландевеса и, женясь на ней, прижил с нею красивых детей.
В то время королева Неаполитанская и графиня Провансская Иоанна держала в Провансе могучую рать, дабы изгнать бретонцев и англичан, которые продвинулись в глубь ее владений 367. Он вступил в сию рать, ибо был человек доблестный в воинском деле. По окончании войны из-за зависти и бесталанности некоторых своих недоброжелателей был принужден папою уйти в монастырь, где когда-то принял обеты. Он говорил, что предпочел бы умереть, нежели служить там папе. И видя непрекращающиеся противу него происки, отправился искать королеву Иоанну, каковую нашел в Неаполе с ее прекрасным и [331] роскошным двором. Она же, выслушав его и быв уверена в услугах, кои были оказаны ее Величеству сим пиитом, и видя, что он красивый дворянин и человек резвого ума, и поразмыслив, что он может служить ей как в ее королевстве Неаполитанском, такожде и в ее графстве Провансском, послала грамотку папе Урбану V, который пребывал в Авиньоне, и молила его святейшество об оказании ей милости дать пииту отсрочку в течение двадцати пяти лет, после чего он возвратится в свой монастырь, каковое соизволение было утверждено папой Григорием XI, преемником вышепомянутого Урбана. Но еще до окончания срока он преставился около 1376 г. Монахи Златоостровский и от Святого Цезария пространно о том написали. Он сочинил трактат "О горестях сего мира" и иной, "О нищете".
Б. де Парасольз, систеронец, трагический пиит, был сыном лекаря, который находился на жаловании у королевы Иоанны, графини Провансской. Сей пиит был человек изобретательного ума и превосходной учености и сочинял на провансальском языке как стихами, такожде и прозою.
Монах Златоостровский говорит, что он читал из этого пиита какие-то отрывки, написанные провансальскими стихами в честь Марии, которая была замужем за Людовиком I, королем Неаполитанским, Сицилийским и графом Провансским, сыном Иоанна I, короля Французского 369.
Он сочинил пять прекрасных трагедий о деяниях покойной Иоанны, такожде королевы Неаполитанской, Сицилийской и графини Провансской, и отправил их папе Клементу VII, который пребывал в ту пору в Авиньоне 370, что было в лето 1383-е. Первая из оных именовалась Андриасса, вторая – Таранта, третья – Мальорквина, четвертая – Алламанда, намекая тем самым на четырех ее мужей, ибо первого звали Андрей, и был он братом короля Венгерского, второй был Людовик, князь Тарантский, третий – Яков, наследник Мальоркский, и четвертый Оттон Брауншвейгский, немецкий принц, коих она порешила злосчастным образом 371. А последняя трагедия, пятая, называлась Иоаннелла или Иоаннада по ее имени. В ней сей пиит не забыл ничего с той поры, как оной королеве было лет шесть-семь, и до конца дней ее, когда она умерла такой же злосчастною смертию, какой уморила своего первого мужа, вышереченного Андрея. Дар из сих пяти трагедий, которые стоили всех сокровищ мира, был поднесен пиитом вышепомянутому Клементу втайне. В награду за них тот дал ему каноникат в Систеронской церкви купно с доходами в Парасользе, куда он удалился, а по малом времени скончался, быв отравлен. От Святого Цезария говорит, что он был лиможец, который последовал за папским двором, когда папа пребывал в Авиньоне, и что он сочинил книгу в честь сих нижепоименованных знатных дам и нескольких достойных мужей: Фанетты де Бо, которая была замужем за Беренгиером де Понтевесом, владельцем Ламбеска; Жанны де Кикеран, которая была замужем за одним из де Бо; Лауретты де Сад из Авиньона, ради которой Франсуа Петрарка, тосканский пиит, сочинил столь [332] прекрасные стихи; Бланки де Флассанс, прозванной Бланкафлор; Беатрисы де Раймбаут 372.
Хвалил он такожде гораздо некоего превосходного провансальского живописца, разом изографа и ваятеля, по имени Сольер 373 и, окроме того, великого философа и искушенного в свободных искусствах, каковой среди прочих творений написал по повелению королевы Иоанны икону, которая была помещена в церкви Святого Людовика в Марселе, и еще две других, из коих одна у Св. Виктора в Марселе, а другая в Монмажуре, в Арле; а такожде несколько статуй и мраморных исполинов, которых он сделал в Авиньоне. И еще хвалит он другого превосходного живописца, а также провансальского философа по имени Цезарь.
Ричарт де Барбезье был владетель поместья Барбезье, красавец, славящийся своей добротой, храбростью и великодушием. Он умел красно говорить, был весьма искушен во священном писании и в народной поэзии провансальской, коей предавался в юности. Был он превосходный математик, который оставил по себе вечную память среди тех, кто был после него; был он влюблен в провансальскую дворянку по имени Клера де Берр, дочь некоего дворянина, помещика в Энтравенесе, которая прекрасна была до совершенства и в честь которой он написал несколько песен на провансальском языке, называя ее в последнем двустишии Душа моя и плоть. Но по некоторому злополучному обстоятельству она постриглась во монахини в монастырь Святой Целии под Бриньолем и по малом времени скончалась. А Ричарт влюбился в девицу из дома Понтевесов, не менее сладостную своей красотой, нежели госпожа де Берр, и в ее честь он пел весьма красивые песни, в одной из коих из последних букв четырех первых стихов уразумевается ее имя, как сие сказано ниже:
В тот самый день погибель мне настала,
В злосчастный день любезных именин,
Когда во прах я рухнул с тех вершин,
Где душу мне одна любовь пленяла.
Из сего явствует, что он не был ею так увлечен, как покойницей, ибо в другой своей песне, говоря противу Амура, пишет, что хотел бы паки стать страстно влюбленным в эту, как был влюблен в другую, и что он зрит прекрасные очи одной в глазах другой. И во всяком случае он говорит, что в конце концов он был все же ею увлечен и побежден, такожде, как признается в другой песне, что ясные очи сей дамы пленили его не менее, нежели те, что угасли.
Петрарка перенял многое у этого пиита в своих сочинениях.
Он написал трактат, озаглавленный "О воздаяниях Амура".
Монахи Златоостровский и от Святого Цезария, пишучи похвалы обеим [333] дамам, а равно и собрав творения сего пиита, говорят, что добродетели и лепота госпожи де Берр были превыше всяких похвал, кои можно было высказать о госпоже де Понтевес.
Скончался он около 1383 года, когда граф Савойский привел ницейцев к присяге ему на верность 375, в то время как Шарль Дюрас, прозванный Миротворцем, вторгся в Неаполитанское королевство и вел войну в Провансе против Людовика I, короля Неаполитанского и графа Провансского 376.
Пейре де Бонифациис был провансский дворянин, происходивший из знатного и древнего рода Бонифациев. В ранней юности с великим трудом познал грамоту, потом предался поэзии и стихам на провансальском наречии.
Он оставил на сем языке несколько песен, которые сочинил в честь некоей дамы из дома Андреа де Монпелье, которую он всячески пытался склонить столько же своими рифмами, сколько и колдовскими заклинаниями. Сам он сетует в одной из песен, что он не требует ничего, кроме права, и зело желает, чтобы вера его стала ведомой всем:
Мне для своей довольно правоты,
Чтобы мою все признавали веру,
Но коль дурному следую примеру,
Во скорби смерть пошли мне, Боже, Ты.
Мне на пути довольно прямоты,
В неведомом искать не стану меру,
Но я не уподоблюсь ли неверу
И грешнику во мраке суеты?
Видя, что он ничего не достигнет, он предался изготовлению золота и в поисках своих нашел камень, обладающий свойством превращать крушец в золото 378. Он был очень любопытен узнать свойства самоцветов и восточного жемчуга и сочинил о сем песню, в которой описал свойство оных, поместив алмаз первым и сказав, что он имеет силу делать человека непобедимым, что агат индийский или критский делает человека красноречивым, благоразумным, любезным, приятным, что аметист противится опьянению, что сердолик утишает гнев и препирательство пред лицом судьи, что от иакинфа клонит спать, что жемчуг увеселяет сердце, что камея с резным изображением исцеляет от водянки, что лазурит, будучи повешен на шею малых детей, делает их смелыми, оникс аравийский и индийский также утишает гнев, что рубин, будучи повешен на шею, прогоняет сновидения, а если человек захочет испытать свойства сапфира на своем опыте, надобно, чтобы он блюл целомудрие, и что сардоникс обладает подобным же свойством, что изумруд укрепляет память и веселит человека, что топаз удерживает от гнева и сладострастия, что бирюза хранит человека от [334] падения, что гелиотроп делает человека невидимым, что аквамарин избавляет от опасности, что коралл оберегает от молнии, горный хрусталь не сгорает в огне, что от берилла влюбляются, что хрусталь утишает жажду при лихорадке, что магнит притягивает железо, что гранат дает удовлетворение и радость 379.
Монах Златоостровский говорит, что королева Иоанна держала у себя в Провансе сего пиита на жалованьи в офицерском чине, а Монах от Святого Цезария говорит, что он был чисто и хорошо одет и что тратил по утрам на румяненье и охорашиванье больше времени, нежели известная куртизанка, имени коей он не называет, которая последовала за папским двором в Авиньон.
Скончался он в лето 1383-е, когда вышереченная королева Иоанна I была удавлена.
LXXV. О МОНАХЕ ЗЛАТООСТРОВСКОМ, ОДНОМ ИЗ ПРЕДЛАГАТЕЛЕЙ ЖИЗНЕОПИСАНИЙ ПРОВАНСАЛЬСКИХ ПИИТОВ380
Монах Златоостровский, то есть с Золотых Островов, кои в древности назывались Стекадами или Иерскими островами 381, происходил из древнего и знатного рода Сибо генуэзских. С детских лет он решил последовать жизни иноческой и монастырской и дабы продолжить обучение, по благомыслию своему, пришел в монастырь Св. Гонория на острове Лерен, на Сианьейском взморье, где, признанный как по благородной своей крови, такожде и по доброй славе своей, кою обрел еще в юности, был не токмо прият в обитель, но и много умоляем войти в число иноков сего монастыря, и где, продолжая обучение, стал искушен в поэзии, риторике, богословии и других свободных искусствах 382, за что его и просила братия взять на себя заботу о монастырском книгохранилище, которое слыло за наипрекраснейшее во всей Европе, зане его жаловали и одаряли графы Провансские, короли Неаполитанские и Сицилийские и другие высокопоставленные особы, любители наук и самых прекрасных, редкостных и восхитительных сочинений на всех языках, какие токмо возможно было пожелать, каковых число уменьшилось и были они в беспорядке по причине войн, коим подвергался вышеупомянутый монастырь, которые были в ходу в старину в Провансе между князьями де Бо, Шарлем Дюрасом и Раймоном де Тюренном, притязавшими на право владения графством Провансским, и между графами – истинными владетелями оного 383.
Монах же, приняв вышепомянутую должность в книгохранилище, по доброму разумению и чаянию в ежедневных трудах пребывая, за краткий срок привел книгохранилище в порядок, с великим трудом располагая книги по отраслям наук.
Поскольку же, согласно списку оных, который составил по поручению короля Арагонского Ильдефонса II и графа Провансского некий ученый инок [335] сего монастыря именем Эрментер 384, происходивший из знатного провансальского роду, некоторые хорошие книги исчезли, а на их место поставлены сочинения малоценные и малопоучительные, сей Монах, проводя досуг над описью и в разглядывании книг, нашел одну, в коей были записаны все знатные и именитые семьи Прованса, Арагона, Италии и Франции, и были указаны все их бракосочетания купно с гербами и вместе со всеми стихотворными сочинениями провансальских пиитов, по повелению вышереченного короля Арагонского собранными вышепоименованным Эрментером, который самолично переписал их красивыми буквами и послал список Людовику II, отцу Рене, короля Сицилийского и графа Провансского 385, а некие местные дворяне велели размножить оный список, зане в нем были сочинения редкостные и увеселительные, а некоторые из сих дворян, те, что были любителями провансальской поэзии, велели их переписать на пергаменте красивыми буквами и изукрасить золотом и лазурью, другие же на бумаге; жизнеописания сих пиитов были написаны красными буквами, а стихи их черными, на провансальском языке, сочиненные в разном роде и различными размерами. Сие гораздо затруднило ему разумение провансальского языка, поскольку, говорит он, их стихотворения состояли из разных фраз: одни были написаны на чистом провансальском языке, а другие, не столь хорошо сочиненные, были испанские, итальянские, гасконские или французские, так что в стихотворениях были перемешаны слова этих диалектов, что делало их столь темными и трудными, что еле можно было уразуметь смысл 386.
Наконец он восстановил их полностью, и ему так повезло, что он был первый, кто извлек на свет Божий сих превосходных пиитов, пребывавших столь долгое время в забвении.
Что же до жизни сего монаха, то он был инок добрый, необычайный и сведущий во всех науках и языках, божественно писал буквами любого рода, а что до украшательства книжного, то был [в нем] превосходен и восхитителен. Он соблюдал сие долгое время, весною и осенью в сопровождении одного из своих друзей иноков, любителя добродетели, удаляясь в свое уединение на Иерские острова (где вышепомянутый монастырь долгое время имел свою церковку), что и было причиной прозвания его Златоостровским, дабы внимать сладостному и приятному журчанию ручейков и водометов, пению птиц, созерцая разнообразие их оперения, и голосам зверьков, совершенно отличных от здешних, и естественно передразнивая их. Он сочинил о сем прекрасное повествование, которое нашли по смерти его среди книг и в коем он описал прекрасные места, все морское побережье помянутых Иерских островов, тамошние веси, все породы трав и самые восхитительные растения, цветы и плоды от оных, деревья, которые там от природы произрастают, зверей и прочих животных всевозможных пород, виды на горы, луга и все сии прелестные поля, омываемые красивыми и светлыми ручьями, морских рыб, корабли, проплывающие с раздутыми ветрилами, и все сие было изображено так живо, как если бы виделось въяве.
Дабы показать превосходство своего ума, он сочинил повесть о победах королей Арагонских, графов Провансских, написав ее своею рукой купно с [336] часословом Богородицы и изукрасив редчайше золотом, лазурью и прочими прекрасными красками. Он преподнес его в дар Иоланте Арагонской, матери короля Рене 387, которая весьма ценила его и выказала ему, что сочла их весьма приятственными, ибо украшательные сии изображения соответствовали написанному буквами.
И сие было причиною и началом того, что Людовик II, король Неаполитанский и граф Провансский, и вышереченная королева Иоланта всегда держали при своих особах сего монаха, столь мудрого, прекрасного и благоразумного.
Все сие и многое другое находится в отрывках Дома Гилария де Мартена 388, из знатного провансальского рода, одного из иноков монастыря Святого Виктора в Марселе. Он написал также, что Монах был человеком праведной жизни, примерного поведения и пребывал в постоянных размышлениях, что он написал книгу, в коей предрек, что из дома Сибо произойдут великие и знаменитые люди, которые будут управлять и возглавлять католическую церковь и будут состоять при королях, принцах и вельможах 389. Он говорит также, что прежде, нежели быть принятым в означенный монастырь, он принес с собою несколько сочинений в провансальских стихах, толкующих о любви, которые он посвящал Элизе де Бо, сеньоре де Бо и графине Авелинской, принадлежащей к одной из древних и знатных семей в Провансе 390.
Скончался он в вышеупомянутом монастыре в лето 1408-е, в каковое королева Иоланта разрешилась от бремени королем Рене.
LXXVI. О СВЯТОМ ЦЕЗАРИИ, СОБИРАТЕЛЕ ЖИЗНЕОПИСАНИЙ ПРОВАНСАЛЬСКИХ ПИИТОВ391
Юк от Святого Цезария был знатного провансского роду, а его предки некогда управляли и руководили женским монастырем Святого Цезария в Арле. Его отец, быв обременен детьми, послал его обучаться словесности. В молодости он влюбился в барышню из дома Серент на Сене, дочь господина Монтелара, в честь которой, быв добрым провансальским пиитом, сочинил несколько песен. Видя, что он любим и жалуем вельможами, влюбился в другую провансальскую даму из рода Кастильон, которую родители выдали за дворянина из дома Виллемус в Провансе. Он настойчиво следовал своей любви, и когда помянутый Виллемус скончался, она вышла замуж за другого провансальского дворянина из дома де Гордес, и ей он пел и читал весьма красивые и ученые песни, но как она была уже дважды замужем за мужьями из столь знатных провансальских домов и боясь, как бы ее не попрекнули чем-нибудь обидным для ее чести, посылала она ему тайно сукна, деньги и коней, дабы от сего избавиться.
Пиит же от любви к сей даме и из страха не понравиться ей отрекся от своей [337] любви и, побыв при дворе Людовика II, короля Неаполитанского и графа Провансского, приял иночество в обители Монмажурской под Арлем в возрасте тридцати лет и жил там во всей святости, кротко претерпевая суровую жизнь монашескую, и написал там много доброго на предмет Св. Писания, сделав список творений наших провансальских пиитов, которые, как говорят, он заимствовал из списков, созданных Монахом Златоостровским и Монахом Монмажурским, бичом пиитов. Сии же списки (как о том написал брат Ростан де Бриньоль, монах из обители св. Виктора в Марселе, который составил и написал провансальскими стихами, а такожде прозою жизнеописания некоторых провансальских пиитов, Марии Магдалины, святой Марфы и некоторых святых мужей и жен) были ошибочные, с великим разночтением и во многих местах порчены, поскольку в списках, взятых из списков монаха Златоостровского, недоставало многих фраз, а некоторые пииты остались без жизнеописания, токмо при своих стихах, еще более ошибочных и порченых 392. Списки же, извлеченные из списков самого пиита Святого Цезария, оказались прекрасными, совершенными и безошибочными, в коих можно было прочесть жизнеописания всех пиитов, и кои были написаны прекрасными алыми литерами, изукрашены золотом и лазурью и которые он отправил Рене, сыну вышереченного Людовика Второго, короля Неаполитанского, во времена которого он жил, а был то первый год царствования вышереченного короля Рене по смерти и кончине Людовика Третьего, брата его и такожде короля Неаполитанского и графа Провансского 393, что произошло в лето 1435-е. Оные жизнеописания вышеупомянутый король Рене повелел переписать искусными литерами и присовокупить некоторые жизнеописания других превосходных провансальских пиитов и героических особ, которые он велел еще прежде собрать и о которых мы еще ничего не знаем.
Некоторые писали, что он, [Юк], составил отдельный сборник песен о любви, кои он направил госпоже Элизе де Бо, графине Авелинской, происходившей из весьма старинного и знатного рода в Провансе, и дал ей понять, что он получил их переписанными от своего товарища, она же приняла сей сборник с благодарностью. Ибо была она принцесса прекрасная и добродетельная, к которой прибегали все провансальские пииты, обращая к ней свои творения. Сей род де Бо кончился в Провансе на оной графине; правда, он сохранился в королевстве Неаполитанском как знаменитый в Капуе род герцогов де Термоли, которые еще и поныне носят прозвание и герб де Бо 394, который состоит из звездного поля о шестнадцати серебряных лучах, и такожде остроконечный герб княжества Оранского.
Конец жизнеописаний провансальских пиитов [338]
ЭПИГРАММА
Читатель-друг! Плодами и умами
Обилен был Прованс в дни старины,
Когда бывали знатными домами
Искусства и науки почтены,
Где цвел гербом увенчанный порок,
И кисло-сладкий царствовал Амор,
Слагались строфы из прекрасных строк,
И Марс 395 вершил убийственный раззор.
Поэзии ученейшей дела,
Увы, уже почти скосило время.
Той, что в Провансе некогда цвела,
Умолк язык, что разумелся всеми.
Но если судишь беспристрастно ты,
То даже по остаткам малым там
Вслед за Петраркой в дебрях красоты
Ты льва узнаешь сразу по когтям 396.
Комментарии
185. Гильем Дюран – жизнеописание вымышлено Нострдамом. Старинный провансский род де Дюран был представлен с 1502 по 1586 гг. тремя советниками парламента Прованса.
186. Ричарт де Новес – переосмысленное прозвище трубадура Пейре Бремона Рикас Новас (ricas novas – занимательные истории: трубадур был, вероятно, хорошим рассказчиком). Новас (истории) Нострдам переосмысляет в название местечка в Провансе. Тема вымышленного жизнеописания заимствована из сирвент на смерть Блакаца (Р.-С. 330,14).
187. ...Эстефанетты и ее детей, князей де Бо... – См. примеч. 16 и 163. Впрочем, вероятно, подразумевается Этьенетта, жена Раймона де Бо, который после смерти Раймона Беренгария I стал оспаривать право на титул графа Провансского у его наследника. Этот конфликт получил продолжение в так называемой Бауссенской войне (войне Боссанов). Так как в ХIII в., когда жил Ричарт де Новес, был только один Беренгиер IV, граф Прованский (1209-1246), у которого, насколько известно, не было конфликтов с князьями де Бо, можно предположить, что речь идет о событиях, происходивших на столетие раньше.
188. ...Беренгиера, графа Провансского. – Т.е. Раймона Беренгария (см. пред. Примеч.).
189. ...на службе у князей Арагонских и графов Провансских и даже у Раймона Беренгиера... – Эти дома были между собой династически тесно связаны.
190. ...говорил противу Анжуйского дома и о том, что Прованс очутился в руках французов... – См. нашу статью в Приложениях. Возможно, Нострдам путает Пейре Бремона с Бонифачи де Кастеллана, действительно выступавшим против Анжуйской династии и французов.
191. ...папские чиновники вознамерились бросить его живым в глубокий колодец... и т.д. – Ср. сходный отрывок в конце жизнеописания Гаусберта де Пойсибота, гл. XXXII.
192. Персеваль Дориа – второстепенный трубадур, в оригинальных жизнеописаниях не представленный. Нострдам упоминает его, кроме того, в жизнеописании Гильема Фигейры. Был политически активен с 1216 по 1264 г.: в 1216 г. – консул Генуи, в 1228 – подеста Асти, 1231 – Арля, 1232 – Авиньона. Родственник Персеваля Дориа Манфред (см. примеч. 194) назначил его управляющим Анконской марки.
193. ...при Карле Провансском благодаря инфанте Беатрисе... – Т.е. Карле I Анжуйском, сохранявшем титул графа Провансского. О Раймоне Беренгарии см. гл. ХХVIII и примеч. 154.
194. ...сирвенту о войне между вышереченным Карлом и Манфредом... и т.д. – О Карле Анжуйском см. пред. примеч. Манфред, князь Тарантский (1231-1266) – сын императора Фридриха II и графини Бианки да Ланциа. Фридрих признал его своим законным сыном только в предсмертные минуты и оставил ему княжество Тарантское, поручив управление государством до прибытия его сводного брата Конрада IV. Усиление власти Манфреда в Южной Италии заставило папу Урбана IV заключить договор с Карлом Анжуйским, который вторгся туда в 1266 г. В битве при Беневенто 26 февраля 1266 г, армия Манфреда была разбита, а сам он погиб.. Его вдова и дети были захвачены Карлом Анжуйским, три его сына всю свою жизнь провели в тюрьме, а дочь Беатриса после восемнадцатилетнего заключения была обменена на Карла II, сына Карла I. После "Сицилийской вечерни" 1282 г. зятю Манфреда, Педро Арагонскому, удалось отвоевать о. Сицилию. Сирвента, о которой говорит Нострдам, до нас не дошла. Известна лишь одна его сирвента и прение с Филиппом де Валенса.
195. ...тенсон или прений о любви... и т.д. – Известны четыре тенсоны Ланфранка Читалы (см. примеч. 199) и Симона Дориа, а не Персеваля Дориа.
196. Есть другой пиит по имени Симон Дориа... – См. пред. примеч.
197. ...на решение Суда Любви... – См. примеч. 28. Дамы-судьи, названные в тенсоне, не имеют ничего общего, как и вся дальнейшая история, с объяснениями Нострдама.
198. Фанетта де Гантельм... и т.д. – Нострдам приводит имена дам, некоторые из которых реально существовали, тогда как другие являются вымышленными; некоторых из этих дам Нострдам упоминает также в других своих жизнеописаниях. О Фанетте де Гантельм он подробнее говорит в жизнеописании Бертрана д’Аламанона (LI), посвящая ей, вместе с Лауреттой, которую он не раз на своих страницах объявляет возлюбленной Петрарки, отдельную главку (LXV).
199. Ланфранк Чигала – см. ХСІХ. К данным оригинального провансальского жизнеописания Нострдам добавляет вымышленные даты. Ланфранк, однако, действительно был судьей Генуэзской республики.
200. ...влюблен в Берленду де Сибо... и т.д. – Вымысел Нострдама. О доме Сибо см. примеч. 38 и 389.
201. ...императоры Константинопольские посылали свои войска в Италию... и т.д. – Южные области Италии и Сицилия с VII в. принадлежали Византии. Позже Византия соперничала на этих землях с арабами, проникавшими туда с африканского побережья.
202. ...герба сего рода, соответствующего его имени и происхождению... – На гербе Сибо (Cybo) изображен аист с ногой, поднятой над квадратным камнем с греческой надписью, обыгрывающей значение слова κύβος (куб).
203. Он сочинил несколько кантов... и т.д. – Нострдам пересказывает подлинные песни трубадура.
204. Бонифаций де Кастеллан – поздний трубадур, в оригинальных жизнеописаниях не представленный. Де Кастелланы – крупнейшие сеньоры Верхнего Прованса. Бонифачи де Кастеллана, виконт Марсельский, откликнулся на приезд Карла Анжуйского в Прованс сирвентами, предварявшими открытый мятеж против Карла. С 1261 по 1263 г. он вместе с другими восставшими против анжуйцев сеньорами (де Бо) оказывает поддержку марсельцам, возлагавшим надежду на арагонских инфантов.
205. "Языче, что ты рек" – эта формула с ее вариантами, восходящая к требованию сохранения любовной тайны и выражающая притворный ужас по поводу излишне проявленной в песне откровенности, встречается у нескольких трубадуров. Из текстов, приведенных в памятнике, ее можно найти в песне Раймбаута Оранского "Я совет влюбленным подам..." (LXVIII). Здесь, однако, улавливаются политические обертоны в ее интерпретации Нострдамом. Ср. примеч. 143.
206. ...Карлу I, графу Провансскому... – См. примеч. 193.
207. ...в походе... причастен к завоеванию... в лето 1278-е. – Поход, о котором идет речь, состоялся в 1266 г. (ср. примеч. 194).
208. О Ричарде, короле Английском. – Король Ричард не удостоился в оригинальном памятнике отдельного жизнеописания, однако является одним из постоянных персонажей текстов, связанных с Бертраном де Борном, а сирвента, адресованная им Дофину Овернскому, обсуждается и приводится в XLII. Ср. выше, примеч. 16 и 97.
209. ...избран императором Римским... – О путанице, возникшей вследствие имен двух различных Ричардов, см. след. примеч.
210. ...бывая в юности при дворе графа Провансского Раймона Беренгиера... и т.д. – Ричард, умерший в 1199 г., никак не мог бывать у этого правителя (см. примеч. 154), ни тем более жениться на Алиенор. Помимо того, что в жизнеописании Бернарта Вентадорнского (XVI) Нострдам приписывает ему брак с другой Алиенор – герцогиней Нормандской, откуда и произошла путаница (см. примеч. 109). В данном же случае Нострдам путает Ричарда Львиное Сердце с Ричардом Корнуэльским (1209-1272), братом английского короля Генриха III, для которого в так называемую эпоху междуцарствия у германских князей и у папы куплен был за огромные деньги титул Римского короля. Как фигуру политическую его никто, однако, всерьез не принимал.
Описывая браки дочерей Раймона Беренгария в жизнеописании последнего (раздел XXVII), Алиенору, которую он здесь отдает мнимому Ричарду, там он связывает браком с Генрихом III, а имени жены настоящего Ричарда, короля Римского, его брата, не называет. Такова пронизывающая три жизнеописания Нострдама многоступенчатая путаница, возникшая вследствие смешения им имен трех различных Алиенор (Алиенор Аквитанской, "герцогини Нормандской" и Алиенор Провансской) и двух Ричардов.
211. ...ходил воевать Святую Землю... а по возвращении был пленен. – См. XI, примеч. 251.
212. Будучи в плену, он сочинил несколько песен... и т.д. – Одна из двух дошедших до нас песен Ричарда действительно была им сложена в австрийском плену. Полностью приведена в Дополнении первом, I В (в переводе А.Г. Наймана).
213. ...не соглашались избрать его императором... – См. примеч. 210.
214. ...роман, сочиненный провансальскими стихами... и т.д. – "Бланден Корнуэльский и Гюйот Ардит де Мирамар", поздний (XIV в.) провансальский роман "Круглого стола".
215. Пейре де Шатонеф – Т.е. Пейре де Кастельноу, трубадур, от которого до нас дошла единственная сирвента. Нострдам упоминает его в нескольких других жизнеописаниях, в том числе Сорделя. Де Кастельноу – старинный феодальный род, происходящий из Нижнего Лангедока, известный с XI в. В эпоху Нострдама представители этой семьи занимали посты – один консула Арля, другой – в парламенте Прованса.
216. Гираут де Борнель – см. VIII. Воспользовавшись провансальским жизнеописанием, Нострдам, однако, делает этого трубадура дворянином.
217. ...наилучший изо всех пиитов... и т.д. – Нострдам следует традиции, провозглашающей Гираута "главой трубадуров". См. там же, примеч. 3.
219. ...присвоил несколько песен... и т.д. – Нострдам перетолковывает слова оригинального жизнеописания о том, что трубадур "знал на память много чужих песен". То же самое Нострдам говорит о Каденете (раздел XLVII). Между тем четверостишие, заключающее жизнеописание, сочинено самим Нострдамом.
220. ...Беатрисе, что была наследной принцессой Прованса... а не другой ...Карл Первый, король Сицилийский, в угоду королеве Беатрисе, своей жене... – См. гл. XXVIII и примеч. 154 и 193.
221. Гильем Фигейра – см. LXV. Нострдам справедливо изображает Гильема "сатирическим" поэтом, который "не терпел тиранства и злоискательства князей".
222. Люкет Гателлус – поздний трубадур, от которого до нас дошли две сирвенты и тенсона с Бонифачи Кальво.
223. Пейре де Шатонеф – см. раздел XLII и примеч. 215.
224. Персеваль Дориа – см. раздел XXXVIII и примеч. 192.
224a. ... которые жили в Провансе в те времена, когда папу осадили в Авиньоне. – Перенесение папского престола в Авиньон (так называемое "Авиньонское пленение пап") состоялось позже, лишь в 1309 г., при папе Клементе V.
225. ...чересчур сильное воздействие любви... и т.д. – Любопытное истолкование порицаемой трубадурами чрезмерности в любви (см. примеч. 45).
226. ...песни... в одной из коих он утверждает... и т.д. – Р.-С. 10,8, приписываемая частью рукописей Аймерику де Пегильяну. Пересказ Нострдама сохраняет известное очарование характернейшей куртуазной казуистики.
227. ...сирвенту против Амура... и т.д. – Знаменитая сирвента против Рима, т.е. Римской католической церкви (Р.-С. 217,2). Католик Нострдам анаграммирует слово Рим, превращая его в Амура (Roma-Amor), а приведенные строки представляют собой переиначенное в том же смысле начало III строфы сирвенты.
233. ...надгробного канта на смерть Блакаца... и т.д. – В другом переводе этот плач приведен при оригинальном жизнеописании Сорделя, см. там же комментарий к нему (примеч. 10-19), Ср. примеч. 101, 234 и 239.
234. ...того Блакаца, о коем будет сказано в своем месте... – См. ниже, в разделе LIII.
235. ...граф Провансский... о Сицилийских вечернях... – Единственный анахронизм в истолковании Нострдамом плача по Блакацу, сочиненного в 1236 г.: под графом он понимает не Раймона Беренгария IV, а Карла I Анжуйского, который вследствие восстания в Палермо (так называемой "Сицилийской вечерни", 1282) утратил Сицилийское королевство. Подобный же анахронизм – в разделе о Пейре Овернском (XLIX, примеч. 251). См. подробнее нашу статью в Приложениях.
236. Жан Прошит... и т.д. – Джованни да Прочида (1225-1299), р. в Салерно. Сицилийский государственный деятель, гибеллин, был врачом Фридриха II и Манфреда (см. примеч. 34 и 194). Позднее поступил на службу к Карлу Анжуйскому. Через два года после гибели Конрадина, сына Конрада IV, потерпевшего поражение в битве с войском Карла Анжуйского и обезглавленного Карлом в 1268 г., попытался совершить переворот в свою пользу, был приговорен к изгнанию и конфискации всех владений. 12 лет подготавливал план мщения Карлу Анжуйскому (предполагают, что у него были к нему и личные счеты). Роль Прочиды в "Сицилийской вечерне" ограничивается возмущением сицилийцев против Карла и различными интригами. Во время "Сицилийской вечерни" Прочиды не было в Палермо. Он явился туда несколько месяцев спустя, когда Педро III Арагонский, в Сицилии Педро I, был провозглашен королем Сицилийским.
237. Он преложил с латинского "Сумму права" провансальскою прозою. – Мистификация Нострдама. Некоторые, хотя и не в столь большом объеме, переводы фрагментов латинского свода законов на провансальский язык существовали.
239. ...принят с великой честью Блакацем и Раймоном д’Агутом Сосским... – О Блакаце см. LXXIV и примеч., а также предыдущий раздел. Раймон д’Агут, принадлежавший к древнему провансскому роду, сенешаль Прованса, жил позже, в XIV в. (ср. гл. X).
240. ...злословцы... трактат ‘‘Против злословцев..." и т.д. – Злословцы, они же клеветники, они же льстецы (lauzengier) – важнейшие персонажи куртуазного универсума. Название несуществующего трактата навеяно, как и весь отрывок, упоминанием клеветников в одной из песен Каденета.
241. ...благодарствует лжецам... и т.д. – Одна из формул куртуазной поэзии. Смысл ее состоит в том, что, поскольку никакая клевета не может опорочить любви трубадура, злословцы, которым все равно никто не поверит, своей клеветой, по существу, утверждают нечто обратное ее содержанию. Ср. LXXX, примеч. 1.
242. ...отправился... с ...братьями-храмовниками за море... – См. V, примеч. 7 и 242-243.
243. ...Элиас и Роберт... – Известен, опять-таки современник Нострдама, Роберт де Каденет; его сын занимал должность советника парламента Прованса в 1579 г.
244. Гильен де Баржемон – Т.е. Гильем де Бергедан. Сюжет заимствован из "Новеллино" или другого итальянского источника (см. Приложение первое, II, 4).
245. ...хвастун и враль не меньший, нем Пейре Видаль. – В связи с источниками подобной репутации Пейре Видаля см. LVIII, раздел XXVI и примеч.
246. ...ближних дворян графа Беренгиера... – Нострдам, как обычно, обеспечивает присутствие провансальской знати. Многие из названных здесь имен принадлежат современникам и друзьям Нострдама.
249. ...прозванный Древним... – Таковым его называет в "Торжестве Любви" Петрарка (il vecchio Pier d’Alvernia), см примеч. 24. Пейре, действительно, принадлежит к числу довольно ранних трубадуров.
250. ...первый, кто запел у себя на родине провансальские стихи... – Нострдам воспроизводит утверждение оригинального жизнеописания, согласно которому Пейре Овернский был"первый трубадур по ту сторону гор". См. XXXIX, примеч. 3.
251. ...Он сочинил песнь во славу всех пиитов своего времени... и т.д. – Очевидно, Нострдам знал лишь последнюю строку сирвенты, написанной не "во славу", а "против" других трубадуров. См. дополнение первое, I, 1 А. Сирвента приведена в Дополнении первом, I, А.
252. ...сочинил сирвенту противу сицилийцев об избиении ими французов... и т.д. – Эти события (см. примеч. 235) произошли спустя столетие после смерти Пейре Овернского!
253. Он сочинил несколько духовных кантов, меж коими один деве Марии, матери Божьей... и т.д. – Нострдам цитирует действительно существующую, среди нескольких прочих подобных же, песню, приписываемую Пейре (Р.-С. 338,1).
254. Рикард Аркиер де Ламбек – персонаж неизвестен.
255. Вышереченный Петрарка... – См. примеч. 249; ...увидел сего пиита... – Нострдам буквально истолковывает "видение" Петраркой триумфального шествия служителей любви.
257. ...был влюблен в маркизу де Маласпина... – Ср. примеч. 262.
258. ...песню в виде беседы... и т.д. – Т.е. тенсону, в данном случае измышленную Нострдамом.
259. Пейре де Валейрас или де Валернас – Пейре де Валейра (IV) – трубадур, творивший полувеком ранее, нежели Альбертет.
260. ...продал их Фабру д’Юзесу, лирическому пиите... и т.д. – Известен нарбоннский трубадур Гильем Фабр, о котором в песне Бернарта д’Ауриака говорится, что он "умеет воровать", чем, видимо, и навеяна эта вымышленная история. По имперским законам поэты-плагиаторы подлежали наказанию. Ср. рассказ Витрувия, кн. VII. Ср. также примеч. 306.
261. ...когда Филипп Красивый... отступился от своей доли в Авиньоне... и т.д. – С 1125 г. Авиньон входил в состав Тулузского графства. Но 13 ноября 1215 г. церковный собор, состоявшийся в Латране, лишил Раймона VI, графа Тулузского (1194-1222), осужденного за альбигойскую ересь, его владений в пользу Симона де Монфора. Авиньон и графство Венисье были отданы под покровительство церкви, что давало ей право выбора нового владетеля. Раймон VII (1222–1249) оспаривает это решение, но собор, состоявшийся в Бурже, так и не решил этого вопроса, после чего сын Симона де Монфор Амори уступает свои права на это графство французскому королю Людовику VIII (1223-1226). В 1226 г. Людовик VIII предпринимает поход против стремившегося к независимости Авиньона. Осада длится около трех месяцев, и 12 сентября 1226 г. город взят. 12 апреля 1229 г. Раймон VII заключает договор с Людовиком IX (1226-1270) о возвращении ему части владений с условием бракосочетания его единственной дочери Иоанны с братом французского короля Альфонсом де Пуату. В 1243 г. Раймон отправляется в Рим за подтверждением своих прав на эти владения. Папа Иннокентий IV (1243-1254) уступает, но, стремясь сохранить Авиньон, оставляет за собой право сюзерена на земли графства Венессен и на реверсию (возвращение прежнего владельца) части Авиньона; за другой частью Авиньона сохраняется абсолютная власть епископа. После смерти Раймона VII (1249) Авиньон в союзе с Арлем и Марселем под руководством Барраля де Бо, подеста Авиньона, пытается обрести независимость. Но с помощью своего брата Карла I Анжуйского Альфонс снова подчиняет его. Альфонс де Пуату и Иоанна, графы Тулузские, умирают бездетными. С 1272 г. Авиньон по завещанию Иоанны становится собственностью французской короны. Это завещательное распоряжение, по которому графство принадлежит исключительно французскому королю, и ему одному, признается папой недействительным. Филипп IV Красивый (1285-1314), уже захвативший графство Венисье и часть Авиньона, вынужден вернуть графство папе Григорию X, сохранив, однако же, Авиньон. В 1290 г. он уступает его Карлу II Анжуйскому, графу Провансскому, который отдал свою дочь Маргариту за брата короля Карла де Валуа (1343-1382). Впоследствии именно эта часть Авиньона будет продана внучкой Карла II Иоанной папе Клементу VI (см. примеч. 332). Между тем, поэтическая деятельность Альбертета приходится на время не позднее 1221 г.
262. …читал... что сей Алъбертет происходит из маркизов Маласпина... и т.д. – Здесь происходит путаница между Альбертетом де Систероном (обычно называемым в рукописях просто Альбертет) и несколько более ранним трубадуром маркизом Альбертом де Маласпина по прозвищу Альберт Маркиз (ХСVІ). Отсюда же, по-видимому, по ассоциации, и упоминание о влюбленности нашего трубадура в маркизу де Маласпина.
263. Бертран д’Аламанон – см. LXXXIX. Об этом трубадуре Нострдам говорит также в жизнеописаниях Лауретты и Фаяетты, где называет его Бертраном III. В главе, посвященной Джауфре Рюделю, Бертран д’Аламанон назван сильвеканским каноником. Наконец, Нострдам присваивает Бертрану тенсону Раймона де лас Салас с Бертраном Авиньонским (гл. ХIII о Раймоне де Миравале).
264. ...Фанетту... де Романен... и т.д. – О ней и возглавляемом ею Суде Любви Нострдам упоминает в жизнеописании Персеваля Дориа (ХХХVIII); город святого Ремигия – Сен-Реми. См. также след. примеч.
265. …Лоретту из Авиньона... которая была прославлена Петраркою... – Так Нострдам отождествляет знаменитую Лауру, которой вместе с только что упомянутой дамой он ниже посвящает отдельную главку – см. LXV.
267. В оной же песни говорилось... и т.д. – Вся история, связанная с этой сирвентой, – мистификация. Такая ее интерпретация невозможна, помимо прочего, даже чисто хронологически, так как описываемые Нострдамом события относятся к позднейшему времени. Вместе с тем за сумбурным перечислением имен и событий, не имеющих, разумеется, никакого отношения ни к нашему трубадуру, ни к его сирвенте, стоят некоторые реальные исторические факты, связанные, во-первых, с борьбой Филиппа Красивого (см. примеч. 261) против папы Бонифация VII (Нострдам переосмысливает упоминаемое в сирвенте имя трубадура Бонифачи (де Кастеллана) как имя этого папы). Союзником Филиппа выступал и Карл II, которого с ним соединяли многочисленные, в том числе кровные, узы. Во-вторых, речь идет о несколько более поздних обстоятельствах похода в Италию германского императора Генриха VII Люксембургского, коронованного в 1312 г. императорской короной в Риме, где он умер летом 1313 г., готовясь к походу против Роберта II Неаполитанского, который, будучи противником императора, направил в Рим своего старшего брата Людовика с дипломатической миссией, ставившей целью воспрепятствовать коронованию. Карл II к этому времени уже умер (в 1309 г.).
268. Сочинил он сирвенту и против архиепископа Арльского... – Р.-С. 76,4. – Эту сирвенту трубадур направил около 1249 г. против Жоана Боссана, архиепископа арльского с 1233 по 1258 г. В декабре этого года арлезианцы под руководством их нового подеста Барраля де Бо и Понса Галарда, главы антиклерикального движения, подняли мятеж против епископальной сеньории. 9 мая 1250 г. мятежники были отлучены от церкви, а Жоан Боссан в апреле 1251 г. вернулся в город с войсками Карла I. В этой сирвенте архиепископ представлен как сумасшедший с дубиной в руках.
269. Раймон Ферауд – поздний трубадур (ум. в 1325 г.), родом из Ниццы, клирик, автор плача на смерть Карла I и религиозных поэтических сочинений.
270. ...житие Андроника... прозванного Святым Гонорием Леренским, кое он преложил с латыни провансальскими стихами... и т.д. – Это обширное стихотворное переложение в трех книгах, с элементами куртуазного романа, до нас дошло. Раймон, однако, был приором не монастыря св. Гонория (см. раздел LXXV), а Рок д’Антерон близ Дюранса.
271. ...Роберта... когда оный был герцогом Калабрийским... – см. примеч. 310.
272. ...Суда Любви в замке Романен... Дории. – См. примеч. 28, 264 и раздел ХХХVIII.
273. Блакац – речь идет о Блакассете (уменьшительная форма имени, ср. ниже: Блакассенок), см. ХХХVIII; значительная часть жизнеописания посвящена, однако, его отцу Блакацу (см. примеч. 230), о котором уже немало говорилось в разделах XLVI и XLVII. Блашас – французская форма имени. Нострдам, знакомый с подлинными источниками, путает, однако, стихи отца и сына – Блакаца и Блакассета, используя их на свой лад, с долей фантазии. Из "патриотических" соображений автор отвергает арагонское происхождение этой семьи.
274. ...Сордель... обнародовал похоронную песнь... – приведена при его жизнеописании, см ХСVІІІ. Ср. также раздел XLVI и примеч. 233. Неверна лишь дата, которой Нострдам помечает этот плач – 1281 г. вместо втор, полов. 30-х годов ХIII в.
275. ...хулит провансальцев за то, что они стали подданными Анжуйского дома, оставя Арагонский... и т.д. – Сирвента, в которой Блакац "хулит провансальцев", не могла принадлежать ему, так как он умер до того, как Прованс попал под владычество Анжуйского дома.
276. Сей Блакассенок процветал во времена Карла II... и т.д. – На самом деле полувеком раньше (ок. 1233-1242). То, что говорит Нострдам о Блакассете, сопровождавшем Карла II в его походе в Италию, относится к внуку Блакассета, Гильему де Блакац, который сражался под началом Людовика I Анжуйского и был за это им одарен в 1383 г.
277. ...сочинил книгу... "Образ действий доброго воина"... и т.д. – Как и почти во всех случаях, когда Нострдам приписывает трубадурам сочинение трактатов, он прибегает к собственной фантазии.
279. ...сделал своего сына Роберта герцогом Калабрийским... – См. примеч. 310.
280. ...девицу из дома Рокмартинов... Лаудуна Альба. – Имя матери св. Елеазара традиционно передавалось по женской линии в этой семье.
281. Гамбатеза – сенешаль Карла II в Провансе (1302).
282. ...к инфанте Беатрисе, каковая была потом выдана за маркиза д’Эсте. – В 1305 г. Карл II выдал свою дочь за много старшего ее Адзо VIII, маркиза д’Эсте (см. СI, примеч. 4), получив за это значительное денежное состояние. Данте в "Чистилище" (XX, 79-84) обвиняет его в том, что тот продал дочь, словно пираты – рабыню.
283. ...папский двор был перенесен в Авиньон. – В 1305 г. папский двор покидает Рим. Клемент V (Бертран де Гот, архиепископ Бордо, годы понтификата 1305-1314) переезжает последовательно в Лион, Бордо, Пуату, Тулузу и только спустя четыре года оседает в Авиньоне, который был избран из-за относительной свободы от французского престола и своего расположения – в центре графства Венисье, принадлежащего папской курии. "Авиньонское пленение пап" длилось до 1378 г. Ср. примеч. 261.
284. Луко да Гримальд – возможно, Нострдам снова контаминирует здесь итальянского поэта (?), уроженца Генуи, в 1257 г. подеста во Флоренции Луко да Гримальди, с трубадуром Гираутом де Люк.
285. ...провансальскую девицу из дома Вильнёв... – На страницах жизнеописаний Нострдама уже появлялся легендарный представитель этого дома – Ромэ д’Вильнёв. См. примеч. 155.
286. Пейре де Руер. – История вымышленна. За этим именем просвечивает подлинное имя де Рувр (итал. делла Ровере). Приведенные строфы заимствованы Нострдамом из кансоны Ростэня Беренгьера Марсельского (Р.-С. 427,8) – см. гл. LVIII.
287. Бертран Марсельский – Нострдам снова контаминирует Бертрана Марсельского, автора "Жития Св. Энимии", с Бертраном Карбонелем Марсельским (ок. 1252-1265), автором, помимо традиционных песен, до 100 строф (куплетов). Впрочем, весь рассказ несет печать неправдоподобности.
288. ...из Порселлетов Арльских... – Провансальский дворянский род, существовавший с XI по середину ХIV в.
289. Сколь странная любовь меня долит... – все приведенные здесь стихи – апокриф, не имеющий отношения ни к тому, ни к другому трубадуру.
290. Ростан Беренгиер Марсельский – трубадур, творивший ок. 1300 г. Его песню Нострдам со свойственной ему непоследовательностью приписывает Пейре де Руеру (LVI), причем именно песню, посвященную Фулькету де Виларету (см. след. примеч.), тогда как приведенные здесь строфы – апокриф.
291. Фулькет де Виларет – великий Командор ордена св. Жилля с 1307 по 1319 г., принадлежал к древнему провансальскому роду. Основателем ордена св. Жилля был провансалец Жерар Танке (серед. XI в.). Особого процветания орден достиг именно в Провансе. Раймон Беренгиер II, а затем графы Форкалькьерские оказывают ему покровительство, наделяют землями, дарят церкви, участвуют в административном управлении.
292. Орден храмовников – военно-монашеский орден храмовников, или тамплиеров, основанный французскими рыцарями в 1119 г. в Иерусалиме после первого крестового похода и получивший свое название по местонахождению первоначальной резиденции – вблизи места, где, по преданию, находился храм Соломона. См. V, примеч. 7 и след. примеч.
293. ...французский король Филипп и папа Клемент VI, который сидел в Авиньоне, преследовали... храмовников. – О короле Филиппе Красивом, который задолжал ордену огромные суммы и потому стремился избавиться от кредитора, см. примеч. 294, 261 и 284; перенесение папского престола в Авиньон состоялось, однако, при папе Клементе V (1305-1314). Им же храмовники были осуждены как еретики в 1307 г. Орден упразднен в 1312 г., многие тамплиеры сожжены в 1310 г., а гроссмейстер ордена Жак де Моле – в 1314 г.
294. Граф де Пуату – см. I. Нострдам соединяет в одном лице графа де Пуату, короля французского Филиппа V Длинного (см. примеч. 313) и трубадура Гильема де Пуату, умершего в 1227 г. Эта глава – своего рода рекорд всех анахронизмов Нострдама: помимо того что он собирает при дворе графа Пуатевинского, первого из известных нам трубадуров, других поэтов, живших много позже, – дата, указанная им в конце раздела, более чем на 200 лет расходится со временем его смерти. См. I.
296. Из сердца своего сложу я песню нову... – Подлинная кансона Пейре Мильона (Р.-С. 349,6).
297. Бернарт Маркиз – возможно, Нострдам контаминирует Бернарта Марти, по времени близкого к Гильему IX, снова с Альбертом Маркизом (Маркизом де Маласпина).
298. Пейре де Валейрас – Также ранний трабадур (см. IV), уже упоминавшийся в жизнеописании Альбертета де Систерона (раздел L и примеч. 258). Цитируется начало его подлинной песни.
299. ...для Роджьеры... из дома Святого Северина, происходящего из Франции. – Известен св. Северин, монах (XV в.) по прозвищу "апостол из Норико".
300. ...родился под такою планетой, что будет весь век токмо грустен и недоволен. – Нострдам, несомненно, приписывает трубадуру знаменитые стихи его современника Маркабрюна, приведенные в жизнеописании последнего (III). Ср. раздел LXII и примеч. 324.
301. Озиль де Кадар – Одилон, или Озиль де Кадар – трубадур ХIII в. Основная тема его стихов – советы влюбленным, которым он рекомендует быть покорными и преданными. Приведенное стихотворение – апокриф Нострдама.
302. ...воспевал некую принцессу Английскую, племянницу графа Пуатевинского... – Имеется в виду, конечно, Алиенор Аквитанская, внучка трубадура, вторым браком вышедшая замуж за короля Генриха Английского. См. примеч. 109.
303. Лойс Аймерик – трубадур, чей образ сочинен Нострдамом вместе с приписываемой ему апокрифической песней, исходя из содержания кансоны трубадура Аймерика де Сарлата (Р.-С. 11,1).
304. Пейре Югон – стихи, приведенные Нострдамом, извлечены из известной каннсоны трубадура Пердигона – Р.-С. 370,13 (см. LIX). Ошибка восходит к моденской рукописи песен трубадуров, в которой Пердигон назван Пейре д’Югоном.
305. Гильем Бушар – это имя, как и стихи, – изобретение Нострдама.
306. Гираудон ле Ру... и т.д. – Т.е. Гираудон ло Рос (см. LIV). Ему посвящена одна из строф "галереи трубадуров" Монаха Монтаудонского (послужившего для Нострдама одним из прототипов его Монаха Монмажурского), который его обвиняет в плагиате (приведена в LIV, примеч. 2). Приведенная песня – подлинная (Р.-С. 241,4). В связи с именем Альбы Флоты см. примеч. 344.
307. Аймерик де Сарлат – см. XIX. Приведенная песня, наиболее известная кансона трубадура, – подлинная, но адресат ее вымышлен. Немного выше Нострдам воспользовался другой его кансоной для образа выдуманного им трубадура Лойса Аймерика.
308. Гильем дельс Амальрик – стихи подложны, но такой поэт, хотя и писавший по-французски, насколько известно, существовал.
309. ...отправлял свои любовные послания с ласточкой... а одну самой ласточке... – ср. примеч. 111.
310. ...во славу Роберта, короля Сицилийского и Неаполитанского и графа Провансского... – Роберт I (1265-1343), герцог Калабрийский, потом король Неаполитанский, наследовавший своему отцу Карлу II. Заручившись поддержкой папы, сумел привлечь на свою сторону гвельфские города, благодаря чему был в состоянии успешно бороться с императором Генрихом VII, а впоследствии и с Людовиком Баварским (1313-1349). Любитель философии и поэзии, сам слагавший стихи.
311. Пистолета – см. LXXV. Многие песни Пистолеты посвящены королю Арагонскому, но ни одна – дамам, названным Нострдамом.
312. ...иметь сирийского голубка, подобного Магометову, дабы посылать с ним вести. – Намек на "сирийского голубка" не встречается ни в одной дошедшей до нас песне Пистолеты. Существует специальная статья К. Шабано, в которой собраны сведения об использовании почтовых голубей в средние века (Romanische Forschurgen, XXVI. S. 584–670).
313. ...Филиппом Длинным... и т.д. – Филипп V Длинный (р. в 1293 г.), король Французский (1316-1322), второй сын Филиппа Красивого (1285-1314). До вступления на престол был графом Пуатье, наследовал своему брату Людовику X Сварливому (Людовику Ютену).
314. ...изгнал их из Франции... удалились в Прованс... в лето 1321-е... – Нострдам допускает некоторую историческую неточность. Законы против евреев были изданы при Филиппе Красивом: в 1306 г. приказ, обязывающий евреев продать земли, дома и прочую собственность, в 1311 г. закон, изгоняющий евреев из Франции. Последующие правители, Людовик Сварливый и Филипп Длинный, разрешили евреям вернуться обратно (1315) и возвратили им прежние права, в том числе на открытие синагог (1317). Из Прованса с его традиционной веротерпимостью евреи не изгонялись и, напротив, находили там убежище. Многие известные ученые и врачи юга Франции, в том числе предки Нострдама, происходили из еврейских семей.
315. Пейре Роджьер – см. XL. Нострдам отчасти следует оригинальному жизнеописанию.
316. ...сочиняя... комедии... кои... представлял при дворах… и т.д. – Анахронизм; ср. примеч. 25 и 96.
317. ...ко двору Эрменгарды Нарбоннской... де Фуа... – См. XL, примеч. 3 и X, примеч. 2; графы де Фуа упоминаются в нескольких оригинальных жизнеописаниях, в том числе Раймона де Мираваля (LVIII).
318. Боссета, дочь Юка де Бо – см. LVII, примеч. 3 и здесь выше, примеч. 16. Блакац де Бординар жил между 1337-1353 гг., он был мужем Боссеты и зятем Юка де Бо. Стихи, приведенные ниже, подложиы.
319. ...антипапа Пейре де Корбариа, нареченный Николаем V. ... и т.д. – Антипапа – Пьетро Райналуччи, он же Пейре де Корбариа, происходил из Корбары (близ Аквиры). Был провозглашен Людвигом Баварским (1313-1347) папой под именем Николая V в 1328 г. В 1330 г. антипапа отрекся от своего сана и принял в Авиньоне кормление от папы Иоанна XXII (1316-1334). Настоящим папой Николаем V стал Томмазо Парентучелли (1447-1455), отличавшийся терпимостью и библиофильскими наклонностями.
320. Джауфре де Люк – известны, по крайней мере, два трубадура, которые носили имя де Люк, дель Люк: Гираут де Люк и Аморос дель Люк.
321. ...писавший на языках латинском, греческом... – Отметим анахронизм: знание греческого языка проникает в Европу только в эпоху высокой гуманистической образованности зрелого Возрождения; этим языком не владел даже Данте.
322. ...из дома Флассанов... Бланкафлор... О Флассанах см. примеч. 352. Бланкафлор – традиционное "куртуазное" имя, употребляемое Боккаччо (Филоколо), Франческо да Барберино (см. Дополнение второе, IV, 3). Приведенные ниже стихи подложны.
323. ...присоединился к Ростэню де Куэру, Раймону де Бринвьолю... которые собирались ежедневно, создав Академию... – и т.д. – Еще один повод прославить знатных предков сеньоров Прованса, современников Нострдама, который, по-видимому, имеет в виду нечто вроде Консистории веселой науки (gay saber), созданной в XIV в. учеными горожанами Тулузы, для того чтобы оживить угасшую провансальскую поэзию, с проводимыми ею ежегодными так называемыми "цветочными играми" – состязаниями на лучшее поэтическое сочинение.
324. О Маркабрюске и его матери. – Имя это, несомненно в слегка измененной форме, воспроизводит имя одного из наиболее ранних трубадуров – подкидыша Маркабрюна (III), а в строках его, которые в форме непрямой цитаты уже приводил Нострдам, приписав их другому трубадуру (см. примеч. 300) и которые цитируются в его оригинальном жизнеописании, упоминается также его мать. То, что ниже говорит Нострдам о содержании им же самим ему приписанного сочинения "О природе любви", также согласуется с репутацией Маркабрюна (кстати, необоснованной) женоненавистника и врага Амора. За вычетом этих обстоятельств ничто не объединяет персонажа Нострдама с прототипом, жившим приблизительно за двести лет до указываемого им времени.
325. У нее был открытый Суд Любви... – Ср. примеч. 28.
326. ...процветали в Авиньоне во времена, когда на престоле сидел папа Клемент VI... – Годы понтификата Клемента VI (Пьер Рожер, 1291-1352) – 1342-1352.
327. Иоанна I ... королева Неаполитанская – 1326-1382, графиня Провансская с 1343, старшая дочь Карла Калабрийского (см. примеч. 330), внучка Роберта I (см. примеч. 310), завещавшего ей престол с условием, что та станет женой его племянника Андрея Венгерского. Спустя два года (в 1345) Андрей Венгерский был убит при таинственных обстоятельствах, по некоторым источникам, удушен Карлом Дураццо Старшим, мужем сестры Иоанны – Марии, который впоследствии был казнен Людовиком Венгерским (см. примеч. 335).
328. ...сонеты, сочиненные Петраркою против Рима... и т.д. – Нострдам, правоверный католик, абсурдным образом интерпретирует направленные против римского престола известные сонеты Петрарки (94, 137, 138) как инвективу против "матери Маркабрюна"; подобным же образом аналогичную сирвенту Гильема Фигейры он истолковывает как инвективу против Амора (см. LXV и примеч. 227). Излишне говорить, что к "матери Маркабрюна" сочинения Петрарки вообще, как известно, почитателя трубадуров, не имеют никакого отношения.
329. Ансельм де Мостьер – по-видимому, вся история, как и имя трубадура, выдуманы Нострдамом.
330. ...предрек... преждевременную кончину его единственного сына Карла... – Карла, герцога Калабрийского. Женой его была дочь Альберта I Габсбурга Екатерина. В декабре 1325 г. Карл был избран флорентийцами сеньором. В 1326 г. участвовал в военных походах в Сицилию. Умер в 1326 г. в Неаполе; ...злосчастный конец Иоанны... – Иоанна I (см. примеч. 327) во время Великого церковного раскола (см. примеч. 370) примкнула к партии авиньонского антипапы Клемента VII, избранного в 1378 г. Папа Урбан VI (1318-1389), оставшийся в Риме, отлучил Иоанну от церкви и, как ленный властитель Неаполя, признал королем Карла Дураццо Младшего, племянника Иоанна, под именем Карла III (см. примеч. 35, 36). Карл III в 1381 г. захватил Неаполь, по его приказу Иоанна I была заключена в тюрьму, а затем убита (по некоторым источникам – удушена, по примеру ее первого мужа Андрея Венгерского); см. также примеч. 369, 371; ...оскудение Неаполитанского королевства... и т.д. – В эпоху правления Иоанны I в королевстве Неаполитанском царит хаос. Право на королевство оспаривают венгерский король, принцы Тарентские, Дураццо. В 1365 г., впервые после Фридриха II, о своих имперских правах на Прованс заявляет Карл IV Люксембурский (1347-1378). 4 июня 1365 г. он останавливается в Авиньоне и венчается как король Арля. После смерти Иоанны I борьба наследников Карла II Дураццо и Людовика Анжуйского (см. примеч. 369) разделяет Прованс на два лагеря (см. примеч. 375).
331. Подеста – чиновник, осуществлявший функции верховного магистрата в городе.
332. ...Иоанна Первая... – продала город Авиньон папе Клементу VI... и т.д. – Иоанна I продает принадлежавшую графам Провансским часть Авиньона (см. примеч. 261) папе Клементу VI в 1350 г. за 80 тысяч флоринов в благодарность за помощь, оказанную папой в возвращении ей Неаполитанского королевства (см. примеч. 335). Эта продажа была потом подтверждена номинальным владельцем Прованса императором Карлом IV (1347-1378).
333. Бертран де Пезарс – это своего рода ghost troubadour: обе приписываемые ему песни принадлежат другим трубадурам.
334. Он содержал открытую школу, где обучал сочинению стихов на провансальском языке... – Таких школ не существовало даже в период упадка, когда предпринимались попытки возрождения провансальской поэзии (ср. примеч. 323), не говоря об эпохе ее расцвета; ...как он сие показует в одной из своих песен. – Возможно, Нострдам имеет в виду кансону Джауфре Рюделя (Р.-С.262,3), которая в рукописи, известной Нострдаму, приписывается Бернарту Марти и предшествует двум песням якобы Бертрана Пезарса (на самом деле, Гильема Пуатевинского и Маркабрюна). Отсюда, вероятно, вольное или невольное заблуждение Нострдама.
335. ...при дворе Иоанны Неаполитанской... и Людовика Тарантского, ее второго мужа... и т.д. – Ср. примеч. 327 и 330. Спустя два года после таинственной смерти Андрея Венгерского Иоанна I бракосочетается с другим своим кузеном, Людовиком Тарантским (ум. в 1362 г.). Опасаясь мести брата Андрея, Людовика Венгерского (1342-1382), который предпринял поход на Неаполь, Иоанна спасается бегством в Прованс. 19 июня 1348 г. Клемент VI утверждает этот брак. При поддержке его и французского трона Иоанне возвращают Неаполитанский престол с тем, чтоб ее супруг не принимал титул короля. Лишь в 1350 г. Клемент VI даровал Людовику титул Короля Неаполитанского, за что и получил Авиньон (см. примеч. 332). В 1352 г. Венгрия также признает власть Иоанны в Неаполе.
337. О Лауретте и Фанетте. – Фантастическому описанию возлюбленной Петрарки и ее "тетки" предшествовало упоминание их обеих в качестве предметов любви трубадура Бертрана д’Аламанона (LI, ср. примеч. 263 и 264), а последней – также как держательницы Суда Любви романенских дам (XXXVIII). В этом разделе мы встречаемся с вереницами имен собственных, во-первых – именитых провансальских дам – как прежде уже упомянутых, так и новых для нас (Нострдам доводит их число до сакраментального – 12); во-вторых, поэтов – опять-таки давая им имена знатных провансальских сеньоров. Особо надо отметить включение в этот список французского писателя Гильома де Лориса, автора первой части "Романа Розы", и Пейре де Сольера (см. примеч. 3).
338. ...в пору великого поветрия... и т.д. – В 1348 г. из Италии на Прованс распространяется эпидемия чумы, откуда доходит до Франции. Особенно сильно от нее пострадал Авиньон, где она длилась около 7 месяцев, начиная с января 1348 г., и где умерло 120 тысяч человек; симония – торговля церковными должностями, по имени Симона Волхва, который, как повествуется в Деяниях Апостолов, хотел купить за деньги ради магических целей благодать Святого Духа.
339. Бернард Раскас – имя трубадура Бремона Раскаса, от которого до нас дошли две кансоны, Нострдам включает в свое повествование в честь своего современника – Франсуа де Раскаса, в 1537 г. советника парламента Экса, назначенного в 1562 г. губернатором Прованса. Приведенные стихи принадлежат Нострдаму.
340. ...лиможских пап Клемента VI и Иннокентия VI... –Лимож – архиепископство, из которого вышли 4 папы, среди которых – названные Клемент VI (см. примеч. 326) и его преемник Иннокентий VI (Этьен Альберт), главный судья Тулузы, папа с 1352 по 1362 г., стремившийся отвоевать Папскую область и посылавший туда наемные войска из Авиньона.
341. Б. Раскас – подобное замещение имени инициалом встречается изредка и в оригинальных жизнеописаниях. Ср. LXXI, LXXII.
342. Арнаут де Кутиньяк – правильно – де Тинтиньяк; трубадур, в оригинальных жизнеописаниях не представленный. До нас дошли три его кансоны.
343. …Людовик и Иоанна... графы Провансские... – См. примеч. 335.
344. ...купно с Юком Флотом... усмирять непокорных тандьенов... и т.д. – В 1352 г. Ги де Флот, генерал-лейтенант министра двора, вел войну с Гильемом-Пьером де Ласкарис, графом Вентимилльским (ср. примеч. 364), сеньором де Танд (отсюда тандьены). 14 декабря 1352 г. между ними был заключен мир. Николас Флот – советник парламента Экса в 1569 г. Нострдам упоминает Альбу Флот в гл. LIX (примеч. 306).
345. ...даму из дома Агутов, дочь сира Эстравена... Иснарда... – Известен трубадур по имени Иснар д’Энтревенас, пародировавший одну из песен Блакаца, потом его ответ. См. также примеч. 40, 57 и LXXIII.
346. Левант – средневековое название Ближнего Востока или Западной Азии. Так, в частности, крестоносцы и паломники называли Святую Землю.
347. Монах де Монмажур – т.е. Монах Монтаудонский. См. XLVI. Опираясь на знаменитую сирвенту "против трубадуров", Нострдам, однако, вводит множество вымышленных утверждений от лица Монаха, ибо его сатира адресована лишь современным ему поэтам. О его функции в сочинении Нострдама см. подробнее нашу статью в Приложениях.
348. ...злословцы... злословит он ложно... – См. примеч. 240.
349. ...сочинил песню, в которой воздал каждому из пиитов... и т.д. – См. примеч. 347, а также 93, 141, 306.
351. ...арльский пиит... Раймон Ромье... и т.д. – Этот персонаж также, по-видимому, вымышлен автором; похоронная песнь – песня в жанре плача, см. примеч. 101; ...скорее бы тамариск произвел... мед, нежели его имя погибло бы в забвении. – Двусмысленность этого комплимента соответствует образу "Бича трубадуров".
352. Траудет де Флассанс – Жизнеописание вымышленное. Имя Флассанс до этого упоминалось в гл. LXI, LXV, LXXII. Высказывалось предположение, что под этим именем подразумевается Дюранд II де Грасс де Понтевес, сеньор де Флассан, брат графа де Карсес, родившийся в 1515 г., первый консул Экса в 1561-1562 гг., в 1590 г. – прокурор Прованса. Жан де Нострдам, заточенный в тюрьму за участие в волнениях 1562 г., о чем он сам упоминает, вероятно, желал внести свой вклад в прославление дома Флассан, противников протестантов, отведя в своем сочинении место воображаемому предку – поэту.
353. ...из дома де Рожьеров, сестру виконта Раймона де Тюренна... – И тот и другой персонаж встречаются в песнях Бертрана де Борна (см. XI, примеч. 43 и 249), который сам впервые лишь несколькими страницами выше упоминается Нострдамом. Может быть, здесь мы подошли к разрешению одной из загадок причудливого выбора имен на страницах его сочинения? Ср. примеч. 383.
354. ...изгнали из страны известных злодеев... народ. – В своих вымыслах и намеках на события своего времени Нострдам опирается на аналогичные явления описываемой эпохи, так как аналогов всяческих волнений в истории Прованса было предостаточно. В данном случае к названному им году (1355) относится короткая, но опустошительная гражданская война, предпринятая Людовиком и Робертом Дураццо 5 февраля 1355 г. Роберт Дураццо захватил замок де Бо и в течение нескольких дней опустошал ближайшие земли. В августе того же года он был изгнан из Прованса и был убит во время службы у короля французского в 1356 г.
355. …поручено королем Людовиком и Иоанной... Провансской. – См. примеч. 335.
356. ...в присутствии Карла IV, Римского императора и сына короля Богемии... – Т.е. Карла IV, сына короля Чехии Иоанна Люксембургского. В 1346 г. Карл IV был избран императором Священной Римской империи и проводил политику расширения своих владений.
357. ...приносить ему оммаж... – Речь идет о засвидетельствовании вассальной зависимости перед сеньором. Собственно обряд средневекового феодального оммажа состоял в коленопреклонении перед ним вассала с опущенной головой и сложенными руками; здесь это выражение употреблено в более широком смысле признания отношений вассалитета – сюзеренитета. Речь идет о событиях 1365 г. (см. примеч. 330). См. XVI, примеч. 12 и рис.
358. ...права, пожалованные троном. – См. гл. II, а также примеч. 15.
359. Гильен Буайер – вымышленное лицо, которому Нострдам дает имя провансской семьи, давшей в эпоху Нострдама нескольких военных и ученых, один из которых был его корреспондентом.
360. ...физиогномике, равно как и хиромантии... – Науки об определении характера и предсказании судьбы человека по чертам лица и линиям руки.
361. ...Карла II... Роберта, короля Неаполитанского и графа Провансского – см. примеч. 310.
362. ...назначил его на должность подесты... – См. примеч. 331.
363. Арнаут Даниэль – см. IX. Приведенная строфа, выдержанная, однако, отнюдь не в стиле этого изысканно-темного поэта, представляет собой переиначенное начало кансоны Гильема де Сент-Грегори, традиционно приписывавшейся Арнауту Даниэлю.
364. ...управиться с вентимилльцами... – Вентимилья – город на сев.-западе Италии, в округе Сан-Ремо при впадении Роны в Средиземное море. Вероятно, речь идет о тех же событиях, что в гл. LVIII (см. примеч. 344).
365. Акулинка – бурьян, род крупной сорной травы, которая используется как лучина для света и растопки.
366. Л. де Ласкарс – жизнеописание, отчасти напоминающее историю Гаусберта де Пойсибота (XXIX), как и личность трубадура, представляется вымышленным.
367. ...дабы изгнать бретонцев и англичан... владений. – Речь идет о бретонских и английских наемниках, направленных папой Григорием IX, сменившим папу Урбана V в 1371 г., против восставших городов только что отвоеванной Папской области (см. примеч. 340). Этот папа перенес свою резиденцию из Авиньона обратно в Рим.
368. Б. де Парасольз – т.е. Беренгиер де Палазоль – см. ХСІ. Жизнеописание Нострдама вымышлено.
369. Людовиком I... сыном Иоанна I, короля Французского. – Людовик (1339-1384), герцог Анжуйский, король Сицилийский (с 1382 г.), второй сын короля Иоанна Доброго (1319-1364), правившего с 1350 г., женат на Марии Блуа, – основатель второй (младшей) Анжуйской династии Валуа. Ввиду того, что от четырех браков у Иоанны I было лишь двое детей, умерших в раннем возрасте, а ближайшего своего наследника, племянника Карла Дураццо Иоанна ненавидела, она, при посредничестве авиньонского антипапы Клемента VII, 29 июня 1380 г. усыновляет и назначает своим наследником Людовика, герцога Анжуйского. В то же время Урбан V передает Неаполь Карлу Дураццо (см. примеч. 330, 376). В 1381 г., пользуясь внутриполитической смутой в королевстве, Людовик включился в борьбу за неаполитанский престол. Но ни ему, ни его наследникам закрепиться на этом престоле на удалось. Анжуйцы были к 1444 г. вытеснены из Южной Италии арагонским королем Альфонсом V Великодушным.
370. ...отправил папе Клементу VII... в Авиньоне... – С 1378 г. в Западной церкви началась великая схизма. После смерти Григория IX часть кардиналов избирает на папский престол архиепископа Бари Бартоломео Приньяно, принявшего имя Урбана VI (1318-1389) и оставшегося в Риме, другие же, одновременно, – кардинала Роберта Женевского, принявшего имя Клемента VII (ум. в 1394 г.) и избравшего местом пребывания Авиньон. Урбана VI признают в Германской империи, Фландрии, большей части Италии, Англии, Венгрии, Польше и Скандинавии, Клемента VII – во Франции, Савойе, Шотландии, в некоторых областях Германии, Неаполе, Сицилии, Сардинии, позднее также в испанских королевствах.
371. ...на четырех ее мужей... коих она порешила злосчастным образом. – Об Андрее см. примеч. 327, о Людовике см. примеч. 335. На самом деле убит был лишь первый муж королевы Иоанны. Ее третий муж, Яков III Арагонский Братендент, король Майорки (наибольшего из принадлежавших Испании Балеарских островов, с 1233 г. входивших в Арагонское королевство, в 1344 ставших самостоятельным королевством), с которым она вступает в брак 14 декабря 1362 г., тут же после смерти Людовика Тарантского, через короткое время, опасаясь участи Андрея, укрывается в Испании, где он умер в 1375 г. Четвертый муж Иоанны I, с которым она вступает в брак в 1376 г., – Оттон Брауншвейгский, немецкий принц, происходивший из дома д’Эсте, старший сын Генриха, герцога Брауншвейгского, прозванного Греческим по причине своих походов на Восток, и Елены Бранденбургской. В 1380 г. папа Урбан VI (см. примеч. 370) передал Неаполитанское королевство племяннику Роберта, Карлу Малому, который взял Неаполь, разбил Оттона и захватил его в плен вместе с Иоанной. В 1382 г. она была казнена, а Оттон, находившийся в плену у Карла с 1381 по 1384 г., был освобожден англичанами и отправлен в Прованс к Клементу VII, с тех пор жил в Авиньоне, где умер в 1387 г.
372. Фанетты де Бо... и т.д. – Большая часть этих дам уже упоминалась Нострдамом на протяжении "Жизнеописаний". См., в частности, гл. LXV, примеч. 332 и др.
373. Сольер – Имя Сольера введено Нострдамом в это вымышленное жизнеописание исключительно с целью прославления друга. См. примеч. 3, а также нашу статью в Приложениях.
374. Ричарт де Барбезье – французская форма имени трубадура Ричарта де Бербезиля – см. жизнеописание XVI, с которым вариант Нострдама не имеет ничего общего. Цитируемые стихи принадлежат самому Нострдаму.
375. ...граф Савойский привел ницейцев к присяге ему на верность... – В 1388 г. Ницца, стремившаяся сохранить независимость от Людовика Анжуйского (см. примеч. 36), попросила помощь у Марии, вдовы Карла Дураццо. Не имея возможности оказать военную помощь, та предложила графу избрать сеньора, способного его защитить. Таким сеньором оказался граф Савойский, Амедей VII, прозванный "Красным" из-за цвета его доспехов. Амедей VII был главным наместником императора, и его должность внушала ницейцам надежду на покровительство последнего. Между графом Савойским и Марией в октябре 1389 г. был заключен договор, по которому граф обязался возвратить Ниццу Владиславу, сыну Карла Дураццо. Таким образом, владения графа Савойского на несколько веков стали границей, отделявшей по реке Вар независимые от анжуйцев города Приморских Альп. Ср. Примеч. 38.
376. ...Шарль Дюрас, прозванный Миротворцем... и т.д. – Т.е. Карл Дураццо. См. примеч. 35, 369.
377. Пейре де Бонифациис – жизнеописание и стихотворная цитата – мистификация Нострдама. Однако лицо, носившее это имя, и "дом Андреа де Монпелье" исторически засвидетельствованы.
378. ...нашел камень, обладающий свойством превращать крушец в золото. – Поиски так называемого философского камня, наделенного таковым свойством, составляли материальную цель алхимической науки. Крушец – металлическая руда.
379. ...узнать свойства самоцветов... радость. – Перечень, несомненно, заимствованный Нострдамом из средневековых лапидариев – описаний магического воздействия драгоценных камней, как правило, связанного с этимологией их названий.
380. ...о Монахе Златоостровском... и т.д. – О нем, как и о других персонажах этой главы – иноке Эрментере и доме Гиларии, см. примеч. 1 и подробнее нашу статью в Приложениях.
381. ...с Золотых Островов, кои в древности назывались Стехадами или Иерскими островами... – Этим последним названием обозначались все острова Средиземноморского побережья Юга Франции. Иерские острова в античности носили название "Стехады". См. нашу статью в Приложениях.
382. ...в поэзии... и других свободных искусствах... – "семь свободных искусств", составлявших "тривиум" и "квадривиум" средневековой школы, включали соответственно грамматику, риторику, диалектику, геометрию, арифметику, астрономию и музыку. Сгруппированные таким образом в VI в. Боэцием и Кассиодором, которые использовали обзор круга знаний античности, сделанный около 430 г. африканским писателем Маарцианом Капеллой, они до XV-XVI вв. оставались основой высшего образования.
383. ...войн... которые были в ходу в старину в Провансе... и т.д. – Нострдам не упускает случая хотя бы косвенно высказаться против войн за обладание Провансом, за которыми так или иначе вырисовываются притязания французов. О графах де Бо см. примеч. 16, 55, 178, 204, 263. Раймон де Тюренн (см. примеч. 36). был сторонником партии Дураццо (см. примеч. 35, 376), на графство Провансское не претендовал. В последнем случае под "истинными владетелями оного" (Прованса) Нострдам подразумевает Людовика Анжуйского (см. примеч. 369, 376) и его наследников.
384. ...по поручению короля Арагонского, Ильдефонса II... инок... Эрментер... – См. примеч. 2. Об "иноке" Эрментере см. нашу статью в Приложениях.
385. ...послал список Людовику II, отцу Рене... и т.д. –Людовик II (р. 1384 г.) – герцог Анжуйский, король Сицилийский (1305-1417), женат на Иоланте Арагонской (см. примеч. 387). Рене (ум. в 1480 г.), наследовавший своему брату Людовику III (см. примеч. 393), женат на Изабелле Лотарингской (ум. в 1453 г.), затем на Иоанне де Лаваль, Неаполитанский король, или король обеих Сицилии (откуда титул короля Сицилийского); в 1444 г. вытеснен из Южной Италии арагонским королем Альфонсом V Великодушным (ум. в 1458 г.). Продолжал носить королевский титул, который оставался чисто номинальным, и после своего изгнания из Италии. О списке рукописей см. примеч. 380.
386. Сие гораздо затруднило ему разумение провансальского языка... перемешаны слова этих диалектов... – См. по поводу этого лингвистического экскурса примеч. 32.
387. ...в дар Иоланте Арагонской, матери короля Рене... – Иоланта Арагонская, супруга Людовика II (см. примеч. 385).
388. ...Дома Гилария де Маршена... в Марселе. – Здесь Нострдам дает полное имя этого инока в отличие от списка, открывающего книгу, и его упоминания в жизнеописании Монаха Монмажурского (гл. LXVIII). См. нашу статью в Приложениях.
389. ...из дома Сибо произойдут великие... люди... вельможах. –"Пророчество" Нострдама (разумеется, из будущего) небезосновательно. Представители дома Сибо – выходцы из Греции. Сын Анарда де Сибо (1377–1457), Джамбаттиста Сибо (Чибо), стал папой под именем Иннокентия VII (годы понтификата 1484-1492), другой его сын, Франческо Чибо, был женат на Магдалине Медичи, дочери Лоренцо Медичи. Известны 11 кардиналов по имени Чибо. О Сципионе Чибо см. примеч. 38, ср. гл. XXXIX. Альберико Сибо де Маласпина был меценатом Нострдама. Чтобы заинтересовать Маласпину в издании своей книги, Нострдам многократно упоминает представителей этой семьи в своем сочинении, искажая, однако, подлинную генеалогию.
390. ...Элизе де Бо... принадлежащей к одной из древних и знатных семей в Провансе. – Ср. примеч. 16 и 383.
391. Святой Цезарий – см. нашу статью в Приложениях.
392. ...ошибочные, с великим разночтением... порчены... и т.д. – Выше Нострдам приписывает эти недостатки спискам, которыми якобы пользовался Монах Златоостровский и в которых текст был испорчен большим количеством диалектизмов, однако, как следует из жизнеописания последнего, тому как будто удалось восстановить их первоначальную чистоту. Ср. примеч. 386.
393. Рене, сыну... Людовика... по смерти... Людовика Третьего... и т.д. – См. примеч. 365. Людовик III, герцог Анжуйский, король Сицилийский (1417–1434), усыновленный Иоанной II (1414-1435), дочерью Карла Дураццо; был женат на Маргарите Савойской.
394. ...Элизе де Бо... род де Бо... и т.д. – См. примеч. 390.
