LVIII

РАЙМОН де МИРАВАЛЬ ¹

1. ЖИЗНЕОПИСАНИЕ

Раймон де Мираваль родом был бедный рыцарь из Каркассона. Владел он четвертой частью замка ² Мираваль, а весь замок вмещал человек не более сорока. Однако ради трубадурского художества, коим он владел превосходно, и словесного дара его, – ибо знал он немало изящных разных историй о любви, об ухаживании куртуазном и о речах и деяниях достопамятных влюбленных, – ради всего того был он в чести и почете у графа Тулузского ³, с коим прозвали они друг друга "Аудьярт" ⁴. И граф его жаловал платьями, лошадьми и оружием, по нуждам его. И был он к графу и всему дому его весьма приближен, а также к королю Пейре Арагонскому ⁵, виконту Безье ⁶ и к эн Бертрану де Сайссаку ⁷. И не было во всех тех пределах дамы, сколько-нибудь знатной или благородной, какая добиться бы не старалась внимания его и к себе привлечь не стремилась, ибо более, нежели кто иной, умел он дам восхвалять и славить, так что ни одна не могла похвалиться честью, ежели Район де Мираваль не был ее другом. Множество раз бывал он влюблен и множество сложил добрых кансон, однако никто не думал, чтобы он хоть от одной дамы вкусил услады по любовному праву, ибо все они обманывали его.

Дни свои скончал в Лериде он, в цистерцианского ордена монастыре Святой Клары.

2. РАЗО ПЕРВОЕ

Про эн Раймона де Мираваля сказывал уже я вам по случаю иному, кто он и откуда, и слыхали вы, что ухаживал он за всеми дамами, лучшими и достойнейшими, той округи, как он сам говорит: [178]

Дам прекрасных имена ⁸
Мог бы я назвать тотчас...
Но восторг от них угас,
Их краса омрачена.
Та же будет процветать,
Кто, как роза, расцветает,
Всех превыше обитает

(Перевод C.B. Петрова.)

Ибо среди изящной публики стяжал он им превеликую честь и славу. Много было таких, от коих одно он видал добро, от иных же и зла немало, как он сам говорит:

Не раз дурачила меня ⁹
Любовь, то в скорбь, то в радость пременя.
(Перевод C.B. Петрова.)

Бывало, что обманутый ими, он и их обманывал вдвойне, как он сам говорит:

Но быв обманываем сам ¹⁰,
Перехитрил я цвет всех дам.

Однако он весьма не любил, когда говорили, что вообще он от дам добра не видел, как он сам говорит:

Втихомолку судит свет ¹¹:
От любви-де проку нет.
Лжет! Мне радость от нее бывала,
Но обмана такожде немало

(Перевод C.B. Петрова.)

Никогда, впрочем, не обманывал он верных и достойных, как бы ни заставляли они его страдать, умея и это обратить себе на пользу, им же доставляя только приятное.

И вот, полюбил он некую даму из Альби по имени дона Эрменгарда де Кастрас, юную и благородную, прекрасную, милую и куртуазную, сведущую в законах вежества и куртуазной беседе. Очень он ее любил, и чтил ее, и восхвалял в речах и песнях так складно и ладно, что слава ее среди людей весьма умножилась. Долго он ее молил, чтобы она даровала ему усладу по любовному праву. Она же отвечала, что любовницей его не станет, но если он жену свою решится оставить, то замуж она за него пойдет.

Когда же Раймон де Мираваль услыхал, что она согласна выйти за него замуж, то поспешил в свой замок, с радостью великой размышляя, какой предлог ему избрать, чтобы разойтись с женой своею, каковую прозывали Каударенкой по имени Каудейры, отца ее ¹². Была она мила и прекрасна, и хорошо умела слагать куплеты и дансы ¹³, ухаживал же за нею эн Гильем Бремон, добрый рыцарь, прекрасный и благородный. И Раймон де Мираваль, чтобы [179] избавиться от жены, такой выдумал повод, будто не место двум трубадурам под одной крышей. И сказал он ей, чтобы призвала она отца своего и в дом к нему возвратилась. Когда же та увидела, чего ее муж желает, то призвала Гильема Бремона, каковой тут же и явился, и Раймон де Мираваль передал ему жену из рук в руки. И тот ее увез и женился на ней. Дама же, дона Эрменгарда, за коей эн Раймон ухаживал, замуж вышла за соседа своего, знатного сеньора по имени Оливьер де Сайссак ¹⁴. И впал тогда Мираваль в великую грусть и печаль, ибо сразу потерял и жену и даму.

Весть об этом разошлась по всей дальней и ближней окрестности, и дошла она до одного достойного каталонского сеньора по имени эн Югэт де Матаплана ¹⁵, трубадура прекрасного и искусного, большого друга Мираваля. И он тогда сложил такую вот сирвенту:

Сирвенту, которую вдруг ¹⁶
Я стал по веленью души
Слагать, в Мираваль поспеши –
Лечить эн-раймонов недуг:
Он прежде был сведущ в знанье
Вежества, но поруганье
Над куртуазностью ныне свершил ¹⁷;
И, забыв о стремленье
Ввысь, он унизил свое поведенье.

Постигшие мудрость наук
Верней ничего не рекли,
Чем то, что порок не внутри
Себя видим мы, а вокруг:
Раймон хранил упованье
На радость, в своем желанье
Всегда проявлял он искренний пыл;
Но столь низко паденье,
Что ныне примет от всех осужденье.

С достойнейшею из супруг,
Искусно слагавшей стихи,
Расстался он: сбившись с пути,
Советчиков выбрал из слуг,
Жить перестал в упованье
На милость дам и признанье
Беседу любезную разлюбил –
Тяжкое преступленье:
Пусть не лелеет надежд на прощенье.

Муж, если он Юности друг ¹⁸,
Быть должен терпим в любви [180]
К другим, как терпимы они;
Но этот на вежество туг;
Смешны его притязанья;
Лишь проявляя старанье
Усердное, вновь он станет ей мил:
Пусть пребудет в смиренье,
Видя возлюбленных к ней приближенье.

Чтоб снова стал весел досуг,
Он в дом ее должен ввести,
Сделав так, чтоб у всех в чести
Вновь стал ее пения звук;
И если негодованье
Он утаит при свиданье
Дамы с любым, кто ее полюбил, –
Тем заслужит почтенье
Всех, кто учтив, а ревнивцев – глумленье.

Дама Каударенка, иль Вам постыл
Тот, в ком живо стремленье
Ценить в Вас изысканность поведенья?

3. РАЗО ВТОРОЕ

Об эн Раймоне де Миравале знаете вы уже из жизнеописания, что перед песнями ¹⁹ – кто он и родом откуда, так что говоренного повторять не хочу.

Но вот, полюбил он некую Каркассонскую даму по имени Лоба де Пуэйнаутьер ²⁰, дочь эн Р. де Пуэйнаутьера, бывшую жену одного знатного и могущественного Кабаретского рыцаря, одного из совладетелей замка Кабарет. Лоба эта дама была собой прекрасная, прелестная, куртуазная, сведущая в законах вежества и весьма охочая до чести и славы, и все пришельцы и сеньоры знатные той округи, стоило им ее увидеть, влюблялись в нее тот же час – граф де Фуа и Оливьер де Сайссак, Пейре Роджьер де Мирпуа и Аймерик де Монреаль ²¹, а также и Пейре Видаль, каковой сложил в ее честь множество прекрасных кансон ²². Но всех сильней любил ее Раймон де Мираваль, в песнях и историях превозносивший честь ее и славу, а делал он это лучше, нежели любой на свете рыцарь, песни свои уснащая предисловиями ²³ и пространными речами, наиприятнейшими для слуха. Лоба же ради великой славы, какую он ей стяжал, и зная к тому же, что лучше всякого иного мог он даму и вознести и принизить, – принимала мольбы его и ухаживания, суля любовную усладу, и, даровав поцелуй, оставила его рыцарем на своей службе. Впрочем, любезности эти она лицемерно ему расточала, ибо не его любила, но графа де Фуа, какового сделала своим любовником. Слух об этой любовной связи разошелся по всей округе, и потеряла она всю свою славу и честь, друзей своих всех и приятельниц, ибо [181] в Каркассоне всякой даме конец, ежели берет она в любовники высокопоставленного сеньора.

Мираваль же, услышав о дурном ее поступке и распространившейся о ней дурной молве, и о том, что Пейре Видаль сложил о ней злую кансону, в каковой есть такая строфа:

Я возмущен: она ²⁴
Всей сущностью дурна, –
Веснущат некий граф,
Но Лоба влюблена,
Своим прозваньем нрав
С лихвою оправдав.
Коль графа предпочесть
Царю, чья выше честь,
Смогла, – знать, ни на грош
В ней правды не найдешь.

(Перевод C.B. Петрова.)

– опечалился Мираваль свыше всякой меры и хотел было сам начать ее унижать и злословить о ней, но потом рассудил, что, чем в срам ссорою ввергать их обоих, лучше попытаться обмануть ее, как сам он был ею обманут ²⁵. И стал он ее защищать, историю с графом де Фуа оправдывая и покрывая. Прослышала Лоба, что вопреки печали своей великой Мираваль ее покрывает и оправдывает, и весьма возрадовалась, ибо его-то всех больше она и боялась. И призвав к себе Мираваля, стала она благодарить его за заступничество, плача и говоря так:

– Мираваль, ежели была у меня когда-нибудь честь, слава, друзья и приятельницы, ежели здесь и там превозносились и восхвалялись куртуазные мои манеры, то все это у меня от Вас и Вам одному я обязана. А что не даровала я Вам того, чего Вы желали получить от меня по любовному праву, так в том мне мешала отнюдь не иная любовь, но собственные Ваши слова в кансоне "Призвал меня Амор душой воспрять" ²⁶:

Пристойно даме долг любви отдать.
Коль скоро так, то пусть не погоняет
Кнутом сию Господню благодать.
Все, что не в срок, в достоинстве теряет

(Перевод C.B. Петрова.)

Ибо усладу эту желала я даровать Вам почетно, дабы слаще Вам она показалась. Потому и не торопилась я, ибо два года всего прошло с той поры и пять месяцев, как я с поцелуем взяла Вас в свои рыцари, по слову песни Вашей:

Пошел год третий, рыцарь мой ²⁷,
Как Вы на службу взяты мной.

(Перевод C.B. Петрова.) [182]

Но теперь вижу я, что Вы не хотите меня оставить ради тех наветов, неверных и лживых, что возводят на меня зложелательницы и враги, и за то клянусь Вам, что как Вы против всех за меня постояли, – так и я ради Вас отрекусь от всех и душу мою Вам дарую и тело, дабы поступали Вы со мною, как Вам заблагорассудится, ибо целиком отдаюсь в руки Ваши и в Вашу власть, прося лишь, чтобы защищали Вы меня и впредь от врагов моих и зложелательниц. И Мираваль с превеликим весельем принял от Лобы ее дар и долгое время получал он от нее все, чего только желал.

Еще до того, однако, влюбился он в маркизу Минервскую ²⁸ по имени Джент Эския Минервская, графа Минервского жену, юную, знатную и полную веселья, каковая в жизни никого не обманула еще и не солгала никому, и сама обманута и предана не была. И ради нее покинул Лобу Мираваль, сложив обо всем этом такую кансону:

Песнь я не в силах сплесть ²⁹,
Но здесь ни злости несть,
Ни лености, зане
Уменье и предмет
И вздохов и бесед
Давно известны мне.
И лишь всего милей
Петь словно соловей,
Но воли я не дам словам,
Не дам о всем уведать вам.

Ведь сам я – Бог то весть –
Держал пиита честь,
Служа такой жене,
Какой не видал свет,
Но и доселе нет.
Мы с ней не наравне,
Безумец, перед ней
Исторг я вихрь страстей.
Но быв обманываем сам,
Перехитрил я цвет всех дам.

Какой же прок в том есть,
Любовну службу несть,
Коль по ее вине
Утрачен амулет,
Амор сошел на-нет.
Не быть меж нас войне!
Даю свободу ей
Других любить смелей,
Но и себе я волю дам
Потворствовать своим страстям. [183]

А ежели учесть,
Что не поможет месть,
И в пламенном огне
Не буду я согрет,
То скажут – это бред
Бушует во лгуне,
И даме, ей-же-ей,
Служа еще верней,
Не ввергну я обоих в срам
И чаю – быть от ней дарам.

В доверье к даме лезть
Не станут лжа ни лесть,
И мерзостны вдвойне
И хитрость и навет.
Не жажду я побед
В Аморовой стране.
Пусть будет тяжелей
Ярмо моих скорбей,
Но чрез сие обоим нам
И честь и славу я воздам.

Все то, что может цвесть
Здесь, на земле, возвесть
Минерва ³⁰ к вышине
Должна – и мудрость лет

И юности расцвет
В ее весеннем сне.
Но я страшусь сильней
Врагинь и их затей.
Все ж в плен не сдамся я врагам
И чести дамы не предам.

Спокойтесь! Из путей
Избрал я токмо сей,
Ваш Мираваль. Рубить не дам
Я наши перстни пополам

(Перевод C.B. Петрова.)

4. РАЗО ТРЕТЬЕ

Об эн Раймон де Миравале слыхали вы уже ³¹, как он, оставаясь с Лобой в мире, сумел ее обмануть. А теперь расскажу я вам, как обманула его дона Алазаис де Буасезон, а потом еще другая дама, соседка ее, по имени дона [184] Эрменгарда де Кастрас по прозвищу "Альбигойская Красавица". Обе были они Альбигойского епископата ³²: дона Алазаис, жена эн Бернарта де Буасезона, из замка под названием Ломберт, а дама Эрменгарда – из города под названием Кастра, где она замужем была за знатным преклонного возраста сеньором.

И вот, влюбился Раймон де Мираваль в дону Алазаис, юную, знатную и собой прекрасную и жаждавшую хвалы и чести и славы. И так как знала она, что эн Мираваль мог принести ей больше славы, нежели кто иной на всем белом свете, то, заметив, что нравится ему, очень обрадовалась, стала кидать ему нежные взоры, говорить всевозможные любезности, какие только сказать может рыцарю дама, а он возвеличивать ее стал как только мог и умел в песнях своих и историях, и сложил в ее честь множество прекрасных кансон, славя ее достоинство, благородство и куртуазность, и так ее прославил, что стали ухаживать за ней все знатные сеньоры той округи – виконт Безье ³³, граф Тулузский ³⁴ и король Педро Арагонский ³⁵, каковым так ее Мираваль нахваливал, что король ее полюбил, не видав ³⁶, и стал ей гонцов слать с письмами и маленькими подарками, умирая от желания ее увидеть. Тогда стал стараться Мираваль, чтобы прибыл король на нее посмотреть и в кансоне "Ныне ветер и мороз..." ³⁷ такую сложил строфу:

Пусть в Ломбер прибудет двор:
Радость – в этой стороне;
Здесь король как ухажер
Будет награжден вдвойне –
Где пленителен, остер
Алазаис алмазный взор.
Сроднив любовь и этикет.
Она украсит целый свет.

(Перевод Д.В. Бобышева.)

И вот, прибыл король в округу Альбигойскую ³⁸ и в Ломбер направился, к мадонне Алазаис, и эн Мираваль вместе с ним, прося короля поддержать его в глазах дамы, словцо за него замолвив. Мадонна же Алазаис приняла короля с превеликой охотою и превеликим почетом. А король, едва сел с нею рядом, принялся молить ее о любви, и она все, чего ни пожелает, ему посулила, и получил он тою же ночью все от нее, что хотел. Наутро знал о том уже весь замок и вся свита королевская. Узнал эту новость и эн Мираваль, надеявшийся при заступничестве короля на богатые радости. Весьма он опечалился и огорчился и покинул короля. Долгое время продолжал он сетовать на зло, какое ему дама причинила, и на королевское предательство, и такую по сему случаю сложил кансону, в каковой говорится:

Стремлюсь двум желаньям вослед ³⁹;
Хочу я не петь с этих пор, [185]
И песнь не велит мне Амор
Бросать, как бросаю я свет.
Хоть и резонно мне впредь
Молчать, не могу не петь:
Юностью вместе с Амором урон
Меры и смысла уже возмещен.

Вот рассказал я вам про дону Алазаис де Буасезон, как она Мираваля обманула и предала, и себя погубила. А теперь хочу я вам рассказать, как предала его и обманула дона Эрменгарда де Кастрас, прозванная, как уже я прежде сказывал, "Альбигойская Красавица".

Итак, прознав, что дона Алазаис де Буасезон обманула и предала Мираваля, призвала его дона Эрменгарда де Кастрас, и он к ней явился. И сказала она ему, что весьма ее печалит то, что о доне Алазаис говорят, но что не менее печалит ее мысль об огорчении, какое должен был и он испытать, и что она полна желания нанесенную той обиду сама перед ним загладить. Он же, приметив ее нежные взоры и слыша слова любезные, в каких та предлагала искупить причиненное ему зло, легко дал себя обмануть и отвечал, что с охотою примет от нее такое искупление. И та приняла его на рыцарскую службу.

И вот, начал эн Мираваль восхвалять, возвеличивать и славить честь ее и достоинство, юность и красоту. Дама же, будучи разумна и куртуазна и сведуща в законах вежества, из тех была, кто умеет отблагодарить друзей своих и приятельниц. Между тем, ухаживал за ней один знатный сеньор той округи, эн Оливьер де Сайссак ⁴⁰, каковой сказал ей, что желает взять ее в жены.

Эн Мираваль же учтя тем временем, что весьма возвысил ее в чести и славе, награду получить пожелал и стал ее просить об усладе по любовному праву, но отвечала та, что как любовнику, услады ему не даст, а только как супругу, дабы никогда не иссякла и не угасла их любовь, а для того должен он расстаться со своей женой, каковую звали мадонна Каударенка ⁴¹.

Мираваль, услыхав, что она готова пойти за него замуж, очень обрадовался и отправился в свой замок, где жене объявил, что не желает, чтобы жена его занималась трубадурским художеством, что довольно и одного под их крышей трубадура, и чтобы собиралась она и возвращалась в дом отца своего, ибо мужем ее быть он больше не хочет. Она же была влюблена в некоего рыцаря по имени Гильем Бремон, в чью честь баллады ⁴² слагала свои. Услыхав, что сказал ей Мираваль, притворилась она весьма опечаленной, и сказала, что хочет друзей призвать и родных, и послала эн Гильему Бремону передать, чтобы он пришел и ее забрал, ибо она желает к нему уйти и выйти за него замуж. Услыхав это, Гильем Бремон весьма обрадовался и, захватив с собою рыцарей, вскочил на коня. Доскакав же до Миравалева замка, спешился он у ворот, а дона Каударенка, узнав о том, сказала эн Миравалю, что вот, прибыли за нею друзья и родные ее, и что с ними она от него уходит. Обрадовался Мираваль, а еще больше жена его. Когда же была она готова к выходу, проводил он ее до ворот и там нашел эн Гильема Брсмона с рыцарями его, каковых он встретил [186] прелюбезно. Дама же, садясь верхом, сказала Миравалю, что коль скоро пожелал он с нею расстаться, то, чтобы передал он ее в жены эн Гильему Бремону. И отвечал Мираваль, что да, охотно, ежели она того желает. Вышел вперед Гильем и взял у него венчальное кольцо, и так он ее и увез.

Расставшись с женою, эн Мираваль отправился к мадонне Эрменгарде и сказал ей, что наказ ее исполнил, с женою своей разошелся и замуж ее выдал, и чтобы и она теперь словом и делом исполнила свое обещание. И сказала ему дама, что он поступил хорошо, а теперь пусть в замок свой идет и принять ее готовится, дабы по зову ее вскоре за ней явиться.

Вернулся Мираваль в свой замок и стал к приему готовиться, ожидая, что вот он ее привезет и устроит большую свадьбу. Дама же послала за эн Оливьером де Сайссаком, и тот не замедлил явиться. И сказала она ему, что полна желания исполнить все, чего он ни пожелает, и выйти за него замуж; и возвеселился он больше всех на свете. И так устроили они, что вечером того же дня отвез он ее в самок свой, а назавтра, устроив большую свадьбу, они поженились.

Дошла до эн Мираваля новость, что дама его взяла в мужья эн Оливьера де Сайссака. Он весьма огорчился и опечалился, ибо ради нее с женою своею расстался, а она за него замуж обещала выйти и распорядилась, чтобы он готовился к свадьбе. К тому же, не переставал он грустить из-за донны Алазаис де Буасезон, – из-за той обиды, что нанесла она ему с королем Арагонским, и потерял он всякое веселье и радость и утешение, перестал петь и слагать каннсоны, и два года был как потерянный. Многие же трубадуры-рыцари насмехались над тем, как дамы его обманули.

Но вот одна юная и знатная дама по имени мадонна Брюнейссенс де Кабарет, жена эн Пейре Роджьера де Кабарета, охочая до чести и славы, послала ему приветствие с утешением, прося его ради нее возвеселиться, говоря, – пусть он знает, что, ежели не явится он к ней до того, то она непременно сама его навестить придет, и давая ему такие любовные заверения, что он-де поймет: она-то его не обманет. И вот сложил он по сему случаю такую кансону, которую вы сейчас услышите:

Благословен посол ⁴³
И та, кем послан он.
А я ей бью поклон,
Коль радость я обрел.
Но претерпел я вдоволь зол
И столь был ими поражен,
Что вряд ли дама увлечется мной
И одарит любовью неземной.

У ней на службе цвел,
Сей дамой восхищен,
И быть вознагражден
Я ждал, как богомол.
Меня б с того пути не свел
Ни князь, ни граф, и ни барон, [187]
Зане на красоту пал выбор мой,
И взор пленился знатною красой.

Так высоко престол
Сей дамы вознесен,
Что злобный хор ворон
Туда бы не дошел.
Но был его я, как орел
Полета вольного, лишен:
То ошалелый, я терял покой,
То сладость ревностной вкушал душой.

И я спустился в дол,
Стал ниже всех имен,
Чтоб любодей Гирон ⁴⁴
На смену не пришел.
И я стоял, как нищий, гол
Соперниками окружен.
Но как я есмь знаток в любви большой,
То всяк одобрит выбор и такой.

Я госпожу почел
Надежней, чем закон –
Что вечен будет сон
Любви, что я обрел.
Всяк шаг ее мне, как укол,
Она коварней прочих жен.
Так обдели ее ты, Боже, красотой,
Чтоб не страдал я от обиды той.

Я ей служил, как вол,
Любовью нагружен.
Не снес бы и Самсон ⁴⁵
Подобный произвол.
Так был ей груз любви тяжел,
А я грошом вознагражден, –
Унижен я сей нищенской ценой.
Пошли мне, Господи, удел иной!

Унижен Мираваль такой женой
И не введет ее он в замок свой.

Храни Господь Аудьярт ⁴⁶ со всей страной,
Зане от ней все краше мир земной.

(Перевод C.B. Петрова.) [188]

5. РАЗО ЧЕТВЕРТОЕ

В то время, когда французы и Церковь завладели землями графа Тулузского, потерявшего при этом Аржанс и Бокер, когда французы захватили Сен-Жиль, Альбигойскую округу и Каркассон, а Битерройскую разорили ⁴⁷, и убит был виконт Безье ⁴⁸, все же добрые тех мест люди, что не были убиты, в Тулузу бежали, – Мираваль тогда пребывал у графа Тулузского, с коим друг друга они величали "Аудьярт"; жил он там в великой печали, ибо все люди благородные, коим граф был сеньор и глава, все дамы и рыцари его разорены были или убиты; к тому же, как слыхали вы, потерял жену он, а дама обманула его и предала, и замка своего он также лишился.

И вот, прибыл в Тулузу король Арагонский ⁴⁹, дабы с графом переговорить и сестер повидать своих, дону Альенор и дону Санчу ⁵⁰, и всех весьма утешил – и сестер, и графа, и крестника своего и всех добрых жителей тулузских, пообещав графу, что поможет ему отвоевать Бокер с Каркассоном, а эн Миравалю – замок его, и все так сотворит, что люди благородные снова вернутся к веселью, какового лишились.

Тогда эн Мираваль, от радости, какую принесло ему обещанье, королем ему и графу данное, – потерянное вернуть, – и к какой располагала и наступившая летняя пора (а он до того зарок дал, что не станет слагать песен до тех пор, пока не вернет утраченного замка); а также и оттого, что влюблен был в дону Альенор, жену графа, самую лучшую и наипрекраснейшую на свете даму, коей он до того открыто не выказывал любви своей, – всего того ради сложил кансону, в каковой говорится:

Любо петь, когда весна ⁵¹
В свой наряд разубралась.
Не смолкает птичий глас
И синеет вышина,
В мире всюду благодать.
Так и тот, кто счастья чает
И Амора привечает
Должен сладостью вздыхать,
Должен о любви мечтать.

Не склоняется она,
И далек от счастья час.
В черной горести влачась,
Чашу мук я пью до дна.
Не гневясь, я стану ждать,
Страх мне сердце наполняет
И язык мой умолкает.
К даме я боюсь воззвать,
О любви своей сказать. [189]

Песня робости полна,
Ибо вижу я отказ
В строгом взоре милых глаз
Той, кому душа верна,
Той, чья благодарна стать
Лик божественный являет,
Всех красавиц затмевает
С нею некого равняет,
Мне ж она не хочет внять.

Хочет, чтобы ей сполна
Рыцари служили враз
Без притворства и прикрас
Гонит прочь льстеца, лгуна
И мужлана будет гнать,
Но достойных поощряет,
Их улыбкой одобряет.
Всяк ее рад восхвалять,
Издали ей песни слать.

Дам прекрасных имена
Мог бы я назвать тотчас,
Но восторг от них угас,
Их краса омрачена.
Та же будет процветать,
Кто как роза расцветает,
Всех превыше обитает.
Ей хотеть красы додать –
Невозможного желать.

Дама в мире мне одна.
Не из подлых я пролаз,
Благороден мой Пегас,
Стать в нем витязя видна.
Надобно сей даме знать,
Как любовь моя пылает,
Но и честь и место знает,
Льзя ль ее прозрачну гладь
Презирать и осуждать?

Песнь, ты королю должна ⁵²
Радость несть, как хризопраз,
Дабы он на юге спас
Тех, кому грозит война. [190]
Должен он врагов карать,
Каркассон да охраняет,
Монтегут обороняет ⁵³.
Будет галлов поборать ⁵⁴
И арапов черну рать ⁵⁵.

Госпожа! Вам век блистать.
Мираваль вас воспевает,
Песни в вашу честь слагает,
Чая в скорости опять
Лен утраченный стяжать.
На мою защиту встать
Сам король мне обещает,
И Аудьярт он защищает,
Дабы рыцарям опять
Радости любви стяжать

(Перевод C.B. Петрова.)

Сложив же эту кансону, послал он ее в Арагон королю. Тот же с тысячью рыцарей явился к графу Тулузскому, дабы ради той кансоны ⁵⁶ выполнить данное им обещание отвоевать потерянные графом земли. И ради той же кансоны был он убит при Мюре французами ⁵⁷, и из тысячи бывших с ним рыцарей ни один не спасся.

Комментарии

1. Раймон де Мираваль – ок. 1191-1229. В 45 своих песнях Мираваль обнаруживает себя искуснейшим знатоком куртуазной любви, а разо к его кансонам составляют серию весьма занимательных новелл. Мираваль – искусный версификатор, приверженец "легкой манеры". Этот трубадур также являлся объектом иронии Монаха Монтаудонского (см. LVII, примеч. 1):

Каркассонец – третий пиит,
Мираваль, что дамам дарит
Свой замок, где сам-то он
Не живет, и у замка вид,
Что яснее слов говорит:
Замок сей приют для ворон.

2. ...владел он четвертой частью замка... – Во время Альбигойских войн (см. ниже, примеч. 47) трубадур утратил и это владение (см. разо пятое).

3. ...у графа Тулузского... – Т.е. Раймона VI Тулузского (1194-1222). См. также ниже, разо пятое и примеч. 47.

4. ...с коим прозвали они друг друга "Аудьярт". – См. выше, VIII, примеч. 27. Подобно тому как дам именовали мужскими сеньялями (см. VI, примеч. 24), мужчины иногда пользовались женскими.

5. ...к королю Пейре Арагонскому... – Т.е. Педро II Арагонскому (1196-1213).

6. ...виконту Безье... – См. LVII, примеч. 7.

7. ...эн Бертрану де Сайссаку – Известный представитель знатного Каркассонского дома, приближенный к виконту Безье; упоминается во многих документах и ряде поэтических текстов.

8. Дам прекрасных имена... – Р.-С. 406,12, ст. V. – Кансона полностью приведена в тексте разо четвертого.

9. Не раз дурачила меня... – Р.-С. 406,15, ст. 20-21. – Полностью в разо третьем.

10. Но быв обманываем сам... – Р.-С. 406,38, ст. 19-20. – Полностью в разо втором.

11. Втихомолку судит свет... – Р.-С. 406,28, ст. 29-32.

12. …прозывали Каударенкой по имени Каудейры, отца ее. – О Каударенке, бывшей, согласно жизнеописанию, трубадуркой, нам ничего не известно, ни тем более об отце ее, который как будто вводится лишь для того, чтобы "объяснить" происхождение ее имени. Подробнее этот сюжет развит в разо третьем.

13. Данса – танцевальная песня.

14. Оливьер де Сайссак – хорошо известный каркассонский сеньор, также приближенный ко двору виконтов Безье.

15. Югэт (Юк, Югуэт) де Матаплана – ок. 1185, ум. в 1213. Крупный каталонский феодал и второстепенный трубадур. Детальное описание его пышного двора содержится в стихотворной новелле "Суд любви" трубадура Раймона Видаля де Безалу.

16. Сирвента, которую вдруг... – Р.-С. 451,1. – Раймон де Мираваль ответил Югэту кансоной, воспроизводящей метрику, рифмы и ключевые слова этой сирвенты (Р.-С. 406,30). В ней он оправдывается против обвинений в некуртуазности, обстоятельно мотивируя свой поступок и, в свою очередь, упрекая Югэта в незнании истинных законов вежества. По-видимому, эта песня была неизвестна автору разо; хотя она имеется в той единственной рукописи, в которой находится этот последний фрагмент разо, в ней она, однако, помещена гораздо дальше. Особенно интересна строфа ответа, в которой трубадур говорит, что готов принять жену обратно со всеми ее поклонниками, если те не станут переходить границ, предписанных куртуазней.

17. ...но поруганье / Над куртуазностью ныне свершил...-Нетерпимость мужа по отношению к поклонникам жены считалась предельно не куртуазной.

18. Муж, если он Юности друг... – См. VI, примеч. 6.

19. ...из жизнеописания, что перед песнями... – См. нашу статью в Приложении, с. 518.

20. Лоба де Пуэйнаутьер – см. о ней LVII, примеч. 24.

21. ...граф де Фуа... Аймерик де Монреаль... – Перечисляются известные сеньоры тех мест. Об Оливьере де Сайссаке см. выше, примеч. 13.

22. ...Пейре Видаль, каковой сложил в ее честь множество прекрасных кансон. – См. LVII, разо второе.

23. ...в ...историях... уснащая предисловиями... – См. нашу статью в Приложениях, с. 526.

24. Я возмущен: она... – Р.-С. 364,21. Приведены ст. 41-50. О жанре "злой песни" см. XXII, примеч. 12. О "прозванье" (ст. 45-6) и "царе" (ст. 48) см. LVII, примеч. 24 и 32.

25. ...чем в срам ссорою ввергать их обоих... обманут. – Парафраз фрагментов кансоны, приведенной в конце разо.

26. Призвал меня Амор душой воспрять... – Р.-С. 406,4. – Приведены ст. 15-18.

27. Пошел год третий, рыцарь мой... – Р.-С. 406,27. – Ст. 49-50.

28. ...в маркизу Минервскую... – Упоминается в VI строфе нижеприведенной кансоны.

29. Песнь я не в силах сплесть... – Р.-С. 406,38.

30. Минерва – См. примеч. 28.

31. ...слыхали вы уже... – См. предыдущее разо.

32. ...альбигойского епископата... – Альби – городок близ Тулузы, получивший известность в связи с Альбигойскими войнами (см. ниже, примеч. 47).

33. Виконт Безье – см. примеч. 6.

34. Граф Тулузский – см. примеч. 3.

35. Король Педро Арагонский – см. примеч. 5.

36. ...полюбил не видав... – См. V, примеч. 1.

37. Ныне ветер и мороз... – Р.-С. 406,8. – В тексте приведена строфа шестая.

38. ...прибыл король в округу Альбигойскую... – См. примеч. 32.

39. Стремлюсь двум желаньям вослед... – Р.-С. 406,28. Кансона, по существу, никак не связанная с текстом разо, приводится совсем в других местах одних рукописей, в другой не приводится вовсе.

40. Оливьер де Сайссак – см. примеч. 13.

41. Каударенка – см. выше, примеч. 12 к разо первому, где в оригинале это имя приводится в слегка ином орфографическом варианте.

42. Баллада (ballata) – танцевальная песнь.

43. Благословен посол... – Р.-С. 406,15.

44. ...Чтоб любодей Гирон... – См. Дополнение третье, II.

45. Самсон – герой библейский Книги Судей, наделенный колоссальной силой.

46. Аудьярт – см, выше, примеч. 4.

47. В то время, когда французы и Церковь завладели замками графа Тулузского... и т.д. – О графе Тулузском см. выше, примеч. 3. Речь идет о событиях неоднократно уже упоминавшихся альбигойских войн (1209-1244) – четырех крестовых походах северян-крестоносцев. См. подробнее статью в Приложениях. Ср. также примеч. 8 к след. жизнеописанию и ХХII, примеч. 6.

48. ...убит был виконт Безье... – См. выше, примеч. 6.

49. ...прибыл в Тулузу король Арагонский... – Т.е. король Педро II Арагонский. См. выше, примеч. 5. В 1213 г. этот монарх, ничего не добившись от папы Иннокентия III, явился защищать своего зятя Раймона VI Тулузского с оружием в руках.

50. ...сестер... дону Альенор и дону Санчу... – Первая из них была замужем за графом Раймоном VI, вторая вышла в 1211 г. за сына его Раймона VII. Дополнение второе, 7.

51. Любо петь, когда весна... – Р.-С. 406,12. – Кансона сложена в 1213 г., в период между обнадежившим тулузцев приходом короля Педро и полным их поражением в битве при Мюрэ в сентябре того же года.

52. Песнь, ты королю должна... – Т.е. королю Педро. См. выше, примеч. 50.

53. ...Монтегут обороняет... – Крепость Монтегут близ Альби (см. выше, примеч. 32) в течение 1211-1212 гг. дважды была завоевана Симоном де Монфором.

54. ...Будет галлов побороть... –Т.е. французов-крестоносцев.

55. ...И арапов черну рать. – Король Педро II отличился и в реконкисте – войне за отвоевание у арабов-альмохадов Пиренейского полуострова.

56. ...ради той кансоны... – Автор разо разделяет характерную веру в поэтическое могущество трубадурской песни.

57. ...был он убит при Мюрэ французами... – Ср. LIX.

(Перевод С.В. Петрова)

Критическое издание: Topsfield L. Les poésies du troubadour Raimon de Miraval. P., 1971.